Текст книги "Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности"

Младшие Иксы и Игреки формировались не то чтобы в идеологическом вакууме, но в неразберихе поиска национальной идеи. Из экспериментальных программ по литературе они узнали, что главными художниками слова были Ахматова – Булгаков – Цветаева – Мандельштам, а Горький – Симонов – Фадеев – Шолохов – не более чем дурные стилисты и конъюнктурщики. Играющие в модные идеи школьные историки поведали, что никакого татаро-монгольского ига не было, как и Куликовской битвы, как и секса в Советском Союзе, а наличествовали лишь Сталин и лагеря. Все это и многое другое привело к идеологической неангажированности, лабильности поколения Y, более того, сформировало предрасположенность к определенному релятивизму – приятию самых разнообразных идей, которые симпатичны индивидуалистической концепции мира. Их отцы – Иксы – тоже были по-своему индивидуалистами, но их головы были систематизированы идеологией и обильно прочитанными книжками.

Поколение Y, напротив, отличается пониженной любовью к печатному слову, повышенными претензиями к обществу, невысокой степенью адаптивности.

Не оговорить вклад ТВ в воспитание поколений было бы непростительно. На формирование вкусов и предпочтений поколения Y большое влияние оказало именно изменение формата телевещания. Западные клипы стали ведущими воспитательными и вкусопрививающими жанрами. Именно они сняли эсхатологический страх ожидания грядущего, привили мысль о том, что завтрашний день, которым с детства их пугали, настраивая на мысль о вероятной войне, придет праздничной картинкой с людьми, поющими по-английски. Экзотика праздника плюс чужой язык сняли боязнь перед грядущим, обозначили пути эмансипации молодых людей от мира предшественников.

Индивидуалисты поколения Х были воспитаны в идеалах непременного и обязательного справедливого вознаграждения за труд. Облученный физик-максималист в их книжках и фильмах перед смертью всегда получал в награду девушку, и об импотенции ученого-дерзателя, не говоря уже о смерти, как-то не думалось. У поколения Y сформировались иные приоритеты и герои. Мало уже получить девушку. Нужен еще чемодан с наличными. Голливудская и постсоветская кооперативная культура сделали свое дело.

Современная корпоративная культура высоких технологий ставит планку очень высоко. Мир не нуждается в обреченном героизме одиночек. Игреки не сравниваются друг с другом. Они сравниваются с абсолютными критериями профессионализма.

Поколение Х знало, чего оно стоит, двигалось по профессии медленно, с надрывом, поступательно, думая о великих свершениях. Показательна история Вавилена Татарского – героя романа В. Пелевина «Generation „П“», представителя старших Иксов. После окончания Литинститута он принялся творить «для вечности», потом наступивший капитализм отрезвил Вавилена: вечность ушла со страной, в которой герой вырос. Он, как мог, пытался жить в своей стране и по возможности быть ее гражданином, но ничего не вышло.

Поколение Y, обладая минимальным опытом, неадекватно оценивает свою стоимость на рынке труда. Кризис 2008 года поумерил зарплатные аппетиты, но поколение все равно исповедует логику «необходимого» вознаграждения. Следует отметить, что именно это поколение приучило российского работодателя считаться с требованиями персонала. Поколение Y легко меняет место работы, мотивируемое рекламой, известностью работодателя, возможностью начать работу, не имея опыта, и получить быстрое обучение и вознаграждение. Не случайна популярность среди поколения глобальных систем быстрого питания и операторов связи.

Форматы работы поколения Х иные. Они заинтересованы в развитии дела, связывая с ним свое вознаграждение. Они неважные пользователи, но вынужденно более креативны.

В этой характеристике отсутствует какой-либо намек на идеализацию поколения. Здесь главное слово «вынужденно». Поколение Х стояло у истоков создания как сетей, так и многих корпораций, поэтому они не хотят и не могут ограничиваться статусом пользователей. Иная причина – естественная возрастная утомляемость поколения Х и верность воспитанным с детства идеалам: чувство ответственности, умение подчиниться команде. Игреки успешны в качестве исполнителей и проводников тех или иных идей, они работают на целевую аудиторию своих ровесников, продвигая продукты и услуги компании.

Теория поколений с точки зрения бизнеса стала насущной практикой. Сегодня устарели критерии, которые успешно применяли в отношении предыдущих поколений. Игреки не очень желают подстраиваться под корпоративные стандарты, они вынуждены работать в международных компаниях, которые со своей стороны обещают «вписаться в твой стиль жизни и в твой мир – такой, каким он сейчас является».

Поколение X, воспитанное на социальной философии беби-бумеров, еще допускало то, что хотя бы некоторые из полученных знаний пригодятся. Игреки проявляют интерес лишь к овладеванию теми квалификациями, которые приносят быстрые дивиденды. Представители поколения Y не готовы к «судьбоносным» шагам, при этом они хотят самостоятельно сделать выбор, не ограничивая свою свободу. Молодые люди не любят читать книги, но они умеют потреблять огромные массивы информации из Интернета.

Блогеры из поколения Y изменили информационную картину общества. Количество источников, из которых поступает информация, бесчисленны. Когда миллион вещает миллионам, манипулировать общественным мнением гораздо сложнее.

Показательна метаморфоза, которая случилась с присвоенным советской идеологией библейским словом «наставник». Сегодня Иксы выступают коучами, тренерами, наставниками Игреков.

Одной из границ, разделяющих поколения, стало общение со средствами коммуникации. Возьмем, казалось бы, самый простенький на сегодня инструмент – телефон. Психологи заметили, что практика общения с мобильным телефоном у поколений принципиально различается. Игреки родились в эпоху, когда трубка или Интернет стали привычным средством общения. Не случайно перебои со связью воспринимаются ими чрезвычайно остро, они испытывают дискомфорт отключения от привычной среды обитания.

А вот поведенческая модель Иксов основана на воспитанной в них идее заменяемости. Если, к примеру, они оказываются вне зоны доступа, они могут любоваться природой, вести беседу, читать книжку. Конечно же могут впасть в панику Иксы, для которых коммуникация является средством профессионального общения. Но тенденция, в общем, такова.

Отличий наберется немало, а вот в чем поколения Х и Y близки, так это в денежной мотивации. Исследователи давно установили, что эффективность денег в качестве стимула меняется в широких пределах в зависимости от степени «сытости» и возраста.

Сейчас следует обратиться к цифрам, не совсем опрятным, но выявляющим показательные тенденции и проливающим свет на реальную конфигурацию «коммуникативного консенсуса» или «межпоколенческой дисфункции».

По оценкам некоторых специалистов, максимумы денежной мотивации приходятся всего лишь на два возраста – 24–27 (уровень мотивации до 90 %) и 50–57 лет (до 65 %). Под уровнем мотивации понимается статистическая характеристика, определяющая, в какой степени этот мотив способен оказать определяющее влияние на выбор.

Факторов, влияющих на эту статистику, много. Но главными для молодежи, безусловно, являются самоутверждение через достижение определенного материального достатка и создание базы самостоятельной жизни. А для старшего поколения – желание создать «резерв» на старость и получение возможности материально поддерживать возникающие к этому времени семьи детей.

Самая общая картинка современности: ведущей силой – политической, идеологической, мифопоставляющей – являются беби-бумеры.

Динамику финансовых рынков уже 30 лет определяет поведение беби-бумеров.

Представители данного поколения начинают выходить на пенсию, но это вечно молодые с небольшими поправками на изменяющиеся тренды, точнее, часто диктующие тренды. Маркетологи отмечают, что ни одно поколение в прошлом не создало такого культа молодости, как младшие беби-бумеры, именно поэтому поколенческий маркетинг, ориентированный на молодящихся беби-бумеров, становится едва ли не ведущей философией производителей одежды, автомобилей и лакшери товаров.

Необходима небольшая справка генезиса, структуры и эволюции поколения. Ошибочно было бы подозревать, что внутри поколенческого среза, в котором «старшие» и «младшие» разведены временным провалом в 10–15 лет, царят идеологическое согласие и социально-философская солидарность. Покой здесь даже не снится, напротив, разгораются нешуточные битвы. К примеру, поколение беби-бумеров можно поделить на беби-инфантилов и беби-патриархалов.

Первые – это выходцы из семей творческой интеллигенции, получившие, как правило, гуманитарное или физико-математическое образование, которые при всех различиях сближались в пристрастии к социально-гуманитарным идеям, творчеству, в интересе к искусству и в попытке воплотить в реальности высокий стандарт золотой библиотеки культуры. Физиков и лириков объединила «поэзия стадионов» и бардовская песня.

По мере взросления беби-бумер-инфантил научился имитировать социальные эмоции так, чтобы не выделяться. Он ощущает себя наблюдателем в неведомом мире, хамелеоном, который может слиться с окружающей средой, но не является на самом деле ее частью. Ничего не вышло: наблюдатель ты или хамелеон, ты все равно оставался частью окружающей среды. Общественной.

Профессиональные перспективы беби-инфантилов-«физиков» были таковы: работа в многочисленных советских НИИ и КБ. Гуманитарии выбирали свободную творческую деятельность (с непременным членством в творческих союзах), стезю критиков, литературоведов, институтских педагогов, переводчиков, а кому не повезло, отправлялись в школу учителями с надеждой дорасти до методистов РОНО.

Социальное происхождение беби-патриархалов было иное – «рабочая и военная интеллигенция», исповедующая патриархальный тип социального бытия, основанный на порядке, согласованности всех общественных элементов. Главенствующей, особенно в семьях военных, была идея патриотизма. Подобное мировоззрение во многом определило пути социализации беби-патриархалов: служба в армии, учеба в военных институтах, карьера военного или служба в рядах защитников правопорядка.

Очевидно, что подобная дифференциация внутри поколенческой страты приводило и приводит к эксцессам и вполне очевидному нарушению социокультурных конвенций. Конфликт Владимира Путина и Михаила Ходорковского помимо латентных политико-экономических и идеологических причин связан с напряжением внутри поколения, которое, что очевидно, к настоящему времени претерпело объяснимые метаморфозы, но во многом сохранило верность культурной и социогенетической родословной.

Беби-инфантилы исповедовали алармистски-покаянный тип мышления, усиленный гуманитарными симпатиями. Не случайно узилищный период жизни олигарха оформляется в жанр писем Андрея Курбского Ивану Грозному. Безусловно, изменился формат переписки, здесь нет назойливости плетения словес и многослойных осудительных эскапад. Хотя отчасти они тоже присутствуют. Все же эстетико-обличительная сдержанность «эпистол из заточения» компенсируется их интегрированностью в современные коммуникативные формы существования информации (Интернет) и резонансными реакциями братьев по перу (писатели, вставшие на защиту узника).

Беби-патриархалы неизменно демонстрируют энергию вживания в социум. Рисунок их поведения, монотонный и заданный традицией, может меняться в зависимости от обстоятельств, что отражается в дискурсе: риторическая проказливость (не отмеченная заискиванием), эффектно подчеркивается мужественным имиджем, спортивной репутацией, улыбкой без сердечности, протокольной вежливостью – знаками самодостаточности; спонтанная имперская дерзость, неробкость заявлений, «продуманно случайная» агрессивность – очевидный пароль «знаем-каким-нужно» слоям населения; сдержанность поведения, отказ от открытых жестов, монаршья ирония, адресованы тем, «кто понимает» и т. д. Все это в совокупности работает на образ радетеля идеи непрерывности и поступательности традиционных ценностей, которые, сам радетель это тоже осознает, больше никогда не будут прежними традиционными и, соответственно, ценностями.

Риторический имидж М. Ходорковского на уровне лексики и ауры философской ностальгии выстроен примерно по тем же эталонам отрицательного обаяния, но отмечен пристрастием к культурным архетипам. Автор узнических посланий «проговаривается» в синтаксисе: здесь отсутствуют стихийность и неупорядоченность обиды, концептуальность авторитарного дискурса выявляет полное осознание автором того, что мифологические ценности магических обольщений эпохи его взросления превратились в симулякр. Судя по реакции представителей литературно-художественной общественности, представляющих беби-бумеров-инфантилов, М. Ходорковский воспринимается как осколок книжно-культурной эпохи, при этом сумевший объединить ее романтику с бухгалтерией социального возвышения.

В России XXI века актуализировалась ситуация большего влияния на современность поколения беби-бумеров, особенно старших, которые вносят в коммуникацию между Х и Y и в социальное самочувствие поколений неоднозначные, порой раздражающие акценты.

В аналитике и критике последних десятилетий отповедь «шестидесятникам» со стороны, и прежде всего со стороны представителей поколения Х, стала общим местом. Для этого наберется немало причин (социальная версия эдипова комплекса, классическое отечественное противление отцам), но более значимыми для настоящей статьи являются другие немаловажные обстоятельства: бета-победители оказывают большее влияние на поколение Y в сравнении с их номинальными отцами – Иксами; бета-победители создали культурную мифологию, которая в репликах передается современности в большей степени, чем культурные конструкты поколения Х; бета-победители по естественным причинам покидают социальное поле сражений, а по русской привычке наиболее ярая ругань достается тем, кто уже не может ответить.

Чтобы избежать в предпринимаемом аналитическом обзоре категоризма и повышенной оценочности, следует отметить очевидный вклад младших представителей бета-победителей и старших в культурно-социальное строительство отечественного сознания – его базовых мифологем.

Любое обсуждение проблемы бета-победителей, их влияния на современность, перспективных конфигураций воплощения их идей, или, смягчим, представлений об идеях, не может быть ограничено констатацией их пребывания в социально-культурной ситуации 1960—1990-х годов. Здесь требуется расширительный взгляд, более ориентированный даже не на само поколение, но на «косвенное» влияние, которое оно оказало на преемников.

Сегодня ждать позитивного месседжа от бета-победителей не приходится, они остаются верны системе ценностей, которую впитали с детства: сплоченность единомышленников, сильная личность, романтический протест. С высоты этой триады очень удобно обвинять молодежь в неинициативности, утрате романтического импульса и неумении следовать идее жизненного творчества.

Рассуждения самих бета-победителей о настоящем и будущем обычно завершается соскальзыванием любой самой необязательной темы, не говоря уже о серьезных проблемах, или в гносеологическую путаницу, или в елейные воспоминания, или в ругань по адресу реальности.

Поколение бета-победителей делало то, что ему велели. Оно мечтало, но, верное повелительному зову социальных директив, изготовляло, что было необходимо. Они были глубоко законспирированными идеалистами, но сделанные из не очень крепкого материала, жаждали, чтобы кто-нибудь их активизировал. Они слишком долго ждали перемен, поэтому с радостью встретили перестройку и не поняли, что это был конец света для их поколения. Теперь они старички, хлопочущие о том, чтобы их не забыли, выставляя в качестве аргумента идеалы своей молодости. Время изменилось, и идеалы бета-победителей чаще всего предстают в пародийной модальности. Призыв «взяться за руки» если и цитируется, то в издевательском плане. Полустиляжная песня, некогда потрясающая своей асоциальностью «Ландыши, ландыши…» перепета по-немецки, с псевдоностальгическими смысловыми акцентами. Стихотворение Агнии Барто про Любочку обрело постмодернистский припев: «Либе, либе, аморе, аморе…»

Бета-победители передали по наследству беби-бумерам инфантильные идеалы, которые хором озвучивались под гитару: про «солнышко лесное», «Зеленую карету», «Бригантину». Эти и многие другие сентиментальные песенки становились мерилами истинности, призванными противостоять очевидной плакатности официальных лозунгов. Но, как часто это случается, от настойчивого повторения, и «Алые паруса», и «Бригантина» мало чем отличались от плакатной одномерности призывов. Более того, одна из любимых песен, звучащих в неофициальной части комсомольских собраний, была та же «Бригантина».

Понадобилось время, чтобы придуманный Грином сюжет освободился от комсомольско-оттепельных коннотаций. Мюзикл «Алые паруса», идущий сегодня в Московском РАМТе, воспринимается поколением Y как свежая история о нонконформистском чувстве.

Бета-победители живут прошлым, сакрализуют не только культовые персонажи своей молодости, но и пространственные объекты. Воспитанные в эпоху гонения на церковь, они отыскивают кумирни где заблагорассудится: «Ах, Арбат, мой Арбат, ты моя религия…» Они не могут ограничиться каноническими текстами молитв, им, воспитанным на «поэзии стадионов», не хватает неформальности и интимной стильности, отсюда и молитва шестидесятника: «Господи мой, Боже, зеленоглазый мой…»

Младшие беби-бумеры рифмуют «Арбат – комбат-ё-комбат». Эстетические маргинальные элементы поколения Y выбирают Арбат в качестве места для прогулок.

Бета-победители монополизировали право на громогласное высказывание моральных истин. О чем угодно истин: о сельском хозяйстве, идеальном устройстве общества и особенно литературе. Именно шестидесятникам мы обязаны идеологической концепцией как самой русской словесности, так и ее преподавания.

В 2010 году вышел последний роман В. Аксенова «Таинственная страсть» – почти мемуары, завещание, история шестидесятничества, в некоторой степени диагноз: когда-то было очень хорошо, но отчего-то все так гадко закончилось. Некогда было понятно, кто враги, в четкую сетку координат успешно вписывались любовь к классике, причудливые мечты, богемные разговоры. А потом Советскую власть отменили. И поколение шестидесятников тотчас исчерпалось. Грустно. Не о чем больше вести богемные разговоры. Не освежить прошлое. Не омолодить людей.

Жалко шестидесятников. Очень жалко. Хотя бы потому, что их место-уходящих-отсюда скоро займет поколение Х.

Представитель поколения беби-бумеров В. Сорокин в «Голубом сале» иронизирует над Толстым, Набоковым, Платоновым. Зло и часто неудачно.

Представитель поколения Х В. Пелевин в романе «t» играет с мертвыми этикетками русского классического наследия. Удачно играет. Освобождает читателя от советских интерпретаций классики.

С точки зрения беби-бумеров, Пелевин – автор злокозненного опуса, порочащего отечественную словесность.

Точка зрения поколения Y иная: русская классика чуть-чуть жива, потому что на нее давят мертвые символы умершей империи – Советского Союза. Советские интерпретации классики хотят взять реванш над самой классикой, оттого ее нужно освобождать от пут идеологии.

Бета-победители озвучивали аксиомы социологической или литературно-художественной классики, настаивая на том, что общество определяется уровнем сплоченности составляющих его элементов. Показательный знак эпохи 1970—1980-х – песенная мысль Окуджавы: «Возьмемся за руки, друзья!»

Современное поколение Y интуитивно ощущает, что общество окончательно расколото, точка возврата пройдена в «нулевых», что социальные и межличностные конфликты являются переменной, зависимой от параметров ментальных и поколенческих несходств, и мир обязан включать в себя необходимую меру индивидуально-разнообразных вкусов, ориентаций, ценностей, целей, норм и ожиданий. Взяться за руки уже не с кем, и не для чего: актуальный режим взаимодействия между поколениями базируется не на тяготении к сплоченности, а на потребности установить дистанцию.

Отчужденность становится одним из необходимых параметров кооперации между поколениями. В идеале порядок продуктивного социального взаимодействия и согласованных деятельностей может быть эффективным при соблюдении приоритета консенсусных ценностей между поколениями. Сегодня это по меньшей мере затруднительно, точнее практически невозможно, потому что представители поколений Х и Y предпочитают быть автономными участниками диалога и не навязывать свои интересы и потребности оппонентам.

Повестка сегодняшнего дня не подразумевает каких-либо устремлений, основанных на искренних коллективистских принципах. Культура и ТВ приглашает вступить в игру, настаивая на том, что это неизменно новый тренд. Перед таким соблазном трудно устоять.

Постмодернистские философы рекомендуют населению, которое с большим интересом занимается обсуждением цен на сельхозпродукцию, сориентировать свои интенции на освоение точки зрения Другого, признать, что любая идентичность жиреет за счет демонизации этого самого Другого.

Поколению Y, конечно же пригодятся такие советы, но оно не желает соблазняться теориями, которые призваны намеренно подрывать собственную идентичность, Игреки не желают участвовать в утешительном проекте беби-бумеров по выработке стратегии построения Своего как Другого, они хотят строить Свое как Свое.

Если им и свойствен инфантилизм, чему порука номинальный возраст, то они в отличие от беби заворожены не миражами имперской мускулистости, а действуют в стилистике рекомендаций журналов, обучающих, как быть независимыми.

Для поколения беби, равнявшихся на вычитанный из учебников ренессансный идеал, умственный потенциал определялся знаниями и навыками, восприимчивостью к сложному и нетривиальному. Для Игреков – важно эксплуатировать это сложное и нетривиальное без обязательств, знать, как оно работает.

Бета-победители и беби-бумеры склонны к мизантропии, чего бы дело ни касалось. Видят что-нибудь бесцветное – расстраиваются, наблюдают что-либо самопорождающееся – печалятся и обзываются. Беби великие гордецы-самооговорщики, они присвоили себе способность к самопознанию на том лишь основании, что в институтах наряду с диаматом слышали о Декарте.

Игреки не расположены к социальной печали, их задача создать собственное индивидуалистическое бытие. Слово «индивидуализм» они воспринимают и как самобытность, и как экономическую эмансипированность.

Бета-победители и старшие беби-бумеры на миру отличались повышенным риторическим бессребренничеством. При этом успешно строили кооперативы и пользовались распределителями.

Представитель поколения Y без стеснения готов озвучить простенькую истину, осознает ее во всей очевидной красе, как новенький гаджет: во-первых, все деньги мира ничего не значат; во-вторых, нужно гораздо больше денег.

МЫСЛИ НА ЛЕСТНИЦЕ

Они читали про Чука и Гека, Тимура и Мишку Квакина.

Они читали Ричарда Баха, Берджесса, Апдайка, Оруэлла.

Они читают Мураками, Коэльо, Вербера, Бегбедера, обоих Фраев…

Они смотрят «Гарри Поттера», «Шрека» и «Властелина колец»…