Текст книги "Остановившиеся часы"

– Что она рассказала? – одурманенный алкоголем мозг с трудом улавливал оттенки, мне хотелось ясности, бесконечной и чистой, как лед Антарктиды.

– Этот… несчастный случай с вашей общей знакомой… – она тщательно подбирала слова, не зная, как я могу отреагировать.

– Да… да… – я посмотрел в темноту за окном. Мигающие огни передавали мне неслышно сигналы… ночная азбука Морзе, напоминание о параллельной жизни, о тонкой грани, отделяющей нас от безумия… мерцание огней как завораживающая своей ускользающей красотой пустота… ты здесь… ты еще здесь… а дальше?..

– Я звонила вам, но… телефон не отвечал…

– Но я не слышал звонка… – Я поднялся и прошел к телефонному аппарату, поднял трубку. Гудков не было. Я включил бра и увидел, что телефонный шнур выдернут из розетки. Обычно я поступал так в те минуты, когда не хотел ни с кем общаться. Я почувствовал, что Жанна остановилась за спиной.

– Да, телефон не отвечал, – вынужден был подтвердить я.

Молчание затягивалось. Я не знал, о чем говорить. Все казалось бессмысленным. Возможно, комплекс вины давил меня.

– Эта девушка… она работала в риэлторской фирме? – вопрос Жанны не застал меня врасплох. Я давно подозревал, что она весьма проницательна. Весьма.

– Да, она там работала, – подтвердил я, оглядывая комнату с неким новым чувством неопределенности. Я еще не знал, в чем дело, но был близок к разгадке, которая могла бы кое-что объяснить. – Вы правильно подумали, Жанна, именно ее я попросил проверить дискету… Как видите, эксперимент не получился…

– Вы догадываетесь – почему?

– Едва ли. Если предположить, что этот так называемый несчастный случай был спланирован, то… кто-то из нас ошибся.

– Сейчас нужно решить одну проблему… – четким голосом произнесла Жанна, в эту минуту похожая на врача, убеждающего упрямого больного отнестись к диагнозу со всей серьезностью.

– Какую же?

– В этом несчастном случае никто не заметит ничего подозрительного, если только вы сами… не расскажете все следователю.

– Это резонно, – усмехнулся, еле сдерживаясь, чтобы не вспылить. – Как вы себе это представляете?

– Вы меня не поняли, Саша… – она в упор разглядывала мое лицо, будто решая – стоит ли посвящать меня в свои тайные мысли. – Я совсем не хочу, чтобы вы сейчас же побежали в милицию… Скорей всего, вам могут не поверить. А что касается дискеты… Я так понимаю, она осталась у нее?

– Совершенно верно.

– Без дискеты все это смахивает на вымысел дилетантов.

– И что с того? Это не меняет сути вопроса, ведь есть еще Лена?..

– А что, собственно, ей известно? – Жанна вела свой зыбкий разговор, стараясь подвести меня к некой черте, за которой, похоже, начиналась ее собственная «терра инкогнита». – Мы взяли у нее дискету. И что дальше? Подробности нашего посещения Хирша она не знает. И она даже не стремилась расспрашивать меня об этом.

– Ну, а сам Хирш? – меня все больше увлекал этот странный разговор, в котором мало знакомая мне женщина подталкивала меня к риску, игре без четко обозначенных правил, туда, где получал продолжение наш смертельный диалог без слов с невидимым убийцей.

– Насколько я поняла – Хирш не любит общаться с милицией.

– Тонкое замечание, – я размышлял над ее предложением, почти согласившись с ней. – И что это нам дает?

– Ну как вы не понимаете? – Жанна взглянула на меня с упреком. – Если ваша знакомая допустила где-то ошибку – ее убийца, а в этом, наверное, никто из нас не сомневается, только и ждет вашего следующего шага. Самое логичное – разговор со следователем. Мы ведь практически ничего не знаем и действует вслепую. Я просто предполагаю: любое упоминание о дискете – это смертельная опасность. Молчание гарантирует отсрочку во времени. Возможно, убийца посчитает, что вы не владеете серьезной информацией, и не станет рисковать в третий раз. Разумно?

– Может быть, – кивнул я. – Но это ведь не совсем законно. Утаивание от следствия важных обстоятельств… – Вы мне нравитесь, Саша… – она коротко рассмеялась. – В том смысле, что вы – порядочный человек и готовы голову положить на плаху ради друга… но ваша вера в правосудие…

– Все не так-то просто, Жанна, – возразил я. – Дело не только в моей вере, но в самом простеньком здравом смысле… Вы что, и в самом деле надеетесь, что вы или я сможем найти убийцу?

– Все может случиться, – уклончиво ответила Жанна. – Имея в руках дискету, мы стояли совсем близко…

– Теперь дискеты у нас нет, – констатировал я, присматриваясь к своей собеседнице. Честное слово, ее отточенная как бритва логика поддразнивала что-то внутри меня. Ее уверенность была выше моей, и это удивляло.

– Если следствие свяжет обе смерти вместе – убийца поставит крестик напротив вашего имени, – бесстрастно, как будто речь шла о покупке пылесоса, заявила Жанна. Признаться, я не совсем понимал, зачем ей так важно убедить меня в необходимости молчания?

– А что если вы ошибаетесь? – зашел я с другого бока. – Башилов и его ребята будут топтаться на месте, а убийца тем временем спокойно избавится от компрометирующих его улик?

– Башилов? Кто это? – ее глаза снова внимательно изучали каждую черточку моего лица.

– Оперативник из уголовного розыска. Я с ним толковал пару раз.

– Вы никак не хотите понять одной вещи… – с легкой досадой начала объяснять Жанна. – Сейчас очень важно верно просчитать каждый свой шаг. С дискетой вы поторопились, но у вас не было выбора. Нанеся свой второй удар, убийца лишь подтвердил наши предположения. В конце концов, даже без дискеты мы знаем не так уж мало…

– Значит?.. – подталкивал я ее к конкретике.

– Советую вам больше не оставлять дверь открытой. – Показывая, что собирается уходить, Жанна тем не менее отчего-то медлила.

– В ваших словах есть резон, – сказал я, подводя черту под нашим разговором. – Хотя, честно говоря, я не думаю, что именно Рита допустила где-то ошибку. Скорей всего, ошибся я, и во всем этом есть своя предопределенность. Подождем несколько дней, а там будет видно, что делать дальше.

Когда она ушла, я долго сидел в кресле, размышляя о самых невообразимых вещах. Энергия этой женщины оказывала на меня почти магнетическое воздействие. Иногда казалось, что это именно она, а не я – потеряла своего лучшего друга.

За стеной слышалась знакомая мелодия… голос ушедшего из жизни Меркури напоминал о бренности жизни и о нашем желании остаться в ней во что бы то ни стало… «Богемская рапсодия» в исполнении Qween.

Когда музыка стихла, я почувствовал легкий озноб. Ночь предстояла трудная. Когда остаешься один, в темноте пустого жилища поселяются призраки прошлого…

8

После похорон Риты наступило странное время. Я чего– то ждал, и ожидание это потихоньку заполняло все мое существование, становясь чем-то вроде невидимого идола, немо смотрящего из своего тайного убежища на бессмысленную суету людей, метя новую жертву. Насчет того, кто это будет, у меня не оставалось никаких иллюзий. Но это неожиданное для меня тревожное состояние имело и свои плюсы. Мозг работал, как часовой механизм, который даже не нужно было заводить. Я начинал понимать тех людей, для которых риск составляет смысл жизни. В опасную игру втягиваешься поначалу против своей воли, но дальше все движется само собой, и каждый новый поворот – как доза наркомана: всплеск воли, воображения, интуиции…

Мысли мои как-то сами собой напомнили мне о Хирше. Это ведь был, как ни крути, еще один «посвященный». Плетя свою игру, я никак не мог обойти его вниманием. Более того. Это было даже рискованно. Человек, обладая некоей ценной информацией, но оставшийся в полном одиночестве, мог запросто наделать кучу роковых ошибок. И этого следовало избежать. Я взялся набирать номер его телефона, но повезло мне не сразу. Часа через два после первой попытки…

– Алло? – отозвался в трубке глуховатый баритон.

– Хирш? Это Тихомиров, помнишь такого?

– Еще не успел забыть… Какие новости?

– Новостей хватает, надо бы встретиться, потолковать…

– Приезжай.

– Когда?

– Да прямо сейчас. Буду ждать.

– Тогда до встречи…

Я положил трубку, раздумывая. Этот паренек, живущий в виртуальном колпаке, обладал достаточно парадоксальным мышлением, и это могло бы мне пригодиться. Я глянул в окно. Осеннее холодное солнце проваливалось в бездну за тысячи километров отсюда, и закатные прощальные блики угасали кое-где в оконных стеклах соседних домов…

Я добрался до его дома на трамвае. Вышел уже в плотные сумерки, оглядываясь по сторонам. Во дворе на меня залаяла маленькая дворняжка, делая слабые попытки приблизиться со спины. Я наклонился, и собака моментально среагировала, отбежав на десяток шагов. Ее истеричный лай я слышал в подъезде, поднимаясь по лестнице. Уже перед дверью квартиры Хирша мелькнула мысль: он еще не знает…

Собравшись позвонить, я вдруг заметил, что дверь слегка приоткрыта. Позже, вспоминая подробности, я часто ловил себя на провокационном вопросе: почему я все-таки не позвонил? Что это было? Проблеск интуиции? Счастливая случайность? Ответа я найти не мог… В те несколько мгновений, когда я открыл дверь и вошел в квартиру Хирша, меня поразило странное сцепление звуков, похожее на сонное бормотание больного. Именно поэтому я, как завороженный, не подал голос, а сделал два-три шага в направлении комнаты, где Хирш принимал нас с Жанной прошлый раз. Первое, что я увидел, это знакомый мне плакат «Нирваны» и человека в кожаной куртке и черной маске с прорезями, похожей на ту, что надевают спецназовцы при секретных операциях. В руке незнакомец держал шприц, склоняясь над лежащим на полу человеком, в котором я узнал Хирша. Все происходящее напоминало полный сюрреалистических подробностей сон… И незнакомец, казалось, появился здесь, выбравшись из этого самого параллельного мира, картинки из которого украшали жилище Хирша…

Вероятно, мужчина услышал какой-то посторонний звук, несмотря на то, что я ступал почти бесшумно, и повернул голову. Живые глаза сквозь щели маски уставились на меня. В тот момент я усилием воли сбросил с себя оцепенение, осознав, что промедление смерти подобно. Я бросился к мужчине, сделав несколько обманных движений. Вначале он инстинктивно выставил руку со шприцем перед собой, контролируя мои действия. Я шагнул вперед, имитируя сближение, а сам, сориентировавшись, схватил стоящий рядом со мной стул и со всего маха обрушил его на голову незнакомца. Как я и предполагал, он поднял руку, держащую шприц, и стул разнес шприц вдребезги. Мужчина отклонился, убирая ушибленную руку, и неожиданно левой рукой выхватил нож с широким лезвием.

Взмахнув еще раз стулом, я загнал его в угол… Наша схватка продолжалась в полной тишине, мы кружили по комнате, раскидывая и ломая вещи, но никто из нас не издал ни звука. Не знаю, сколько это могло продолжаться, но он решил форсировать события… Подпустив меня поближе, позволил нанести удар стулом. Резко отклонившись в сторону, ушел влево от меня, ногой выбил стул из моей руки, и тут же, выставив нож, бросился вперед. Секундой раньше я разгадал его маневр и сумел, как тореадор, уйти от ножа, сразу перехватив его руку и рывком выкручивая от себя. Нож упал на пол. Резкий удар локтем в лицо, мужчина дернул головой. На мгновение мне показалось, что он теряет сознание. Ногой я откинул нож в угол. Припав на колени, мужчина усыпил мое внимание. Неожиданно он резко выпрямился, оттолкнув меня, и выбежал в коридор. Я метнулся за ним. Он молнией проскочил за дверь, и я услышал быстрый топот его ног по лестнице. Я не стал его преследовать. Мысль о том, что Хирш, возможно, нуждается в медицинской помощи, вернула меня в квартиру.

Когда я прошел в комнату, Хирш открыл глаза и приподнялся на локтях, уставившись на меня, как на привидение.

– Что здесь случилось, Хирш? – спросил я, ободренный его оживлением.

Он покачал головой, напоминая больного, отходящего от наркоза.

– Позвонили в дверь… я думал это ты… открыл и… – Хирш пощупал челюсть. – Он сразу вырубил меня… потом затащил сюда, шарахнул по голове… дальше все как в тумане… Где он?..

– Убежал…

– Мне повезло… – выдохнул Хирш, продолжая встряхивать головой.

– Он что-нибудь сказал?

– Ничего…

Я оглядывал комнату. Разломанный стул, принтер, системный блок, упавшие на пол… счастье Хирша, что каким-то чудом остался целым монитор… Инопланетянин– карлик, с огромной головой, бесцветными глазами и маленьким отверстием вместо носа, скашивал на меня глаза с глянцевой фотографии на стене, будто спрашивая: все ли тебе понятно?

– Это уже серьезно, Хирш, – устало сказал я, усаживаясь на диван. – Он хотел вколоть тебе какую-то дрянь… – Догадываюсь, – отозвался Хирш, разглядывая остатки шприца на полу. – Как тебе удалось?

– Ты прав насчет везения, – я ощупывал подбородок, мысленно исследуя себя на предмет возможных повреждений. В пылу борьбы я мог просто не заметить момента, когда он зацепил меня. Но кажется, все обошлось. – Если бы я позвонил… даже не знаю, чем бы тогда это закончилось…

– У тебя хорошие привычки, Тихомиров, – впервые за время нашего разговора Хирш улыбнулся. – Интересно, почему он пришел ко мне?

– Ты многого еще не знаешь, Хирш, – я посмотрел на него. – С этим списком действительно все обстоит достаточно серьезно. Погиб еще один человек…

– Кто? – вскинулся Хирш.

– Ты мог не знать ее. Это наша с Костей знакомая, мы вместе учились в университете. Она работала в риэлтовской фирме. Я попросил ее кое-что проверить и…

– Тебе не кажется, что все развивается слишком быстро? – спросил Хирш после некоторого раздумья.

– Это мне приходило в голову… – ответил я и, помолчав, добавил. – Почему же все-таки он пришел к тебе?

Мы посмотрели друг на друга, и оба подумали об одном и том же.

– Дискета… – первым решил подать голос Хирш. – Ты ведь отдал ей дискету, не так ли?

– Все равно, – кивнул я, терпеливо дожидаясь, пока он не изложит вторую часть версии.

– Но я ведь не скачал ее себе, Тихомиров. – Хирш задумчиво смотрел куда-то на мой лоб, и я сейчас смог хорошо разглядеть его опухшее асимметричное лицо, лицо человека, который по счастливой случайности избежал смерти всего несколько минут назад. – Я не скачал ее себе, но кто-то думал иначе… Давно ты знаешь эту… Жанну?

– Всего неделю.

– И что же?.. Кто она, собственно? Какова ее роль во всей этой истории?

– Это я и сам бы хотел узнать…

* * *

– …Все, рассказанное вами, могло бы представиться фантастичным, но… – Башилов сидел в моей комнате, на том же месте, что и в прошлый свой приход, и буквально сверлил меня взглядом, оценивая истинность моих слов.

– Но?.. – я уставился на кончик его носа, вообразив себя проходящим сложный текст испытуемым, которому не хватает самой малости, чтобы его не признали сумасшедшим.

– Но я склонен думать, что… во всем этом есть рациональное зерно, – договорил Башилов. – Видите ли, Александр Николаевич, как вы правильно уже заметили, без дискеты – нет факта. Но показания нескольких свидетелей – это немало. Я переговорю кое с кем. Это дело о несчастном случае с вашей знакомой… попробуем что-нибудь сделать. А ваш другой знакомый… этот компьютерщик… пусть напишет заявление… Ему следовало сразу обратиться в милицию. Не стоило с этим тянуть.

– Он и не тянул, собственно… – проговорил я медленно. – Это произошло вчера… Мы просто решили, что будет лучше сообщить об этом именно вам.

– Правильно, правильно решили, – кивнул Башилов, оживляясь. – Только вот один момент… – он снова пристально посмотрел на меня, как бы пытаясь проникнуть в мои мысли. – Этот… неизвестный… он, видимо, рассчитывал найти копию дискеты, не так ли?

– Информация не была скопирована, – четко ответил я и добавил. – К сожалению.

– Действительно, жаль, – задумчиво заметил Башилов. Складки возле его рта резко обозначились. Со стороны могло показаться, что сейчас он решает какую-то чрезвычайно важную для себя проблему. – И вы не помните совсем ничего?

– Почему же?.. – я непроизвольно стал подражать его задумчивой размеренности, словно моя собственная версия начала вдруг приобретать некие сомнительные черты, которых я не замечал раньше. – Одну фамилию я запомнил… Это некто Ревенков.

– Ревенков? – Башилов снова оживился, и мне в голову пришла неожиданная мысль: он уже слышал эту фамилию раньше…

– Да, Ревенков. Насколько мне известно, этот человек пропал.

– Так… – Башилов в эти минуты удивлял меня все больше и больше. Пожалуй, это происходило от того, что он наконец-то нащупал связующий элемент всей этой истории. Эта версия могла оказаться ложной, завести в тупик, но… насколько я понимал специфику их работы, они отрабатывали любую мало-мальски достойную зацепку, а здесь все выглядело слишком уж откровенно, чтобы от этого можно было отмахнуться.

– Знаете, Александр Николаевич, что я вам посоветую… – продолжил Башилов внешне бесстрастно, но в голосе его я почувствовал нотки предупреждения. – Вы сами больше ничего не предпринимайте, улавливаете? Это, видите ли, не совсем ваше дело… Другой бы на моем месте… – И что бы он сделал? – спросил я вызывающе, глядя оперу прямо в глаза.

– Много чего сделал бы… Утаивание улики от следствия…

– Утаивание? – с заметной иронией спросил я. – А в чем это, собственно, выражалось? Я взял дискету погибшего друга, решил кое-что проверить… Если бы…

– Если бы! – почти выкрикнул побелевший Башилов. – Если бы не ваши дилетантские проверочки, человек остался бы жив. Вы это хотя бы понимаете?!

– Я все понимаю, – меня переполняли эмоции, возможно, я просто ждал этого всплеска Башилова, в конце концов сам с себя я вины не снимал и готов был даже к более решительным действиям со стороны опера.

– Ладно. – Башилов встал, оглядывая по привычке обстановку комнаты. – Считайте, что мы хорошо поговорили. Теперь, хотите вы этого или нет, нам придется работать вместе. Скоро вас, возможно, вызовут в прокуратуру…

Когда он ушел, я долго сидел на кухне, курил, глядя в окно, золотистая листва, осыпаясь с деревьев, устилала тротуары, холодная синева над городом, крики детей, вопли кошек где-то внизу – все сменяло друг друга, как в калейдоскопе, который крутил передо мной неведомый механик, знавший и то, что было раньше, и то, что будет потом… В мозгу помимо воли засело какое-то малоприметное событие из недавнего прошлого, чья-то фраза, чья-то поспешность и чье-то навязчивое внимание… я разглядывал головоломку, которая вдруг высветилась в моем сознании во всех тончайших подробностях… я уже знал, где ошибался, но это еще не ответ на вопрос…

Бросившись к телефону, я снял трубку и быстро набрал номер.

– Алло? – ответил женский голос.

– Лена, это Тихомиров… здравствуй.

– Здравствуй… Как дела? – она спрашивала автоматически, в последние дни между нами установилось своеобразное перемирие. Я простил ей внезапно появившегося на горизонте друга детства, она перестала бурно реагировать на мои порой не особо тактичные вопросы. Словом, мы остались хорошими знакомыми, которые вполне могут поболтать друг с другом о самых разных вещах.

– У меня все хорошо… – ответил я в тон ей. – Знаешь, я вспомнил кое о чем… Помнишь, ты говорила, что Рита… быстро утешилась после развода? Я тогда не придал твоим словам особого значения, но… как-то не идет из головы тот разговор. Ты ведь намекнула, что это кто-то из наших, не так ли?

– Конечно, – сказала Лена. – Ты всегда уходил от подобных намеков, может быть, и правильно… Кому это интересно кроме нас, бесстыжих девок?

– Ну, ну… – мысленно я проклинал ее медлительность. Может быть, она это делала умышленно? – Не томи, Лена…

– Так ты еще до сих пор ничего не знаешь? – Я представил себе ее лицо, тень усмешки на губах, опухшие после бессонной хмельной ночи веки (по слухам, она стала пить безбожно). – У них с Борисом был роман… Но это быстро закончилось…

– С Борисом? – я сжал трубку. Еще мгновение, и я готов был разбить ее о стену. – Когда же они расстались? – мне стоило больших усилий сдерживать себя.

– Не знаю… мне кажется, незадолго до смерти Кости… Вообще, я думаю, это началось у них, когда она еще была замужем…

Трудно сказать, была ли это месть с ее стороны? Она ведь наверняка догадывалась, кто сообщил мне о ее связи с этим… хозяином дога, не помню как уж его звать-величать.

– Спасибо, Лена.

– Зачем ты собираешь эти сплетни? Теперь-то уж ей все равно?

– Ей – да. Но мне – нет…

* * *

Осенние сумерки быстро накрывались темнотой. Я брел из магазина, разбрасывая ногой шуршавшие по асфальту листья. Фигурки людей, подобно манекенам, скользили где-то рядом со мной беззвучно, как тени снов. Каменные громады домов, вспыхивающие огоньки окон, безжизненные груды железа, управляемые человеческими руками, катили по шоссе, я фиксировал любую мелочь, но воспринимал это как-то отдельно от себя и своей жизни. Сам я существовал в другом мире, мире бесчисленного потока образов, где все имело иной смысл и никогда не принадлежало никому кроме меня… Беззвучная фантасмагория моего сознания выглядела вполне предметной, я мог бы пояснить значение любой мелочи, подобно древним жрецам, толковавшим будущее и прошлое по странным приметам, сочетание или совпадение которых ничего не могло бы рассказать неискушенному в подобных вещах очевидцу… Я вскрывал эту темноту острым лезвием воображения… раскачивающийся на рельсах трамвай вырвался из черного зева ночи, прогрохотал мимо меня, исчезая за поворотом… Я свернул в проулок, не освещенный даже жалким светом уличного фонаря, и некоторое время брел почти в кромешной тьме. Внезапно сзади вспыхнули фары автомобиля. Я отошел с дороги, замедляя шаг. Машина катила тихо, и неожиданно фары погасли. Я оглянулся и вовремя! Меня спасла мгновенная реакция и обостренные нервы… Автомобиль накатывал на меня с возрастающей скоростью. Я увернулся в самый последний момент, бросившись на асфальт. Автомобиль, взвизгнув шинами, скрылся за поворотом. Я поднялся, машинально отряхиваясь. В возбужденном мозгу вспышка догадки: это покушение?!.

Я оглядывался по сторонам, точно ожидал, что автомобиль появится снова. Но логика подобных ситуаций совсем иная. Свернув в свой двор, я быстро добежал до подъезда и начал подниматься вверх по ступенькам. Влетев в квартиру, сразу кинулся к телефону, накручивая знакомые цифры…

В трубке слышались длинные гудки… Я повторил попытку еще раз и еще. Тщетно. Никто не отвечал. Я устало рухнул в кресло. Надо было сосредоточиться. Любой ценой. Я заставлял себя думать, хотя мне в те минуты хотелось совсем другого… Внезапно зазвонил телефон. Я вздрогнул от неожиданности. Слишком много спрессовалось за очень короткий промежуток времени, накладываясь одно на другое. И я хорошо понимал, что здесь уже нет случайностей…

Взяв трубку, негромко проговорил:

– Алло?..

– Саша… это Жанна… я звоню вам…

– Зачем? – осторожно спросил я.

– Да тут такое дело… не знаю, как сказать…

– Чем проще говоришь – тем легче, – подбодрил я ее.

– Ребята из уголовного розыска начали трясти Ленку… Не знаю почему, но им все известно про дискету… Может, это Хирш?

– Нет, это не Хирш, – со странным даже для самого себя спокойствием выговорил я. Сейчас я ловил каждое слово, пытаясь взвесить его на невидимых весах, мой импровизированный детектор лжи подбрасывал мне каверзные вопросики, но я медлил, непостижимым образом медлил, лишая себя, как знать – последнего шанса установить истину?.. – Это я все рассказал им…

– Вы?.. – в ее голосе сквозило неподдельное удивление, но я слишком хорошо был знаком с женским талантом перевоплощения. И Жанна конечно же не нуждалась в советах Станиславского, если бы захотела кого-то убедить в чем-либо. – Вы это серьезно?

– Вполне, – ответил я. – А что вас, собственно, удивляет?

– Мне казалось, что вы не лишены здравого смысла, – предельно просто выразила она свою мысль.

– О чем же они ее спрашивали? – переменил я тему. Воспоминание об автомобиле с погашенными фарами мелькнуло в голове, кошмарное сновидение, оказавшееся явью, намек, перевернувший кусочки мозаики; у меня возникло ощущение, что меня опутывает легкая паутинка и, как это происходит в мире насекомых, чем больше я делаю поспешных движений, стремясь вырваться из плена, тем больше запутываюсь в тонко скрученных нитях, это хорошо продуманная игра, но и правила этой странной игры – иллюзия… ЛИЛА… Можно ли угадать намек фатума?

– Как-то туманно… – начала рассказывать Жанна. – Чем интересовался в последнее время Костя, какую информацию хранил на дискетах… спрашивали, почему не заявил о краже, и все в этом духе…

– Понятно, – задумчиво проговорил я. – Знаете, Жанна, если порассуждать о странной природе вещей, то выяснится, что в ваших словах довольно много резона, и я все думаю – отчего бы это?

– Я не совсем вас поняла?.. – ее голос неуловимо изменился. Стал тверже, безразличней, что ли.

– Это я к тому, что вы, подобно Нострадамусу, читаете будущее, как по книге… – я решил, что будет лучше рассказать ей о случившемся. Я почти ничего не проигрывал, но мог кое-что приобрести. Совершенно неожиданно для себя я понял, что в этом невидимом для посторонних глаз противостоянии моя дилетантская непредсказуемость может помочь мне. Нужно только добавлять в рисунок некоторые, едва заметные штрихи.

– С полчаса назад один шутник, пожелавший остаться неизвестным, едва не раскатал меня по асфальту…

– Вы это серьезно? – я отчетливо различил в ее голосе нотки нервного напряжения.

– Куда уж серьезней… – я усмехнулся. – Ошибки тут никакой не было… Человек, сидевший за рулем, ждал меня неподалеку от дома… Интересно то, что он хорошо изучил маршрут, по которому я обычно двигаюсь… Все прошло, как в аптеке, сам до сих пор не пойму – как я уцелел…

– Когда вы рассказали о дискете? – Жанна вернулась к своему обычному тону, тону умной женщины, не привыкшей в этой жизни все принимать на веру.

– Не так давно, – ответил я, размышляя о времени. Было ли это совпадением? По первому взгляду – едва ли. Но я интуитивно чувствовал, что совпадение в таких вещах – штука зыбкая. Никогда не следует полностью рассчитывать на это. Даже если это удобно для принятой версии. – Какие же у вас по этому поводу соображения?

– Все просто… – Жанна сделала паузу, надеясь, что я сам закончу за нее. – Когда оперативники пришли к Лене с конкретными вопросами – это сразу стало известно кому– то еще.

– Круг небольшой, – заметил я. – Кроме меня, это – Хирш, вы, Лена, ее друг и…

– И все те, с кем они общаются.

– Это верно, – согласился я. – И какой же вывод?

– Советую вам быть осторожным.

– Спокойной ночи…

Я положил трубку и долго сидел в полной темноте. Там, за окном, шевелились на ветру ветви деревьев, призрачный свет окон соседних домов, как знаки чужой жизни, рождали сейчас во мне странное ощущение, еще незнакомое мне… Я находился в замкнутом пространстве, покрытом оболочкой, все остальное существовало отдельно; как осколки небесных тел, они проносились рядом, не касаясь меня, сейчас, находясь в этой точке, я мог бы попытаться изменить судьбу, уехать, ускользнуть, исчезнуть… игра со смертью зашла слишком далеко, и я начинал понимать, что просто так это не кончится… Выбор оставался за мной, но я довольно часто размышлял и раньше над этим краеугольным вопросом бытия: удавалось ли кому– нибудь обмануть свою судьбу?

Внезапно я понял: разгадка где-то рядом. Оставалось только не упустить ее, не сделать роковой оплошности, которая может стоить жизни.