Текст книги "На краю обрыва…"

***

Возвращаясь с фермы, Галина всё больше чувствовала волнение, нарастающее в груди. Даже постоянно тараторившая Любка, шедшая рядом, не могла отвлечь её от накативших лавиной мыслей и воспоминаний.

Одно радовало – Павел ещё не вернулся. Сенокос в полном разгаре, а он уехал на дальние поля. Галина ждала его лишь к концу недели. А, может, к тому времени Сашка вновь исчезнет из их жизни?

Дойдя до своего забора, Галина, не поднимая головы, быстро отворила калитку. Побежала к крыльцу, боясь взглянуть на соседский двор. Любка, зайдя к себе, заметила Сашку, стоявшего у забора, разделяющего их с Галиной дворы, и не спешила уйти в дом. Надеясь увидеть или услышать что-то интересное, соседка – любительница сплетен, решила подождать, заняв своё любимое место для наблюдения возле поленницы.

– Привет! – окликнул Галину знакомый голос. Она, вздрогнув, остановилась и повернула голову в сторону Еремеевского дома. Сашка стоял, облокотившись о забор. – Куда торопишьси? Можеть, поговорим? Давно не виделись.

– Привет, – прошептала Галина. – Вернулся?

– Как видишь, – улыбнулся Сашка, показав пустые дёсны. – Пашка-то на сенокосе?

– Да, – кивнула Галина. Озноб прошиб тело, заставив зубы стучать.

– А я смотрю, вы в дом перебрались, а родителей в пристройку выселили? Хитро! Сама придумала?

– Не-нет. О-они с-сами, – попыталась оправдаться Галина, начиная заикаться.

– Сами? – усмехнулся Сашка. – Да, ну. Знаю, чё ты это всё удумала. Наверно, захотела, чёбы ни видеть? С глаз долой и с сердца вон? – он громко рассмеялся, кивая в сторону сеновала.

– С-сами они, с-сами, – повторила Галина. – Марина в город уехала. В медицинском учится, год остался, ну и они предложили, а то нас много, вот и…

– Много? – прервал её Сашка. – Ну, да… ну да… – ухмыляясь, кивал он. – Слыхал ужо. Молодец Пашка. Настрогал тебе пацанов. Али кто ему помог? – вновь громко рассмеялся он.

Галина не ответив, быстро вбежала в дом.

– Чё зенки-то вылупила?! – крикнул Сашка Любке, стоявшей от любопытства с открытым ртом. – Всё сплетни собирашь? Мало тебя Егор учить? Смотри, осерчает, да и совсем прибьёть!

– А чё я?! – возмутилась Любка. – Я бельё собираю, – и стала быстро стягивать пелёнки с верёвки.

– Во-во, давай беги, а то сын-то там ужо, наверно, сиську просить, – сплюнув, Сашка развернулся и пошёл к крыльцу. Присел и закурил.

Галина забежала в дом, задыхаясь от страха. Она всё ещё видела Сашкины глаза. Так он никогда на неё не смотрел. Не изуродованное лицо, а именно взгляд испугал её настолько, что, не зайдя к детям, она сразу убежала в спальню и, упав на кровать, завыла, уткнувшись в подушку.

В комнату тихо вошла Арина Фроловна – мать Павла.

– Ты чёго ето, Галочка? Чёя случилоси? – присев рядом, она погладила сноху по спине.

– Нет, ничего. Устала просто, – стараясь, успокоится, Галина вытерла глаза и присела. – Всё нормально. Ребята спят?

– Давно ужо спят, – кивнула свекровь. – Мальчёнки-то хорошо поели, а Натаха… – махнула она рукой. – Ай, сама знашь, как она ест. Так, поклевала немного, як птичка. А Маринушка письмо прислала. В августе, на две недельки приедуть. С мужем. Накупила там всего для ребят.

– Может, в Евдокиеном доме их поселить? – предложила Галина. – Пусть там поживут. А то им сейчас, наверно, одним хочется побыть?

– Ну, можа и тама. Да, наверно, и вправду, тама лучше. И им сподручнее будеть одним. И нам толкотни меньше, – соглашаясь, кивала свекровь.

– Завтра пораньше приду. Степан обещал к утру починить электричество, а то сегодня совсем замучались, пока всех подоили.

– Я уж тоже хотела на ферму бежать, да Оля сказала, сами тама управитись.

– Сегодня просто ад был. Отключилось всё сразу. Но ничего, не в первый раз. Управились, – ответила Галина и, вздохнув, добавив: – Да и не в последний, видать.

– Это точно, – соглашаясь, часто закивала Арина Фроловна. – И чего только Кирилл думаить, давно надоть всёя там провода менять.

– Говорит, нет средств.

– И то правда, – вновь закивала свекровь. – Таку войну пережили, всё ешшо восстанавливають… ужо не о нас государству думать. Но ничёго, ничёго, всё наладитси. Пойду я, доча. Квашню ешшо надо проверить.

Выходя из комнаты, свекровь обернулась и осторожно спросила:

– Сашку-то видала? Возвернулси он.

От упоминания соседа Галину бросило в жар. Она, вздрогнув, посмотрела на свекровь с испугом.

– Видала, значить… – покачала Арина Фроловна головой. – Ох, мало горя Ольге, ешшо и ето, – тяжело вздыхая, она ушла.

На следующий день Галина смогла пораньше освободиться и решила, не заходя домой, сразу отправиться в дом, доставшийся ей после смерти Евдокии.

Любка, бежавшая следом, всё же уговорила зайти сначала в магазин и выкупить кримплен, записанный на неё и Галину. Соседка, радуясь, прижала к груди пакеты с материалом и счастливая понеслась домой, оставив в покое Галину. Та только и успела крикнуть ей, чтобы предупредила свекровь, что задержится.

Хоть и убралась в Евдокиевом доме всего дня три назад, но сейчас приезд золовки Галину обрадовал. Появилась причина задержаться и вернуться домой как можно позже, мышкой проскользнуть в темноте мимо соседского забора и остаться незамеченной. И поэтому, подходя к дому, где выросла, Галина надеялась, что сегодня уж точно сможет избежать встречи с Сашкой.

Зайдя, сразу присела на кровать. Улыбнувшись воспоминаниям, погладила рукой белоснежное покрывало, подарок к свадьбе родителями Павла и обвела взглядом горницу. Хоть и большой был дом, но состоял из одной комнаты. Когда-то Евдокия поделила её шторками, да ширмами на горницу, пару спаленок и небольшой закуток у печи. В войну хозяйка приютила у себя маленькую девочку с контуженой старухой, глядевшей на всех безумными глазами. Этот дом, стал для Галины своим. Давно она убрала все эти перегородки. Только печь, стоявшая почти по центру, делила комнату на две части.

Хоть и не жил никто в доме, но Галина часто приходила сюда, открывала ставни, брала это белоснежное покрывало, что жалела стелить дома, снимала наволочки с подушек, стоявших горкой, занавески с окон. Перестирывала всё, высушивала на дворе под солнцем, выбивала перину с подушками, мыла пол, и вновь, заправив и застелив кровать, закрывала ставни и оставляла дом ждать её.

Отдохнув немного, вспоминая детство и юность, Галина принялась за работу. Выстирав всё и развесив во дворе для просушки, принялась за пол.

Домывая уже порог, Галина столкнулась с кем-то и упала, чуть не ударившись о ведро с водой. Обернулась – Сашка, усмехаясь, стоял в проёме дверей, скрестив руки и опершись спиной об косяк.

– Испужаласи? Раньше вроде не шарахалась от меня, – он шагнул в дом. Галина, попыталась встать, но запнулась о ведро и, перевернув его, вновь упала. Поскальзываясь, стала отползать от Сашки. Страх всё нарастал, сковывая душу. Сашка резко бросился к ней и, прижав к полу, прошипел, как змея:

– Думашь убежать, стерва? Не выйдеть.

– Ты, чего? – испуганно зашептала Галина. – Пусти.

– Пустить?! Не-е-ет, – протянул Сашка, глядя на Галину наливающимися кровью глазами. – Ищь чёго захотела, сучка! Наперёд ты мне заплатишь за всё, – ухмыляясь, он смотрел пустым взглядом, словно перед ним было не человеческое лицо, а бездна.

– Я буду кричать, – прошептала Галина, чувствуя, как перехватывает горло.

– Кричи. Так ешшо лучше. Люблю, когда бабы оруть, – глаза его наполнились кровью настолько, что уже и не различить было радужки. В слабо освещённом доме они стали походить на две чёрные дыры. Сашка, тяжело дыша, крепко сжал одной рукой шею Галины, а другой стал срывать с неё одежду. Всё больше пугаясь его взгляда, Галина пыталась сопротивляться. Она сейчас не думала о том, что может случиться. Сейчас её пугали лишь его глаза. Она уже не видела ничего вокруг. Не слышала, что выкрикивал рот Сашки. Только эти чёрные дыры, словно сам дьявол пришёл наказать её. Задыхаясь, Галина моментами теряла сознание, но, приходя в себя, продолжала чувствовать. Движения Сашки стали ещё более грубы, чем раньше. Сейчас рядом с ним находилась не любимая женщина, а та, кого он винил во всех своих бедах, и теперь он не сдерживался. По-звериному удовлетворяя свою похоть, он изнасиловал Галину несколько раз, не забывая и избивать попутно. Но, находясь в диком возбуждении, он всё же не бил её по лицу. Видимо, только оно ещё напоминало ему о чём-то хорошем, но давно забытом. Все удары шли в грудь и живот, заставляя Галину подчиняться.

Насытившись, Сашка, держа её за волосы, подтянул близко к своему искажённому злобой лицу и, скалясь, прорычал:

– На сегодня с тебя будя, сука! Но ты, тварь, ещё не отдала мне весь долг. Придёшь сюды завтре! – Он плюнул ей в глаза и замахнулся. Но, сдержавшись, оттолкнул от себя.

Сашка ушёл, а Галина, не в силах встать, лежала на полу. Боль и обида переполняли её настолько, что сил, чтобы подняться не осталось. Слёз не было, одна только мысль: «Что делать?»

Ненависть поднималась в груди. Теперь это был не тот Сашка, которого она решила проучить. Теперь это был зверь, и именно она его сделала таким. То, что казалось правильно десять лет назад, сейчас острым ножом рвало её душу на части.

Сейчас всё стало иначе. Сашка ненавидел её. Любовь осталась в углу той стайки, где его чуть не убил Павел. Теперь в сердце бывшего ухажёра жила лишь ненависть. И он вернулся мстить. Это Галина поняла сразу.

– Что делать? – прошептала она, всё сильнее прижимаясь к полу, будто ища у него защиты. – А если он?.. – испугавшись своих мыслей, она, забыв о боли, резко села. – Нет. Паша ему не поверит! – постаралась убедить сама себя. – Нет, не поверит!

Поднявшись с пола, Галина осмотрелась, понимая, что сейчас нельзя выходить из дома. Сев на лавку, дождалась, пока луна высоко взойдёт, потом тихо вышла во двор набрала из бочки дождевой воды, помылась в доме, сожгла в печи вещи, оделась в одно из платьев Евдокии, похвалив себя мысленно, что оставила их. «Вот и пригодились». Перемыла вновь пол и только под утро вернулась к себе домой как раз успев подоить корову перед уходом на ферму.

Весь день в голове вертелись слова Сашки. Мысли, набегая одна на другую, заставляли вновь и вновь испытывать тот страх и унижение, которым подверг её он. Неужели теперь придётся подчиняться ему? Опять, как и всегда всё происходит не так, как ей бы хотелось. Опять за неё принимают решения. Но выхода она не видела. Придётся вновь вечером идти в дом Евдокии. А что потом? Паша вернётся, и что будет потом?

На следующий вечер, придя домой, Галина мельком взглянула на соседский дом. Сашка копался в огороде.

Вернувшись, после десятилетнего отсутствия рассказал он матери, что надолго не задержится. Работает на рыболовецком судне и приехал лишь в отпуск, не забыв попросить у неё и прощенье за то, что не писал. Всё это Ольга поведала женщинам на ферме, и этим успокоила Галину. У той появилась надежда: «Побудет, да и уедет опять, а там… может, и не вернётся больше… никогда. Надо только перетерпеть».

Накормив и уложив спать детей, Галина зашла в пристройку к свёкрам, застав их за спорами:

– Ты только посмотри, чёго ето он удумал?! – размахивая руками, говорила Арина Фроловна, обращаясь к снохе. – Задыхатьси совсем, не можить в правлении сидеть. Говорить душно ему тама. Дык решил в пастухи…

– И чё? – перебил её Иван Савельевич. – Тама хотя на воздухе цельный день, а то, как закашляюсь, дык и не могу совсем. Да и не моё ето. Сколько мог на тракторе работал, хоть и с одной, а всё ж. А… – обречённо махнул он единственной рукой и отвернулся к окну. – Не понять тебе.

– Может, папа, вам в райцентр, в больницу съездить? – спросила Галина, присаживаясь рядом за стол.

– Да чёго дочка я там забыл? – посмотрел он в глаза снохе. – Етот гад совсем дышать не даёть, – потёр он рукой грудь в том месте, где с войны сидел осколок. – Куды его они денуть-то?

Уже давно кашлял Иван кровью, да молчал, скрывая от родных, да и боль с каждым днём казалась сильнее. Но больше всего его доставало излишнее внимание, какое оказывали ему в правлении. Дабы не оставить фронтовика без работы придумал председатель для него должность никому не нужную. Вот это и мучило сильнее всего Ивана Савельевича. Понимал, что из жалости выделили ему стол и стул в правлении. А не в его правилах было становиться обузой. Вот и решил, что наутро скажет председателю о своём желание пойти работать пастухом.

– Чёго они мне там сделають? – продолжал он. – Таблеток надають? Так вона… – кивнул в сторону печи, – …мне, Маринка, и так цельну бандероль прислала. А приедить в гости, так и ешшо привезёть.

– А может, и правда, мам, – обратилась Галина к свекрови, – на воздухе легче будет, а зимой в больничку.

– Вот хитрая ты, Галка, – усмехнулся свёкор. – Будя папа, по-твоему, а зимой всё же в больничку. Не, доча. Зимой сяду дома, на двенадцать рублёв пенсии, – он обречённо посмотрел на стол, поглаживая рукой скатерть. Ещё нестарый, но искалеченный войной мужчина тяжело переживал свою беспомощность. С каждым годом все труднее давалась работа по дому, а уж о тракторе пришлось забыть навсегда.

Галина посмотрела в окно. Во дворе соседского дома мелькнула мужская фигура.

«Надо идти», – со страхом пронеслось в голове. Она встала и, пожелав свёкрам спокойной ночи, вышла во двор.

Словно никогда не спавшая Любка стояла у забора.

– Чёго ето ты не спишь, подружка?! – заметив Галину, крикнула она.

– А ты? Всё стоишь? Боишься что-нибудь интересное пропустить?

– Я пелёнки вешала, – оправдываясь, ответила Любка. – Пусть завтре Натаха твоя Серёньку возьмёть. А то я отпросиласи у председателя, поеду в райцентр.

– И когда это ты успела? – удивилась Галина.

– А вот сбегала к нему и отпросиласи.

– А с чего это вдруг?

– Так ето… надо Нюрку показать. Хирург говорил через полгода надоть привезти на осмотр.

– Нюрку показать? Прям вот завтра срочно понадобилось? Что-то ты и не вспоминала об этом, пока кримплен не купила. В ателье собралась?

– И туды зайду, – улыбнулась Любка. – Надоть раскроить. Мне Валька пошьёть потом.

– Уже и с ней договорилась? – усмехнулась Галина. Любка, улыбаясь, кивнула. – Нюрку показать? Так бы и говорила, что кримплен тебе покою не даёт, а не Нюркин живот.

– Чёго ето ты, расшумеласи? Я чё ли не мать? Волнуюси я, али нет? Перетонить всё жа был. Вона какой шов у неё большой и болить постоянно. Ну, так скажешь Натахи, пусть Серёньку к вам возьмёть?

– Скажу, – махнула рукой Галина и сделала вид, что пошла в дом.

Чуть приоткрыла дверь и постаралась посильнее хлопнуть, чтобы соседка услышала, а сама притаилась рядом. Любка немного ещё постояла на посту, вытягивая шею и крутя головой во все стороны, но решив, что уже ничего интересного не увидит, ушла в дом.

Услышав, как скрипнула её дверь, Галина облегчённо выдохнула и, выждав ещё немного, осторожно, согнувшись, пробежала по двору. Приоткрыла калитку и выскользнула со двора. Перед отъездом на сенокос Павел смазал старые петли, и сейчас калитка бесшумно пропустила хозяйку.

Галина, постоянно оглядываясь, быстро шла по улице. Ей казалось, что из каждого окна на неё смотрят любопытные глаза. Дойдя до дома Евдокии, она ещё раз осмотрелась по сторонам и, не заметив никого, вошла во двор. От дома отделилась фигура.

– Чёй-то ты долго? Я уж заждалси, – не понижая голос, сказал Сашка.

– Что тут-то стоишь? – тихо, не глядя на него, ответила Галина. Взяв ключ, открыла дверь и, войдя, продолжила, стараясь сдерживать волнение:

– Мог и в дом зайти. Зачем перед соседями маячить?

– А ты чёли, боишьси? – он крепко прижал к себе Галину, дыхнув перегаром. Та сморщилась, но отталкивать не стала. Лишь чуть повернула лицо в сторону.

– Свет-то включи, ничё не видать, – отпустив её, сказал Сашка и направился вглубь комнаты.

– Нет света. Давно Степан отрезал.

– Эт зачем?

– Затем, чтобы никто тут не ходил.

– Так чё, опеть в темноте будем? А мне можа хочетси посмотреть на тебя. Керосинка-то есть?

– Есть, – ответила Галина и, пройдя к печи, взяла лампу. Зажгла и поставила на стол. Слабый свет охватывал совсем небольшой участок комнаты.

– Ну, хотя бы так, – Сашка подошёл к кровати, и не скинув грязных сапог, плюхнулся вместе с ногами на белоснежное покрывало.

– Сапоги-то сними, – с болью сказала Галина, глядя, как её любимое покрывало на глазах превращается в грязную тряпку. Сашка умышленно пошаркал ногами.

– Не нравитьси, так сними сама, – он приподнял одну ногу и, ухмыляясь, посмотрел на Галину. – Ну! Чёго ждёшь? Сказал же, снимай, сука!

Галина, молча, подошла и сняла сначала один сапог, потом второй.

– Теперя штаны! – усмехнувшись, потребовал Сашка.

Галина, сдерживая чувство брезгливости, смешанное с ненавистью стала расстёгивать ему брюки. Сашка громко рассмеялся, глядя на неё. Вид подчинившейся женщины возбуждал его. Он резко дёрнул Галину за руку и, схватив другой рукой за волосы, с силой прижал лицом к рвавшейся наружу плоти:

– Ну, давай, скорее, – удерживая голову женщины, он в нетерпении стал сам стягивать брюки. – Чё сука медлишь? Давай бери скорее, – рычал он, не собираясь сдерживаться. Галина, вырываясь, попыталась оттолкнуть Сашку, но вызвала этим ещё больший гнев с его стороны. Не выпуская её волосы, он другой рукой сильно ударил Галину по спине. От боли она изогнулась назад и, закашлявшись, начала задыхаться. Сашка с невероятной злостью отбросил её на пол, и уже не думая о последствиях, стал наносить удары ногами. Потом, всё больше превращаясь в зверя, разорвал на ней одежду и приступил к тому, зачем и пришёл сюда. Галина, потеряв сознание, уже не чувствовала, что и как делал с ней Сашка. Обмякнув, превратившись в податливую куклу, её тело продолжало принимать на себя удары, впуская плоть насильника туда, куда ему хотелось.

Насытившись, Сашка начал приходить в себя. На полу лежала избитая и изнасилованная им женщина, на которую, когда-то готов был молиться. Но, то – раньше, а теперь он смотрел на неё и ничего не чувствовал. Ни жалости, ни раскаяния, одно лишь неудовлетворение. Присев за стол, и закурив, Сашка посмотрел в прорезь ставень. Поднимающееся солнце немого осветило и его разум. Он вновь взглянул на Галину. Прошлое чувство промелькнуло в голове. Сашка бросился к ней. Приподняв ей голову, чуть повернул и заглянул в лицо. Из разбитых губ сочилась кровь.

– Галка, Галка, ты чёго?! – Сашка стал трясти её за плечи, продолжая кричать: – Галка, Галка, чёго ты, чёго?!

Но Галина оставалась безжизненной. Опустив её вновь на пол, зажав руками свою голову, Сашка взвыл:

– И чё я наделал, идиот?! Псих, гад, чё я наделал?!

Потом вновь посмотрел на Галину. Прижался к её груди, стараясь услышать биение сердце, затем близко наклонился к лицу, в надежде уловить дыхание, и вновь к груди.

– Живая, – облегчённо произнёс он. Посидев ещё немного рядом, встал и вышел во двор. Умылся в бочке с дождевой водой, затем резко толкнув калитку, вышел на дорогу, осмотрелся и побежал к себе.

Ольга, чувствуя, что с сыном опять что-то случилось, всю ночь провела на крыльце. Заметив Сашку, бежавшего к дому, вышла навстречу.

– Мать, прости меня, прости, – не останавливаясь, бросился он в дом.

– Что ты сделал?! Что?! – крича, Ольга вбежала следом.

Собрав наспех вещи, не слушая расспросов и мольбы, Сашка оттолкнул мать, старающуюся перегородить дверь, и вышел из дома. Не оглядываясь, быстро пошёл по дороге в противоположную сторону от той, которой отомстил.

Немного придя в себя, заподозрив неладное, Ольга бросилась к соседям. Арина как раз собиралась доить корову, когда та, вбежав в пристройку, закричала:

– Галка где?!

– В доме. Где же ей ешшо быть-то? – удивлённо, ответила Арина, но, подумав, видя испуганный вид Ольги, задумчиво добавила: – Наверно… А чёго ты спрашивашь-то? А?

– Ой, – упала на лавку Ольга, – боюсь, беда случиласи.

– Беда? Какá така беда? – уже догадываясь, о чём говорит Ольга, переспросила Арина.

– Заешь чёго? – спросил Иван, выходя из комнаты. – А Сашка-то дома?

– Ой, – Ольга смотрела то на Арину, то на Ивана, не зная, как и сказать им о своих подозрениях. – Не ночевал он, а прибёг и сразу ушёл. И чемодан забрал.

Арина, больше не спрашивая ничего, вышла во двор и, обежав дом, столкнулась в дверях с Наташей. Девочка, проснувшись и не найдя мать дома, решила, что та в стайке и пошла к ней.

– Мама где? – вопросом встретила её бабушка.

Наташа пожала плечами.

– Она чё, ушла ужо? – вновь задала вопрос Арина.

– Не знаю, – вид бабушки напугал Наташу.

Из стайки выбежала Ольга, крикнув:

– Нету её тута и корова ваша полная.

Девочка, не понимая, что случилась, обвела всех испуганным взглядом. Иван, держась за стену, тяжело дыша, спросил:

– А можа она у Евдокии решила прибратьси? Ты же говорила, – кивнул он жене, – чё Маринку тама с мужем решили поселить.

– Ой! – прикрывая рот рукой, с испугом посмотрела Арина на мужа. – Дык она вроде тама ужо прибраласи. А можа и, правда?..

– А ну, давайте-ка к Евдокии, – махнул рукой Иван.

Варвара Никитична, пожилая, одинокая женщина, живущая по соседству с домом Евдокии, услышав ночью, сильные крики вышла во двор. Шум доносился из пустующего соседского дома. Она подошла к забору и прислушалась – крики стихли. Прищурившись, старушка стала вглядываться в щели меж закрытых ставней. Ей показалось, что вроде мелькает свет в доме, но никого разглядеть не смогла. Постояв немного, и подумав, что ей всё причудилось спросонья, Варвара Никитична ушла в дом. Но волнение никак не покидало её. Посидев немного на кровати, она решила вновь проверить дом Евдокии. Вдруг кто из мальчишек туда забрался? Старушка вышла и направилась к калитке, и тут с соседского двора выскочил Сашка Еремеев и как ошпаренный, понёсся по дороге.

– И чё ето он тама делал? – спросила себя старушка и, выйдя за калитку, посмотрела ему вслед. Потом, не раздумывая, пошла в дом Евдокии.

Арина с Ольгой бежали по дороге, следом, постоянно останавливаясь, чтобы перевести дыхание и прокашляться, шёл Иван, ругая осколок, что тот не даёт ему бежать.

Навстречу им, разметав в стороны руки, словно крылья, закатив глаза к небу, семенила Варвара Никитична, крича от ужаса:

– Уби-и-и-или-и-и!.. Уби-и-и-или-и-и!..

На её крики многие уже выбежали из домов. Кто-то лишь с интересом смотрел на дорогу, пытаясь понять, что же случилось, а кто-то, не знаю, кого убили, уже бежали в обратную сторону, откуда мелко семеня, поспешала старушка.

Арина первой влетела в дом. И увидев на полу в кровавой луже распростёртое тело снохи, бросилась к ней с криками. Следом в дом вбежала Ольга, и в испуге зажав рот, прижалась спиной к дверному проёму.

– Помоги! – повернувшись к ней, крикнула Арина. – Жива она, жива.

Ольга бросилась к ним. С трудом они уложили на кровать Галину. Та, застонав, придя на миг в сознание, приоткрыла глаза.

– Тише, тише, доченька, – видя, что она пытается подняться, постаралась успокоить её Арина.

В дверь вошёл Иван. Увидев кровь по всему полу, он, схватившись за сердце, задыхаясь, не мог сделать и шагу.

– Убью, – только и выдавил из себя Иван. Ольга, обернувшись к нему, бросилась в ноги.

– Прости, прости, пощади, нет его, нет, уехал…

– Жива, – произнесла Арина, посмотрев на мужа. – Беги к Кириллу, пусть в райцентр звонить, в больницу надоть её везти.

Иван кивнул и, оттолкнув от себя Ольгу, вышел из дома. Вокруг уже собралось немало народу. Кто-то открыл ставни, впустив в дом утренний свет. И уже через несколько секунд все окна облепили любопытные, заглядывая внутрь. Арина, не зная, что делать, постаралась прикрыть краем покрывала сноху – спрятать истерзанное тело от любопытных глаз.