Текст книги "Хакер"

…Миранда уселась в кресло и тяжело вздохнула. У нее было место "В", но старик англичанин любезно уступил ей свое, рядом с иллюминатором. Старик начинал ее раздражать – он беспрестанно болтал, пытался шутить, мешая русские и английские слова, – заигрывал. «Точно – пень замшелый! Пользуется ситуацией, что я – стажер! Ничего, прилетим – там посмотрим!» – подумала Миранда, глядя в иллюминатор. Она смотрела на темное здание аэропорта вдали, на желтую легковушку, катящую по бетонной дороге, на людей в комбинезонах, идущих по полю, и ей было грустно. Она не ожидала от Лобстера такого. Замуж? Додумался же! Ворвался, влетел, схватил, уволок! Настоящий хакер – наглый и самоуверенный! Как он умудрился так быстро вычислить ее и добраться до порта? Просто поразительно! Ее старый интернетовский друг Гоша, главный киберпанк страны – как сам он себя называл, – утверждал, что Лобстер – самый продвинутый хакер из их тусовки – голова у него покруче пятисотого «Пентиума». Теперь она убедилась. Ухватился за единственную ниточку – фразу в их последнем разговоре – и, как крючком, вытащил всю подноготную. Ей было велено никому не говорить. Ни одной живой душе… Зря она отправила ему прощальное сообщение. Предложение Лобстера выбило ее из колеи. Все слова, сказанные ему в спешке, были фальшивыми. И он наверняка это почувствовал, поэтому упрямился, настаивал, угрожал… Как быстро она привязалась к нему, привыкла. Может, даже влюбилась. Так влюбилась или нет? Нет-нет, все чувства побоку! О предложении Лобстера забыть, стереть из памяти, как файл на дискете! Она должна улететь в любом случае, даже если небо упадет на Землю, реки потекут вспять и взлетная полоса расползется по швам. Никто и ничто не может ее остановить. Надо! Лобстер – дерьмо, сволочь, бездушный хакер, привыкший взламывать женские души точно так же, как какие-нибудь компьютерные программы! Взломает, порадуется и выбросит! Она не поддастся! Лобстера больше нет! И все-таки приятно. Кажется, впервые в жизни ей предложили выйти замуж! Каково?

– 96010, запрашиваю взлет, – раздался в наушниках диспетчера голос командира корабля.

– 96010, взлет разрешаю, – дежурно ответил диспетчер и взглянул на экран большого монитора. – Твою бога душу мать! – выругался он громко. Еще секунду назад взлетная полоса была свободна, теперь же на ней обозначилась желтая фигурка какого-то неизвестного самолета. Диспетчер точно знал, что никакого самолета на взлетной полосе быть не может – это нонсенс, абсурд! Тем не менее желтая фигурка неопознанного самолета начала свое движение по полосе в сторону борта 96010 под изумленным взглядом диспетчера. Он нажал на кнопку экстренной связи с начальником полетов.

– Владимир Гаврилович, нештатная ситуация – у меня миражный борт на полосе! – произнес он скороговоркой. – Похоже, компьютер завис!

– Какой еще миражный борт? – раздался спокойный бас Владимира Гавриловича.

– На полосе одновременно два борта: 96010 и неопознанный! Его же на самом деле нет, черт возьми!

– Спокойно – разберемся. Отменяй взлет! Сейчас системщика пришлю.

– Борт 96010, взлет отменяю! Приказываю уйти со взлетной полосы на рулежку и ждать команды!

– Понял, ухожу.

Диспетчер откатился в кресле к соседнему пульту.

В диспетчерской появился компьютерщик. Он подсел к пульту, хмыкнул, быстро прошелся по клавиатуре. Компьютер не отвечал на системные запросы.

– Ну что там? – покосился на него диспетчер.

– Вирус, – констатировал компьютерщик.

– Откуда он взялся? – удивился диспетчер.

– Из сети. Откуда еще? – Компьютерщик нахмурился. – Похоже на логическую бомбу. Срабатывает при выполнении определенной последовательности команд. Может быть повреждена база данных. Ты уже загрузил дублер?

– Нет еще, – сказал диспетчер.

– И не включай. Если антивирусные фильтры не сработают, вторая машина тоже зависнет.

– Так это же ЧП! – покачал головой диспетчер.

– Еще какое! – согласился компьютерщик. – Нужно немедленно сообщить по службам, что в сети хакер. Ничего, сейчас мы его, гада, локализуем! – сказал он твердо.

Алексей видел, как Лобстер вышел из телефонной будки, на ходу застегивая свой рюкзачок, неторопливо подошел к палатке, сунул деньги продавщице, получил бутылку пива, направился к машине. Он уселся на сиденье, закинув голову, сделал большой глоток.

– Поехали!

– Куда теперь? – спросил Алексей, трогая машину с места.

– Не знаю пока. Подумаю. – Лобстер сделал второй глоток. – Только что себе лет пятнадцать заработал.

– Да ладно тебе трендеть! Чтоб такой срок намотать, замочить кого-нибудь надо! – усмехнулся водитель.

– Вот я и замочил! – Лобстер вздохнул, посмотрел на полупустую бутылку. – Ладно, шутка. Поедем к моему другу на «Сходненскую».

Когда самолет начал выруливать на взлетную полосу, Миранда откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Она с детства боялась летать. Особенно было страшно, когда самолет разгоняется по взлетной полосе. Все вокруг начинает бешено вибрировать, трястись, дрожать, реветь, неведомая сила вжимает тело в кресло, пытаясь расплющить тебя, уши перестают слышать, будто их плотно забили серными пробками… Папа рассказывал, что именно при взлете происходит наибольшее число катастроф. Только не думать о плохом! Не думать! Миранда приоткрыла глаза – не наблюдает ли за ней старик англичанин? Еще не хватало, чтоб он увидел, как она боится! Но старик, напялив очки, читал газету. «Ишь ты, храбрый какой старикашка!» – завистливо подумала Миранда.

Вот оно, началось! Самолет замер на взлетной полосе, двигатели взревели громче, пронзительней, страшнее. Она нащупала застежку на животе – защелкнута ли? – и приоткрыла рот. Ничего, ничего, немного потерпеть, а в Лондоне начнется новая жизнь! Неожиданно турбины стали работать глуше. Миранда подумала, что у нее заложило уши. Она открыла глаза, глянула в иллюминатор. Самолет поразительно медленно покатился по полосе, потом начал разворачиваться. Вырулил в сторону аэропорта. Пассажиры стали тихо переговариваться, поглядывали в иллюминаторы. Самолет замер, турбины смолкли. Англичанин положил газету на колени и спросил, в чем дело. Если б она знала!

Потянулись минуты ожидания. Старик больше не читал, поглядывал то на нее, то на соседей, то в иллюминатор. Было заметно, что он тоже начал нервничать. Скоро в салоне появилась стюардесса и объявила в микрофон на русском и английском, что вылет задерживается по техническим причинам. Старик начал ворчать, что, мол, вечно у этих русских какие-нибудь причины, ничего не делается вовремя, у него через пять часов важная встреча с руководством банка и опаздывать он не имеет права! Он нажал на кнопку вызова стюардессы и стал объясняться с ней. Девушка терпеливо слушала и улыбалась. «Ну вот, прорвало старикана, – подумала Миранда. – А делал вид, что ему все равно!» Что еще за техническая причина, черт возьми? Неужели что-нибудь сломалось в самолете? Винтик отлетел или колесо прокололи? Почему их не высаживают? И тут Миранда вспомнила фразу Лобстера: «Ты никуда не улетишь!» Неужели все эти «технические причины» – его рук дело? Сволочь, эгоист, свинья, подлец, подонок! Миранда потрогала горящие от волнения щеки, прикоснулась к рукаву пиджака старика, тихо сказала ему по-английски, что, скорей всего, неполадки в компьютерах. Старик с новыми силами принялся допытываться у стюардессы о причинах задержки. Она пожимала плечами и улыбалась…

Лобстер вдавил кнопку звонка. Послышались шаги. Дверной глазок засветился электрическим светом, затем погас – гостя внимательно разглядывали.

– Это ты, Лобстер? – раздался из-за двери голос Никотиныча.

– А ты не видишь? – пьяно усмехнулся Лобстер.

– Не верь глазам своим, – сказал Никотиныч, распахивая дверь. – Привет!

– Привет-привет! – Лобстер уже в прихожей сунул в руки Никотинычу две бутылки пива. – Сегодня у нас пивной путч.

– С чего это? – искренне удивился Никотиныч. – Ты же у нас не пьешь!

– Почему не пью? Пью иногда. Просто ты не замечал. А все потому, что мы слишком много работаем. Нельзя! – Лобстер погрозил пальцем.

– Ладно, раздевайся, я сейчас рыбку сделаю, – сказал Никотиныч и отправился на кухню.

На вид Никотинычу было лет сорок. Сколько на самом деле, Лобстер не знал – его такие вещи не интересовали. Никотиныч был большим, громоздким, неуклюжим. Мясистый нос, выпирающие, как у хомяка, щеки, высокий лоб с большими залысинами. Никотиныч носил старомодные очки, одевался неряшливо, но при этом старался следовать моде. Он любил жестикулировать и часто, размахивая руками, задевал о предметы – мелкие ронял, о крупные ранился. Вот и сейчас на полу валялись осколки чашки. Интересно, с кем это он тут болтал? Лобстер бывал у Никотиныча часто, но ни разу не видел гостей. Себя он гостем давно не считал. Они были деловыми партнерами и уже почти год работали вместе над одним проектом. Жил Никотиныч в панельной девятиэтажке, в самой обыкновенной однокомнатной квартире, по, в отличие от Лобстера, в своей.

– Веник где? Я уберу! – крикнул Лобстер.

– Чашку? Да не надо, я сам! – отозвался с кухни Никотиныч.

– Ага, не надо! Еще наступим нечаянно. – Лобстер нашел веник с совком в туалете рядом с унитазом. Замел осколки, выкинул их в мусорное ведро. Лобстер терпеть не мог беспорядка в чужих квартирах. Всякая вещь, лежащая не на своем месте, резала глаз. Зато в своем доме мог не заметить дискету в мыльнице.

В комнате кроме раскуроченных системных блоков, которые стояли повсюду: на подоконнике, на полу, на обеденном столе, на стуле и даже на застеленной покрывалом кровати. Встроенный шкаф-купе с зеркальными дверями занимал почти треть пространства. В шкафу у Никотиныча было рабочее место – узкий столик с выдвижной доской для «клавы». На полу урчал навороченный «Пентиум» – рабочая станция. Никотиныч был специалистом по «железу», зато в программах – софтах – совершенный «чайник» и лопух. Это мнение сложилось у Лобстера за год совместной работы.

Никотиныч на кухне разделывал горбушу горячего копчения.

– Ах, хороша рыбка! – приговаривал он, вытаскивая из нежной розовой мякоти кости. – Сейчас мы ее с пивком да с бутерами!..

– Я не знал, что ты гурман. – Лобстер уселся на табурет, как воробей на жердочку – поставил ноги на перекладину, соединяющую ножки, уперся руками в сиденье.

– Ну так знай. Ты чего такой грустный? – покосился на него Никотиныч.

– Да так. – Лобстер вздохнул. По дороге до «Сходненской» он выпил вторую бутылку пива, и сейчас в голове гулял легкий хмель, хотелось поплакаться в жилетку и выпить еще. – Девушка от меня сбежала. Невеста.

– Симпатичная? – Никотиныч вытер руки о полотенце и полез в холодильник за майонезом.

– А то! – Лобстер подумал, что за целый год Никотиныч ни разу не обмолвился о своих романах с женщинами. Была ли у него когда-нибудь семья? К сорока годам мог бы под суетиться, род продолжить, детишек настругать. И ни одной фотографии во всей квартире! «А может, он пидор? – подумал Лобстер, глядя на толстую спину приятеля. – Да нет, не похоже. Не те замашки».

– Ну все. В комнату пойдем или на кухне? – Никотиныч открутил кран с холодной водой и стал тщательно мыть руки.

– Лучше в комнату, – сказал Лобстер.

– Тогда слезай, будем на табуретке есть. Стол занят. Работой завалили. – Никотиныч застелил табурет полотенцем, составил на него бутылки, тарелку с рыбой, бокалы. – Правильно, в любой мастерской с них вдвое против моего возьмут. Все на халяву норовят. Неси!

Лобстер бережно взял табурет, понес его в комнату.

Никотиныч снял с кровати компьютер, поставил его на пол рядом. Разлил пиво по бокалам.

– Ну ладно, не грусти, Олег. – Он ободряюще подтолкнул Лобстера плечом. – Найдешь себе еще невесту. Сколько тебе сейчас – двадцать два?

– Двадцать три.

– Ну, какие наши годы! – улыбнулся Никотиныч. – Вся жизнь впереди!

– Такую не найду. Такая – одна! – покачал головой Лобстер.

– Будем, – Никотиныч отхлебнул пиво. – Я покурю?

– Кури. – Вообще-то Лобстер не любил запаха сигарет. От дыма у него начинала болеть голова.

– Давай ей кости перемоем, сразу легче станет. Закон психологии. – Никотиныч любил ввернуть что-нибудь эдакое про психологические законы, сублимацию и условный рефлекс, хотя по образованию был химиком.

– Нет, не хочу! – Лобстеру расхотелось плакаться в жилетку – он разозлился. – Я на нее столько времени и бабок убил! А она свалила, гнида!

– Во, правильно, гнида! Так ее! – ободрил Никотиныч. – Как зовут твою гниду?

– Миранда. – Лобстер залпом осушил бокал, подцепил вилкой кусок рыбы побольше.

– Миранда – это у Шекспира, – заметил Никотиныч. – Американка, что ли? Или англичанка?

– Скоро будет, – сказал Лобстер. – Выйдет замуж за старого английского пердуна и будет. Вообще-то ее Юлей зовут. А Миранда – это у нее ник в Интернете.

– Юлей? – Никотиныч снял очки, часто заморгал, будто в глаза ему попала пыль.

– Ты ее знаешь?

– Нет, откуда? – покачал головой Никотиныч. – Знаешь, что тебе сейчас нужно?

– Знаю. Насосаться пивом, а утром встать и сесть за работу.

– Нет, после пива ты точно не встанешь, – возразил Никотиныч. – Сходи-ка лучше в «кроватку» <Чат для знакомств в Интернете>, сними себе девочку. Первый раз, что ли? Встретитесь, расслабитесь. И забудешь свою Миранду.

– Никотиныч, хватит меня лечить! – разозлился Лобстер.

– Да, это серьезно, – покачал головой Никотиныч. Он затушил сигарету, разогнал рукой дым. Поднялся, направился к столу, заставленному компьютерами. – Ну как знаешь! Можешь спать, можешь пить, а мне сегодня надо еще одну машину в чувство приводить.

– Сильно убитая машина? – равнодушно поинтересовался Лобстер.

– Почти насмерть, – кивнул Никотиныч. – Придется жесткий диск менять. – Никотиныч выдвинул из-под стола коробку, стал перебирать детали.

Лобстер посмотрел на часы. Было без минуты четыре.

– Тебе «ящик» не помешает?

– Смотри, если хочешь, – кивнул Никотиныч, поправляя очки на переносице.

Лобстер нашел на кровати пульт, щелкнул кнопкой. Старенький телевизор, который стоял на тумбочке возле кровати, громко зашипел. Лобстер убавил звук и стал переключать каналы. После рекламы зубной пасты появилась заставка «Новостей». Лобстер откинулся на подушку и стал слушать. Слушал невнимательно, его мысли разбегались. Ага, вот оно, кажется! Лобстер прибавил звук. «Сегодня днем аэропорт Шереметьево-2 почти на два часа был полностью парализован. Аэропорт не принимал, не выпускал самолеты. – Корреспондент с микрофоном стоял напротив здания порта, моросил мелкий дождь. – И дело тут вовсе не в погоде». На экране возник зал вылета, люди с багажом. «…Ваш вылет задерживается по техническим причинам», – раздался звонкий голос в громкоговорителе. «По нашим данным, техническими причинами, парализовавшими порт, явились неполадки в компьютере диспетчерского пункта, – продолжал корреспондент. – Как утверждают специалисты, в закрытую для постороннего доступа сеть проник хакер и внедрил вирус, называемый у компьютерщиков логической бомбой. Это код, вызывающий специфическую форму разрушения данных в компьютере. Эта бомба, например, может удалить все файлы, созданные или измененные именно сегодня, 24 августа, и оставить в неприкосновенности все остальные. К счастью, сотрудники аэропорта быстро с ним справились. Сейчас диспетчерская служба функционирует нормально, полеты возобновлены. Может быть, людям, отвечающим за авиаперевозки, стоит задуматься над тем, насколько безопасны компьютерные сети аэропортов, ведь от этого зависит жизнь пассажиров!»

– Правильно, пускай задумаются! – усмехнулся Лобстер и выключил телевизор.

– Что? – оглянулся Никотиныч.

– Да нет, ничего. – Лобстер поднялся с кровати. – Может, и правда сходить в «кроватку»?

– Сходи-сходи, – кивнул Никотиныч. Лобстер отодвинул створку шкафа, плюхнулся в кресло, застучал по клавишам компьютера.

– Входим в чат – полет нормальный. Пишем ник – полет нормальный, – комментировал он происходящее. Чихнул, оглянулся на висящие на плечиках костюмы.

– У тебя тут воняет чем-то!

– Это от моли – лаванда, – объяснил Никотиныч. – Бабка из сада моль вместе с букетами завезла. Теперь – просто беда. Ты, я смотрю, развеселился?

– Все путем, Никотиныч, – кивнул Лобстер. – Сейчас сниму девчонку, короткую юбчонку. Никотиныч рассмеялся:

– Приятно посмотреть на собрата по разуму.

– Тоже хочешь?

– Мне работать надо, – покачал головой Никотиныч.

Скоро на предложение Лобстера пообщаться отозвалась некая Белка. Они поболтали, уединились в «кроватке». Лобстер предложил встретиться на Пушкинской, попить пивка. Белка ответила, что встретиться и оттянуться она не против. Описала свою внешность, назначила время – через сорок минут. Белка, конечно, была рыжей, «волосы цвета граната». Лобстер вскочил с кресла, бросился в прихожую.

– Снял? – поинтересовался Никотиныч.

– Снял, – сказал Лобстер. – Сотен восемь одолжишь?

Около памятника на Пушкинской было многолюдно. Школьницы на скамейках пили пиво, парочки обнимались, кавалеры с цветами поглядывали на часы – в общем, народ тусовался вовсю. Лобстер огляделся по сторонам, стал прохаживаться взад-вперед в толпе перед памятником. От его тоски не осталось и следа. Он забыл о Миранде и теперь волновался перед предстоящим свиданием. А вдруг эта чатовская Белка – кривоногая прыщавая уродина, каких свет не видывал? Сколько раз такое случалось! Что тогда? Пропал вечер! Придется вернуться к Никотинычу и полночи слушать его трендеж о «железе» и законах психологии. Зануда он все-таки…

Лобстер сразу узнал Белку, хотя и представлял ее по описанию другой. Девушка в куртке стального цвета, тупоносых туфлях и брюках в обтяжку нерешительно остановилась невдалеке, скользнула по нему взглядом. Он подошел к ней первым.

– Ты Белка?

– Лобстер? – Девушка улыбнулась. Протянула узкую ладонь. – Привет! Ник сам придумал?

– Не нравится?

– Мне все равно, – пожала плечами девушка. Он ее откровенно разглядывал. Чуть вздернутый носик, карие теплые глаза, хороший макияж, модная стрижка, на плече – крохотная сумочка. Волосы другого цвета – каштановые. С облегчением вздохнул – почти красавица.

– У тебя с бабками как? – поинтересовалась она.

– Не очень, – откровенно признался Лобстер и тут же добавил: – Дома есть.

– На пару коктейлей хватит?

– Обижаешь!

– Тогда пойдем! – Белка решительно направилась к подземному переходу.

Лобстер чуть поотстал, оценивая сзади фигуру. Бедра тяжеловаты. Впрочем, он был доволен: снять бабу через Интернет что кота в мешке получить…

Они зашли в бар, подсели к стойке. Лобстер заказал коктейль, который она выбрала, себе взял пива. Молчали. Лобстер не знал, с чего начать.

– Я тебя, другой представлял, – признался он.

– А я и есть другая, – хихикнула девушка, глянув на него озорно.

– То есть как? – опешил Лобстер.

– Ты в «кроватке» с другой Белкой болтал. С подругой моей. Она сегодня не смогла. У нее ребенок маленький. Она думала – мать посидит, а мать отказалась. Не нравлюсь?

– Почему? – смутился Лобстер. – Очень даже нравишься.

– Мы с ней специально одинаково назвались, чтобы мужиков было проще через Интернет снимать. Она Белка, и я Белка. Сегодня – я, завтра – она. Я тебя не шокирую своими разговорами? Ты, наверное, парень продвинутый? В чате всякие умные фразочки толкал.

– Да нет, – пожал плечами Лобстер. Он все еще был растерян.

– А тебе не все равно – та, не та? Скучный ты какой-то. Развлекай, а то уйду!

– Да-да. – Лобстер отхлебнул пива и начал рассказывать анекдот: – Стоит маленький мальчик на улице и плачет. К нему подходит тетенька и спрашивает: «Ты чего, мальчик, плачешь?» – «Потерялся!» – «Ну хоть адрес-то свой знаешь?» – «Знаю. Дабл-ю, дабл-ю, дабл-ю, мальчик точка ру».

Белка дежурно рассмеялась.

– М-да, с развлечениями, я смотрю, у тебя не очень. Ну ладно. – Она оглянулась, наклонилась к нему, спросила: – Дунуть хочешь?

– Чего? – не понял Лобстер.

Белка полезла в сумочку, достала крохотный пластмассовый пузырек, в каких обычно бывают глазные капли.

– В нос капни, – сказала она тихо.

Лобстер послушно взял пузырек, запрокинул голову, надавил на пластмассу. Выкатившаяся капля защекотала ноздрю. Он чихнул.

– Мудак! – зло произнесла Белка. – Зажимать надо нос!

– Извини, я не знал, – виновато сказал Лобстер.

– Смотри, как надо. – Белка запрокинула голову, капнула в одну ноздрю, в другую, зажала нос пальцами, втянула в себя воздух. – У-у, кайф! – простонала она. Ее зрачки почти тут же расширились до размеров глазного яблока. – Пробуй, Лобстер!

Он огляделся. Охранник у входа болтал с какой-то девицей, бармен был занят богатым клиентом у другого конца стойки.

Со второго раза у него получилось. В голове мелодично зазвенели колокольчики. Барная стойка изменила очертания, выгнулась дугой, как кошачья спина. Черная бабочка на шее бармена стала фиолетовой и затрепетала, словно живая.

– Ну как? – словно сквозь стену услышал он голос Белки.

– Класс! – восхищенно произнес Лобстер. В своей жизни он всего пару раз пробовал «траву», после была тяжелая голова и страшно хотелось пить. Понял, что все это не для него – мешает работе, но сейчас ощущения были совсем другие.

– Слушай, поехали лучше ко мне! – сказал он изменившимся голосом. – Я все куплю.

– Поехали, – просто согласилась Белка.

Лобстер устало откинулся на спину, поднял валявшуюся на полу подушку, промокнул наволочкой вспотевшее лицо. «Все, теперь мы с Мирандой квиты, – подумал он. – Она изменила мне со старикашкой, я ей с Белкой. С другой Белкой», – уточнил он про себя.

– А ты ничего мужик, – сказала Белка. Она провела ладонью по его груди.

– Я – вообще ничего, – усмехнулся Лобстер.

Настольная лампа освещала часть комнаты. На табурете стояли пустые пивные бутылки, банка джин-тоника, на тарелке лежали остатки еды. Был третий час ночи.

– Джину дай, – попросила Белка.

Лобстер потянулся к табурету, потряс банку – пусто.

– Нету? – разочарованно протянула девушка.

– Сейчас схожу, – пообещал Лобстер. – Полежу только еще немного.

Он поднялся, стал одеваться. Запрыгал на одной ноге, пытаясь попасть в штанину. Белка рассмеялась.

– Ты еще конфеток возьми шоколадных, – попросила она, когда Лобстер был уже в дверях. – Примешь, еще покувыркаемся.

Он сбежал по ступенькам вниз, выскочил на улицу. I la улице было промозгло, дул холодный ветер, а небо плотно обложено свинцовыми тучами. Лобстер поежился, застегнул куртку, побежал к ночному мага-чину.

Взял пару банок джина, себе еще пива. Сложил все и пакет… Прав был Никотиныч – завтра он работать не сможет. Да ладно, потерпит, не каждый день невеста уходит! Уже выйдя из магазина, вспомнил про конфеты, вернулся, купил коробку «Ассорти».

Лобстер открыл дверь ключом, позвал ласково:

– Белочка!

Белка не отозвалась. Он скинул ботинки, прошел и комнату. Голая Белка лежала на матрасе поверх одеяла, раскинув руки, лицом к стене.

– Соблазняешь! – Лобстер стал быстро раздеваться, с вожделением поглядывая на обнаженную девушку. Вынимая из пакета банку джина и коробку конфет, присел на корточки рядом с матрасом. – Это тебе, Белочка. Как насчет покувыркаться?

Только сейчас он увидел на шее Белки темно-багровый рубец. Еще не до конца понимая, что случилось, тронул девушку за плечо. Белка не шевельнулась. Лобстер привстал и осторожно заглянул ей в лицо. Неправдоподобно большой сизый язык вывалился изо рта, глаза были выпучены.

Лобстер отпрянул, нечаянно сбив ногой банку. Банка покатилась к балконной двери. Лихорадочно одеваясь, на ходу схватил в руку ботинки и выскочил на лестничную площадку. Осторожно закрыв дверь, он напялил на ноги ботинки и, отирая выступивший на лбу пот, побежал вниз.

Он выскочил во двор. Только очутившись на улице, опомнился, слегка отдышался. Кто ее убил? Он же ничего не знал о ней до сегодняшнего дня! А вдруг это ревнивый муж, который выследил ее, или девчонку «поставили на счетчик»? Она скрывалась от бандитов, а теперь вот ее выследили? Десятки причин внезапной смерти Белки роем пронеслись в голове Лобстера. Черт возьми, в чужой квартире! А вдруг и его сейчас поджидают с удавкой где-нибудь в подворотне? Лобстер огляделся и подошел поближе к шумной компании около витрины ярко освещенного магазина. Надо было что-то немедленно предпринять. На ум пришел только один выход – Никотиныч. Он уже набрал было его номер, но вдруг подумал о том, что их разговор по сотовому могут прослушать. А вдруг Белку убили специально, чтоб его подставить? Он спрятал телефон в карман, похлопал по карманам куртки. Телефонной карточки, конечно, не было. Раньше, до сотового, он программировал телефонные карты так, что по ним можно было звонить хоть всю жизнь… Несколько секунд мялся, размышляя, стоит ли подходить к компании.

– Ребята, извините, телефонную карту не одолжите? – спросил Лобстер, стараясь голосом не выдать волнение.

– Пацан, с чего ты решил, что мы тебе карту дадим? – дохнул на него перегаром один из парней.

– Саша, перестань! – осадила его светловолосая девушка. Она порылась в сумочке, протянула Лобстеру телефонную карточку. – Возьмите!

– Я быстро, я сейчас! – пообещал Лобстер. Он Оросился к ближайшему автомату. Сунул карту в щель, набрал номер. Долго никто не подходил, наконец раздался сонный голос Никотиныча:

– Слушаю.

– Это я, Лобстер. – Он прикрыл трубку ладонью. – У меня беда. Белка, которую я это… В общем, она сейчас мертвая лежит у меня дома.

– Я уже сплю. Ты что, напился? Сколько сейчас?

– Не знаю. Три, наверное.

– Охренел совсем? Иди проспись! – В трубке раздались короткие гудки.

Лобстер ругнулся и снова набрал номер.

– Никотинчик, миленький, я не шучу – она мертвая! Честное слово! Я боюсь туда идти. Приезжай!

– Блин, Лобстер, я тебя точно когда-нибудь грохну за твои шуточки! – последовала небольшая пауза. – Ладно, выезжаю.

– Я тебя около арки ждать буду!

Лобстер хотел вернуть девушке карту, но около магазина уже никого не было – компания испарилась. Ну и ладно – на карте осталось всего три единицы.

В течение сорока минут, пока не было Никотиныча, Лобстер ходил взад-вперед около ночного магазина, не решаясь войти через арку во двор. Купил бутылку пива, чтобы хоть как-то отвлечься. Бутылка плясала в его руке, как у алкоголика с десятилетним стажем.

Наконец к арке свернула допотопная «копейка» Никотиныча. Лобстер сел в машину. Никотиныч загнал «Жигули» во двор, припарковал рядом с дверью подъезда.

– Ну, рассказывай, алкаш!

Лобстер, сбиваясь и путая слова, рассказал Никотинычу о вечере: как встретились с Белкой, как сидели в баре, потом поехали к нему…

– Что за дурь? – поинтересовался Никотиныч, когда он упомянул о волшебных каплях, после которых мир меняет свои очертания.

– Не знаю, – пожал плечами Лобстер.

– Не знает он! Скоро совсем с катушек съедешь! Ладно, сиди в машине и жди меня. Я быстро. Ключи! Лобстер протянул Никотинычу ключ.

– Там просто. Бороздкой вниз и два оборота направо, – попытался объяснить он.

– Разберусь, – кивнул Никотиныч. Он выбрался из машины. – Если понадобишься, позову.

Лобстер вздрогнул от грохота захлопнувшейся металлической двери подъезда. Он вдруг представил себе, как они с Никотинычем выносят завернутую в покрывало Белку, запихивают труп в багажник. Его передернуло. Лучше милицию вызвать…

Послышался свист. Лобстер открыл дверцу и глянул вверх. На освещенном балконе стоял Никотиныч. Он призывно махнул рукой.

– Поднимайся. Все в порядке, – сказал он тихо.

Что значит в порядке? Лобстер заскочил в подъезд, побежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.

Никотиныч ждал его у открытой двери квартиры.

– Заходи-заходи, не стесняйся, – пригласил он.

Лобстер осторожно заглянул в комнату. Постель была пуста. Скомканное одеяло, подушки – все лежало так же, как час назад…

– Где она? – спросил он шепотом.

– Белка? В голове она у тебя, понял? В башке твоей дурьей!

Лобстер присел на корточки посреди комнаты, огляделся. Увидел пластмассовый пузырек на полу, поднял его.

– А это что?

– Дерьмо, которое вы в нос капали? Дай-ка! – Никотиныч подошел к открытой балконной двери и швырнул пузырек в темноту. – Алкоголик, наркоман, тунеядец!

– Но я же видел! Она мертвая лежала! – Лобстер никак не мог прийти в себя. – У нее шрам на шее был! – Он провел ладонью по своей шее.

– На себе не показывай. – Никотиныч прикрыл дверь балкона. – Объясняю для дураков: то, что ты видел, был глюк. Пока ты ходил, она свалила. А у тебя от дури крыша съехала. Не знаешь, чем девки промышляют? Она тебя обчистила, а ты даже не заметил! Бабки проверь.

Лобстер стал шарить по карманам одежды, висящей на стуле. Деньги были на месте. Он протянул Никотинычу мятые купюры: – Вот!

– Странно, – задумчиво сказал Никотиныч. – Ну, значит, просто убежала. Может, тебя испугалась. Подумала, что ты сексуальный маньяк. Ладно, я поехал. Весь сон мне, скотина, перебил! – Он направился к входной двери.

– Я не могу здесь. Мне страшно! – жалостливо сказал Лобстер.

– Поехали ко мне, – предложил Никотиныч. – С утра за работу сядем.

– Нет, я лучше к матери.

– Ну, как хочешь, – пожал плечами Никотиныч. – Не пей сегодня больше, Лобстер!