Текст книги "Про горы с улыбкой"

Во времена развитого социализма у альпинистов деньги водились, и временами немаленькие. Команды, заявлявшиеся на первенство Союза, имели право на двух врачей. Одним из врачей был, конечно, практикующий врач и альпинист, в идеале специалист по реанимации. А вот второй врач… по большому счёту нужен был не очень. Но деньги на него были. Кто приглашал в качестве второго врача массажиста, кто – просто миловидную девушку с дипломом врача. Как-то раз вторым врачом при сборной Москвы была Г.Ш., довольно известный врач-диетолог и экстрасенс. Логика в этом была такая: у альпинистов, горных туристов, геологов от вечной тушёнки и концентратов всегда больные желудки. В большей или меньшей степени, но – увы, нездоровый желудок для ходящих в горы и питающимися концентратами супов и консервами был вопросом времени.

А для Г.Ш. поездка в горы вторым врачом сборной означала, с одной стороны, просто возможность бесплатно съездить в красивые горы, получить дополнительно небольшую зарплату, а с другой стороны, познакомиться с новыми людьми и по возможности обратить их в свою веру (тогда ещё экстрасенсорика была почти под запретом).

К сожалению, ничего хорошего из этого не вышло. С одной стороны, ребята оказались неподготовленные, а с другой стороны, Г.Ш. слишком тенденциозно преподносила свою доктрину. Выходило так, что Вернадский должен был отложить все дела и срочно бежать на помощь Г.Ш., поскольку являлся соратником и вдохновителем, но из-за дальности расстояния почему-то не прибежал. Циолковский ходил у Г.Ш. в подручных.

Прибыли консервированные фрукты, а Г.Ш. объявляет, что у них отрицательное биополе. Витамины – отрицательны, про тушёнку вообще лучше было не вспоминать. Следует помнить, что это была сборная Москвы, ребята, с одной стороны, лучшие из лучших, но с другой стороны, эти лучшие из лучших были спортсмены – скалолазы, марафонцы – люди, мыслящие физическими понятиями. К тому же свежих овощей даже у сборной было мало.

А вот яичный порошок был. Но яичный порошок – отрицательный, и даже инкубаторское яйцо – слабо отрицательное, а вот яйцо от курицы, которая общается с петухом – положительное. До сих пор помню слабые проблески оживления на лицах тоскующих перестоявшихся жеребцов. Они даже не шутили. По их лицам было видно, что они думали. Тушёнка – отрицательная, сахар – отрицательный, консервированные фрукты отрицательные. Вася Е. высоченный блондин с квадратным подбородком и узко посаженными голубыми глазами, будущая легенда второй гималайской экспедиции, широко свои голубые глаза открыл и думал! Яичный порошок – отрицательный, но яйцо от курицы из под петуха положительное. Но ведь, наверное, что-то можно сделать, чтоб он стал положительным…?

Всегда существовала небольшая категория людей (как правило, занимающихся йогой и методами очищения), которые уходили в горы, чтобы в одиночку или группой посозерцать, очиститься, набраться Праны… Я слышал про группы, которые уезжали на Алтай на три недели, чтобы попить воду из горных ручьёв и при этом ничего не есть. Некоторые из них начинали обнаруживать у себя паранормальные возможности. Отчасти популярно тогда было нарабатывать в себе возможность не зависеть от температуры окружающей среды, в лёгкой одежде ходить по морозу, а то и просто сидеть на леднике.

Но когда сильно похолодало, альпинисты всё же одели Г.Ш. в такие же одежды, как и ходили сами. Кто-то выдал ей пуховую куртку, у кого– то нашёлся лишний свитер.

Луна в горах

Сэр Джон Хант – в альпинизме личность мирового масштаба. Он и звание рыцаря получил за свои восхождения. Точнее, за руководство первой успешной экспедицией на Эверест. А до этой самой первой успешной экспедиции было более двадцати просто экспедиций (то есть не завершившихся успехом, а то и трагических). Вдумайтесь – более двадцати экспедиций, в каждой экспедиции руководитель, который несёт ответственность за команду, в каждой экспедиции – команда (не менее десяти человек основного состава, не считая вспомогателей).

Первые планы взойти на Эверест появились у альпинистов в 1893 г., разведочная экспедиция была проведена в 1906 г. Первая экспедиция на Эверест была организована в 1921 г., а зашли на Эверест Хиллари и Тенцинг только в 1953 г. Южный и Северный полюса уже давно были покорены, не удивительно, что Эверест называли третьим полюсом, или полюсом недоступности. Неудивительно, что восьмитысячные вершины именовали «престолами богов», на которые запрещено ступать смертному человеку.

Судя по описаниям его жизни, полковник Хант был решительный, но осторожный и педантичный в горах человек. «А погиб он… просто уж очень много ходил в горах» – так про него писали современники.

Красноярские столбы. Первый столб

Впрочем, я знал людей, которые, в целом любя жизнь, всё же были не против найти упокоение в горах. Немного таких было… но были. Те, кому надо, про них помнят.

Загадка природы – почему скальные массивы так притягивают свободолюбивых людей. Взять хоть красноярские Столбы.

Говорят, что свободолюбивые люди собирались там всегда. И всегда они были в той или иной степени в оппозиции к официальным властям. Знаменитая надпись «Свобода», появившаяся на втором Столбе в 1905 г. во время революционных волнений, заботливо поддерживается и по сей день.

А скалы Довбуша в Карпатах… там ведь идешь, и невольно хочется хотя бы лошадь украсть! Или покуражится над правительственными войсками, какому бы правительству они не служили! Согласно легендам, там всех форм несогласные повстанцы и разбойники (что, в общем, было почти одно и то же) обитали с двенадцатого века. Там в шестнадцатом веке отсиживался и сам Олекса Довбуш, то ли Робин Гуд, то ли повстанец, а уж трезубец самостийности был высечен во множественном числе там ох как задолго по сравнению с самой самостийностью Украины.

Ну и знаменитая надпись: «Свободу Луису Корвалану!» в каталажке в Хийтоле, которую оставили студенты Ленинградского государственного университета, повязанные при возвращении с Карельских скал (надо было оформлять пропуск в пограничную зону, но это же две недели возни, студенты безумно заняты, а на скалы-то хочется сейчас).

В горных ущельях свободолюбивых людей тоже много. …В крови это!

Скала на предвершинном гребне на жаргоне горовосходителей называется «жандарм». «Жандарм» преграждает путь к вершине. В советском альпинизме такое название появилось в 30-х годах 20-го века, когда альпинизмом занималась некоторая часть кремлёвской элиты. Изначально этот термин ввели в Альпах французы (про свободолюбие в горах далее будет сказано особо), но на русский язык переводить это слово не потребовалось. Как правило, жандарм обходят снизу, реже – залезают на него и спускаются на гребень, чтобы продолжить восхождение. И однажды, разбираясь с описаниями маршрута восхождения в одном из грузинских альплагерей, встретили фразу: «…по крутым заснеженным полкам обходим Дружинника справа». Вероятно, грузин-восходитель владел русским языком не как родным, вот и перевёл.

Произносить красивые тосты приятно всегда. На одной из гулянок инструкторского состава, посвящённой и закрытию сезона, и удачному восхождению, за которое планировалось получить место на чемпионате и повышение спортивной квалификации, прозвучал такой тост:

«Дороги бывают разные. Бывают прямые дороги, бывают и не очень прямые. По прямой дороге быстрее приходишь к цели. Но так ли уж нужна тебе эта цель? Очень часто оказывается, что она была иллюзорной ты сам себе её выдумал. А непрямые дороги нескоро выводят к целям, но по пути ты осознаёшь свои истинные Цели. К тому же извилистые дороги чаще пересекаются, а значит, на них мы чаще можем встречаться. Давайте выпьем за наши непрямые дороги!».

Вероятно, после заседания правления банка такой тост вызвал бы кривые усмешки, а вот в компании жилистых, тощих, обветренных, шершавых до хрипоты, привыкших рисковать чудаков этот тост вызвал большое воодушевление.

Один начальник учебной части выездного альплагеря был в запое. Самое ужасное, такая вот неприятность приключилась с ним, когда начинался сезон, когда от человека, выполняющего функции начальника учебной части, зависело почти всё: команды, инструктора, планы, восхождения… Согласно легенде, он даже слегка по морде получил, когда пытался вяло сопротивляться его принудительной транспортировке силами его старых друзей в горы к месту своей основной деятельности. А там ничего, ожил, покрикивать начал. Даже блеск в глазах появился.

Посвящения в альпинисты до сих пор не утратили своей праздничности. С некоторыми вариантами сценарий посвящения выглядел следующим образом:

– После совершения зачётного восхождения новичков вели в альплагерь.

– В альплагере полным ходом шла подготовка к посвящению, в ней было задействовано до пятидесяти человек.

– Новичков заставляли надеть обвязки, прицепляли к верёвке, которая была пропущена через бассейн с водой (иногда через палатку), и деваться бедолаге было некуда.

– На выходе из палатки или бассейна бедолагу хватали и ставили ему печать (полкартошины, окунутые в зелёнку), на которой иногда можно было разглядеть надпись «Годен». Иногда это сопровождалось символическими ударами ледорубами плашмя по заду. Тех, кто оставался сухим, просто поливали водой.

– Далее мокрых новоиспечённых альпинистов сгоняли в одно место, ставили на колени – на встречу горного короля.

– Горного короля выносили на носилках, связанных из ледорубов, 4 «туземца» или «горных духа» – полуголых, в обвязках и касках. До сих пор вспоминаю изображённую через всю спину одного «горного духа» трещину с подписью «жизнь дала трещину!». Как правило, у горного короля был живот из подушки «под тельняшкой», кошки на босу ногу, ожерелье из карабинов.

– Произносилась клятва верности горам: «…вступая в ряды славного горного племени…», «…если работа или учёба мешает горам – брось работу или учёбу!» и так далее. «Клянёмся, клянёмся, клянёмся!» – произносили новоиспечённые альпинисты.

– После этого некоторых (а иногда и всех) новобранцев заставляли целовать ледоруб (обильно смазанный горчицей).

Милая ерунда… Я участвовал в этих посвящениях много раз. Давно это было, а как тепло вспоминается…

Другая традиция (теперь уже ушедшая) – топить бэмц (колокол, рынду). Раньше в альплагерях подъём и построение на линейку отбивали рындой. Звон рынды звали бэмц. (Б-Э-МЦ!). В качестве рынды использовали небольшой колокол, кусок рельса или гильзу от артиллерийского снаряда (когда-то в Алибеке «бэмц» ем была именно гильза от снаряда). Нельзя сказать, чтобы сигнал побудки и построения любили. Особенно его не любили новички, которым приходилось чаще других слушать бэмц.

Традицией было похищать бэмц и топить его в последний день смены в бассейне (если в альплагере был бассейн). Это было не злое мероприятие. Из бассейна бэмц никуда деться не мог. Но выловить его было непросто, особенно из холодной воды (да ещё в тот момент, когда он срочно нужен собирать всех на построение).

Опытные инструктора, если им доводилось дежурить в последний день смены, снимали бэмц и прятали его под кровать, а утром привязывали на место. Неопытных инструкторов, не обеспечивших построение в последний день смены, начальник учебной части ругал, стараясь сохранить серьезное лицо.

В эпоху, когда импортного горного снаряжения в стране не существовало, а изготовленное на фабриках ВЦСПС перестало удовлетворять, было сильно развито изготовление самодельного снаряжения. Некоторые образцы (например, титановые ледобурные крючья) во многом превосходили зарубежные образцы, но в целом самодельное снаряжение (особенно «самшитовые» обвязки, рюкзаки) сильно уступало по качеству зарубежному, а иногда было откровенно плохим.

Вася М., мастер спорта по альпинизму и мастер спорта беговым лыжам, а также великолепный скалолаз, выстроил своих альпинистов-разрядников в полном обмундировании для знакомства с ними лично и с их снаряжением в частности. Опытным взглядом он отметил, что на одной девушке беседка сшита неплохо, но грудной пояс слабоват и выглядит поистрепавшимся. Ни слова ни говоря, он подошёл к девушке, взялся обеими руками за петли пояса и резко рванул в разные стороны. Одна из петель лопнула. Ужасу девушки, да и всего отряда, не было предела. По альплагерю поползли слухи, что ходит зверь-инструктор (Вася действительно отличался атлетическим телосложением) и рвёт страховочные пояса на молодых альпинистках! Опомнившись, бедная девчонка пошла на склад альплагеря и взяла там фабрично изготовленный абалаковский пояс… Слава богу, несчастных случаев, связанных с использованием самодельного снаряжения, было немного.

Эх, отечественное горное снаряжение… Особенно верёвки… Рыболовный фал толщиной 9 и 11 мм, который альпинисты и горные туристы использовали в качестве верёвок – другого-то не было, – был очень жёсткий, при нагрузке почти не удлинялся (то есть плохо компенсировал рывок при срыве вниз). Когда по такой верёвке спускались дюльфером, то образовывались плохо расправляемые барашки… Справедливости ради сказать, этот фал всё же обеспечивал много восхождений и прохождений горных перевалов. Однако в ту эпоху бытовал очень короткий анекдот: подходит русский альпинист к горе, приставляет к ней верёвку…

Однако те, кто сейчас идут в горы на перевал Бивачный или даже на гору аж второй категории сложности с верёвками Эдерлид или в крайнем случае Ланекс Тендон, просто не представляют, что эпоху до появления синтетических верёвок (хоть бы и жёстких) многие называют Эпохой Героического Альпинизма. Верёвка тогда служила в основном для подъёма по ней участников группы. Для сорвавшегося лидера связки пеньковая верёвка была весьма условным средством страховки.

М-да, конечно, альпинисты – это обыкновенные люди. Но все же необычный срез общества.

Ещё про горное снаряжение… и противостояние систем капитализма и социализма (которое ощущалось и в альпинизме). Горное снаряжение в Советском Союзе, конечно же, проигрывало западному горному снаряжению. Страшные верёвки, деревянные ледорубы, а уж кто помнит трико– ни (отриконенные ботинки… о-о-о… Это ботинки с трезубыми плоскими шипами из мягкой стали – триконями – из кожи страшной толщины, на жуткой подмётке – ноги стирались до кровавых мозолей за два часа).

Но в то же время велась вялая пропаганда, что западный альпинизм индвидуалистичен и чреват опасностями, все западные альпинисты – потенциальные самоубийцы, которые ходят в горы, чтобы уйти от реальностей страшного капиталистического мира. А вот советский альпинизм безопасен и приникнут духом коллективизма (насчет коллективизма так оно и было).

Те немногие потенциальные самоубийцы (альпинисты из Европы), проникавшие в горы СССР (горы-то остаются сами собой вне зависимости от существующего строя), посмотрев на снаряжение, которое предлагали на складах альплагерей, не требуя ответа, задавали вопрос: «Так это вы нас называете самоубийцами?»

Сэр Шкельтон, исследователь Арктики и Антарктики, неожиданно обрёл звучание своей фамилии в СССР. По его имени были названы (хоть и в несколько искажённом звучании) горные ботинки-сапоги шекильтоны. Я застал то время, когда эти шекильтоны стояли на складах альплагерей (но никому не выдавались – на всякий случай). Весом под 4 кг каждый сапог представлял вершину технической мысли в ту пору. Там были и упомянутые трикони, и толстенная подмётка, и страшной толщины и крепости кожа, которая не проминалась, когда колотили ступени в твёрдом фирне (техника передвижения по снегу и льду тогда была другая), войлок, манжеты на застёжках… Во всём этом великолепии забывали про ногу, на которую эта конструкция должна была надеваться.

А примусы… Одно время в СССР две разные организации выпускали два разных примуса – «Турист» (который очень быстро окрестили «Смерть туриста») и «Шмель». «Смерть туриста» выпускать перестали довольно быстро, а вот «Шмели» … Их сейчас ругают. А ведь сколько тепла они дали. На скольких восхождениях их ровное шипение распространяло уют. Мне кажется, что их пресловутая ненадёжность – это скорее неумение с ними работать. Взрывались, конечно… так не надо было заливать авиационный керосин. Примус «Шмель» не был запроектирован под работу на авиационном керосине, тем более на октане и гептане, которые действительно быстро проедали прокладки в примусе. Впрочем, верно и то, что они требовали и определённого навыка, и технического обслуживания (а вот это делать многим было лень, отсюда и их ненадёжность в работе).

В целом снаряжение известных западных фирм хорошее. А все же большие рюкзаки они шить не умеют… Причины очень просты – на Западе больших рюкзаков никто не носит. Да и зачем, если на высокогорном приюте кормёжка обеспечена.

Для выходных в горах вполне хватает 35-литрового рюкзака. Рюкзак 55 литров считается уже большим. Если по настоящему большие рюкзаки и применяются где, так это в экспедициях, и служат больше как контейнеры для вещей, чем как рюкзаки для переноски личных вещей по сложному рельефу. Таких экспедиций мало. Испытывать – некому и негде. Но чтобы заполнить модельный ряд, некоторые фирмы все же в ограниченном количестве выпускают рюкзаки объемом до 110 литров. Как правило, это неудачные конструкции, не учитывающие много мелких и не очень мелких необходимостей.

А ведь некоторые отечественные фирмочки специально покупали такие рюкзаки и начинали шить по образцу, поскольку в России народ в горы ходит с большими рюкзаками. Иногда эти фирмочки еще и увеличивали объем до 120 л и 130 л, все остальное оставляя без изменений. Обычно получалось плохо. Оригинальные русские конструкции больших рюкзаков – все-таки лучшие в мире. Ну, а если в Альпах встретишь человека со 100-литровым рюкзаком, можно смело обращаться к нему по-русски.

В начале прошлого века альпинистские кошки были предназначены для передвижения по ледовым склонам до 20–30 градусов, насчитывали сперва шесть, потом восемь зубьев. Передних зубьев – торчащих вперёд – на таких кошках не было. Спустя несколько десятилетий альпинисты стали выходить на более крутой ледовый рельеф – и у кошек стали появляться передние зубья.

Австрийские проводники предложили технику передвижения, когда два передних зуба торчали почти горизонтально вперёд. Ботинки в ту пору были мягкие, и для передвижении по крутому льду таким способом (когда ступня почти перпендикулярна ледовой поверхности) требовалось очень сильно напрягать голеностоп. Легенда связывает происхождение французской техники хождения на кошках с именем Гастона Ребюффа – одного из первовосходителей на Аннапурну. В соответствии с французской техникой передние зубья были направлены под углом 45ş, ступня располагалась почти параллельно льду. Такая техника требовала не столь больших усилий, но изрядного акробатизма.

Наши десятизубые «ВЦСПС-овские» кошки были предназначены для хождения по-французски. А в мире всё же победила «австрийская» техника ледолазания (хотя ходили слухи, что В.М. Абалаков создал двенадцатизубые кошки с подпоркой к колену немного раньше австрийцев). Так что, сейчас, ребята, мы ходим по-австрийски. Но дело-то не в этом.

Жизнь заставляла, не смену тяжёлым кованым десятизубым кошкам ВЦСПС пришли не менее тяжёлые двенадцатизубые кошки (ВЦСПС) и лёгкие двенадцатизубые «самоделки». Потом появились четырнадцатизубые кошки, потом…потом появились шестизубые «котята».

Я с грустью отложил свои лёгенькие двенадцатизубые «самоделки», поддавшись моде и общему увлечению. Ну ладно, если собрался лезть на что-то крутое – понятно, что надо быть вооружённым максимально. Но ведь сейчас уже стандартом стало штурмовать «двоечные» вершины и перевалы в жёстких платформенных много-многозубых кошках. На одной, весьма популярной модели я насчитал то ли 22, то ли 24 зуба. И кто б мне объяснил… Впрочем, и эта мода уже прошла.

Существовала целая каста полупрофессиональных альпинистов благо советские законы это позволяли. Альпинизм был частью советской системы, а подчинялся двум ведомствам – Всесоюзному Совету Профсоюзов и Спорткомитету.

Начальник учебной части альплагеря приезжал в альплагерь в начале июня, а уезжал в конце сентября. Начальник учебной части старался, чтобы за всё это время в роли начспаса сменилось максимум два человека, а лучше, чтоб только один человек весь сезон был начспасом. И чтобы старшие инструктора – командиры отрядов, работали подольше. Приветствовалось, чтобы рядовые инструктора – командиры отделений работали в альплагере по три смены, то есть по два месяца.

Организовывалось это следующим образом. Начальник учебной части подбирал инструкторский состав загодя и список представлял в Центральный Совет ДСО Профсоюзов. Оттуда шли на предприятия письма с просьбой предоставить неоплачиваемый отпуск дополнительно к оплачиваемому отпуску на два месяца, три месяца, четыре месяца.

Естественно, так проходило не у всех. Кто на работе был нужен – тех не отпускали (хоть – честь и хвала советским законам!!! – в законах эти отпуска были прописаны – потому что альпинизм был государственным делом!). Но многих, особенно невысоко поднявшихся по служебной лестнице, отпускали. Преподаватели вузов и так имели большие отпуска.

Альпинист Т.Д., человек довольно неприкаянный, где только ни работал. Его трудовая книжка пестрела самыми неожиданными записями от бригадира наладчиков до редактора заводской многотиражки. Как-то он уехал в горы, не получив отпуска. Вдогонку ему прислали уведомление об увольнении и трудовую книжку. Толик пошёл к начальнику лагеря. И тот, чтобы у Толика не прерывался трудовой стаж, поставил в трудовой книжке печать альплагеря. По советским временам немаленькое нарушение.

А сколько таких было… которые, когда не давали отпуск – чтобы поехать в горы, просто клали заявление об увольнении и уезжали в горы.

Что представлял собой советский альпинизм? – да пожалуй, больше всего сродни он был средневековому Ордену, рыцарскому и монашескому. Со своим уставом, и писаным, и неписаным, орден нестяжателей, которым было немного тесно в официальной системе.

По законам большого коллектива в любом сообществе должны появиться и свои стяжатели, и свои официальные лидеры, свои идеологи (ох, немало их было), свои неофициальные лидеры, и даже свои стукачи – всё это было и в системе советского альпинизма.

Но во все века так было, что 5 % людей должны уйти в пираты или разбойники – не от того, что им нечего есть. Просто кровь бурлит, и хочется чего-то чистого, хотя есть, бывало, и нечего. Мне представляется, что это состояние души – стремление уйти в пираты – продолжается недолго. Через пять лет человек был в душе уже не пират, а просто служил ордену.

Так вот насколько же повезло этим пяти процентам, попавшим в систему советского альпинизма, по сравнению с последующими пятью процентами эпохи перестройки, которым повезло меньше и часть которых пошли в братки, а часть в военные контрактники.

Одно из определений альпинистов в советские времена: «Альпинисты – это обычные люди, только на 5 % лучше других».

Во времена Второй мировой войны Франция и Италия оказались противниками. Дикость, но увы, время от времени появляются пассионарные личности, и под их влиянием все начинают потихоньку сходить с ума и даже стрелять друг в друга… Все, да всё же не все. Французские и итальянские проводники в Альпах прекрасно знали друг друга. Кто– то из французских проводников попал в горные части Франции, кто-то из итальянских проводников – в горные части Италии.

Италия и Франция находились в состоянии войны. Горные части вблизи границ должны были контролировать перевалы, по которым возможно было продвижение сил противника. Говорят, что для отчёта перед начальством хорошо друг друга знавшие горные стрелки враждующих армий сходились наверху – у ледников и перевалов – и расстреливали в воздух весь боекомплект. Возвращались и докладывали начальству о позиционных боях и стычках вблизи стратегических перевалов. Даже война не смогла их поссорить.

В другом месте расскажу о немецкой дивизии горных егерей «Эдельвейс». Эти воевали в горах не шутя. Алексей Гусев, один из руководителей снятия штандартов со свастикой с Эльбруса, писал, что узнал среди погибших в 1943 году в Басанском ущелье горных егерей тех, кто приезжал на Кавказ перед войной.

Война в горах… Война вообще дело поганое, а уж в горах… В горах кто выше, тот и сильнее. В горах два человека на перевале могут легко задержать взвод, который на этот перевал по приказу должен взойти. И эти двое будут удерживать этот перевал, пока кто-то не зайдет по крутому склону выше перевала. В горах граната, которую кинули на лавиноопасный склон, беды наделает больше, чем если б эта граната взорвалась, кинутая в направлении того самого взвода. Нехорошее это дело – война в горах.

А с другой стороны, свою страну надо защищать. Н е хочется впадать в газетную риторику, но надо. Другое дело, что только силой ничего не решишь. Извините, это я опять про разумную государственную политику.

До великой Отечественной войны в СССР горнострелковых частей не было. Их только в 1942 году лихорадочно стали создавать. Создали. Наши горнострелковые части, хоть и очень малочисленные, немало сделали для обороны Кавказа. После войны пришло понимание, что боевые действия в горах быть могут. А следовательно, нужны регулярные горные войска.

Вряд ли я раскрываю большие тайны – в СССР было три горнострелковых дивизии и одна горнодесантная. Задачи у них были разные. Все-таки горнострелковая дивизия – это в первую очередь легкая бронетехника. А горнодесантная – это в первую очередь люди, которые будут вести боевые действия там, где легкая бронетехника не пройдет.

Во времена оные один из батальонов горнодесантной дивизии был расквартирован вблизи альплагеря. Командир дивизии генерал-майор В.М. поддерживал дружбу между инструкторами альплагеря и офицерами батальона. Руководство альплагеря отвечало взаимностью. Да и сам генерал был в своем роде уникум. Он был боевой генерал. К тому же он был мастером спорта по спортивной акробатике и мог делать сальто назад из положения стоя. Смело можно утверждать, что только около 0,025 % всех генералов могли делать такое вот сальто (если считать, что в стране было около четырех тысяч генералов). Общемировая статистика скорее всего лишь уменьшит этот показатель. Офицеры в дивизии были все как на подбор. Все солдаты без исключения умели спускаться дюльфером по веревке.

Офицеров батальона иногда брали на восхождения, а инструктора альплагеря проводили занятия по горной подготовке в дивизии.

Да, но в горах, как впрочем и везде, только силой ничего не добьешься. Договариваться надо. Но это не дело офицеров и генералов.

Альпинизм одиночек… На Западе это было принято. В СССР это порицалось, и было одним из аргументов, что советский альпинизм намного лучше. Были, конечно, одиночки-альпинисты и в СССР. Тут дело скорее в характере. Запад всё же более индивидуалистичен. А здоровый дух коллективизма в СССР был сильно развит, а уж в горах… Человек, отказавшийся участвовать в спасательных работах (бесплатно, рискуя жизнью, взамен собственных восхождений) покрывал себя позором бесповоротно. А насчёт одиночек – и по сей день большинство горовосходителей и горных путешественников в нашей стране не могут помыслить, чтобы идти в горы одному. Хоть есть люди, которые ходят. Хотя что-то в одиночных восхождениях и путешествиях есть. Не от хорошей жизни на Эльбрус я зашёл один, а как было здорово.

Я впервые в жизни увидел, как открыл и не сумел закрыть рот Паша А., альпинист, перворазрядник по скалолазанию и опытный столбист.

Дело было так: ехали мы на Кавказ и решили познакомиться с весёлой компанией, по всем признакам также направляющейся в горы. Компания ехала с нами в одном вагоне и громко обсуждала горы и всё, что с ними связано – верёвки, крючья, ледорубы и прочее. После пяти минут знакомства одна бойкая и весьма симпатичная девушка кокетливо взмахнула руками со словами: «…ах, шахматы забыла!». Паша вежливо поинтересовался: «…а что, Вы шахматы очень любите?», на что тут же получил ответ: «Ну как же, висишь на крюке и ход обдумываешь!».

Тут-то и произошло описанное в начале истории событие… Как выяснилось спустя два часа знакомства, девушка ехала в горы впервые ни альпинизмом, ни скалолазанием до этого не занималась – её взяли в последний момент, поскольку перед выездом образовались свободные места в группе.

Горы… красота гор… А вот и не скажешь, чего в горах больше – красоты или солёного пота. Когда на акклиматизации виски сдавило, на пищу без отвращения смотреть не можешь, в желудке спазмы, а перед этим с тебя лил пот струйками, и ты хватал воздух ртом… А всё же именно таким (и именно после всего такого) даётся увидеть красоту гор. Экскурсанты, вылезшие из автобуса, чтобы сфотографироваться на фоне горы или водопада – им этого не понять. Рерих красоту и одухотворённость гор понимал, так ведь как он путешествовал – немногим такое удавалось.

А насчёт красоты – как же немногим даётся увидеть закат с перевала, а то и с вершины – где-нибудь на 4000 м. Мне вот вспоминается, как я ещё совсем молодым попал в ледовый цирк. Нас (связку-двойку), ещё совсем желторотых, послали «на разведку маршрута». Подозреваю, что наш инструктор прекрасно знал описание. Ну может быть, он был не против почётче знать завтрашний путь через разорванный ледник (чтобы утром в потёмках не угодить в трещины), но скорее он послал нас на «обкатку». И вот во второй половине дня мы попали в прекрасный, почти правильный ледовый цирк – большой (от 2-х до 5 км) и глубокий (до 500–600 м). Над цирком возвышалось 5 вершин – как зубья короны. Солнце жарило, небо было синее, по леднику хаотически стекали мелкие ручейки, несмотря на это была звенящая тишина, и мы были одни наедине с этими вершинами, синим небом и Солнцем.

Вершины

А для тех, кто очень любит красоту гор и космические излучения вот история, как после почти будничного рабочего дня в горах народ стал устраиваться на ночлег. Ночлег был на леднике. Палатка создаёт восхитительную отгороженность от внешнего мира. Горячий «змеиный» супчик из пакетиков, изрядно сдобренный жгучими специями, сухарь, чай с какой-то конфетой – то кровеносные сосудики вокруг желудка расширяются, а от сосудиков головного мозга кровь оттекает, и человек готов отключиться – до следующего утра. Потому что перед этим у человека был примерно 12-часовой рабочий день, состоявший из подъёмов, страховок, провешивания перил, вытягиваний рюкзаков и прочего – всё это на приличной высоте. Усталость страшная.