Текст книги "Самые любимые песни"

«Шумел камыш, деревья гнулись…»

 
Шумел камыш, деревья гнулись,
А ночка темная была.
Одна возлюбленная пара
Всю ночь гуляла до утра.
 
 
А поутру они вставали.
Кругом помятая трава,
Да не одна трава помята, —
Помята молодость моя.
 
 
Придешь домой, а дома спросят:
«Где ты гуляла, где была?».
А ты скажи: «В саду гуляла,
Домой тропинки не нашла».
 
 
А если дома ругать будут,
То приходи опять сюда…
Она пришла: его там нету,
Его не будет никогда.
 
 
Она глаза платком закрыла
И громко плакать начала:
«Куда ж краса моя девалась?
Кому ж я счастье отдала?..»
 
 
Шумел камыш, деревья гнулись,
А ночка темная была.
Одна возлюбленная пара
Всю ночь гуляла до утра.
 

Черный ворон

 
Черный ворон, черный ворон,
Что ты вьешься надо мной?
Ты добычи не дождешься,
Черный ворон, я не твой!
Ты добычи не дождешься,
Черный ворон, я не твой!
 
 
Что ж ты когти распускаешь
Над моею головой?
Иль добычу себе чаешь?
Черный ворон, я не твой!
Иль добычу себе чаешь?
Черный ворон, я не твой!
 
 
Отнеси платок кровавый
К милой любушке моей.
Ей скажи – она свободна,
Я женился на другой.
Ей скажи – она свободна,
Я женился на другой.
 
 
Калена стрела венчала
Среди битвы роковой.
Вижу, смерть моя приходит, —
Черный ворон, я не твой!
Вижу, смерть моя приходит, —
Черный ворон, весь я твой…
 

Александр Пушкин

Черная шаль
Молдавская песня

 
Гляжу как безумный на черную шаль,
И хладную душу терзает печаль.
 
 
Когда легковерен и молод я был,
Младую гречанку я страстно любил.
 
 
Прелестная дева ласкала меня;
Но скоро я дожил до черного дня.
 
 
Однажды я созвал веселых гостей;
Ко мне постучался презренный еврей.
 
 
«С тобою пируют (шепнул он) друзья;
Тебе ж изменила гречанка твоя».
 
 
Я дал ему злата и проклял его
И верного позвал раба моего.
 
 
Мы вышли; я мчался на быстром коне;
И кроткая жалость молчала во мне.
 
 
Едва я завидел гречанки порог,
Глаза потемнели, я весь изнемог…
 
 
В покой отдаленный вхожу я один…
Неверную деву лобзал армянин.
 
 
Не взвидел я света; булат загремел…
Прервать поцелуя злодей не успел.
 
 
Безглавое тело я долго топтал
И молча на деву, бледнея, взирал.
 
 
Я помню моленья… текущую кровь…
Погибла гречанка, погибла любовь!
 
 
С главы ее мертвой сняв черную шаль,
Отер я безмолвно кровавую сталь.
 
 
Мой раб, как настала вечерняя мгла,
В дунайские волны их бросил тела.
 
 
С тех пор не целую прелестных очей,
С тех пор я не знаю веселых ночей.
 
 
Гляжу, как безумный, на черную шаль,
И хладную душу терзает печаль.
 

Ночь

 
Мой голос для тебя
                     и ласковый и томный
Тревожит позднее молчанье
                                   ночи темной.
Близ ложа моего печальная свеча
Горит; мои стихи, сливаясь и журча,
Текут, ручьи любви, текут,
                                  полны тобою.
Во тьме твои глаза блистают
                                   предо мною,
Мне улыбаются, и звуки слышу я:
Мой друг, мой нежный друг…
                 люблю… твоя… твоя…
 

Песня Земфиры
из поэмы «Цыганы»

 
Старый муж, грозный муж,
Режь меня, жги меня:
Я тверда; не боюсь
Ни ножа, ни огня.
 
 
Ненавижу тебя,
Презираю тебя;
Я другого люблю,
Умираю любя.
 
 
Режь меня, жги меня;
Не скажу ничего;
Старый муж, грозный муж,
Не узнаешь его.
 
 
Он свежее весны,
Жарче летнего дня;
Как он молод и смел!
Как он любит меня!
 
 
Как ласкала его
Я в ночной тишине!
Как смеялись тогда
Мы твоей седине!
 

К ***

 
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
 
 
В томленьях грусти безнадежной,
В тревогах шумной суеты,
Звучал мне долго голос нежный
И снились милые черты.
 
 
Шли годы. Бурь порыв мятежный
Рассеял прежние мечты,
И я забыл твой голос нежный,
Твои небесные черты.
 
 
В глуши, во мраке заточенья
Тянулись тихо дни мои
Без божества, без вдохновенья,
Без слез, без жизни, без любви.
 
 
Душе настало пробужденье:
И вот опять явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
 
 
И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.
 

Зимний вечер

 
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя;
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя,
То по кровле обветшалой
Вдруг соломой зашумит,
То, как путник запоздалый,
К нам в окошко застучит.
 
 
Наша ветхая лачужка
И печальна и темна.
Что же ты, моя старушка,
Приумолкла у окна?
Или бури завываньем
Ты, мой друг, утомлена,
Или дремлешь под жужжаньем
Своего веретена?
 
 
Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,
Выпьем с горя; где же кружка?
Сердцу будет веселей.
Спой мне песню, как синица
Тихо за морем жила;
Спой мне песню, как девица
За водой поутру шла.
 
 
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя;
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя.
Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,
Выпьем с горя: где же кружка?
Сердцу будет веселей.
 

Зимняя дорога

 
Сквозь волнистые туманы
Пробирается луна,
На печальные поляны
Льет печально свет она.
 
 
По дороге зимней, скучной
Тройка борзая бежит,
Колокольчик однозвучный
Утомительно гремит.
 
 
Что-то слышится родное
В долгих песнях ямщика:
То разгулье удалое,
То сердечная тоска…
 
 
Ни огня, ни черной хаты,
Глушь и снег… Навстречу мне
Только версты полосаты
Попадаются одне…
 
 
Скучно, грустно… Завтра, Нина,
Завтра к милой возвратясь,
Я забудусь у камина,
Загляжусь не наглядясь.
 
 
Звучно стрелка часовая
Мерный круг свой совершит,
И, докучных удаляя,
Полночь нас не разлучит.
 
 
Грустно, Нина: путь мой скучен,
Дремля смолкнул мой ямщик,
Колокольчик однозвучен,
Отуманен лунный лик.
 

«Не пой, красавица, при мне…»

 
Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной:
Напоминают мне онe
Другую жизнь и берег дальный.
 
 
Увы! напоминают мне
Твои жестокие напевы
И степь, и ночь, и при луне
Черты далекой, бедной девы!..
 
 
Я призрак милый, роковой,
Тебя увидев, забываю;
Но ты поешь – и предо мной
Его я вновь воображаю.
 
 
Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной:
Напоминают мне оне
Другую жизнь и берег дальный.
 

«Я вас любил: любовь еще, быть может…»

 
Я вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.
Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам Бог любимой быть другим.
 

«Для берегов отчизны дальной…»

 
Для берегов отчизны дальной
Ты покидала край чужой;
В час незабвенный, в час печальный
Я долго плакал пред тобой.
Мои хладеющие руки
Тебя старались удержать;
Томленье страшное разлуки
Мой стон молил не прерывать.
 
 
Но ты от горького лобзанья
Свои уста оторвала;
Из края мрачного изгнанья
Ты в край иной меня звала.
Ты говорила: «В день свиданья
Под небом вечно голубым,
В тени олив, любви лобзанья
Мы вновь, мой друг, соединим».
 
 
Но там, увы, где неба своды
Сияют в блеске голубом,
Где тень олив легла на воды,
Заснула ты последним сном.
Твоя краса, твои страданья
Исчезли в урне гробовой —
А с ними поцелуй свиданья…
Но жду его; он за тобой…
 

Романс

 
Под вечер, осенью ненастной,
В далеких дева шла местах
И тайный плод любви несчастной
Держала в трепетных руках.
Все было тихо – лес и горы,
Все спало в сумраке ночном;
Она внимательные взоры
Водила с ужасом кругом.
 
 
И на невинное творенье,
Вздохнув, остановила их…
«Ты спишь, дитя, мое мученье,
Не знаешь горестей моих,
Откроешь очи и, тоскуя,
Ты к груди не прильнешь моей.
Не встретишь завтра поцелуя
Несчастной матери твоей.
 
 
Ее манить напрасно будешь!..