Текст книги "Мой домашний айсберг"

Анна Анисимова
Мой домашний айсберг

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Анисимова А. П., текст, 2022.

© Сиднева Ю. С., иллюстрации, 2022.

© ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2022

* * *

– Завтра Лена придёт, – говорит мама и выключает холодильник.

Лена приходит к нам каждую весну.

– Ура! – кричу я.

Когда приходит Лена, мы путешествуем на гору.

– Ура ей! Ну что за чудилка, – ворчит мама.

Когда приходит Лена, мама всё время ворчит.

Мы собираем в рюкзаки вещи и самое ценное. У меня много ценного! Динозавры, бинокль и цветочек из бисера. Живчик приносит мячик. А вкусные косточки я сама достаю из шкафа и кладу в пакет. В благодарность Живчик лижет меня в нос. Язык у него парной, как воздух в теплице.

– Давай с пола убирать, хохотушка, – зовёт мама.

Я беру Живчика за передние лапы:

– Вот! Я уже убрала!

А он меня в ухо! В ухо!

Лена редко заходит в наш дом. Но мы всё равно. Ставим на столы стулья. Поднимаем с пола переноски с розетками. Все игрушки. И все горшки с цветами. Дорожки мы сворачиваем. Как вафельные трубочки! И кладём горкой прямо на диван. Теперь пол раздетый. Как будто настало лето и он приготовился загорать. А вообще-то на улице ещё май. Поэтому пол лежит и зябнет, бедняга. И я вдобавок беру и складываю на него продукты из холодильника! Потом крупу из шкафов, муку и сахар. Мама поднимает еду на чердак и прячет в бочку. Бочка там нарочно стоит. Железная такая, тоже холодная. Она от Лены защищает наши припасы. А ещё от мышей.

Наконец мама спускается и говорит:

– Кажется, всё.

Мы ходим проверяльщиками. Окна – закрыты. На полу – только мебель и ножки стола. На огороде – только земля, никаких вещей. Велосипеды, вёсла, моторы и инструменты – они в сарае. Лодки на цепи. Да, всё!

Мама выключает электричество и запирает дверь. Мы нагружаем коляску мотоцикла пакетами и рюкзаками. И Живчик тут как тут. Я сажусь за руль. Дрын-дрын-на-на-на! Мама заводит мотор, садится за мной и кладёт свои руки поверх моих. Ура! Путешествие началось! Мы едем жить на гору к дяде Андрею.

…Лена всегда у нас ворует.

В прошлом году она украла забор у протоки. Мы теперь с воды беззаборные. Но нам даже польза: не надо открывать и запирать калитку, когда спускаешься по огороду к моторке.

В позапрошлом году Лена похитила с грядок тележку. Но мы взяли и её нашли! Летом приплыли отдыхать на пески – а тележка тоже там отдыхает, кверху колёсами. Мы узнали её по цветкам на боках. Это мы дом как-то раз красили, и ещё на тележку хватило.

А вот буфет так и не нашёлся. Я его не помню. А мама любит вспоминать наш буфет. Его еле-еле затащили на веранду дядя Андрей, дядя Матвей, дядя Сергей и дядя Тимофей – все мамины братья. И буфет вырос на веранде прямо как скала! Ни туда ни сюда. А Лена одна пришла! Двери без спросу распахнула! Молча буфет схватила! Только её и видели.

Никто не ожидал, говорит мама. А я не понимаю: она сердится или восхищается?

Лена страшно сильная.

…Наутро мы с Димкой и Живчиком бежим смотреть на наш дом. Вперёд всех! У нас посёлок как будто двухэтажный. На первом этаже живут дома под горой. Как наш. У самой протоки. А на втором этаже живут дома на горе. Как дяди-Андреин. Лена до них достать не может.

Мы подбегаем к краю горы и смотрим вниз.

– Не дошла! – кричу я маме.

– Не дошла! – кричит Димка дяде Андрею.

И Живчик подтверждает. Наш дом на сухой земле. А огород в воде. Все огороды в воде! Только верхушки заборов торчат, словно кто-то умудрился начертить на воде полоски. Об эти полоски спотыкаются льдины. Их видимо-невидимо! Просто кишмя кишат. Когда начинается ледоход, Лене жмут её берега – и она проходит вместе с льдинами через протоку. Теперь у нас не река, а целый океан!

– Его назовут Северный Леновитый, – объясняю я Димке.

– Когда? – спрашивает он.

– Когда Лена навсегда станет океаном, – отвечаю я.

Но Димке надо знать наверняка.

И я говорю:

– Когда у Лены вырастут айсберги!

Льдины всякие. Есть маленькие. Им долго расти до айсбергов. А есть большие. Прямо с дома! Им надо чуток подрасти – и готово!

Одна громадина качается возле нашего дома. Я разглядываю её в бинокль. Она немного белая, немного серая, немного голубая.

– Ё-моё! – подходит дядя Андрей. – Вот это льдинку выперло…

Я поправляю:

– Это айсберг! Трёхцветный, прямо как ваша Муська.

– Только Муськи мне не хватало, – морщится мама.

– Да уплывёт поди, куда она денется, – говорит дядя Андрей.

– Кто уплывёт? Муська уплывёт? – не понимает Димка.

Димке тоже надо подрасти.

– Муська тебе! Айсберг вот этот, – кивает мама.

– А давайте подтолкнём, – предлагает Димка.

– Да чем ты его подтолкнёшь? Его только Лена сдвинет, – хмурится мама и машет Лене кулаком. – Ух, я тебе!

Тут я всё понимаю.

– Мам! Это нам Лена подарок сделала! За то, что своровала забор, тележку и буфет!

– Точно! Баш на баш, – смеётся дядя Андрей.

– Спасибо за подарочек, – кланяется Лене мама. И кричит айсбергу: – А ну-ка, уплывай! Я там капусту буду сажать!

Но Лена через день уходит, а айсберг – он остаётся.

Так странно! Дом у нас маленький. А айсберг всего лишь с веранду, но кажется огромным. Он возвышается на нашем огороде. Присоседился между домом и протокой. Я никогда не видела такого большущего куска льда! Мы возвращаемся домой, и я бегу к нему по чёрной земле. Почти не шлёпаюсь!

– Наташка! – возмущается мама. – Смотри, угваздаешься! И так дел невпроворот…

– Я только потро-о-огать! – кричу.

Ого, айсберг такой холодный, что пальцы жжёт!

Мы возвращаем продукты в холодильник и в шкафы. Расставляем по местам вещи. Только дорожки выносим на веранду. Летом будет дорожкин день.

Теперь будет всё как до Лены. Всё, кроме айсберга. Он стоит скалой. Как мамин буфет.

– Ну и что мне с тобой делать? – говорит мама и тычет в айсберг лопатой.

Айсберг плюётся ледяными иголками. И мама плюётся.

– Колючий, зараза!

– Ему, наверное, больно, – объясняю я.

Мама вонзает в землю лопату.

– Мне тоже больно. Я вон без капусты останусь!

А мне почему-то не больно. Хотя я очень люблю мамину капусту. Мама квасит её в моей детской ванне, а хранит в подполье. В подполье капуста превращается в сосульки. Так что у Живчика есть вкусные косточки, а у меня с мамой – вкусные сосульки…

– Ну что поделать, сажай у нас, Кать, – приезжает вечером дядя Андрей. – Мороки много – столько долбить. Целый дом льда не перетаскаешь. Да и жара скоро придёт…

А Димка подставляет стремянку, забирается на айсберг и кричит:

– Наташка! Поплыли в океан!

И я залезаю.

– Дрын-дрын-на-на-на!

На следующий день Живчик лает на всю улицу. У нашего дома кашляет облаками машина. Дядя Андрей такие называет чахотками. Из чахотки вылезает тётенька в морковном костюме. И в такой же морковной помаде. А ещё дяденька в жилетке с кучей карманов. Я хочу сосчитать карманы. Но дяденька вертится, ставит камеру, а тётенька берёт микрофон. Мама так быстро распахивает окно, что из чашки проливается кофе.

– Это что ещё за новости?!

– Новости района, – зубовно так смотрит на нас морковная тётенька.

И громко говорит в камеру. И показывает на айсберг!

– Совсем по-другому повезло жителям посёлка: вместо обычной коровы или собаки к ним приблудилась глыба льда. Этот «домашний питомец» молока не даёт, зато и корм не просит и может бесплатно сторожить дом.

– Снято, – говорит дяденька и убирает камеру.

Тётенька-морковка поворачивается к нам и поясняет, будто мы спрашивали:

– Все подробности в вечернем выпуске!

От чахотки остаётся только облако. А я смотрю на маму.

– Почему это домашний питомец?

Мама грохает створкой.

– Все подробности в вечернем выпуске!

Она шумно трёт скатерть. И я тихохонько выхожу в огород. Телевизора у нас нет. Но я и сама могу выяснить. Что за домашний питомец, этот айсберг?

Еды он не просит, да. Наверное, ему хватает нашей земли под капусту. Молока он не даёт – это тоже верно. Зато он даёт воду! И рядом с ним всё время есть лужи.

А вот как он сторожит дом – я не знаю. Живчик обычно гавкает. А айсберг стоит – ни бе ни ме ни кукареку. Я подношу к нему ухо. Что-то стучит. Я не понимаю. Может, он так растёт?..

Мама плюхает рядом ведром.

– Мам, – показываю, – а Айсберг и правда домашний питомец. Он даёт воду. И у него там стучит…

Мама слушает.

– Стучит, говоришь. – И вздыхает. – Ну что ж. Тогда, будь добра, собирай его воду в бочку. Скоро грядки поливать.

Когда уходит Лена, мама почти не работает в школе. Да и школа почти не работает. У всех каникулы. Мы сажаем на грядках редиску, лук, морковку, свёклу и картошку. В теплицу мы пересаживаем огурцы, помидоры и перцы. А вот цветы мне можно сеять везде, где захочу. Я и хочу везде! Бегаю по всему огороду и прячу в землю разные семена. Возле веранды. Возле калитки. Возле теплицы. Возле моторки. Возле бани. И возле Айсберга.

А потом мы играем с ним в «Пять имён…». Я кидаю в Айсберга мяч, а он отбивает. Только надо быстро-быстро говорить!

– Я! Знаю! Пять! Имён! Океанов! Тихий! Раз! Южный! Два! Индиск! Три! Атлантичс! Четыре! Севрн-Лновит! Пять!..

Живчик знает команды «сидеть», «голос» и «лапу». А Айсберг выучил пять имён девочек. Пять имён мальчиков. Пять имён цветов. Пять городов, рек, овощей, фруктов, животных, птиц и океанов…

– Мам! Скажи мне ещё чего-нибудь пять!..

Пусть Айсберг вырастет умным.

Скоро всё вокруг травенеет. И мы каждый вечер поливаем наш огород. Я поливаю водой от Айсберга, а потом говорю ему спасибо и глажу по ледяным бокам. Живчика я глажу голыми руками. А Айсберга – одетыми. В варежках на резинке. В варежках пальцы не обжигаются. И ещё я смогла устроить на Айсберге полочку для молока. Перед поливкой я захожу к соседям за молоком. После коровы молоко тёплое, и я ставлю его на полку Айсберга. Вот закончим с мамой поливать – и пьём. По целой кружке пьём! Молоко холодное, совсем как Айсберг.

А лето у нас как Лена. В один момент раз – и приходит. Только что снег лежал. И вот уже жара. Прямо баня какая-то! Когда я на улице, аж зубам жарко. Зимой у меня зубы мёрзли. А потом стали выпадать. Чтобы на замену. Мне сначала жалко было. А теперь мне хорошо, что зубов поменьше. Не так жарко во рту.

А вот Живчику не повезло. У него полный рот зубов! Поэтому он проводит лето с раскрытой пастью. Димка берёт и прямо Живчику в пасть запускает снежок! Ну вообще! Я в отместку в него. Это мы варежки надели, наскребли у Айсберга снега и давай снежками пуляться! Снежки плавятся на нас, как сыр на сковородке. Даже трусы все мокрые. Мама говорит:

– А ну-ка, в тень! Сейчас перегреетесь!

Мы с Димкой играем в домашней тени. У нас динозавры, а у Айсберга – никого. Айсберг стоит один-одинёшенек. И я говорю:

– Мам, а можно мы на Айсберге будем в тени?

– Как это? – спрашивает мама.

– А мы халабуду построим!

Мы забираемся на Айсберга со стульями. На них вешаем покрывало. А сами под него. Вот и тень!

– Пенки подстелите, – говорит мама.

Мы сидим в халабуде на пенках и прячем в Айсберга наших динозавров.

– Однажды на Лене нашли целого мамонта, – говорю я Димке. – Он сохранился, потому что лежал во льдах.

– Ха! А я найду целого динозавра! – заявляет Димка. – Они ещё раньше мамонтов были!

Скорей бы Димка подрос. Вместе мы быстрее найдём всех динозавров.

В самую жару мама устраивает дорожкин день. Мы выносим домашние дорожки на деревянные дорожки. И раскатываем. И поливаем водой. И намыливаем. Щётками их! Щётками! И снова поливаем водой. И Живчика заодно! Чтобы не мешал!

Скоро все дорожки в придачу с Живчиком чистые-пречистые. Да и мы ничего. Вдруг мама говорит:

– О!

И затаскивает дорожки прямо на Айсберга. Дорожки лежат на снегу под солнцем, сохнут и освежаются. Я тоже хочу! Забираюсь наверх. Солнце поджаривает мой живот, а дорожки на Айсберге охлаждают мою спину.

– Мам, – говорю, – угадай, что я из самой себя загадала?

– Пятки? – спрашивает мама.

– Холодно, – отвечаю я.

– Мозги, я надеюсь?

– А это уже тепло! – смеюсь я.

– Пупок?

– Теплее! Теплее! Что у меня на самом верху?

– Нос, что ли?

– Горячо-о-о! Обожгла-а-ась! – кричу.

Я кладу одну руку на живот, а вторую просовываю под спину.

– Мам, я сейчас снизу как мороженое, а сверху как горячий шоколад!

Мама рассматривает меня, словно я вправду превратилась в десерт. А потом говорит:

– А ну-ка, подвинься, единоличница! Я тоже, между прочим, хочу на курорт!

…Но лучше всего отдыхать на Айсберге после бани. По субботам мама топит пожарче. Я лежу на полке, и мама машет надо мной берёзовым веником. Машет, шпарит, и вся парилка заполняется берёзовым паром. Как будто я внутри берёзы оказалась! Я лежу в этой берёзе, дышу этой берёзой, сама уже берёза! Пока не закричу:

– Всё! Всё!

Выбегаю из бани и прижимаюсь к Айсбергу. Всеми руками, ногами и берёзовыми листиками! Листики переползают с меня на Айсберга. А я из берёзы превращаюсь в ледышку.

Мама тоже выбегает и падает на Айсберга.

– А тебе достаточно! – машет она.

Тогда я падаю на маму. Мы с Айсбергом вдвоём обнимаем маму холодом.

– Уф, как хорошо, – фыркает она.

А после бани мы с мамой валимся на кровати. Хотя на улице ещё светлынь! Летом ночь у нас белая. Раньше я не понимала: почему белая? Совсем не белая. Немного белая, немного серая, немного голубая. А теперь понимаю. Ночь белая как Айсберг. Они сливаются в один цвет. Но я знаю своего Айсберга, я умею его углядеть. Лежу, смотрю на него в окно и шепчу:

– Мам, и почему мы раньше жили без Айсберга?..

В самые длинные дни к нам с горы приезжает дядя Андрей. А из города – дядя Матвей, дядя Сергей и дядя Тимофей. Теперь у нас в доме столько народу. Такая толчея! И все взрослые. Даже дети взрослые! Мы с Димкой самые младшие. И нам не достаётся никакого дела. Все готовятся к пескам. А мы бежим с Димкой к Айсбергу. Все снуют мимо нас: к моторкам и обратно. А мы знакомим их с Айсбергом. Все только смеются. А мы кидаемся снежками. И все верещат.

Лена приходит к нам каждую весну. А каждое лето мы приходим к Лене. Мы садимся всей толпой в моторки и выплываем по протоке в Лену. Лодка за лодкой. Почти как вагоны поезда на картинках! Мы плывём, и я одной рукой машу Айсбергу, а второй обнимаю Живчика. Когда Живчик в лодке, ему нужно обниматься, иначе он сильно скулит.

– Мам, а Айсберг скулит, оттого что один остался?

– Чудилка моя! Он, наоборот, отдыхает от нас, – смеётся мама.

Мы плывём, плывём. И вскоре высаживаемся на длинных песочных островах. На этих островах, кроме песка, ничегошеньки нет. Но когда мы приезжаем, то достаём тенты и складные кресла, ставим палатки, стелим пенки и накрываем столы, – и на островах сразу много всего появляется!

Взрослые удят рыбу, делают гриль, ругаются на комаров и мажутся кремом. А мы с Димкой и Живчиком плюхаемся в Лениных лужах. Лена ледяная, как Айсберг. Поэтому специально для нас она делает на песках лужи. Нам с Димкой по пояс. А какие горячучие! Зато бывает прохладная волна. Это моторка мимо песков проходит. И Лена подплёскивает в лужу воды.

– Димка, плывёт!

И мы поём:

 
А моторка е-есть – а волнишки нету!
А моторка е-есть – а волнишки нету!
А моторка е-есть – а волнишки нету!
Ой-ой-ой-ой-ой-ой-ой! Волна идёт-идёт!
 

А вечером мы засыпаем, и я вспоминаю: как там мой Айсберг? Я беру бинокль и смотрю в сторону нашего дома. Айсберга не видно. Пески далеко. Я снова ложусь и представляю: а вдруг Лена прямо сейчас решит прийти к нам в протоку: пески, как льдины, поплывут мимо нашего дома. И посадят Айсберга к себе на спину. На песках места много. Нам всем хватит. И мы отправимся дальше вместе. В Северный Леновитый океан. Будем там искать динозавров. Зачем ждать? Мы и так уже подросли…

Наши дни на песках тоже идут друг за другом, как вагоны поезда. Мне кажется, я дома целый год не была! Где мой Айсберг? Я первая выпрыгиваю из лодки и бегу по тропинке. Айсберг даже наклонился ко мне от радости!

– Привет, Айсберг!

А он стоит сикось-накось. В огромной луже. Почему-то ниже меня. Даже Димки ниже!

– Мам! – кричу я.

– Что случилось? – отзывается мама.

– Мам! А Айсберг стал ниже меня!

Слышу, как все смеются.

– Чудо моё! Так жара же! Вот он и тает!

– Тает?!

Я смотрю на Айсберга. Но ведь раньше не таял! Это я уехала на пески – и он затаял! Он ведь должен расти! Мой Айсберг должен расти!

Бдыщ! Во все стороны летят брызги. Это Димка разбежался, прыгнул на Айсберга и провалился прямо до земли. Айсберг стоит с дырой в боку. А Димка вопит:

– Наташка! Давай со мной!

Он разбегается и делает новую дыру.

– А-а-а-а-а!

Я так широко открываю рот, что все собираются вокруг Айсберга.

– Ну что такое?!

– Айсберг тает! – показываю я.

Почему они смеются?!

– Наташка, да ты чего? Будут у тебя ещё эти айсберги. Сколько хочешь! – говорит дядя Андрей.

– Знаешь, как классно! – снова дырявит Айсберга Димка.

Тогда я выдёргиваю его из Айсберга и прогоняю взашей. Я всех прогоняю от Айсберга.

– Уйдите! Уйдите все! Это мой Айсберг! Уходите!

– Ох, Наташка! Умеешь ты отчебучить!

Но я отворачиваюсь.

Я обнимаю Айсберга.

По мне текут тёплые капли.

Теперь я всё время провожу с Айсбергом.

Он уже не хочет узнавать никаких пять имён.

Молочная полка исчезла.

Динозавры проваливаются в грязь.

Айсберг постоянно лужит.

Как Живчик, когда тот был щенком.

Поэтому я только и делаю, что набираю в вёдра воду.

И глажу Айсберга без варежек.

Он парной, как язык Живчика.

Сначала Айсберг мне по плечи.

Потом по грудь.

Потом до пупка.

Я давно поставила над ним все тенты.

Но Айсберг всё равно тает.

Сохнет подкапустная земля.

А там, где я сажала цветы, всё проклюнулось.

Незабудки.

Скоро от Айсберга остаётся только несколько крупных кусков. Как будто они выросли вместо капусты. Я беру грабли и подгребаю части Айсберга друг к другу. Но они мараются от мокрой земли. Тогда я надеваю варежки на резинке, чтоб Айсберг не растаял от моих рук. И складываю куски в ведро. Теперь весь Айсберг помещается в ведре. Нужно найти для него прохладное место. Я оглядываюсь. На меня смотрит мама.

– Давай в подполье, – говорит она. – Там у нас холодина.

Мама спускается с ведром в холодину, потом вылезает и захлопывает дверцу. Айсберг остаётся в темноте.

– Ну вот, – говорит мама. – Теперь он не растает.

Мама треплет меня по голове и выходит из дома.

И я выхожу.

И я не понимаю: а дальше что?

Без Айсберга на огороде чёрная дыра. Я слоняюсь между грядок. Проверяю, насколько выросла морковка. Так странно! Был вот такенный Айсберг – а стал вот такусеньким. И прячется под землёй.

– Может, тебя к Димке отвезти? – спрашивает мама.

Я мотаю головой.

– А давай вечером на площадь сходим, мороженого поедим, – предлагает мама.

Это Айсбергу надо есть мороженое. Не мне.

Я захожу в дом. Пол залит солнцем. А дверца подполья – самое горячее пятно. Я ложусь на неё и чувствую, как солнце растекается под моими лопатками. Я так нагреваюсь на этом полу, что не могу подняться. Словно у солнца не лучи, а нитки. И солнце пришило меня этими нитками к полу. И я теперь всегда буду лежать на полу. И прорасту в него лопатками. И дотронусь до Айсберга, а он плюнет на меня колючими иголками. А я обовью его своими нитками… Ой… Нет! Нет! Ведь он тогда растает! А если он тает прямо сейчас? От моего тепла? Я поднимаюсь. Тяну на себя дверцу. Еле-еле. Делаю в полу холодную дыру. Солнце освещает подполье. Я свешиваюсь вниз: Айсберг так и лежит в ведре. Один-одинёшенек…

– Наташка! Ты в подполье, что ли? – заглядывает мама. – Сколько раз говорила не спускаться одной!

– Я с Айсбергом.

– С Айсбергом она. Давай вылезай, кому сказала – простынешь!

– Я чуть-чуть…

…Просыпаюсь в своей кровати. Мама держит руку у меня на лбу.

– Ты как себя чувствуешь, чудилка?

– Хорошо, – говорю.

– Ну ты тяжелюка стала. Еле вытащила тебя!

Я что, заснула прямо в подполье?!

– А Айсберг? – спрашиваю я.

– Айсберг твой в ведре, – говорит мама. – Куда он денется? Из ведра ему некуда таять.

Я улыбаюсь. А мама смотрит на меня и говорит:

– Но ты скажи мне, что это за жизнь в ведре, а? Тоска зелёная! Так дальше продолжаться не может!

Мама так говорит, что я не понимаю. Она сердится или восхищается?

– Завтра закатим праздник, – объясняет она.

И Живчик дарит мне в ладонь свой влажный нос.

Дрын-дрын-на-на-на! Утром мама заводит мотор и уезжает за Димкой. Я прицепляю к футболке цветочек из бисера. Он у меня для праздников! Потом собираю корзинку. Кладу туда огурцы и помидоры, зефир и сыр, хлеб и печенье. Мою абрикосы. Набираю в бутылки воду. Достаю горелку.

– Наташка, всё готово? – заходит мама.

– Привет, – говорит Димка.

– Привет, – говорю я.

Мы втроём ходим по дому проверяльщиками.

– Еда?

– Да.

– Вода?

– Да.

– Тент?

– Да.

– Горелка?

– Да.

– А кофе? Так, а где мой кофе?! – возмущается мама и достаёт с полки пачку.

Мы с Димкой утаскиваем всё в моторку. А мама приносит из подполья ведро с Айсбергом. Я вытягиваю на ведро ноги. И Димка рядышком свои:

– Тут ещё дырка осталась. Надо его совсем закрыть!

Живчик втискивается между нами, чтобы получить больше объятий.

Дрын-дрын-на-на-на! Мама дёргает мотор, и мы едем на пески.

На песках мы ставим тент. У самой воды. Мама варит кофе. А мы с Димкой высаживаем из ведра Айсберга. Волна качает его. То к себе. То к нам. То к себе. То к нам.

Мы с Димкой бегаем по кромке, прыгаем через Айсберга и поём:

 
А моторка е-есть – а волнишки нету!
А моторка е-есть – а волнишки нету!
А моторка е-есть – а волнишки нету!
Ой-ой-ой-ой-ой-ой-ой! Волна идёт-идёт!
 

Потом мама поднимает кружечку кофе и говорит:

– Дорогой Айсберг! Спасибо, что приплыл к нам. Сегодня у тебя праздник. Ты возвращаешься домой, в Лену. А значит, когда-нибудь сможешь приплыть к нам снова!

– Или мы к тебе, – добавляю я.

Лена приходит к нам каждый год. И мы каждый год приходим к Лене.

Когда Айсберг становится совсем малюсеньким, мы ложимся на животы и баюкаем кусочки Айсберга в ладонях. Я думаю, что Айсбергу хорошо. Он щекочет мне пальцы. Айсберг вырос таким ловким! Но и я ничего. Айсберг всё время ускользает, но я успеваю его ухватить. До самой последней льдинки! Она как сестрёнка моего мизинчика. Я прячу её в кулак. А когда раскулачиваю пальцы, то вижу, что внутри осталась одна вода.

Мы шлёпаем по Лене руками:

– Пока, Айсберг!

– Пока, Айсберг!

– Айсберг, пока!

А Живчик машет хвостом.

– А если не приплывёт? – спрашиваю я.

– Куда он денется! – отвечает мама. – Из Лены ему деваться некуда.

Мы возвращаемся на моторке домой. Мама с Димкой смотрят вперёд. А я – назад. Я смотрю в бинокль на воду. Она такая блестящая, что глаза жжёт! Я закрываю глаза, и Живчик сразу пытается открыть их своим языком. Язык у него парной, как Айсберг. Мы плывём домой, и на мне долго остывают его следы.