Текст книги "Львиное сердце"
Автор книги: Анна Акимова
Жанр: Современные детективы, Детективы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Немного помолчав, Боб добавил:
– Я постараюсь разузнать побольше про этого Владлена и его диагноз, но это не так просто, такие сведения не лежат на поверхности… Но пока вся эта история с его участием выглядит неправдоподобно…
Он опять помолчал, как будто давая им возможность возразить. Они молчали, и Боб заговорил снова:
– Далее… Вы находите в лесу зажигалку, которая якобы принадлежит Земляникиной. Принес зажигалку?
Боб в упор посмотрел на Баженова. Тот почему-то смутился под его взглядом и молча извлек из кармана маленькую золотую вещицу. Боб покраснел от досады.
– Блин, и тут все залапали! Оторвать бы вам руки!
Он зашарил по карманам, отыскал второй пакетик и упаковал в него зажигалку.
– Вы можете мне объяснить, как зажигалка исчезнувшей Земляникиной оказалась там, где вы ее якобы нашли? Кто именно ее нашел?
– Я, – сказал Баженов и с вызовом посмотрел на Боба.
– Кто бы сомневался! – хмыкнул сыщик и вдруг спросил, в упор глядя на него: – В каких отношениях ты был с Земляникиной? Ты ведь в тот день уехал из кафе вместе с ней, а? Я отсмотрел видео с наружных камер наблюдения – ты сел в машину к Земляникиной, вы уехали вместе. Что скажешь?
Баженов упер кулаки в колени и, подавшись вперед, уставился на Боба. Взгляд его стал таким же тяжелым и враждебным.
Инга почувствовала, что атмосфера накаляется. Двое мужчин по обе стороны от нее сверлили друг друга такими взглядами, что она почти физически ощущала, как в воздухе летают раскаленные искры, и слышала ту звонкую опасную тишину, которая устанавливается за момент до взрыва.
– Тихо!!! – крикнула она во весь голос, резко развела в стороны руки, как будто отталкивая их друг от друга, и почувствовала, как они разом обмякли, тяжело дыша. – Что происходит? – не снижая голоса, спросила она и повернулась к Нечитайло. – Боб, к чему ты клонишь?
– Скорее всего к тому, – процедил Баженов, – что это я похитил Натали и, очевидно, сделал с ней что-то плохое. При этом отнял у нее зажигалку, а потом сделал вид, что нашел ее. Так, господин детектив?
– Не исключаю такого варианта, – точно таким же тоном ответил Боб Нечитайло. – Так какие отношения связывали вас и Натали, господин Баженов?
– Боб, прекрати! – крикнула Инга. – При чем здесь это?
– Тихо, Гусь, – придержал ее за руку Баженов. – Я отвечу. С Натали мы вместе учились, были в одной тусовке, приятельствовали. Никакого интима, если вас, гражданин начальник, интересует именно это, у нас не происходило, и вообще Натали не была легкодоступной женщиной. Языком трындела, изображала из себя раскрепощенную и суперсовременную, но не более… После окончания университета и до того дня я ее не видел. Столкнулся случайно, Инга свидетель. В гости к ней не напрашивался, Инга свидетель. Денег я у нее не занимал, сам в долг не давал. Шантажировать меня ей было нечем. У меня нет мотива ее похищать. Да, после кафе мы уехали вместе, Натали подвезла меня до Южной площади, ей было по пути. Там мы с ней расстались, дальше я поехал на автобусе. У вас все, господин детектив?
– Нет, не все. – Боб откинулся на спинку скамейки и забросил ногу на ногу. – Остается еще то, о чем вы сейчас рассказали – странный подарок для Инги с запиской от какого-то «Л». Инга, в твоем окружении есть еще какой-нибудь «Л», кроме этого вот господина?
– Ну а это-то тут при чем? – возмутилась Инга. – Какое отношение букеты-конфеты имеют к Наташке и к психу, да вообще ко всему?
– Просто это странно. – Боб посмотрел в упор на нее своими немигающими глазами. – Вокруг тебя много странного, и это тоже… Так есть у тебя еще знакомые «Л»?
Вопрос был явно риторическим, и Инга промолчала.
Она подвинулась ближе к Баженову. Это был протест, адресованный Бобу, и тот понял. Он хмыкнул и снова обратился к ней:
– Ты можешь сейчас позвонить той женщине, которая передала тебе эти букеты-конфеты?
Инга покачала головой.
– У меня нет ее номера. Она работает в другой лаборатории, мы просто знаем друг друга, вот и все. Она гораздо старше, мы не общаемся накоротке.
– Ладно, завтра порасспроси ее о том мужике – рост, сложение, приметы…
– Слушаюсь, босс! – Инга постаралась, чтобы в ее голосе прозвучало побольше иронии.
Она и сама собиралась завтра расспросить Клару Семеновну, но командирский тон Боба бесил ее.
– Ну а кто мог спереть у тебя эти чертовы конфеты? – продолжал допытываться он.
Инга замялась. Язык не поворачивался говорить про Яшкину. А вдруг не она? Никто ведь никогда ее за руку не ловил… А кто тогда?
Все-таки, запинаясь, сомневаясь и оговариваясь, она рассказала, что время от времени происходит в их лаборатории и кого все подозревают.
– Где эта Яшкина живет? – сразу же насел на нее Боб.
– Не знаю. Где-то снимает жилье…
– Еще и без регистрации, поди?
– Ну откуда я знаю, Боб?
– Не знаю, не ведаю! – раздраженно передразнил ее Боб. – Никакой пользы от тебя! Все надо самому, все своим горбом!
Он поднялся со скамейки, сунул руки в карманы и покачался на носках, фальшиво насвистывая сквозь зубы.
– Ладно, я пойду, у меня еще дела есть. Вечером позвоню.
И он двинулся через сквер в сторону своего офиса.
Инга сидела понурившись. На душе у нее было тяжело. Все плохо – Наташка пропала, Боб с Баженовым поссорились, о странном происшествии в лесу ничего толком узнать не удалось, неприятный инцидент с подарком так и остался загадкой…
Рядом с ней сидел примолкший Баженов. Его молчание было тяжелым, оно прямо-таки давило на Ингу. Она чувствовала себя виноватой. Это она уговорила Лешу обратиться за помощью к Бобу, а тот не только не помог, но еще и почти обвинил Баженова черт знает в чем. Конечно, Леша обиделся! Сейчас он встанет и уйдет, и она останется одна. Может быть, это и к лучшему…
За эти три дня она как-то слишком привыкла к Баженову. Можно сказать, прикипела, стала зависимой… Скоро она вообще не сможет без него обходиться! Да, наверное, будет лучше, если он сейчас уйдет. Она останется одна и подумает над своей жизнью…
Что с ней происходит? Какие-то странные видения, которые совершенно выбивают ее из колеи, зависимость от другого человека… Что дальше? Буйное помешательство? Где ее прежняя жизнь, спокойная и безмятежная? Где ее нормальная жизнь?
Вдруг она почувствовала, что Баженов взял ее за руку. Она повернулась и встретилась с ним глазами. Он смотрел на нее с сочувствием, и ей это не понравилось.
Сейчас он скажет, как ей не повезло с другом детства – что-нибудь оскорбительное для Боба, и тогда ей придется самой с ним поссориться. Потому что Боб, несмотря на всю его вредность, все-таки старый друг, почти брат, и предавать его она не может.
Но Баженов сказал совсем не то, что она ожидала:
– Гусь, не переживай! Все выяснится рано или поздно. Надо дать мыслям повариться, покипеть, отстояться… Для любого химического процесса нужно время, а мысль – это тоже химия… Мы все поймем, вот увидишь. Нас же много теперь! Вон уже и полиция Натали ищет, и Боб твой подключился… Он, конечно, перегибает палку, но это он за тебя боится, я его понимаю…
Забыв, что минуту назад она боялась, как бы Баженов не оскорбил Боба, Инга возмутилась:
– Боб? Да он никогда ни за кого не переживает! Слишком толстокожий, чтобы переживать! Он просто вредина!
– Знаешь что. – Баженов поднялся со скамьи и потянул за собой за руку Ингу. – Пойдем, я тебя кофе напою. Нужно тебе тонус поднять. Тут недалеко есть местечко, там и поесть можно вполне бюджетно. И поговорим, и, может, что-то надумаем…
Расставшись в тот вечер с Баженовым у своего подъезда, Инга поднялась на два лестничных пролета и, глядя в окно, проводила его глазами, пока он не исчез за поворотом. Потом она спустилась обратно, вышла из подъезда, пересекла двор и подошла к соседнему дому. Здесь жил Боб, и на втором этаже светилось окно в его квартире. Инга вздохнула и набрала пару цифр на домофоне.
Дома была только Ангелиша. Она обрадовалась Инге, сразу же потащила ее на кухню, пить чай. Там уютно горел торшер, на спинке диванчика лежала книга с торчащей между страницами закладкой. Инга пригляделась к обложке. Ну да, Барбара Картленд, кто бы сомневался! Ангелиша обожала английские женские романы с благородными лордами и обедневшими красавицами аристократками, которые, помыкавшись в стесненных обстоятельствах и чудом избежав лап злодеев, ухитрялись-таки выйти замуж за этих самых лордов…
Разливая по чашкам чай, Ангелиша поинтересовалась:
– Ингуша, а что за мужчина у Али появился? Видела их несколько раз… Интересный такой, только она что-то с ним пока не знакомит. Ты его знаешь?
Инга пожала плечами.
– Говорит, что старый знакомый, встречались в юности, потом почему-то потеряли друг друга из виду, а тут вновь столкнулись… Подробностей не знаю. Аля не рассказывает, а я не лезу…
– Так хочется, чтобы у Али сложилась личная жизнь, – вздохнула Ангелиша. – Ты уже совсем взрослая, скоро уйдешь… Не осталась бы она одна…
Инга хотела было ответить, что никогда в жизни не бросит Алю, но не успела. Стукнула входная дверь, и голос Боба в прихожей зычно возвестил:
– Мама, я дома!
Через минуту Боб нарисовался собственной персоной в проеме кухонной двери. Увидев Ингу, он не удивился:
– Так и знал, что припрешься!
– И тебе добрый вечер, – хмуро сказала Инга. – Поговорить нужно…
Боб сделал широкий приглашающий жест в сторону своей комнаты:
– Вэлкам!
– Боб, а ужинать? – слабо вякнула Ангелиша.
– Не буду, мамуля, сыт! – Он размашисто прошагал к себе.
Инга отправилась следом. На пороге кухни она оглянулась. Ангелиша грустно сидела за столом, подперев голову кулачками. Она чувствовала, что сейчас «дети» будут ссориться, а ее это всегда огорчало…
Комната Боба была почти точной копией ее собственной. Письменный стол, кресло, диванчик… Боб сидел боком на подоконнике, с деланым безразличием глядя в окно. Когда Инга вошла и плюхнулась в кресло, он повернулся к ней и спросил:
– Ну?..
– Баранки гну! – резко ответила Инга. – Боб, это что сегодня было? Ты почему ни с того ни с сего на Баженова наехал?
– Баженов – это у нас Леша? – по тому, с каким сарказмом было произнесено имя ее друга, Инга поняла, что Боб не одумался, не успокоился и по-прежнему полон необъяснимой неприязни.
– Боб, что происходит? – воскликнула Инга, с досадой стукнув кулаком по подлокотнику кресла. – Ты можешь по-человечески объяснить?
– Мне не нравится, что ты связалась с этим Лешей. – Боб упорно сверлил ее своими немигающими глазами.
– А я должна делать только то, что тебе нравится? – возмутилась Инга. – Боб, ты с ума спрыгнул? Я знаю Лешу Баженова пять лет, я с ним училась, мы случайно попали в неприятную историю, и я попросила тебя помочь. Но тебе Баженов не понравился, и помогать ты не хочешь. Я правильно понимаю ситуацию? Так и скажи!
– Да ни фига ты не поняла! Я уже по уши влез в это дело, и оно все больше мне не нравится. Я сегодня был в этом вашем «Сосновом раю»…
– Да ну? А почему не рассказал?
– Не хотел при твоем Баженове, я ему не доверяю. Я виделся с Оброковым-старшим, ну, отцом того самого психа, Владика, который якобы на вас напал… Этот Оброков нормальный, в общем, мужик, пальцы не гнул, поговорить согласился…
Инга всегда поражалась, как Бобу, с его вредным характером, удается легко налаживать контакты с самыми разными людьми. С ним все соглашались говорить, обо всем рассказывали… Может, это только с ней он такой вредный?..
– Ну так вот… Этот Владик – младший любимый сын. Художник, творческая натура… Много путешествовал по разным странам, в поисках, так сказать, новых впечатлений… Причем не довольствовался обычными туристическими маршрутами, – ему надо было лезть в глубинку, в трущобы, изучать жизнь аборигенов! Как Миклухо-Маклаю… И это «миклухомаклайство» кончилось плохо. Из очередной поездки в Таиланд он не вернулся. Отец искал его больше года, поднял на ноги полицию всей Юго-Восточной Азии. Он мужик денежный, мог себе позволить… Наконец сыночка нашли в какой-то тамошней психушке, в невменяемом состоянии, со следами черепно-мозговой травмы… Его привезли в Россию, долго лечили, но в себя он так окончательно и не пришел. Что и где с ним случилось, объяснить не смог, двинулся мозгами капитально… Скорее всего, он нарвался на тамошних бандитов… То ли его ограбить хотели, то ли другое что, но недобили… Там кроме черепно-мозговой травмы еще и наркотики были, и какая-то экзотическая хворь, целый букет, словом… Теперь этот Владик живет с отцом, бродит по окрестным лесам, рисует… Отец клянется, что он абсолютно безвреден, мухи не обидит, ни на кого напасть не способен, никакого оружия никогда в руках не держал… Инга, ты уверена, что в тебя вообще кто-то стрелял?
– Странный вопрос… Конечно, уверена!
– Стоп, не торопись. Вспомни и опиши подробно, как это происходило.
Спорить с Бобом было себе дороже, и Инга принялась вспоминать. Боб начал перебивать ее с первых же слов:
– Стоп-стоп-стоп! То есть ты услышала какой-то непонятный звук, а потом только убегала, ничего не понимала, просто поверила этому Баженову и подчинялась ему. Сама не видела, как стреляли, и даже не слышала выстрелов…
– Леша сказал, что оружие с глушителем…
– Опять Леша, опять сказал… Ты своими глазами что-нибудь видела?
– Видела мужика в балаклаве. Своими глазами. И плащ у него был, как у этого психа Владика. И походка похожа, и рост такой же…
– Про плащи я узнавал – такие есть у всех в поселке, кто ходит в лес по ягоды-грибы. Особенно у охранников, у обслуги, те все запаслись… Эти плащи завезли в сельмаг соседней деревни… А балаклава… Ты уверена, что это была балаклава, а не какой-нибудь накомарник?
– Уверена. Черная маска с прорезями для глаз и рта… Никакой не накомарник…
Инга словно наяву увидела перед собой человека с черным лицом, и в этот момент с ней опять случилось это.
Накатила темнота, ледяной ветер швырнул в лицо снег, заплакал ребенок… Чудовище с черным лицом вздыбилось и пошло на нее…
Боб увидел, как она мертвенно побледнела, коротко, со стоном, втянула воздух и закрыла лицо руками. Он испугался, сорвался с подоконника и подскочил к ней.
– Инга, эй, Инга! Эй, эй! Я щас маму позову!
– Стой! – Она еле успела поймать Боба за руку. Она несколько раз глубоко вздохнула, краска медленно возвращалась на ее лицо, темнота уходила из глаз. – У меня просто голова закружилась, – объяснила она. – Не смей говорить Ангелише, а то она еще Алю напугает! Ерунда, уже прошло…
В ушах у нее все еще звенел детский голос: «Мама! Мама! Мама!..»
Боб присел перед ней на корточки.
– Слушай, Инга, а ты… не того?.. У тебя с этим Баженовым что, серьезно?..
– Пошел к черту! – разозлилась Инга. – Никакого «того» у меня нет, Леша Баженов – мой однокурсник, с которым мы вместе попали в непонятную историю, и все! Давай по делу говорить!
– Ладно, ладно, не вскипай! По делу так по делу…
Боб, кряхтя, поднялся с корточек и сел на диван.
– Ты говорила, у него был пистолет. Ты пистолет этот своими глазами видела, или опять Леша сказал?
– Видела, – секунду подумав, ответила Инга. – Когда мы оказались справа от него… С такой длинной штукой, глушителем…
– А ты хорошо его рассмотрела? Вообще разбираешься в пистолетах?
– Видела издали, – не стала врать Инга. – И в пистолетах ничего не понимаю. Но ни на что другое эта штука не была похожа.
– Угу… – Боб замолчал и ушел в свои мысли.
Подождав минуту, Инга нетерпеливо спросила:
– Ну!.. Что ты об этом думаешь?
Боб поднял на нее свои круглые немигающие глаза.
– Много непонятного… Если на вас действительно кто-то напал и это был Владик Оброков, то… Откуда у безобидного штатского психа пистолет, балаклава? И действия его слишком э‐э‐э… осмысленные, рациональные для психа…
– Значит, он не псих, а просто притворяется! Ты сам-то его видел, этого Владика?
Боб с сожалением развел руками:
– Увы!.. Дома его не было. Его вообще с того дня никто не видел… Отец организовал поиски, но пока безуспешно…
– Вот видишь!.. – воскликнула Инга. – Он не псих! Он бы не скрывался, если бы был психом!
Боб полез в карман и вытащил телефон.
– Оброков‐старший позволил мне осмотреть комнату своего сына, и у меня сложилось стойкое впечатление, что тот таки псих, самый настоящий. У него все стены сплошь завешаны картинами. Немного пейзажей… Оброков‐старший говорит, что пейзажи Владлен рисует в спокойные периоды… А когда у него обостряется болезнь, он рисует – не знаю, как это назвать… У него много таких рисунков, и на всех одно и то же, вернее, одна и та же… Сейчас покажу, я сфотографировал на телефон…
Боб показал Инге экран.
– Вот, полистай отсюда, но в принципе они все на один манер…
Инга посмотрела на экран, и холодные мурашки пробежали у нее по коже. Там была фотография странного рисунка. Тонкие линии, выполненные скорее всего тушью, затейливой вязью заполняли весь лист. На первый взгляд эта вязь казалась просто фоном, но, приглядевшись, можно было увидеть, что элементами узора служат изображения насекомых. Их было множество, самых разных – крылатых и бескрылых, совсем крохотных и побольше… Поражали тщательность и скрупулезность, с которыми были выписаны крылышки, лапки, усики и брюшки. Все это искусно переплеталось, переходило одно в другое и, казалось, кишело, готовое выползти за края рисунка. У Инги даже кожа зачесалась – показалось, что все эти твари ползают по ней…
Но главным было не это. В центре рисунка выступало из общего фона гигантское, по сравнению с остальными, изображение насекомого с головой женщины. Поднятая передняя часть туловища, две лапы, воздетые то ли в молитвенном экстазе, то ли в угрозе… Богомол. Женское лицо, явно азиатское, с раскосыми глазами и маленьким ртом с прихотливо изогнутыми губами… Брови и зрачки глаз сведены к переносице, отчего выражение лица было угрожающим. Общее впечатление чего-то омерзительно опасного. Да, на картине Владика был нарисован страх. «Ужас загнанной в безумие души», – вспомнила Инга где-то и когда-то прочитанную фразу… Она почувствовала, она поняла это, ведь с недавних пор такой же ужас преследовал и ее.
С гримасой отвращения Инга вернула телефон Бобу. Тот с интересом наблюдал за выражением ее лица.
– Заметила, да?
– Трудно не заметить. – Она зябко передернула плечами. – Конечно, Владик ненормальный…
– Я не про то, – поморщился Боб. – Ты заметила, что эта тараканиха похожа на тебя?
– Ну… весьма отдаленно, – вынуждена была признать Инга.
Это чудище действительно чем-то, скорее всего раскосыми глазами, напоминало ее, и это было неприятно.
– Отец Владика считает, что его сын рисует реальную женщину, которую встретил в своем путешествии, – сказал Боб. – Эта баба сыграла какую-то роковую роль в том, что с ним случилось, и он вспоминает ее с ужасом и отвращением…
Боб еще раз полюбовался на экран своего телефона.
– Теперь понятно, почему этот Владик так пялился на тебя, – с удовлетворением заключил он. – Эта баба – часть его кошмара, а ты напомнила ему о ней.
– И за это он решил меня убить, – вздохнула Инга.
– А вот тут ты спешишь! – Боб откинулся на спинку дивана и закинул ногу на ногу. – Потому что остаются те же вопросы: откуда у психа оружие, балаклава? Ты можешь совместить вот это – он кивнул на телефон, – и того типа, который гнался за вами в лесу?
– Н‐не знаю, – с запинкой сказала Инга. – А вдруг он все-таки не псих?
– Ладно! – Боб решительно встал. – Завтра я свяжусь с Оброковым-старшим, может, Владик уже нашелся. Тогда съезжу туда, пообщаюсь лично… А ты пока подумай, кому еще могла насолить? Если все же отбросить Владика, кому могло понадобиться свести тебя в могилу?
– Никому! Я никому ничего плохого не делала!
Боб ухмыльнулся скептически:
– Что, прожив на свете четверть века, ты ни разу на ногу не наступила? Никому дорожку не перешла, ни одного врага не нажила? Не смеши!
– По крайней мере, ничего такого, за что убивают, я не делала!
– Милая моя-а, – протянул Боб, с усмешкой глядя на Ингу. – Много ты понимаешь, за что убивают! За то, например, что умнее, или мордочкой красивше…
– Ну, это не про меня!
– Много ты понимаешь! И знаешь что? Пока я все не выясню, держись подальше от своего Баженова, я пока еще не снял с него подозрения!
– Ты опять?! – возмутилась Инга.
– Потому что он мутный! И из этого странного дела везде торчат его уши! Земляникина уезжает из кафе вместе с ним – и исчезает! Ты идешь с ним в лес… кстати, кто из вас предложил пойти в лес, он?
– Он… – с заминкой призналась Инга.
– Во‐от!.. Ты идешь с ним в лес, и в тебя стреляют!
– В нас стреляют, – поправила она. – В на-ас!
– А это еще непонятно, в вас или персонально в тебя!
– Уж не хочешь ли ты сказать, что он специально повел меня под пули? – возмутилась Инга. – Зачем же в таком случае ему понадобилось меня спасать?
– Или делать вид, что спасает!..
– Боб, тебе мозги переклинило!
– Неизвестно еще, кому из нас переклинило! И почему он не признается, что принес тебе эти букеты-конфеты?
– Ну, не знаю, стесняется… Или это не он. Ты же еще не разобрался!
– Вот пока не разобрался, и держись от него подальше! Береженого бог бережет! Или ты так влюбилась в этого красавчика, что и дня без него прожить не можешь? Вот все-таки дура ты, Инга!
– А ты – Квадратные Штаны, – не осталась в долгу она.
– Ладно. – Боб за локоть вытянул Ингу из кресла. – Пойдем, я тебя до дому провожу. Поздно уже, и вообще… Не нравятся мне твои головокружения, завалишься еще где-нибудь…
Они вышли в прихожую.
– Мама, я Ингу провожу! – проорал Боб, скидывая тапочки и влезая в туфли.
Из кухни выглянула Ангелиша и помахала им рукой. Лицо ее было довольным: дети не поссорились, все хорошо…
Из окна своей комнаты Инга проводила глазами Боба, шагавшего через двор, и задернула занавеску. Она разделась, накинула халат и побрела на кухню.
Али дома нет. Опять гуляет где-то со своим «другом юности». Только почему-то домой его не приводит, не знакомит… Почему?.. Ох, как много непонятного стало в жизни…
После разговора с Бобом у нее было смутно на душе. Неприятные ощущения остались от всего – от фантасмагорической графики сумасшедшего художника, оттого, что расследование не приносило пока никаких результатов, а только все больше запутывалось, а самое главное, оттого, что Боб продолжал наезжать на Баженова…
Сама она была уверена, что Баженов ни при чем, и «уши» его торчат везде исключительно потому, что он случайно влип в это дело, как и она сама… И букеты-конфеты он ей не дарил. Он так искренне изумился, когда она показала ему записку от «Л»… Не мог так притворяться, он ни капельки не актер, уж она-то почувствовала бы фальшь…
Боб… Ну, его-то поведение понятно и объяснимо с чисто биологической точки зрения.
У Боба есть своя стая, свой прайд, где он ощущает себя вожаком, альфа-самцом… В эту стаю входят Ангелиша, они с Алей и Бобов отец, Викентий Данилович. Никто из них не мешает Бобу быть вожаком. Ангелиша позволяет ему командовать собой с материнской снисходительностью, Аля тоже очень нежно относится к Бобу, и его командирские замашки ее только умиляют… Она сама, Инга, подчиняется с изрядной долей иронии – ей все равно, пусть тешит свое самолюбие… А тихий дядя Вика по природе не лидер, над ним, по словам Ангелиши, властвует даже его собственная кошка! Так что Бобу очень комфортно в роли вожака…
Но вот к его стае приблизился другой самец, Баженов, и Боб забеспокоился, заревновал, потерял душевный покой. Это беспокойство рождает подозрительность и заставляет приписывать сопернику все худшие качества… Отсюда и «мне не нравится твой красавчик»! Это на уровне инстинкта, разум здесь не участвует… Боб охраняет свою территорию, вот и все.
Что будет дальше, станут ли Боб и Баженов совсем врагами или все же как-то притрутся друг к другу, пока непонятно.
Ничего пока не понятно…
Инга открыла холодильник, рассеянно полазила по кастрюлькам. После Ангелишиного чая есть почти не хотелось… Вот банан, говорят, они повышают настроение… это ей не помешает…
С бананом в руке она подошла к окну. Ого, а вот и Аля со своим «другом юности»… Инга немного отодвинулась, чтобы ее не было видно с улицы, и с любопытством принялась наблюдать за своей теткой и ее спутником. Симпатичный дядька, она это еще там, на дороге, заметила – подтянутый, высокий…
Аля и «друг юности» подошли к дому и скрылись под козырьком подъезда. Инга ждала, время шло… Интересно, они целуются или нет? Наконец пропиликал домофон, хлопнула дверь. Инга отошла от окна. Она улыбалась… Ох, чует ее сердце, что к Бобову «прайду» приближается еще один самец…
Ночью началась гроза. Сначала молнии сухо долбили землю, поднявшийся ветер влетал в окно, высоко, почти до потолка, задирал штору. Когда он снес с тумбочки книжку, которую Инга читала перед сном, пришлось вставать и закрывать окно. В комнате сразу стало душно. Спать было невозможно, и Инга сидела в постели по-турецки, глядя в окно на молнии и стонущие под ветром деревья. Потом наконец хлынул дождь.
Ветер утих, молнии теперь сверкали где-то далеко, гроза уходила. Инга встала и снова распахнула окно. В комнату вплыл влажный холодный воздух с запахом озона, и она сладко заснула, до ушей завернувшись в одеяло.
Утром она шла на работу, прыгая через лужи и поломанные ветки тополей, упавшие на дорожки. Ветки были густо усеяны зелеными кистями с коробочками почти созревших семян. Если бы не гроза, они скоро раскрылись бы, полетел бы тополиный пух, могли вырасти новые деревья. Сколько жизней заканчивается, не начавшись…
Но яркое солнце, промытая ночным ливнем листва, напоенная трава, будто выросшая сразу на несколько сантиметров, быстро вымели грустные мысли из Ингиной головы. На работу она пришла в отличном настроении.
Его хватило ровно до тех пор, пока она не увидела заметно привядший букет на своем столе. Она сразу вспомнила обо всех своих проблемах… Бросив сумку на стол и натянув белый халат, она постояла несколько секунд, собираясь с мыслями, и отправилась искать Клару Семеновну.
Она нашла ее в «холодной» комнате. Склонившись над холодильным прилавком, та сосредоточенно растирала что-то в ручном гомогенизаторе, погрузив его в ледяную баню. Инга подождала, пока она закончит, и приступила к допросу.
– Кларочка Семеновна, – извиняющимся голосом начала она. – Простите, что отвлекаю от работы, но у меня страшно неловкая ситуация. Никак не могу понять, кто мне вчера подарил эти чертовы конфеты и цветы. Вы не опишете мне того человека?
– А как же записка? – Клара Семеновна, кряхтя, потирала спину и смотрела на Ингу с удивлением.
– Да в том-то и дело! – воскликнула она. – Ничего не понятно из этой чертовой записки!
Клара Семеновна задумчиво пожевала губами.
– Ну-у… Знаешь, Инга, я тебе, пожалуй, мало чем помогу… Понимаешь, я с улицы зашла, с солнца, а в вестибюле у нас темновато, сама знаешь… И стоял он спиной к окну… Я, пожалуй, только силуэт и видела. Ну, высокий такой, голос приятный, ближе к баритону… На голове кепка с козырьком… Бородка, усы… Да, и очки еще темные… И он так и сказал: «Передайте Инге Гусевой». Я не могла ошибиться! Другой-то Инги Гусевой у нас нет! А что, ты его совсем не знаешь?
– Да вот, получается, что не знаю, – вздохнула Инга.
– Но это странно, – протянула Клара Семеновна. – Это очень странно!
– То-то и оно! – еще раз вздохнула она и ушла, оставив коллегу в задумчивом недоумении.
Сказав, что не узнает анонимного дарителя, Инга, пожалуй, покривила душой. Человек, описанный Кларой Семеновной, очень напоминал странного психа Владика из «Соснового рая». Голос… черт его знает, какой у него голос, при ней он не сказал ни слова… Высокий… да, вот это правда… Ну и борода с усами… Неужели он? Она стала мишенью для непонятного маньяка? Стоп, а как же подпись, эта чертова «Л»? Ведь психа зовут Владик! Значит, это не он? Ну ничего не понятно! Надо будет позвонить Бобу…
Она поднялась на свой этаж и остановилась на лестничной площадке, опершись на перила и глядя вниз, в лестничный пролет.
После разговора с Кларой Семеновной сомнений не осталось – букеты-конфеты предназначались именно ей. Да, никакой другой Инги Гусевой у них не было. Кто-то играл с нею в непонятную игру…
Случись это в другое время, она не придала бы этому особого значения. Но сейчас все непонятное пугало, вызывало мучительное раздражение. Слишком много странного происходило в последнее время вокруг нее…
Все вдруг вспомнилось, всколыхнулось, сплелось в один клубок, и вновь потемнело в глазах, пахнуло холодом…
Чудовище с черным лицом вновь двинулось на нее, и в прорезях маски теперь горели налитые кровью глаза безумца, кишащая масса насекомых поползла по рукам, по лицу, по стеблям увядших роз, и страх снова липкой паутиной облепил ее…
Через секунду все схлынуло, только сердце еще бешено колотилось в груди, и мурашки ползали по коже. Инга несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, потерла ладонями лицо и пошла на свое рабочее место.
В лаборатории уже гудел дистиллятор, помаргивая сигнальными огоньками, лилась вода из шлангов охлаждения, звякало стекло – хлопотливая Лютик сноровисто расставляла пробирки в штативы и подписывала их синим стеклографом. В комнате сильно пахло эфиром – добросовестная «девушка Бонда», прежде чем подписывать пробирки, тщательно стирала с них старые надписи смоченной в нем ваткой. На плите уже закипала большая колба с водой, рядом стояла наготове банка с кофе и лежала большая ложка. Приготовление утреннего кофе тоже было обязанностью Лютика.
– Привет, Люда! – поздоровалась Инга, проходя к своему столу.
– Ой, здравствуйте, Инга! – обрадовалась Лютик. – Вот, я почти все подготовила. Сейчас попьем кофейку, и можно начинать!
– Угу! – Инга рассеянно кивнула и стала зачем-то перелистывать журнал наблюдений. Ничего нового в нем не было, просто ей надо было успокоиться.
– Инга! – голос Лютика прямо у нее за спиной, совсем близко, прозвучал так неожиданно, что она вздрогнула и испуганно оглянулась. – Инга, вы вчера так и не попробовали те конфеты, да?
Лютик даже на цыпочки привставала, глядя на закрытый ящик стола. На ее хорошенькой мордочке читалась страстная надежда на то, что конфеты еще лежат там в целости и сохранности. Значит, Боб не сказал ей…
Инга почувствовала, как ее охватывает неудержимый гнев. Взять бы конфеты и швырнуть в лицо тому, кто затеял эти игры! Только вот неизвестно, кому принадлежит это самое лицо, да и конфет нет! Нет этих чертовых конфет, нет!
Ответить Инга не успела – зазвонил телефон, и Лютик кинулась к нему.
– Да, Эльвира Иосифовна, – заговорила она, подняв трубку. – Это Людмила… А она еще не приходила… Ага, да, я узнаю… Хорошо…
– Инга, вы не знаете, почему Хруцкой еще нет? – спросила она, положив трубку. – Ее заведующая спрашивает, она отчет не сдала…
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?