Текст книги "Золотой цветок"

Глава 4

Оставшись наедине с самим собой, я плюхнулся на диван, прикрыл глаза, и мои мысли моментально перенеслись обратно в волшебный сад. Каждая мелочь из сна запечатлелась у меня в памяти настолько ярко и отчетливо, словно это только что произошло со мной наяву. Я помнил каждое белоснежное дерево, прекрасные звуки и, в особенности, диалог кентавра с женщиной. Очень странный разговор, интересный и пугающий. Я его стал прокручивать в голове, слово за словом, пытаясь понять смысл всего сказанного, вникая так, как будто мне поставили задачу разобраться во всем сказанном, и словно это имело значение и для меня.

Я поднялся с дивана и направился в соседнюю комнату, в спальню, где у меня на старом письменном столе находился компьютер, не новый, но рабочий, даже NET в нем был. Я включил его и приготовился к раздражающему меня ожиданию.

«Хорошо, что он ее не уговорил… – размышлял я тем временем. – Говорит – у нас еще есть один шанс, и если мы не используем его, Цветок уничтожат вместе с территорией, на которой он будет находиться. На этот раз будет надежно, ответила она… Значит, что-то уже было… Интересно, как все интересно…»

Компьютер наконец включился, и я ввел в поисковик два слова: «Золотой цветок». Мне было предложено 3 440 000 вариантов. Я принялся усердно просматривать одну ссылку за другой, и через пару часов бесплодного поиска меня вдруг осенило: что за бред! И вообще – что я пытаюсь найти? Остроты в жизни и разнообразия не хватает, вот воображение мне во сне и подкинуло цветные картинки, а я вцепился, как будто это реально со мной произошло. Такой большой, а в сказки верю. Я посмеялся сам над собой, над своей мнительностью. Это как же все осточертело, если любая новая информация, даже увиденная во сне, принимается за реальность. Нет слов, сон был реален. Но не нужно же так близко все воспринимать.

Зазвонил телефон, вернув меня из мира мыслей в мир материальный. Я встал из-за компьютера и пошел в соседнюю комнату, на звук глухого звонка. С трудом достав из-за дивана, завалившийся туда аппарат, я нажал на кнопку и закричал в трубку:

– Да! Але!

– Зачем же так кричать! – услышал я в трубке незнакомый приятный женский голос, изрядно меня смутивший.

– А-а-а…у-у-ум-м-м-м… – растерянно промычал я в трубку.

– Привет, Толик. Что с тобой? – весело произнесла незнакомка.

Незнакомка знает мое имя, значит, все-таки мы знакомы.

– Я не ожидал услышать в трубке такой приятный и нежный голос, – опомнившись, я попытался оправдаться комплиментом.

– Надо же, какой ловкий! Уже заигрываешь?

– Я не заигрываю, – честно ответил я, – правду говорю. Растерялся, когда услышал такой приятный голос в трубке…

– Мило. Тебе что же – одни злодеи и злодейки с прокуренными и пропитыми голосами звонят?

– Нет. Мне вообще никто не звонит, – я сказал почти правду.

– Ты такой одинокий? – участливо и погрустневшим голосом спросила девушка. – А по виду не скажешь… Веселый и общительный молодой человек…

– Я такой и есть, просто так получилось, что у меня практически нет друзей, – проговорил я, судорожно соображая, кто же это звонит.

Но память отказывалась мне помогать, поэтому я, наконец, решился спросить:

– А вы кто?

– Ах, вот оно что – ты меня не узнаешь! – кокетливо вроде как обиделась незнакомка. – Я – Анфиса. Которая на позапрошлой неделе на практике была у тебя.

Я сразу же вспомнил маленькую, с очень красивыми формами, русыми волосами, милым личиком, чуть вздернутым носиком и зелеными, потрясающе красивыми глазами девушку.

Она пришла ко мне на практику, пробыла один день и пропала. Но запомнили ее многие – когда она шла по коридору института в розовом, легком платьице, уютно облегающем стройное тело, пацаны штабелями падали.

– Помню, как же не помнить, – ответил я, – но по телефону у тебя голос совсем другой… Не узнать.

– Да, мне это часто говорят, – скромно сказала Анфиса.

– И куда ты пропала?.. – строгим голосом спросил я. – У тебя практика – месяц, а побыла один день…

К нам в архив редко кого присылают на практику, приходят только по собственному желанию, и я удивился, когда увидел эту сияющую богиню, как я ее сразу назвал для себя.

– Семейные проблемы возникли, вот я и не могу никуда выбраться из дома, – грустно сказала она.

Мне откровенно льстил ее звонок.

– Я поэтому и звоню тебе… – продолжала девушка и немного замялась. – …Даже не знаю, как сказать… неудобно спрашивать…

– Ну, раз уж позвонила, то нужно спрашивать. Смелее, я не буду кричать и ругаться… – подбодрил я.

– У меня такая ситуация создалась, что я не могу из дома выйти. У отца на работе какие-то проблемы, и я под охраной, без права на выезд… – собеседница опять замялась.

– Говори, говори! Не стесняйся.

– Ну, в общем, я хотела тебя попросить, чтобы ты мне, как практик, рассказал о своей работе. Мне этого было бы достаточно. Если, конечно, у тебя есть время и тебя это не затруднит, – очень скромно и тихо произнесла она.

– Ну… Э-э… рассказать, конечно, можно… – я немного растерялся от такой просьбы. Вроде и ничего особенного, но она, как я понял, невыездная, ехать придется мне к ней, то есть – зовет в гости. Я представил себя рядом с ней, в ее комнате… на ней – легонькое платьице… меня это немного возбудило.

– Как ты себе это представляешь? – я дал возможность самой высказать, раз она звонила.

– Наверное, так… – она не решалась произнести, – ты приедешь ко мне, – она это произнесла очень тихо, еле слышно. – Нет, если ты занят и тебе не хочется тратить время… – быстро залепетала она скороговоркой, – то я смогу обойтись и без этого… не так важно… просто я хотела знать практическую часть твоей работы… и… – она не закончила фразу, замялась, воздух кончился.

– Нет, я не занят… – как можно спокойней ответил я, хоть сам и разволновался. Мне ее просьба была очень по душе, – могу и приехать… помочь…

– Правда?! – обрадовалась она. – Только ты не подумай ничего дурного и рассматривай мою просьбу только с той стороны, про которую я сказала, а то я знаю вас мужиков, – предупредила Анфиса.

– Тебе, наверное, попадались такие, – произнес я с улыбкой, – которые любое предложение или просьбу миловидной девушки рассматривают только с одной стороны… – я хотел добавить с какой, но сдержался.

На мое предположение она ничего не ответила, вместо этого предложила:

– Я могу попросить, чтобы за тобой приехали…

– Сам доберусь, – довольно резко ответил я. – Только адрес скажи…

Она продиктовала мне адрес и объяснила, как удобней проехать.

– Ждите, мадемуазель! Как соберусь, так приеду.

– Спасибо, Толик, что согласился, – промурлыкала она нежно, а «Толик» прозвучало особенно приятно, смягченно, даже немного ласково.

– Да не стоит благодарности, заняться все равно нечем.

– Хорошо, я жду, – сказала она и положила трубку.

Мило, очень даже премило. Такая девочка хорошенькая, к себе позвала… Позаниматься… Настроение поднялось еще больше. А может быть, я ей понравился, и она меня к себе заманивает таким образом?

– Не льсти себе, кретин, – сказал я себе шепотом, но мысль мне эта понравилась.

Я широко улыбался, рыская по квартире в поисках подходящей одежды. Все разбросано по углам, не стирано, как положено в холостяцкой берлоге. С трудом нашелся чистый свитер, запрятанный на всякий случай, вот и случай такой. Не был бы запрятан, пришлось бы идти в грязном. Бардак, бардак… Так жить больше нельзя, совсем распустился. Как растение. Ничего не нужно. На-до-е-ло.

«Все! – решил я для себя. – С сегодняшнего дня – новая жизнь! Срочно нужны перемены!»

С такими мыслями я натягивал старые потертые джинсы. Сейчас мода на потертое, она и не заметит, что это они от старости такие. Дожевывая наспех сделанный бутерброд, я напялил кроссовки и выскочил из дома. В душе от восторга все сияло и пело. Летел, как на свидание, перепрыгивая пролеты лестницы. Возле подъезда стояла старая «восьмерка», тоже оставленная мне предками. Прошла она со мной огонь, воду и медные трубы, и была как милый сердцу друг, с которым связаны очень хорошие воспоминания.

Глава 5

Дом, адрес которого мне продиктовала Анфиса, находился на границе города, в дачном поселке. В советские времена здесь раздавались дачи и дома видным государственным деятелям, ученым и людям, которые благодаря своей деятельности и способностям выделились из серой массы толпы и были полезны Отечеству.

Вероятней всего, отец Анфисы – из членов коммунистической партии Советского Союза, сумевший после распада страны удержать свое имущество и статус в обществе. Может быть, еще живой. И благодаря положению, которое занимал или занимает, все так же имеет доступ к власти и недрам земли родной. Но сейчас, видимо, с кем-то не поделив богатые недра или еще что-то, заимел кучу проблем, из-за которых подвергает опасности и себя, и своих близких.

Такие предположения о роде деятельности Анфисиного папы я выстраивал по дороге к ней. И еще один вопрос не давал мне покоя: откуда она знает номер моего телефона? В институте он есть у профессора и в отделе кадров. В отделе кадров, с нашей бюрократией, ее послали бы куда подальше… Тем более если она просто позвонила туда. У профессора? Тоже сомнительно. Он бы мне позвонил и спросил, можно ли дать мой телефон студентке. Впрочем, скоро у меня будет возможность узнать у нее самой…

Я подъехал к большому каменному дому, стоявшему тут, скорее всего, с середины прошлого века и внешним видом походившему на две большие коробки, не так давно оштукатуренные. Дом окружал большой деревянный забор, с виду довольно свежий. За забором послышался собачий лай. По звуку лая собака не превышала размера кошки, такие обычно самые вредные и задиристые. Природа их обидела размерами и устрашающим видом, поэтому они это стараются компенсировать своими агрессивными действиями, показывая, что очень страшны и опасны.

Мой палец вежливо нажал на кнопку звонка ромбической формы, прикрепленного к столбу между воротами и калиткой, такой же деревянной и высокой, как забор. В доме послышался колокольный звон, такой трудно не услышать. Калитка медленно, нешироко приоткрылась. Я не слышал, чтобы к ней кто-то подходил, поэтому несколько удивился, увидев небольшого роста, коренастого мужчину лет тридцати, в круглых очках и в спортивном костюме, больше походившего на ботаника, чем на охранника.

– Вы – Анатолий? – вежливо спросил он, внимательно осматривая меня.

– Да, я Анатолий, – так же вежливо, с легким наклоном головы, ответил я. Это прозвучало так, как будто я его передразниваю, и мне стало неловко.

– Проходите. Анфиса вас ждет, – сказал «ботаник», открывая нараспашку калитку и пуская меня во двор.

Возле больших дубовых дверей дома на низкой ступеньке сидела такса и молча смотрела на меня не по-собачьи умными глазами. Я на секунду остановился, пытаясь предугадать ее намерения.

– Не бойтесь – она не агрессивная. Не набросится… – успокоил встречающий, увидев мое замешательство. – Из-за забора только полаять может, показать, что дом охраняется…

И все же, поднимаясь по ступенькам в дом, я все время следил за собакой, так – на всякий случай.

За дверью, меня ждала еще одна дверь, только посвежее первой. В коридоре, увешанном вместо вешалок рогами несчастных животных, стоял запах древесины. Все стены просторной прихожей тоже сплошь были обиты деревом. Только в одном месте висело зеркало, а над ним – огромные оленьи рога.

– Проходите в каминный зал, – пригласил меня охранник-ботаник, указывая на аркообразный проход слева, в конце коридора, – Анфиса сейчас подойдет.

Охранник удалился в дверь, которая находилась напротив входа в каминный зал. Прямо по коридору располагалась лестница на второй этаж, проходя мимо нее, я глянул наверх, в темноту. В каминном зале все было выполнено в охотничьем стиле: так же, как в коридоре, висели рога животных разной величины. Над камином скалилась огромная голова кабана, возле камина на паркетном полу была расстелена огромная шкура медведя, на ней – кресло-качалка. Сам камин, выложенный из камня, стоял на небольшом мраморном возвышении. На стене левее от камина, напротив двух больших окон, висел огромный, на всю стену, ковер с изображением боярской охоты: четыре собаки окружили волка и драли его со всех сторон, бояре на лошадях потешались – кто с ружьем, кто с ножом готовились прыгнуть на волка. Возле стены, напротив камина, стояли два больших кожаных кресла и просторный кожаный диван, между ними – деревянный резной стол с изображениями диких животных, над диваном – гигантские рога, я даже не предполагал, что они бывают таких размеров.

Анфиса появилась внезапно, когда я рассматривал изображение боярской охоты на ковре.

– Привет! – весело сказала она, легко ко мне припорхнула и чмокнула в щеку, как старого приятеля. Я немного смутился и даже слегка покраснел от такой непосредственности. – Спасибо, что отозвался на мою просьбу и приехал, – практически без паузы продолжала она.

– Не стоит благодарности, мне все равно нечего делать, сидел дома, – я попытался подавить смущение. – Я смотрю, у тебя в семье водятся заядлые охотники? – спросил я после недолгого молчания.

– Дед, видный государственный деятель, был охотником. Он умер три года назад, – проговорила она грустно, затем веселее после маленькой паузы добавила: – Отец же никогда не охотился, но после смерти деда ничего в доме не стал менять, только одну комнату разрешил переделать, мою…

Да, насчет деда я в своих предположениях не ошибся.

– Я, честно говоря, – продолжала она, – не люблю, когда увековечивают акт насилия и убийства, пусть даже животных, как все сделано в этом доме. Мне тут страшновато, – сказав это, она вздрогнула, пытаясь преодолеть дрожь, охватившую ее.

– Я с тобой согласен, это не самый лучший интерьер для жилого дома, – согласно кивнул я.

– Я тут редко бываю. Отец здесь больше живет. Любит уединиться, особенно после того, как мать нас бросила и уехала с хахалем в Америку…

– Мои предки тоже меня бросили, в Швейцарии коллайдер строят, – поделился я эпизодом своей биографии.

– Ты уже взрослый, самостоятельный, тебе не страшно одному, – чуть игриво, с улыбкой сказала Анфиса.

– Я десять лет без них живу, ни разу их за это время не видел. Созваниваемся на Новый год и дни рождения…

– Значит, нет у них родительских инстинктов… Так же, как у моей матери…

– Наука требует жертв, – заключил я про своих предков.

– Пойдем, я тебе свою комнату покажу, – произнесла Анфиса после неловкого молчания, – там более приятный интерьер.

Сказав это, она совершенно по-детски схватила меня за руку и потащила за собой в коридор и вверх по темной, мрачной лестнице. Наверху мы зашли в одну из трех дверей и оказались в комнате, густо заставленной самыми разнообразными предметами и мебелью. Два шкафа стоявшие около противоположных стенок, были полны книг. Я быстро пробежался взглядом по корешкам их переплетов – почти все по археологии. На одном из шкафов стоял скелет неизвестного мне животного размером с собаку. На столе, примостившемся возле окна, громоздилось что-то, напоминавшее груду макулатуры, на полу темнели большие валуны, чем-то похожие на присевших людей. Совершенно не понятно, как их могли туда затащить, и еще менее понятно – зачем.

– Это кабинет моего отца, – пояснила Анфиса и юркнула в маленькую комнату, типа кладовки, прикрыв за собой дверь.

Кабинет однозначно не принадлежал тому типу человека, которого я себе представил по дороге сюда.

– Кем у тебя отец работает? – крутившийся на языке вопрос как бы сказался сам по себе.

– Он археолог, – ответила Анфиса каким-то глухим металлическим голосом.

Я услышал за спиной звон металла и резко повернулся. На меня шел рыцарь в доспехах, он что-то начал кричать на латыни Анфисиным голосом и пытался поднять над головой меч, но без результата, меч оказался намного больше, чем у рыцаря было сил. Я широко улыбнулся рыцарю – Анфиса сыграла его вдохновенно.

«Как она умудрилась так быстро надеть огромный шлем и кольчугу»? – мелькнула в голове мысль.

Она поставила меч, доходивший ей до груди, на пол, острием вниз, и постаралась двумя руками, пыхтя и корчась, снять шлем, при этом опрокидывая близстоящие предметы: меч, упиравшийся ей в грудь, стул, потом задела шкаф, чуть не свалив с него скелет, и, в конце концов, упала на колени головой вниз, все еще пытаясь избавиться от шлема, но я упредил ее муки, ловко сняв с очаровательной головки головной убор средневековых воинов.

– Ух… спасибо… – поблагодарила она меня, вытирая испарину со лба.

– Как ты это надела? – поинтересовался я, стягивая с нее кольчугу.

– Это все на стенке висело, нужно было только подлезть. Мой отец где-то раскопал эти доспехи.

Тут в голове возник вопрос, я его решил задать Анфисе:

– Извини, может, это не мое дело, но мне хочется тебе задать вопрос.

– Задавай, – с готовностью сказала Анфиса, все еще сидя на полу, смотря на меня снизу-вверх потрясающими зелеными глазами.

– Какие могут быть проблемы у археолога, если ему приходится ставить охрану к своей дочери?

– Ой… я не знаю, Толик, – тяжело вздохнула Анфиса, – нашли они что-то. Мне отец ничего не рассказывает. Раньше всем делился, рассказывал, что у него на работе происходит, а сейчас замкнулся, ничего и силой не вытащишь. Сказал только, что мне нужно пожить тут под охраной, а на вопросы отвечает: «Тебе лучше не знать!» Но знаешь что? – девушка поднялась на ноги, подошла ко мне с таинственным видом и тихо заговорила: – Я на днях разговор подслушала, в каминном зале, ночью в туалет хотела спуститься, дверь эту открываю, – она глазами указала на дверь кабинета, – и слышу: говорят… Про находку свою… – Анфиса осмотрелась, проверила, нет ли рядом кого-то, кто мог бы подслушать, и продолжала: – Они говорили, что этот предмет, который они нашли, – ее голос стал еще тише и таинственней, – может привести нашу цивилизацию к гибели, если попадет в чьи-то грязные руки. И они, мой отец и те, с кем он беседовал, хотят его куда-то отвезти, где он будет в безопасности.

У меня в голове мелькнула интересная мысль, где-то когда-то услышанная: если хочешь, чтобы о чем-то узнали все окружающие, нужно об этом рассказать женщине, желательно – по большому секрету, и добавить, чтобы никому не болтала. Через пару дней будут знать все. Вот и Анфиса, узнала какой-то секрет и не может удержаться, обязательно нужно разболтать.

– И как я поняла, – продолжала она, – меня тут отец под охрану посадил для того, чтобы меня не украли и не начали его шантажировать.

Она стояла и смотрела на меня с таинственным и загадочным видом, ожидая, что я скажу по поводу открывшейся мне тайны. Но меня это мало тронуло, а сказать что-то было надо, она ждала моего мнения.

– Интересно, что же такое они нашли, из-за чего такой переполох? – нарочито, не показывая интереса, спросил я.

– Я не знаю, что это такое, но вроде они называли это «Золотой цветок», – ответила она тихо.

Вдруг я вспомнил свой сон, и меня как палкой по голове стукнуло, в ушах зазвенело. Я будто вновь отчетливо слышал тот дивный диалог и слова женщины о том, что те, кто нашел Золотой цветок, хотят привезти его к ним, но понимают, что он может привести цивилизацию к катастрофе. И отец Анфисы что-то нашел… И это «что-то» не что иное, как Золотой цветок, и он тоже хочет его отвезти куда-то, чтобы спрятать… значит – к ним, к тем, кого я видел во сне. У меня закружилась голова, в ногах появилась слабость, их словно подкосило… Анфиса подхватила меня под локоть и усадила на большой стул, походивший на трон.

– Что с тобой? Ты в порядке? – было заметно, что и она взволнована.

Ее слова звучали, как в тумане, я не понимал, что происходит вокруг. Мысли в голове хаотически мелькали: Золотой цветок… уничтожение цивилизации… кто-то его ищет… кто-то должен отвезти… и те, кто его ищут, очень близко… И все это не игра моего воображения, это реальность, и она такова, что мы, то есть человечество, на краю гибели. Совпадений не может быть, все абсолютно идентично – мой сон и подслушанный Анфисой разговор. Ее отец и есть тот, кто нашел Золотой цветок, и тот, кто хочет отвезти его в безопасное место.

Меня отвлек сильный шум, я резко повернулся и увидел летящую на меня Анфису с большой кружкой в руке.

Она, видимо, сообразила, что я не совсем адекватен, и побежала за водой, а когда вбегала обратно в комнату, споткнулась о валявшийся на полу шлем и полетела на меня, окатив водой да еще и огрев кружкой по голове. Меня это сразу привело в чувство. А Анфиса застыла в позе провинившейся жены – руки и голова ее находились у меня на коленях, а сама сидела на полу, поджав под себя ноги.

В этот момент в комнату вбежал охранник и увидел дивную картину – я на троне, а Анфиса предо мною на коленях.

– Только приехал, и уже провинилась перед тобою? – спросил он и, немного помолчав, добавил, обращаясь уже к своей подопечной: – Ты так даже перед отцом за спаленную баню не извинялась…

– Да не… она это… споткнулась… и упала, – совсем растерявшись, пролепетал я.

– Ясно… А я шум услышал и поднялся… – улыбнулся охранник.

– Я о шлем споткнулась случайно, – пробормотала Анфиса, поднимаясь на ноги.

– Можно подумать, у тебя не случайно что-то происходит? – с иронией спросил охранник.

Анфиса потупила взор.

– Отдыхайте, отдыхайте, – еще раз улыбнулся охранник и направился к двери.

– Ты зачем баню спалила? – спросил я, когда этот симпатичный парень ушел.

– Я хотела ее растопить к папиному приезду, – виновато стала объяснять Анфиса, – заложила в топку дрова, но они почему-то не разгорались… Ну и полила их бензином, канистра в предбаннике зачем-то стояла… Я ведь подумала – он для этого там и оставлен… Когда дрова поливала, часть бензина на пол выплеснулась… а когда спичку зажгла, сама чудом не сгорела… Теперь за домом новая банька…

– Ты – опасная женщина… – шутя сказал я.

Легонькое купание и комическая ситуация меня привели в себя и отвлекли от шокировавшей мысли о том, что мой сон и информация, услышанная в нем, не просто игра воображения, а реально происходящие сейчас события. Сейчас озабоченность вернулась, и Анфиса чутко отреагировала на изменения в моем настроении.

– Толик, с тобой все хорошо? Ты какой-то бледный… – заботливо спросила она.

– Да все нормально… Что-то не по себе стало… Голова закружилась…

То, что мой сон и находка Анфисиного папы – простое совпадение, исключается полностью. Все – точно так, как говорили кентавр и его собеседница: Золотой цветок … те, кто нашел его, хотят отвезти… а кто-то хочет использовать… и эти кто-то очень близко… Может быть, сейчас они уже добрались до него и тогда… Что тогда? Тогда они спрячут его вместе с территорией, на которой он находится. Что бы это значило? Затопят? Разбомбят? Землетрясение? Вариантов много. А кто это такие они?! Что за бред?! Как такое вообще возможно, чтобы из-за какого-то цветочка под угрозой оказалась цивилизация?..

– Толик, ты что-то знаешь? – Анфиса смотрела на меня в упор серьезно и тревожно.

– Я много чего знаю. Что тебя интересует? – как можно беззаботней попытался отшутиться я.

– Что ты меня за дурочку держишь? Ты понимаешь, что я имею в виду…

– Что? – глупо спросил я.

Она подошла к двери кабинета, приоткрыла ее, посмотрела, нет ли кого в коридоре или на лестнице, потом подошла к маленькой кладовой, открыла ее нараспашку и дернула за шнурок, ниспадающий откуда-то сверху. Я ожидал, что включится свет, но вместо этого раздался еле слышный щелчок, и из потолка в кладовой медленно стала спускаться складная алюминиевая лестница. Все это Анфиса проделала молча, не говоря ни слова, только посматривая искоса на меня. Я уставился на нее удивленным взглядом.

– Прошу в мои апартаменты! – шутливо пригласила она, пуская меня перед собой.

«Сейчас будет допрос», – понял я по ее жесту и тону и решил не сопротивляться – покорно поднялся по лестнице.

Комната являлась своего рода башенкой дома, которую с дороги не видно, да и внутри дома замаскирована она очень естественно.

– Раньше тут была винтовая лестница, – пояснила Анфиса, поднявшись по лестнице, – но она меня очень пугала, все время скрипела. Я думала, что ко мне кто-то поднимается, вот отец и придумал такую лесенку. Он любит различные изобретения и тайники, весь дом ими напичкан.

В комнате, как и обещала Анфиса, был более приятный интерьер, нежели во всем доме. Пол застелен большим ковром… два окна, расположенные перпендикулярно друг другу – одно выходило на большой сад с новой банькой, а другое – во двор с еще одним строением… большая кровать около стены, и над головой – картина с плывущим в лучах заката кораблем… обои светло-голубого тона с розовыми цветами приятно гармонировали с розово-голубыми шторами и такого же цвета покрывалом на кровати… по полу было разбросано множество мягких игрушек… посредине – два пуфика, кресла напротив большого телевизора в углу, в противоположном углу – компьютерный столик и комп, рядом – дверь, вероятно – на крышу. Анфисе очень подходила эта комната. Она стояла в центре ее и замерла в ожидании моей реакции.

– Мило… – одобрил я после недолгого осмотра. – Тебе очень подходит эта комната. Если бы меня попросили описать владельца этой комнаты, я бы описал тебя…

– Ну, прямо уж так… – не поверила она моей лести. – Ну, теперь рассказывай!

Анфиса плюхнулась на пуфик, жестом приглашая меня сесть на второй, рядом.

– С чего бы начать? – сказал я, тяжело вздохнув. – Работа в принципе однообразная…

– Ты только дурачка не включай! – перебила меня Анфиса, не дав уйти от волновавшей ее темы. – Меня сейчас меньше всего беспокоит твоя работа. Ты мне про Золотой цветок расскажи!

– А что я могу про него знать? Ничего… – рассеянно ответил я.

– Ты меня за дурочку держишь, да? Чуть в обморок не упал, когда я сказала, что отец Золотой цветок нашел. И ничего не знаешь? – она смотрела на меня, выжидательно прищурившись. – Я жду!

– Да я не знаю про него ничего! Мне просто дурно стало, и все… Недостаток кислорода, витаминов, любви или еще чего-то… – с глуповатой улыбкой отнекивался я.

– Любви говоришь, да? – Анфиса недоверчиво, искоса на меня посмотрела.

Я не ответил.

– Ну ладно, – Анфиса изобразила такую мину на лице, что я понял – мне не отмазаться.

– Я действительно ничего про него не знаю! Просто мне сегодня ночью приснился сон, в котором мифические существа говорили про Золотой цветок.

– Рассказывай сон! – твердо потребовала она, уставившись на меня и приготовившись слушать.

Я ей рассказал весь сон, от начала и до конца – про чудесный сад, кентавра, женщину с пленительно-нежным голосом и их разговор. Анфиса внимательно слушала, не перебивая и ничего не спрашивая, только на лице ее проявлялось выражение, которое говорило точнее и громче слов, удивление девушки сменялось восторгом, страхом, иногда она вздыхала, охала, поднимала глаза к небу, но все это – без слов. Очень внимательная и восторженная слушательница. Когда я закончил свой рассказ, хозяйка чудесной комнаты вскочила с пуфика, и ее терпеливое молчание прервалось сплошным потоком слов:

– Это же просто невероятно, Толик! Это не совпадение! Тебе приснился вещий сон про Золотой цветок, и в тот же день ты оказываешься в доме человека, который его нашел и про которого говорили в твоем сне. Я думаю, нам обязательно нужно рассказать все это моему отцу. Он, может быть, в большой опасности! Да и не только он! Нужно срочно что-то предпринять, – она выпалила все это на одном дыхании, быстро перемещаясь по комнате, почти бегая по ней. – Все – не просто так, – продолжала она. – Ты имеешь какую-то связь с находкой папы, и нужно срочно, не теряя времени выяснить, в чем она, эта связь! И что это такое, что за штука такая, загадочная и древняя, которой можно мир уничтожить? – она остановилась и посмотрела на меня. Я поправил:

– Привести к уничтожению…

Анфиса подошла компьютеру и включила его.

– Я сегодня полдня смотрел, там нет ничего такого, что могло бы нас заинтересовать… – продолжил я. – Нужно бы потщательней порыться в информации, но, увы, ее слишком мало. С чем или с кем связан этот загадочный Золотой цветок? Откуда он взялся? Мы пока не знаем ничего…

Анфиса посмотрела на часы:

– Уже восемь… Отец должен приехать с минуты на минуту. У него мы и узнаем, что это и откуда.

– Так он тебе взял и рассказал!.. Сама говорила, что он раньше тебе про работу все рассказывал, а теперь молчит. Не просто так. Значит, информация эта только для тех, кто имеет непосредственное отношение к предмету, а для других, скорее всего, опасно знать что-либо про их находку.

– Теперь и мы имеем самое прямое отношение к Золотому цветку! – сказано это было самым серьезным тоном.

– Это с какой стати? – спросил я с удивлением.

– Ну… потому что… – Анфиса чуть растерялась, но затем решительно выпалила: – Что значит с какой стати? Имеем – и все… Ты сон видел… Я – под охраной, как под арестом… Что, этого мало? И потом… Ты видел сон про Золотой цветок, значит, уже имеешь самое прямое отношение. Сны просто так не снятся, это не игра воображения, а прием информации астрального тела. Я об этом читала. Так вот, ты уже не посторонний. А я, в свою очередь, поспособствовала, чтобы ты здесь оказался… Это ведь все не просто так, я уверена! Поэтому, когда приедет мой папа, мы пойдем к нему и заявим, что он нам должен все рассказать.

Я представил себе, как Анфиса с таким заявлением приходит к отцу, и он ее мягко, по-отцовски, посылает. Вслух же сказал:

– Доводы твои, конечно, очень интересны, но за ними отчетливо прослеживается праздное любопытство, которое назрело из пребывания в неведении, и я сомневаюсь, чтобы твой отец сразу взял и все рассказал.

Анфиса обиженно опустила голову. Весь внутренний мир этой симпатичной девушки, все эмоции и чувства сразу же проявились на ее лице. Немного посидев с обиженным видом, она подняла глаза и, посмотрев на меня пристально, спросила:

– Ты действительно думаешь, что мной сейчас движет только любопытство?

– Я, пожалуй, так не думаю, но вот твой отец, учитывая твою ситуацию, вправе так считать.

– Если исходить только из моей ситуации – да. Но есть еще и твой сон! – Эта девушка была не из тех, кто легко сдается.

– Мне не представляется ситуация серьезной, если мы подойдем и скажем: вот Толик, он видел сон про Золотой цветок, который ты нашел, расскажи нам про него. У него сразу возникнет вопрос: «Откуда ты знаешь, что я нашел?» Ты ответишь: «Я подслушала». Раз ты подслушала и знаешь про него, значит, ты могла вполне придумать мой сон, как предлог для получения большей информации, чем ты услышала. Глупо будет звучать.

– Может, будет звучать и глупо, – заговорила она, помолчав, – но в любом случае ему сказать нужно. Хотя бы не для того, чтобы он нам рассказал, а для информации – чтобы знал. Я уже тебе сказала, что не считаю эту ситуацию совпадением, поэтому нужно отнестись к ней серьезно. Думаю, мой отец согласится со мной.