Текст книги "Проклятие Клеопатры"

Нет-нет, она ничего не расскажет. Да и чем он ей сможет помочь?

Чтобы не дать ему возможности переключить внимание на собственную личность, чтобы не возникло желания расспросить о том, что с ней приключилось и почему она прячется, она сказала вслух то, о чем думала последние сутки и что спасало ее, попавшую в тяжелейшую ситуацию, и давало возможность немного отвлечься.

– Если бы у меня были деньги, – сказала она, чувствуя, как ее отпускает и как ее сердце начинает биться сильно и часто, как это бывало с ней всякий раз, когда она затевала что-то дерзкое, отчаянное и интересное, что захватывало ее и заставляло жить и двигаться дальше, – я бы поставила «Гамлета», где главные роли играли бы некрасивые люди.

– Вау! – мгновенно среагировав, воскликнул Феликс. – Суперпроект!

– Супер – не супер, но такого еще не было, – продолжала она развивать свою еще совсем зеленую, молочной спелости, идею, радуясь тому, что разговора о своих проблемах удалось благополучно избежать. – Вот бы еще продюсера найти, чтобы увлечь его этим проектом!

– Да уж… Это, пожалуй, самое сложное.

– Можно было бы даже организовать такие… как бы это сказать, краткосрочные актерские курсы для тех, кто согласился бы сняться в этом кино.

– Да, ты молодец. Надо же, такое придумать!

– Вообще-то идею эту подал ты своим фильмом.

И они, под домашнее вино, начали фантазировать, мечтать.

Лидия Сергеевна ушла спать, а они проговорили до самой ночи.

– Феликс, возьми меня с собой в Москву, – вдруг попросила она его перед тем, как они разошлись по своим комнатам.

– Ты действительно хочешь этого? Тебя же вроде твой муж ищет.

– Ничего. Надеюсь, что не найдет.

– Да без проблем! Конечно, поедем вместе. Я же на машине, довезу, куда скажешь.

Она обняла его в порыве благодарности, и когда он попытался удержать ее в своих объятиях, она слегка, чтобы не обидеть его резкостью, отстранилась и поцеловала в щеку:

– Спокойной ночи, Феликс!

– Спокойной ночи!

– И думай, кто из твоих знакомых продюсеров мог бы увлечься нашим проектом.

6

– Не захочешь, никто тебя насильно в постель не затащит, – сказала Наташа Сурова.

Они сидели в кафе втроем, Зоя, Наташа и Юра. Пили кофе, Наташа рассказывала о своей работе в стрип-клубе «Золотая нимфа».

– Конечно, все мы люди, все мы человеки, сама понимаешь. Разные бывают случаи, здесь главное – как ты поведешь себя в самом начале. Это в клубе все как бы строго, а за его пределами – кто сможет тебе помешать встречаться с мужчинами? Разные судьбы у наших девушек. Кто-то уходит из клуба и превращается в клушу-наседку, если замуж, конечно, выйдет за одного из наших клиентов. И такие случаи были. Может, ты останешься работать в клубе, но вне клуба станешь постоянной любовницей одного из наших клиентов. Да что там, у нас есть и замужние девушки, мужьям которых фиолетово, что они занимаются стриптизом. Мужики, которые сидят на шее своих жен. Но плюсов все равно много, честно. Тебя там будут холить и лелеять, если ты, конечно, будешь иметь успех у мужчин и зарабатывать для клуба деньги. Все бесплатно – еда, услуги салона красоты, солярий, водитель… Даже жить можешь рядом с клубом, там есть комнаты для наших девушек. Ты должна хорошо выглядеть, танцевать так, чтобы у мужиков срывало крышу, должна быть раскованной, но не вульгарной… Рано или поздно у тебя выработается свой собственный стиль поведения, тебе дадут новое имя. Открой сайт… Вот, держи визитку и посмотри на наших девушек. Ты сразу все поймешь.

– Сколько там платят?

– В среднем сто пятьдесят – двести тысяч, это хорошие деньги. Ну, а если ты будешь выделяться, если на тебя будет спрос, то и до трехсот может дойти.

– Наташа, но это действительно смахивает на бордель!

– Не будь ханжой! Это не бордель. От тебя требуется танец, общение, ну и легкий флирт. Это все. Кроме того, ты в любой момент сможешь уйти.

Звучало заманчиво. Но всего Наташа, конечно, не рассказала. Распалив мужчину, что можно от него ждать? Он что, после клуба отправится прямиком в бордель? Что, если, попав туда, она окажется заложницей, наложницей? Конечно, было страшновато. Но, зная Наташу, девочку из хорошей семьи, которая, потеряв родителей, взяла на себя заботу о младшей сестре и которая ни за что бы не стала работать в борделе, Зоя рискнула поверить ей.

– Хорошо, я согласна. Что мне делать?

– Я договорюсь, чтобы тебя посмотрели, тебе назначат день и час. Приходи и сама все увидишь.

И она пришла. Предложили раздеться, станцевать. Сказали, что мало эротики, дали посмотреть записи приватных танцев других девушек. Она просматривала их дома до тошноты. Хотя, конечно, тошнота была вызвана, скорее всего, токсикозом.

Дома, соорудив из стульев нечто наподобие станка, сначала разминалась, потом пыталась танцевать со шваброй в руках. Получалось смешно. Пришлось прибегнуть к помощи Интернета, нашла видео с шестовой акробатикой. Вечером следующего дня она позвонила Юре и сказала, что, наверное, откажется, что у нее не получается.

– Я сейчас приду, – сказал Юра.

Она танцевала для него, для парня, на которого женские чары не действуют, а потому могла на-деяться на его оценки исключительно в эстетическом аспекте.

– На мой взгляд, просто блеск! – сказал Юра, щелкая пальцами. – Отлично! Конечно, я не специалист, мало что понимаю в приватных танцах, но как девушка, танцовщица ты смотришься просто великолепно. У тебя изумительное тело, ты обладаешь гибкостью, у тебя превосходная пластика. Кроме того, ты музыкальна, ты органично смотришься в танце.

Порепетировав несколько дней дома, Зоя придумала два танца и снова пришла в клуб.

Грузный, не очень-то приятного вида человек с недовольной миной смотрел на нее молча, лицо его ничего не выражало. Зоя станцевала второй танец.

– Завтра приходи, – сказал он, опрокидывая в себя рюмку с темно-коричневой жидкостью. «Коньяк», – подумала Зоя.

Первые дни она не танцевала, а просто сидела в сторонке, наряженная в зеленоватые прозрачные одежды (купальник и газовую юбку она одолжила у Наташи), и чувствовала себя девушкой на продажу. На нее обратили внимание, один клиент, молодой мужчина, заказал ее в отдельный кабинет, где она должна была перед ним раздеваться.

«Давай, Зоя, – сказала она сама себе, – тебе надо платить за квартиру и копить деньги на ребенка».

Вот этот первый приватный танец с раздеванием она помнила смутно. Словно память, жалея ее, стерла почти весь ее ужас и стыд, оставив лишь ощущение того, что в какой-то момент она почувствовала свою власть над мужчиной. Он сразу же после танца дал ей свою визитку и предложил встретиться.

– Ты здесь недавно?

Наташа успела предупредить ее о подобных вопросах и научила, как отвечать.

– Тебя захотят снять, попытаются узнать, новенькая ты или нет. Уходи от ответа или отвечай расплывчато, но не груби. Но пусть мужик поймет, что ты с ним не пойдешь, что ты танцовщица, а не проститутка.

Зоя так и не поняла, какая разница мужчине, давно ты занимаешься стриптизом или нет. Разве что они посчитают тебя неопытной и постараются убедить тебя в том, что ты просто должна повестись на их предложение.

– Будь стервой, улыбайся им в лицо, танцуй, заводи, но не позволяй к себе прикасаться. Это золотое правило. Иначе вылетишь. О тебе среди мужиков пойдет определенная слава, а это нехорошо. Да и из клуба вылететь можешь.

Наташа и сама говорила полунамеками, всего не объясняя. Но Зоя, наблюдая за тем, как работает «Мия» (она же Наташа), довольно скоро разобралась в стиле поведения профессиональных стриптизерш и в какой-то момент почувствовала даже, что не испытывает стыда, раздеваясь.

– Вот скажи, – сказал ей как-то Юра, заглянувший к ней на ужин, – чем ты отличаешься от артистки балета? Количеством одежды? И все?

– У них шест горизонтальный, а пилон – вертикальная штука. И движения мои резко отличаются от балетных… Сам понимаешь.

– И всего-то? Кстати говоря, я тут недавно вычитал о вашей профессии. «Здесь платят, чтобы стояло, а не за то, чтобы трахаться. Здесь покупают не женщину, а мечту». Вот такие вот дела, моя дорогая Зоя. Так что теперь и мне все стало как будто бы ясно. А как там с охраной? Я имею в виду, тебя охраняют?

– Пока – да. А что будет дальше, не знаю.

– И как тебя теперь зовут?

– Лика.

– Невыразительно, но все равно мило. У тебя уже есть постоянные клиенты?

Зоя как раз подсчитывала деньги и раскладывала на столике.

– Вот это за квартиру, это на куртку, это на еду… Что? Постоянные клиенты?

Она ходила по дому в легких брючках и майке и была счастлива, что хотя бы здесь не надо раздеваться и танцевать.

– Да, появились уже постоянные, но какие же они скучные! Думают, что за деньги я расскажу им свою жизнь.

– А что, им это интересно?

– Да просто в душу лезут, когда мы остаемся в кабинете вдвоем. Расспрашивают, почему я пошла в стриптиз, словно я – проститутка и они готовы меня спасти. Короче, ведут себя по-идиотски. Но Наташа предупредила меня, почему они так себя ведут и какая у них цель.

– Даже я понял, – рассмеялся Юра. – Типа в душу лезут, хотят сыграть на твоих чувствах, пообещать горы золотые, а потом назначают встречу за пределами клуба, так?

– Примерно так.

– И что ты отвечаешь им на это?

– Ничего. Улыбаюсь.

Иногда и сам Юра, забывшись, заводил с ней разговоры о ее будущем.

– Вот скажи, ты действительно думаешь, что сможешь зарабатывать этой профессией?

– Юра!

– Но кто еще тебе скажет правду? Я переживаю за тебя, Зоя. Стрип-клуб, как мне кажется, это временная работа. Давай подумаем вместе, где и чем ты могла бы зарабатывать сама, без этого клуба? Быть может, тебе организовать свое шоу? Или договориться и выступать в ресторанах?

– Да чем ресторан отличается от клуба? Пьяные мужики, взглядами раздевающие тебя… Только в нашем клубе я зарабатываю стабильно и могу что-то планировать, а в ресторанах и чаевые меньше, да и заработок тоже.

– Наверное, я сейчас тебя сильно разозлю, если спрошу: почему ты не хочешь нигде учиться? Поступила бы в институт, университет. Ты же умная, способная.

– Точно разозлил! Ну не вижу я себя нигде, понимаешь? Не знаю, чем мне заняться и куда идти учиться. Серьезно. Я не математик, не философ, не художник, не физик или химик… Не менеджер, не таксист… еще продолжать?

– Надеешься выйти замуж?

Зоя вспомнила Шорохоффа и почувствовала, как по щекам ее потекли слезы. Она заставляла себя не думать о нем. Не вспоминать. Но на ее ночном столике лежал его двухтомник. Сюрреалистический роман «Стеклянная гильотина» и пьеса «Реинкарнация поневоле». Роскошные, ни на что не похожие произведения, где он поднимает такие глубины человеческого подсознания, так манипулирует читателем, заводит его, шокирует и затягивает в свои миры, что не влюбиться в него просто невозможно. Шорохофф – это глыба, это сверхчеловек, это дьявол, это будоражащая сладость, которая заставляет твое сердце биться так, что оно готово взорваться в грудной клетке. О чем он пишет? О любви, о смерти, но чаще всего – о бессмертии. И каждый роман – это придуманный им мир.

Шорохофф и вопрос Юры о замужестве. Какая связь? А никакой. Просто она никогда в жизни не выйдет замуж и будет вечно любить своего гения.

Обыкновенного человека из плоти и крови, но с драгоценными мозгами и нежным телом, которое подарило ей ребенка. Пусть это будет его маленький волшебный клон. Мальчик с такими же разными, как у отца, сине-черными глазами.

– Садись, Юра, будем есть салат. Есть еще сыр, творог. Да, и вот еще – крекеры!

– Открой холодильник!

Юра! Оказывается, пока она принимала душ, он забил ее холодильник продуктами. И когда успел? Должно быть, она, впустив его, просто не обратила внимания на то, что он пришел не с пустыми руками.

– Спасибо. Какой же ты милый!

За ужином больше тема образования не поднималась.

– Раз уж мы так часто стали видеться и ты пытаешься направить мою жизнь в нужное, полезное русло, позволь и мне задать тебе вопрос: а у тебя какое будущее? Ты же тоже танцовщик, к тому же без диплома, и все еще продолжаешь заниматься в балетной школе. У тебя у самого какое будущее?

– У моих родителей бизнес, кроме этого, у меня есть друг, мы с ним готовим спектакль.

– Не поняла… Какой спектакль?

– Для гей-клуба, – сказал Юра, глядя ей в глаза в ожидании реакции.

Но реакции не последовало. Зоя сделала вид, что пропустила это мимо ушей.

– Думаешь, это принесет прибыль? – Она сделала акцент на деньгах.

– Уверен. Репетиции идут полным ходом. Мы планируем выпустить спектакль через месяц, а интерес к публике уже огромный. Конечно, не обойдется без скандала, но мы готовы…

Зое стыдно было признаться своему другу, что ее эта тема совершенно не задевает, не интересует и что ей было бы куда спокойнее, если бы Юра вообще не затрагивал тему геев. Но Юра в последнее время принял в ней такое участие, так согрел ее душевно, да и финансово помог в самое трудное время, что ей меньше всего хотелось бы его потерять. К тому же она слышала, что между женщинами и геями, как правило, со временем появляется определенная привязанность, искренняя дружба. В редкие минуты, когда она задумывалась об этом, ей начинало казаться, что идеальные, чистые и крепкие дружеские отношения между мужчиной и женщиной вообще возможны, когда в них нет секса. И эти размышления в какой-то мере угнетали ее, поражая вирусом сомнения ее нежную любовь и привязанность к Шорохоффу, к мужчине, близость с которым доставляла ей такое блаженство, которое, как ей казалось, подпитывалось и ее интересом к нему как к человеку и писателю.

– И что с ним теперь? – прошептала она, мысленно находясь в поиске Шорохоффа, пытаясь представить себе его жизнь без нее. Где он? В Париже? В каких он отношениях с женой? Неужели он и с ней так же нежен и страстен? Думать об этом было очень тяжело.

– Ты о ком? – Юра сразу догадался, что Зоя говорит не о спектакле. – Я же вижу, как ты страдаешь. Кто он?

Она снова мыслями вернулась в комнату. Перед ней сидел Юра – такой заботливый и по-своему нежный, который относился к ней, как брат.

– Жаль, что ты не мой брат, а то бы я тебе рассказала, – она попыталась улыбнуться. – Хочешь, я напеку блинчиков? Ты любишь?

– Зоя, ты не доверяешь мне? У тебя кто-то есть, и этот кто-то, как мне кажется, далеко. И, скорее всего, женат. Я прав?

И Зоя рассказала ему про свою встречу с Захаровым, которую организовал Пастухов, и про вечер в арт-галерее, где она увлеклась писателем Александром Шорохоффым, с которым потом, бросив Захарова, провела ночь.

– Не может быть! – воскликнул потрясенный Юра. Он слушал ее с таким вниманием, пропуская через себя всю информацию, что даже разволновался. – И он был твоим первым мужчиной? Неужели это правда? Ты, танцовщица, и так поздно…

– Не поздно, а нормально.

– Да ты просто уникум! Но это же шикарная история!

– В каком смысле шикарная!

– Прекрасная, восхитительная!

Юра, не в силах скрыть свои эмоции, встал из-за стола, стянул с себя свитер и теперь ходил по комнате в футболке и джинсах, запустив пальцы в копну своих густых темных волос. Зоя с удивлением заметила, что он сильно вспотел, что лоб его мокрый!

– С тобой все в порядке?

– Да я и сам не знаю, что со мной. Это нервы, а еще у меня сильно развито воображение. Я себе все представил. И как ты разговаривала с Захаровым…

– Кстати, ты с ним знаком?

– Нет, но слышал о нем. Богатая сволочь.

Зоя решила воспользоваться случаем, чтобы узнать больше о Захарове. Мысль о том, что рано или поздно они встретятся в «Золотой нимфе», немного волновала ее.

– Мужик очень, повторяю, очень богатый, женатый, но, по-моему, у него есть один пунктик. У него нет наследника. Он сильно переживает по этому поводу. Подумывает о том, чтобы бросить жену и жениться на молодой женщине, которая родила бы ему детей.

– И что же не разводится?

– Все банально – она шантажирует его само-убийством. И не она одна, заметь, действует таким методом, чтобы удержать рядом с собой мужика. Итак, Захаров. Я понимаю, ты, должно быть, слегка нервничаешь и даже побаиваешься его, так? Ведь он может увидеть тебя в «Золотой нимфе». Так вот: он человек порядочный и мстить тебе не станет. Но ты должна знать, что у него есть еще одна странность.

Зоя чуть не спросила, нет ли у него склонности к мужчинам. Но вовремя сдержалась.

– У него есть друг, его фамилия Убейконь. Кажется, они друзья детства. Оба сильно поднялись, финансисты, тот тоже женат, но это не важно. Важно другое. Они, с одной стороны, друзья, близкие, дружат лет двадцать, понимаешь? Но, с другой стороны, они как бы соревнуются друг с другом, как дети. Это забавляет их. Да и вообще, их забавы и забавами-то назвать трудно. Вроде нормальные мужики, правильные, но поговаривают, что они развлекаются очень странным образом…

– В смысле? – Зоя почувствовала, как по спине ее змейкой скользнул страх.

– Шутки у них идиотские. Шутки или спор, не знаю. Однажды, к примеру, они напоили одного своего приятеля, который попытался обмануть Убейконя, там что-то связано с крупной суммой денег. Так вот, этого приятеля они на частном вертолете отвезли в лес и оставили там на сутки! Тот проснулся и ничего не понимает. В лесу, один, кругом ни тропинки, ничего. Его опустили в спальном мешке. Типа пошутили или наказали. Понимай как хочешь. Конечно, через сутки за ним прилетели, но ты только представь себе, что он испытал там, в лесу. Хорошо, что было лето и в спальном мешке была бутылка с водой.

– Он потом подал на них в суд?

– О чем ты говоришь, Зоя?! Он так испугался, что, думаю, ему до сих пор снится этот лес, этот кошмар… Нет, конечно, его потом оставили в покое, но как бы преподнесли урок, повоспитывали молодого и алчного парнишку.

– А ты как об этом узнал?

– Мне знакомый рассказал.

– Ерунда какая-то… Придурки!

– Они, помимо всего прочего, еще и спорщики.

– Терпеть не могу спорщиков! Все это глупо.

– Все началось с Клеопатры… – начал Юра, но Зоя, внезапно почувствовав тошноту, бросилась в туалет, где ее вырвало ужином.

– С тобой все в порядке? – услышала она, умываясь.

7

– Привет, подруга! – Зоя толкнула бедром молодую женщину, выбирающую на полке супермаркета творог. – Как дела?

Женщина уронила пачку творога, быстро подняла, выпрямилась и увидела перед собой высокую девицу в джинсах, красном свитере и черной бейсболке с надписью: «Мосфильм». Козырек бейсболки закрывал половину лица незнакомки.

– Тише, Катюша, это я, – шепнула она няне, откатывая ее тележку в самый угол, в отдел с соками, подальше от других покупателей. – Делай вид, что выбираешь сок.

– Господи, Зоя, как же я рада, что ты жива… – тихо заскулила Катя. Зоя успела заметить, что прежде пухленькая и веселая Катюша сейчас выглядит глубоко несчастной. Осунувшееся личико, слегка растрепанные светлые волосы, круги под глазами. К тому же она явно похудела.

– Я жива и здорова, относительно, правда. Из меня типа подопытного кролика решили сделать, но у них, как ты видишь, ничего не получилось. Отвезли меня, накачав какой-то химией, в глухомань, оставили на дороге, прикинь? Могла бы и умереть, если бы меня не нашли, не подобрали.

У Кати округлились глаза и открылся рот от удивления и ужаса.

– Ты мне главное скажи – как мои мальчики?

– Да все чудесно! Они в полном порядке, здоровы, – Катя пришла в себя.

– Слава богу!

– А я в полиции была, тебя ищут, – с виноватым видом прошептала няня Катя. – Не надо было этого делать?

– Очень даже надо! Ты все правильно сделала, тем более что все твои действия тоже были ими наверняка просчитаны. И мои поиски тоже отслеживаются. Так что считай, что ты меня не видела и со мной случилась беда.

– Зоя!

– Пусть они так думают, пусть понервничают.

– А ты сама-то где будешь?

– Пока еще не знаю, но вот на, держи, это телефон моего друга, Феликса, будем держать связь через него, поняла?

– Почти…

– Не паникуй, Катя! Веди себя правильно. Наведывайся время от времени в полицию, требуй, чтобы меня нашли. Поскольку никто из этих идиотов не знает, что мальчики – мои дети. Захаров же как-то раз увидел, как мы прогуливаемся с тобой и мальчиками в парке, и я сказала ему, что ты моя подруга и это твои дети. Так вот, пока они не знают, что у меня есть дети, за тобой они будут следить лишь постольку-поскольку, ты им интересна исключительно как моя подруга, с которой, в случае если я выкарабкаюсь, я должна встретиться или связаться. Возможно, они будут прослушивать твой телефон, следить за квартирой, поэтому пока что я не могу увидеть детей. Но потом, когда ты позвонишь Феликсу и построишь свой разговор таким образом, будто бы он – отец твоих детей и ты просишь у него денег, вы с ним встретитесь, и ты приедешь на встречу с детьми. Дальше он сам тебе все скажет и привезет тебя ко мне.

– Постой, чего они от тебя хотят?

– Думаю, они поспорили на меня, есть ли у меня мозги и способности или нет. Вырулю ли я из ситуации, которую они мне подстроили, или нет.

– Боже… – Катя прижала ладони к щекам и замотала головой. – И что же теперь делать? Вернее, не то! Я хотела спросить: зачем им это нужно?

– Катя, это очень долгий разговор, и он скорее философский, понимаешь? Мужчины хотят править миром, вот и все объяснение. Это вечное, как мир, соперничество между мужчиной и женщиной. Но этот разговор, я повторяю, не для супермаркета. Вот, держи, – и Зоя сунула ей в руки рулончик денег.

– Постой… – Катя, машинально спрятав деньги в карман курточки, вдруг заговорила, словно только что вспомнила: – Совсем забыла, вернее, растерялась. К тебе приходили. Тебя искали.

– Кто?

– Один мужчина. Высокий такой, худой. Не очень молодой.

Зоя напряглась. Кто бы это мог быть? И кто мог ее искать у Кати? Последние месяцы она жила у Захарова.

– И что ему нужно было?

Промелькнула нехорошая мысль, что ее разыскивал (не без помощи какого-нибудь нанятого им за деньги профессионального сыщика-детектива) кто-нибудь из постоянных клиентов «Золотой нимфы». Мужчин, которые хотели провести с ней ночь, становилось все больше и больше. Мерзость… Выйти на адрес, где она прячет своих детей!

– Ты открыла ему?

– Нет, дверь была на цепочке, и мужчина совершенно спокойно к этому отнесся. Он просто спросил, где ты, и все.

– И все?

– Я хотела сказать, что больше он ничего не говорил. Просто уточнил, здесь ли ты живешь, и когда я сказала, что нет, он спросил, вижусь ли я с тобой, потому что он хочет тебе кое-что передать. И я сказала, да, конечно. Может, конечно, мне не следовало так говорить, но я же не знаю, кто это, подумала: вдруг что-то важное. Тем более что он просто передал мне небольшую коробку, завернутую в оберточную бумагу и заклеенную в нескольких местах.

– Ты ее, понятное дело, не открывала.

– Конечно, нет!

– Хорошо, возьмешь ее с собой, когда соберешься на встречу с Феликсом.

И вдруг Зоя, бросив взгляд на двух маленьких плюшевых мишек, которых Катя бросила в корзинку наряду с фруктами и ряженками-кефирами, заплакала. Тихо так, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не привлекать внимания.

– Как там Женечка? Макс? Как же я по ним соскучилась! Катя, милая, спасибо тебе, что ты не растерялась и продолжала заботиться о них. Кстати говоря, сколько времени прошло с тех пор, как я здесь у тебя была?

– Восемь дней, – отчеканила Катя. – А ты что, не помнишь?

– Почти все помню. Но последнее, что осталось в памяти, это пробка. Я сижу в моей белой машине, светит солнце… Лора! На заднем сиденье машины сидит моя Лора. Боже, где она теперь и что с ней сделали?! Ты не видела ее, может, они выбросили ее где-нибудь по дороге и она вернулась домой?

– Нет, Лорки не было…

– Так вот, я включила Моцарта и закрыла глаза… Пробки – это просто какой-то ужас! За время, проведенное в пробке, оказывается, можно и забеременеть, и родить, и умереть, и даже вот так исчезнуть, вернее, переместиться в пространстве, оказаться заколдованной. Но подробности потом. Мне пора. А ты купи моим деткам все, что они любят, себе что-нибудь приятное, букет цветов, к примеру, помаду и возвращайся. Кстати говоря, с кем сейчас они?

– С соседкой.

– Валентиной Петровой?

– Да. Я попросила побыть с детьми, чтобы сходить в магазин.

– Все нормально. Хорошо, Катя, я исчезаю. Жди звонка. Скоро, думаю, мы увидимся. Ах да, вот что еще: ноутбук! Захвати и мой ноутбук. Думаю, что Феликс сам приедет к тебе. За ним точно следить не будут, потому что он – лицо случайное, его никто из моих палачей не знает.

Катя схватилась за сердце.

– Ты чего?

– Ты сказала – «палачи». Зоя, что же случилось? Было вроде все так спокойно…

– Потом, все потом.

Зоя развернула свою пустую тележку в противоположную сторону и покатила в отдел с овощами.

8

– Вот, смотри, – и Юра уставился в экран ноутбука, где несколько минут потратил на поиски нужного текста. – «Одно из самых древних пари в истории человечества было заключено между Клеопатрой и ее римским любовником Марком Антонием. Царица поспорила, что сможет за один ужин выпить вина на 10 миллионов сестерциев. Перспективы открывались весьма интересные, и Марк с удовольствием принял пари. Однако коварная женщина, естественно, схитрила. В самом начале ужина перед ней поставили бокал с винным уксусом, Клеопатра вынула у себя из уха огромную черную жемчужину, которая была известна своей баснословной стоимостью, и бросила в этот бокал. Карбонат кальция вступил в реакцию с уксусной кислотой, ослабил ее, и под конец ужина образовавшийся коктейль вполне можно было выпить одним эффектным глотком, что царица и проделала. Марк Антоний признал ее победу».

– Да, быть может, ты и прав, и Захаров с Убейконем развлекаются подобным образом, заключают какие-то тайные пари, коверкают жизни других людей, наказывают их, ставят эксперименты, соревнуются друг с другом…

– Вот сейчас ты попала в самую точку! Именно. Соревнуются! Быть может, они только на глазах других людей выглядят закадычными друзьями, а на самом деле кто знает, что они испытывают друг к другу? Так часто бывает, близкие, казалось бы, друзья протягивают тебе руку помощи лишь тогда, когда тебе действительно плохо, тяжело и ты нуждаешься в их помощи. Когда же тебе хорошо, ты добился чего-то, в твоей жизни произошли какие-то позитивные перемены, да ты счастливым почувствовал себя наконец-то, то все твои близкие друзья почему-то не рады. Они тебя любили, когда ты был беден и одинок, а когда, грубо говоря, поднялся и у тебя все сложилось отлично, ты стал их раздражать…

– Ладно, хватит о них уже. У богатых свои причуды.

– Вот! Именно об этом я и хотел тебе сказать, – сказал Юра, захлопывая ноутбук. – Они в какой-то мере опасны. Поэтому держись от них подальше.

На столе стояла баночка с майонезом. Зоя отвернулась – ее снова затошнило. Юра посмотрел на нее с сочувствием. Потом, не выдержав, спросил:

– Ты, случаем, не беременна?

– А что, сильно заметно?

– Мать, да ты что? И какой срок?

– Маленький. Совсем маленький.

– И ты собираешься работать в стрип-клубе?

– Ну да. Пока не видно. Я же не гантели там собираюсь поднимать!

– Но это рискованно.

Он замолчал, и Зоя поняла, о чем он хочет ее спросить.

– Я люблю Шорохоффа и аборт делать не собираюсь.

Юра заметно погрустнел.

– Ты чего?

– Так вот почему ты ушла из дома, от родственников… Был скандал?

– Нет, что ты, они ничего не знают о моей беременности.

– А отец ребенка?

– Тем более. Он – гений. Пусть творит, занимается своими делами, живет как хочет. Оставить ребенка – это было мое решение.

– Но он хотя бы знает, что ты его любишь?

– Думаю, что нет.

– Почему ты не сообщишь ему об этом?

– Не хочу ему мешать. Думаю, он уже забыл меня. У него своя жизнь, я же говорила. Он женат. Правда, жена у него проблемная…

– В смысле?

– Желтая пресса утверждает, что она алкоголичка.

– Понятно. Она француженка?

– Нет, русская. Юра, пожалуйста, давай не будем об этом. Если тебе интересно, сам покопайся в Интернете и все узнаешь. Конечно, если всему этому можно верить.

– Можно вопрос?

– Валяй.

– Когда ты в галерее увидела Шорохоффа, ты что-нибудь о нем знала?

Знала ли она о нем?

Его книги – вот что знала. Она хотела ему рассказать о Шорохоффе, но в последний момент передумала. Она так ясно представила себе их дальнейшие разговоры о Шорохоффе, комментарии, высказанные Юрой после прочтения светской хроники, где бы упоминалось имя Шорохоффа, что ей стало даже как-то не по себе. И зачем она вообще рассказала про беременность? Могла же придумать, что просто съела что-то несвежее.

– Ладно, мне пора, меня ждут, – сказал закрытый на все пуговицы таинственный Юра, поднимаясь. – Что я тебе могу сказать, Зоенька… Береги себя и своего ребенка. Но я бы на твоем месте…

– Ты? На моем месте? – Зоя улыбнулась. – Ты никогда не сможешь быть на моем месте, Юрочка.

– Ты же отлично поняла, о чем я. Так вот, если бы я оказался в твоем положении, то занялся бы чем-нибудь другим, но не стриптизом.

– Вот заработаю денег, осмотрюсь, быть может, и найду себе что-нибудь более безопасное. Но ты же знаешь меня, я ничего не умею. Только танцевать.

– Давай договоримся с тобой, что, когда ты поймешь, что уже не можешь работать в стриптизе, я придумаю для тебя какой-нибудь другой проект. Тоже связанный с танцами. Возможно, это будет театр или антреприза. У меня есть человек, который все проплатит. Ты, главное, не исчезай, не растворяйся в этой новой своей жизни. И не забывай, у тебя есть я. Твой возлюбленный не достоин тебя, и ты это знаешь, иначе рассказала бы ему о своей беременности.

Зоя подошла и обняла Юру, поцеловала в висок.

– Спасибо тебе за все. И ты, Юра, всегда можешь на меня рассчитывать.

На следующий день она уже работала в «Золотой нимфе».

Было ощущение нереальности происходящего. Это как в зной, в самую жару входишь в ледяную реку, бросаешься в нее, и тебе кажется, что сердце сейчас не выдержит и остановится.

Зое казалось, что с лица ее ни на минуту не сходила краснота. Она испытывала жгучий стыд за каждое свое движение в кабинете, где ей заказывали приват-танец. Пожалуй, она, соглашаясь работать в клубе, не до конца понимала, что от нее требуется. И почему-то пропустила мимо ушей, что приват-танец она будет исполнять без трусиков.

– Если гость откажется оплачивать приватный танец, потому что ты не удосужилась снять трусы, то ты сама будешь его оплачивать, – сказал ей ротатор. – Клиент должен видеть тебя всю, понимаешь, всю. А ты должна вызывать в нем желание.

– А если он вдруг набросится на меня? – Зоя в какой-то момент решила, что это будет первый и последний ее танец в «Золотой нимфе». – Если не сдержится?

– Тогда ему здесь делать нечего. К нашим девушкам прикасаться запрещено.

– Но мы же будем только вдвоем в кабинете, кто услышит, если я закричу?

– Не сгущай краски.