Текст книги "Труды по логике (диалектике)"

[07] О связи с чем-то

Когда говорят о связи с чем-то, подразумевают вещи, которые определяются тем, что они есть, или каким-либо образом соотносятся с другими. Например, большее обозначается по отношению к меньшему (ведь большее – это нечто), а двойное – по отношению к одному и тому же (двойное – это тоже нечто); аналогично обстоит дело и с другими подобными понятиями. Существуют также такие вещи, как состояние, настроение, знание, ощущение и положение. Все эти термины обозначают то, что они представляют собой, и не могут быть истолкованы иначе; состояние – это состояние кого-то, знание – это знание кого-то, а положение – это положение кого-то, и так далее. Таким образом, все, что определяется как то, что оно есть, или каким-либо образом соотносится с другим, имеет связь с чем-то. Например, большая гора определяется в сравнении с другой горой (ведь большая – это нечто), и подобное определяется как подобное, и все такие вещи аналогично соотносятся с чем-то. Также существуют такие позиции, как лежание, стояние и сидение; в то же время положение действительно является связью с чем-то. Однако лежать, стоять или сидеть сами по себе не являются позициями, а называются так из-за тех понятий, которые были обозначены как позиции.

Тем не менее, в отношениях также существует противоречие, так как добродетель противоположна злому, поскольку оба понятия имеют отношение к чему-то, а знание противоположно незнанию. Однако не всем относительным понятиям присуще противоречие; двойственные понятия не имеют противоречия, как и тройственные, и никакие подобные. Кажется, что более и менее относительные понятия могут принимать такие значения; например, «подобное» может быть более или менее выраженным, и «неравное» также может быть более или менее выраженным, поскольку оба понятия являются относительными (подобное называется подобным, а неравное – неравным). Тем не менее, не все понятия могут быть более или менее выраженными; двойственное понятие не называется более или менее двойственным, как и ничто подобное.

Все, что связано с конвертацией, называется так: слуга господина – это слуга, а господин слуги – это господин. Например, двойное половины – это двойное, а половина двойного – это половина; большее по отношению к меньшему – это большее, а меньшее по отношению к большему – это меньшее. Аналогично происходит и в других случаях. Однако иногда выражение может отличаться, как, например, знание о познаваемом называется знанием, а само познаваемое – это знание познаваемого. Также ощущение о воспринимаемом – это ощущение, а воспринимаемое – это ощущение воспринимаемого.

Тем не менее, иногда конвертация не будет восприниматься, если назначение не будет соответствовать тому, к чему оно относится, и тот, кто назначает, может ошибиться. Например, если крыло будет назначено птице, оно не станет птицей крыла, так как не было корректным назначить крыло как птицу. И не в том, что это птица, ее крыло называется, а в том, что оно крылатое (ведь у многих других есть крылья, которые не являются птицами). Поэтому, если назначение будет корректным, оно конвертируется: крыло крылатого крыла и крылатое крыло.

Иногда может потребоваться даже придумать имена, если не установлено соответствующее имя для назначения. Например, если весло назначается кораблю, это не будет корректным назначением (ведь не в том, что это корабль, его весло называется; есть корабли, у которых нет весел). Поэтому оно не конвертируется, ведь корабль не называется веслом. Однако, возможно, более корректным назначением будет, если весло будет назначено таким образом: весло весла весло, или каким-то другим образом (ведь имя не установлено); оно конвертируется, если назначение будет корректным (ведь весло веслу весло).

Аналогично, в других случаях более уместно будет назначить голову для капита, чем для животного; ведь в том, что мы называем животным, голова не всегда имеет значение (множество животных не имеют головы). Таким образом, возможно, будет проще рассмотреть те сущности, которым не дано имя, если мы будем использовать названия, исходя из первичных характеристик и тех, к которым они относятся, как в примерах: от крыла – крылатый, от весла – веслом. Поэтому все, что относится к чему-либо, если оно правильно назначено, можно назвать конвертируемым. Если же оно будет связано с чем-то другим и не будет сказано о первичном объекте, то оно не конвертируется. Я утверждаю, что даже в тех случаях, когда мы говорим о конвертируемых понятиях и у них есть имя, ничего не будет конвертироваться, если оно будет связано с чем-то случайным и не будет относиться к основному объекту; например, слуга, если он не будет относиться к хозяину, а к человеку или двуногому, не будет конвертироваться (так как это будет некорректное назначение).

Кроме того, если правильно определить, о чем идет речь, все другие обстоятельства, какие бы они ни были, остаются в стороне, и только то, к чему это относится, всегда будет называться; например, если слуга называется господином, исключая все, что связано с господином, как его двуногость, способность к знанию или то, что он человек, то остается только сам господин, и всегда будет говорить о слуге; ведь слуга господина называется слугой. Если же это не будет правильно определено, исключая все прочие обстоятельства и оставляя только то, к чему это относится, это не будет называться; например, слуга человека и крыло птицы назначаются, и исключается из того, что человек является господином; ведь тогда слуга уже не называется человеком (поскольку, когда господин отсутствует, слуга тоже отсутствует); аналогично и с птицей – исключается возможность быть крылом; ведь тогда уже не будет крыла к чему-либо (так как, когда не будет крыла, оно не будет принадлежать никому). Поэтому важно правильно назначить то, о чем идет речь; если имя установлено, это будет легко; если же нет, возможно, придется придумать имя. Если все это будет так определено, становится очевидным, что все относительные термины используются в обратном значении.

Тем не менее, кажется, что природа существует одновременно для чего-то. В других случаях это действительно так; например, одновременно существуют двойное и половина, и когда есть половина, то есть и двойное, и когда есть слуга, то он становится господином; аналогично и с другими примерами. Однако эти понятия взаимно исключают друг друга: если нет двойного, то и половины не существует, и если половины нет, то и двойного тоже нет; аналогично и в других подобных случаях. Однако не во всех относительных случаях кажется, что они существуют одновременно по своей природе; ведь знание будет казаться существующим раньше; потому что в большинстве существующих вещей мы уже получаем знания; в немногих или ни в каких случаях кто-то заметит, что знание возникло одновременно с познаваемым. Более того, если познаваемое устранено, то одновременно исчезает и знание, однако знание не устраняет одновременно познаваемое; ведь если познаваемого нет, то и знания нет, но если знания нет, ничто не мешает существованию познаваемого; например, если квадратура круга является познаваемым, то знания о ней еще нет, но само понятие познаваемо. Более того, если животное устранено, то знаний нет, однако познаваемых может быть очень много. Аналогично обстоят дела и с теми вещами, которые воспринимаются; ведь воспринимаемое кажется существующим прежде ощущения; устранение воспринимаемого одновременно устраняет ощущение, однако ощущение не устраняет одновременно воспринимаемое. Сенсоры действительно существуют вокруг тела и внутри него; следовательно, когда исчезает то, что мы можем воспринять, уходит и само тело (ведь воспринимаемое и есть тело). Если же тело не исчезает, то сенсор остается; поэтому одновременно исчезает и воспринимаемое, и сенсор. Однако сенсор не является воспринимаемым; когда животное исчезает, сенсор также пропадает, а воспринимаемое, такое как тело, горячее, сладкое, горькое и все другие воспринимаемые вещи, остаются. Более того, сенсор появляется одновременно с тем, что мы воспринимаем (ведь одновременно возникают и животное, и сенсор), тогда как воспринимаемое предшествует сенсору (огонь, вода и другие подобные вещи, из которых состоит само животное, существуют до появления животного или сенсора); поэтому прежде чем сенсор сможет увидеть воспринимаемое. Тем не менее, есть сомнение, может ли какая-либо субстанция относиться к чему-либо, как это кажется, или это действительно происходит в соответствии с некоторыми вторичными субстанциями. В первых субстанциях это действительно так; ни целые, ни части не относятся к чему-либо; например, человек не называется «каким-то человеком», и бык не называется «каким-то быком». Точно так же и с частями; какая-то рука не называется «какой-то рукой», а просто «рукой»; и какая-то голова не называется «какой-то головой», а просто «головой». Аналогично и во вторичных субстанциях, и это действительно так в большинстве случаев; так что человек не называется «человеком», ни бык «быком», ни дерево «деревом», но называется «собственностью». И в этом, безусловно, видно, что это не имеет отношения к чему-либо; в некоторых вторичных сущностях, однако, существует определённая неясность. Например, голова одного человека называется головой, а рука – рукой, и каждое из таких выражений; поэтому эти вещи могут показаться связанными с чем-то. Если, таким образом, достаточно точно определена их связь с чем-то, то разрешить вопрос будет либо очень сложно, либо невозможно, так как ни одна из сущностей, относящихся к чему-либо, не называется таковой. Если же определение не достаточно чёткое, но всё же имеет отношение к чему-либо, то это само по себе может иметь какую-то связь с чем-то, и, возможно, будет высказано что-то противоположное. Тем не менее, предыдущее определение охватывает все относительные понятия, но не так, чтобы они сами по себе были связаны с чем-то другим. Из этого становится очевидно, что если кто-то точно знает что-то из того, что имеет отношение к чему-либо, то он также сможет точно узнать и то, к чему это относится. Это становится ясным даже из самого факта; потому что если кто-то понимает, что это относится к чему-либо, то относительное есть бытие, имеющее связь с чем-то, и он знает, к чему это относится; если же он совершенно не знает, к чему это относится, он не сможет узнать, что это имеет отношение к чему-либо.