Текст книги "Очевидец"

– Чёрт возьми, – бормочет Харриет, встаёт и отряхивает джинсы. Даже ту малость, которую Лия рассказала, невозможно использовать, если Лия не явится в участок. И что-то ей подсказывает, что Лия этого не сделает, она не придёт.

Лунный свет превращает песчаную тропинку между травяными кочками в белую ленту, по которой Харриет следует обратно к бухте. На проливе штиль, и береговая полоса блестит в приглушённом уличном освещении. Она почти успокоилась, хотя пульс всё ещё учащённый. У Нюманов свет погашен, отмечает она. Со стороны ресторана «Ревень и Краб» доносится звон посуды. В здании ресторана на втором этаже есть несколько комнат, которые сдаются внаём, да и в маленьком кафе подальше летом тоже размещаются приезжие. Там наверняка полно любопытствующих журналистов.

При мысли о громадном интересе к убийству со стороны массмедиа она вдруг вспоминает, что Пол так и не позвонил. А ведь он уже должен был увидеть эту новость в интернете.

Окна в отцовском доме тоже чёрные, свет погашен. Эушен лёг спать, но из камина доносится тихое потрескивание, и тлеющие угли уютно освещают гостиную. Эушен, судя по всему, протопил дом как следует, пока её не было. Он любит тепло, и это тоже одна из их с отцом общих черт.

Като послушно садится на коврик в прихожей и ждёт, когда Харриет вытрет ему лапы старым полотенцем, которое выложил Эушен. Потянувшись за тряпкой, она нечаянно опрокидывает кожаный портфель отца, который стоит у входной двери, и из него что-то выкатывается на пол. Харриет садится на корточки. Две пустые пластиковые баночки из-под лекарств. Тревожное чувство, которое охватило её, когда Ивонн позвонила ей на работу, возвращается. Почему папа носит в портфеле лекарства? Может быть, он знает, что болен, но не хочет рассказывать об этом ей, Харриет? Знает ли об этом Пол?

– Като, место, – шёпотом отдаёт она команду и ставит упаковки на столик в прихожей.

Като скулит и укладывается на коврик.

– Ты поспишь сегодня здесь, как настоящий сторожевой пёс.

Находясь в Лервикене, Харриет обычно забывает о внешнем мире, но сегодня вечером всё иначе. Всё, что случилось за последние несколько суток, вертится у неё в голове. Поведение Эушена, убийство, вскрытие, мнение Маргареты, опубликованное в профсоюзном журнале, и встреча с Лией. Она чувствует, что смертельно устала, но в то же время она перевозбуждена до такой степени, что ей придётся принять снотворное, чтобы уснуть.

Не включая лампу в кухне, она достаёт стакан и включает кран. В трубе слегка посвистывает, пока она даёт воде стечь, чтобы выпить по-настоящему холодной воды.

Кухня расположена в глубине дома, в той его части, которая развёрнута в сторону заднего двора дома Ивонн. Потолок здесь низкий, и единственный свет поступает из большого окна на торце дома. Ивонн дала разрастись своим кустам роз, и их ветви перелезли на участок Эушена. Когда они скользят по оконному стеклу, то издают слабый царапающий звук. Эушену надо бы попросить Ивонн обрезать эти ветки, но Харриет знает, что он никогда так не сделает. Ивонн обожает свой сад.

Харриет выключает кран, прислоняется к столу и пьёт воду большими глотками, пытаясь собраться с мыслями. Лия сказала одну вещь, которую она никак не может выбросить из головы. Что Харриет знает, кто убийца.

Харриет берёт с собой стакан в маленькую комнату на чердаке, где папа постелил ей постель. У кровати она стаскивает с себя одежду и оставляет её на полу там, где она упала. Разыскивает снотворное в сумочке и запивает таблетку холодной водой. Простыня пахнет чистотой, Харриет наслаждается теплом и ждёт, когда снотворное начнёт действовать. «Не надо было мне ходить туда одной», – успевает она подумать, прежде чем её веки смыкаются и она засыпает.

Среда 30 августа 2017 года

Собачий лай будит Харриет, она садится в постели и ищет мобильный среди одежды, валяющейся на полу. На часах без двадцати три. Мозг после снотворного превратился в кашу, и проходит нескольку секунд, пока она соображает, где она находится. С нижнего этажа доносятся звуки каких-то движений, похоже, что это Като царапает когтями доски пола. Харриет тянется за халатом, который брошен на другой конец кровати. Махровая ткань кажется жёсткой и одновременно влажной.

На лестнице темно, но идти помогает свет из кухни. Снизу доносится бормотание Эушена и стук посуды.

– Папа, почему ты не спишь? Чем ты занимаешься?

Он одет в тёмно-синие брюки чинос, голубую рубашку и пуловер в тон и при появлении Харриет поднимает на неё глаза. На кухонном столе лежат бумага и конверты, сложенные в две разные кучки. Като приветствует её, виляя хвостом.

– Ого, маленькая Харри. Ты здесь? – удивлённо говорит Эушен. Его добрые зелёные глаза улыбаются.

– Я … – Харриет не совсем понимает его вопрос. – Ночь же на дворе.

Эушен замирает и, кажется, размышляет. Потом кладёт письмо, которое он держал в руке, поверх кипы других писем. Харриет рассматривает коричневые старческие пятна, покрывающие кожу его тонкой кисти.

– Да я вот подумал, что нужно это доделать, но ты права, у меня есть завтра, а я ведь теперь пенсионер. У меня масса времени, – говорит он и смеётся. – Я совсем не хотел разбудить моего маленького борца с преступлениями, – добавляет он.

– Ничего страшного, – говорит Харриет. – А тебе разве не надо поспать?

Эушен рассматривает её минуточку, а потом улыбается в ответ. Эта улыбка вызывает у неё раздражение. Почему он не рассказывает ей, если он болен? Она же должна знать.

– Я видела коробки от лекарств в твоём портфеле. Почему ты принимаешь таблетки? – спрашивает она осторожно. – Ты не болен?

– Вот как… Нет, это мой домашний врач выписывает мне то одно, то другое, когда я прихожу на обычную проверку состояния здоровья, там витамины, препараты железа, антикоагулянты, разжижающие кровь. Он обеспокоен тем, как я питаюсь, – смеётся Эушен. – Говоря по правде, он не так сильно озабочен, как Ивонн. – Он покачивает головой и шутливо улыбается.

Насколько Харриет знает своего отца, это означает, что он не хочет продолжать разговор на тему лекарств, а значит, ей не удастся добиться от него ответов на её вопросы.

– Ивонн очень добрая, она хочет сделать как лучше, – говорит Харриет. – Я пойду лягу, надеюсь поспать ещё.

Она выходит из кухни. Вернувшись на чердак, она берёт ручку и пишет себе прямо на руке слово «врач». Завтра же надо заказать время к врачу-специалисту для Эушена. Кого-нибудь, кто серьёзно отнесётся к его забывчивости. Если папа не пойдёт к врачу сам, придётся его как-то обмануть, чтоб заманить к доктору. Совершенно ясно, что что-то с ним явно не в порядке.

Утро сияет солнечным светом, голубое небо отражается в округлых окнах Ратуши, а контраст с кирпичными стенами придаёт блеск всему зданию. Не исключено, что такое ощущение вызвано фронтонами на фасадах домов, размышляет Харриет, переходя Ратушную площадь. В кармане раздаётся сигнал о получении смс, и она вытаскивает телефон. Сообщение от Лизы.

Извини, что не отвечала. Х и я снова поссорились. Я его возненавидела. Но важнее, что ты скажешь, твоё мнение? Нет ли у тебя свободных ханков в участке? Ты не сможешь работать с кислой теткой-начальницей. Протестуй! Прям щас.

Сообщение вызывает у неё улыбку. Лиза ссорилась со всеми, с кем у неё были близкие отношения. Пусть у самой Харриет тоже не очень-то удачно складываются любовные отношения и она начинает «душить» своей привязанностью тех, кто уделяет ей хоть чуточку внимания, но уж Лиза так просто скандалистка. Такая у неё манера добиваться самоутверждения.

Ты права. Я должна протестовать. Почему ты поссорилась с Х?

Она убирает телефон и идёт дальше. Придётся прогуляться лишний квартал, чтобы найти открытый табачный киоск и купить сигареты, чтобы заставить мозг проснуться.

Придя на работу, она быстро пробирается в свой кабинет. Видно, что в кабинете Маргареты горит свет, но у неё нет сил идти туда здороваться. Харриет закрывает за собой дверь и кладёт мобильный на письменный стол. Экран тёмный. Нет сообщения от Лии. Наверное, она не придёт сегодня.

Она крутит карандаш между пальцами. Насколько велик шанс, что Лия живёт в Лервикене? Даже если в ней и есть что-то знакомое, Харриет никогда её там не видела. Но и без этого Лия может знать расположение котлована. Харриет зажимает карандаш губами и набирает номер телефона прокурора Конрада.

– Доброе утро, Харриет, рановато звонишь. Это твоя Грета решила начинать рабочий день до девяти?

Харриет быстро убирает изо рта карандаш.

– Я надеялась, что ты не спишь. Ещё не успела поговорить с Маргаретой, но я должна попросить тебя об одной вещи. О разрешении на доступ к информации мобильного оператора с ближайшей к Хенрикехилл радиомачты. Можно начиная со вчерашнего вечера? Это нужно для расследования, я хочу сравнить одну вещь. Ты можешь выдать своё прокурорское разрешение на это?

Конрад секунду молчит.

– Да, я могу, конечно, запросить увеличение диапазона времени. Но я должен знать зачем. Ты же знаешь, как они стоят на страже потенциальных нарушений конфиденциальности.

– Я думаю, что было бы хорошо посмотреть ещё и на несколько дней вперёд. Если, например, преступник вернётся на место преступления или находится где-то поблизости, то, возможно, удастся заметить какую-то повторяемость, схему поведения. Ну худой конец мы могли бы сделать выборку, если материала слишком много. Пару часов вчерашнего вечера?

И найти Лию. Она звонила около восьми.

– Конечно, я это организую. Но всё-таки после того, как выпью свой утренний кофе. Нам, прокурорам, тоже не платят никаких сверхурочных, – отвечает Конрад. Харриет инстинктивно отодвигает телефон подальше от уха, чтобы кудахтающий смех Конрада не повредил ей барабанные перепонки.

– Увидимся позже, я загляну сегодня, – заканчивает он разговор.

Харриет убирает мобильный и встаёт. Она должна немедленно рассказать Маргарете о своей встрече с Лией. До того, как Маргарета будет говорить с Конрадом.

Дверь в кабинет Маргареты приоткрыта, но Харриет стучит всё равно. Маргарета поднимает взгляд от письменного стола. Её волосы цвета стали, подстриженные под пажа, лежат на щеках, как приклеенные, одета она в пиджак и чёрный облегающий свитер поло.

– Да?

Харриет быстро делает шаг внутрь, чтобы не выглядеть «вампиром». После слов Маргареты она никогда больше не будет стоять в дверном проёме.

– Это ты, доброе утро, Харриет. Как, по-твоему, всё прошло вчера? – спрашивает Маргарета.

Вчера? Харриет не понимает, о чём она. Неужели Лия всё-таки позвонила и её соединили с Маргаретой?

– Что-то ты превратилась в вопросительный знак. Большинство тех, кто впервые попадает на вскрытие, считают, что это производит сильное впечатление. Даже если они начинали в качестве полицейских отдела поддержания порядка и на самом деле дрались с хулиганами. Но ты, может быть, храбрее, чем кажешься?

Маргарета смотрит на неё испытующе. Харриет набирает полную грудь воздуха.

– Это было довольно трудное испытание, но я справилась, – говорит она. Маргарете совсем не обязательно знать, что ей пришлось сделать перерыв и выйти. – Я напишу рапорт о вскрытии и сохраню его в деле. Теперь мы знаем, что она умерла от раны в висок. И орудием был нож.

Харриет делает паузу.

– Ей сделали также рентген ноги. Перелом на её правой ноге ниже колена – старая травма.

– О’кей. А как идёт внутреннее расследование? Ты успела посмотреть то, что есть в базе данных и в Сети о супругах Андерссон? Можешь доложить на утренней пятиминутке результаты твоих поисков? Меня бы не удивило, если бы оказалось, что она лгала, чтобы защитить избивавшего её мужа. Я видела это тысячу раз. И каждый раз удивлялась, почему эти женщины не уходят от своих мужей.

Тон у Маргареты звучит осуждающе.

– Лаура ведь сидела в инвалидной коляске, она не могла просто уйти. Она даже не могла из дома выбраться самостоятельно, потому что Дуглас не соглашался на установку пандуса, – говорит Харриет. Собирается с духом. – Я должна рассказать одну вещь. Поскольку я живу в Лервикене, то, естественно, встречаю там людей. Люди говорят разное.

– Я надеюсь, ты не рассказываешь о расследовании. – Маргарета поднимает брови. – Ракель и Элиас ведут внешнее расследование. Ты вообще в курсе правил о неразглашении хода следствия? Йоран тебя проинструктировал? Или мне напомнить? Ты можешь угробить всю нашу работу, если станут известны детали, если произойдёт утечка информации.

– Да, я в курсе, но я не это имела в виду. Я вчера встретилась с одним человеком, с молодой женщиной. Она могла бы рассказать что-то об убийстве.

Маргарета скрещивает руки на груди.

– Как её зовут?

– Лия, но фамилию она не сказала. Я встретилась с ней в Лервикене, но я никогда раньше её там не видела. Нам надо было бы её допросить. Можно я буду сопровождать Элиаса и Ракель, когда они продолжат ходить по домам и опрашивать жителей?

– А ты разве не получила файлы с телефона, который эксперты нашли на месте преступления? Их нужно изучить.

– Мы должны поговорить с этой женщиной, она что-то знает об убийстве. Я знаю её в лицо, – настаивает Харриет.

– То есть ты не хочешь заниматься телефоном, а хочешь пойти вместе со своими коллегами-полицейскими? – Маргарета касается компьютерной мышки, чтобы не дать экрану погаснуть. – Сосредоточься на добывании информации о жертвах, которая есть в базах данных, и тому подобном.

Харриет делает глубокий вдох.

– Женщина, с которой я встретилась, знала то, о чём умалчивает полиция. Детали о серебристом скотче, – говорит Харриет.

Маргарета поворачивается к ней.

– Откуда она может знать про клейкую ленту?

– Поэтому-то мы и должны её найти.

– Ракель и Элиас стучали вчера во все дома и поговорили почти со всеми. Я отправлю их опять в деревню. Как она выглядит?

– Блондинка. Выглядит молодо, но я думаю, что ей должно быть почти тридцать. Хорошенькая. Довольно маленького роста, худая. – Харриет поднимает руку, показывая примерно на уровне своего подбородка рост Лии. – А не лучше, если я поеду с ними, я ведь могу её сразу узнать? – спрашивает Харриет.

Маргарета отрицательно качает головой, и Харриет чувствует, как у неё начинает гореть шея, как это всегда бывает, когда она возмущается. Харриет должна бы рассказать Маргарете о том, что Лия ей звонила и что она только что попросила Конрада дать разрешение на просмотр базы телефонных переговоров, но она так злится на Маргарету, что решает на это наплевать.

– Ты дашь им описание внешности, когда мы будем распределять сегодня обязанности, – говорит Маргарета и выразительно смотрит на дверь. – Летучка начинается через пять минут, а мне до этого нужно сделать ещё один звонок.

Через несколько минут Харриет ставит свой бумажный стаканчик с кофе на белый стол для проведения конференций в комнате группы и садится. Она перевязала свои ссадины и поменяла пластырь, не желая привлекать лишнее внимание к ранам на ладонях.

В центре стола стоит большое блюдо с булочками. На часах половина девятого, но Харриет одна. Взгляд останавливается на исписанной вдоль и поперёк белой доске. Снимок бледного с зеленью тела Лауры с длинными распущенными волосами прикреплён к доске красным магнитом. Если Лия знает, кто убил Лауру, они просто обязаны её разыскать. И Харриет сделает для этого всё, с согласия или без согласия Маргареты.

Она слышит в коридоре шаги, и вскоре появляются Элиас и Ракель. Они одеты в полицейскую форму, голубые рубашки, синие брюки, и оба со служебным оружием. Они садятся за стол, не утруждая себя даже кивком в сторону Харриет. Ракель достаёт бутерброд, завёрнутый в прозрачную плёнку, и начинает с ним возиться.

– Слушай, мне нужно сегодня удрать пораньше, мы можем проехать мимо деревни Вела попозже? – говорит Элиас.

– Вот как, и сколько ей исполняется лет? – Ракель дразнит его, смеясь.

Элиас смущается.

– У неё не день рождения, у нас сегодня годовщина. Я хотел купить ей ожерелье.

– Тебе придётся здорово вкалывать по выходным, если ты собираешься так её баловать. Ты же знаешь, стоить только начать делать подарки, как потом уже не остановиться.

Элиас опускает глаза, и тень от его длинных ресниц падает на щёки. Харриет откашливается, но ни один из них не обращает внимания на её присутствие.

– Я не виноват, что ты живёшь со стариком, – говорит Элиас, и они оба так смеются, что с бутерброда Ракель падает на стол кусок сыра.

– Купим потом пиццу? – спрашивает он, подходит к окну за спиной Харриет и поднимает жалюзи.

Харриет вытаскивает телефон и притворяется, что смотрит в него. Она понимает, что обсуждение ланча её не касается, но, вообще-то, было бы неплохо съесть пиццу. Они разговаривают так, будто её там нет. Даже обсуждают открыто, что собираются прогуливать работу, прямо в её присутствии.

Дверь открывается, и входит мужчина в толстовке, брюках цвета хаки с большими карманами и водонепроницаемой обуви Gore-Tex. Он кивает Элиасу и садится к столу. «Вот он, настоящий ханк, мечта Лизы», – думает Харриет. Полицейский выглядит прямо как мачо из фантазий Лизы. Она обзавидуется, когда услышит, сколько мужественности было в этой комнате.

– Какие вы сегодня красивые, вам не требуется подкрепление в отделе Порядка? – спрашивает он и ставит перед собой кофейную кружку с надписью Protector of the wounded[7]7
  Защитник раненых (англ.).


[Закрыть]. – Много мелких воришек насобираете?

Элиас и Ракель начинают смеяться. Харриет не поднимает головы. Шутка предназначена для своих, посвящённых, её из этого круга исключили. Они думают, что до неё не дойдёт намёк на то, что Элиас и Ракель одеты точно так, как полицейские патрули, разъезжающие в радиофицированных машинах.

– Прекрати, – усмехается Ракель.

– Это Маргарета решила, что сегодня мы будем в униформе. Вчера мы обнаружили перекупщика то ли наркотиков, то ли спиртных напитков, которого она хочет задержать.

Харриет отправляет Лизе смс.

Ты бы их видела. Униформа, карманы сверху донизу и полицейский жаргон. А мне полный игнор.

Ответ пришёл сразу:

Бери команду на себя. Такие мачо это любят.

Харриет набирается смелости.

– Мы не поздоровались. Меня зовут Харриет, я следователь. – Она встаёт и протягивает руку мужчине с кружкой «Защитника раненых».

– А, сорри, я думал, ты из администрации, типа отвечаешь за конференц-зал и булочки. Комариха сказала только, что ты из гражданских, – объясняет мужчина, смущаясь. – Я Патрик, сегодня я вроде как на допросах.

– Патрик, не называй её Комарихой, ага? – говорит Ракель.

– Она раздражает, как комар, такая въедливая. Мюгган-Магган-Маргарета. – Патрик смеётся собственной шутке и делает глоток кофе.

Харриет чувствует, как его глаза как бы ощупывают её тело, пока он пьёт свой кофе.

– У нас по средам флорбол и сауна, если у тебя есть желание примкнуть, – продолжает он.

Харриет совсем не любит флорбол, но смешно было бы рассказать потом об этом Лизе.

– Может быть, в другой раз, – слегка улыбается она.

В коридоре слышны голоса, и Харриет различает жёсткий голос Маргареты и кудахтающий смех Конрада.

– Доброе утро, – говорит Конрад и кивает, проходя в дверь. Маргарета быстро за ним закрывает и садится за стол. Через секунду дверь снова открывается, и в проёме показывается Йоран.

– Опаздываешь, – делает замечание Маргарета и становится у белой доски. Йоран медленно подходит к столу, вытаскивает стул и садится за спиной Патрика, хотя Маргарета уже начала говорить.

– Состояние Дугласа Андерссона со вчерашнего дня не изменилось, он по-прежнему без сознания и в состоянии медикаментозного сна, в который его ввели в больнице. Судебный медик, который обследовал его при госпитализации, звонил мне утром. У Дугласа синяки на туловище, есть внутренние кровоизлияния, сломаны два правых ребра, множественные переломы левой руки. Отёки и синяки на лице. Он избит, он сильно обезвожен и переохлаждён. Был связан, судя по всему, более суток. – Маргарета прикрепляет магнитиком на доску лист бумаги с информацией о травмах Дугласа. – Всё это уже есть в деле, – добавляет она.

Харриет пытается подсчитать в уме.

– Сколько человек может прожить без пищи и воды?

– Это зависит от разных факторов, – отвечает Маргарета. – Пожилые люди, у которых замедляется скорость обмена веществ, могут продержаться без еды несколько недель, но без воды лишь несколько дней.

Харриет чешет шею. Может ли быть, что Дугласа избили раньше, чем убили Лауру? Что Лаура была жива, когда преступник мучил и издевался над Дугласом? Мурашки пробегают по спине. Она никогда не забудет приклеенные веки Лауры и её остекленевший взгляд. Неужели Лаура смотрела на то, как избивают Дугласа? Она вспоминает слова Лии при встрече у котлована. Так, что она не могла зажмуриться. Именно так она и сказала. Перед смертью Лауру заставили смотреть на то, как пытают её мужа. И только после этого Лауру убили в хлеву.

– Что у вас есть? Давайте по кругу, Йоран начинает. – Маргарета берёт ручку и поворачивается к Йорану.

– Насчёт клейкой ленты пока ничего нового, я проверил все ближайшие магазины и продолжаю дальше в Ландскруне. В деревне есть магазинчик с камерой наблюдения. Я затребовал записи. На автостраде есть бензозаправка. Ходят слухи, что там кучкуется молодёжь, чтобы купить контрабандный алкоголь и наркотики у шоферов-дальнобойщиков. Я забрал записи их камер наблюдения за выходные дни, но не думаю, что это что-нибудь даст. Пакет, висевший на ручке двери, у экспертов для снятия отпечатков пальцев. Вроде бы там лежали булочки домашней выпечки, – говорит Йоран.

– А что дал центр по сбору звонков со стороны общественности и материалы СМИ? – спрашивает Маргарета.

– Пока ничего, что имело бы прямое отношение к делу, – отвечает Йоран.

Маргарета поворачивается к Элиасу и Ракель.

– Мы стучали во все двери и разговаривали с народом на всех близлежащих фермах, – говорит быстро Ракель. – Никто ничего не слышал и не видел в районе усадьбы Сундгудсет в минувшие выходные. Большинство придерживается мнения, что супруги Андерссон либо были совсем незаметны, либо слишком задирали носы. Но одна женщина интересна, Ивонн Ульссон.

Харриет выпрямляется. Конечно же они встретились с Ивонн. И насколько она её знает, не нужно было прилагать особенно больших усилий, чтобы она начала говорить обо всём, что знает о соседях.

– Она раньше была парикмахером и, похоже, знает всё и обо всех в деревне. Она назвала человека, которого зовут Тони Хессельгрен. Перекупщик наркоты. Он время от времени подрабатывал у Андерссонов, и Ивонн говорит, что видела его в выходные, когда он направлялся в усадьбу. Она может много чего рассказать о его прошлом. Сначала мы подумали, что она просто набивает себе цену и хочет показаться значительнее, чем она есть, но мы проверили этого Тони. – Ракель останавливается на секунду. – Ему 34 года, есть судимости, водит красную «Мазду» 1998 года и живёт в доме за гаванью. Адрес Лервиксстранд, 28. Давно на примете у полиции.

Харриет подпирает голову рукой. Глупышка Ивонн. Она никому не желает зла, но это так типично для неё, что она не понимает, к каким последствиям может привести её болтовня.

Тони Хессельгрен, несчастье всей деревни. Всегда в темно-зелёных брюках и деревянных башмаках, которые Ивонн называет «сабы».

Харриет отлично его помнит. Они с Полом его боялись. Противный. Резкий и темпераментный. Другие дети его дразнили, специально доводя до взрыва гнева. Однажды они с Полом столкнулись с ним у деревенского магазинчика, и он хотел отнять у брата деньги, которые ему давали каждую неделю. Харриет помнит, как комкала рукой собственную такую купюру, чтобы та не торчала из кармана. Оставь нас в покое, – прошептала она про себя и почувствовала, как в животе забулькало, предвещая расстройство желудка. Пол был младше Тони, и Харриет поняла, что у них нет шансов. Тони приставал до тех пор, пока Пол не отдал ему деньги. Когда он ушёл, Пол заставил её пообещать, что она ничего не расскажет Эушену. Потом они поделили между собой её недельные карманные, но тревога в глазах Пола сохранилась на весь день.

Харриет пытается стряхнуть с себя нахлынувшие чувства. Лия ведь сказала, что преступник живёт в Лервикене и что Харриет знает, кто это. Но зачем Тони убивать Лауру Андерссон?

Пока полицейские разговаривают, Харриет готовится к тому, что скажет, когда наступит её очередь. Она должна продемонстрировать уверенность в себе. Когда Маргарета кивает в её сторону, она откладывает телефон, откашливается и рапортует обо всём, что она успела найти о Лауре и Дугласе и о допросе Бритт-Мари. Она лишь вскользь упоминает о встрече с Лией и о том, что неплохо было бы её допросить, но не рассказывает детали. Она не чувствует себя достаточно уверенной, чтобы говорить об этом при всех. Учитывая то, как полицейские её игнорировали, лучше она обсудит это позже с Элиасом. К нему она ощущает наибольшее доверие, и главное, чтобы у него было описание внешности Лии, когда они с Ракель поедут продолжать опрос жителей деревни. Все взгляды обращены на неё, когда она говорит, но впервые с момента прихода сюда она не особенно нервничает. Она знает, что проделала хорошую работу с поиском информации в базах данных. Когда она доходит до медицинского заключения патологоанатома, её неожиданно прерывает Элиас.

– Чёрт, да это же настоящая казнь! Вы вообще врубаетесь?

Все смотрят на него.

– Только психопат может воткнуть кому-то нож в висок. Это же значит, что ты находишься в двадцати сантиметрах от лица жертвы. Чтобы нанести такой удар, надо второй рукой зафиксировать голову жертвы, чтоб не моталась. То есть надо точно понимать, что ты делаешь.

– Что ты хочешь этим сказать? – спрашивает Маргарета.

– Я хочу сказать, что большинство тяжких преступлений не спланированы заранее, а происходят под влиянием наркоты или алкоголя. Если преступление планировалось, то должен быть мотив. Тот, кто это сделал, должен быть психически больным человеком. А наверху знают вообще об этих деталях?

– Знают, что на лицах жертв была клейкая лента и что женщина казнена. И это всё ляжет на нас? Это должно расследоваться полицией всей страны, – говорит Патрик и поворачивается к Маргарете. – Нам нужно подкрепление. Почему нас так мало?

Маргарета обменивается взглядом с Конрадом, прежде чем ответить.

– Ввести в курс дела дополнительных людей тоже занимает время, а нам сейчас нужно сконцентрировать силы на том, чтобы продвинуться как можно дальше в расследовании. – Она делает глубокий вдох. – Мы сосредоточимся на Тони. Его фотографию на паспорт вы можете взять в системе. Элиас и Ракель поедут в машине преследования. Я, Йоран и Патрик возьмём «Ауди», – продолжает она и поворачивается к Харриет.

– Мне нужен анализ данных о Тони, а когда получишь информацию с радиомачты у Хенрикехилла, займёшься телефонными разговорами.

– Конечно, – говорит Харриет. Она уже почти сожалеет о своём недавнем рапорте. Никогда ей не доверят ничего другого, кроме анализа баз данных и информации о телефонных звонках, если она будет делать это чересчур хорошо.

– У меня есть для тебя ещё одно задание, – говорит Маргарета. – Я вчера допрашивала Кеннета Йонссона. Он видел, как некая персона в зелёных брюках залезала в окно усадьбы Сундгудсет в пятницу вечером, довольно поздно. Интересное свидетельство, но допрашивать его тяжело. Если оценивать его уровень умственного развития, то он обладает, скажем так, рудиментарными способностями. Мы записали допрос на видео. Если у тебя сегодня возникнет «окно», то я хочу, чтобы ты сделала расшифровку допроса. Я положила флешку на твой письменный стол. Я хочу, чтоб запись была в формате диалога, а не только ответов допрашиваемого.

Харриет вздыхает, хотя то, что Кеннет сказал на допросе, звучит в высшей степени интересно. Какой идиотизм – тратить её время на расшифровки допросов. В Стокгольме они обычно отправляли видеофайлы и получали обратно текст буквально через несколько часов. Оформлять допрос в виде диалога – значит, записывать каждое слово, которое было произнесено, значит, потратить на это полдня, и Маргарета это знает.

– Ты уверена, что не относишься к штату администрации? – шепчет ей Патрик вполголоса, наклоняясь поближе к вырезу её блузки.

– По соображениям безопасности лучше всего тебе остаться в помещении участка, Харриет. – Маргарета сжала губы так, что вокруг рта отчётливо прорезались морщины-паутинки.

Конрад смотрит не неё с недоумением.

– Харриет не полицейский, она не имеет права носить оружие. Я считаю неподходящим для неё быть с нами именно сейчас в связи с обыском или с задержанием. Тони может применить насилие. Способ убийства Лауры указывает на то, что мы имеем дело с психопатом, как верно отметил Элиас, – говорит она. – Если Тони подозревается в преступлении, то мы должны быть готовы ко всему.

– Это ты тут отвечаешь за кадры, а не я, – говорит Конрад, слегка улыбаясь и поправляя пиджак в клетку «пепита».

– Ладно, тогда за дело, – заканчивает дискуссию Маргарета.

Харриет смотрит в стол. Булочки так никто и не тронул, кусок сыра и солидная масляная клякса остались там, где сидела Ракель. Маргарета, Йоран и Конрад продолжают говорить, пока их голоса не затихают в конце коридора за захлопнувшейся дверью. Патрик, смеясь, выходит из комнаты.

Моя начальница настоящая злюка, – пишет она и в один клик отправляет сообщение Лизе. Ответ приходит сразу. Keep calm and be a bitch yourself then, my darling Harry[8]8
  Сохраняй спокойствие и отвечай тем же, дорогая Харри (англ.).


[Закрыть].

Тяжело вздохнув, она вставляет флешку в компьютер. Поиски сведений о Тони по базам данных прошли быстро, и она собрала все результаты в один документ для Маргареты, ей это пригодится перед допросом. Она, значит, будет тут торчать и переписывать чуть ли не каждый слог допроса Кеннета, когда остальные проводят обыск дома у Тони. В общем, пока не пришли данные о телефонных разговорах, ничего не остаётся, как взяться за расшифровку этого проклятого допроса.

Раздаётся потрескивание, и видеофильм начинается.

На экране появляется запуганный и встревоженный паренёк, на которого ей в гавани указала фру Нюман. Камера направлена ему прямо в лицо. Единственное, по чему можно опознать Маргарету на видео, – по узким рукам на столе в самом низу кадра. «И прекрасно, – думает Харриет, – сегодня у меня больше нет сил на неё смотреть».

Кеннет нервно раскачивается на стуле. Одну ладонь он судорожно прижимает к животу, а второй барабанит по столу. Харриет вынуждена всё время останавливать и перематывать видео назад, чтобы записать, что именно он говорит. Чёртова Маргарета, и ведь знает же, какая это дьявольская работа – расшифровать дословно допрос с заикой. Каждый раз, когда Харриет перематывает запись назад, картинка застывает, и Кеннет выглядит так, будто его сейчас вырвет. Когда он шевелится, в микрофоне возникают такие сильные помехи, что невозможно расслышать слова. Харриет приходится всё время заменять пунктиром то, что так и не удалось расслышать, и таких пометок «неразборчиво» в протоколе полно.