Текст книги "Пылающая башня"

Глава 3

В свои тридцать с небольшим Игорь Зыгмантович имел богатую биографию. Занимался скалолазанием, был победителем многих соревнований, штурмуя отвесные монолитные стены, созданные самой природой в Крыму, на Кавказе, на крохотных средиземноморских островах.

Получил тяжелую травму, перенес несколько сложных операций на ногах.. Бросил спорт, не веря, что сможет по-прежнему побеждать. После своих триумфов он уже не хотел быть вторым или третьим.

Стал гонять машины из Германии, заглушая в себе тоску по высоте, нагретому солнцем камню, особому тихому дуновению ветра над пропастью.

Машины гонял вдвоем с напарником – так легче было решать проблемы на дороге.

Одной из таких проблем была усталость. Отправляясь за иномарками, они не спали иногда по две ночи подряд. Однажды в Польше, через пару часов после пересечения границы, Игорь заподозрил, что концентрация внимания у товарища слабеет. Еще немного, и тот может отключиться за рулем.

Было шесть часов утра, солнце уже выглянуло, после немецкого автобана польская дорога выглядела узкой и неказистой. Встречных машин впереди не было видно, крутых поворотов тоже, но Игорь все равно встревожился. Дистанция между их машинами составляла метров пятнадцать, и в утреннем свете хорошо было заметно, как изменилась осанка напарника – обвисли плечи и слегка поникла голова.

Автомобиль продолжал лететь с прежней скоростью, не виляя на неровностях дороги. Но товарищ мог и в полусне подкручивать руль, только реакция была уже явно не та.

Зыгмантович просигналил – товарищ никак не отреагировал. Игорь резко прибавил скорость.

На польских не слишком гладких дорогах скорость выше ста разбивает ходовую часть. Но сейчас не время было заботиться о состоянии предназначенной для продажи машины.

По встречной полосе приближался трейлер.

И тут, как назло, товарищ окончательно потерял контроль над «Фордом-Скорпио». Тачка выкатилась прямо под нос трейлеру, увернуться тот не успел. Громадной машине только помяло «передок», зато «скорпа» бросило на обочину, где он перевернулся в облаке пыли.

Подбежав, Игорь распахнул дверцу. Товарищ лежал неподвижно, впечатавшись головой в лобовое стекло. Кровь не стекала вниз, как стекала бы по целому стеклу, она разбилась на множество тончайших ручейков, повторяя паутинный, узор трещин." – На следующий день напарник скончался в реанимации, не приходя в сознание. Его гибель выбила Зыгмантовича из колеи. Он винил в ней себя, хотя не мог ни через неделю, ни через месяц четко ответить на вопрос, как именно должен был поступить в то утро.

Полгода он пил и зарастал щетиной, стремительно опускаясь. Потом взял себя в руки, решил помогать его вдове с двумя детьми. Молодой женщине даже в голову не приходило винить Зыгмантовича. Скоро Игорь почувствовал, что сам не в состоянии без нее обойтись. Они стали жить вместе, одной семьей.

Гонять иномарки Игорь больше не хотел, вспомнил прежние свои навыки и устроился работать по специальности «промышленный альпинист», Он и его коллеги выполняли работы на высоте со специальным снаряжением, напоминающим альпинистское. Без всяких лесов и других подсобных конструкций обрабатывали наружные стены жилых многоэтажек и промышленных корпусов – большей частью промазывали межпанельные швы для тепло– и гидроизоляции.

Платили за эту работу неплохо, но скоро у Игоря с Аленой родился ребенок. Жена сидела в декрете, и содержать в одиночку семью из пяти человек стало тяжеловато. Тут Зыгмантович и узнал случайно про отбор специалистов для работы на Останкинской башне. Поехал в Москву попытать счастья.

Никто не объяснял, какого рода работу придется выполнять на высоте. Как и многие другие, он решил, что речь идет о ремонте. Трех лет не прошло после катастрофического пожара на телебашне.

Главные восстановительные работы уже закончены, но, возможно, где-то на самой верхотуре осталось навести снаружи лоск, последний марафет.

Отбор прошли десять человек. Игорь думал, что из них составят бригаду, но отсев продолжался и дальше, после тренировочных подъемов по самой башне. Он искренне удивился, когда остался один, – не ожидал от себя такой прыти. Еще больше удивился, когда узнал подробности предстоящей работы…

* * *

Теперь Зыгмантович должен был уйти. Чтобы получить расчет, как положено, он обязан был пробыть здесь еще по крайней мере три дня после оформления на работу своего преемника. Передать дела, сводить на экскурсию по всей башне снизу доверху, показать опробованные маршруты подъема.

Игорь вовремя явился на работу и молча, в апатии сидел в подсобном помещении. Начальство уже предостерегло от попыток заработать на сенсационном интервью газете или другому падкому на скандальные темы изданию.

– На сегодня мы тебя прикрыли. Если история каким-то образом всплывет, тебе самому придется разбираться со следователями.

«Себя вы прикрыли в первую очередь», – думал Зыгмантович.

Если бы директор «Эвереста» знал его получше, он бы понял, что предупреждать такого человека бессмысленно. Случилось ужасное событие, и не только инстинкт самосохранения заставлял Зыгмантовича молчать: волей-неволей вспоминался случай на польской дороге. По большому счету в падении клиента с башни Игорь не был виноват.

Но все-таки он отвечал за безопасность этого человека, и, значит, еще одна смерть легла тяжким грузом на его совесть.

Первое впечатление от клиента было вполне благоприятным. Некоторые являлись на восхождение в костюме и галстуке, при дорогих наручных часах. Им очень хотелось нарядными залезть наверх и сфотографироваться там на память.

Последний по счету любитель острых ощущений явился в майке, спортивных штанах, мягких, удобных кроссовках. Выглядел он подтянутым, и Зыгмантович с облегчением подумал, что этого не придется тащить на высоту за уши.

Игорь задал ему несколько вопросов – проверить, усвоил ли клиент инструкцию по технике безопасности и азам альпинизма. Кроме чтения инструкции, каждый допущенный к восхождению обязан был просмотреть получасовой фильм с главными эпизодами образцового восхождения на башню. Увидеть крупным планом действия клиента и проводника, как обертывается длинная стропа вокруг страховочного выступа, как защелкивается «карабин», как лучше ставить стопу, правильно делать зацеп и т, д.

После, подачи заявки и уплаты пятидесятипроцентного аванса каждый клиент должен был в течение двух недель активно выполнять предписанные упражнения. Конечно, из абсолютно неспортивного тела за такой короткий срок ничего не сделаешь. К тому же львиная доля клиентов и не думала себя обременять. Просто обманывали проводника перед стартом в небеса. Кто-то рапортовал преувеличенно бодро, кто-то пренебрежительно цедил сквозь зубы.

Этот клиент был одним из немногих, кто твердо и уверенно подтвердил факт. Даже сейчас, стоя в служебном помещении, он повторял по ходу разговора одно из главных упражнений – разминал пальцы рук.

В связке первопроходцев, прокладывающих себе путь по отвесному склону, и ведущий, и страхующий должны быть опытными скалолазами. Но восхождение на башню имело свои особенности. Здесь не было нужды отыскивать мельчайшие уступы в камне, забивать в горную породу специальные крюки – стальные или титановые, вставлять в расщелины так называемые «френды».

Для спортсмена-скалолаза восхождение по башне было делом несложным. Вся ее верхняя часть, за исключением нескольких небольших зон, была утыкана передающими антеннами, направленными перпендикулярно к башенной оси. Эти мощные антенны словно специально предназначались для «зацепов» руками и жесткого закрепления троса при страховке. Если случался срыв, такой выступ мог выдержать вес гораздо больший, чем средний вес взрослого мужчины.

Вся проблема состояла в наличии в связке «туриста» – полного профана. Оставлять его внизу, за спиной, было опасно. Да и сами клиенты предпочитали лезть первыми. С одной стороны, вверху, над головой, не маячат ничьи подошвы, есть ощущение, что ты наедине с небесами, с фантастической панорамой Москвы. С другой, если прихватит спазм страха, гораздо приятнее увидеть проводника внизу, чем наверху.

В тот раз Зыгмантович, как всегда, тщательно вязал по ходу подъема страховочные узлы. Клиент бодро поднялся на первые пятьдесят метров от смотровой площадки. Но на отметке триста девяносто метров случился первый срыв. После этого, как часто бывает, мужика надолго заклинило.

Вернувшись на твердую опору, он прижался всем телом к поверхности башни и минут десять тяжело дышал, бледный как полотно. Игорь не торопил его – нормальная реакция. Только советовал часто и глубоко дышать, расслабить мышцы.

Если б он мог тогда видеть состояние «карабина» на страховочном поясе «туриста»! Скорее всего после первого срыва внутренний дефект проступил наружу и трещину можно было бы разглядеть невооруженным глазом.

Глава 4

Наконец томительное ожидание закончилось.

В помещении на высоте трехсот с лишним метров появился немолодой уже спортивного сложения мужчина с пронзительно голубыми глазами. Поздоровался, представился Сергеем.

– Очень приятно, – дежурно-вежливо ответил Зыгмантович. – Я – Игорь. Передам вам дела. Приступим?

Новый проводник кивнул.

– Могу я поинтересоваться вашим опытом? Это избавит нас от пустой траты времени.

– Скалолазанием как спортом не увлекался.

Навыки приобрел, пока работал каскадером.

– И на какой максимальной высоте случалось вам работать?

Сергей сощурился, перебирая в памяти эпизоды.

– На скальном склоне метров сто максимум.

Зыгмантович скептически покачал головой.

– И с вами уже подписали трудовой договор?

– Моя подпись стоит. Начальство тоже вроде собиралось завизировать.

– Странно, что выбрали именно вас. Не обижайтесь, но ваш послужной список блестящим не назовешь.

– Были еще стены, труба ТЭЦ.

– А труба зачем?

– Герой фильма преследовал террориста. Актеры, как правило, натуры тонкие, сами никуда не лезут.

– Я тоже лазил по трубам. И по трубе ТЭЦ. Сыпаться начала по краю, заделывать пришлось.

– Значит, давно уже коллеги.

– Я не ставлю под сомнение ваши навыки и физическую кондицию. Просто мы здесь начинаем с отметки в триста тридцать семь метров.

– Уже знаю.

– Знать – одно. Чувствовать – другое.

– Когда я прыгал с парашютом, коленки вроде не дрожали, – скромно заметил новоприбывший.

– Одевайтесь, вон ваша экипировка.

Игорь и сам надел кожаную сбрую. Комплект ремней и страховочных поясов охватывал грудь, бедра и поясницу.

– Пройдем по маршруту дважды. Сперва я страхую, вы – в роли ведущего. Второй раз – наоборот. Если останетесь здесь работать, вам предстоит все время работать снизу, подстраховывать.

Выйдя из помещения, Зыгмантович направился к лифту, нажал на кнопку вызова.

– Разве лифт работает? Внизу мне сказали, что они все еще на ремонте. Я, правда, удивился, что за три года после пожара не навели порядок.

– Один грузовой отремонтировали, но трубить в фанфары никто не спешит. Официально им пользуются только по назначению. Но своим можно и живым весом отправиться.

– Разминка, конечно, неплохая: триста метров пешком. Клиенты тоже пешком тянутся?

– По желанию. Кому-то важно знать, что он сам, собственными ногами отмахал все полкилометра в высоту. Других поднимаем с ветерком на смотровую площадку. Как-никак, каждый отвалил по двенадцать штук.

– Под эту привилегированную категорию я тоже не подхожу.

– Если бы меня предупредили, я бы позвонил по внутреннему, заказал обслуживание по высшему разряду.

– Да ладно. Мелочи жизни.

Даже при скорости подъема кабины в девять метров в секунду ее пришлось некоторое время ждать.

Наконец скоростной лифт прибыл.

– Средств не хватает, – заметил Зыгмантович. – Компании тратят бабки на новые передатчики, а башня и лифты «висят» на бюджете. До пожара здесь работало девять лифтов, сейчас – один. Нормально, да?

Триста метров новый проводник отмахал пешком, чтобы сейчас его за несколько секунд с комфортом приподняли еще чуть-чуть. Со смотровой площадки открывалась красивейшая панорама Москвы. Но разглядывать столицу с высоты птичьего полета ему не дали. Зыгмантович был настроен по-деловому.

– С Богом, – перекрестился он и кивнул напарнику.

Сергей полез наверх, цепляясь сперва за стальные скобы, вмурованные в бетон. Они стояли здесь с самого начала. Несмотря на дожди, ветры и снега, на металле остались еще следы копоти – именно здесь задымление во время пожара было особенно сильным.

– Не волнуйся, сидят крепко. Четыреста градусов было внутри, а здесь гораздо меньше, – успокоил снизу Зыгмантович.

– Работал здесь во время пожара?

– – Тогда таких развлечений не организовывали.

А я был далеко, мотался в Германию, перегонял иномарки. Не всегда же я жил на высоте.

Зыгмантович следил за подъемом своего преемника, обмениваясь с ним короткими репликами.

Пока вопросов не возникало, Сергей уверенно продвигался вперед. Но, наученный горьким опытом, Игорь счел нужным сделать некоторые уточнения.

– Как тебе амортизаторы?

– На вид хороши.

– В работе еще лучше. Тут некоторые клиенты по пятнадцать раз срываются. Запомни: усилие на трос в любом случае ограничивается, даже если, не дай бог, вырвет промежуточную страховку. Амортизатор ведущего плюс «восьмерка» ведомого.

– Мы, помню, пользовались шайбой Штихта.

– Нормально. Но «восьмерка» не хуже. Да еще трос фирменный, растягивается на сорок процентов.

Главное – внушить клиенту, чтобы не дергался при срыве. Упасть не упадет, но поцарапается об антенны в кровь.

Сергей оглянулся вниз, посмотреть где Зыгмантович вяжет страховочные узлы. Оба уже переползли за отметку в триста восемьдесят четыре метра. Закончилась средняя часть башни – напряженный железобетон. Началась верхняя, металлическая. Здесь торчало множество антенн, среди которых различались телевизионные, для вещания на Москву, ретрансляционные антенны релейных станций, антенны УКВ-диапазона и пейджинговых компаний.

– Знают они, как используется их драгоценное оборудование?

– Это не мои проблемы. Пусть начальники между собой решают. Я только знаю, что штуковины эти прочные, быка выдержат.

– Зачем каждый раз вязать узлы по новой?

Оставить веревку снизу доверху и разгрузить себя от лишней работы.

– Клиенту нельзя портить впечатление. Каждый должен представлять себе, что поднимается к вершине первым.

Решив сделать передышку в несколько секунд, Сергей оглянулся по сторонам. Дыхание захватило, он понял, как прав его предшественник. Дело не в угрозе упасть и разбиться. На такой высоте жизнь ощущается по-другому. Ты словно приближаешься к небесному своду, вот-вот дотянешься до него руками и откроется невидимая сейчас дверца в рай.

Он чувствовал воздушные потоки. Сильные и слабые, теплые и холодные, они напоминали подводные течения. Впитывал тишину. Шум большого города не мог подняться так высоко, незаметно растаяли последние его отголоски.

Панорама, видимая со смотровой площадки, теперь расширилась, как минимум, в два раза. Казалось, вся огромная Москва различима с этой отметки. Микроскопический памятник «Рабочий и колхозница» возле игрушечной арки ВДНХ, высотка МГУ, Кремль, здание «Газпрома», мосты через Москву-реку, зеленые бархатистые ковры парков – Сокольнического, Центрального и даже Измайловского, на другой стороне города.

– Двигаем дальше? – голос Зыгмантовича прозвучал совсем рядом. – Времени не так много, как кажется. По крайней мере, мне неохота задерживаться здесь допоздна.

– Сколько времени в среднем уходит на клиента? – поинтересовался Сергей, хватаясь за ближайший выступ.

– Разброс большой. Бывает, ползет клиент от страха, как жук навозный, но возвращаться не хочет. Во-первых, бабки заплатил, во-вторых, ему по кайфу бояться. Впечатления яркие, никакой секс не сравнится. Не всякий обязательно дойдет до вершины, усталость берет свое. Но положенную на двенадцать штук долю кайфа обязательно отхватит. Торопить, само собой, нельзя. Если человеку в охотку, он имеет право хоть полночи здесь торчать. Весной я куковал так с одним придурком, чуть не околел от холода. Ветер, дождь.

На земле он терпимый, а здесь, как плетьми, хлещет.

– Что за след? – Сергей обратил внимание на пятна: одно большое и множество мелких.

– Стошнило одного на прошлой неделе. Будь всегда начеку, чтобы вовремя увернуться. Тут не раз такие истории случались. Один даже обмочился, но, к счастью, штаны все впитали.

Восхождение продолжалось в прежнем темпе, пока они не достигли небольшого «мертвого» участка. Здесь не было ни антенн, ни других явно видимых выступающих частей. Только голая металлическая поверхность, потускневшая от времени.

– На таких участках лезешь первым, – объяснил Зыгмантович. – Но сперва показываешь клиенту точки страховки, чтобы он не выпал в осадок, не видя за собой надежного тыла.

Поравнявшись с Дорогиным, проводник собрал в левую руку десяток колец упругого троса в специальной оплетке – она препятствовала перетиранию на острых металлических кромках. Швырнул трос вверх. Тот издал что-то среднее между щелчком и свистом – как змея при броске, – распрямился на полную длину и зацепился крюком за кронштейн, поддерживающий ближайшую из антенн.

– Теперь лезешь наверх, чтобы оттуда подтягивать клиента. Многим трудно лезть по веревке, когда мотает туда-сюда.

Воздушные потоки здесь были еще сильнее. Раскачивало не только трос, но и саму оконечность башни. Правда, вторая раскачка была не такой ощутимой – медленная, с малой амплитудой.

Справа ветерок подгонял небольшое облако – освещенный солнцем клок ваты. Оно приближалось к башне как раз на той высоте, где сейчас находились напарники, и казалось таким густым, плотным, что наверняка должно было перекрыть видимость почти до нуля.

– Это не проблема. Двигайся просто как в тумане, – заметил Зыгмантович. – На пять-семь метров видно нормально, а дальше и не надо.

Ухватив Дорогина за руку, он помог ему подтянуться на кронштейн. Не потому, что сомневался в его кондиции, – просто показывал, как ведет себя с клиентами. Облако прошло совсем рядом, меняя оттенки от желтого до голубого.

Изнутри башни послышались неясный шум и скрежет.

– Техническая обслуга, – объяснил Зыгмантович. – Куча антенн, фидеров" усилителей. Что-то подключают, отключают, проводят профилактику.

– Контакты спиртом протирают? – улыбнулся Дорогин.

– После пожара здесь правила жесткие. Есть своя маленькая служба безопасности: не только башню инспектируют, но и людей. За банку пива заставят компанию уволить сотрудника, за окурок, неаккуратно погашенный в мусорке.

– Все-таки удивительно, как смогли пробить эти восхождения при таком строгом режиме.

– Думаю, очень просто. Дали на лапу и запустили бизнес. Строгости – они всегда по мелочам.

Глава 5

Варвара Белкина в очередной раз заехала навестить больную подругу. Палата онкологического центра на Варварке наполнилась энергией здорового деятельного человека, так нужной тяжелобольным.

– Спасибо тебе за Сергея. Он был здесь вчера вечером, отчитался, что все обошлось. Последнее время я ему не очень-то верю, но…

– Ты и раньше постоянно сомневалась. Вспомни, какие сцены ревности ты ему закатывала.

– В себе сомневалась, не верила, что меня можно преданно любить. Теперь другое дело. Теперь он привирает во благо, не хочет меня тревожить… К телефонному звонку я бы отнеслась со скептицизмом. Но если человек явился сам, значит, его точно отпустили. Спасибо, Варвара.

– Да он сам выпутался. В конечном счете спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Кстати, расскажи мне последние новости.

Если, конечно, он не просил тебя держать, язык за зубами.

– Сказал, что устроился работать на телебашню, обещали хорошую зарплату.

– Господи, как его угораздило? Вечно эти мужики во что-то впутываются. Как дети малые, честное слово.

Тут Варвара спохватилась, что ее слова могут снова разбередить, раздуть угасшее беспокойство подруги.

– Я в том смысле, что им обязательно нужна экзотика.

– По-моему, чудесное место по сравнению с прежней его работой. Не надо мотаться по дорогам, где на каждом километре тебя ждет подвох. Если человек привязан к точному адресу, это уже хорошо. Смена ночная, днем он будет свободен.

– И чем он там должен заниматься?

– Следить, чтобы исправно работала аппаратура. Для этого не нужно специальное образование. На неисправном блоке загорается аварийный сигнал. Меняешь его на запасной – и все дела.

А деньги платят за то, что работать иногда приходится на высоте. Тут я не очень переживаю.

В свое время он такие трюки на верхотуре выделывал…

«Блажен, кто верует», – подумала про себя Варвара.

* * *

Они опустились метров на сорок ниже острия и присели перекурить на небольшом выступе. Внизу царило полное безветрие, а здесь, на полукилометровой высоте, порывы ветра иногда достигали приличной силы.

Отвернувшись от ветра, закурили. Перешли на «ты». Подъем прошел без сучка без задоринки, что называется в штатном режиме, а совместная работа всегда сближает.

– Что тебе рассказали о причине моего ухода?

– Не уточняли, а я не спрашивал. Не люблю задавать лишние вопросы.

– Ценное в наше время свойство. Может, ты здесь приживешься дольше, чем я.

– Вообще-то любопытство мне не чуждо. Вот, например, ты как-то странно перекрестился перед подъемом. Не по-русски.

– Вообще-то, я белорус, из Гродно. Там у нас католиков много, я как раз из них. Не скажу, что сильно верующий. Но высота, хочешь ты этого или нет, отдаляет от людей, приближает к Богу. Понять его мне не дано, просто чувствую, что есть там хозяин, – Зыгмантович показал большим пальцем в сторону небосвода. – И надо к нему относиться с уважением.

– А как у вас с православными? Ругаетесь?

– Что нам делить? Кладбища поделены: тут православные, там католики, здесь заядлые коммунисты под звездами. Лично мне вниз, под землю, даже после смерти неохота. Знаешь, какие я похороны предпочел бы? Как у древних персов-зороастрийцев. Стояли у них специальные башни – мертвецов вытаскивали наверх, хищным птицам на съедение. Разве плохо? Главное – не гниешь в темноте и сырости. Башню ради меня никто, конечно, городить не станет, и здесь, на Останкинской, труп оставить не разрешат. Но если б в гору кто затащил, я бы спасибо сказал.

Скоро они нашли много общего в своих биографиях. Оба в свое время получили тяжелые травмы при падении. Оба не рассчитывали после этого вернуться к работе на высоте. Обоих заставила сделать это любовь к женщине и чувство долга перед ней.

– Ладно, не будем сегодня рвать пупок, – решил Зыгмантович. – Второй подъем отложим на завтра. Тем более мне здесь в любом случае еще два дня проводить с тобой инструктаж.

Огромная конструкция башни оставалась внизу невидимой до тех пор, пока они не заглядывали себе под ноги. Перед глазами маячила только панорама Москвы, уже успевшая затянуться легкой дымкой.

– Случались же, наверное, аварийные ситуации. Какая была самой тяжелой? – спросил Дорогин.

Зыгмантович помолчал. Сергей уже решил, что, изменив своему принципу, задал-таки лишний, неприятный для собеседника вопрос. Но отстраненный проводник вдруг заговорил:

– Прибыл однажды герой. Я еще подумал: зачем он пшикал себе в рот освежителем. Не собирается же он со мной целоваться на вершине. Насчет спиртного мне даже в голову не пришло. Держался он нормально, разговаривал тоже. Я работал вторую неделю и еще не знал, что есть на свете придурки, желающие подняться на башню под градусом. Причем он выпил вовсе не для храбрости. Потом сам мне признался, что просто поспорил с друзьями и принял у них на глазах триста грамм без закуски. Судя по всему, в земных условиях его норма была не меньше литра, но ты ведь уже почувствовал: на такой высоте все по-другому. По-другому дышишь, по-другому думаешь, видишь другие краски. Двинулся он резво, с прибаутками.

Потом вдруг мужика развезло. Когда он сорвался в третий раз подряд, я понял: что-то не так. Подтянул его, усадил на такого же типа ступенечку, где мы сейчас сидим. И шибануло мне в нос перегаром.

– Ты же говорил, что они все дышат в трубку.

– Она, оказывается, давно не работала, пришлось потом заменить. За злостное нарушение я имел полное право прекратить подъем. Объяснил ему популярно: поворачиваем, мол, назад. Он мне деньги сует – новенькие сотки. Двести, триста.

«Погнали, браток, наверх, я уже в норме». Я б с удовольствием ему вмазал, но условия не позволяли. Привязал к антенне и продержал, пока материться не перестал. Объяснил ему коротко и ясно: наверх не пущу, только вниз. Вроде согласился. Развязал, начали спускаться. И вдруг этот гад отцепил трос от пояса и полез наверх без страховки.

– Не слабо, – пробормотал Дорогин.

– Прикинь мое состояние: доказывай потом, что человек был выпивший и отцепился по собственной воле. В одну секунду я взмок до нитки. И нельзя, главное, резко догонять. Поспешит и сорвется. Я сделал по-другому: просто поймал его в петлю, как дурного жеребца арканом ловят.

* * *

Вернувшись в служебное помещение оба с облегчением избавились от сбруи и троса. Зыгмантович угостил преемника недорогим растворимым кофе.

– Чем богаты.

– Я ведь не новичок здесь, на башне, – признался Дорогин. – Просто взяли с меня тогда подписку о неразглашении.

– Пожар, что ли, тушил? – предположил Игорь, ничуть не удивившись.

– Пожар тушили пожарные. А я людей спасти пытался. Тут же лифт один застрял.

– Знаю. Здесь до сих пор народ тот пожар вспоминает. Старожилы рассказывают новичкам, как все было. Хотя толком этого не знает никто, тогда весь техперсонал сразу повыгоняли: сперва – вниз, потом – на улицу. Теперь у каждого своя версия, непохожая на другие. Тут много всяких баек ходит. Башня вроде не средневековая, а легенд хватает.

– Подписку взяли, потому что люди погибли – трое. И начальство боялось больших неприятностей.

– Дело ведь только недавно закрыли. Виноватым и сделали погибшего полковника и бывшего главного инженера проекта. Инженер сейчас инвалид и за давностью лет уголовному преследованию не подлежит.

– Дело закрыто, виновные найдены. Поэтому я и подумал: хватит держать рот на замке, никому уже ничего не грозит.

…В те августовские дни 2000 года царила страшная неразбериха, как это всегда бывает при внезапной катастрофе. А катастрофа могла быть страшной.

Пожар разгорался все сильней. Остановка вещания, расплавление аппаратуры на миллионы долларов – все это детские игрушки по сравнению с обрушением башни. Все знали, что стальные тросы, стягивающие бетонную конструкцию, не могут не плавиться при температуре в четыреста градусов.

И никто не мог точно сказать, как долго еще башня выдержит, – нигде в мире нет ни одной аналогичной конструкции.

Дорогина вызвал знакомый из «Мосгорспаса», который давно приглашал его работать к себе.

– Помоги, ребята зашиваются. Лишний народ вроде эвакуировали, но все равно не обошлось. Трое или четверо застряли в лифте.

– С тебя экипировка. И предупреди, чтобы пропустили через оцепление.

Одеваясь, Дорогин успел включить телевизор и убедиться, что «картинки» на экране нет, одни только полосы мельтешат. По дороге увидел башню издалека. Даже с большого расстояния различался дым, косо поднимающийся вверх.

На месте взяли подписку о неразглашении.

– Извини, но без этого никак, – развел руками товарищ. – У наших ребят нет в контракте такого обязательства, но они порядки знают и место потерять не хотят.

Дорогин не собирался заниматься на пожаре сбором компромата и подмахнул бумагу не раздумывая Вокруг кишмя кишел народ. Чумазые пожарные воняли ядовито-горьким дымом, валяясь на аккуратно подстриженной, не правдоподобно зеленой траве. В азарте схватки с огнем они бросили свои тяжелые кислородные аппараты, с которыми трудно было бежать вверх по узким лестницам, наглотались дыма и теперь дышали, как рыбы, выброшенные на берег.

Неподалеку, опустив «хоботы» в пруд, заправлялись пожарные машины, хотя было уже известно, что горят кабели под напряжением и применять воду нельзя. Омоновцы держали оцепление, не подпуская близко к башне зевак и выпуская последних посетителей ресторана «Седьмое небо». Любителям пообедать с видом на столицу пришлось триста с лишним метров спускаться по винтовой лестнице.

Испуганных лиц было мало – они, похоже, так и не поняли, какой опасности избежали.

Через минуту бывший каскадер, облаченный в форму «Мосгорспаса», уже двигался быстрым шагом по фойе. Молодой спасатель с русой бородкой бегло обрисовал ситуацию.

Полковник управления противопожарной службы Северо-Восточного округа решил собственноручно доставить на передовую линию борьбы с огнем асбестовый лист. Перерубая тлеющий кабель, пожарники пытались отсечь такими листами огонь.

Но доставка вручную по лестницам была слишком долгой. Полковник решил поторопить события, сел в кабину единственного работающего лифта. С ним вместе отправилась лифтерша Света – скоростные лифты в Останкино были очень сложными в управлении, с первого раза оно не давалось никому. Сантехник Саша вызвался помочь занести и вынести из кабины громоздкий лист.

Теперь все трое застряли где-то в шахте – никто даже точно не знал, на какой высоте…