Текст книги "Вихрь. День, когда разорвался мир"

Ничего нового. Многие отирались вокруг главного штурмана, так как к руководителю им было не подобраться.

Сегодня толпа состояла из роскошно одетых женщин.

– Кто из них самый безнадежный случай? – спросила я Лис и рассмеялась, глядя на кровожадное выражение ее лица. – Да ладно, ты же знаешь, он смотрит только на тебя.

– Так лучше для него самого, – ответила Лис. Она склонилась к нам: – Извините меня, дети.

Она встала, потрепала Луку по волосам, похлопала меня по плечу и исчезла – явно с целью раздавить эту толпу шпильками своих туфелек.

Какое-то время я и Лука наблюдали, как покраснел Гилберт, когда Лис поцеловала его на глазах у толпы, а затем я молча взяла Луку за руку.

На протяжении нескольких часов я проигрывала в голове возможные объяснения тому, почему завтра утром меня не будет среди бегунов. Но я никак не могла произнести ни слова – они просто застревали у меня в горле.

– Я до сих пор не верю в это. – Лука, полный счастья, посмотрел на меня. – Мы – бегуны. С ума сойти! Мы оба сделали это.

Я выдавила из себя улыбку.

Мы так долго и с содроганием ждали наше первое задание. Мы были уверены, что станем партнерами, и рисовали себе наше будущее: как мы преследуем группу швиммеров, которые отважились зайти слишком далеко на территорию людей, как мешаем грундерам грабить продовольственные запасы на окраинах, как лично противостоим предводителю «Красной бури»…

А сейчас, когда мы вплотную подошли к реализации наших планов, я не могу быть с ним.

Я открыла рот и тут же его закрыла. Все, что я могла бы сказать, было бы ложью, а я не хотела обманывать Луку. Кроме того, я не хотела нервировать его, не хотела, чтобы он потерял самообладание и не смог вступить в должность бегуна.

Завтра он получит другого партнера, и тогда я смогу рассказать ему о своей первой специальной подготовке с Хольденом.

Да, так будет лучше.

Этой ночью я очень неспокойно спала – такого со мной не случалось уже давно. Только причиной того, что я все время ворочалась в роскошной кровати, был не сон о моей маме и скалах. Вместо этого мне снились сплиты с изуродованными лицами, похожие на животных, которые запрыгивали в вихри следом за мной. Они хватали меня своими когтями, разрывали мою униформу и обжигали мое лицо огнем. Потом сон поменялся, и я оказалась на койке в белом помещении, связанная и обездвиженная, в то время как врачи проводили со мной какие-то исследования. Единственное, что я могла видеть, это их голубые, как лед, глаза.

Я проснулась от собственного крика и инстинктивно повернулась в ту сторону, где обычно спал Лука. До нашего отъезда мы с ним делили одну комнату в квартире Гилберта. И даже здесь, в кураториуме, он всегда спал на нижнем ярусе рядом с моей двухэтажной кроватью. После такого кошмарного сна я с удовольствием укрылась бы у него под одеялом.

Уже тогда Лука был теплее всех людей, которых я знала, а его дыхание было похоже на летний бриз, поглаживающий мою шею.

Но сейчас я была одна, комната вокруг меня была огромной, роскошной – и абсолютно пустой.

Я очень скучала по тем временам, когда мы с Лукой, еще не будучи кандидатами, бегали к нашему любимому месту в центре города – мимо торговых центров, ресторанных комплексов и огромных высотных парковок, которые возвышались рядом с транспортными трассами над ущельями с домами. Мы бежали до одного из немногих районов города, где еще не были снесены «мутировавшие» здания. Сегодня они в той или иной степени представляли собой памятники, и вход туда был строго воспрещен. Многие здания из-за смешения стали нестабильными, кроме того, воздух был там другой: казалось, словно тебя притягивает магнитом, будто где-то притаился невидимый вихрь, угрожавший унести тебя прямиком в лапы смерти.

Люди в городе избегали мест, где до сих пор ощущалось смешение.

Но только не мы с Лукой.

Лука, будучи еще ребенком, без проблем вскрывал систему безопасности детектора Гилберта, обеспечивая тем самым пропуск в закрытый район города. Мы пробирались вдоль огромных заборов с многочисленными предупредительными знаками, пока не доходили до одной из многих кадок с цветами, в которой Лука прятал детектор с украденным профилем Гилберта.

Опасность того, что Лис или Гилберт выведут нас на чистую воду, заставляла наши сердца бешено биться. Но мы снова и снова пробирались в закрытый городской район. В его центре стояла небольшая церковь, от которой остались только колокольня и развалины стен, обвитые плющом. Мы преодолевали 234 ступени колокольни, поднимаясь наверх, и усаживались на краю зияющей дыры, которая когда-то была крышей. Под нашими ногами протекал ручей, направляясь прямо в небольшой парк. Необъяснимым образом вода появлялась из того места, где стоял полуразвалившийся фонтан.

Нигде больше не встречалось так много странных растений. Похожие на диковинный водопад, они словно выливались из другой части света через невидимый вихрь.

И это волшебное место, там, в небольшой разрушенной церкви, между крышами гигантского мегаполиса, принадлежало только нам.

Может, мне все-таки стоило рассказать Луке о планах Хоторна.

Внезапно я почувствовала, как по щекам потекли слезы, и попыталась сердито смахнуть их. Я не хотела реветь. Служить кураториуму было честью для меня! Варус Хоторн попросил меня довериться ему, и я сделаю это! И все-таки я не смогла сдержать слезы и свернулась маленьким клубочком на слишком большой кровати.

В такие дни, как сегодня, мне очень не хватало мамы, до боли. Я скучала по дому с дверью цвета солнца. И мне не хватало запаха мяты, который всегда исходил от моей мамы и который уже тогда внушал мне чувство защищенности.

Размытым взглядом я уставилась в темноту и попыталась наконец взять себя в руки. Мне совсем не подходило быть такой сентиментальной. Но сейчас, когда цель, к которой я стремилась так долго, снова была бесконечно далека от меня, я ощущала себя потерянной.

Я вытерла слезы и взяла с тумбочки детектор. Было уже три часа ночи, но я никак не могла заснуть.

В итоге я включила новостную систему и все же посмотрела информационные каналы, которые сообщали о гонке.

Мое собственное лицо появилось в самом первом видео. «Героиня или аферистка?» — гласила подпись под моей фотографией. Листая дальше, я выбрала статью с заголовком: «Достигли ли вихри следующей фазы?» В ней речь шла о всевозможных сценариях конца света. Вздохнув, я закрыла новостную ленту.

Вместо нее я снова открыла результаты вихревой гонки. К счастью, для бегунов, к которым я в настоящий момент – по крайней мере, официально – принадлежала, информация была доступна в любое время.

Не зная, чего ищу, я кликнула на свое имя в списке участников. Рядом с моей фотографией красовались цифра 1 и слово ПОБЕДИТЕЛЬ. Я, конечно, уже знала места, в которые вели вихри: Мадагаскар, Западная Сахара, Канны, Французские Альпы, а следом мой вынужденный прыжок на Аляску.

Я устало потерла глаза. Сейчас я с большим удовольствием обсудила бы все с Гилбертом в спокойной обстановке. Он уже на протяжении многих лет наблюдал за тем, как участники гонки прыгали через вихри. Может быть, он что-нибудь знал об этом… таланте? Может, он смог бы помочь мне понять, как действовать дальше?

Бегун во времени. Мысли в моей голове путались, кружились вперемешку с теми возможностями, которые открывались, если Хоторн действительно был прав. Если я вместе с вихрем могла перепрыгивать через пространство и время так, как хотела, то… то что мешает мне изменить прошлое?

Не только чтобы остановить «Красную бурю». И не только чтобы предотвратить любое нападение сплитов.

Быть может, я могла бы использовать этот талант и для того, чтобы вернуться к дому с желтой дверью. Быть может, я могла бы предотвратить нападение цюндеров и спасти свою маму?

Мысль, конечно, была абсолютно безумной. Не более чем несбыточная фантазия, не что иное, как самообман, ведь с тех пор прошло уже очень много лет.

Помявшись в нерешительности, я кликнула на систему данных кураториума. Рядом с моим профилем со вчерашнего дня была видна новая колонка, над которой стояла надпись: «ТОППОБЕДИТЕЛЕЙ». В ней были указаны рекорды всех прошедших вихревых гонок, и я, конечно, знала, кто в этом списке стоял на первом месте. Я уже сто раз просматривала его данные с тех пор, как впервые услышала его имя.

Имя: Бэлиен Джейсон Треверс

Возраст: 13 (скончался)

Доля пойманных сплитов: 91,82 %

Время прохождения вихревой гонки: 14,43 минуты

На фотографии профиля был изображен силуэт, который можно было найти на футболках и кружках. Я провела по контуру изображения указательным пальцем и вдруг почувствовала, что упустила что-то важное.

Я неуверенно открыла данные с вихревой гонки Бэлиена в 2090 году. Рядом с высокими сильными юношами и девушками стоял невысокого роста парень, который устало смотрел в камеру. Он был на полторы головы ниже своих товарищей, а позади него стоял Варус Хоторн, гордо положив обе руки ему на плечи.

Я приблизила изображение и посмотрела на лицо юноши. Черные растрепанные волосы, детские щеки, голубые, как лед, гла…

Глаза.

Ошеломленная, я опустила свой детектор. Это были те же глаза, как у бегуна с Аляски. Но это было… это было абсолютно невозможно.

Бэлиен Треверс умер.

Не отрываясь, я смотрела на фотографию самого известного бегуна нашего времени.

После его гибели устроили крупнейшую поминальную церемонию. Во дворе кураториума, где на табличке были выгравированы имена павших бегунов, прямо в центре красовалось его имя. Его родители, пара богатых предпринимателей из высшего общества Нового Лондона, назначили невероятно высокую сумму за голову убийцы своего сына. На их лицах было столько горя, когда они обвиняли «Красную бурю» в его убийстве.

Бэлиен Треверс умер. Он был святым нашего времени. Поисковая группа обнаружила только его обугленную униформу и оплавленные остатки детектора.

Но не тело.

Чем дольше я смотрела на размытую фотографию, тем больше убеждалась в своей правоте. Я знала эти глаза. В тот день на Аляске они навсегда врезались мне в память.

Голубые, как лед, глаза, бесконечно уставшие и потерянные.

Сколько ему сейчас лет? Я быстро отсчитала назад. Восемнадцать. Как раз.

– Бэлиен, – прошептала я с растущей уверенностью. – Где же ты был все эти годы?

9

Десять кураториумов являлись, бесспорно, самыми эффективными организациями в мире.

В течение года они доставляли в зоны, распределенные между территориями, в среднем около пяти тысяч сплитов. Предпринимаемые ими меры во многом привели к тому, что, прежде всего, за последние годы количество населения у сплитов снизилось с 14,6 % до 12,9 %. Вследствие этого конечно же намного уменьшилось число насильственных преступлений и смертей.

Кроме того, кураториум производил огромный аппарат технологий, которые ежедневно помогали бегунам и охранникам зон брать под контроль стихийные силы сплитов. Гравитационные сенсоры размещались на запястьях и на щиколотках, на масках, непосредственно на униформе бегунов, которая все лучше и лучше защищала от оружия сплитов: огня, воды, ледяных ветров и даже ударов камнями. По крайней мере, до определенной степени.

Все отделения кураториума, словно прилежный, хорошо организованный пчелиный рой, с утра до ночи работали над достижением одной цели: осуществлять надзор над сплитами в зонах их пребывания и тем самым защищать людей.

Но сегодня, мне кажется, кураториум посвятил себя другому, в моем представлении гораздо менее важному делу.

А именно пытался свести меня с ума.

– Я быстро! – крикнула я через плечо и сплюнула остаток зубной пасты в раковину.

– Пять минут и двадцать секунд, – прокомментировала невысокого роста женщина с мрачным взглядом и протянула мне две противные, безвкусные протеиновые гранулы, которые мы постоянно глотали еще во время нашего обучения, чтобы оставаться в форме.

Я нехотя засунула их в рот, еще с меньшим желанием проглотила их, заплела косу и побежала через комнату.

– Пять минут и десять секунд.

– Мне никто не сказал, что тренировка начнется так рано! – сказала я женщине, которая в ответ на это только пожала плечами и продолжила смотреть на свои часы.

Я быстро втиснулась в свою новую униформу, решив поносить ее хотя бы один раз, а вот рюкзак и оружие с гравитационными сенсорами оставила в комнате. Затем я бросилась следом за женщиной в направлении коридора. У меня было такое чувство, что я уже пропотела насквозь, так мне было жарко, хотя я только что приняла Душ.

– А мои дядя с тетей знают, что я не заступлю сегодня на должность бегуна?

Женщина снова пожала плечами.

– Муж моей тети – Гилберт Вудроу. Главный штурман. Можно мне поговорить с ним перед тренировкой?

Она мрачно взглянула на меня.

Ну здорово. Эта женщина была само солнышко.

По белому кителю я догадалась, что она была одним из исследователей, которые будут наблюдать за сегодняшней тренировкой. У нее на груди под знаком Convectum было вышито словосочетание «Научный центр». Я никогда прежде не общалась так близко с кем-либо из исследователей. Сотрудники разных отделов редко пересекались друг с другом в нерабочее время.

В конце коридора нас ожидали трое бегунов – два мускулистых мужчины и не менее мускулистая женщина. Я никогда не видела их в кураториуме, хотя знала имя каждого бегуна. Неужели их специально вызвали в институт, чтобы «охранять» меня? Я не могла в это поверить.

Не прошло и десяти минут, как я и мои персональные телохранители бежали в направлении обсерватории. С каждым шагом мне становилось все жарче, словно вокруг меня плавился воздух. Я ощущала себя опасной преступницей во время передачи заключенных.

Наконец эти трое качков доставили меня в обсерваторию.

– Мы подождем снаружи, – сказал один из них, когда мы входили в помещение.

Сейчас обсерватория со своими белыми стенами выглядела огромной, точно такой, как я видела во время тренировок на симуляторах. Едва различимые в стене двери вели в помещения с симуляторами, в которых как раз и исчезла женщина. В центре зала стояла стойка, на которой располагались мониторы, показывающие коридоры и помещения кураториума. Таким образом, у штурманов был самый лучший обзор для наблюдения за тренировками кандидатов.

Сейчас видеостойка как раз транслировала церемонию вступления в должность бегунов.

Я подошла ближе и почувствовала, как сердце забилось сильнее.

Мия, Тревор и остальные стояли в аудитории, готовые к выполнению своего первого задания. Их окружали добрых три десятка одетых в синюю униформу людей, слушавших инструкции Лоретты Алькотт и Гилберта на сегодняшний день.

Лука стоял немного в стороне, прислонившись к стене, и напряженно вглядывался в аудиторию. Он несколько раз поднимал руку, чтобы взглянуть на свой детектор. Затем он начал что-то печатать на нем, и вскоре я увидела у себя пришедшее от него сообщение:

«Ты где застряла? Сейчас начнут распределять партнеров!»

От отчаяния я прикусила нижнюю губу. Мой указательный палец висел над клавиатурой, но я знала, что не могу ему ответить.

На экране мониторов среди бегунов началось движение. Я знала каждого из них – всех этих высокорослых людей с ранами от ожогов на теле, из-за чего они выглядели очень круто. В то время как они быстро и обыденно соединялись со своим партнером через детектор, а затем направлялись в сторону фургонов, трое новичков задержались в аудитории, чтобы прослушать дальнейшие указания.

– Сейчас вам объявят ваших партнеров, – услышала я голос Алькотт после того, как увеличила громкость на детекторе. – Нажмите на имя, чтобы соединиться. Ваши гравитационные сенсоры уже активированы.

Я покосилась на свой собственный детектор. Только я подумала, что он останется черным, как там появилась надпись: «X. ХОТОРН», и мой гнев из-за того, что я сейчас не была среди бегунов, сменился чувством гордости. Хольден Хоторн действительно был моим партнером.

Я наблюдала по монитору, как пары бегунов одна за другой покидали аудиторию. Лукас как раз соединялся через детектор с одним мужчиной, служившим бегуном уже два или три года. То же самое делали Мия и Тревор. И хотя я чувствовала себя какой-то исключительной в данный момент, я все же была рада видеть, что Лука и Мия не будут бегать в паре.

Это определенно закончилось бы настоящей катастрофой.

Когда Лука вышел из аудитории, он еще раз нерешительно огляделся вокруг. Он искал меня… и я непроизвольно протянула руку, чтобы коснуться его лица на экране детектора.

И тут рядом со мной возник Хольден.

– Привет, партнерша, – сказал он и дотронулся до детектора на своей руке.

Там я снова увидела свое имя.

Я кивнула, приветствуя его.

– Ты рад? – спросила я с сарказмом.

Он явно тоже был «доволен», что нам снова предстояли занятия на симуляторах.

– Не могу представить себе ничего более прекрасного.

Я улыбнулась. Было очень приятно, что он не заставил меня чувствовать себя виноватой.

– Госпожа Коллинз? Господин Хоторн? – крикнула женщина из одной из симуляционных кабинок и помахала нам рукой, подзывая к себе.

– Ты готова к тому, чтобы эта железная леди прокрутила тебя через мясорубку? – прошептал мне Хольден.

Я тихо засмеялась и последовала за ним к открывшемуся проходу в стене.

– Не могу представить себе ничего более прекрасного, – повторила я.

– Займите позиции! – распорядилась женщина и быстро покинула помещение.

За последний учебный год я провела в этих кабинах множество часов. В каждой из них стояли до пяти так называемых беговых модулей. Огромные платформы, которые, по моему мнению, выглядели как круглые беговые колеса для белок, поначалу внушали мне невообразимый страх. На них были установлены крепления для наших ног, рук и головы – они двигались вместе с каждым нашим движением. Так все, что мы делали на тренировке, отражалось в реальности. Даже сигналы мозга с помощью сканера аккумулировались в креплении на голове и напрямую передавались штурманам для оценки.

– Ты разговаривала вчера с моим отцом, не так ли? – спросил Хольден, когда мы разместились на креплениях.

Послышался щелчок закрывшихся замков, и я проверила, не мешало ли мне что-нибудь двигаться. Я подняла ноги – сначала левую, затем правую, – крепления двигались без проблем. То же самое было и с креплениями на руках.

– Да, – произнесла я. – Он был очень… дружелюбен.

Хольден скорчил гримасу:

– Он знает, как получать то, что хочет. А он хотел получить тебя.

Я в замешательстве посмотрела на Хольдена:

– Он просто хочет исследовать то, что я делала.

– То, что ты делала, могло бы изменить весь мир, – ответил Хольден. – Ты всего за одну ночь стала самой важной персоной в этом институте.

– Тогда ты обо всем знаешь? – спросила я осторожно. – О том, что именно произошло?

– Что ты повернула время? – Хольден кивнул. – Отец рассказал мне, но это должно остаться между нами. Такой талант не должен попасть в чужие руки, тебе это понятно?

Я вспомнила, что Хоторн предупреждал меня о том же. Что меня нужно охранять. Я нахмурилась:

– И ты только поэтому сейчас здесь? Потому что тебе следует приглядывать за мной? Вообще-то это не обязательно.

Хольден тут же покачал головой:

– Нет. Но мой отец хочет, чтобы я поучился у тебя.

– Сгибать вихрь?

– Управлять им, – поправил меня Хольден. – Ты направила его прямо в Новый Лондон – и в прошлое. Я тоже должен овладеть этим умением. Я хочу уметь так же.

Я сглотнула, не зная, что сказать. Хольден ждал от меня слишком многого.

Внезапно я почувствовала сильнейшую усталость.

Железная леди снова вошла в нашу кабину и принялась настраивать пульты управления наших беговых модулей, в то время как пара мужчин в таких же белых кителях подошли к нам. Они прикрепили электроды к нашим вискам, проверили все крепления и только потом дали сигнал к началу тренировки.

Хольден подмигнул мне, а затем его тело вздрогнуло, словно он получил удар электрошокером. Он сразу обмяк, хотя платформа продолжала держать его в прямом положении.

Я сделала глубокий вдох и полный выдох, чтобы успокоиться. Звук, который производил беговой модуль при активации, был похож на щелчок. После него я попала в симуляцию.

Все началось, как обычно, в белом помещении, бесконечно вытянутом в длину.

Через несколько секунд на расстоянии двадцати метров передо мной появился первый вихрь. Но в симуляции я была не одна. Хольден уже находился в помещении, когда там материализовалось мое тело.

На нас были одинаковые белые костюмы, а вместо того, чтобы получать данные вихря на наши детекторы, мы видели их проекцию на стенах.

Вихрь 1

Направление: юго-запад

Оставшееся время жизни: 2 минуты, 24 секунды

– Пожалуйста, попробуйте направить вихрь на север, госпожа Коллинз, – раздался голос из пустоты, который я идентифицировала как голос той самой женщины, разбудившей меня сегодня утром.

– Нет ничего проще, – пошутила я и неуверенно посмотрела на Хольдена.

– Дамы вперед, – сказал мой партнер с усмешкой, жестом приглашая пройти к вихрю.

Я сделала глубокий вдох, а затем сорвалась с места. В конце концов, я ведь знала, что во время симуляций невозможно было повредить себя вихревой энергией.

Сделав большой рывок, я прыгнула в середину вихря, и меня тут же подхватило потоком. Каждой клеточкой своего тела я чувствовала, куда меня уносит. И хотя я знала, что во время симуляции совсем другие ощущения по сравнению с настоящим вихрем – здесь не было запахов, смены температур, реального места, к которому ты двигался, – я все равно чувствовала вихревой поток, словно проваливалась сквозь трубу. Я попыталась максимально сгруппироваться, чтобы не коснуться энергий по краям вихря. Мерцание вокруг меня становилось то зеленым, то желтым, то красным, в зависимости от расстояния до края.

Значит, на север. Я не помнила, как руководила вихрем во время гонки. Я подумала про внутренний двор кураториума, про финишную черту, на которую в тот момент непременно хотела попасть, поэтому сейчас я начала думать о севере.

Север, север, север.

Этот вихрь выплюнул меня, и передо мной тут же появился новый. Он, судя по показаниям на стене, направлялся на северо-восток.

Позади меня из вихря выпрыгнул Хольден и приземлился на обе ноги. Мы с надеждой посмотрели на потолок.

– Вы не изменили заданное направление вихря, госпожа Коллинз, – раздался голос. – Попробуйте, пожалуйста, направить следующий вихрь на запад.

Я закрыла глаза и сжала руки в кулаки. Не глядя на Хольдена, чтобы не видеть разочарование на его лице, я ринулась к следующему вихрю.

«Запад, запад, запад», – повторяла я напряженно, но это не помогло, потому что, когда я возникла на другой стороне, невидимый обладатель голоса объявил, что я снова не смогла изменить направление вихря.

– Бог троицу любит, – небрежно произнес Хольден, приземлившись рядом со мной, и я кивнула.

Мы – теперь уже вместе – прыгнули в следующий вихрь.

Мы вышли точно там, куда вел нас вихрь, – никаких искривлений, никакого управления, ничего. Бог не любил ни четыре и ни пять, ни шесть и ни семь раз, и, когда я попыталась направить восьмой вихрь на ЮГ, ЮГ, ЮГ, мне уже было по-настоящему плохо.

– Может, получится завтра, – сказал Хольден и положил руку на мое плечо.

Мы стояли перед вихрем номер тридцать три, задыхавшиеся и насквозь пропотевшие.

Перспектива того, что я каждый день по нескольку часов буду прыгать через вихри и выставлять себя на посмешище Хольдена, не настраивала меня на позитивный лад, но тем не менее я посмотрела на него взглядом, полным надежды.

– Прекратить симуляцию! – крикнул Хольден и посмотрел на потолок.

Ничего не изменилось.

Я растерянно взглянула на Хольдена. Только сейчас я поняла, что женщина, наблюдавшая за нашей тренировкой, на последних двух вихрях не сообщала нам о том, что госпожа Коллинз снова не смогла справиться с задачей.

– Прекратить симуляцию!

Но снова ничего не произошло. Белое помещение вокруг нас так и не исчезло.

– Может быть, она уснула? – предположила я и улыбнулась, когда Хольден начал смеяться.

– Ну, мы же не были насто-олько плохи, – произнес он, и мне понравилось, что он сказал «мы», а не «ты», что более чем соответствовало правде. – Тогда мы будем выбираться сами, – добавил он, пожав плечами, и побежал к стене.

Там Хольден открыл монитор, который появлялся после нажатия на белую плитку, и надавил на тревожную кнопку. Симуляция тут же закончилась.

Когда беговой модуль прекратил выполнять свою функцию, появилось ощущение, словно кто-то с силой потянул меня за волосы. Я очнулась в беличьем колесе и поморщилась от боли.

Хольден тоже пришел в себя. Мы еще немного подождали, пока откроются крепления, и покинули модуль.

Госпожи «Вы-не-изменили-заданное-направление» нигде не было видно. В кабине было ужасно жарко, и на этот раз мое волнение оказалось ни при чем.

Было так жарко, словно что-то горело.

Хольден встревоженно посмотрел на меня, и мы, пошатываясь, направились к двери. Но температура в обсерватории была не ниже. Наоборот, здесь было как в сауне, прогретой настолько, что нельзя было нормально дышать.

– Здесь что-то не так, – произнес Хольден.

Я удивилась спокойствию в его голосе, потому что здесь все было абсолютно не так.

Здесь был… дым. Он стелился, полз, как змея, от входа в обсерваторию. Черный, густой, смертельный дым, надвигавшийся на нас, словно стена.

А затем я услышала крики.

10

«Не может быть», – первое, что пришло мне в голову.

Не может быть, чтобы дым стеной продвигался по коридорам кураториума. Не может быть, чтобы сквозь этот дым продвигались цюндеры. Не может быть, чтобы повсюду лежали неподвижные тела. Не может быть, чтобы нижние этажи кураториума были сожжены дотла.

Как долго мы находились внутри симуляции?

Видеостойка в центре зала транслировала картину ужаса, и я снова вспомнила слова грундера из Анкориджа.

Совсем скоро не будет зон.

И кураториума тоже.

Хольден замер рядом со мной. Мы словно в трансе уставились в мониторы и не знали, что делать. Три, четыре, пять цюндеров с коротко стриженными рыжими волосами бежали по коридорам обсерватории. На одежде у них виднелся знакомый символ. Пламя, которое наверху заканчивалось вихрем.

«Красная буря».

Секунду спустя в коридорах раздался пронзительный сигнал тревоги.

– Это сигнал к эвакуации, – сказал Хольден и провел обеими руками по темно-русым волосам, которые из-за жары приклеились к его лбу. – Черт!

– Что?.. – начала было я, но зал – а может, и весь кураториум – вдруг как следует встряхнуло, а вслед за взрывом снова повалил дым.

– Но кураториум ведь защищен, – сказала я, с трудом переводя дыхание.

Я видела протоколы о защите, которые однажды показал мне Лука, после того как он снова без разрешения вошел в детектор Гилберта. Тысячи гравитационных сенсоров повсюду, в каждом помещении, препятствовали появлению вихрей и вместе с этим фиксировали каждое движение любого живого существа в любое время, они также блокировали стихийные силы, которыми обладали сплиты.

Но, несмотря на это, уже половина здания находилась в огне.

Я осмотрела себя с головы до ног и увидела, что гравитационные сенсоры на моей униформе были черного цвета. Скорее всего, они были отключены. Тогда то же самое, наверное, случилось и со всем кураториумом.

– Он должен быть защищен, – согласился Хольден.

Его лицо побелело как мел и исказилось от напряжения. Он явно думал о своем отце.

– И где же бегуны, которые должны следить за нами?

Раздались шаги, и я замерла. На мониторах появились цюндеры. Они стремительно приближались к обсерватории.

Хольден схватил меня за руку и потянул в сторону симуляционных кабинок.

– Подожди, – прошипела я. – Там они найдут нас!

– У тебя есть идея получше?!

Не совсем. Обсерватория состояла только из комнаты наблюдения и множества кабинок, расположенных за стенами. Может быть, это все-таки и есть наш шанс…

Хольден снова потянул меня за руку, и я в панике оглянулась на стойку с мониторами. Цюндеры были все ближе и ближе!

Я побежала за Хольденом, но тут мой взгляд упал на терминал ввода, который, казалось, без всякой нужды был встроен в стену.

Конечно! Комната главного штурмана. Бюро Гилберта! По вечерам он часто приводил нас туда, чтобы дополнительно позаниматься с нами. Лука когда-то скопировал его код доступа и отдал мне.

– Пойдем со мной! – крикнула я Хольдену и тут же потянула его за руку с такой силой, что он от испуга действительно изменил свое направление.

– Что ты делаешь?!

– Спасаю нас!

Цюндеры остановились перед входом в обсерваторию. Я с силой вбивала каждую цифру кода в терминал, в то время как моя голова гудела от напряжения.

– Что это? – спросил Хольден, когда я втянула его в комнату, едва открылась дверь.

Внутри я сразу же нажала на механизм блокировки и молилась о том, чтобы цюндеры, войдя в обсерваторию, не увидели щели в двери.

Дрожа, мы смотрели на мониторы, установленные в бюро Гилберта. Трое цюндеров, двое мужчин и одна женщина, вбежали в зал. На их одежде горело красное пламя, и куда бы они ни шли, каменный пол под их ногами раскалялся.

Это были самые настоящие цюндеры. Точно не полусплиты, как Лука.

Они целенаправленно исследовали каждую кабинку, и чем больше находили пустых, тем более расстроенными казались. Женщина от отчаяния так долго пинала один из беговых модулей, что крепления с грохотом упали на пол.

– Где они?! Здесь есть другой выход? – крикнул мужчина, великан с темно-рыжими волосами, в которых от ярости уже начали мерцать огоньки пламени.

– Нет, – сказала женщина, успокаивая его. Но сама она выглядела довольно раздраженной.

– Черт побери! Мы попадем на первое место в черном списке у босса, если не приведем к нему девчонку, прежде чем эта лавочка развалится.

Я не могла поверить тому, что слышала. Неужели они были здесь из-за меня? Хоторн предвидел, что «Красная буря» придет за мной. Но я не могла себе представить, что они разработали план захвата кураториума за такое короткое время. Я ведь только вчера выиграла гонку.

– Всё, пойдем, – приказал группе более высокий мужчина.

Его красные глаза еще раз окинули взглядом зал, пустые кабинки, и я уже поверила в то, что он посмотрел на нас прямо сквозь дверь, за которой мы находились, но в итоге он повернулся и исчез.

Осталось только наше прерывистое дыхание.

Еще минута, и жара убьет нас, в этом я была уверена.

– Нам нужно выбираться отсюда, – выдавила я из себя и дрожащими руками открыла дверь. – Пойдем вниз к администрации. Мне нужно найти тетю и Гилберта. И Луку! Согласно плану эвакуации в случае нападения на кураториум все должны быть доставлены к фургонам, ведь так?

– Я думаю, уже. – Хольден оглянулся вокруг. – Но нам нужно пройти через все здание. У нас это не получится.

– Первые фургоны находятся двумя этажами ниже, прямо под нами, – сказала я. – По крайней мере, так написано в руководстве.