Текст книги "Весы Правосудия Божиего. Книга третья"

В глазах у маленькой можно было читать радость, гордость за своего заступника и глубокую благодарность одновременно.

– Что они с тобой тут делают, раз ты так разволнована?

Но маленькая не смогла внятно ответить сквозь слезы.

– Ну суки.

– Где ваш хозяин, мать его так, быстро сюда!

Он не спрашивал, а громогласно, весьма серьезно приказывал, в глубине души, готов разнести всю эту харчевню в две секунды.

Вдруг вся за годы накопившееся злость была готова излиться в долю секунды, и благо никто не усугубил ситуацию.

Чуть ли не бегом прискакал хозяин заведения, он, конечно же, узнал своего бывшего «поваренка».

– Быстро заплати девчонке то, что должен, я ее забираю отсюда, ты понял меня мразь толстопузая?

Бронька был на грани нервного срыва, но все же не дал рукам своим волю.

– Да, да, нет проблем. Прошу вас, господин, сколько я ей должен?

С перепугу потерявшийся толстяк дрожащими руками выгребал из кассы банкноты.

– Нам лишнего не надо, зарплату за те три дня, что ребенок отработал, и смотри мне, не дай Бог, чтобы открылось нечто неприличное, ведь не зря же девушка в слезах. Ты что с ней делал, тварь конченная?

– Да поверьте, не трогал ее никто, ну разве что коллеги по работе нагружали, может быть, излишне, это сначала так кажется, научится – привыкнет, а потом как войдет в ритм…

– Показал бы я тебе ритм, молись своему Богу, что я сегодня добрый, потомок конквистадоров. Блин буду. И не забудь, с русскими дело имеешь, мать твою так.

Бронька находился невдалеке от высшей точки гнева, однако совладал собой, ведь дел натворить недолго, а потом расхлебывать, может быть, придется весь остаток жизни, благо опыт на этот счет у него уже скопился немалый.

Так, не начавшись, и закончилась трудовая деятельность посудомойки Пепеляшки, как он назвал свою падчерицу в тот же момент.

«Пепеляшка» в переводе с болгарского означает «Золушка».

С тех пор и по сей день он ее так и называет. Да право: из посудомойки девчонка выросла в адвоката, но Пепеляшкой так и осталась. Нет-нет, а в семейном кругу они все до сих пор подшучивают: «забери меня отсюда, забери меня отсюда».

В тот же вечер, они втроем – Янка, бедолага-Пепеляшка и Бронька – вышли, чтобы развеяться и стаканчиком пива отметить чудесное спасение маленькой из рук злого чудища, рабовладельца и конченного жлоба, как она весьма творчески нашлась описать своего, теперь уже бывшего работодателя.

Все в том же английском баре «Бодега» они попали на караоке-вечеринку. Маленькая, всех удивив, на хорошем английском спела: «I’m big big girl in the big big world». Заказали выпивки, Пепеляшка захотела попробовать «Тинто де верано» – это красное вино, наполовину разбавленное лимонадом.

Тем временем началась викторина квиз.

На первый же вопрос, кто изобрел первый компьютер, Пепеляшка смело ответила, что это был болгарин, и в приз получила овации.

С целью экономии совершенно расчувствовавшийся бармен наложил полный стакан-трубу кусками льда, так что напитка как такового там было всего ничего.

Будущая адвокатка, кстати, имеющая такой же крутой, натуральный, заметьте, маникюр, как и у своей матери, стала ногтями доставать цилиндрической формы куски льда из цилиндрического же стакана, дескать, глянем, сколько же там напитка останется.

Ясное дело, осталось бы ни хрена, бармен походу успешно продавал практически один лед.

– In England never.

Дескать, в Англии бы никогда, прозвучало с соседнего столика.

Бронька заметил скептика.

– То есть в Англии девчонка пальчиками этого никогда бы не проделала.

– А как у вас в центре Лондона недожраные птицы и хлеб по улицам валяется после полуночи, если бы не убрать, помойка была бы по крыши, а то я в Англии не был! Слушай, да пошел бы ты, джентльмен.

Англичанин не посмел возникать, ибо его весовая категория явно не соответствовала с этим русским медведем, и группы поддержки у него не наблюдалось.

Так родилась очередная семейная поговорка: «In England never».

Да, у меня ведь есть свой адвокат, надо посоветоваться.

Пепеляшка к тому времени, будучи принятой в гильдию адвокатов, уже три с лишним года практиковала в Марбее и, само собой, крутилась в высшем обществе курортного города, ее успеху в карьере и самостоятельности можно было только позавидовать, было ясно давно, что эта девчонка в жизни многого добьется, ну умница, красавица и гордость семьи.

– Да нет проблем, тебе надо обратиться в посольство, там все уладят, гражданства тебя ведь никто не лишал.

– Точно так думал и я.

– Вот и молодец, давно бы так.

– Всему свой срок, Пепеляшка.

– Бесспорно, ну а чуть что, позвони, все уладим прям по телефону.

Их дружеские отношения сложились практически с первого дня знакомства, конечно, не обошлось и без трений, но разум победил, а теперь по прошествии более чем десяти лет они уже попросту уважали друг друга.

Ничего нового не будет сказано тем, что информатика не то что великое дело, постигнутое человечеством, она за считанные годы радикально изменила весь мир, разогнав события вплоть до скорости света.

Если еще в конце двадцатого века люди писали друг другу классические письма, отсылали по почте, а потом с трепетом ждали нескорого ответа, то в наши дни это происходит за считанные секунды, где бы ни находились оппоненты. Впрочем тем, кто не застал ту романтическую эпоху, даже не представить себе, что значит ждать весточки от друга неделями и месяцами.

Вот Виталик уже слал приветствие по скайпу.

– А ты, старина, вроде и не постарел.

– Ну так ведь живу то в лучшем климате Европы, витамины прям под ногами, апельсины, авокадо, бананы, гранаты, да куда там, все не перечислить.

– Короче, старик, жди гостей, мы едем к тебе всей толпой, там и заценим твои витамины.

– Так без проблем, это будет самый лучший день за последнюю четверть века. Ты сказал всей толпой, так, значит, удалось собрать пацанов?

– Обижаешь, в эпоху интернета и нана-технологий, грех даже предполагать, что могло быть иначе, ну Егор не на связи пока, но это, предполагаю, временно.

– Вот здорово, ну так давай, организуйте, вас встречу по высшему разряду.

– Не так все просто, жены, дети, у некоторых внуки и так далее. В общем, время уйдет, пока сможем собраться, но недолгое, надо согласовать со всеми, купить полет, да ладно, всего-то делов.

– Да нет проблем, главное, все живы, здоровы и в тюрьмах, благо, не сидят.

– Так мы ведь не конченные уголовники, чтобы вечно на казенных харчах тусоваться.

– Ну да, как я мог такое даже в мыслях допустить, ведь все мы честные каторжане, кто только по стечению неладных обстоятельств, то есть чисто случайно, на киче познакомились, а так примерные ребята и только.

– Разве не так? Мы просто жертвы эпохи крутых перемен, вон тебя взять на пример, не виновен, не так ли?

– Так судом было решено, не виновен, что было, то было, вот только мне оттого легче не стало. Может, не поверишь, а я всю жизнь с тех пор сожалею о том, что натворил, ведь мог и не стрелять.

– Ну вот теперь, во-первых, ты и на самом деле был признан не виновным, а во-вторых, нечего прошлое ворошить, что было, то было, прошло, жизнь ведь продолжается, не так ли, мой друг?

– Так оно так, но без прошлого, говорят, нету будущего, да и вообще, разве такое можно забыть? Поверь, Кирила, я и сегодня, как слышишь, вспоминаю, видимо, это и есть то наказание, которого я якобы избежал, но от себя то никуда не деться.

– Ну с тобой все ясно, ты самоед, но, смотри, не переусердствуй, а то под старость, глядишь, и в монастырь отправишься.

– Как знать, а мысль такая, признаться, посещает.

– Каждому свое, Бронислав Юревичь, кажется, так вас по батюшке?

– Кажется так, хотя на данный момент я откликаюсь на имя Павла Ердова.

– Так ты брат и до сих пор того – в не закона?

– Да, так получается, но вот помышляю пойти да сдаться в посольство, поднадоело тут, ностальжи… хочу на родину вернуться, хотя, по большому счету, у меня там нет ничего, ни коня, ни папахи…

– Жена давно замужем за другим, так это и нормально, какой человек будет двадцать пять лет жить в одиночестве. Дети приезжали, молодцы оба, а Инке, их матери, то и вообще, будь моя воля, я ей орден мужества первой степени учредил бы и присвоил. Ведь одна двоих вырастила и, заметь, воспитала людьми с большой буквой, не подвиг ли это?

– Ну, русская баба, ведь сам знаешь, и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет.

– Да уж, походу, так оно и есть.

– Так вот, Андрюха наш, представь, продюсером стал, криминальные сериалы штампует.

– Надо к нему в артисты записаться, может, нужны престарелые гангстера с большим опытом бродяжничества…

– Может, и нужны, но об этом вы поговорите при встрече.

– На самом деле удивил, он ведь оружием торговал.

– Так вот, наторговал, видимо, вовремя остановился, а теперь он уважаемый человек, понимаете ли, бизнесменом был, им же и остался.

– Да, нет слов, молодец и только. Ну а Гришку-то как ты нашел? Он ведь все по тайге с медведями и тиграми тусовалсяи да золотишко добывал.

– Так и нашел, у Гришки теперь ювелирная мастерская в Якутске.

– Ну значит, не врал он тогда за свою золотую жилу, ай чемпион.

– Походу, не врал, но и не распространялся, человек теперь он успешный.

– Вот вы, братцы, даете! Что ни бывший каторжанин, то капиталист, ну надо же, фартовые ребята.

– Да не все, Снайпер так и бродит по просторам своих угодий, пушнину добывает, благо его москвичка с лесником таки упорхнула, пока он срок тянул, а то раскрутился бы чудак по новой, не ровен час и исполнил бы свои угрозы. Помнишь?

– А то! Хотел на лесника охоту устроить, но, полагаю, это он фильмов насмотрелся, иначе наш снайпер ведь добродушный человек.

– Представь, повезло мне тем, что теперь весна, охотничий сезон на пушнину закрыт, иначе его ищи-свищи, где он по тайге бродит.

– Все как в сказке, даже не верится, значит, только Егора и не хватает.

– К сожалению, пока тишина, да был бы жив, найдется, ведь не мальчик уже, он самый младший из нас, но и у него тоже полтинник уже должен быть за плечами.

– У меня на два года больше, да мы с тобой почти ровесники, Виталь, не так ли?

– Так оно и есть, Снайперу должно быть пятьдесят пять, а Гришка – тот у нас старожил, шестой десяток пошел, но держится молодцом.

– Что ему будет, всю жизнь свежий воздух, золотишко, ягоды, грибочки…

– Тюрьмы, зоны, побеги… вот он повидал.

– Да уж, и право, каждому свое… но благо под старость остепенился, ювелиром стал, говоришь. В общем, все ок. Как говорят англичане, до скорого.

– Договорились, на связи.

– Жду новостей, бродяги.

Эмоций, что переполняли его душу, вряд ли возможно передать способом прозы, ведь четверть века прошло с тех пор, как он был вынужден покинуть родину, и не ради туристического интереса.

Довелось, повидал… от кухни до стройплощадки, скитаний по разным странам без паспорта и порой без копейки в кармане.

Да не так все плохо, ведь и ему фортуна улыбалась: нет-нет, а удавалось даже подзаработать. Вон, фирма строительная в наличии, инструменты, машина серьезная есть, вот только вдруг работы не стало, кризис, мать его. Мир сошел сума, большие дяди начали воевать, блин, идиоты, на самом деле, а думают как раз наоборот.

Безумие человека безгранично, стремление к власти… а ее получив, забываем про ближнего и даже о том, что век наш не долог.

Да и Бог с ними, нам, простым смертным, этот мир не изменить, как ни старайся, а посему надо хотя бы о своих душах задуматься, чтоб ближнего возлюбить…

Глава 6

Волю собрав воедино, он отправился в российское посольство.

– Так, говорите, что вы паспорт потеряли двадцать пять лет назад и с тех пор прожили без документов?

– Как видите, вот он я, Бронислав Климов Юревич, год рождения и дата, хочу на родину вернуться.

– Вот, смотрите, вас давно как уж нет среди живых. – Высокомерный служитель закона тыкал пальцем в монитор компьютера. – Как раз двадцать пять лет миновало с тех пор, как ваша смерть была зарегистрирована, вы мертвы, господин Климов, вы некто другой, а выдаете себя за давно умершего человека. Кстати именно так. Вы, скорее всего, не тот, за кого себя выдаете, и ваша манера разговора, поведение и акцент мне кажутся весьма странными, не русскими, что ли.

Тираду вроде этой он где-то уже слышал, ах да, во Франции, еще в начале двухтысячного года, когда его приняли за кражу еды из супермаркета, тоже возили в посольство, чтобы расписался под заявлением о репатриации, тогда он отказался. Ну да, одна школа, все работнички наших посольств ведь из того же института международных отношений, тогда в Париже, теперь в Мадриде.

– Знаете, тут не хватает только самого малого: чтобы вы для красного словца добавили фразу классика «Кто вы такой». Да за четверть века прожитых среди англо-латинскоговорящих вовсе не удивительно, что мог измениться мой интеллект заодно с менталитетом, если хотите, и появится пристук некого акцента, этого вы не допускаете. Готов пройти любые тесты, да хоть на детекторе лжи, если угодно, с законом у меня все в порядке, смею предполагать. Так что будьте добры предоставьте мне шанс вернуться на родину.

– Редкий случай, чтобы вот так воскресали из мертвых.

– Ну вот, вам как раз представился тот самый редкий случай, а то можно ведь жизнь прожить, но так и не познать этого драйва…

Молодой еще клерк, явно по знакомству устроенный на блатную работу в российское посольство, почесывал затылок, видимо, его опыта или допуска все же не хватало, чтобы решать такие щекотливые вопросы.

– Да живой я живой, может, справку от врача прикажете принести, уважаемый? Чего далеко ходить, возьмите мои отпечатки пальцев, они есть в картотеке Российской полиции, судим, пардон, довелось, однако был оправдан, но пальчики-то остались.

К вышесказанному его так и подмывало добавить «и еще многих стран, куда меня нелегкая заносила», но он благоразумно промолчал.

Да уж, Россия-матушка, походу, не меняешься ты ни при каких властях, господа чиновники все еще высокомерны и наверняка уж никогда не откажутся от взятки… ну, чтобы, так сказать, смягчить отношения с клиентом.

 
Ты велика, моя страна,
И велики твои страдания.
 

Немало вопросов возникло к его персоне по ходу дела, пришлось писать объяснительную, сдавать отпечатки и пройти интервью у самого посла, однако не прошло и пары недель, как паспорт Броньке все-таки выдали.

И снова эмоции, сравнимые разве что со снежной лавиной… он даже не пытался совладать с чувствами, слезы текли сами собой… у него снова в руках был паспорт гражданина России с визой на возвращение на родину.

– В таком духе я долго не выдержу, ну или, наоборот, благодаря регулярным дозам адреналина, жить буду вечно.

Перед глазами промелькнули воспоминания из недавнего прошлого, как он встречал сына на железнодорожном вокзале.

Молодой человек, год прожив на Кипре, прилетел до Мадрида, а оттуда уже поездом до Малаги.

Помнил его он мальчиком девяти лет, а тут по перрону, выйдя из дальнего вагона, из-за высокого роста, легко заметный в толпе пассажиров, шел мужчина, копия его самого в возрасте около тридцати.

Казалось, сердце вот-вот выскочит из груди, но он справился.

– Вырос.

– А ты располнел.

Они обнялись в центре зала ожидания, словно два атланта, окруженные невысокими испанцами, бодро семенящими кто куда.

Года два спустя его навестила дочка, этот раз в аэропорту, опять же Малаги, оставив первоклассницей, теперь он встретил молодую женщину ослепительной красоты.

Пожилой мужчина с букетом в руках спешил к выходу прибывших пассажиров, но встреча не получилась такой, какой вы ее представляете, он с ней не променялся в толпе, было иначе, ее самолет прилетел раньше предполагаемого времени, как оказалось потом.

Дойдя до турникета, человек встал в ожидание, пассажирский поток не иссекал, время вышло, приземлялись все новые рейсы, а она все не выходила.

Благо мобильники спасли ситуацию. Решил он ей позвонить, дочь тут же ответила. Она, оказывается, уже с полчаса спокойно сидела на скамеечке сразу за выходом из зала ожидания, не решаясь позвонить ему первой, до этого они всего пару раз обменялись эсэмэсками, а теперь, как в ее далеком детстве, поцеловались с дочкой в губы.

– Какая же ты красавица, – смог вымолвить отец, спустя четверть века обнимая свое дитя.

Удивительно, но годы не могут стереть детскую и отцовскую любовь, кажется, она только растет.

Теперь ему осталось еще раз собраться силами, чтобы вернуться и шагнуть на родную землю.

Виза на три месяца, так что спешки нет, ведь ребята решили приехать к нему, пусть приедут, отогреют старые кости на солнечном берегу, а там и посмотрим, что ожидалось четверть века, может, и еще пару месяцев повременить, пусть слегка устаканится, а то слишком уж перенасыщен умопомрачительными событиями был последний месяц зимы.

Наверно, самой загадочной среди времен года можно считать весну.

Спросите почему? Ну хотя бы потому, что ведь всякий романтик от грядущего лета ожидает разных сюрпризов.

Дети мечтают о летних каникулах, страсть любви предвкушает молодежь, надеются на успех в делах взрослые люди, пробуждается природа, в конце концов, а была тогда, как раз ранняя весна.

Что может быть еще интересней, чем встреча старых друзей, спустя два с половиной десятка лет?

Лайнер с гордой надписью «Пулково» на борту произвел посадку в аэропорту лазурного берега средиземного моря, принеся в своем чреве около двухсот пассажиров, среди коих было три пожилых господина в бледно-серых костюмах спортивного покроя и пестрых бейсболках с российской символикой. Обуты тоже были все трое одинаково: в мокасины терракотового цвета.

– Бронька, да ты прям повзрослел.

– Нет, ни черта, глянь, он кожу поменял, а был белым человеком.

– Ничего, через пару дней и вы почернеете, бледнолицые мои. «Buenwenidos al mejor clima de Europa». Для экзотических иностранцев перевожу: добро пожаловать в лучший климат Европы, господа каторжане, а клифты-то, прикиды прям с иголочки.

Они хлопали друг друга по плечам и со всей дури пожимали руки, таким образом передавая восхищение, неподдельную радость встречи и невольно убеждаясь в физической силе друг друга.

– Чистый лен, Андрюха постарался, у него стилисты высшего покроя, ведь надо же было нам хоть чем-то отличится.

Виталик спешил пояснить.

– Удалось, удивили, да теперь все Малагеньи ваши, пацаны, вы словно вышли из кино.

– А то, из рук кинопродюсера, если точней. Ну, показывай свою Испанию. Неплохо устроился. И как тебя сюда занесло?

– Ну, братцы, это не минутный рассказ, пошли, нам еще с полста миль придется прокатиться на машине до моей пещеры, однако по живописному побережью, для полного фарша, так сказать.

– Жара-то какая.

– Это теперь с утречка, да прохладно пока, чуть позже почувствуете полную прелесть андалузского солнышка, тут после обеда бывает до пятидесяти в тени.

Гришка вытирал пот.

– Да блин, из Якутска в Андалузию… в мои-то годы.

– Ничего, сейчас с ветерком прокатимся, попустит, а там пивка для рывка… Снайпер что, не захотел участвовать в блестяще организованном путешествии?

– Не смог выбраться из дебрей сказочной тайги, но приглашает к себе на сафари, ты же что-то о рыбалке на тайменя говорил.

– Да, Виталь, есть такая идея, посмотрим, Бог даст, съездим. А пока вы, мои гости, братва, престарелые гангстера. Да знали бы вы, как я вам рад.

– Наш настоящий гангстер, Егор, где-то запропастился, но поиски продолжаются, всякий момент должен найтись, если не сидит на данное время, ведь с тех пор, как ушел в бега, о нем слышно не было. А ты что, Бронька, всех нас собрать решил с какой-то целью или просто, личного удовольствия ради?

– Смею предположить, что удовольствие получают все присутствующие, не так ли?

– Так ясный пень, чего же мы за тридевять земель к тебе в гости подались! Кстати, вот ваш фундаментальный подарок сеньор.

Гришка протянул ему увесистую, граммов сто навскидку, золотую цепь с православным крестом.

– Вот Бронислав Юревич, прими сей незатейливый подарок моего собственноручного производства, от нас троих вместе собравшихся.

– Серьезная вещь, да вы, господа, походу, неплохо стоите.

– Жалоб на радио не поступало.

Виталик с гордостью о друзьях кинул реплику папарацци.

– Рад видеть вас, ребята, в здравии, а деньги – это дело наживное и, по опыту знаю, проходящее.

Бронька, надев подаренную цепь на шею, всем подряд пожал руки.

– Спасибо, братва, а я до сих пор золота так и не нажил, как видите, так, жил да был мал-помалу, ну ладно, вон моя зверюга стоит, садитесь, поехали.

Они как раз подходили к его пикапу, Toyota Hilux.

– Не мерин, конечно, но для моего рода деятельности как раз подходит, да вы в курсе, стал ваш покорный слуга честным строителем.

– Мы слышали, главное, что честным. Да не может быть, чтобы бывший каторжанин хоть что-нибудь да не подрезал со строечки то, а ли Бронислав?

– Вы, господа, кажется, путаете Советский Союз с Евросоюзом, тут, видите ли, процветает частное предпринимательство и демократо-капитализм.

– А времена были славные, все воровали кому не лень.

– Смотрю, братва, вы совсем не изменились, какая все-таки радость, что все мы собрались.

Так, болтая ни о чем, они выехали на автобан.

– Живописная натура тут у тебя, кино только и снимать, дорога что столешница, горы, море лазурное.

Андрей глазом специалиста оценивал пейзажи.

– Что есть, то есть, понимаю, для вас экзотика, вот только о наших равнинах, лесах да озерах душа стосковалась, теперь весной тут хоть какая-то зелень еще есть, к чему глаз привязать, а летом все выгорает под палящим солнцем, и этот ландшафт обретает весьма унылые очертания. Бывает, годами нету ни капли дождя, одной искры хватит, чтобы все это вспыхнуло страшным пожаром. Не вздумайте окурок выбросить, не трава – порох, и вообще, эта жара… да к ней привыкнуть, кажется, невозможно.

– Да уж, братуха, похоже, и вправду ты по родине стосковался.

– Не то слово, братцы, вот и решил под старость собираться с этих мест восвояси.

– Люди деньги немалые платят, чтобы сюда на пару дней выбраться, а его, видите ли, на родину тянет.

– Человек, Гриша, такая тварь, что ему завсегда чего-то не хватает, хоть в рай посели, так и там недовольство проявится, а родина – она одна, и неудивительно, что ее человек не в силах позабыть. Вам, братцы, наверно, не понять, а я вот как раз тот, кто этого заграничного колорита хлебнул аж по самое не балуйся. Не могу сказать, что все прям таки плохо, вовсе нет, и люди тут как бы добрые, и кажется, что даже собаки тебе улыбаются, но чтобы остаться навсегда… нет и нет. Поверьте прожженному бродяге, кто за четверть века вполне убедился, что человек должен жить там, где родился, и не иначе, уж и по их разговариваю свободно, есть и приятели, бизнес, какой-никакой, но все же чужой я среди них, и все тут. В лицо улыбаются, а только отвернись, как снова ты для них станешь «гири» – это общее погоняло всех белокожих иностранцев.

– Да ясное дело, у нас то же самое, не так ли? Ведь иностранец никогда своим не станет, а тем более теперь, когда Советский Союз канул в небытие. Все раньше в одной стране жившие пятнадцать республик вдруг стали чужими: границы, визы, языки и политика у всех разные, а в этой Европе что творится! Каша настоящая.

– Виталик, ты, походу, мог бы трещать без остановки.

– Профессиональное.

– Скорее, генетическое, папарацци не становятся, скорее рождаются.

Это Андрей, платком пот вытирая, пытался сдвинуть разговор в другое русло.

– Ладно, пацаны, не политику гонять мы тут собрались, давай уже начнем отдыхать по-человечьи. Где тут можно пивком освежиться?

– Да без проблем, братва, на следующем съезде свернем с автобана, и все прелести жизни нам станут доступны в одночасье. Тут, куда ни ткни рестораны, пляжи и не только, а хотите, выйдем в море? Тут как раз яхтовый порт, хороший знакомый, француз Жан-Пьер, нас с удовольствием покатает.

– Не слишком ли насыщенным окажется путешествие – с самолета на яхту?

– Да ладно, Гриш, никак ты постарел! На яхте имеется все, что уважающему путешественнику необходимо для достойного отдыха после перелета через Европу.

– Если бы только через Европу, так еще и Азию, путь неблизкий проделан.

Все согласились без особых прений, пусть и уставшие после полета, но все же с самолета пересесть прямо на яхту им еще не доводилось.

Жан-Пьер их встретил и с удовольствием согласился выйти в море.

– Начало весьма впечатлительно, не так ли, братва? Оказывается, наш иностранец живет намного лучше, чем нам оно представлялось.

– То ли еще будет.

Бронька, многозначительно улыбаясь, промолчал. «Знали бы вы, братцы, о чем я собираюсь вам вскоре сообщить, вот только стоит ли спешить, ведь, хоть мы и знакомы, давным-давно, но спустя столько времени, ребята, можно ли вам доверять».

Несомненно, он понимал, что в одиночку с алмазным делом ему не справиться, ведь не только забрать их надо из тайника за Уралом, а еще предстоит и такой непростой этап, как реализация, что, не имея доступа к каналам этого весьма и весьма серьезного бизнеса, не представляется возможным, кем бы ты ни был.

Ну не зря же как раз эти ребята и подобрались, не судьба ли свела их тогда, в начале девяностых, в центральную тюрьму.

Друзья, вольготно рассевшись в роскошных креслах верхней палубы моторной яхты, баловались холодным пивом, даже не предвкушая, о чем это Бронька задумался.

Тянуть резину не стоит, а то ребята поймут его неправильно или заподозрят в недоверии, а ведь не дураки, понимают, что просто так он их не искал бы, но вопросов не задают – такое в этом обществе не принято, не мусора же, чтоб интересоваться. Да они еще и под впечатлением от путешествия, акклиматизация, опять же, в общем, не до глупых вопросов.

Жан-Пер вел яхту прямо в открытое море, они договорились о прогулке на пару-тройку часов, конечно же, порусски он не понимал, да и стоял за штурвалом на нижней палубе, так что подслушать их разговор даже при всем желании не мог бы.

Интересно, какое впечатление произведет на друзей его сообщение. Бронька предвкушал весьма эмоциональный разговор.

– Вы, пацаны, наверняка догадываетесь, что неспроста я решил вас разыскать.

– Да ясный пень, Бронислав, не на ностальгию же чтобы пожаловаться. Давай уже на чистоту, что ты задумал?

– Братцы, выйдя из тюрьмы в тот далекий год, я тут же попал в разработку весьма занятной организации, подробности расскажу по ходу дела, а теперь, друзья, чтобы не водить кругом да около, должен вам сказать, что по воле случая сумка с кучей алмазов оказалась в моих руках, но пришлось мне ее оставить там, на месте, за Уралом, а самому унести ноги. С тех пор довелось, повидал, минуло немало лет, и считаю, что время пришло, когда это добришко пора вытащить на свет.

Мужики без особых эмоций восприняли информацию, и, что самое странное, никто не сказал ни слова.

Бронька, внимательно осмотрев их лица, продолжил:

– Так вот, братцы, мне нужна ваша помощь. И ведь словно провидение, что судьба нас еще в девяносто третьем свела в центральной тюрьме. У меня, как вы понимаете, в России нету напрочь никаких других концов и посему надеюсь только на вас. Там лежит весьма серьезный груз сырья, камни надо обработать, ну и, конечно же, реализовать. Продать негранеными, полагаю, что было бы глупо, ведь среди нас есть ювелир.

Его внимательно слушали, даже Виталик, прирожденный папарацци не смел проронить ни слова.

– Вижу, мое признание ошеломило аудиторию, мало того, сейчас я вас удивлю еще больше. Вырученные средства, я хочу потратить на благие деяния, а точнее, задумана мной реставрация храма и строительство дома престарелых. По самым скромным подсчетам, друзья мои, в той сумке должно быть алмазов на миллиона два с половиной. Насколько я помню, там, среди многих других, были и весьма внушительных размеров кусочки сего минерала, аж до четырнадцати карат, вы только представьте себе. Так что, конечно, в зависимости от его величества, случая, мастерства огранщика, ну и многих других факторов, как выработка изделий, конъюнктура рынка и так далее, эта сумма может вырасти в разы. Конечно, заранее обольщаться не стоит, ибо дело в том, что при огранке могут выявиться некие изъяны камней, но может быть и наоборот, а именно – достоинства, как вы, надеюсь, понимаете. Разумеется, что пирогом придется делиться, но мы уже далеко не дети, а посему и надеюсь, с этим разберемся так, чтобы никто не чувствовал себя обделенным, по принципу – каждому по заслугам, как сказал некий философ.

Только гул двигателей и шум носом яхты разрезаемых волн. Все молчали минут еще пять.

Гришка на правах ювелира заговорил первым.

– Вот тут ты дал, Бронислав Юревич. Ну что сказать, я согласен с тобой, камни надо огранить, это первое, а там и посмотрим. Ну что насчет рынка сбыта, то я могу поинтересоваться.

Андрюха несомненно был в деле.

– Боюсь, что радио тут бессильно.

Виталик безнадежно развел руками.

– Ну почему же? С помощью радио ты сможешь собрать немало волонтеров для помощи в строительстве, а может, и пожертвований на восстановление храма, как знать, подумай, папарацци. И тем более ты по-любому в деле. Будет масса работы и даже проблем, что решать, друзья мои. Во-первых, алмазы еще не подняты на свет Божий, а посему нам предстоит увлекательное путешествие за Урал. Во-вторых, третьих, пятых и десятых, мы даже не представляем пока, через какие круги ада придется еще пройти до того, пока эти камни превратим в денежные знаки, причем нам надо найти пути, как их отмыть, чтобы заявить о нашем намерении обществу. Вот, дескать, мы такие-то и на вот такие-то средства желаем восстановить тот-то храм, а до него еще и дом престарелых бандитов построить с целью замаливания грешков молодости. Ну как вам это? Готовы ли вы дать согласие на сотрудничество?

– Бронька двадцать пять лет жизни потратил, чтобы под занавес своих дней таки создать нечто стоящее, да ты молодец, что еще сказать, я готов.

Гришка первым встал и подал ему руку.

– Вот бы еще и толкового дизайнера ювелирных изделий, тут ведь придется не просто цепи паять, как предполагаю, колье, браслеты, броши, серьги, кольца. Имея ювелирный заводик, я все же не могу похвастать особым даром в этом искусстве, уж лучше признаться на берегу, чем во время шторма, на меня, ребята, как на художника не рассчитывайте. Так, по мелочи кое-что творю, но шедевров обещать не смею. Те пару-тройку ювелиров, кто работают на меня, вынужден заметить, так же, заурядные трудяги, да и все дела. В общем, так, на особые шедевры надеяться не приходится.

– Благодарю за откровенность, братуха. Был у меня один близко знакомый художник-ювелир, вот только где его искать на данный момент? Расстались мы в городе Кадис, кстати, не так далеко отсюда, но лет этак около двадцати миновало с тех пор, а знаете, мы ведь можем метнуться до туда, как знать, может, и повезет. Можно морем дойти, но станет в копеечку, эта яхта жрет столько солярки, что раз в двадцать выгодней будет отправиться туда на машине. Так что завтра же, братцы, нам предстоит познавательная поездка в исторический город пятитысячной давности, ведь его на берегу Атлантики обосновали еще финикийцы.