Текст книги "Дева Луны"

Глава 5
Отречение

– Ну что, полегчало хоть немного? – участливо спросил Александр Македонский, когда они с Хорном закончили с банками и, наконец, закрыли за собой погреб.

Хорн в ответ только неопределённо хмыкнул. Он не знал, что ответить. От мыслей он, конечно, отвлёкся, но проблема-то никуда не делась!

– Жалко, что банки уже закончились. Совсем это некстати. Да и соли осталось немного, – с некоторой досадой произнёс Александр Македонский, отряхивая свою одежду.

– Как считаешь, на зиму хватит? – спросил Хорн.

– Не-а, – покачал головой Александр Македонский. – Не хватит, конечно. Ещё надо. У нас теперь вон сколько ртов. А тут всего одна корова. Да и та не полностью, – он посмотрел на Хорна и добавил: – Я тут вот что подумал.

– Что?

– Раз мы решили остаться здесь в зиму, может, нам хозяйство завести? Корову в лесу изловить? Что они там, понимаешь, без дела слоняются? Огородик свой опять же можно наладить. Капустка, морковка, лучок. А? Как ты на это смотришь?

– Хорошая мысль! – поддержал Хорн.

– Что мы живём, как первобытные люди какие-то! Ходим с места на место. Занимаемся собирательством да охотой, – развивал свою идею Александр Македонский – она ему явно нравилась. – Здесь места вроде спокойные, нет ни радиации, ни кислотных дождей, ни тварей всяких непонятных. Лес рядом, речка чистая. На Свалке много барахла ещё разного осталось. Не пора ли нам перейти к оседлому образу жизни? Дом нормальный построить вместо этой развалюхи. А там видно будет.

– А ведь и вправду! – согласился Хорн. – Лето прошло на удивление спокойно. Никто из нас ни разу здесь не повстречал ни духов, ни ревунов, ни свистунов, ни медиумов… Даже летунов не было! Куда они все подевались?

– А я знаю? – улыбнулся в ответ Александр Македонский и похлопал Хорна по плечу. – Да шут с ними, с летунами этими! Подевались и подевались. Вот лично мне даже и выяснять не хочется, куда именно они подевались! Куда подевались – вот пусть там и остаются! И чем дольше, тем лучше! – он посмотрел на свои руки. – Ну что, пошли к Ручью? Хоть умоемся после работы.

Хорн кивнул, и они направились в сторону Ручья. Уже стемнело, но тропинка была им хорошо знакома, да и до Ручья было совсем недалеко.

– Слушай, – обратился Хорн к Александру Македонскому, – говорят, ты раньше у монаха какого-то учился.

– Кто говорит? – насторожился Александр Македонский.

– Птица.

– Вот гад! – воскликнул Александр Македонский. – Стоило только рассказать по пьяни, так сразу всем разболтал!

– По пьяни?

– Да было дело как-то в начале лета. Решили мы с ним отметить годовщину Катастрофы. Помянуть, так сказать, погибших родных, близких, друзей. Пропавших товарищей вспомнить. Ну и разговорил он меня. Наболтал я, видимо, лишнего сдуру. Не думал, что он всем станет рассказывать про мои секреты.

– Почему всем? – пожал плечами Хорн. – Он только мне рассказал. И то не просто так, а по делу.

– По какому делу? – спросил Александр Македонский.

– Я рассказал ему сегодня про свой сон…

– Опять ты начинаешь?

– Так что это был за монах? – спросил Хорн, не обращая внимания на реакцию Александра Македонского.

– Монах как монах… – недовольно пробурчал Александр Македонский.

– А почему его монахом называют?

– Да кто называет-то? Он сам себя так назвал: монах-отшельник. А зачем он тебе?

– Вдруг он сможет про мой сон что-нибудь дельное сказать. Кстати, Птица предположил, что этот сон мне кто-то внушил.

– Внушил? Что за бред?

Александр Македонский разделся по пояс, вошёл в быстро текущую речку и начал ополаскиваться водой, то и дело ухая и выкрикивая от удовольствия: «Хорошо!» Хорн последовал его примеру. Вода в Ручье была прохладная, даже, можно сказать, холодная. Но после проделанной тяжёлой работы по заготовке коровьего мяса этот холод практически никак не ощущался. Наоборот, охладить разгорячённое тело, смыть пот и грязь сейчас было неимоверно приятно. Кроме того, такое купание хорошо снимало физическую, да, впрочем, и эмоциональную усталость, накопившуюся за этот длинный и насыщенный событиями день.

Александр Македонский вышел из воды и подобрал с земли заранее приготовленный ремок – он его так называл – уже давно неопределённого цвета, который обычно использовался им в качестве полотенца. Тщательно растерев этим ремком всё своё тело, особенно спину, он снова его аккуратно упаковал и положил обратно.

– Надо бы тельняшку всполоснуть, – сообщил Александр Македонский. – Неохота её грязную на чистое тело надевать.

Он подобрал свою тельняшку, вошёл по колено в воду и начал её шумно полоскать.

– Так что там насчёт монаха? – напомнил Хорн.

– Сдался тебе монах этот, – проворчал Александр Македонский, не отрываясь от своего занятия.

– Как ты его нашёл? – спросил Хорн.

– Случайно, – ответил Александр Македонский. – Можно сказать, что это не я его нашёл, а он меня.

– Как это? – не понял Хорн.

– А так! Проходил я как-то через те места. А там кругом горы, лес, в низинах болота. Никаких дорог нет и в помине. В общем, бродил я, бродил по этим болотам и понял, что заблудился окончательно. Везде одно и то же: болота, вода под ногами хлюпает, да и в сапогах тоже, трава по шею, деревья полусгнившие торчат, и проклятая мошкара, которая норовит то в нос залететь, то в глаза, а то и прямо в рот. Успевай только сплёвывать! И никаких тебе ориентиров вокруг, за которые хоть как-то можно было бы зацепиться! Вышел я к вечеру на небольшую сухую лужайку посреди этого болота и решил заночевать. Уже сил никаких не было! Кое-как развёл костёр, поужинал и завалился спать. А наутро просыпаюсь и вижу, что у костровища моего монах этот сидит.

– Вот те раз! – воскликнул Хорн.

– Ну, слово за слово. Разговорились мы постепенно. Я ему, мол: «Заблудился вконец. Не знаю, куда дальше идти». А он мне: «А куда ты вообще шёл?» Я говорю: «Да особо никуда. Скитаюсь по свету. Людей просто ищу, чтобы пристроиться к кому-нибудь».

– А он чего?

– А он и предложил у него пожить. Вот я у него и пожил почти четыре года. Потом только сюда причапал.

– Понятно, – заключил Хорн и, немного поразмыслив, спросил: – А почему он себя монахом называет? Он что там, молится, что ли?

В это время они уже закончили с водными процедурами и не спеша шагали в сторону Ночлежки.

– Нет, не молится, – ответил Александр Македонский. – Он, скорее, похож на буддийского монаха или на йога-отшельника. Пока я у него жил, он большую часть времени проводил в медитации. По утрам и вечерам упражнения всякие делал, дыхательные практики. А днём занимался со мной. Многому он, конечно, научить меня не успел. Для этого нужно не четыре года, а, наверное, лет десять, не меньше. Но кое-что я всё-таки освоил.

– Эх, встретиться бы с ним! Далеко он отсюда живёт?

– Не очень. За несколько дней можно добраться.

– Ну тогда и рассуждать не о чем! – радостно подвёл итог Хорн. – Скажем, неделя туда, неделя обратно. Ну и там какое-то время. Получается, что до наступления холодов вполне реально вернуться обратно.

Александр Македонский посмотрел на Хорна долгим взглядом и грустно вздохнул.

– Что ты за человек неуёмный! – с какой-то безнадёжностью в голосе произнёс он. И, вздохнув ещё раз, добавил: – Ладно! Только не говори никому из наших, что ты в горы отправляешься монаха искать.

– Хорошо, не буду говорить, – заверил Хорн. – А что тогда сказать? Ведь спрашивать будут.

– Ну скажи, что ты, к примеру, в Карьер идёшь, – предложил Александр Македонский. – Всё равно тебе так и так через него проходить.

– Зачем мне в Карьер?

– Да мало ли зачем! Какая разница зачем? В крайнем случае придумай что-нибудь. Вон Интернет туда всё время зачем-то ходит. Что-то никто его не спрашивает: «Зачем?» Мало ли какие могут быть дела у человека в Карьере? Кстати, он вроде снова туда на днях собирался. Спроси у него. Может, он составит тебе компанию, по крайней мере, до Карьера.

– А ты покажешь мне, куда надо будет дальше идти, после Карьера?

– Покажу, покажу, – недовольно буркнул Александр Македонский.

Они подошли к костровищу. Уже почти совсем стемнело, а в пламени костра темнота и вовсе становилась густой и непроницаемой. Вокруг костровища собрались почти все обитатели Ночлежки. Как обычно, у самого костра расположился Дед. Слева на брёвнышке сидели с пустыми жестяными тарелками Евклид с детьми. Перед костром угадывались спины Белки, Кролика и Птицы. На противоположной стороне, за костром, в пламени светились хмурые и суровые лица охотников – Косого и Углерода. Наконец, на бревне, которое было справа от костра, сидели Интернет и Апостол. Кажется, не хватало только Фрола. Опять он куда-то подевался! По-видимому, ужин уже был готов, и Дед с деловитым видом, организуя строгую очередь, раздавал порции еды.

– Вовремя вы подошли, понимаешь ли ты это самое!.. – воскликнул Дед, завидев приближение Хорна и Александра Македонского. – Мясо как раз уже пожарилось, а остыть ещё не успело! Берите тарелки и подходите за своей порцией!

– Отлично! А то мы совсем что-то проголодались, – обрадовался Александр Македонский.

– Понятное дело! – подтвердил Дед. – Столько дел сегодня переделали!

Получив свою порцию жареного мяса, Хорн уселся на бревно на свободное место между Апостолом и Интернетом. Прожевав несколько кусочков, он посмотрел в сторону Апостола.

– Ну что, дочитал свою книгу?

– Нет, конечно, – ответил Апостол. – Книга большая, разве её за один день прочитаешь!

– Нашёл что-нибудь интересное? – спросил Хорн.

– Да там всё интересное, – отозвался Апостол. – Только сложно и непонятно. Какие-то Стражи Луны. Одни из нашего мира, другие из мира Ангелов. Объединились в Орден. Создают какого-то Демона. В общем, разбираться надо.

– Так это что, художественное произведение, что ли?

– Не похоже, – ответил Апостол.

– Ты хочешь сказать, что там описаны реальные события? – удивился Хорн.

– Трудно сказать, – пожал плечами Апостол. – Но у меня создалось впечатление, что так и есть.

– Погоди, – насторожился Хорн. – А кого охраняют эти самые Стражи Луны?

– Как это кого? – парировал Апостол. – Демона Луны, которого они вознамерились создать.

– А зачем они его создают? – спросил Хорн.

– Не знаю. Написано, что это их некая Благая Цель. Что это нужно Вселенной. Что если этого не сделать, то Вселенная погибнет. Больше пока ничего сказать не могу. Я успел прочитать только примерно треть книги. Целый день читал, почти не отрываясь.

Апостол немного помолчал и продолжил.

– Знаешь, меня очень заинтересовал шестой Страж Луны, который в книге упоминается под именем Леди Гамма. До сих пор нахожусь под впечатлением от прочитанного. В книге Она всегда обозначается как Хозяйка.

– Хозяйка чего? – не понял Хорн.

– Пишут, что Хозяйка Великого Дома. Что все остальные Стражи Луны являются Её гостями. Дескать, они прибыли сюда откуда-то, а Леди Гамма их приняла в Доме Своём. Тут даже где-то есть что-то типа молитвы к Леди Гамме. Сейчас… – Апостол достал книгу, быстро полистал и покачал указательным пальцем. – Вот, нашёл! Слушай: «Леди Гамма, Сущая на небесах, Царица небесная! Хозяйка Великого Дома нашего! Да восславятся деяния Твои во веки веков! Да восславится Имя Твоё на Земле, как на небе! Да восславится Дом Твой, ибо он воистину Великий!»

– Что такое Великий Дом? – спросил Хорн.

– Пока не знаю, – ответил Апостол. – Однако, судя по всему, мы также живём внутри него. Поэтому Леди Гамма является также и нашей Хозяйкой. В книге сказано, что если всё время повторять эту молитву, то Хозяйка ответит. Насколько я понял, на самом деле эта молитва предназначена не для Стражей, а для людей.

– Что известно про эту Леди Гамму? – снова спросил Хорн.

– Много чего, – Апостол поднял свой взор в небо. – Пишут, что Она является существом из света, существом, которое создаёт и излучает свет. Небесный свет! Очень, очень могущественным существом! Могущество которого невозможно себе даже представить! Невообразимо прекрасное существо! Свет Её одновременно обогревает и развеивает тьму. Все, кто непосредственно прикасается к нему, очищаются. Все, кто прикасается к уже очищенным этим светом, также очищаются. Но это не самое главное! Леди Гамма является источником истины. Пишут, что Она и есть Истина в её исходном первозданном виде. В Ней нет и не может быть в принципе никакой лжи. Ложь – это противоположность Леди Гаммы. Истина, как и свет, исходит от Неё, и все мы являемся потребителями этой Истины. Всё, что мы имеем и используем, – это Её дар. Тело, из которого мы состоим, воздух, которым мы дышим, предметы, которыми мы пользуемся. Она даёт нам это безвозмездно! По крайней мере, пока. Она окружает нас повсюду. Она одновременно везде и нигде. Она настолько огромна, что мы Её совершенно не замечаем и воспринимаем как природный, естественный фон.

– Почему же в таком случае про неё никто ничего не знает? – усмехнулся Хорн.

– Ну, во-первых, Она нам себя и не навязывает. Больно мы Ей нужны! – парировал Апостол. – А во-вторых, мы не замечаем Её, потому что мы все слепы, в гордыне своей.

– Ты говоришь прямо как какой-нибудь проповедник, – вставил Интернет. – С чего ты взял, что эта Леди Гамма реально существует? Мало ли чего можно в книжке написать!

– Не знаю, – отрезал Апостол. – Может, и не существует. Что прочитал, про то и рассказываю. Неинтересно – не слушай.

– Да ладно, что ты сразу обиделся! – вздохнул Интернет. И проворчал: – Уже и спросить нельзя! Только спросишь – сразу обижаются!

– Да ничего я не обиделся! С чего ты взял? – воскликнул Апостол.

– Слушай, – неожиданно обратился Хорн к Интернету, чтобы разрядить обстановку. – А можно я завтра с тобой пойду?

– Куда это? – не понял Интернет.

– Говорят, что ты завтра утром в Карьер собрался.

– Ну?

– Можно мне с тобой пойти?

Интернет несколько секунд смотрел на Хорна, как идиот, совершенно не понимающим взором. Наконец, лицо его прояснилось, и до него дошло.

– А почему нельзя-то? Конечно, можно!

– Здорово! – обрадовался Хорн. – Мне тоже нужно в то направление, но я не знаю дороги, понимаешь? Хотя бы до Карьера вместе дойдём. А дальше я уж как-нибудь сам.

– Фу! – выдохнул Интернет. – А я всё что-то никак в толк не возьму. Не могу понять, зачем тебе в Карьер? Там же контингент местный ещё тот! А ты вроде как ни разу туда не ходил. Вот я и не пойму никак: зачем тебе вдруг в Карьер запонадобилось? Ну, теперь всё понятно! Конечно, пошли! Вместе-то намного веселей будет! А куда ты собрался?

– Вообще-то, мне в горы надо, – нехотя ответил Хорн.

– В горы? – удивился Интернет. – Зачем?

– Надо.

– Понятно. Ну надо так надо. Дойдём вместе до Карьера, а дальше сам иди. Только выходим рано утром. Мне ещё до вечера обратно нужно вернуться.

– Договорились.

К этому времени многие уже закончили с ужином и начали постепенно перебираться в Ночлежку. Белка, Кролик и Дед собрали грязные тарелки, чтобы отнести их к Ручью и там помыть. Дед поддерживал строгое правило: «На завтра посуда должна быть чистой!» Только почему-то это правило в основном приходилось исполнять Белке и Кролику. Однако на этот раз помочь им вызвался Апостол, заявив, что сегодня он перегрузил свой мозг и ему нужно немного развеяться перед сном. Дед, а тем более Белка с Кроликом, возражать, естественно, не стали и поручили Апостолу важное дело – собрать ложки. Вся эта развесёлая компания, бренча посудой, направилась в сторону Ручья. Лениво и без особых эмоций понаблюдав за ними, Хорн и Интернет встали с бревна и, усиленно зевая, побрели к Ночлежке. Долгий и насыщенный событиями день, наконец, подошёл к концу.

Хорн тяжело завалился в Ночлежку и, передвигаясь с осторожностью, чтобы не наткнуться снова на «чёртов штырь», перешагнул через несколько лежащих и уже явно спящих обитателей. Нащупав свободное место возле дальней стены, он с превеликим удовольствием улёгся на рваный и холодный матрац. Едва сомкнув веки, он сам не заметил, как уснул.

Почти сразу же его кто-то начал настойчиво толкать в плечо и гундеть в самое ухо. Хорн попытался отмахнуться от него рукой и перевернуться на другой бок. Но этот назойливый тип и не думал отставать. Он упрямо продолжал дёргать за плечо и мерзким шёпотом что-то мямлить. Дёргает и мямлит, дёргает и мямлит! Да ещё и противно дышит прямо в лицо! Да сколько уже можно! Поиздеваться, что ли, больше не над кем? Люди спят, чего непонятного? Хорн вконец разозлился. Кому тут чего надо?! Сами не спят, так другим дайте поспать! Только лёг, понимаешь, уснуть ещё толком не успел, а уже кто-то ползает над ухом!

– Отстань! – пробубнил Хорн.

– Вставай! Утро уже. Пора выходить, – услышал он сквозь сон.

Хорн резко перевернулся на спину и открыл глаза.

– Как утро?

– Вставай! Выходить пора! – повторил шёпотом Интернет.

– Во дела! – воскликнул Хорн. – Только уснул – и уже утро!

– Т-с-с! – зашипел на него Интернет, испуганно озираясь по сторонам. – Людей разбудишь!

– Понял, встаю, – нехотя пробормотал Хорн и начал подниматься с матраца.

– Давай, выходи на улицу. Я уже всё приготовил, – прошипел Интернет и быстро выскользнул наружу.

Хорн несколько раз хорошенько зевнул и тоже направился к выходу из Ночлежки, стараясь никого не задеть. На улице, возле костровища, его ждали Интернет и Александр Македонский. «Бр-р, ну и холодина!» – подумал Хорн и потёр ладони.

– Утро доброе! – поздоровался с ним Александр Македонский.

– Не уверен, – буркнул в ответ Хорн.

– Что «не уверен»? – не понял Александр Македонский.

– Что оно доброе.

Александр Македонский улыбнулся и дружески похлопал Хорна по плечу.

– Понимаю. Чувство юмора – это хорошо, это правильно! С чувством юмора всегда легче переносить трудности.

Хорн тяжело вздохнул вместо ответа. Не было у него сейчас настроения ни шутить, ни философствовать на тему юмора. Он пододвинулся вплотную к огню и протянул руки, чтобы хоть немного согреться. Тепло костра тут же обогрело не только его тело, но и душу. Хорн немного успокоился и пришёл в себя. Телу даже стало жарко. Хорн оглянулся в сторону Александра Македонского уже более дружелюбно.

– А ты чего поднялся так рано? – спросил он.

– Как это чего? – протянул Александр Македонский. – Во-первых, я тебе тут кое-что приготовил в дорогу. Всё лежит вот в этом рюкзаке, – он указал рукой на походный рюкзак болотного цвета возле бревна. – Немного припасов, ружьё, патроны. Даже дозиметр свой решил тебе дать напрокат, – заметив, как нахмурился Хорн, Александр Македонский попытался его успокоить. – Временно, конечно! Потом вернёшь! Можно сказать, от самого сердца отрываю! Но тебе он будет нужнее. Мало ли чего! Жаль, батарейка только у него уже почти села. Так что смотри, не используй его слишком часто. Включай при необходимости. Тогда, думаю, на дорогу батарейки хватит. Ну, или замени её, если сможешь.

– Спасибо! – произнёс Хорн, немного смутившись.

Оказывается, пока он дрых без задних ног, как суслик в норке, люди его в поход снаряжали. Устал он с вечера, понимаешь! Наработался! Нехорошо, конечно, получается, но что теперь делать? Всё уже, поздно! Раньше надо было соображать. Можно ведь было сразу догадаться, что Александр Македонский встанет утром, чтобы его проводить. Да ещё и вещи начнёт собирать для него в дорогу!

– Извини, что я не помог тебе, – выговорил Хорн.

– Да ничего, мне нетрудно, – ответил Александр Македонский и достал из кармана свёрнутую бумажку. – Так вот, я ещё не договорил. Во-вторых, я обещал показать тебе дорогу. Вот здесь я набросал по памяти что-то вроде карты, – он развернул бумажку. – Надеюсь, разберёшься.

Александр Македонский в нескольких словах объяснил Хорну все обозначения на «карте» и указал дорогу, по которой он должен будет двигаться. На его схеме также были отмечены основные ориентиры, которые должны помочь не сбиться с маршрута.

– Даже если дорогу потеряешь, ничего страшного, – успокоил Хорна Александр Македонский. – Гора, на которой живёт монах, довольно приметная и видна издалека. В тех местах она самая высокая. Так что спутать её с другими горами будет трудно. Поэтому иди прямо к ней. Может, путь будет дольше, но в конце концов ты всё равно рано или поздно дойдёшь до нужного места. Карту только не потеряй!

– Не потеряю, – заверил Хорн.

– Ну что, готов? – спросил подошедший к костру Интернет.

– Сейчас переоденусь – и можно выходить, – сказал Хорн.

– Давай! Одна нога здесь, другая тоже здесь, – пробурчал Интернет и зевнул. – А то время-то идёт!

Хорн быстро сбегал к сараю и переоделся в свою обычную походную одежду. На ноги он, как обычно, натянул резиновые сапоги. В здешних местах это была самая удобная и практичная обувь. Через пять минут он уже вернулся к костру.

– Ну, пошли, что ли? – предложил Интернет.

– Пошли! – поддержал Хорн, надевая на ходу рюкзак.

Он повернулся к Александру Македонскому, и они крепко обнялись на прощание, похлопывая друг друга по плечу.

– Эх, жалко тебя отпускать! Будь осторожен и возвращайся до зимы, – произнёс Александр Македонский.

– Вернусь! Обязательно вернусь! – пообещал Хорн.

Он развернулся и побежал вдогонку за Интернетом, который успел уже отойти на добрый десяток метров от Ночлежки.

– Передай от меня привет монаху! – прокричал ему вслед Александр Македонский.

– Передам! – отозвался Хорн, не оборачиваясь.

Догнав Интернета, Хорн пошёл рядом с ним. Тропинка, по которой они шли, была всё та же. Она вела на восток, к Южному лесу, и Хорн не далее как вчера уже ходил по ней на охоту. Но на всякий случай Хорн решил всё же поинтересоваться.

– Мы что, должны через Южный лес пройти?

– Нет, – ответил Интернет. – Мы пересечём излучину, перейдём Ручей, а дальше выйдем на дорогу в сторону Карьера.

– Так там же след огневика, всё выжжено! Как мы там пройдём?

– Не бойся! Дорога как раз идёт по краю огневика. Хотя в некоторых местах, где огневик задел дорогу, придётся заходить и в лес. Но там уже тропинка натоптанная есть.

– Понятно, – ответил Хорн.

Они пошли сначала вдоль знакомой дороги, ведущей к Южному лесу, но вскоре Интернет около небольшого деревца резко свернул налево. Отсюда начиналась едва заметная тропинка, которая, впрочем, обрела вскоре более отчётливые очертания. Видно было, что по ней ходят, и довольно часто. По мнению Хорна в ту сторону вообще нельзя было идти, поскольку где-то там начиналась граница огневика, за которую заходить было смертельно опасно. Однако Интернет упрямо шёл вперёд, как ни в чём не бывало, как раз в том направлении. Будто знал, что там нет никакой опасности.

Наконец, они вышли на дорогу. Это была старая асфальтовая дорога, построенная ещё до Катастрофы. Сейчас, спустя больше тридцати лет, она уже представляла собой жалкое зрелище. Искалеченный временем асфальт, испещрённый многочисленными трещинами, проросшая повсюду трава, кусты и кое-где даже деревья: берёзы, осины – и вездесущие заросли клещёвника, заходить в которые без особенной необходимости Хорн очень не любил. Впрочем, сейчас уже наступила холодная осень, и поэтому клещи не были активны. В принципе, идти по дороге было можно. Правда, приходилось часто обходить естественные, а иногда и искусственные препятствия. Во время Катастрофы стихия тут хорошо поработала. Раньше в этих местах был посёлок, большая часть которого располагалась на противоположном берегу Ручья. Во время Катастрофы посёлок был полностью разрушен, а все обломки зданий и различных сооружений в основном выбросило на этот берег Ручья и разбросало по огромной площади. Собственно, из всего этого хлама и состояла Свалка. Однако этим дело не закончилось. После удара стихии по той стороне от Ручья хорошенько прошёлся мощный огневик, оставивший после себя вместо бывшего посёлка выжженную непроходимую пустыню. Чёрный след от него широкой полосой тянулся на многие километры с северо-запада на юго-восток. Никто даже толком не знал, где начинался этот след и где он заканчивался.

Дорога вела на юго-восток вдоль излучины Ручья. Огневик, к счастью, пока оставался слева за Ручьём. Из-за деревьев, росших вдоль Ручья, его даже и не было видно. Примерно через полтора километра они вышли к берегу Ручья. В этом месте когда-то явно располагалось какое-то инженерное сооружение. Об этом говорили разбросанные повсюду обломки ржавых труб и следы арматуры, а также искорёженных железобетонных конструкций. Можно сказать, что на данный момент от этого сооружения практически ничего не осталось. Трудно было даже вообразить, что оно собой представляло раньше. Время и стихия сделали своё дело.