Текст книги "Звездные почтальоны"

4. Михель

Михель быстро освоил язык новых друзей и порой целыми днями просиживал в библиотеке у Лиды, листал книги, выискивая интересные места на планете. Уже через полгода прекрасно ориентировался на Андре и выяснил, что люди здесь говорят на разных языках.

– Как вы друг друга понимаете? – спросил он рыжую библиотекаршу.

– У нас есть переводчики.

И мальчик понял, что обладает чем-то важным.

Хамелеон ещё ни с кем не делился своей идеей. Он хотел стать полезным обществу. Ведь это противоречило натуре хамелеонов и традициям его культуры. Он решил использовать свою способность к языкам и страсть к новым местам. «Буду экскурсоводом на Андре!»

– А как ты собираешься вести экскурсии, если у тебя нет ни имени, ни документов? – удивилась Лида.

– У меня есть имя. Я Михель.

– А у нас принята и фамилия, и документы всякие.

– Я придумаю что-нибудь. Потом, когда повзрослею и поумнею.

– А как ты поумнеешь, если ты в школу не ходишь, ничему не учишься?

– А что, поумнеть можно только через вашу школу?

Он не поверил Лиде и спросил у Егора:

– А для чего школа?

– Ну, вот например, чтобы научиться деньги считать. А потом научиться делать что-то лучше остальных.

– Аргумент… – задумался хамелеон и стал приходить на уроки в класс Егора. Устраивался на подоконнике и слушал.

Однако вскоре выяснилось, что ему не хватает базовых знаний, чтобы понять то, о чем говорят учителя. Потому он снова отправился в библиотеку. Лида, добрая душа, начала заниматься с мальчишкой. И привязалась к нему. Такой смышленый, правда, очень ленивый. Вид ученика был тот еще. Волосы торчали в разные стороны. Лида пыталась придать им форму. Бесполезно. Нос длинный, глаза как чашки круглые, синие, с длинными ресницами. Рот огромный, а когда Михель смеялся, были видны все зубы.

Он попросил Лиду «сделать ему воспитание». Как-то на ужине у Ятовых Михель показал Саше, как умеет есть. Она, закатив глаза, пренебрежительно дернула плечом:

– Какой прогресс!

Саша не понимала, почему, кроме приставучего брата, ей приходится терпеть не только зануду Вила, но еще и Михеля? Зачем он родителям? Она завидовала его свободе, их дружбе с Егором. Даже Вил с ними знался. А ей нужно было с утра до ночи учить что-то, отвечать на вопросы. Жизнь превратилась в сплошной экзамен. А Михель всегда ходил счастливым. Почему? Да потому что мозг хамелеонов особенный. Он не делает домашних заданий и всё знает. И ещё у него тааакие ресницы, обалдеть. Разве это справедливо?! И Саша решила: всё, она официально его терпеть не может.

Иногда он пропадал на недели, и Егор грустил. Саше было невдомек: как они могли подружиться? Наверняка сошлись характерами, оба любили валять дурака. Но ей нравилось, как хамелеон разговаривает. У него был милый акцент, и каждый раз, когда он хлопал ресницами и называл её «Сашенька», ей было неловко, и она огрызалась.

5. Изгнание

Егор и Леля знали, что через несколько лет Данька перейдет на свою первую планету и тогда двойняшки не отстанут от брата, он уступит – и начнутся групповые перемещения, запрещенные Почтой. И Даньке не просто влетит от белопланетян. Его могут лишить права на служение Почтовому Сообществу, а это означает, что второе поколение наследников, ступень эволюции Земли к Андре будет утрачена. Так что лучше подумать об этом заранее.

Егор помнил семейный скандал. Узнав, что Михель переносит сына на другую планету, мама Вероника сначала побледнела, а потом стала кричать на хамелеона не своим голосом, срываясь на визг:

– Ты мне должен немедленно пообещать! Нет, ты мне должен поклясться, что никогда, слышишь, никогда не будешь этого делать!

Хамелеон, растерявшись, по своей привычке просто испарился. А мама наказала Егора, посадив его под домашний арест, и заставила сидеть в кухне за уроками. Чтобы на глазах. И Егор целую неделю не выходил, даже в спортзал. Что уж говорить о прогулках. Через пару недель Михель объявился, как ни в чём не бывало. Но мама была непреклонна: либо обещание, либо чтоб духу твоего тут не было. Хамелеон не понимал, что не так? И начал оправдываться.

– Со мной Егор в безопасности. Я же хамелеон.

– Я сказала нет. Если тебя не устраивают правила в моём доме, это больше не твой дом.

Тут Михель не сдержался и расплакался. Так и стоял посреди кухни, вздрагивая худенькими плечами. Тогда даже Саша вступилась:

– Мама! Хамелеоны никогда ничего не обещают!

Егор подбежал к другу и стал трясти за плечо, а потом заорал:

– Он мне брат, и брат навсегда!

– Егор, иди в свою комнату, и ты, Саша, тоже! Потом доедите. Я хочу поговорить с Михелем.

Но не тут-то было. Михель, вытащив из недр камзола кружевной засаленный платок, громко высморкался, посмотрел на маму Веронику как побитая собака и, всхлипывая, прошептал:

– Вы же говорили, что это и мой дом тоже.

И исчез.

***

По субботам приезжала бабушка Лада, мамина мама, забирала внуков к себе на Таирова и в воскресенье вела их в церковь поблагодарить Бога за то, что имели. А потому накануне они дружно писали благодарности боженьке. Саша аккуратно записывала их в своём дневнике, а Егор на всяких бумажках корявым почерком. Однажды Саша увидела одну такую: спасибо за мороженко, боженька, очень было вкусно. Целый день над ним подшучивала.

Егору нравилась бабушка Лада, немногословная, пахнущая брынзой. Она на молокозаводе работала. В доме Ятовых все любили молочку. Он обожал свежий рассыпчатый творог с мёдом и солёную брынзу со сладким вареньем. Обед никто не готовил. Общим был только ужин. Егор оставался на продлёнке. А Саша после школы обычно ела хлеб со сметаной или с сыром и колбасой, хватала Марфу и бегом к папе в спортзал делать уроки, гонять мяч и играть в теннис. Потом папа забирал Егора, и они вдвоем ехали за мамой на Жигулях. Тагирыч по вечерам еще и таксовал. А Саша на велике гнала домой, забрасывала рюкзак и, надев что-то попроще, мчалась на берег. У неё было 2 часа для прогулки. Как потом выяснилось, это было время для учебы в белой школе.

К приезду внуков бабушка варила борщ с чесноком, а подавала со сметаной и пампушками. У неё всегда было столько еды, что пирожков и печенья хватало на несколько дней. Больше всего Егор любил бабушкины вареники, соленые с картошкой и сладкие с вишней.

После ультиматума мамы Вероники братаны встречались в школе и на Таирова. Бабушка хамелеона подкармливала. Попробуй это, поешь то.

Как-то зашёл разговор о семье мальчика. Бабушка Лада, посмотрев на него поверх очков, спросила:

– Детка, а ты не думал поискать родственников? Вдруг твои родители живы и ждут тебя?

– Как поискать?

– Полагаю, такие вещи работают во всех мирах одинаково.

Синие глаза хамелеона стали круглыми от удивления.

– Просто начни, – объяснила бабушка. – С чего угодно. Я не знаю, как у вас там всё устроено, но тебе стоит порасспрашивать. Чем старше ты становишься, тем сложнее будет найти родню.

Хамелеон задумался, и бабушка подсказала:

– У вас есть какое-нибудь разделение? По государствам, по языкам, как у нас?

– Я северный хамелеон, – гордо отчеканил Михель.

– Вот тебе и начало! Ты же знаешь, когда ты родился? Судя по твоим словам, для вашего народа семья важна. Не думаю, что пропажу ребёнка никто не заметил.

6. Отец отца Лорель

Хамелеон считал, что нашёл новую семью. Но конфликт с мамой Вероникой все изменил.

Хамелеон стал часто пропадать, не приходил даже в школу и к бабушке Ладе, иногда не показывался неделями. А потом и вовсе исчез. И лишь спустя пару месяцев, дождливым ноябрьским вечером, заявился весь из себя счастливый. Егор так обрадовался, что полез обниматься, но хамелеон только осторожно похлопал его по спине.

– Привет, брат! Скажи маме Веронике, что я нашёл своего родного дядю!

Егор попятился и промямлил, остается ли Михель его братом? Тот заверил, что это никогда не изменится. Ни сейчас, когда ему 12 лет, ни когда ему будет 92.

И снова ушёл. Егор не поверил. Он представил, что значит найти семью. Маму, папу… Зачем ему возвращаться? Все, потерял Егор друга. Он злился на маму и почему-то на Сашу. Однако через пару дней хамелеон объявился расстроенный и пожаловался:

– Я уже не хамелеонский хамелеон. Теперь я андранианский. В моей семье мне не понравилось. Мне нравится у вас. Я здесь буду жить. И в школу снова пойду, хочу быть умным. Хочу стать андранианцем.

И рассказал, как его приняли на планете хамелеонов Туть. Дядя обещал показать ему ЖИЗНЬ.

– На скольких планетах ты побывал? – спросил Михеля дядя Саймель.

Хамелеон прикинул:

– На пятнадцати.

– О нет! – дядя горделиво обвёл рукою свое жилище, напоминающее гараж папы Тагирыча. Разные предметы были свалены кучами, выстроены в башни. Все покрывала пыль в палец. – Как бы я собрал такую коллекцию, если бы побывал только на пятнадцати планетах… или только на пятистах планетах?

Михель был вынужден согласиться. Он внимал рассказам дяди, и представлял тысячи прекрасных планет, куда даже почтальонам нет доступа. Хоть и не понимал, зачем тащить все это в дом и не пользоваться? Придется выяснить.

– Я только предупрежу Егора, и сразу к тебе. Он порадуется за меня.

– Кто такой? – нахмурился дядя Саймель.

– Мой названный брат, – гордо пояснил мальчик.

– Какой ещё брат? Он не семья. Я твоя семья!

– Я быстро, он же переживает. Беспокоится. Ты не думай, я счастлив и буду навещать тебя.

– Навещать? Ты должен выбрать. Что за глупости? Нечего по чужим домам шастать.

– Они были добры ко мне. Я хочу вас познакомить.

– Ни-ког-да! Или они, или мы.

– Но я тебя даже не знаю, мы должны для начала подружиться.

– Ты знаешь достаточно. Я твой дядя.

Вот тут Михель не выдержал. Он был совсем мальчишкой, но уже ценил свободу, чтобы вот так подчиниться незнакомому дядьке. Пусть Гортуэ́ и заставлял выполнять всякие поручения, но в остальное время хамелеон был свободен, как Егор. В доме Ятовых Михель видел совсем другой уклад. Труд для себя – это школа. Труд для семьи – это то, что мама прикажет. И время для себя, – делай, что хочешь.

Михель, наблюдая, как устроена жизнь на Андре, решил, что хочет быть незаменимым для кого-то. Но слепо слушаться он не хотел.

– Я уже доверял одному отцу… Потом узнал, что такое настоящая семья, где даже маленький человек имеет право на своё мнение. И как только меня снова заставили подчиниться – я ушел. Мой брат Рохель утверждал, что хамелеоны – свободный народ. И в семье главное – уважение.

– Я вижу, ты разжился братьями? Уважение и есть подчинение. Иерархия.

Михель был разочарован. Как же так? Неужели все хамелеоны следуют этому правилу: безропотное послушание? Нет! Это не для него! И подобрав полы длинного плаща, учтиво кивнул и выдумал глупую причину ухода:

– Благодарю тебя, брат отца, за прием, но мне у вас не нравится. Здесь какая-то свалка. Ты называешь ее коллекцией? Никакого порядка.

– Это и есть порядок! А ты, дружок, загостился по разным планетам. Тебя отравили вредными идеями. Тебя нужно вылечить. Ты подчиняешься только мне! Я научу тебя, – он влепил Михелю такую пощёчину, что тот отлетел в угол, разрушив пирамиду из жестяных банок. Дядя Саймель схватил его за волосы и перенёс в тёмный бункер. Хлама там скопилось, наверное, с тысячи планет. Не отпуская, чтобы не сбежал, позвал:

– Отец мой! Нашёлся твой внук, звать Михель, и он болен непослушанием.

Когда глаза привыкли к полумраку, мальчик заметил в глубине помещения развалившегося в кресле очень старого человека. Статного, разнаряженного, как новогодняя ёлка на Андре. Вдобавок старец был утыкан разноцветными антеннами с шариками на концах.

Он испытующе посмотрел на Михеля и спросил бархатным низким голосом:

– Если я попрошу тебя не сбегать, ты останешься на разговор?

Михель, извиваясь и скривившись от боли, сквозь зубы прошипел:

– Да, пусть только отпустит! – старик махнул длинными когтистыми пальцами в бусах-перстнях, велев отпустить.

– Присядь.

Он указал на второе кресло. Михель взбрыкнул, засопел и уселся на темный стеклянный пол. Дед выдержал паузу, покачал головой, и его шляпа жалобно зазвенела.

– Я Лорель, отец твоего отца. Расскажи-ка, как ты жил в плену? И сколько тебе лет?

– Мне 12! Я целый андранианский год живу свободно. А когда жил у отца Гортуэ́, не понимал, что был в плену. Я же был совсем маленьким.

– А сейчас ты взрослый, значит? – усмехнулся стеклянными темно-зелеными зубами старец.

От зловещей улыбки Михелю стало жутко. Но он храбро парировал:

– Конечно, я взрослый! Мне же 12 лет.

– И что? Это у наследников есть рамки. 12 лет, 16, 18! У нас ты остаёшься в семье, пока не станешь старшим мужчиной в роду, как я, например.

– А сколько тебе лет, дед Лорель?

– Трудно сказать. Я много путешествовал. Думаю, 90.

– И я до 90 лет должен вам подчиняться?

– Так у нас заведено. Саймель подчиняется, а вот на твоего отца не было управы. И что? Его убили кровожадные сирги. Ты должен научиться нашим правилам. И я тебе объясню почему. Мы единственные свободные люди в Почтовом Сообществе. Никто нам не указ. Это ведёт к глупостям, а потому мы сами наложили на себя некоторые ограничения. Мы, как и все, нуждаемся в контроле. – Михель не верил своим ушам. – Нами управляет старшее поколение – мудрейшие хамелеоны. Семья!

– Правила, правила! Я что, не могу сам выучить правила и следовать им?

Дед снова рассмеялся, тряся крючковатым мясистым носом.

– Ни у кого не получилось. Все нарушают правила, как только позволяют обстоятельства. Ты должен остаться под присмотром мужчин твоей семьи.

– Я узнал, что бывают семьи, где мама и папа живут вместе.

– Такое бывает и на нашей планете. Но тогда они невыездные. Если найдешь такую женщину, можешь остаться с ней на прекрасных водах. И провести жизнь, прислуживая будущим родителям.

– Так это же наказание! Никуда уходить нельзя.

***

Егор выспрашивал, как это папа и мама живут врозь? Разводятся? Оказалось, что у хамелеонов мужчина и женщина никогда не живут вместе. Если рождается девочка, то остаётся с матерью, если мальчик – с отцом. Женщины, желающие родить, посылают запрос и получают отца для ребенка, первого в очереди. Пара проводит на прекрасных водах необходимое время до рождения малыша. Бывает так, что ребёнок не рождается, и это считается проклятием. Такая пара навсегда будет им связана. Живут всю жизнь вместе в наказание и утилизируют хлам, от которого решили избавиться хозяева. Надоевшие предметы рассовывают по планетам-производителям. Это очень сложная работа. Нужно изучить их происхождение, найти планету, найти тех, кому принадлежали вещи. Но вот что удивительно. Иногда складывались пары, которые не хотели расставаться даже после рождения ребенка и оставались на прекрасных водах как персонал, помогали тем, кто мечтал о потомстве.

***

Старик терял терпение от столь долгого объяснения. Он сложил узкие длинные ладони на животе, украшенном мерцающим под тусклым светом поясом, и хмуро спросил новоиспеченного внучка:

– А чего ты хочешь?

– Пока хочу жить на Андре, мне там нравится.

Михель не заглядывал далеко в будущее. Он хотел приобретать знания, играть с друзьями, завести новых. Он вырос в свободном мире, ему было сложно понять старика. Так что сменил тему. Указал на свалку и спросил:

– Зачем тебе это всё?

– Это мои сокровища.

Михель поднялся и, протиснувшись между хламом, вытащил из залежей коробку с замысловатым рисунком на крышке. Открыл и достал круглый блестящий предмет.

– Это что такое? Для чего?

– Да не помню уже. Дай посмотреть. Ах, да!

Он стукнул ногтем по мигающей кнопке. Шар цветком раскрылся в руке, и металлический голос поинтересовался: «Куда желаете переместиться?»

Дед поспешно ответил:

– Отбой.

– Что значит переместиться? Это что, для не наследников? С какой это планеты? Так что, можно перемещаться с помощью этой штуки? – Михель сыпал вопросами.

Дед не собирался отвечать. Он сжал металлический цветок в руке, уложил его в коробку и засунул под кресло.

– Ты очень любознательный мальчик. Но необученный. Это помощник хамелеона. Вот как ты находишь миры?

Михель задумался. А правда, как?

– Наугад. Какие-то сами появлялись, ну эти, мерцающие, которые и наследники видят. На какие-то я с братьями переходил, другие видел через отца Гортуэ́. Вот Саша, например, мне свою планету показала.

– Я не знаю, кто эти особи. Но у каждого маленького хамелеона есть такой путеводитель. Тебе нужен наставник и этот шар. Ты останешься со мной. Я буду учить тебя.

Михель вспомнил слова андранианских друзей: школа важна, чтобы стать умным.

– Отец отца Лорель! Мне будет полезно учиться у тебя. Я буду приходить. Как часто это нужно? У меня ещё андранианская школа.

– Что?! – дед метнул взгляд на дядю Саймеля, и Михель смекнул, что его не отпустят. Так что не стал ждать ответа и смылся туда, где поселилось его сердце: на Андру, к Ятовым.

7. Мама для хамелеона

В этот день жизнь Михеля навсегда изменилась. Они с Егором торчали в библиотеке, и, спрятавшись среди стеллажей, громко переговаривались. Лида подошла и приструнила друзей. И вдруг возле них возникли смешно одетые типы. Библиотекарша схватила мальчишек и прижала к себе. Егор и Лида ощутили знакомую острую боль в голове.

– Своего можешь оставить себе. Отдай нашего, – оскалился дедуган, тыкая в Михеля уродливым пальцем.

Лида спросила Михеля, превозмогая жуткую мигрень:

– Кто это?

– Это мои настоящие родственники, дядя и отец отца.

– Что хотят? – ещё крепче держа пацанов, выдавила храбрая Лида.

– Чтобы я с ними жил.

– А ты этого хочешь?

– Нет, я тут хочу остаться.

Лида вышла вперёд, закрыв собой мальчишек.

– Вот что я вам скажу, уважаемые. Михель – мне как сын, и я его никому не отдам.

Тот, что моложе, засмеялся беззубым ртом.

– Я точно знаю, кто его мать.

– И где она?

– Это никого не интересует, мальчики живут с отцами. Они не остаются с матерью. Это же отвратительно.

– Это вы отвратительны. Ребенок должен жить там, где его любят. Я не отдам вам Михеля, если он сам не захочет. А если вы его украдете, то я знаю, как на вас найти управу.

– Никто вмешиваться не будет, дура. Мы семья, – и исчезли.

– Мне 12 лет! Я совершеннолетний! Сам выбираю! – заорал вдогонку Михель и как-то сразу сник, хлюпнув носом.

– Да, ему 12 лет! – выкрикнула Лида и обернулась: нет ли случайных свидетелей? Но никто не заметил. Она пригладила взъерошенный чуб Егора и ласково попросила:

– Егорка, иди-ка домой, нам с Мишенькой кое-что обсудить надо.

Тот заворчал «вот так всегда!» А рыжая Лида позвала хамелеона:

– Идём, дружок, ко мне в подсобку.

Расстроенный Михель, даже не глянув на друга, поплёлся за библиотекаршей. Она усадила мальчика рядом, налила ему чайку из термоса. Дождавшись, пока он придет в себя, очень тихо и спокойно попросила:

– Расскажи мне всё. Что у тебя происходит?

Хамелеон смотрел на неё широко распахнутыми синими глазищами. И только хлопал ресницами, как бабочка крыльями. Лида не сдавалась:

– Я вижу, ты больше не носишь хамелеонскую одежду. Решил остаться жить у Ятовых? Cлышала, вы с Егором теперь братаны.

У Михеля внезапно заблестели глаза, наливаясь слезами, и ресницы-крылья затрепетали быстрее. Тут уж растерялась Лида, и взяла его за руки.

– Ты чего? Мишенька…

– Я ушёл от них навсегда. И пошёл искать родителей. Настоящих родителей. А потом и от них ушёл. Тоже навсегда. А они пришли меня забрать силой. А я не хочу.

Лида возмутилась:

– Ребёнок беспризорный! За что тебя жизнь пинает, как футбольный мяч? Миша, тебе нужен свой дом, – она встала со стула, опустилась на одно колено и, сжав ладошки мальчика, неумело попыталась его успокоить.

– Не дело это, как колобок из сказки перекатываться. Где ты спишь?

– На тёплых материках.

– На улице? – ужаснулась Лида. – А звери? А войны?

– Да я к великанам часто хожу спать, заодно и за Сашей приглядываю.

Лида тоже рано потеряла родителей, но не в 12 же лет! Библиотекарша разозлилась на Ятовых. Позволить ребёнку стать бездомным! Не раздумывая, она выпалила:

– А ко мне пойдёшь жить? Я ведь не шутила. Я правду сказала твоим родственникам. Будешь моим сыном? И помни, если согласишься – это навсегда! Что бы ни случилось!

Хамелеон замер от растерянности. И через мгновение бросился обнимать новую маму.

А Егор стоял возле входа и завидовал. Чему? Он и сам не знал. Просто не понимал: почему это все любят хамелеона? И захотел к ним – обниматься. Но его ведь не звали, и он чувствовал себя лишним.

***

– А дед хамелеона что, сдался и уступил? – встревожилась Рита.

– Для хамелеонов семья важна, – покачал головой Егор. – Он никогда бы не отказался от внука. Потом они много раз встречались. После бурных споров Лида и дед пошли на мировую. Лида была рада. По ее убеждению, нельзя забывать о своих корнях и нужно выучить хамелеонскую грамоту. Так Михель нашел новую семью и деда. Тот часто захаживал в гости, звеня бубенцами на поясе. Приносил подарки Михелю. Но Лида взяла слово с дедульки – не подглядывать. Тот даже не понял, о чем речь. Что делать – разные культуры!