Текст книги "Мальтийский апельсин"

Глава 10

Лера приехала в Бобровку на такси. Лена, увидев ее в окно, вышла из дома и помогла ей донести до крыльца полные пакеты с продуктами, после чего сама расплатилась с водителем.

– Привет, ты как? – Лера клюнула ее в щеку, подумав при этом, что сама себе сейчас напоминает змею, медленно, но верно вползающую уже не только в личную жизнь подруги, но и в ее опустевший, разгромленный и оскверненный двумя убийствами дом.

Я – любовница твоего мужа, ты должна меня ненавидеть или даже хотеть моей смерти, но вместо этого ты именно ко мне обратилась за помощью. Это я стану тебе сейчас помогать убирать дом, готовить пищу, я – одна из твоих многочисленных соперниц. Как можно быть такой близорукой?

– Сама видишь, как я, – отмахнулась Лена, продолжая кутаться в толстую шаль и жестом показывая на свое лицо с распухшими от слез глазами, пересохшими и искусанными губами. – В доме такой погром и такая вонь, как в зоопарке, но я ничего не могу делать, понимаешь? Ни-че-го. Никто не приедет?

Она имела в виду женщину, которая помогла бы им в уборке. На что Лера лишь покачала головой.

– Знаешь, я подумала и решила, что никто посторонний нам не нужен. Посуди сама, приехала бы я сейчас с какой-то бабой, которая сразу бы поняла, в чем дело, и пыхтела бы у нас за спиной, убирала, задавала глупые вопросы, что куда поставить, где ведро, тряпки. Я сама помогу тебе. Мне вообще нравится убираться. Ты только скажи, где у тебя что лежит, включи телевизор для фона, чтобы и я отвлеклась немного, и ложись поспи. Я все сделаю в лучшем виде. Как ты смотришь на то, чтобы проветрить дом?

– Лера… – На глазах Лены выступили слезы. – Лера…

Она не могла говорить, снова зашлась слезами. Потом все же нашла в себе силы и показала, где горячая вода, ведро, щетки. После чего легла на диван в гостиной и молча наблюдала за действиями Леры. Она завидовала спокойствию Леры, завидовала тому порядку, в котором Лера жила, и спрашивала себя, когда же и у нее в душе наступит покой и она сможет хотя бы нормально жить, не говоря уже о том, чтобы получать радость от жизни.

– Димы нет, а мне все кажется, что он где-то рядом.

Время от времени она говорила на больную тему, потому что не говорить было противоестественно. Хотя куда естественнее было бы раскрыться перед Лерой и признаться в том, что смерть Сайганова принесла ей определенное облегчение. Но поймет ли ее Лера и стоит ли так обнажаться перед подругой убитой Ольги Астровой?

– Я понимаю тебя, потому что до сих пор жду звонка от Ольги. Мне кажется невероятным, что я больше ее никогда не увижу. Мы же с ней виделись почти каждый день, жили рядом, были очень близки… Думаю, что мы в какой-то мере были нужны друг другу. Сама знаешь, какие мы были разные. Но она была рисковой женщиной, роковой и погибла страшно, в самом расцвете лет… Она постоянно находилась на грани и забиралась на самую высокую и опасную планку риска лишь потому, как мне думается, что знала – я всегда рядом.

– Что ты имеешь в виду? – Лена взглядом следила за тем, как Лера протирает влажной тряпкой паркет, а ей казалось, что Лера проводила тряпкой не по паркету, а по ее спине или руке. Это было приятное чувство, похожее на легкий расслабляющий массаж. – Деньги?

– Чаще всего – да. Она была транжирой, все, что зарабатывала, тратила на себя, ничего не приберегала на черный день, будто знала, что в самый свой черный день она придет ко мне и я в очередной раз спасу ее, дам в долг, накормлю, успокою. Ей не везло с мужчинами, думаю, в этом все дело. Отсюда и разочарование, и депрессии, и желание с помощью женских штучек вроде новой кофточки или помады как-то поднять себе настроение.

Лена неожиданно для себя вдруг с силой швырнула в Леру оказавшейся под рукой книгой. Толстенький серый том Агаты Кристи попал прямо в небольшое пластиковое ведро с водой. Лера с удивлением посмотрела на Лену.

– Зачем мы говорим не то, что думаем? – Губы Лены дрожали. – Мы ведь обе знаем, что Ольга была его любовницей. Он любил ее, понимаешь? Любил! Он открыл счет на ее имя, я случайно узнала, когда искала что-то в его бумагах. Но не уверена, что Ольга об этом знала. И пусть она была такой вот росомахой и не заботилась о своем будущем, за нее подумал мой муж, понимаешь? Он положил огромную сумму на ее счет в швейцарском банке, в Цюрихе, и десять тысяч долларов в обычном сбербанке…

– Может, он таким образом просто хотел обезопасить себя? И эти деньги вовсе и не предназначались ей?

– Мне от этого не легче, как ты понимаешь. Ведь я не могу их наследовать.

– Но он же тебе что-то оставил?

– Оставил, конечно.

Лена вдруг пожалела, что затеяла разговор о деньгах. Лера – особа любопытная и при желании может навести справки о состоянии банковских счетов Сайганова. Да, она так и сделает. Тогда, может, не стоит прибедняться и рассказать ей все, как есть? Кто, кроме Леры, в состоянии сейчас заменить ей близкого человека? Раньше она делилась с Таней Камышиной. Но теперь, когда Таня исчезла, из жизни Лены ушло доверенное лицо. Она осталась совсем одна.

– Сайганов был богатым человеком, сама знаешь, – сказала она как можно более равнодушным тоном, – поэтому я не стану тебя обманывать и говорить, что он оставил меня ни с чем. Я теперь богатая вдова. Но даже при этих обстоятельствах разве могу я быть спокойной, зная, что часть наших семейных денег лежит сейчас на счетах Астровой, его любовницы?

– Послушай, мне только что пришла в голову мысль… А что, если Ольгу убил кто-то, кто знал о ее отношениях с твоим Дмитрием и о том, что он открыл счета на ее имя?

– Ты имеешь в виду ее наследников?

– Конечно! Что мы знаем о ней? Наследники: мать, отец, дети, братья, сестры… А что, если у нее есть ребенок?

Лера и сама удивилась своему открытию. В сущности, действительно, что она знала о своей подруге, кроме того, что она прежде жила в Москве, что у нее, судя по всему, водились деньги. Она вела тот образ жизни, о котором ей, Лере, и мечтать не приходилось. Она чувствовала, что Ольга – из другой жизни и что в Москве, быть может, произошло самое важное, что поначалу, скорее всего, подняло ее на высшую ступеньку достатка и комфорта, а потом и опустило лицом в грязь. Она осталась без денег после того, как купила скромную квартирку в Саратове. Ей пришлось заниматься косметикой, чтобы как-то прокормить себя. И именно ради денег она вступала в связь с мужчинами, по сути, продавая себя. А разве не из-за этих проклятых денег она и придумала весь этот конкурс? Видимо, она рассчитывала получить призовую тысячу долларов. И у нее, конечно же, был помощник. Валентин, которого тоже никто толком не знал. Доктор с большой практикой в Москве. Какой именно практикой? Приятный мужчина, даже красивый. Спокойный, молчаливый и, судя по всему, богатый, иначе Ольга ни за что не связалась бы с ним и тем более не пригласила бы его с собой в Бобровку.

Мысли о ребенке, о том, что у Ольги могла быть семья, муж и дети, раньше почему-то не возникало. Разве что ребенок без мужа?..

– Я найму адвоката, который выяснит, кто является наследником Астровой, и я сама, лично, выбью у этого человека мои деньги! – горячо воскликнула Лена и даже поднялась с дивана, словно эта новая идея придала ей сил. – Если это будет мать, к примеру, Ольги, то она и сама мне все отдаст. Старый человек не станет связываться со мной, тем более что я пригрожу ей так, что мало не покажется…

– Лена, успокойся. Да, мы мало знали Ольгу, но и по тому образу жизни, который она вела на моих глазах, можно понять, что она была очень одиноким человеком. Посуди сама. Если бы у нее был ребенок, разве бы она не рассказала об этом мне? Что в этом особенного? Это же не смертный грех. К тому же она бы время от времени навещала его или кто-то, ее доверенное лицо, привозил его сюда, к ней. Она, повторяю, ни с кем не общалась, ни с кем не переписывалась и не перезванивалась. Она была одна. Сама по себе. И если и есть наследники, то наверняка какие-нибудь дальние родственники, которых еще придется искать, прежде чем ты начнешь им угрожать и требовать обратно свои деньги. Я вообще не представляю, как можно искать этих родственников, когда у них наверняка другая фамилия, да и жить они могут у черта на куличках.

– Если потребуется, найму частного детектива, который поедет в Москву и наведет там справки об Ольге.

– Частного детектива? Знаешь, а ведь у меня на днях были люди из агентства Земцовой…

– Да? – Лена резко повернулась к ней и широко раскрытыми глазами посмотрела на Леру. – И что? Что им было нужно?

И тут Лера побледнела. Она вдруг поняла, что тот долгий и выматывающий душу разговор, который произошел между нею и теми людьми, которые представились работниками частного сыскного агентства, не открыл ей главного: кто нанял этих людей для поиска убийц? Они своими прямыми и безжалостными вопросами буквально выпотрошили ее, довели чуть ли не до истерики. Она рассказала им многое из жизни Ольги, даже то, чего она, как подруга, не должна была говорить. Особенно о ее нищете, о мужчинах, об «одноразовых» любовниках, как она выразилась непонятно для чего. Что она хотела этим сказать? Что не одобряла подобного поведения своей подруги? Но разве не это восхищало Леру в Ольге и разве не личная жизнь подруги воспринималась ею как интересное кино о падшей женщине? Ольга на ее глазах скатывалась в пропасть, а Лера, вместо того чтобы подать ей руку и вытащить оттуда, только способствовала этому падению. Ей нравилось наблюдать жизнь Ольги со стороны, из окошка своего уютного и благополучного мирка, куда не проникали ураганы безудержной страсти, смерчи отчаяния и ветры одиночества, всего того, что составляло будни Ольги Астровой. Ей нравилось выполнять миссию сестры милосердия, когда Ольга приползала к ней, как побитая собака после очередного свидания в разорванных чулках, с синяками на ляжках и размазанной помадой на губах. Вот тогда Лера укладывала ее на постель, снимала с нее грязные чулки, остальную одежду и готовила ей горячую ванну. Слушая очередной рассказ о похождениях своей подруги, Лера мысленно переживала все те унижения и острые сексуальные ощущения, о которых ей в подробностях рассказывала Ольга. И только позже Лера начала понимать, что, отними у Ольги этих мужчин, эти свидания, эти разговоры о своем унижении и страданиях, и для нее наступит конец. Что это и есть ее настоящая жизнь.

Это понимание пришло после того, как в жизни Ольги появился Сайганов. Казалось бы, мужчина со всеми достоинствами, которые только можно себе представить: красив, умен, богат. Любит ее. Возможно, он женился бы на Ольге. Конечно, он давал ей деньги, это безусловно. Но как же быстро она спускала их все в ресторанах и магазинах, которые действовали на нее, как сильные наркотики. После свидания с Сайгановым, зная, что он в этот день уже не вернется, она снова пускалась во все тяжкие, выходила из дома одетая в дорогую стильную одежду и отправлялась в центр города на поиски очередной жертвы, очередного мужчины. А возвращалась под утро, иногда заходя к Лере, чтобы рассказать, где и с кем она была на этот раз. Оставшись без денег, без сигарет, она усаживалась на стул, обхватив колени руками, и ждала, когда сонная Лера, разбуженная часа в три-четыре утра, согреет ей чай и выложит перед ней на стол новую пачку сигарет и тарелку с остатками своего ужина.

Она очнулась и поняла, что Лена продолжает смотреть на нее в упор и ждет ответа на свой вопрос.

– Они ищут убийцу или убийц и приходили ко мне, чтобы расспросить об Ольге.

– Но кто их нанял?

Лена все-таки задала этот вопрос. Вопрос, на который у Леры не было ответа и который она не удосужилась задать этой сладкой парочке из агентства.

– Знаешь, Лена, я была в таком состоянии… Они пришли расспрашивать меня об Оле, а я даже не спросила, кто их нанял…

– Да ты с ума сошла! Может, как раз те наследники, о которых мы только что говорили! Кто же еще?

– Понятия не имею.

– Так ты позвони, спроси. Придумай что-нибудь такое, чтобы они сами рассказали тебе, кто их нанял. Сделай вид, что тебе все равно, что для тебя главное – найти убийцу Ольги…

– Хорошо, я подумаю…

– Рассказывай. О чем они тебя расспрашивали? Может, я и сама пойму, откуда ветер дует…

Лена мгновенно преобразилась. Бледность исчезла с ее лица. На щеках появились красные пятна, глаза заблестели. Она оживала буквально на глазах. Лера вдруг подумала о том, что ненавидит эту холеную сучку, эту притвору-вдову, которая, возможно, зная о том, что ее муж спал и с Лерой, нарочно пригласила ее и заставила убирать весь дом. Ее аж затрясло от захлестнувшего ее чувства отвращения и злости к Сайгановой. Но она не могла не рассказать ей о том, какой разговор произошел у нее с Шубиным и его помощницей. И, вспоминая это, вдруг с ужасом поняла, что уже в который раз предает свою мертвую подругу Олю.

Глава 11

Шубин привез Женю домой. Был поздний вечер, Женя, не чувствующая под собой ног от усталости, довольно вяло попрощалась с ним возле подъезда и, пообещав утром появиться в агентстве свежей и выспавшейся, поднялась к себе на этаж. Пожалуй, впервые ее голова казалась ей настолько перегруженной информацией, что отказывалась осмысливать самые элементарные вещи. Она даже ключ не могла с первого раза сунуть в замочную скважину, потому что от выпитой в морге водки все плыло перед глазами и двоилось.

Наконец оказавшись в квартире, в полной тишине, пробиваемой лишь мерным тиканьем часов, она первым делом направилась на кухню – включить электрический чайник. Затем прошла в комнату и щелкнула пультом телевизора. Все звуковое пространство вокруг тотчас наполнилось знакомыми звуками рекламного ролика, на экране появилась рыжеволосая девушка-вамп со стаканом виноградного сока в руке. Эту рекламу быстро сменила другая – наивная живая картинка (пухленькая женщина в клетчатом передничке моет тарелки в розовых цветочках, после чего зажимает в кулачке сэкономленные медяки), рекламирующая средство для мытья посуды. Жизнь продолжалась. А вот Ольга Астрова уже никогда не увидит рекламу…

От этой дикой и такой странной мысли Женя начала трезветь. Она, которая за сегодняшний день узнала так много по этому делу, вдруг поняла, что совершенно ничего не смыслит в своей работе. Что она и представления не имеет, кто и за что мог убить на вечеринке молодую красивую женщину, не говоря уже о загадочном убийстве Сайганова. Первое, что приходило в голову, – это вполне конкретные мотивы, которыми могли бы руководствоваться присутствующие на вечеринке реальные персонажи. Так, например, Ольгу Астрову могла убить Лена Сайганова. Из ревности. Из ненависти. Обманутая жена – потенциальная преступница. Но у нее есть алиби.

Дальше. Сайганова мог убить вообще кто угодно. Убийство могло быть связано с его бизнесом: с кем-то не поделился, кого-то подставил, кого-то разорил… Могла его убить и жена, опять же Лена Сайганова. Из тех же сильных чувств, что она испытывала и к своей сопернице: ревность, желание отомстить, убить, избавить себя от присутствия ставшего ненавистным мужа. Но снова алиби. Конечно, в сад мог проникнуть любой посторонний, имевший цель убить Астрову или Сайганова, поскольку, несмотря на высокий бетонный забор, владения Сайгановых в конце сада упирались в лес и там была калитка. Но тогда почему же никто из собравшихся никого не заметил? Ведь в доме есть окна. И если к садовому домику действительно со стороны леса можно было добраться незамеченным, то уж проникнуть в дом, причем в святая святых – кабинет хозяина, – дело нешуточное, тем более когда в доме полно перепуганных и полупьяных гостей. Уж кто-нибудь да заметил бы… Значит, тупик? Как же они с Шубиным будут отрабатывать свои деньги? Как посмотрят в глаза Саше Гольцеву?

Женя пустила воду в ванну, налила себе чаю, выпила и рухнула на диван. Закрыла глаза. И тут же перед ней возникли металлические столы с мертвыми Ольгой и Дмитрием. Любовники. Они даже в морге лежали рядом друг с другом. Обнаженные. Интересно, Лена Сайганова видела их вместе?

Женя вошла в ванную комнату, разделась и погрузилась в горячую воду. Сразу стало хорошо, и она застонала от удовольствия. Тепло – это жизнь, подумалось в ту минуту, когда кровь запульсировала в кончиках пальцев рук и ног, когда горячая вода сомкнулась над головой. Она вынырнула, отдышалась и улыбнулась собственному здоровью. Вымыла голову шампунем, закуталась в длинный толстый халат и прямо в нем легла спать.

Утро следующего дня оказалось по-летнему теплым и солнечным. Жене по заданию Шубина предстояло познакомиться с Валентином Нечаевым, другом и, возможно, любовником Ольги Астровой. Он жил в гостинице «Волга», занимал, судя по полученной оперативной информации, трехкомнатный номер люкс. Сначала Женя собиралась завязать с ним как бы случайное знакомство, напроситься в гости, попробовать пофлиртовать и войти в доверие, чтобы постепенно выяснить, кем ему приходилась на самом деле Астрова. Но позже, после разговора с Шубиным, объяснившим ей, что, скорее всего, Нечаев не обратит на нее внимания, поскольку убийство Ольги произошло недавно и он, в случае если она занимала хоть какое-то место в его жизни, не сможет так быстро пойти на контакт с другой женщиной, Женя поняла, что сильно рискует быть разоблаченной, что может лишь повредить следствию. Ведь рано или поздно ей придется предстать перед ним в обществе Шубина, расследующего убийство Астровой.

Поэтому в то утро она отправилась к нему, что называется, с открытым забралом. Ковровая дорожка приглушала звуки шагов, когда она, поднявшись на третий этаж, шла в его номер. Сердце ее стучало. Она в первый раз собиралась, по сути, опрашивать свидетеля. А что, если он не захочет разговаривать с ней или, того хуже, нагрубит ей? И как себя вести с человеком, которого не знаешь, но у которого тебе необходимо получить как можно больше информации, причем именно такой, какой он делиться-то как раз и не хочет? Разве ему приятно будет сейчас говорить с посторонним для него человеком об Ольге, возможно, любимой женщине, которую убили всего несколько дней тому назад?

Однако она довольно уверенно и громко постучала в дверь. Она точно знала, что он у себя, поскольку спросила об этом внизу. За дверью послышались шаги, после чего дверь сразу открыли, даже не спросив, кто там. Женя увидела перед собой высокого худощавого блондина в домашнем халате и шлепанцах. Короткая стрижка, поблескивающие очки, бледное лицо и большие кисти рук, нервно прижимающие к груди газету.

– Я – подруга Ольги, – неожиданно для себя сказала Женя и густо покраснела. – Меня не было в городе две недели… Я приехала и узнала, что ее… Мне подсказали, с кем она была в Бобровке. Вы… Вы Валентин Нечаев?

– Входите, – очень вежливо, мягким и почти нежным голосом Нечаев пригласил Женю войти. – Не бойтесь, я не кусаюсь. Я знал, что ко мне обязательно кто-нибудь да придет…

Все летело к чертям! Зачем она представилась подругой Ольги? И сможет ли она теперь вести разговор от имени подруги, обладает ли достаточной информацией о жизни Астровой хотя бы в последние полгода?

– Проходите. Сейчас я оденусь, но прежде – я думаю, вы будете не против, – я попрошу принести нам кофе, какие-нибудь бутерброды и сигареты. Вы курите?

– Иногда, – смутилась Женя, которая много раз порывалась бросить курить, но у нее так ничего и не получилось. – Но сейчас с удовольствием бы выкурила хорошую сигарету.

– Вот и отлично. Знаете, я даже рад, что вы пришли. Не знаю, как вам это объяснить, но мне в последнее время приходилось общаться лишь с казенными рожами…

Значит, и я почти казенная рожа. Господи, помоги!

– Ни одного живого человека, с которым можно было бы просто поговорить об Ольге, помянуть ее. Кстати, вы, наверное, не знаете, но ее тело еще в морге. Я сам лично занимаюсь похоронами и даже успел уже сделать кое-какие распоряжения на этот счет. Ее похоронят в начале кладбища, на хорошем месте, а памятник мы поставим на следующий год, я так решил…

Он позвонил и сделал заказ, после чего, улыбнувшись Жене, как хорошей знакомой, скрылся в ванной комнате, прихватив одежду. Вскоре вышел оттуда в джинсах и тонком черном свитере. Сел в кресло напротив Жени.

Главное было теперь захватить инициативу в свои руки и не дать ему возможности первым задавать вопросы типа: давно ли вы знаете Ольгу? Как могло такое случиться, что ее убили?

– Валентин, я довольно давно знакома с Ольгой, но она мне никогда не рассказывала о вас. Однако в Бобровку она поехала с вами. Насколько я ее знала, она предпочитала ходить повсюду одна…

Женя сочиняла на ходу. Пусть Валентин знает, что она была именно такая. Следует побольше напустить туману и окончательно заморочить ему голову сведениями об Ольге, чтобы, главное, не дать ему возможности вставить хотя бы слово. Пока.

– Она вообще любила одиночество и была человеком замкнутым, скрытным. Быть может, мы с ней и сблизились в последнее время лишь потому, что я ее полная противоположность. Я чрезмерно активна, люблю шумные компании, всегда громко смеюсь… А Ольга… Она была не такая. Напротив, она всегда вела себя сдержанно, быть может, даже снисходительно, как… как королева, вы понимаете меня? Что бы она ни сделала, что бы ни сказала, все производило впечатление, вызывало восхищение… – И сразу, без перехода: – Где и когда вы с ней познакомились?

– В кафе, – просто ответил Валентин. В эту минуту в дверь постучали. Официантка принесла поднос с кофе, поставила на столик и, получив деньги, вышла. – Вот. Кофе, бутерброды с сыром. Сигареты. Отлично. Мне прямо не верится, что сегодняшнее утро так хорошо началось. И за окном солнце, и у меня в гостях такая очаровательная девушка. Вот только беседуем мы с вами на грустную тему. Все в прошедшем времени: «вела себя», «была человеком скрытным»… Знаете, до того, как случилось несчастье, мы с ней были знакомы около месяца. Я взял отпуск за два года и приехал в Саратов порыбачить. У вас здесь есть такое замечательное место, называется Чардым. Волга, изумительный вид, одиночество, костер, тишина и рыбалка. В Москве я лишен такого удовольствия. Я снял там домик у одного своего старого знакомого, к которому довольно часто приезжал раньше, когда не был так занят, и мы с ним на его лодке отправлялись на острова, где рыбачили. Но время от времени я наведывался в город за продуктами и, не скрою, новыми впечатлениями.

– Искали, с кем бы провести время? – на правах «подруги» Ольги кольнула его Женя. – Я правильно вас понимаю?

– Нет. Женщины были и там, если вы об этом… В Чардыме есть турбазы, где много скучающих женщин. Все они не прочь поразвлечься с одиноким, не старым и не бедным москвичом, вы уж мне поверьте.

– Я верю.

– И вот однажды я увидел Ольгу. Она сидела в летнем кафе и пила пиво. Вид у нее действительно был несколько неприступный, а взгляд ироничный. А сколько было пренебрежительности в голосе, когда она отшивала меня, когда смеялась мне в лицо, пытаясь освободиться от моего общества. Но мне она так понравилась, что я стал настаивать, чтобы она поехала со мной в Чардым или зашла на чашку кофе сюда в гостиницу. Тем более что это кафе расположено всего в двух минутах ходьбы отсюда. Но она все продолжала смеяться надо мной. И знаете, я вдруг понял, что теперь просто так не отпущу ее. Что сделаю все возможное, чтобы быть с ней.

– Вы влюбились в нее? С первого взгляда? – теперь уже иронизировала Женя. Она не верила ни единому его слову.

– Я не могу сказать, что это была именно любовь. Любовь, в моем понятии, – чувство емкое, сложное.

Женя подумала о том, что, отправляясь на встречу, меньше всего рассчитывала на то, что будет разговаривать с приятелем Астровой о любви. Но как чудесно развиваются события! Валентин, кажется, готов выложить все, что знает об Ольге! Это просто невероятно. Такого не бывает.

– И она поехала с вами в Чардым?

– Нет, конечно. Сначала я уговорил ее поужинать со мной в китайском ресторане, после чего мы провели ночь здесь, в этом номере. В этих стенах она уже не была такой ироничной и злой. Она немного оттаяла. Но я понимал, что все это временно. Как понимал и то, что своим поведением она обязана какому-то конкретному событию в ее жизни, связанному, скорее всего, с мужчиной. Думаю, она любила кого-то, кто сильно обидел ее, заставил страдать.

– И тогда вы признались ей в вечной любви?

– Нет. Но я сказал ей, что она очень нравится мне и что я готов помочь ей и даже увезти с собой в Москву.

– И как? Она обрадовалась и захлопала от счастья в ладоши?

– Думаю, что поначалу она просто не поверила мне. Но позже, когда я оплатил ее долги и сказал, что в Москве сниму ей отдельную квартиру, она стала смотреть на меня уже совсем другими глазами.

– А разве она не говорила вам, что она и сама москвичка, что жила там до того, как переехать сюда?

– Сказала, но значительно позже. Я спросил ее, понятное дело, зачем она уехала из Москвы, что такого там могло случиться, чтобы она решила кардинально поменять свою жизнь, но она мне так ничего и не рассказала. Мне больно об этом говорить, но у меня после этих разговоров о Москве сложилось впечатление, что она занималась там… сами знаете, чем…

– Чем? – Женя сделала вид, что ничего не понимает и ни о чем не догадывается.

– Проституцией, теперь поняли? – жестко сказал Валентин и нервно загасил сигарету. – Думаю, что она уехала из Москвы, чтобы ее не могли найти сутенеры. Но это всего лишь мое предположение.

– Ольга – проститутка? – Женя постаралась вложить в эту фразу как можно больше возмущения, ведь речь шла о ее «лучшей подруге».

– Я думаю, если бы причина была не столь постыдна, то Ольга бы сама рассказала мне все. Особенно если бы дело касалось денег или ситуации, в которой Ольга была бы жертвой. Предположим, ее кинули с квартирой… Вы понимаете меня?

– Да, кажется… Но все же предположить такое…

– Поэтому, когда ее убили, первое, что пришло мне в голову, что ее нашли. Нашли те, от кого она сбежала из Москвы. При всем моем нежном чувстве к Ольге, я не могу не признать, что девушка она была непростая, что все ее привычки и образ жизни свидетельствовали о том, что перед тем, как обосноваться в провинции, она успела пожить бурной и весьма обеспеченной жизнью в Москве. Возможно, что она не была проституткой, но была замешана в криминале. Скажем, была замужем или просто жила с каким-нибудь крупным бизнесменом, с которым случились неприятности. Или он разорился, или его убили. Ольга могла просто сбежать, чтобы и ее, возможно, как сообщницу каких-то криминальных дел, как соучастницу преступления, не убили вслед за мужем. Но это, повторяю, лишь мои фантазии. Но, фантазии фантазиями, а, глядя на Ольгу, я все равно пытался определить, кто она и из какого мира. Я хочу сказать, что, даже если бы ее не убили, я обязательно бы выяснил, прежде чем забрать ее с собой в Москву, в какую историю она вляпалась, чтобы обезопасить не только ее, но и себя! А уж когда ее убили, мои сомнения в том, что касалось ее прежнего образа жизни, развеялись сами собой. Я почему-то сразу подумал, что ее смерть не случайна, что Ольгу искали и наконец нашли.

– Значит, ее точно убил кто-то посторонний. Я хочу сказать, что убийца не входил в число присутствовавших на вечеринке людей. Ведь там, кроме вас, все были, так сказать, местные. Привычные лица, состоящие в приятельских отношениях.

– Вы вздумали подозревать меня?

– Нет-нет, что вы!

– Тогда я скажу вам, кого в первую голову подозревал я сам: Сайганова! Я знал об их связи, как знал и то, что Ольга рассталась с ним. Он из ревности мог ее убить, я уверен. Но когда мы там, в Бобровке, после убийства Ольги собрались за столом и все проанализировали, рассчитали по секундам, то получилось, что у нас у всех железное алиби. Ольга в тот момент, когда отправилась в садовый домик, была одна. Совершенно одна. В сущности, так оно и должно было быть… Мы планировали это.

– Что «это»?

– Я был в курсе того, чем и как она собиралась удивить собравшихся. Но для того, чтобы загримироваться, необходимо было соблюсти два условия. Первое: Ольга должна была незаметно пробраться в садовый домик. Второе: никто не должен был ее увидеть в садовом домике, пока она там готовится.

– Кому принадлежала идея?

– Ольге. Ей так хотелось выиграть и получить эту тысячу долларов, что она решила играть, как она выразилась, «по-крупному». Она сказала, что ничем другим нельзя так произвести впечатление, как смертью. И я не мог не согласиться с ней. Хотя для того, чтобы инсценировать собственную смерть, ей пришлось потратиться на бутылку специальной «киношной» крови. Не представляю даже, где она ее достала. Кроме того, в результате розыгрыша она испортила свою одежду.

– Но зачем ей было так из кожи лезть ради тысячи долларов, когда вы могли бы предложить ей, насколько я поняла, куда больше?

– Разумеется. Но ведь речь-то шла об игре, о возможности выиграть конкурс. Это был азарт. Хотя деньги ей тоже были нужны.

– Деньги всем нужны… – подтвердила Женя, ловя себя на том, что последние несколько минут она не беседовала с Валентином, а допрашивала его. Надо было срочно менять тон разговора и возвращаться к тому, с чего она начала: изображать из себя подругу Ольги. – Вас послушать, так в жизни все легко…

– Что вы имеете в виду? Или кого?

– Да вас! – жеманно проговорила она, розовея. – Как у вас, у мужчин, все просто. Увидели женщину, дали ей понять, что вы при деньгах, – и она ваша. Уверена, будь Ольга жива, вы бы ее увезли, конечно, обратно в Москву. Хорошо, когда есть деньги… А что остается делать нам, бедным женщинам, у которых нет денег?

– Деньги? Они могут быть как у мужчины, так и у женщины, – пожал плечами Валентин и даже попытался улыбнуться. – Все зависит от человека. Я бы не удивился даже, если бы со временем узнал, что и у Ольги в свое время были деньги, причем немалые. Вряд ли она была предпринимателем, конечно. У нее не такой характер. Она, если так можно выразиться, была не деловая женщина, а, наоборот, слишком легкомысленная, никогда вовремя не приходила на свидания, вечно опаздывала, никогда не могла назвать точную цифру, когда я спрашивал ее, сколько ей понадобится денег на что-то… Да, деньги она не считала, это верно, и они уплывали из ее рук как вода.

– Вы сейчас так говорите о ней, словно она вас этими самыми качествами нервировала.

– Да нет же, вы меня неправильно поняли. Просто к Ольге у меня было очень сильное чувство, и я действительно хотел, чтобы мы были вместе. Я уже видел, как мы живем с ней в Москве, как я знакомлю ее со своими друзьями, как мы просыпаемся в одной постели и Ольга готовит мне завтрак. Это были романтические мечты, но очень искренние.