Текст книги "Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности"

Все же основной массив поколения Y прописан в офисах и фирмах по продажам всего. Поколению отведена скромная роль дистрибьюторов, обслуживающего персонала, продавцов. Понятие «общество потребления» дополняется новым смысловым штрихом – «общество услуг». Поколение Y пришло в мир, чтобы обслуживать себя, поколения бета-победителей, беби-бумеров и Х. В тотальной ситуации консьюмеризма им отведена роль перепродавцов, посетителей и официантов. Очевидно, что идея социального творчества в данной системе отсутствует.

Беби-бумеры и старшие Иксы, вслед за бета-победителями, ощущали себя удобно в системе иерархий, повышенного диктата власти, достаточно толерантно относились к актам социального «насилия-возмездия-справедливости», приветствовали коллективное принятие решений, хотя все за редким исключением посмеивались над «решениями партии», но выполняли эти решения, хотя бы потому, что было велено.

Мысль о сильной руке и латентное противление этой сильной руке относится едва ли не к самой излюбленной бета-победителями и беби-бумерами. Современная модификация этой мысли, предлагаемая Иксам и Игрекам, гласит, что в чистом виде демократическое принятие решений невозможно: в некоторых ситуациях группа людей просто не способна сделать выбор из нескольких вариантов. В таких ситуациях и возникает потребность в человеке, который в сложных случаях мог бы взять ответственность на себя. Полвека назад его назвали бы диктатором. Сегодня эту теорему можно интерпретировать как аргумент в пользу лидера, способного формулировать политические задачи или под эгидой риторики об общественной пользе навязывать всем свои интересы.

Романтически-охранительные концепции самих беби-бумеров отражают убежденность поколения в необходимости авторитарного патерналистского лидера.

Поколение беби-бумеров уже лет пятнадцать иронизирует по поводу флегматичности и бесцветности бета-победителей, чья самосформулированная харизма гротескно истончилась по мере того, как российское общество дрейфовало от ночных кухонных собеседований к рыночной экономике.

Перестройка скомкала судьбы многих бета-победителей, порушила толпы репутаций, а для кого-то стала реальным шансом заявить себя, социально и экономически. Некоторые бета-победители после перестройки стали поначалу красными директорами, затем олигархами. Отметим, что олигархов, входящих в сотню самых богатых людей России, среди бета-победителей немного, потому что им не хватает постмодернистской харизмы и политтехнологической подкованности, которые отличают поколение Х и в меньшей степени беби-бумеров. При этом не следует восхищаться экономической мудростью и политической прозорливостью Х-олигархов, чаще всего это среднестатистические по базовым характеристикам граждане, которым сопутствовала удача стать во главе активов, нуждающихся в хороших руках. Достаточно поверхностно проанализировать биографию экономического возвышения того или иного олигархического персонажа, чтобы понять: Бальзака или В. Ирвинга вряд ли заинтересовал бы сюжет подобного государственно-монополистического возвышения.

Олигархи, возможно, милые ребята из комсомольцев последнего призыва. Они так и остались комсомольцами, как показывает скромный масштаб их интеллектуальных запросов, мировоззренческих аппетитов и инновационных проектов социального строительства. Они чудачат, активно ведут светскую жизнь, но их общественная философия не изменилась, осталась верной заветам предшественников: сильная рука и праведный кулак.

В этом и заключается одна из причин того, что Игреки не склонны фантазировать себе будущее, подобное будущему Х-олигархов. Игреки трезво смотрят на социально-рыночную конъюнктуру и осознают, что время мгновенного возвышения с помощью дележа советских активов давно миновало, все социальные лифты забиты участниками дележа и их детьми, поэтому Игреки не верят пропаганде равных социальных возможностей и непременного социального успеха.

Немаловажное отличие поколения бета-победителей от поколения Y заключается в процедурах общения с миром.

Бета-победители сначала читали о заграничной экзотике в книжках своих же поколенческих однополчан под универсальным названием «Их нравы», а потом, если по жизни везло, видели эти нравы, теряя спокойный сон на всю оставшуюся жизнь. По сию пору ходят легендарные слухи о женщине-библиотекаре, которая, не выезжая дальше г. Ступино, могла с закрытыми глазами провести экскурсию по Лувру, о пенсионере, который знал экспозицию нью-йоркского Гуггенхайма лучше, чем имена внуков. Сколько было понарассказано эффектных романтизированных историй, которые до сих пор предлагаются в качестве образцов для подражания.

Сегодня такие образцы не работают, потому что сегодня молодые люди сначала увидят мир, и потом снова увидят, а если уж так интеллектуально приспичит, то и прочитают об увиденном.

Изменилась концептуальная формула миропознания. Вместо «прочитать – затем посетить» сегодня актуальна иная модель: «посетить и отправиться дальше».

В биографии беби была история, купированная, переинтерпретированная, но была. Любой пионер мог перечислить славные страницы: Великая Октябрьская революция, коллективизация, ДнепроГЭС, война, космос.

У поколения Y историю заменяют идеологические конструкты, мифотворчество, политическая конъюнктура: октябрьское восстание, голод в Поволжье, репрессии, лагеря, штрафбаты, ХХ съезд, о культе личности, «оттепель», хрущевская целина, диссиденты, эпоха застоя, перестройка.

Отечественная война, Гагарин, ГЭС на этом фоне почти неразличимы. Теперь поколение беби пишет учебники истории для поколения Y, пытаясь оправдать самих себя.

Даже аббревиатура СМИ расшифровывается у всех по-разному: у беби – Слишком Мало Информации; у поколения Y – Слишком Много Инфы.

Бета-победители любили мифотворчество. Они с воодушевлением и страстью всегда сочиняли мифы о самих себе, для самих себя и для пропаганды. Когда идеология КПСС почила в бозе, бета-победители принялись воспевать СМИ. После крушения мифа о борьбе с сильной личностью поколение придумало миф о настоящей «четвертой власти», которая такая же древняя, как проститутка (сравнение, ставшее любимым у беби-бумеров), и которая одной строчкой публикаций создает или разрушает репутации. Этот миф об отечественных СМИ был списан с практики массмедиа на Западе, с общества, имеющего давние потребительские традиции.

Отечественная реальность «четвертой власти» на поверку оказалась иной. Перестроечные надежды на СМИ сменились недоверием к любым вертикальным институтам власти, будь то власть политическая или «четвертая».

Эйфория перестройки обернулась экзистенциальной и экономической травмой. Бета-победители в очередной раз оказались морально разочарованными. Будущее, видевшееся таким светлым, как всегда, обмануло. Популяризируемое поколением риторическое клише «в России непредсказуемое прошлое» оказалось актуальным для характеристики будущего бета-победителей. Поколение было обмануто и само обманулось, пришедшие на смену новые «правдорубы» более соответствовали обновленному формату ТВ.

Эпоха завершилась, как всегда, без вселенского крика отчаяния, а с тихим всхлипом. Реальность отказала поколению в, казалось бы, очевидно причитающихся привилегиях. Пришло обидное понимание, что статус мудрых стариков не обретается автоматически, он не переходит по наследству, им не награждают. Авторитет у новых поколений надо заработать и, главное, сохранить. Бета-победители частично справились с этой задачей, отчасти заработали. Но на карте времени появились новые поколения, для которых идеалы шестидесятых были сродни справке из учебника «История Древнего мира».

Ощущение прерванности символического порядка преемственности и осознание того, что торжественная процедура передачи лиры потомкам никогда не случится, потому что жанр стариковского совета сегодня не востребован и т. д. – все это обернулся руганью в адрес того, о чем мечталось и что так подло обмануло – демократической власти, политических лидеров, молодежи, ТВ и т. д.

Трагикомический парадокс ситуации заключается в том, что параллельно с фактом ухода поколения бета-победителей Иксы и старшие Игреки затеяли проект идеализации 1960-х годов. Многочисленные ретростилизации в кино, на эстраде стали символическим актом поиска родительской фигуры, которая соответствовала бы представлениям об идеале. Новым поколениям понадобились фигуры совсем не реальных исторических персонажей, а образ молодых самих себя – представителей новых поколений, взятых самими собой в предлагаемых обстоятельствах: «каким бы я был, доведись мне жить 40 лет назад». Суггестивное содержание парадокса этим не исчерпывается. Проект идеализации молодости бета-победителей, усиленный новой эстетикой, осуществляется в соответствии с буквой советской патриархальной модели преемственности поколений.

Не менее очевидной причиной интереса к жанру «реконструкции себя в прошлом» являются ностальгические тенденции беби-бумеров и старших представителей поколения Х; уход из жизни таких значительных личностей, как Аксенов или Ахмадулина, породил всплеск эмоций в Интернете и газетах, прощаясь с ними, люди расстаются с детством и молодостью. При этом основными печальниками стали беби-бумеры, которые совсем недавно иронизировали по поводу отцов. Одно из объяснений данного феномена заключается в том, что очень скоро беби-бумеры станут самым старшим поколением, и уже им предписано выдавать жизненные истины и нести ответственность перед младшими. Они не совсем уверены, достаточно ли у них философской мудрости, чтобы не превратиться в тех, кем стали, точнее, не стали бета-победители для последующих поколений.

Поколению беби-бумеров есть над чем задуматься: в юности на лекциях по истмату-диамату оно внимало бета-победительской мудрости про надстройку и базис. Сегодня общественный режим (то есть совокупность структурированных поведений и процессов) не включают архаичную политэкономическую иерархию. Воспринятые беби-бумерами приоритеты духовности в наше время стали играть роль инструментальную, подчиненную императивам геополитики и технологической модернизации. Крик удивления беби-бумеров «На культуру идет только три процента ВВП!» непонятен поколению Y, которое само платит за потребную ему культуру. Различные представления о месте, роли и назначении культуры в жизни человека неминуемо приводят к социальному и поколенческому расколу.

Поколение Y воспитано на идее разнообразия менталитетов, индивидуальностей, культур, если и стремящихся к сотрудничеству, то на паритетных правах, не подразумевающих микширования менталитетов, индивидуальностей и культур в угоду коллективному целому.

Легче всего создавать апокалиптический портрет будущего. Будем оптимистами: возможно, в скором времени актуализируется установка на расширение границ внутреннего мира и сферы приватного. Индивидуализация и атомизация, повышенная степень изолированности представителей поколений Y и Z так или иначе исчерпают ресурс своего вынужденного обаяния и могут возникнуть предпосылки ситуации, когда люди начнут рассматривать свою идентичность как некий проект, нуждающийся в инвестициях, развитии, разнообразных культурных партнерствах, как очень личных, так и деловых.

Современность со всей очевидностью показывает трудности и препятствия в реализации консенсуса между поколениями. Подобной проблемы раньше не могло существовать, так как патерналистский набор ценностей и потребностей был достаточно целостным. Сегодня, когда произносится какая-либо печальная мысль с базовым словом «дефицит» (понимания, духовности и т. д.), здравомыслящий человек обязан ужаснуться тому обилию регистров интерпретации, с помощью которых осмысляется проблема. К примеру, под «дефицитом понимания» разные поколения подразумевают столь несхожие явления, что с трудом приходится говорить о какой-либо вероятности обнаружить компромисс не то что бы в решении проблемы, а хотя бы на уровне ее постановки. Сегодняшний день предлагает понятия, с равной степенью нелепости и убедительности характеризующие расклад поколенческих сил в России. Все, что непонятно и не имеет решения, обобщается звонким словом «вызов». Очевидно, отвечать на вызовы – геополитические, экономические, духовные, ментальные и т. д. – обязанности властей, СМИ, то есть представителей конкретных поколений.

Здесь возникает парадокс. Власти – это в основном представители старших беби-бумеров и поколения Х – отвечают на вызовы с высоты ментальностей своих поколений. Они, безусловно, стараются – встречаются с престарелыми рокерами, умиляются новеньким гаджетам, назначают спорт субститутом национальной идеи, но, что очевидно, не в состоянии понять, проанализировать и, соответственно, учесть культурные коды настоящего дня и наступающего времени. В результате сужается горизонт ожиданий поколения Z, опережающе ущемляется ассортимент вероятных ценностей и перспективных потребностей в том, что еще не формализовано, но непременно определит специфику поколения Z, которое уже наличествует, присматривается к старшим и в недалеком будущем заявит свои права на обязательно единственную истину.

Поколение Y отлито по другим шаблонам, а ему по инерции предлагаются песни о главном беби-бумеров и политтехнологические пляски, рассчитанные на старших Иксов.

К примеру, на государственном уровне экологические проблемы мало беспокоят поколения беби-бумеров и Х, хотя в школе все писали сочинения на темы «Природа в лирике имярек», «Проблема экологии духа в творчестве…». Вполне вероятно, что уровень социальной сплоченности и ответственности Игреков и Зетов будет зависеть от экологической политики, проводимой государством в СМИ.

Иногда в нашей жизни случаются диалоги в стиле Бенджамина Вайсмана.

– Мама пыталась меня зарезать, – пожаловался мальчик.

– Что ж, – развел руками отец. – Временами каждому из нас хочется кого-нибудь зарезать, малыш. И все же не забывай, что в воздухе разлита благодать, наши сердца полны любви, а мир добр и прекрасен.

Один из основных трендов последних десятилетий – песни с дискотеки восьмидесятых. Западные и собственные звезды-пенсионеры, то есть представители поколений беби-бумеров и Х, – любимые гости наших концертных залов, клубов, вечеринок. Откуда, спрашивается, такая любовь к музейной попсе? Ответов множество. Десятки. Тысячи. Выберем парочку.

Первый ответ. Надоела современная музыка. С первого раза, как прослушал, надоела. Мало хорошей музыки. Видно, устала попса и сгинул рок. Русский рок. Кстати, «русский рок» звучит примерно как «академическая коза».

В современной музыке что-то много соплей, бестелесности и гомосексуальных причуд, а вот в поп-классике – ирония, а в рок-классике – мужской драйв и какая-то нестареющая наивная правда, наивная до банальности. Про мужчин, которые любят женщин и свободу. У нас же, в нашей современности, все иначе. Какой-нибудь престарелый поп-рокер как разразится в газетках идеологическими злобностями, как выдаст на-гора политическую программу типа «как-вы-меня-все-достали», а потом объявит о выходе нового альбома с претенциозным названием типа «По-другому», народ в ажитации: ща мы всю правду в рифмах «правительство – грабительство», «власть – жопа жрет всласть» и услышим. Залы битком. И что народ слышит? Все то же слышит: «пра любофь», «пра хандру», «пра эй, ты, кто ты». Трындеть-протестовать о дурной социалке мы все умеем, а вот в творчестве все свои сомнения выразить не получается. Разочарован ли народ? Не то слово. А вот то слово, точнее, два слова: очень разочарован. А все равно идет и слушает, старых хитов дожидается.

Ну а теперь вот она, главная причина: ностальгия. Ностальгия поколения Х по песням своей юности, когда слова были искренни, чувства правдивы, а девушки целовались с ними стыдливо, по велению сердца. Эту ностальгию поколения беби-бумеров и Х навязывают всем, кто младше в качестве эталона искренности и правды.

Когда девушки не хотят целоваться с дедушками бесплатно, остается уповать на искренность и правдивость бодрого диско и старого доброго рока.

Просто Иксы не хотят выйти из тиража и оттого навязывают новым поколениям старые песни о том, что было когда-то, отчасти забылось, воскресилось фантазией и ритмом умца-умца. А во всем остальном воздухе разлита межпоколенческая благодать, сердца полны любви, а мир – добр и прекрасен.

Каждое поколение буксует в своих идеалах, а условия мира, факторы реальности меняются. Прежние герои и культурные способы их продвижения на социальном рынке оказываются неэффективными. Здесь отсутствуют готовые стратегии, не действуют ответы на вызовы – ответы, которые некогда были успешными. Разбалансировка культурных парадигм приводит к дисгармонизации контакта между поколениями.

Отсутствие образцов для подражания – не менее острая проблема, препятствующая контакту между поколениями. Минувшие двадцать пять лет не предложили достойных фигур. Структурировать старыми технологиями консенсус между поколениями не удается. Слишком плотен поток социальной информации, велик уровень коммуникаций, что в совокупности дезавуирует любые попытки прирастить пантеон старых героев к идеалам современной молодежи. Следует отметить, что поколения беби-бумеров и Х, ощущая себя всегда современными и неизменно молодыми, репрезентируют себя в привычных патриархальных режимах поведения и мысли и мало заботятся о создании стратегии согласованности поколений.

Общий экономический кризис, начавшийся в 2008 году, стимулировал спрос на определение реформаторской повестки. Стало очевидным, что государство не имеет внятных идей, касающихся молодежи – поколения Y и Z. Поколение Y не на чужом примере убедилось в опасности обольщения рекламируемых банками и СМИ кредитов и ипотек как части политики взращивания среднего класса. Кризис показал, что решение проблемы так или иначе уже давно нуждается в стимулах, более того – в демонстрации способности государства их сформулировать и воплотить.

Поколения отмечены несхожими типами коллективного самосознания. Беби-бумеры и Иксы пребывали в социо-системе, пропагандирующей исключительно глобальные категории, которым должен соответствовать каждый гражданин. Ассортимент предложений социальной судьбы был невелик: две-три идеи, но зато скромное количество компенсировалось их размером и требовательностью, с какой молодым беби вменялось в обязанность служить им. Над человеком доминировали построения качеством и размером в категорический императив. Вопрос об искренности каждым решался по-своему, но была возможность морального выбора – принять или принять с сомнением, никому об этом не сказав.

Коллективное сознание поколения Игрек формируется за счет рекламы. Молодой человек не остается наедине со своей сомневающейся приватностью: реклама активно включает его в динамику образов и желаний. Рекламные образы истины, предлагаемые Игрекам, за счет разнообразия товаров слишком многочисленны. В этом отношении герой поколения Y более несчастен в сравнении с беби-бумерами и Иксами. Реклама уравнивает социальный менталитет и ментальность личности, в то время как у «отцов» и «дедов» всегда оставалась небольшая лазейка, чтобы надежно припрятать свою ментальную интимность.

Одним из концептуальных отличий поколений, привносящих в тему «отцов и детей» повышенную трагическую интонацию, становится несхожее восприятие категории времени.

Для понимания и оформления феномена времени, артикуляции с ним связанных ощущений и переживаний, поколения используют различный понятийный аппарат. Для беби-бумеров и Иксов время – цепь событий, обобщенных утратами, рефлексией и границами опыта, для поколения Y – это некое арифметизирующее начало, безотносительное к опыту, отмеченное лишь знанием о нем.

Для беби и Иксов любое событие является значимым в контексте длительной истории. Они воспитаны в парадигмах переоформления мира, приправленных звонких романтических побуждений: «вершить историю», «творить свою судьбу».

Беби-бумеры и старшие Иксы, с рождения погруженные семьей и обществом в модель патриархального циклического времени, живут в системе «прошлое – настоящее». Будущее, безусловно, видится и даже мечтается убедительно приемлемым, но оно становится предметом нешуточных огорчений, так как в силу возраста в этом будущем реально просматривается «энтропийный горизонт».

Для самоощущения Игреков влиятельнейшей моделью является «настоящее – будущее». Удаленность от энтропийного горизонта подразумевает стремление поколения Y реализовать себя в достаточно широкой линейке потенциального выбора, предложенного социальной мифологией: основными рекламными призывами становятся «будь», «сделай», «становись» – отсюда оптимизм, подкрепляемый телесной бодростью, мечта, уходящая корнями в фэнтези.

Философское самочувствие беби далеко от оптимизма. Они относятся к последнему активно читающему поколению и поэтому, воспитанные на хороших книжках, зародивших страсть к саморефлексии, романтических призывах «бороться, искать, найти и не сдаваться», по инерции исповедуют категорию выбора, которой противостоит процесс естественного старения.

Соответственно меняются и парадигмы будущего. Беби-бумеры и Иксы – индивиды, отмеченные саморефлексивным сознанием, следуют установке: «будущее – сейчас». Пребывая в мире, в котором физический износ претерпевают сверстники, они начинают более доверять личному потоку времени – чрезмерно велико и предельно ощутимо чувство уходящего времени, слишком многообразны его источники: уход родителей, собственное старение, взросление детей.