Текст книги "Офис. Простая жизнь… и какие подводные камни она может таить для тех, кто к ней не привык"

3

(Тысяча чертей! Она просидела как полная дура в черном мини-платье, тонких колготках и сапогах на десятисантиметровой шпильке ровно с десяти до часа, под ехидным взглядом Виктора Ильича и осуждающим – очкастой грымзы. Неужели обед, наконец, настал!)

Юля недовольно цокала каблуками по асфальту. Надо же, даже не соизволил в офис явиться, директор хренов! Почему это ее так взбесило, она и сама не понимала, но…

– Юля! Здравствуйте! Куда держите путь?

А-ха-ха-ха! На ловца и зверь бежит! Юля инстинктивно приняла позу пособлазнительней и проговорила томным голосом:

– В центр поеду, обедать. Компанию не составите, гражданин начальник?

Он явно удивлен, но… Отказаться ему будет трудно, ведь Юля – само дружелюбие, и без всякой там двусмысленности, о чем говорит ее открытая улыбка и в меру фамильярный тон.

– Что ж… А… В принципе, почему бы и нет? Только я машину уже поставил, потом место не найти будет…

Он уже и выбрался из своей машинки, бюджетного фокуса, блин, некрасиво сейчас получится, что у нее машина круче, чем у него, хотя… Плевать!

– Так поехали на моей! Я ее подальше поставила, возле кафе одного. Так что, Сергей, идемте?

…Естественно увидев ее авто, он присвистнул. Забираясь с растерянным лицом на пассажирское сиденье, пробормотал:

– Юля, вы точно уверены, что хотите у нас работать? Боюсь, я не потяну столь высокооплачиваемого сотрудника.

– Да ну, Сергей, бросьте. Никакой я не высокооплачиваемый сотрудник. Отец у меня богатый просто. Учредитель ТрансСибНефти, Строгов, если вам это о чем-либо говорит.

(Да, вытянулось у него лицо-то. Обычно Юля не любит вот так вот с места в карьер афишировать свой статус. Чтобы людишек лишний раз не нервировать, чтобы не подумали, что она банально понтуется. Но с Сергеем ей так уютно и спокойно, совсем не хочется ломаться и что-то там из себя изображать, чем она в действительности не является).

– Короче, папаня отправил меня к вам опыта набираться. Чтобы потом, в будущем, я смогла открыть аналогичную фирму. Не обязательно бюро переводов, просто что-то в сфере услуг. Так что не соскочу, не боись, год проработаю как минимум, опыт-то набирать надо. Ой! Ничего что я на «ты»?

– Все нормально, расслабься. Мы ж не какие-нибудь пенсионеры. Давно пора было на «ты» переходить. (Подмигивает). А твой отец, наверное, очень много работает?

– Да ни хрена он не делает, старый пердун. В бассейн ходит, вискарь дует, да девок трахает, вот и все его занятия.

– Юля!

– Ну а что? Нет, ну если это правда? А-ха-ха-ха… Ну, там в молодости он конечно пахал как проклятый. Это он МНЕ так рассказывает. А на самом деле… В девяностых, как и многие, в общем, ты понимаешь… Теперь вот вообразил себя этаким американским миллионером на пенсии, отправляющим нерадивого отпрыска работать официантом, чтоб вкус жизни, так сказать, почувствовал.

(Юля эффектно перемежает сниженную лексику с высоко литературными оборотами, она это умеет делать как никто другой. Филолог по образованию, да. Пусть видит, она – не очередная там тупая соска.)

А он явно впечатлен. Поглядывает на нее с неприкрытым интересом. Юля быстро обгоняет по встречной каких-то зевак и плавно возвращается в полосу, потом выруливает во двор, чтобы развернуться и объехать пробку никому кроме нее неизвестным способом. Сергей наблюдает за ней уже не с интересом, с восхищением.

– Классно водишь машину! Я таких девушек еще не встречал!

– Ага, меня отец с восьми лет дрессировал. Он так-то пацана хотел, а родилась я.

– А твоя мама кого хотела?

– Мама умерла.

– Юля… Прости…

– Ничего, это было давно. Я еще в школе училась.

И, как ни в чем не бывало, порулила дальше, объезжая раскорячившийся на две полосы трактор.

***

Юля и Сергей сидят за столиком в кафе, друг напротив друга. На Юле – то самое черное платье, которое она загадала надеть накануне. Строгое, но соблазнительное. Юля чуть полновата, зато ей есть, что положить в декольте.

Уже и меню принесли, а пауза все длится и длится. Нет, с этим надо брать инициативу в свои руки, думает Юля.

– Сергей, а расскажи что-нибудь о себе.

– Ну что тебе рассказать? Закончил нархоз, долго работал простым менеджером. Три года назад открыл вот эту самую контору. Что еще? Да, женат, есть дочь Анжелика, два года.

– Ого! А я-то думала тебе лет двадцать пять, правда! Ты очень молодо выглядишь!

(Упс, опять женатик! Да что ж такое…)

– Правда? Что, несолидный такой?

– Да нет, при чем тут. Просто какой-то легкий, спортивный, подтянутый.

– Ага, в качалку хожу регулярно.

(Да, кто бы сомневался. Это именно тот типаж, который регулярно ходит в качалку.)

– А я, знаешь, так устала бездельничать, что мне вся эта офисная тема даже как-то в кайф. Не думала, что так будет, правда. Отца проклинала последними словами, аха-ха-ха, как вспомню! А у тебя в офисе очень даже приятненько, знаешь. Никакого там лишнего официоза, диктатуры. И работа не такая уж сложная.

(Блин, да что ж такое! Весь разговор на себе тянуть приходится, можно сказать! Неужели ему с ней неинтересно?)

– А то. Ты, Юлька, сразу видно, способная, сообразительная, языки хорошо знаешь. Для тебя эта работа будет, как орешки щелкать.

(Ну вот. Хоть похвалил. Лучше бы комплимент ее внешности сделал. Интересно, она ему как девушка хоть чуть-чуть нравится? Напрямую же не спросишь).

– Сережа, ну что мы все о работе? Успеем еще. Ты мне лучше фотку дочки покажи, если есть, я жуть как люблю маленьких детей, аж пищу!

(Ложь, наглая и ни чем не подкрепленная ложь. Юля мелких засранцев терпеть не может, но сейчас он растает, покажет фото дочки, а там и до жены не далеко. Надо же знать с кем имеем дело).

Расчет оказался верным. Расплывшийся в улыбке Сергей тут же принялся тыкать пальцем в экран айфона и уже через минуту Юле были предъявлены снимки пергидрольной завитой и насоляренной девицы, прижимающей к себе пухлощекого слюнявого младенца. Или не младенца, черт их разберет.

М-да, ну и вкус у тебя, Сергей Владимирович! ПТУ какое-то, смазливое, но ПТУ. Вслух, впрочем, приходится говорить совсем другое.

– Ух ты, везет тебе, Сережа! Какие красавицы обе! А у меня вот с личной жизнью тухляк. Не складывается совсем.

– Да ладно! У такой королевы и не складывается!

(Вот. Во-о-от. Уже теплее, правда не понять до конца, что же он имел в виду, ее неземную красоту или ее шикарную машину?)

– Знаешь, все сложно. Вот я месяц назад рассталась с очередным мальчиком. Да-да, именно «мальчиком». Двадцать пять лет, а сам по себе, без папы – полный ноль. Все за папины деньги, за папиной спиной. У меня в окружении все такие. А я люблю мужчин, которые сами всего добиваются. Вот как ты, например.

– Да ну, скажешь тоже. Чего я там добился? Знаешь, я ведь на бизнес кредит взял, а деньги до сих пор не отбил даже наполовину. Блин, Юль, тебе хорошо говорить, а я, бывает, и позавидую этим, которые… за папины деньги.

(Ой, какой милый, бесхитростный! Просто лапочка! И общается с ней уже как с близким другом, а они второй день знакомы. Лед тронулся, лед тронулся, господа присяжные заседатели!)

***

Ровно в шесть десять Юля нажала на педаль газа и лихо тронулась с места. Давно у нее не было такого прекрасного настроения! Работа в офисе оказалась совсем не такой страшной, как она представляла. Да там самой работы-то на три часа. А в оставшееся время Юля вольна делать, что захочет: пить чай, сидеть в Интернете, флиртовать. Флиртовать.

Осеннее солнце яростно слепило глаза. Даже не верится, что еще вчера шел затяжной дождь. Так, о чем она это она только что подумала? О флирте.

Если честно, новость о том, что Сергей женат, не так чтобы ее огорчила. Если очень-очень честно – несвободные мужчины привлекали Юлю даже больше. На них можно было охотиться, расставляя силки и задыхаясь от азарта, можно было чувствовать себя амазонкой, победительницей, которая сделала лохушку-соперницу.

Когда мужчина за тобой сам бегает и на все готов – да разве же это интересно? Юля поморщилась, вспомнив собачьи преданные глаза Артема. Фу-фу-фу просто! То ли дело Сергей! Мало знакомый, женатый, на сто процентов в ее вкусе внешне. М-м-м. Сильный, большой, наверняка он хорош в постели…

Нет, можно и годик даже поработать, а там требовать с отца обещанную фирму. Старый пидарас не отвертится.

…Заметив возле обочины знакомую сутулую фигурку, Юля чуть притормозила. Очкастая Анечка (глисту все звали исключительно Анечкой, не Аней, не Анной, и даже не Анютой, как будто желая лишний раз подчеркнуть ее жалкость), понуро брела по асфальту, опустив голову вниз.

Юля высунулась из окна, приветственно помахала рукой.

– Эй, горемычная, до остановки подбросить?

Убогая помотала головой, зыркнув на Юлю исподлобья. Почему-то она совсем не удивилась, как будто ждала ее здесь. На секунду Юле показалось, что за толстыми стеклами очков, словно лезвие сверкнуло, полоснув по сидящей в машине девушке. Может, она одержимая?… Все, пора завязывать с ужастиками.

– Ну не хочешь, как хочешь. Пока, до завтра.

Что с ней происходит? Только что Юля совершила абсолютно не свойственный ей поступок. Когда это она успела стать доброй самаритянкой, сажающей в свой любимый «Лексус» всякое убожество? Неужели знакомство с Сергеем на нее так повлияло? Дурочка, даже не думай в него влюбляться. Секс и только секс.

4

Она казалась сама себе самым несчастным человеком на свете. Нет, не человеком даже. Жалким червяком, который полз-полз себе по влажному асфальту, по-своему радуясь жизни, насколько это вообще в таких обстоятельствах возможно, пока чей-то острый каблук-шпилька не пригвоздил его к этому асфальту раз и навсегда.

…Анечка бредет по улицам Сибирска куда глаза глядят, не разбирая дороги. Какая разница куда? Какая разница, дойдет ли она сегодня вообще до дома или так и будет блуждать по улицам города, без цели, без смысла, без надежды.

Она давно смирилась с существованием Алисы как с неизбежным злом. Ведь Анечка безнадежно любит Сергея уже… страшно сказать, три года. И все это время белокурая Алиса была с ним, залетала в их пыльный офис на пол часика, словно бабочка, беззаботно щебеча. Потом приходила тяжелой поступью, обхватив изящными ручками беременный живот. Потом приводила свою голубоглазую Анжелику, точную копию себя самой.

В общем, Анечка к Алисе привыкла, как привыкают к грохоту трамвая за окном. Не нравится, раздражает, но что поделаешь? Сергей все равно никогда не полюбит такую, как она, Анечка, некрасивую очкастую старую деву двадцати шести лет от роду.

В общем, стала она воспринимать Алису и Сергея как одно целое. Она ведь сама по себе даже милая, если абстрагироваться от того, что она – жена Сергея. Наступив себе на горло и на все что только можно, Анечка с Алисой подружилась. Сначала было тяжело, почти невыносимо. Но дружба эта обеспечила Анечке столько бонусов, что теперь она может твердо сказать самой себе: оно того стоило.

Во-первых, возможность видеть Сергея еще чаще. И в неформальной обстановке. Алиса ее жалела, считала несчастной одинокой девочкой, которая никак не может найти свою любовь. Откуда этой умственно отсталой было знать, что свою любовь, нет, Любовь, Анечка уже нашла, и ничто и никто этого не сможет изменить. Так или иначе, на все праздники эта дурочка ее исправно приглашала, регулярно пытаясь с кем-то познакомить. А для Анечки это – просто повод лишний раз увидеть Сергея, вот и все.

Во-вторых, дружба с Алисой гарантировала уверенность в завтрашнем дне. Даже если случится так, что они с Сергеем больше не будут работать вместе (что маловероятно, ведь она – его правая рука, но в жизни надо предусмотреть все, как учила ее бабушка), из ее жизни он не исчезнет. Она всегда сможет прийти в гости к Алисе и видеть его, слышать его голос, разговаривать с ним. Если она не будет его видеть, она просто не сможет дышать. Это Анечка знала совершенно точно.

Ну и в-третьих. Лучше Алиса, привычная и в чем-то даже родная, чем другие женщины. А в том, что при Алисе Сергей на других и не посмотрит, Анечка была совершенно уверена. До сегодняшнего дня.

***

(Эта кукла ей сразу не понравилась, с первого момента, еще до того, как Анечка успела ее толком разглядеть. Холеная, самодовольная, цветущая, с челкой, как у пони. Было совершенно очевидно: ЭТА работать не станет. А значит, работать за нее будут другие, то есть Анечка. Виктор Ильич не в счет.

Что ж, ей не привыкать. Сколько здесь уже таких перебывало, всего-то за три года существования бюро. Все чьи-то дочки, жены, племянницы, знакомые знакомых. И всем нужно: откосить от распределения, наработать стаж перед декретом, пристроить трудовую книжку. Все что угодно, только не работать. А Сергей, добрая душа, ничтоже сумняшеся, сажает этих паразитов себе на шею. И главное, больше, чем на полгода еще ни одна не задержалась! Но мы же ничему не учимся! Будем продолжать наступать на одни и те же грабли!

…В первый день новенькая, еще не освоившись, вела себя достаточно тихо. Немного попрепиралась с Виктором Ильичом, но в целом ничего такого. А вот сегодня…

Заявилась в вызывающем платье, еле прикрывающем добротную попу. Не застав Сергея на рабочем месте заметно огорчилась и просидела надутая, как мышь на крупу, до самого обеда. Эта девочка явно привыкла получать все, что захочет, и по первому требованию.

Едва прозвенел сохранившийся еще с заводских времен звонок на обед, выскочила из кабинета как ошпаренная. Анечка только успела удивиться, а Виктор Ильич шутливо-мрачно констатировал:

– Да, дела. За директором бегать будет, вот увидишь.

Анечка еще подумала, что за бред, нужен ей Сергей, у таких фиф другого уровня кавалеры, нежели директор маленького бюро. Вот Виктор Ильич, ему бы только сплетни распускать, лишь бы не работать! Как бабка на лавочке!

А потом, потом… Виктор Ильич-то как в воду глядел. Анечка, в обед по-быстрому забежавшая в магазин, возвращаясь в здание, наткнулась взглядом на сладкую парочку, выходящую из дорогой машины. Каково же было ее удивление, нет, шок, когда в этой парочке она опознала Сергея и Юлию).

…Работать после обеда она уже не могла. Сидела в своем уголку, уставившись в одну точку, благо никому не было до нее особого дела. Мысли суетились в голове, наплывая одна на другую, сталкиваясь и кружась в хаотичной вакханалии.

Он же никогда не был бабником! За все три года Анечка не видела его с девушкой, женщиной, кроме Алисы. Хотя у них в офисе и красотки, бывало, работали, пусть недолго, но – работали. А эта – очень средненькая. Во всяком случае, до Алисы ей далеко.

Позвонить Алисе, доложить ей все, пусть пресечет на корню, пока это не зашло слишком далеко? Да, это будет выглядеть по-дурацки, как будто ей больше всех надо, но другого выхода Анечка не видит. И дело не в ревности, вернее не только и не столько в ней.

***

Она целый день пристально рассматривала эту Юлю, и так, и этак, косилась исподтишка, пытаясь понять: она, не она? Похожа, очень похожа, но с другой стороны этот типаж «круглое лицо, занавешенное челкой» очень и очень распространен, да и столько времени прошло… Попробуй вспомни, как выглядел человек больше десяти лет назад. И все-таки было, было что-то неуловимое, что неумолимо и безжалостно напоминало ей ТУ. Голос, повадки, движения… Все-таки этот образ когда-то врезался ей в память как никакой другой. И имя то же. Фамилию она не запомнила, все-таки в разных классах учились и даже на разных параллелях. Но вопреки здравому смыслу Анечка была на 99% уверена: это ОНА, а не просто похожая девушка.

Сама Юлия ее, естественно, не узнала, да и вряд ли вообще помнила, что была когда-то такая девочка в очках и с тощей косичкой, которую она чуть не довела до ручки.

5

На следующий день, нагло отпросившись после обеда до конца дня, Анечка шагала к троллейбусной остановке. Надо же, никогда не позволяла себе такого (отпрашиваться на полдня), а он и глазом не повел. Неудивительно, что все так и норовят сесть ему на шею, он же абсолютно не умеет командовать, приказывать, запугивать. А с нашими людьми без этого никак, да.

Главное, чтобы он не узнал, что была она у Алисы, а вовсе не у зубного врача. Впрочем, Сергею сейчас что Алиса, что подчиненные… Все до лампочки. Перед уходом она успела увидеть, как кукла с челкой направляется в его кабинет, расправляя на плечах полупрозрачную блузку. А значит – будет еще один бизнес-ланч.

Троллейбус полз еле-еле. До Алисы недалеко, но такими темпами… Господи, неужели она действительно собирается все Алисе рассказать? Неужели она решится на такое!? И что потом? Что сделает Алиса? Поставит ультиматум мужу, от которого полностью зависит? Заявится к ним в офис вся из себя, как она это любит, и Юля померкнет на ее фоне и забьется в угол? А что, вариант.

В любом случае, она должна что-то делать, должна. Эта Юля… Анечке глубоко отвратительна такая порода людей. Избалованная дочка богатого папы, которая смотрит на окружающих, словно на мусор. Ах, как же хочется таких ставить на место и как же редко это удается сделать!

Она уже хотела бы больше не думать об этом, но воспоминания лезут сами, лезут изо всех щелей, и остановить их бесконечный поток не представляется возможным.

(…Аня рано лишилась родителей, воспитывала ее одна бабушка. Она помнила, очень смутно помнила, что когда-то очень давно жила по-другому. Дом полная чаша, веселый папа, смеющаяся красотка-мама. Автокатастрофа положила всему конец.

Нет, Анечка и прежде всегда была робким, тихим ребенком. Но после смерти родителей она стала просто забитой. В школе ее жалели, не обижали ни учителя, ни одноклассники, видно уж очень беззащитной и раненой жизнью она выглядела.

Все было так, пока ее не заприметила девочка на класс младше, богатая, избалованная и непонятно по какой причине скучающая в обычной Сибирской школе. Да, ее отец был какой-то там супер важной шишкой, об этом не судачил только ленивый.

Почему он не отправил свою дочь учиться, скажем, в Англию? Юля была, кроме прочего, довольно способной и школьная программа давалась ей легко, можно сказать, играючи. От избытка энергии и свободного времени девочка собрала вокруг себя свиту поклонниц и подражательниц по всей школе. А сделать это было совсем не сложно: заграничные шмотки, эксклюзивные игрушки, уже начавшие появляться в то время гаджеты – все это притягивало сверстниц словно магнит.

Они ловили каждое слово своей повелительницы, а уж если кого приглашали «в коттедж»… Таких немедленно повышали в ранге, даже если до того считали пустым местом.

Группа единомышленников вокруг Юли росла, а где есть сплоченная группа, там всегда найдется и изгой, объект для травли.

Почему, почему выбрали именно ее??? Анечка столько лет ломала голову над этим вопросом. Она знала одно – она не сделала ничего, чтобы это заслужить, никогда никого не задела ни словом, ни взглядом. Быть может, Юля, сама втайне от всех страдавшая в тот период (говорили, мать умерла), нутром почуяла «сестру по несчастью»?

Как бы то ни было, пубертат взял свое. Однокашницы, еще вчера опекавшие робкую Анечку, словно с цепи сорвались. Желая выслужиться перед своей «королевой», на что они только не шли. Портили вещи, которых и так было немного, рисовали карикатуры, караулили после уроков, выкрикивая вслед обидные стишки, старательно сочиненные накануне.

Физического насилия не применяли – это было бы слишком примитивно. Но много ли ей, и без того обиженной судьбой, было надо!? Больно, Господи, как больно это вспоминать, даже сейчас!

…После того, как бабушка нашла в портфеле внучки упаковку со снотворным, было принято решение менять школу).

А теперь… вот она, Юля, собственной персоной, вновь ворвалась в ее жизнь как стихийное бедствие.

***

Алиса открыла дверь при полном параде. Как всегда, густо накрашена, одета в велюровый домашний костюмчик, выбеленные локоны аккуратно разложены по плечам. Даже далекой от мира гламура Анечке было совершено очевидно: Алиса изо всех сил стремится к миру «лакшери» (или как это там называется), но недотягивает, отчаянно недотягивает. В их с Сергеем съемной квартире все украшено розово-позолоченными предметами декора, но опытный глаз сразу поймет – с рынка.

Впрочем, Анечке все это малоинтересно.

– Ань, привет. Проходи. Чай, кофе?

– Кофе, если можно.

Алиса, единственная из всех знакомых, не звала ее Анечкой. Уже за одно это ее можно было, если не любить, то… В любом случае, особого выбора у Анечки нет.

Алиса шествует на кухню изящной походкой полностью уверенной в своей неотразимости женщины. Розовый велюр аппетитно облегает пятую точку. Анечка семенит следом, быстро, на ходу избавляясь от обуви, сумки, куртки.

Хозяйка квартиры, между тем, по-быстрому варганит растворимый кофе и со вкусом закуривает. Курит Алиса красиво, даже как-то шикарно. Это делает ее еще чуть более вульгарной, но эта вульгарность она какая-то… притягательная, что ли. Анечка ловит себя на мысли, что в глубине души она, наверное, хотела бы быть «такой» – крашеной блондинкой, с загаром из солярия, с сигаретой. Быть может, тогда Сергей посмотрел бы на нее другими глазами… Но куда ей. На ней это все будет как на корове седло. У нее на лбу написано: «правильная зануда-отличница», и, кажется, это клеймо не смыть уже никогда и ничем.

Потом Алиса вальяжно расхаживает по маленькой кухне, выгибаясь как кошка и с наслаждением затягиваясь, а Анечка несмело, бубня себе под нос, повествует о новой сотруднице даже не понимая: слушают ее или нет. Ей, как и всегда, безумно тяжело дается монолог: она сбивается, не может подобрать слов, в общем, красноречием не блещет. Удивительно ли, что рассказ ее не производит особого впечатления? Алиса лениво роняет:

– Да? Надо будет зайти как-нибудь, посмотреть, что за выдра.

(Ясно, считает себя вне конкуренции. Ей, похоже, все равно. А любит ли она его вообще? Любит ли она его хоть на йоту так, как любит его она, Анечка? Нет, нет и нет.)

– Ань, слушай. Вот смотрю я на тебя и думаю. Я ж парикмахером раньше работала, да?

– Да.

(И снова она чувствует себя с Алисой не в своей тарелке. Конечно, Алиса не может ее не презирать, она такая красивая, другая… Господи, за что ей это все? За что? Сколько еще она будет подбирать крохи с чужого стола, как бездомная собака? Терпеть эту смазливую дурочку, лишь бы быть поближе к Сергею…)

– Короче, надо с тобой что-то делать. Эта косичка твоя… Ну, в общем… Как говорят врачи, надо резать. Я вижу, у тебя волос тонкий, легкий. Стрижка. Каскад, каре, боб… Так-так-так… У тебя лицо такое… Ань, ты не обижайся, но его надо волосом закрывать по максимуму, а не зализывать, как ты это сейчас делаешь. И объем придавать. Вот.

– Ой, Алиса, я даже не знаю…

– Будет супер. Уж мне-то можешь поверить. У меня, знаешь, какие клиенты были! Жена мэра ко мне стричься приходила! Я, знаешь, сколько зашибала! А ты, Ань… Ты ж симпатичная в принципе девчонка, своеобразная просто, тебе стиль подобрать и…

– У-А-А-А-А-А!!!

Вопль ребенка был абсолютно диким, нечеловеческим. Если не знать, что двухлетняя Анжелика находится в соседней комнатке в полной безопасности, помещенная в детский манеж во избежание несчастных случаев, можно было бы подумать, что девочку режут.

Алиса недовольно отставила чашку кофе и воткнула в пепельницу тонкую ментоловую сигарету, докуренную ровно до середины.

– ЛИКА! ЗАМОЛЧИ! ЗАМОЛЧИ, Я КОМУ СКАЗАЛА!!!

Девочка, однако, и не думала слушаться. Вопль лишь усилился, пока, наконец, не перешел в невыносимое крещендо. Раздражённая Алиса со всех ног бросилась в детскую.

Анечка втянула плечи и замерла.

– А НУ ЗАТКНУЛАСЬ БЫСТРО, ЗАСРАНКА! ЗАМОЛЧИ, КОМУ СКАЗАЛА! АХ, ТЫ ПО-ХОРОШЕМУ НЕ ПОНИМАЕШЬ!? ВОТ ТЕБЕ, ВОТ, ПОЛУЧАЙ, ЕЩЕ ПОЛУЧАЙ!

Анечка вздрогнула, как будто шлепали ее. Ей было невыносимо жалко маленькую Анжелику, Сергея, в отсутствие которого жена творит такие вещи с его ребенком, а больше всех почему-то себя.

Алиса вернулась раскрасневшаяся, растрепанная, тяжело дыша, и схватила все еще тлевшую в пепельнице сигарету.

– Ань, веришь, всю душу вымотала! Орет и орет! Ко мне уже соседи приходили скандалить!

Анечка, привыкшая считать Алису милой, пусть и не слишком умной, даже не сразу сообразила, что сказать. Наконец выдавила из себя:

– Алиса, но она же маленькая. Может, болит у нее что. Может, есть хочет, играть.

– Да ничего у нее не болит. Засранка она, вот и все, вся в отца! Только о себе и думает, у-у-у-у, все соки выпила из меня…

Алиса продолжала причитать как заведенная, совершенно забыв про смену Анечкиного имиджа.

– Я Сереже так и сказала, чтоб через месяц была няня, бери бабки, где хочешь! А я больше с этой припадочной нервы гробить не буду! В конце концов, это и его ребенок тоже! Я вообще была против того, чтобы так рано рожать! А он! Он мне обещал! Пылинки сдувать, во всем помогать! И где!?

Какая же ты все-таки стерва, думает Анечка. Нет, не так. СТЕРВА. И потребительница. Паразитка. Эгоистка. Бедный Сергей, он пашет как лошадь, чтобы ты лишний раз тряпку в руки не взяла (да-да, у этой «несчастной» и домработница имеется). Да ты ничем не лучше той Юли. Стравить бы вас вместе, как пауков в банке, чтоб вы патлы друг другу повыдирали.