Текст книги "Как зачать ребенка"

Откуда что берется

– Знаете, – сказал мне врач-репродуктолог, с которым я разговорилась об искусственном зачатии, – ведь давно уже признано, что медицину невозможно считать наукой. Потому что в науке всегда известно: такая-то причина обязательно приведет к таким-то и таким-то следствиям. Следствий может быть пять, шесть, сто двадцать восемь, но они известны и предсказуемы. В медицине же любая причина может привести к бесчисленному количеству следствий, которых мы совершенно не в состоянии знать заранее. А уж в нашей отрасли медицины!..

И он был абсолютно прав. Вся репродуктология пронизана тайной так же, как и процесс зачатия вообще. Мы не знаем, как зарождается жизнь, вот в чем дело. То есть с помощью множества увеличительных приборов мы, конечно, неплохо изучили зачатие как биохимический процесс; уже изучен даже геном человека. Но по сути, по самому высшему счету, то неуловимое дуновение тайны, которым овеяна жизнь, окончательному изучению не поддается. Этот загадочный дух жизни действительно веет где хочет – и над постелью, в которой зачатие происходит само собою, и над пробиркой, в которой оно вроде бы подчиняется просчитанному усилию. И это, кстати, еще один аргумент в пользу того, что искусственное зачатие – вовсе не вмешательство человека в дела Бога или природы, как кому угодно. С помощью этого метода человек всего лишь берет под свой контроль способ доставки двух половинок жизни друг к другу. А уж как пойдет дальше эта непредсказуемая жизнь, как поведут себя две эти половинки, можно только догадываться. И загадка эта поувлекательнее самого захватывающего детектива!

Ну почему у всех это происходит по-разному?

Почему одна женщина лечилась-лечилась, всякую надежду потеряла, а потом кто-то ей посоветовал съездить в Индию и окунуться в воды Ганга, она съездила (воды оказались до того грязными, что она до сих пор не может об этом вспоминать без содрогания) и через месяц забеременела?

А ее подруга, вдохновленная примером, тоже окунулась в этот самый Ганг, но, кроме неизвестной заразы, которую потом полгода лечила в Институте паразитологии, ничего оттуда не вынесла, а потом плюнула на бабскую болтовню, вместе с мужем «сделала пробирку» – и родила преотличных двойняшек.

А еще одна женщина «делала» эту самую пробирку одиннадцать (!) раз без результата, хотя все исследования показывали, что они с мужем вполне здоровы, потом мужу все это надоело, и он ушел к другой, а она с отчаяния переспала буквально с первым встречным – и после единственной этой отчаянной ночи забеременела.

Тайна, однако.

Вот и наука так прямо и говорит: тайна. Ученые, изучающие бесплодие, называют десятки женских и мужских факторов, из-за которых оно наступает. А у 5 % бесплодных пар, говорит наука, причина бесплодия так и остается невыясненной… Посчитайте-ка, сколько людей живут, овеянные этой неразгадываемой тайной жизни?

Впрочем, этим не поддающимся объяснению процентам врачи отнюдь не заявляют: «Вы, знаете ли, являетесь непонятным феноменом, а посему детей у вас не будет». Очень может быть, что и будут! В какой-то момент умный человек (а среди врачей этой специальности глупых мало) просто начинает действовать по принципу Наполеона, то есть перестает праздно выяснять все причины. Знаете, наверное, какая история была с Наполеоном? Как он удивился, что войска не приветствуют его артиллерийским салютом, и спросил своих генералов о причине. «Причин много, – ответили генералы. – Во-первых, кончились снаряды…» «Достаточно», – сказал Наполеон.

Так вот: врачи рекомендуют сказать «достаточно» максимум после двух лет лечения бесплодия различными методами. То есть мужчина и женщина, конечно, могут подождать еще лет двадцать: вдруг само собой как-нибудь зачнется? (Такое, кстати, тоже бывает.) Но если они привыкли не то чтобы совсем не надеяться на чудо, а просто… А просто на своей шкуре ощутили верность пословицы: «На Бога надейся, но и сам не плошай», – то они применяют эту великую пословицу к очередной сфере своей жизни – к зачатию.

Это – возможно. Никто не утверждает, что это легко. (А многое ли в нашей жизни дается легко?) Но еще меньше есть оснований утверждать, что это невыполнимо.

Оптимизм, терпение, удача – вот три кита, опираясь на которых люди добиваются того, чего хотят. Но самое первое усилие, которое они должны для этого совершить: они должны осознать, что это возможно.

Можете смеяться, но зачатие ребенка начинается… в голове. Я и сама посмеялась, когда услышала, как какая-то женщина говорила своей грустной подруге, которую она привела в клинику репродукции: «Ты не беременеешь, потому что слишком тоскливо об этом думаешь!» Но смеялась я ровно до той минуты, пока не прочитала, что лютеинизирующий и фолликулостимулирующий гормоны, которые отвечают за созревание в женском организме фолликула и начало овуляции, то есть за самую первую стадию рождения яйцеклетки, а значит, и за возможность зачатия в принципе, изначально, – так вот, эти важнейшие гормоны с мудреными названиями вырабатываются именно гипофизом, то есть в головном мозге. То же самое происходит у мужчин: гормоны, отвечающие за образование спермы, вырабатываются у них все там же – в гипофизе головного мозга.

Вот и смейся после этого над парадоксальными утверждениями, связанными с зачатием! Да все оно – сплошной парадокс.

И забывать об этом ни в коем случае нельзя. Я говорю об этом не случайно. Дело в том, что все без исключения люди, лечившиеся от бесплодия, отмечают одну особенность душевного состояния, которое они в процессе этого лечения испытывали…

В любой клинике, которая занимается репродукцией человека, мужчине и женщине подробнейшим образом расскажут, что, как и когда они должны делать. Врачи назовут все труднопроизносимые названия – гормонов, лекарств, процедур, – которые те захотят узнать. И в какой-то момент этих мужчину и женщину почти наверняка охватит уныние… Потому что им покажется, что зачатие – это дело сугубо медицинское. Возможно, они даже испытают из-за этого тоску, которую испытывает всякий нормальный человек, когда он понимает, что его жизнь – это сплошная лечебная процедура. И вот в такой-то момент они и должны сказать себе: это неправда! То, чем мы занимаемся, пусть даже и в клинике, это не процедура, а великая тайна! Одна, извините за пафос, из величайших тайн жизни. Как любовь, например. Или как состояние необъяснимого счастья. (Кто его, между прочим, знает, счастье, – может, оно тоже зарождается где-то в недрах головного мозга в виде известных и еще неизвестных науке гормонов? И отчего, в связи с какими внешними процессами?..)

Одним словом, не надо слишком погружаться в недра медицины. И я очень старалась, чтобы моя книжка не заставляла это делать. Ну что вам пользы, если вы выучите десяток высоконаучных терминов? Известно ведь, что человеческий мозг (тот самый, с гормонами) усваивает только десятую часть информации, которая в него поступает. Очень вам надо, чтобы эта усвоенная десятая часть сплошь состояла из непроизносимых слов?

Мне, во всяком случае, этого совсем не хотелось. Потому что, изучая проблему искусственного зачатия – а изучала я ее подробнейшим образом, не только читая материалы по теме и беседуя с врачами, но и общаясь со множеством людей, в том числе близких друзей, для которых она на какое-то время стала главной проблемой жизни, – я была совершенно потрясена. Но отнюдь не умными названиями, а совсем другим: тем, как много неожиданного, захватывающего, необъяснимого, просто фантастически интересного с этой проблемой связано. О «деторожденческой этнографии» я уже упоминала. А есть ведь еще «деторожденческая религия», есть таковая же этика… Есть множество индивидуальных случаев, а попросту говоря, неповторимых судеб, которые так или иначе связаны с искусственным зачатием.

Некоторые из этих судеб я наблюдала буквально воочию. В частности, судьбу моей близкой подруги Наташи. Я училась с ней в аспирантуре, а это – кто знает по себе, не даст соврать! – не менее прекрасные годы, чем незабываемая пора студенчества. Потом Наташа уехала в родное Иваново, сопровождаемая предостережениями друзей не стать очередной жертвой этого «города невест». Кто мог тогда знать, что эти шуточные пророчества сбудутся? Умная, домовитая, добрейшая Наташа не только не вышла замуж, но, как выяснилось, не смогла и забеременеть, когда, подобно многим женщинам, решила родить ребенка «для себя»…

Обо всем этом она рассказала мне, приехав во время летних каникул в Москву (а дружба наша продолжалась все время после окончания аспирантуры, благо Иваново сравнительно близко от столицы) и обратившись с неожиданной просьбой: найти ей квартиру месяца на два-три.

– Понимаешь, – сказала Наташа, – я поняла: или сейчас, или никогда. У меня осталась последняя попытка, это надо осознавать. И я осознаю. Может, если бы у меня был муж – ну, или не муж, а постоянный интимный партнер, с медицинской точки зрения, это ведь все равно, – было бы проще: за год врачи как-нибудь разобрались бы, почему я не беременею. Но в моей ситуации разобраться они не могут… Я даже искусственную инсеминацию уже делала, – словно какую-то неприличную тайну, поведала она. – То есть донорской спермой меня оплодотворяли. И ничего не получилось. А почему, никто не понимает. Все у меня вроде бы в порядке…

В общем, Наташа явно попадала в те пресловутые проценты людей, причина бесплодия которых остается невыясненной. Но ребенка-то она хотела! И, по правде говоря, отсутствие ребенка у такой женщины, как Наташа, казалось мне даже большей несправедливостью судьбы, чем отсутствие у нее мужа… Очень уж хорошо она приспособлена для материнства, причем не столько из-за домовитости своей, сколько из-за доброты и самоотверженности.

В общем, я немедленно познакомила ее с Мариной – той самой, которая готова была читать лекции по вопросам фертильности. Лекции она Наташе, естественно, читать не стала, а вот в клинику репродукции человека, где наблюдались ее «детки», то есть сын с невесткой, сразу же отвела.

И тут – как все-таки тесен мир! – произошло вовсе уж невероятное событие. Дело в том, что сама я интересовалась проблемой женского бесплодия лишь однажды: когда это было мне необходимо по сюжету моего романа «Последняя Ева». Героиня этого романа решила расстаться с нелюбимым мужем, когда увидела, как он радуется тому, что она не может забеременеть. Для того чтобы прояснить медицинскую сторону вопроса, то есть узнать самую простую причину, по которой женщина «за тридцать» может надеяться на беременность только с помощью пробирочного зачатия, – я и обратилась к врачу-репродуктологу Виктору Андреевичу. Уж не помню, кто дал мне его телефон.

– Вас какие факторы бесплодия интересуют? – узнав о причине моего звонка, немедленно оживился Виктор Андреевич. – Только женские, или мужские тоже? Или вот еще можно поподробнее описать цервикальный фактор. Очень интересно получится!

Представив, как интересно получится, если я примусь живописать в романе какой-то неведомый цервикальный фактор, от подробностей я вежливо отказалась.

– Ну, тогда напишите, что у нее непроходимость фаллопиевых труб. – Голос у Виктора Андреевича сразу поскучнел. – Просто и понятно. А зря! Бесплодие – интереснейшая тема, между прочим. Увлекательное было бы произведение.

Спорить с ним я, разумеется, не стала. Да и о разговоре этом как-то позабыла. До тех пор, пока Наташа не назвала мне имя-отчество-фамилию врача, который взялся ее вести в клинике репродукции. Как нетрудно догадаться, им оказался тот самый энтузиаст, который готов был рекомендовать интереснейшие проблемы бесплодия для описания в романах и даже, я подозреваю, на спичечных этикетках.

Что ж, в Наташином случае такой живой интерес доктора к своему делу можно было только приветствовать. Тем более что Виктор Андреевич оказался для меня просто кладезем полезной информации. Он охотно согласился побеседовать о проблемах бесплодия для вот этой самой книжки и рассказывал о них так, что впору было писать поэму.

Но поэму я писать все-таки не стала. А хотелось мне написать такую книжку, которая…

Практически все мои знакомые, когда узнавали, какую книжку я вдруг взялась писать, удивлялись и говорили: «Ведь ты не врач, как же ты будешь давать советы на медицинскую тему?»

Меньше всего мне хотелось давать какие-то советы. Потому что я глубоко убеждена: советы на медицинские темы действительно имеет право давать только врач, и в каждом случае эти советы будут разными; никаких универсальных советов на все случаи жизни в медицине не существует.

Но дело в том, что я давно заметила: любая мало-мальски существенная проблема – неважно, медицинская она или, к примеру, кулинарная, – в какой-то момент обязательно переходит на уровень женских разговоров. Обычно говорят: «Опускается на уровень женских разговоров», – но вот в том, что именно опускается, а не наоборот, я как раз сомневаюсь. Женские разговоры – это ведь не то же самое, что бабская болтовня. И утверждение о том, что все женщины обожают обсуждать какие-то глупости, вполне можно оставить на совести тех мужчин, которым не повезло с самореализацией.

На самом же деле женские разговоры часто становятся своеобразной лакмусовой бумажкой, с помощью которой проверяется жизнеспособность разнообразных тем и идей. Если они взволновали женщин настолько, что те готовы посвящать им свое время, свою пытливость и даже страсть, то, скорее всего, эти темы и идеи прочно укоренены в жизни.

Вот такой, прочно укорененной в жизни, показалась мне тема искусственного зачатия. Потому что интерес и волнение, которые она вызывала у самых разных женщин, да и у мужчин тоже, действительно были очень сильны.

Так и получилась эта книжка – своего рода женский разговор.

Мне хотелось, чтобы этот разговор помог понять, через что проходят двое, после того как осознают, что для зачатия ребенка им придется приложить особое усилие.

Каким будет это усилие? К чему эти люди должны быть готовы? Кто им поможет это усилие совершить? От чего они, возможно, впадут в отчаяние и от чего наверняка проникнутся воодушевлением? Что дастся им трудно, а что – неожиданно легко?

Из последовательных попыток ответить на эти вопросы и состоит книжка о том, КАК ЗАЧАТЬ РЕБЕНКА.

Глава 2
Нарушенное чудо
Женское бесплодие

И все-таки о женщине

Времена, когда бесплодие считалось исключительно женской проблемой, ассоциируются в сознании современного человека со словом «мракобесие». Естественно, если речь идет о нормальном человеке, который, правда, встречается гораздо реже, чем хотелось бы. Помнится, герой чеховского рассказа «Дом с мезонином» впадал в уныние, когда слышал рассуждения деревенских баб: ребеночек, дескать, кричит оттого, что криксу увидал. Дело было в девятнадцатом веке, но людей с таким уровнем сознания достаточно и сейчас. И живут они не только в деревнях, и воззрения их распространяются не только на проблемы детского крика, но на все вопросы бытия, в том числе на бесплодие… Но вот честное слово: пусть с людьми подобного развития считаются политики, когда готовят свои предвыборные кампании! Им иначе нельзя, поскольку и пещерные люди, раз уж они живут на определенной территории, являются избирателями. А нам при размышлении о том, отчего бывает бесплодие, нет необходимости учитывать чьи-то пещерные взгляды.

Так что будем считать: времена, когда в отсутствии детей была «виновата» исключительно женщина, миновали вместе со Средневековьем. Именно тогда мужчина мог попросту выгнать жену из дому, если она в течение трех лет не родила. Сам же он считался бесплодным только после того, как детей у него не получится в трех браках…

Так что рыдания на тему: «Это у меня, несчастной, в наказание за грехи деток нету!» – лучше сразу оставить. Грехи есть у каждой женщины, кто бы спорил (как, впрочем, и у каждого мужчины), но лучше все-таки, не забывая о грехах, поискать и другие причины бесплодия.

Это вовсе не праздный призыв, уверяю вас! Потому что многие женщины, сообразив, что отсутствие детей в их браке явно затянулось, впадают просто-таки в исступление. Причем чем духовнее дама, тем экзотичнее оно может оказаться. Помню, одна моя знакомая филологиня приводила в качестве аргумента строки Пастернака из «Доктора Живаго» – те, в которых поэтически переосмысливаются слова, обращенные Христом к бесплодной смоковнице: «О как ты обидна и недаровита!»

– Слышишь – недаровита! – восклицала ученая женщина. – Думаешь, можно жить с сознанием того, что ты бездарна и жизнь твоя прошла зря?!

Зря или не зря прошла жизнь женщины, у которой не было детей, можно поспорить. Но то, что с бездетностью связано сложное и многоплановое ощущение – от недовыполненного жизненного предназначения до неудовлетворенного женского любопытства, – это бесспорно. И нет ничего странного в том, чтобы это свое ощущение анализировать.

Только, повторяю, лучше будет, если женщина станет сочетать этот духовный анализ с более приземленной вещью: с визитом к врачу и проведением тех не слишком духовных анализов, которые он назначит.

В том, что обследоваться предложат не только женщине, но и ее партнеру, можно не сомневаться. Современная наука ведет речь именно о бесплодии пары, и это не дань модному феминизму и не одно лишь признание того, что факторов мужского бесплодия тоже много. Во-первых, кроме чисто женских и чисто мужских факторов, существует понятие сочетаемости пары. И что это такое, вообще-то можно только догадываться… Есть, конечно, анализы, которые позволяют немного приоткрыть завесу этой тайны, но и их можно считать лишь малой толикой разгадки. Ну а во-вторых, есть и более простое объяснение того, почему исследования должны быть обоюдными: в бесплодной паре, как правило, проблемы имеются и у женщины, и у мужчины.

И все-таки сам процесс обследования такой пары – внятный, поэтапный, многократно опробованный – был разработан именно женскими врачами, гинекологами. Может быть, просто потому, что инициатором обследования является, как правило, женщина. Именно она начинает тревожиться, если не беременеет, и именно она прилагает максимум усилий для того, чтобы подвигнуть на путь к врачу своего мужчину.

Поэтому – сначала о женщине. Что происходит в той сфере ее жизни, которую принято скучно называть репродуктивной функцией?

Как это устроено

К сожалению, глухая скука – это главное чувство, которое охватывает большинство людей, неважно, мужчин или женщин, когда они читают о том, как устроена женская репродуктивная система. (Справедливости ради надо заметить, что и чтение об устройстве системы мужской тоже как-то не захватывает.) Обычно оказывается достаточно прочитать слово «овуляция», чтобы утратить всякое желание вникать в процесс того, что и почему происходит в женском организме для зачатия ребенка.

И я не была в этом смысле исключением. Но ровно до тех пор, пока знакомый врач-репродуктолог, тот самый Виктор Андреевич, который сообщил мне ошеломляющую новость о том, что медицину вообще невозможно считать наукой, – не предложил мне взглянуть на яйцеклетку под микроскопом. Правда, в эмбриологическую лабораторию он меня не пригласил – присутствие там посторонних, оказывается, категорически запрещено из-за сугубой стерильности и конфиденциальности, – но, и будучи запечатлена на DVD, яйцеклетка выглядела как живая.

И зрелище это оказалось таким впечатляющим, что сравниться с ним могло, наверное, только северное сияние!

Яйцеклетка, извлеченная из женского организма для искусственного оплодотворения, была окружена необыкновенной красоты короной. Вся эта корона сияла и переливалась такими чистыми цветами, которых не увидишь даже в радуге.

– Красиво? – В голосе Виктора Андреевича звучала гордость, как будто яйцеклетка являлась предметом лично его кропотливого труда. – Это фолликулы сияют. Их вокруг каждой яйцеклетки несколько десятков тысяч. Так и называются: «лучистый венец яйцеклетки».

Честное слово, картина заслуживала того, чтобы иметь такое поэтическое название!

Радужно сияющие фолликулы подтверждали тот статус, которого яйцеклетка явно достойна: статус чуда. Потому что никак иначе невозможно назвать явление, лежащее в основе жизни.

После этого необыкновенного зрелища ни один термин, связанный с зачатием, уже не показался мне скучным. Вот эти самые радужные фолликулы – они ведь как раз и имеют самое прямое отношение к процессу с устрашающим медицинским названием «овуляция». А как прекрасны! Мне кажется, есть смысл хотя бы в благодарность за их красоту немного помучить себя терминологией. Потому что без представления о том, что же все-таки происходит в фертильном, то есть плодовитом, женском организме, невозможно понять, отчего и на каких этапах в нем возможны сбои. То есть невозможно понять, отчего бывает бесплодие.

Итак, овуляция – это процесс, во время которого в одном из двух женских яичников (они расположены по обе стороны от матки, внизу живота, и об этом, между прочим, женщине стоит помнить даже в романтической обстановке ночного свидания, когда она, к примеру, собирается в обнимку с любимым посидеть на холодных камнях) созревает яйцеклетка. Одна-единственная из сотен тысяч, которые с самого рождения в каждом яичнике находятся. Впрочем, исключения – когда в одном цикле созревают две или даже больше яйцеклеток, – тоже бывают. Это приводит к многоплодной беременности, то есть к двойняшкам, тройняшкам, четверняшкам.

Уже в самом существовании яйцеклеток есть своя интрига. Дело в том, что их количество в женском организме не пополняется в течение всей жизни. То есть что дано девочке при рождении, то женщине на всю жизнь, значит, для деторождения и отпущено. Да еще какое-то количество яйцеклеток погибнет до наступления первой менструации. Но и выживших останется в яичниках здоровой женщины немало – около трехсот тысяч!

Если только одна из сотен тысяч яйцеклеток созревает в одном яичнике в течение менструального цикла, то нетрудно подсчитать, что за свою жизнь женщина «пускает в работу» всего лишь триста-четыреста яйцеклеток (именно столько менструальных циклов она переживает) из трехсот тысяч, данных ей природой. А рожает среднестатистическая женщина из развитой страны и вовсе только двух-трех детей… Ну, что толку подсчитывать коэффициент полезного действия женского организма! Мал он или велик, а процесс идет с волшебной отлаженностью.

Как только именно эта, единственная из трехсот тысяч, яйцеклетка почему-то оказывается избранной для созревания именно в этом менструальном цикле, – в головном мозге, а точнее, в его гипофизе, начинает вырабатываться гормон под названием ФСГ (фолликулостимулирующий гормон). Название опять-таки скучное, но действие гормона потрясающее. Так что, если хотите, то называйте его для себя как-нибудь поинтереснее – жизнестимулирующим, что ли. По сути, с помощью этого гормона мозг говорит женщине: «Ты готова стать матерью – будь ею!»

Помните, как эксперименты на гипофизе привели булгаковского профессора Преображенского к созданию Шарикова? Вот и миллионы живущих на Земле женщин каждый месяц «с подачи» все того же гипофиза могут создать живое существо. Да не Шарикова какого-нибудь, от которого одно мученье котам и согражданам, а, например, Леонардо да Винчи. Могут, правда, все-таки произвести на свет очередного Шарикова или вообще никого не произвести…

Кто там впоследствии родится, неизвестно, а пока под воздействием ФСГ в яичнике начинает расти фолликул – мешочек, в котором находится яйцеклетка. Его диаметр в начале цикла равен четырем-пяти миллиметрам, но уже через две недели он увеличивается в двадцать раз. В середине цикла, то есть примерно через двенадцать дней, мозг подает женскому организму второй сигнал – гипофиз «выбрасывает» еще один гормон под названием ЛГ (лютеинизирующий гормон). Это значит, что в течение следующих тридцати шести часов фолликул порвется и готовая к оплодотворению яйцеклетка выйдет наружу. Как хотите, а сказка о Спящей красавице появилась не случайно!

Правда, и прекрасный Принц, то есть, попросту говоря, сперматозоид, должен не опоздать – появиться ровно в ту минуту, когда красавица-яйцеклетка будет готова его принять. Причем преждевременное его появление так же не имеет смысла, как и опоздание.

Вот и вся овуляция: зрелый фолликул разрывается, яйцеклетка выходит из него и попадает в маточную трубу, где возможно ее свидание с единственным сперматозоидом – самым активным из миллионов проникших в женский организм во время любви или обыкновенного секса; у кого как. (Говорят, правда, что сперматозоиды, выработанные организмом влюбленного мужчины, гораздо более подвижны, чем те, которые появляются в результате обычного физиологического процесса – сексуального контакта.)

Маточная труба соединена с яичником специальными бахромками, которые похожи на распустившийся цветок. Его-то венчиком и захватывается яйцеклетка, чтобы попасть точно по назначению – к месту зачатия. Ну, а шустрый сперматозоид не зевает: он проникает в яйцеклетку, оплодотворяет ее, и зачатие совершается. Яйцеклетка сразу же начинает делиться, образуя эмбрион, который через семь дней добирается наконец до матки.

Но не надо думать, что гормональная буря уже завершена. На месте разорвавшегося фолликула, из которого вышла яйцеклетка, образуется в это время так называемое желтое тело, которое вбрасывает в организм очередную порцию важнейших женских гормонов, прогестерона и эстрогена. Кстати, в регуляции желтого тела и выработки этих гормонов участвует лютеинизирующий гормон (ЛГ). Все это необходимо для того, чтобы подготовить эмбриону «постельку» в слизистой оболочке матки – эндометрии. Эмбрион прикрепляется к ней – этот процесс называется имплантацией, – и наступает беременность. (Ну, а если беременность не наступает, эндометрий просто отторгается и выходит из организма в виде менструации.)

А теперь представьте, какое количество сбоев может произойти во время этого слаженного, просто-таки симфонического процесса! Не выбросился нужный гормон, или выбросился, но не вовремя, или в недостаточном количестве, или маточная труба почему-то спазматически сжалась (это вполне может произойти из-за стресса – начальник, к примеру, накануне отругал – или просто из-за того, что женщине неприятен ее партнер) и сперматозоиды в нее не проникли, или проникли, но рано, когда яйцеклетка туда еще не вышла, или… Одним словом, женское бесплодие может оказаться связано с любым этапом этой гениальной симфонии, а возможно, еще с какими-нибудь тайнами, о которых мы пока даже представления не имеем.

В общем, как подумаешь, сколько случайностей, неожиданностей и неясностей содержит в себе женский организм, так просто оторопь берет.

Однако несмотря на все эти неожиданности и неясности, шансы забеременеть у здоровой женщины 20–30 лет (потом фертильность снижается) составляют при отсутствии предохранения примерно 20–25 % ежемесячно. Примерно у 30 % здоровых супружеских пар беременность наступает в первые три месяца совместной жизни, еще у 60 % – в течение следующих семи, у остальных 10 % – через одиннадцать-двенадцать месяцев. Поэтому, если беременность не наступает в течение года, врачи ставят диагноз «бесплодие».

Ничего радостного в этом диагнозе супруги обычно не находят. Даже если они и не собирались иметь детей в первый же год совместной жизни, им все-таки бывает неприятно узнать, что вместо осознанного решения перенести беременность «на попозже» они имеют дело с какой-то патологией.

Диагноз этот хорош только тем, что в нем еще нет окончательности. Ну да, беременность не наступает, хотя пара и не предохраняется. Но это вовсе не значит, что она не может наступить вообще. Возможно, дело лишь в том, что в состояние организмов обоих партнеров надо внести некоторые коррективы. Возможно также, что эти коррективы окажутся совсем небольшими.

Но чтобы понять, что же именно надо делать, для начала следует просто посетить врача и пройти обследование, состоящее из нескольких этапов. При этом мужчина будет «задействован» меньше: кроме обычных анализов крови и микрофлоры ему предложат сделать спермограмму, то есть, как нетрудно догадаться, исследование спермы. А вот обследование женщины, которая хочет понять, почему она бесплодна, окажется, к сожалению, более утомительным.

Каким же?