Текст книги "Про горы с улыбкой"

Ворочался руководитель группы в спальном мешке, готовясь к отключению, и никак не мог устроиться. Весь организм засыпает. А всё же что-то не так. Он пожаловался тем, кто был рядом в палатке – не для того, чтобы пожаловаться, а чтобы извиниться, что ворочается и другим спать не даёт.

Совет был – снять каску!!!

Руководитель каску снял, тогда участники группы осторожно поинтересовались, а снял ли он кошки? (он уже находился в спальном мешке). Он подумал, и через полминуты ответил, что скорее всего снял, поскольку помнит, как снимал ботинки. А через минуту он уже спал. Это всё ещё раз про соотношение красоты гор и солёного пота…

Система советского альпинизма в больших городах предусматривала неплохую физическую подготовку. Начиная с осени, среди альпинистов начинались соревнования по скалолазанию и кроссы. Потом начинались лыжные соревнования. Под конец зимы лыжные соревнования проводились почти каждое воскресенье. Затем опять начинались кроссы и соревнования по скалолазанию. Чтобы участвовать в соревнованиях, надо тренироваться. В итоге в горы приезжали прилично физически подготовленные люди.

Отбор в первую гималайскую команду был жесточайший. Восхождение на Эверест тогда было государственным делом. Сперва количество отобранных исчислялось сотнями. Из них отобрали лучших. В качестве инструмента отбора помимо обычных альпинистских испытаний ввели и бег наверх по горному рельефу на время (тогда еще не было скайраннинга). Было и передвижение на время связок по леднику. Затем из них ещё раз отобрали лучших. Потом с оставшимися провели серию сборов и восхождений (зимний Эльбрус, зимний пик Коммунизма) и уже начали готовить их к Эвересту (в ту пору они уже как профессиональные спортсмены получали деньги от Спорткомитета, а с работы поувольнялись).

Согласно легендам, тренеры допускали некоторые милые шалости. К примеру, при испытании в барокамерах сначала у всех проверяли реакцию при давлении, соответствующему высоте 7000, потом 8000 м, кто выдерживал, «поднимали» до 9000 м (высота Эвереста 8848 м). Тут бы, казалось и уняться. Но дух экспериментаторства в нашем народе силён. Один из испытуемых не отрубился даже на 10000 м. Так его и «поднимали», пока не отрубился. Его порогом оказалось 11000 м и ещё немного.

Они бросили всё, у них была Цель. А ведь перегорели ребята… Печальные судьбы некоторых из них уже после восхождения, которое стало главным делом их жизни, говорят именно об этом.

Понятное дело, что излишняя гордыня наказывается. А вот доброе отношение к людям – оно передается дальше. Иногда и одна фраза может определить часть последующей жизни. Вот например, как сказал нам – желторотым первокурсникам тренер: «Ребята! Занимайтесь спортом! Все остальное приложится!».

А как сказал – радостно и широко улыбаясь – от души!

И ведь подействовало – на всю жизнь подействовало. И ведь действительно, остальное все, бывает по жизни, что и прикладывается.

Пожелание Александра Городницкого на обложке его книги: «Андрею с пожеланием успехов во всем!»

Как-то раз в «Гнезде Глухаря» на концерте Александра Городницкого купил сборник его стихов и песен. В перерыве подошел за автографом. А тяжелый был период в жизни. Ну, может и не совсем тяжелый, но непростой. Многое что не ладилось…

В голову пришла шальная мысль, и я ее немедленно воплотил. Я сказал: «Александр Моисеевич, я пою Ваши песни с семидесятых годов. Пожелайте удачи!»

Наш старейший бард и путешественник, рыцарь авторской песни широко улыбнулся и спросил: «Вас как зовут?» А потом размашисто написал пожелание. Книга с его надписью «Андрею успехов во Всем!» и подписью «А. Городницкий» хранится у меня по сей день. А доброе пожелание заработало, и неплохо заработало!

Песни о горах Высоцкого довольно долго в горах не приживались. Причин тут было несколько. Во-первых, альпинисты привыкли к тихим задушевным песням «…ночи платье бархатное звёздами вышито…», а тут надрывы «…свою добычу смерть считала…». Во-вторых, после выхода фильма многие в горах стали считать его своим, а своим в горах он никогда не был. Он удачно сыграл роль немного неприкаянного альпиниста и барда. Дал фильму очень хорошую серию песен о горах.

Но этим эпизодом его горная жизнь и закончилась. Если не считать еще несколько эпизодических выездов в Приэльбрусье, которые лучше не считать. Да ещё несколько неприятных случаев, когда за концерты в альплагерях он потребовал деньги (искренне считая, что даёт концерты). А народ в альплагерях после выхода фильма стал считать своим, а как же может свой брать деньги за песни. Визбор-то пел бесплатно…Я помню времена, как начинали кривиться губы у старых альпинистов, когда молодёжь затягивала «…ведь это наши горы, они помогут нам!». Но это было в конце 70-х… А дальше пошло. Да как!

Владимир Высоцкий попал в горы в качестве актёра на киносъёмки фильма «Вертикаль». Его пригласил Станислав Говорухин. До этого он в горах не бывал.

А вот Говорухин альпинистом был. И знакомств у него в горах было много. Он и договорился, что актеры во время съемок фильма будут жить в альплагере «Шхельда» (боковое ущелье Адыл-Су в Басанском ущелье неподалеку от Эльбруса). Согласно договоренности к съёмкам фильма привлекли хороших альпинистов, а актёрам предложили пройти обучение по программе на значок «Альпинист СССР» (самый начальный уровень). Большинство актёров это предложение приняли, а Высоцкий, не то чтобы отказался – на занятия ходил редко.

Актеры двадцать дней изучали передвижение по осыпям, по скалам, по снегу и льду, ходили в перевальный поход. А в конце их ждало зачетное восхождение на гору – завершение программы обучения «Альпинист СССР». А Владимир Высоцкий был погружен в свое творчество. К тому же ему было достаточно красивых видов из альплагеря и общения в инструкторской столовой (выполнявшей функции полузакрытого клуба) с бывалыми альпинистами. Так вот песни и рождались.

Но будто бы Говорухину это все надоело, он сначала немного «наехал», а потом взял на «слабо», опять-таки договорился с начальником учебной части лагеря и опытным инструктором, и тот самый опытный альпинист взял Высоцкого на «короткий поводок» и сводил на зачетную вершину, так что под конец, вроде бы, все было честно.

Но общение с опытными альпинистами тоже сыграло немалую роль. От них Высоцкий и узнал, что капитан спецотряда дивизии «Эдельвейс» Хайнц Грот, командовавший установкой немецких штандартов на Эльбрусе, до войны был на Кавказе и совершил восхождение на Эльбрус. Вот Высоцкий и написал:

 
А парень тот – он тоже здесь.
Среди стрелков из «Эдельвейс», —
Их надо сбросить с перевала!
 

Я не знаю, заказывал ему Говорухин песни про горы, часть которых вошла потом в фильм, или все произошло спонтанно. Но ведь по сути, этими песнями Высоцкий фильм и вытянул! Во многом благодаря этим песням фильм стал так популярен. В скверах и во дворах начали петь:

 
Если друг оказался вдруг,
И не друг и не враг, а так…
Если сразу не разберешь,
Плох он или хорош…
 

А ведь многие песни Высоцкого из этой инструкторской столовой в альплагере в фильм не вошли… но их все равно начали петь в 80-х.

Надо сказать, что примерно через шесть-семь лет после съемок фильма «Вертикаль» снимали фильм «Пока стоят горы». Была надежда, как минимум, повторить успех фильма «Вертикаль». Были приглашены известные актеры, в частности, на главную роль руководителя группы альпинистов был приглашен культовый актер того времени, красавец, брутальный Олег Видов. Фильм сняли, снимали фильм в Домбайском ущелье, и фильм получился добротный. Помнит сейчас кто-нибудь этот фильм?

А песни из фильма «Вертикаль» поют и сейчас. И даже поют песни, которые были написаны Владимиром Высоцким в тот самый короткий горный период (и в основном под впечатлением разговоров в той самой инструкторской столовой альплагеря «Шхельда»), но не вошедшие в фильм (были и такие).

А дальше – больше. Подросло молодое поколение, уже воспитанное на песнях Высоцкого про горы. И так вот стали складываться легенды про мастера спорта Высоцкого. Я как-то раз попробовал (это было уже в нашем тысячелетии) объяснить молодым, что не было мастера спорта по альпинизму Высоцкого… Побить, слава богу, не побили… Но недовольны были сильно. «Он же наш!» И вправду, в Харькове вот скалодром назвали «Высоцкий». Так что теперь и говорят: «Сбор на тренировку в семь у Высоцкого».

И не поспоришь… Да и стоит ли уж слишком подробно объяснять, что был у Владимира Высоцкого короткий отрезок жизни в альплагере «Шхельда», где он сыграл неприкаянного барда-альпиниста, да так удачно, что теперь никто и не верит, что у него это был всего лишь короткий отрезок времени.

Юрия Визбора, как и всякого порядочного неприкаянного человека, Орден горовосходителей принял сразу и безоговорочно. К тому же запаса душевности Визбора хватало человек на сто, а это тоже в горах ценится сильно.

К тому моменту Визбор уже был певцом моряков, подводников, Севера. Альпинистская тема совершенно логично вписалась в его лирику, а сам он – в братство горовосходителей. Ходят легенды, что это братство во многом способствовало становлению его относительно здорового образа жизни. Поэт и лирик, он был довольно сильно подвержен влиянию своих северных морских друзей, на суше компенсирующих недостаток алкоголя в крови, образовавшийся во время морских походов. Но у тех-то это всё было в течение относительно короткого пребывания на суше. Попав в среду альпинистов, от природы не очень физически сильный Визбор вынужден был начать иногда тренироваться. Да и вообще горы способствуют спортивному образу жизни.

Поэты в горы всё-таки не ходят… А те, кто ходит в горы – нередко являются поэтами в Душе и пытаются писать стихи и песни, но обычно плохо владеют стихосложением. Несколько хороших стихотворений о горах и альпинистах написал Николай Тихонов – альпинист и поэт сталинской эпохи.

 
Его охватит радость гор, что знали я и ты,
Он снова разожжет костер, спустившись с высоты,
И вспомнит он всех тех других, сидевших у огня,
И выпьет он за память их, а, значит, за меня…
 

Исключение – Юрий Визбор, который был, конечно же, в первую очередь поэт, а уж потом бард (но и он в плане формального стихосложения особым стилем не отличался, и рифма у него частенько страдала). Зато сколько тепла в его песнях…

Юрий Визбор был верным членом Ордена. Я несколько раз был свидетелем, как явно сильно спешивший Визбор прибегал на многочисленные альпинистские вечера только для того, чтобы спеть, а точнее саккомпанировать старикам-альпинистам «Военную баксанскую» песню. Старикам льстило…

Когда же пел он сам… голоса у него не было, мелодия никогда особо не отличалась красотой. К нему больше всего подходят слова: «…он пел Душой». Повторюсь, с моей точки зрения его стихи особой правильностью не отличались – просто он был больше чем поэт, скорее он был человек расширенного сознания… Не случайно некоторые йоги и продвинутые экстрасенсы говорили: «Он – наш».

Фердинанд Кропф, личность в советском альпинизме отчасти легендарная, классифицировал альпинистов так:

– до 25 лет – скалолаз, – мило на немецкий лад смягчая звук «л», с видимым удовольствием произносил Кропф,

– до 35 лет – снеговик и ледовик, – повышал он голос,

– до 45 лет – висо-отник, – со значением произносил он,

– после 45 лет – старый пэррдун! – громко и с удовольствием завершал Фердинанд Алоизевич.

Достигнув последней номинации по классификации Кропфа, сперва я посмеивался. Казалось, что мир по-прежнему под ногами, и сил не меньше, чем у молодых. Увы, с годами после определённого рубежа сил не прибавляется.

И ведь до чего обидно – ведь чувствуешь каждую деталь горного рельефа, каждый камушек, уступ и перегиб. Горный рельеф ты понимаешь уже почти полностью (полностью горный рельеф понимают горные козлы, начинающие горовосходители – процентов на тридцать). На проблематичных местах на тебя вопросительно смотрят, на непонятных спусках пристраиваются сзади, зная, что серьёзных ошибок ты не совершишь. Да только вот сил у них больше, и это уже навсегда.

Вот история про то, как сберегает Господь дураков… Едем покорять Хибины. Именно покорять Хибины едет отряд из четырёх крутых третьеразрядников по альпинизму со средним возрастом 19 лет (в 70-х Хибины еще не были альпинистским районом). О-о…, мы круты и «прекрасно» подготовились – ведь кроме лыж у нас есть 2 верёвки, 10 титановых крючьев, карабины и один молоток (и ещё один топор вдобавок к тому самому молотку).

Едем мы на ноябрьские праздники, мороз ночью под минус тридцать, но это нас не пугает, мы хотим пройти полный траверс одного из хребтов, а для ночёвок на хребте у нас есть примус!

А то, что в Хибинах (и на Севере вообще) до этого трое из четверых не были – так это нас не смущает! А то, что руководитель не имеет никаких описаний маршрута, и мы не знаем, чтó там впереди – так ведь здорово – ведь мы и идём на первопрохождение! (Это сейчас стараниями квалифицированных альпинистов из города Апатиты в Хибинах описано и классифицировано много альпинистских маршрутов, а тогда этого не было и в помине).

А то, что на второй день, когда мы влезли на несложный хребет, началась пурга – так ведь это приключение! И кто сказал, что пургу надо пережидать, а вот мы не будем! Мы пойдём в пургу по хребту, потому что мы не боимся трудностей!

Ну, что тут сказать… Даже у самого крутого дурака стали закрадываться сомнения, когда пурга стала валить с ног (а ведь один из склонов хребта было довольно-таки отвесный). Это кому ж рассказать, что, оказывается, передвигаться ползком под рюкзаком удобно – ведь ветер не валит с ног. А о том, чтобы поставить двускатную палатку-брезентуху – вообще речи не шло.

Так вот бережёт Господь дураков – во всяком случае в этот раз сберёг… и послал им – уже помороженным и отчаявшимся, трещину в хребте шириной и глубиной метров восемь (кто был в Хибинах – знает, что для этих гор такие трещины типа разломов характерны). А в этом распадке-трещине была ещё одна трещина – маленькая – перпендикулярно той большой. В этой трещинке палатка как раз и поместилась.

Это было абсолютное укрытие от ветра – лучше придумать было просто нельзя. И даже дно было ровным! Дураки всё же сумели поставить палатку в этом укрытии (вот крючья титановые и пригодились) и стали растирать отмороженные конечности. Раскочегарили примус пришли в себя. Некоторые даже выводы сделали на будущее…

Бережёт-то бережёт, а всё же до поры до времени. «С горами надо быть на Вы». По моим мистическим соображениям, горы не очень любят экстремалов, хоть экстремалы и ходят в горы. Всё же не по нраву горам и ночные восхождения, и восхождения в непогоду, я уж не говорю про восхождения на мотоциклах.

Я далёк от впадания в антропоморфность, я не считаю, что карельским скалам были по нраву скалолазы, выходившие на скалы только босиком (видел я как-то раз такое). Объясняли они это тем, что только так можно достичь единения со скалой.

А всё же: «Ребята! К горам надо относиться с уважением».

Кажется, Амундсену – знаменитому норвежскому путешественнику и первопроходцу – принадлежит фраза: «Любое приключение в экспедиции – результат недостаточной подготовки к экспедиции». Мне представляется, что смысл этого выражения и высказывания, что к горам надо относится с уважением – очень близок.

Как происходит, что молодые дураки превращаются в нормальных молодых горовосходителей? А вот как.

Пятерых молодых второразрядников выпустили на красивый «четверочный» траверс. Сперва планировалось, что они пойдут сами – спортивной группой (формально это было можно). Но в последний момент начальник учебной части дал им в руководители опытного инструктора.

Молодые балбесы были недовольны. Они уже совсем было почувствовали свободу, а тут на тебе. Тем более что опытный инструктор начал ставить их на место и «ломать» – то есть насаждать свои порядки. Одним словом, вначале было противостояние, даже слегка нездоровая атмосфера. Балбесы огрызались, медлили выполнять указания. Валентин даже вынужден был прикрикнуть несколько раз, что тоже не добавило позитивности микроклимату группы.

Однако пошли. Первый день – подход и ночевка на леднике под маршрутом. А Валентин действительно был недоволен и нахальством молодых парней, и недостаточной отточенностью технических приемов. Самого слабого он поставил в связку к себе. Однако пошли. К полудню вышли на первую вершину. Началась непогода. С вершины они спустились на ребро, переходящее в хребтик, и еще два часа в сильную непогоду пытались продвигаться по хребту. При этом Валентин отметил, что не так уж плохо они все делают. Почетче бы… – но в целом нормально. Придет с опытом, подумалось ему.

Маршрут был в этом месте несложный, но ветер сдувал. Валентин принял решение ставить палатку. И сам дал маху. Нельзя ставить палатку, не утоптав как следует снег. Лучше бы утоптать снег так, чтобы поверхность под палаткой была даже чуть выпуклая (иначе тела все равно продавят в центе яму). Но не утоптали. И яма образовалась сама собой. И конденсат стал стекать по наклонным стенкам, а дальше – по водонепроницаемому полу. Процесс этот был ускорен приготовлением пищи на примусе. А в центре палатки – небольшое углубление, где сконденсировавшаяся вода и скопилась.

Валентина поразило, что молодые балбесы стали ложиться по центру палатки (то есть туда где лужа) по очереди. Кое-кто даже отказывался из центра уходить. Противостояние к тому моменту уже исчезло.

А наутро… наутро некоторое время была погода. Была техническая работа, был обход жандарма, подъем на следующую вершину. Тут погода кончилась, и началась непогода. Спускались в прогалах облаков по каким– то снежным полям и ледникам. У Валентина сломался айсбайль (айсбайли тогда еще были с деревянными древками). Ребята, несмотря на усталость и непогоду, работали четко, не отрывались друг от друга, страховкой не пренебрегали, хоть было холодно и мокро. Окончательно Валентин проникся симпатией к балбесам, когда соскользнул на леднике, покатился вниз (айсбайля-то у него уже не было, и задержаться было нечем) и был задержан тем самым слабым парнем в группе.

Спустились с маршрута – дождь не прекращается. Развязались и побрели в альплагерь. Все эти несколько часов дождь не прекращался. Мокрые все были насквозь. А в лагере Валентина встречали. Встречали радостно, и тут же налили ему кофе с коньяком. Достался этот замечательный напиток и молодым балбесам. Помню до сих пор. Ах, как это было здорово! Как вкусно, как согрело! Вот так молодые нахальные балбесы становятся нормальными горовосходителями.

Трещины на леднике

Вот еще одна история про то, как молодые дураки становятся молодыми горовосходителями. Для выполнения нормативов первого разряда надо сделать много руководств восхождениями. Но ведь надо всем. И, чтобы все в группе из четырех человек отруководились, надо сходить на восхождения в четыре раза больше. Варианта тут два. Или вся группа честно ходит одним составом на все эти восхождения средних категорий. Или группу комбинируют, и добавляют людей из других групп, которым нужны не руководства, а участия (это тоже надо в норматив).

Мы ходили своим коллективом, и, в общем, знали друг друга. Да и вообще, Ю.Е. следил за общим уровнем. Но руководства-то нужны! И так мне дали двух грузин. Грузины были все из себя, представились кандидатами в мастера по скалолазанию (и я немного оробел). Как же командовать такими квалифицированными людьми?

Вначале мне казалось неэтично присматривать за всем. Во-первых, ходя в своем коллективе, мы и так друг про друга все знали, а во-вторых, в моей группе такие опытные скалолазы! Сильные, да еще и старше меня по возрасту!

Вышли мы в предрассветных сумерках на ледник, и выяснилось, что группа моя маршрут не знает. Ну, ладно, это ничего. Только как-то пофигистически они по леднику идут…

Ну, ладно, идем. То ли я не очень рассчитал, как лучше под маршрут по леднику подойти… а может, там и не было пути без трещин… а ледник-то был закрытый… Но мне (а как выяснилось, и всем) повезло. Я провалился в трещину, сумев расставить руки, и повис на расставленных руках. Смотрю на своего напарника по связке. Он с удивлением на меня сморит и НИЧЕГО не делает! И держит в руке три кольца веревки, идущей ко мне.

Тогда я тихо-тихо ему говорю:

– Брось веревочку!

Он бросает кольца на снег.

– Воткни ледоруб в снег!

Воткнул. И смотрит! Чертов кандидат в мастера! Стоит, смотрит и ждет указаний!

– Накинь веревку на ледоруб!

Делает.

– Выбери внатяг!

На ледопаде

Слава богу, он хоть делает все исправно. У меня немного отлегло. Я поболтал ногами в пустоте, и придерживаясь за веревку, стал осторожно выбираться на поверхность. Перевалился ногами на снег. Тихо прошипел: «Выбери жестче!» Дальше происшествий не было. Теперь я контролировал каждый шаг моих участников. Не отпускал их от себя. Это, тоже, конечно, перебор и болезнь роста. Потом и это у меня прошло.

Сваны по-прежнему живут отчасти по патриархальным законам. И это означает, с одной стороны, следование всем традициям отношения к женщине, к ребенку, к мужчине, к гостю.

А все же, часто ли в честь рождения первенца совершается первовосхождение на вершину? И одновременно одним именем называются вершина и новорожденный сын. Что-то я не слышал такого обычая среди других наций. Все-таки горы – это уникальные места! И в этих уникальных местах живут уникальные люди!

Часто ли в честь рождения первенца совершается первовосхождение на вершину?

Конечно, непройденных вершин остается все меньше. И все же. Отец этого парня – довольно известный альпинист-сван «берег» небольшую вершину – возвышение на гребне, до рождения сына-первенца. Сберег! С группой самых преданных друзей и родственников совершил восхождение и назвал вершину.

А вот парнишку этого, в честь рождения которого назвали вершину, я немного знал. Это был скромный симпатичный парень, и его отец посылал его в альплагерь, чтобы парень учился горам и проникался альпинистским духом.

И еще насчет уникальных людей в горах. В другом месте я писал о династии герцогов Абруццких, знатного итальянского рода. Многие члены этого рода стали известными альпинистами.

Не только в Италии знатные люди ходят в горы.

В Сванетии было два больших княжеских рода – Дадиани и Дадешкелиани. В средние века они соперничали. В качестве границы владений была избрана вершина Дадиаш. Все, что по одну сторону вершины Дадиаш, принадлежало клану Дадиани. Все, что по другую сторону от вершины Дадиаш, принадлежало князю Дадешкелиани.

Помнится, в советские времена, примерно в 80-х годах, великий князь Дадешкелиани, хороший и опытный альпинист, одно время был командиром отряда значкистов в альплагере «Айлама»! Эта должность подразумевала передачу опыта молодому поколению, воспитание молодых людей, которые будут ходить в горы.

Звание «снежный барс» присваивали альпинистам, совершившим восхождения на 4 «семитысячника» СССР (вершины выше 7000 м). Это было очень почётно. Познакомиться со «снежным барсом» уже было здорово, а уж сходить на восхождение со «снежным барсом» – это считалось почти приобщиться к святости. Но звание присвоили, а человек-то стареет. У него уже и силы не те, а он всё «снежный барс».

Я помню, какой взрыв энтузиазма вызвало известие среди молодых рвущихся в бой второразрядников, когда объявили, что с ними пойдёт на восхождение «снежный барс». Им показалось, что вот-вот и они все тоже станут барсами. А барс был пожилой… а тренироваться не любил. Он уговорил А.Ф., начальника учебной части, доукомплектовать им группу. Тот по старой дружбе согласился.

На подходе всё было нормально. Но по мере усложнения маршрута «барс» всё больше тормозил группу. Ребята начали уже ему подсказывать, куда лучше поставить ногу, на что опереться. Видно было, что даётся ему всё с трудом. Он несколько раз просил остановиться и вскипятить чайку. Ну, и на спуске… спускались по довольно узкому кулуару, и молодые лёгкие ребята оказались впереди. А «барс» поддал задом громадную плиту, которая мирно лежала до поры до времени в этом кулуаре. И плита пошла вниз… как мы запрыгали по стенкам этого кулуара! Впрочем, на месте «барса» мог быть любой.

Обеспеченная старость в горах – удел единиц. Эти единицы – начальники альплагерей, начальники учебных частей альплагерей, иногда начспасы. Для всех остальных неминуемым было прощание с Орденом. Горы не любят слабых, чтобы ходить в горах – надо быть сильным и ловким, а с наступлением преклонных лет силы тают, а хворобы всё сильнее напоминают о себе. Прощание с Орденом часто бывало мучительным, иногда просто печальным.

Картина Александра Малеинова. Вершина Гестола

Очень не хочется расставаться с горами. Многие пожилые альпинисты приезжали в преклонных годах в горы, только чтобы в должности инструкторов выводить новичков на «единички». Некоторые переходили на байдарку, но уделом большинства была наступающая дачная жизнь (если была дача).

А вот художник и альпинист Александр Малеинов завещал похоронить себя на кладбище альпинистов в Безенги. Он спокойно умер в Москве, и его завещание было исполнено. С кладбища открывается красивый вид на вершину Мессис-тау, безенгийский ледник и вершину Гестола в Безенгийской стене. Не каждому такое дается в посмертии.

Альпинист Н.Г., мастер спорта, один из организаторов довоенного альпинизма, в войну участник восхождения для снятия немецких флагов с Эльбруса, отчасти легендарный человек, под старость не нашёл себя в дачной жизни, не сумел успокоиться, но и нового призвания не нашёл. Он стал водить в горные походы детей из туристической секции при Доме Пионеров. Он продолжал делать то самое, что любил делать больше всего на свете – ходить в горы, и то, что делал на протяжении 50 лет. Он и умер легко – просто упал на горной тропе при подходе к перевалу с уже остановившимся сердцем.

Человек определенно с шилом в одном месте, заслуженный мастер спорта по альпинизму, мастер спорта международного класса, герой второй российской гималайской экспедиции, казалось бы, прошел уже все, что можно. Но, но…. шило в определенном месте покоя не дает.

Пройдя почти все, что можно, наш персонаж увлекся Арктикой. Но он не просто увлекся Арктикой, его команда сконструировала специальные вездеходы для преодоления Арктики вдоль и поперек. Он и катался на этих вездеходах в отпусках туда-сюда, то с новой Земли на Северный полюс и в Канаду, то из Канады на Северный полюс и на Чукотку. Он уже стал пенсионером. Но путешествия по Арктике не бросал.

На траверсе

Как-то раз его очередной маршрут через Северный полюс маршрут заканчивался на Шпицбергене, и в Москву он летел рейсом из Норвегии. Отставали от графика прибытия на Шпицберген, опаздывали на рейс. На приведение себя в порядок времени не было, и в Шереметьево перед милой девушкой-пограничницей при прохождении паспортного контроля Вася предстал как есть – в пуховке с пятнами солярки, не брившись и не стригшись месяц, да еще и в ауре специфических запахов, которые появляются, когда помыться в течении месяца возможности нет.

– Вы откуда прибыли? – спросила пограничница, разглядывая Васю.

– С Северного полюса! – честно ответил Вася.

– Не смешно, молодой человек, не остроумно! – осуждающе покачала головой девушка-пограничница, ставя штамп в паспорте о пересечении границы.

Но Вася не обиделся, потому что когда в шестьдесят пять лет тебя называют молодым человеком, это совсем не кажется обидным.

Сейчас вершинные траверсы менее популярны, чем вершинные восхождения, главным образом потому, что занимают больше времени. Ходят на траверсы существенно реже. Именно поэтому мы как-то нашли на траверсе кованый ледоруб (вероятно, довоенный). А знакомые ребята вообще сняли с вершины в восьмидесятых годах записку Евгения Абалакова. Судя по записке, он шёл траверсом с вершины на вершину по Центральному Кавказу, по понравившемуся ему хребту один, где-то в конце тридцатых годов. И весь мир был у него под ногами…