Текст книги "Первая мировая война. 1914–1918 гг. Выдающийся труд, посвященный одному из самых кровавых конфликтов в истории"

Предательство вождей II Интернационала было исторически подготовлено всем предшествующим ходом развития социал-демократических партий Запада, оппортунистическим курсом этих партий. «Формально во главе II Интернационала стояли «правоверные» марксисты, «ортодоксы» – Каутский и д р. На деле, однако, основная работа II Интернационала велась по линии оппортунизма. Оппортунисты приспособлялись к буржуазии в силу своей приспособленческой, мелкобуржуазной природы, «ортодоксы» же, в свою очередь, приспособлялись к оппортунистам в интересах «сохранения единства» с оппортунистами, в интересах «мира в партии». В результате получалось господство оппортунизма, ибо цепь между политикой буржуазии и политикой «ортодоксов» оказывалась замкнутой»[5]5
  Сталин И. Вопросы ленинизма. 1934, стр. 7.


[Закрыть].

Империалистическая война 1914–1918 гг. сорвала маску с предателей. Она разоблачила вождей II Интернационала как социал-патриотов и шовинистов. С первых же дней империалистической войны социал-демократические вожди стали на путь активной поддержки своей буржуазии. Они проповедовали среди рабочих и трудящихся основной тезис буржуазии: «На нас напали, мы защищаемся, интересы пролетариата требуют отпора нарушителям европейского мира». Они повторяли лозунг буржуазии о «защите своего отечества». Они пытались прикрыть свою измену именем Маркса. Сознательно искажая историческое различие двух эпох – национальных и империалистических войн, они говорили, что и Маркс в свое время становился на сторону одного из воюющих государств, особенно тогда, когда это государство вело войну против реакционной силы русского самодержавия. Французские социалисты на своем съезде в Бордо высказались за национальную оборону, сотрудничество классов, участие в министерстве и т. п. Одни из руководителей II Интернационала, Вандервельде, уже в первые дни войны (3 августа) принял пост министра бельгийского короля. Империалистические правительства использовали социал-демократических вождей в качестве своих агентов для вербовки союзников. Германского социал-демократа Зюдекума посылали в Италию для того, чтобы склонить итальянских рабочих на сторону германского империализма. Парвус с той же миссией путешествовал в Турцию и Данию.

Русские меньшевики также открыто встали на защиту русского самодержавия.

И только партия большевиков во главе с Лениным и Сталиным твердо и непоколебимо стояла на строго последовательных революционных позициях.

Борьба Ленина с оппортунизмом II Интернационала началась с возникновения большевизма. Разоблачение шовинизма во II Интернационале Ленин и Сталин начинают еще задолго до мировой войны. Во время империалистической войны Ленин и Сталин развертывают напряженную борьбу по разоблачению истинного лица социал-шовинизма, начиная с открытых социал-шовинистов (Шейдсман – Плеханов) и кончая замаскированными социал-шовинистами (Каутский – Троцкий).

Единственно правильным и до конца революционным был ленинский лозунг превращения империалистической войны в войну Гражданскую. В эпоху империализма все основные противоречия капиталистической системы и, прежде всего, противоречия между пролетариатом и буржуазией достигают своего наивысшего обострения и порождают империалистические войны и пролетарские революции.

Непосредственно перед войной 1914–1918 гг. в ряде капиталистических стран происходит нарастание революционного подъема в рабочем движении, а в России революционное движение пролетариата достигает особой остроты. Летом 1914 г. перед визитом Пуанкаре к Николаю II (переговоры о конкретных вопросах предстоящей войны) в Петербурге вспыхнула баррикадная борьба.

Наличие в России единственной до конца революционной партии большевиков, возглавлявшейся таким вождем, как Ленин, с такими непоколебимыми его учениками, как Сталин, предопределило в значительной степени более мощное и победное развитие революционного рабочего движения в России и на всем Востоке и помогло осуществить следующие слова манифеста ЦК РСДРП(б) написанные Лениным (1)[6]6
  Примечания, помещенные в конце тома, обозначаются номером в скобках.


[Закрыть]: «Превращение современной империалистской войны в гражданскую войну есть единственно правильный пролетарский лозунг, указываемый опытом Коммуны, намеченный Базельской (1912 г.) резолюцией и вытекающий из всех условий империалистской войны между высоко развитыми буржуазными странами. Как бы ни казались велики трудности такого превращения в ту или иную минуту, социалисты никогда не откажутся от систематической, настойчивой, неуклонной подготовительной работы в этом направлении, раз война стала фактом»[7]7
  Ленин В.И. Соч. Т. XVIII. С. 66.


[Закрыть].

Под этим лозунгом большевистская партия во главе с Лениным и Сталиным боролась за революционный выход из начавшейся в 1914 г. Мировой империалистической войны. Известно, что ленинский лозунг партия осуществила.

Для характеристики военного могущества воюющих сторон нужно было бы оценить всю совокупность средств, которыми располагало каждое государство, принявшее активное участие в войне, к моменту ее возникновения в августе 1914 г. Подобная задача в ее полном объеме едва ли выполнима в ограниченном размере данного труда.

Приводимая ниже таблица дает лишь некоторые отправные данные о численности сухопутных вооруженных сил обоих союзов к началу войны на основании новейших статистических сведений. В действительности же военная мощь любой страны слагается из целого ряда факторов, среди которых одна голая численность живых сил не дает полного представления о могуществе государства. И к началу мировой войны ни одно государство не предвидело размеров грядущей борьбы, особенно ее продолжительности. В результате воюющие стороны, имея только боеприпасы мирного времени, столкнулись во время самой войны с целым рядом неожиданностей, преодолевать которые приходилось уже наспех в процессе борьбы (2).

Анализ приведенных в таблице данных сразу резко подчеркивает численное превосходство вооруженных сил Антанты, но необходимо пояснить это бросающееся в глаза преимущество одной стороны. В число 122 русских пех. дивизий входят 17 ст. р. бригад, штатный состав которых был вдвое меньше пех. дивизий, и 35 второочередных пех. дивизий, боевая ценность которых к моменту первых столкновений значительно уступала мобилизованным кадровым дивизиям. Точно так же при несомненном огромном превосходстве русской конницы не следует упускать из вида, что в числе 36½ кав. дивизий – 10 второочередных казачьих.

Медленность русской мобилизация и особенно стратегического сосредоточения русских сил также ослабляет значение указанного превосходства, если вспомнить, что окончание сосредоточения русских армий без двух дальневосточных корпусов последовало на 45-й день мобилизации, а вместе с этими корпусами – только в конце 3-го месяца войны. Обращает на себя внимание незначительность боевых русских сил к началу операций сравнительно с общей численностью отмобилизованных сил. Эта разница объясняется указанной медленностью русского сосредоточения и оставлением крупных масс внутри государства (ополченские войска и неорганизованные запасные части).

Соотношение вооруженных сил к началу мировой войны

Сухопутные вооруженные силы

Морские вооруженные силы

В число 92 французских пех. дивизий входят, кроме 47 полевых, 26 резервных дивизий, 12 резервных бригад и 13 территориальных дивизий, почти равноценных русским ополченским бригадам.

В цифровых данных об английских силах имеется несоответствие между их боевой численностью и числом дивизий. Последние показаны лишь в том размере, в каком они входили в состав экспедиционной армии для действий на материке (см. сноску в таблице). К пограничному сражению англичане успели сосредоточить только 4 пех. (1-ю, 2-ю, 3-ю и 5-ю) и 1 кав. дивизии. Пятая (4-я) дивизия была погружена 23 августа и участвовала 26-го в сражении у Ле-Като, а 6-я прибыла и участвовала в Марнском сражении. Территориальная армия составила еще 14 дивизий, которые начали прибывать во Францию в ноябре 1914 г., а для военных действий были использованы впервые лишь в 1915 г.

По быстроте окончания стратегического сосредоточения всех сил Германия и Австро-Венгрия обладали бесспорным преимуществом, что и позволило им на обоих важнейших направлениях предупредить своих врагов наступлением компактными массами.

За десять лет до начала мировой войны из великих держав только Россия имела боевой (и неудачный) опыт войны – с Японией. Это обстоятельство должно было оказать и в действительности оказало влияние на дальнейшее развитие и жизнь русских вооруженных сил.

Россия успела залечить свои раны и сделать большой шаг вперед в смысле укрепления своего военного могущества. Мобилизованная русская армия достигла в 1914 г. грандиозной цифры 1816 батальонов, 1110 эскадронов и 7088 орудий, 85 % которых по сложившейся обстановке могло быть двинуто на Западный театр военных действий. Расширение повторных сборов запасных для обучения, а также ряд поверочных мобилизаций улучшали качество запасных и делали более достоверными все мобилизационные расчеты.

В русской армии под влиянием Японской войны усовершенствовалось обучение, расширились боевые порядки, начала проводиться в жизнь их эластичность, было обращено внимание на значение огня, роль пулеметов, связь артиллерии с пехотой, индивидуальное обучение отдельного бойца, на подготовку младшего командного и в особенности офицерского состава и на воспитание войск в духе активных решительных действий. Но, с другой стороны, было оставлено без внимания выдвинутое Японской войной значение в полевом бою тяжелой артиллерии, что, впрочем, следует отнести и к погрешностям всех остальных армий, кроме германской. Не были достаточно учтены ни громаднейший расход боеприпасов, ни значение техники в будущей войне.

Обращая большое внимание на обучение войск и на усовершенствование младшего командного состава, русский Генеральный штаб совершенно игнорировал подбор и подготовку старшего командного состава: назначение лиц, просидевших всю жизнь после окончания академии на административном кресле, сразу на должность начальника дивизии и командира корпуса было не редкостью. Генеральный штаб был оторван от войск, ограничивая в большинстве случаев свое знакомство с ними кратким цензовым командованием. Проведение в жизнь в войсках идеи маневра ограничивали только уставами и мелкими войсковыми соединениями, но на практике крупные войсковые начальники и крупные войсковые соединения не упражнялись в ее применении. В результате русский порыв вперед был беспочвен и неумел, дивизии и корпуса медленно ходили на театре военных действий, не умели совершать в больших массах марши-маневры, и в то время, когда германские корпуса легко в такой обстановке проходили по 30 км много дней подряд, русские с трудом делали по 20 км. Вопросами обороны пренебрегали. Встречный бой стал изучаться всей армией только с появлением его в полевом уставе 1912 г.

Однообразного понимания военных явлений и однообразного подхода к ним ни в русской армии, ни в ее Генеральном штабе достигнуто не было (3). Последний, начиная с 1905 г., получил автономное положение. Он сделал очень мало для проведения в жизнь армии единого взгляда на современное военное искусство. Успев разрушить старые устои, он не смог дать ничего цельного, а его молодые и наиболее энергичные представители раскололись, следуя за германской и французской военной мыслью. С таким разнобоем в понимании военного искусства русский Генеральный штаб вступил в мировую войну. Кроме того, русская армия начала войну без достаточно хорошо подготовленного офицерского и унтер-офицерского состава, с малым запасом кадров для новых формирований и для подготовки призываемых, с резким, по сравнению с противником, недостатком артиллерии вообще и тяжелой в особенности, весьма слабо снабженной всеми техническими средствами[8]8
  К началу войны этот недостаток был в большей или меньшей степени присущ и остальным армиям. Отсталость русской армии в технических средствах особенно выявилась позднее, во время позиционной войны.


[Закрыть]и огнеприпасами[9]9
  Мобилизационный запас огнеприпасов был недостаточен: 6 432 605 выстрелов для 76-мм пушек, 91 200 выстрелов для 107-мм пушек, 512 000 выстрелов для 122-мм гаубиц и 164 000 выстрелов для 152-мм гаубиц – Ред.


[Закрыть]и с плохо подготовленным высшим командным составом, имея у себя в тылу не подготовленную для ведения большой войны страну и ее военное управление и совершенно не подготовленную к переходу для работ на военные нужды промышленность.

В общем русская армия выступила на войну с хорошими полками, с посредственными дивизиями и корпусами и с плохими армиями и фронтами, понимая эту оценку в широком смысле подготовки, но не личных качеств.

Россия сознавала недочеты своих вооруженных сил и с 1913 г. начала приводить в исполнение большую военную программу, которая к 1917 г. должна была намного усилить русскую армию и во многом восполнить ее недостатки[10]10
  По большой военной программе 1913 г. русская армия по штатам мирного времени увеличивалась на 480 000 человек, т. е. на 39 % своего штатного состава 1913 г. Пехота увеличивалась на 273 600 человек, т. е. на 57 %; но для вновь формируемых 140 батальонов (32 четырехбатальонных и 6 двухбатальонных полков) предназначалось только несколько больше ¹/₃ этого количества, главная же масса должна была пойти на усиленно штатного состава уже существующих частей. Кавалерия увеличивалась на 38 400 человек, т. е. на 8 % своего штатного состава; главная масса этого количества шла на усиление уже существующих частей, причем ей придавалась организация, не ослабляющая ее дивизий выделением войсковой конницы во время войны. Артиллерия усиливалась на 129 600 человек и получала новую организацию: число пушечных батарей в легких полевых бригадах дивизионной артиллерии увеличивалось с 6 до 9, но число орудий в батарее уменьшалось с 8 до 6. Общее число легких полевых гаубиц увеличивалось вдвое, и в состав каждой полевой бригады дивизионной артиллерии включался 1 двухбатарейный дивизион гаубиц. После переформирований дивизионная артиллерия состояла бы из 54 легких пушек (вместо 48) и 12 легких гаубиц. Число полевых тяжелых дивизионов значительно увеличивалось, и в состав каждого армейского корпуса должен был войти, как корпусная артиллерия, 1 четырехбатарейный тяжелый дивизион (12 10-см пушек и 12 15-см гаубиц). Артиллерия русского корпуса не была бы слабее артиллерии германского корпуса, так как всего в ней имелось бы 156 орудий (108 легких пушек, 24 легкие гаубицы, 12 полевых тяжелых пушек и 12 полевых тяжелых гаубиц). Всего же в русской армии состояло бы на вооружении 8538 орудий. Проведение большой военной программы 1913 г. требовало единовременной затраты в полмиллиарда рублей. Она начала проводиться в жизнь в 1914 г., но к началу войны успели сформировать только 4-ю стрелковую финляндскую бригаду. А. Зайончковский. Подготовка России к мировой войне в военном отношении (Планы войны), Гиз. 1926. С. 92–94.


[Закрыть].

По количеству авиации Россия, имея 216 самолетов, стояла на 2-м месте, следуя за Германией.

Французская армия свыше сорока лет находилась под впечатлением разгрома ее прусской армией и готовилась к несомненному в будущем столкновению со своим соседом-врагом не на жизнь, а на смерть. Идея реванша и защиты своего великодержавного бытия сначала, борьба с Германией за мировой рынок впоследствии заставили Францию с особой заботливостью относиться к развитию своих вооруженных сил, поставив их, но возможности, в равные условия с ее восточным соседом. Для Франции это было особенно трудно, ввиду разницы в количестве ее населения по сравнению с Германией и характера управления страной, из-за которого то увеличивались, то уменьшались заботы о ее военной мощи.

Политическая напряженность последних перед войной лет заставила французов проявить усиленную заботу в отношении своей армии. Военный бюджет сильно возрос.

Франция особенно была озабочена возраставшими затруднениями в развитии своих сил: чтобы не отставать от Германии, необходимо было увеличить ежегодный призыв новобранцев, но эта мера была неосуществима вследствие слабого прироста населения. Незадолго до войны Франция решила перейти от 2-летнего к 3-лет-нему сроку действительной службы, что увеличивало численность постоянной армии на ¹/₃ и облегчало переход ее в мобилизованное состояние. 7 августа 1913 г. был введен закон о переходе к 3-летней службе. Эта мера дала возможность осенью 1913 г. призвать под знамена сразу два возраста, что дало контингент новобранцев в 445 000 человек. В 1914 г. состав постоянной армии, без колониальных войск, достиг 736 000. Было обращено особое внимание и на увеличение туземных войск во французских колониях, которые оказали такую существенную пользу своей метрополии. Сильные штаты французских полков содействовали быстроте и прочности новых формирований, а также быстроте и простоте мобилизации, особенно же кавалерии и пограничных войск. Французскую армию 1914 г. нельзя назвать широко обеспеченной всеми средствами техники того времени. Прежде всего, обращает внимание по сравнению с Германией и Австро-Венгрией полное отсутствие тяжелой полевой артиллерии, а по сравнению с Россией, и отсутствие легких полевых гаубиц; легкая полевая артиллерия была очень бедно снабжена имуществом связи, кавалерия не имела пулеметов и т. д.

Что касается авиации, то к началу войны Франция имела только 162 самолета.

Французские корпуса также, как и русские, были, по сравнению с германскими, более бедно снабжены артиллерией; только в последнее время перед войной было обращено внимание на значение тяжелой артиллерии, но к началу войны еще ничего не успели сделать. В отношении расчета необходимого наличия огнеприпасов Франция была также далека от действительной потребности, как и другие страны[11]11
  Во французской армии имелись незначительные мобилизационные запасы винтовок и орудий, 5 млн снарядов 75-мм и 155-мм калибров и 1388 тыс. ружейных патронов. Заводы обеспечивали ежедневную продукцию 2,6 млн ружейных патронов, 13 600 снарядов для 75-мм пушек и 455 снарядов для 155-мм орудий. В. Шапошников. Мозг армии. Ч. 1. М., 1927. С. 212.


[Закрыть].

Командный состав был на высоте требований современной войны, и на его обучение было обращено большое внимание. Особого кадра Генерального штаба во французской армии не было; лица с высшим военным образованием чередовали свою службу между строем и штабом. На подготовку лиц высшего командования было обращено особое внимание. Обучение войск стояло на высоком уровне того времени. Французские солдаты были индивидуально развиты, искусны и вполне подготовлены к полевой и позиционной войне. Армия основательно готовилась к маневренной войне; на практику походных движений больших масс было обращено особое внимание.

Французская военная мысль работала самостоятельно и вылилась в определенную, противоположную взглядам германцев доктрину. Французы развили метод XIX столетия ведения операций и сражений из глубины и в подходящий момент маневрировали крупными силами и имеющимися наготове резервами. Они стремились не к тому, чтобы создать сплошной фронт, а к тому, чтобы дать возможность всей массе маневрировать, оставляя между армиями достаточные стратегические промежутки. Они проводили идею необходимости первоначально выяснить обстановку и затем уже вести главную массу для решительного контрудара, а потому в период стратегической подготовки операций располагались очень глубокими уступами. Встречный бой во французской армии не только не культивировался, но его даже не было в полевом уставе.

Свой метод обеспечения маневрирования массовых армий из глубины французы гарантировали мощной сетью рельсовых путей и пониманием необходимости широкого применения на театре войны автотранспорта, на путь развития которого они стали первыми из всех европейских держав и в чем достигли больших результатов[12]12
  В 1914 г. французская армия располагала 6000 автомобилей, а в 1918 г. – 100 000.


[Закрыть].

В общем, германцы вполне основательно считали французскую армию самым опасным своим врагом. Главный недостаток ее заключался в нерешительности первоначальных действий до Марнской победы включительно.

Характер английской армии резко отличался от армий других европейских держав. Английская армия, предназначавшаяся, главным образом, для службы в колониях, комплектовалась вербовкой охотников с продолжительным сроком действительной службы. Части этой армии, находившиеся в метрополии, составляли полевую экспедиционную армию (6 пех. дивизий, 1 кав. дивизия и 1 кав. бригада), которая и предназначалась для европейской войны.

Кроме того, была создана территориальная армия (14 пех. дивизий и 14 кав. бригад), предназначавшаяся для защиты своей страны. По свидетельству германского Генерального штаба, английская полевая армия котировалась как достойный противник с хорошей боевой практикой в колониях, с подготовленным командным составом, но не приспособленным к ведению большой европейской войны, так как у высшего командования не хватало для этого необходимого опыта. Кроме того, английскому командованию не удалось изжить и бюрократизма, царившего в штабах высших соединений, а это вызывало массу ненужных трений и осложнений. Незнакомство же с другими родами войск в армии было поразительно. Зато длительные сроки службы, крепость традиции создавали крепко спаянные части.

Обучение отдельного солдата и частей вплоть до батальона было хорошим. Индивидуальное развитие отдельного солдата, выполнение походов и обучение стрельбе стояли на высоком уровне. Вооружение и снаряжение были вполне на высоте, что давало возможность высоко культивировать искусство стрельбы, и действительно, по свидетельству германцев, пулеметный и ружейный огонь англичан в начале войны был необычайно меток.

Недостатки английской армии резко обнаружились в первом же столкновении с германской армией. Англичане потерпели неудачу и понесли такие потери, что в дальнейшем их действия отличались излишней осторожностью и даже нерешительностью.

Армии этих двух государств, как и весь их народ, испытали во время войны наиболее тяжелую судьбу первого удара соседних колоссов и потерю своей территории. Обе они отличались высокими боевыми качествами, но в остальном между ними заметна и разница, Бельгия, обеспеченная «вечным нейтралитетом», не готовила свою армию для большой войны, поэтому она и не имела характерных, прочно установившихся особенностей. Долгое отсутствие боевой практики накладывало на нее известный отпечаток, и в первых боевых столкновениях она проявила естественную неопытность в ведении большой войны.

Сербская армия, напротив, имела большой и удачный боевой опыт Балканской войны 1912–1913 гг. и представляла собой, как прочный военный организм, внушительную силу, вполне способную, как это и было в действительности, отвлечь на себя превосходные по числу войска противника.

Германская армия после успехов своего оружия в 1866 г. и в особенности в 1870 г. пользовалась репутацией лучшей армии в Европе.

Германская армия служила образцом для ряда других армий, большинство которых находилось под ее влиянием и даже точно копировало ее устройство, германские уставы и следовало германской военной мысли.

В отношении организационных вопросов Германское военное ведомство последовательным развитием кадров в количественном и качественном отношениях и поддержанием запасных в смысле обучения и воспитания, достигло развития своих вооруженных сил до максимального использования мужского населения. При этом ему удалось сохранить почти полное однообразие боевых качеств вновь формируемых частей с кадровыми. Исследуя опыты каждой войны, германский Генеральный штаб культивировал этот опыт в своей армии. Германия оказалась более готовой к войне, чем ее враги. Оплотом германской армии служил сплоченный, однообразный и хорошо подготовленный офицерский и унтер-офицерский состав. Он был настолько многочислен, что во время войны мог отчасти обслуживать и союзные армии.

В обучении армии не только в теории, но и на практике широко проводился принцип активности, дерзости и взаимной помощи и выручки. Нельзя сказать, что центром тяжести в обучении войск являлся индивидуальный боец: дисциплина, переходящая в муштру, движение в атаку густыми цепями были свойственны германской армии 1914 г. Втянутость и плотные построения совместно с немецкой пунктуальностью делали ее наиболее способной к маневрированию и к походным движениям в крупных массах. Основным видом боя считался встречный бой, в его принципах главным образом и обучалась германская армия. В то же время она более других армий уделяла внимания тактической обороне.

Германская военная мысль выкристаллизовалась в весьма определенную и четкую доктрину, которая основной нитью прошла через весь командный состав армии.

Последним учителем германской армии перед мировой войной, сумевшим с энергией провести свое учение в толщу армии, был начальник германского Генерального штаба Шлиффен, большой поклонник фланговых операций с двойным охватом (Канны). Идея Шлиффена состояла в том, что современные сражения должны свестись к борьбе за фланги, в которой победит тот, кто будет иметь последние резервы не за серединой фронта, а на его крайнем фланге. Шлиффен исходил из того заключения, что в грядущих сражениях естественное желание обеспечить себя, в связи со стремленьем использовать всю силу современного оружия, приведет к громадному удлинению фронтов сражения, которые будут иметь совершенно иное протяжение, чем это было раньше. Чтобы достигнуть решительного результата и разгрома противника, необходимо вести наступление с двух или с трех сторон, т. е. с фронта и с флангов. При этом необходимые для сильного флангового удара средства можно получить, ослабляя, насколько возможно, фронт, который во всяком случае также должен участвовать в наступлении. Все войска, которые прежде задерживали для использования в решительный момент, теперь должны быть с места двинуты в бой; развертывание сил для сражения должно начинаться с момента выгрузки войск с железных дорог.

Германский Большой генеральный штаб, выдвинутый заботами фельдмаршала Мольтке старшего на доминирующее место в строительстве вооруженных сил Империи и в подготовке к войне, сохранил традиции своего основателя. Связь офицеров Генерального штаба со строем, детальное изучение всех элементов войны, практические выводы из этого изучения, однообразный подход к пониманию их и хорошо поставленная техника штабной службы являлись положительной его стороной.

В техническом отношении германская армия была хорошо снабжена и отличалась в выгодную в отношении своих врагов сторону сравнительным богатством полевой, не только легкой, но и тяжелой артиллерии, значение которой она поняла лучше, чем другие.