Текст книги "Ангел в яблоневом саду"

Мне бы тогда выложить деньги из кофты и вернуть в сейф, но я не смог этого сделать. Подумал, что никто, кроме Людмилы, не знал, что я здесь, а уж с ней-то я сумею договориться. Скажу, что находился в спальне, за шторами в тот момент, когда Герман открывал сейф. И что ему внезапно стало плохо и он умер на моих глазах. И тогда я, решив, что не стоит оставлять деньги на виду, чтобы их не прикарманили доблестные работники полиции и прокуратуры, а то и вовсе посторонние люди, которые могли случайно оказаться на даче, уложил пачки в принесенную Нечаевым сумку и осторожно, постоянно оглядываясь, покинул дом.

До электрички шел не по дороге, где меня могли заметить, а через посадки смородины. Мне повезло, платформа была почти пустая, если не считать нескольких дачников с ведрами с урожаем, да и электричка пришла сразу же.

Я сел и поехал в город.

8. Валентина

Сначала он появился возле моего дома, увидел меня, улыбнулся. Приезжий. У нас в Идолге таких нет. Блондин, натуральный, красивый, и глаза такого цвета, словно в них отразилась июньская зелень. Кожа белая, видно, что городской, не загорелый.

Он позвал меня, я бросила шелушить луковицы гладиолусов, встала со ступенек крыльца, отряхнула фартук и подошла к забору.

– Вам кого? – спросила я, разглядывая мужчину.

– Мне бы комнату снять, – сказал он тихо, глядя мне прямо в глаза.

– Вы – кто? Рыбак?

– Да… да… я рыбак.

– А где же ваши удочки?

В Идолгу иногда приезжали городские – порыбачить, отдохнуть. Но обычно это были друзья или родственники местных жителей. Этот же был как бы ничей. Я тотчас представила себе, как он живет в моем доме, как я готовлю ему завтрак, как топлю баню, как взбиваю ему подушки перед сном… Я разволновалась. Представленное показалось мне совсем реальным, с далеко идущими последствиями. Пусть на неделю, пусть на три дня… Подумала и тотчас застыдилась своих мыслей и желаний.

– Куплю в вашем магазине. Ведь в таких деревенских магазинах можно что угодно купить. От хлеба до резиновых калош.

– Ну да, конечно…

– Так сдадите комнату? Ваш дом находится как раз на окраине, река близко…

– Да вы зайдите, поговорим.

Я поставила чайник, накрыла стол в саду. У меня с завтрака оставались блины, угостила с медом.

– У вас здесь просто рай… – сказал он, показывая взглядом на сад. – Птицы поют. Никакого тебе городского шума, ни суеты. Вы одна живете?

– А вам зачем это знать?

– Вы так легко впустили меня к себе, ничего обо мне не зная. Не боитесь меня?

– Так… Немного побаиваюсь. А что, вас нужно бояться?

– Вас как зовут?

– Валя. Валентина.

– Очень красивое имя. Оно имеет свой аромат, знаете?

– Нет, не знаю… – Наши голоса сливались с гомоном птиц. Я не могла не смотреть в его зеленые глаза.

– Цитрусовый аромат, мандарин и лимон… – От его слов вокруг запахло мандаринами и лимонами.

– А вас как зовут?

– Сергей.

– Что вы здесь делаете, в Идолге, Сергей? Кого-то ищете?

– На самом деле я пришел к вам не случайно. Соседи мне сказали, что вы дом продаете. – Я сразу почувствовала, что он играет со мной. Смотрит в глаза и словно прощупывает меня, пытается что-то понять.

– Но я не продаю дом. И никто во всей Идолге вам такого сказать не мог.

– А может, продадите? Я вам хорошую цену дам.

– А вы свой дом, в который вложили всю душу, продали бы?

– Не знаю… Я уже ничего не знаю. Если честно, то никакой я не рыбак и не собираюсь покупать дом… Я и сам не понял, как оказался здесь. Просто ушел из дома, от жены… Еще вчера. Ночевал на вокзале, меня чуть в полицию не забрали. Потом сел на электричку и поехал… Сошел на вашей станции, забрел на вашу улицу, увидел вот вас… И теперь не знаю, что мне делать.

– Рано или поздно все равно ведь вернетесь домой. – Так я поняла, что он женат.

– Но лучше поздно, чем рано. Мне бы прийти в себя немного. Пустите к себе, на полный пансион на недельку, у меня деньги есть, я вам заплачу. Буду спать, дышать воздухом, пить молоко и снова спать.

– А работа?

– Я позвонил утром, сказал, что приболел. На работе все нормально будет, у меня там друзья… К тому же они хорошо знают мою жену, поймут… А я потом все отработаю.

Я смотрела на него и пыталась представить его участником семейной ссоры. Пыталась, да только у меня ничего не вышло. Я вообще не видела его рядом с женщиной. Тем более с женой. Было в нем что-то такое, что выдавало в нем одиночку, холостяка.

Мне бы тогда согласиться да и поселить его сразу у себя. И откуда только взялись дурные мысли насчет моей племянницы? Как представила себе, что она увидит его у меня да и положит на него глаз, так тут же дурно стало – этого еще не хватало! У меня с Иркой и так отношения сложные, запарила она меня своими проблемами: то мужик ее бросил, то денег нет, то депрессия…

И черт меня тогда дернул вспомнить про времянку Надьки! К ней же, к соседке моей, мужик ходит, муж бывший, Борис, вот я и подумала, что она как бы не одна, зачем ей связываться с городским? То есть первая мысль была, чтобы она не увела у меня этого зеленоглазого, сейчас даже стыдно вспоминать… А вот подумать, что Борису может не понравиться, что в его времянке живет зеленоглазый красивый «рыбак», не судьба была. А ведь Надька от Бориса зависит, вернее, от денег его. Да и любит она его до сих пор. И это после того, как он бросил ее, променял на Соньку… А-а-а, старая история, даже вспоминать не хочется.

А теперь вот они, Надька с ее бывшим, вроде как любовники. Он к ней время от времени наведывается, звонит предварительно, а она ждет его, прическу сделает, ногти накрасит, пельмени сварганит и сидит у окошка, ждет. Так жалко Надьку! Убила бы этого Бориса!

Но главное ведь, чтобы ей было хорошо. А ей хорошо, что у нее есть Борис, пусть хоть таким макаром. Какая-никакая, а все-таки личная жизнь. Плюс подарки, денежки, продукты. Другое дело, что его все равно у нее нет, он же женат, в соседней деревне с новой женой живет, там детишки маленькие. А это значит, что Соньку он уже не бросит, да и свиданиями своими с Надькой всех возможных женихов отпугнет. Но это их дела.

Мне бы вообще не впускать Сергея к себе, поговорили бы через забор да и забыли друг о друге. Спрашивается, и кто просил меня угощать его чаем с блинами?

Истосковалась я по мужской ласке, чего уж там. Устала быть неприступной, надоело заботиться об общественном мнении. Да, конечно, я ходила по Идолге с гордо поднятой головой, зная, что никто не сможет чесать языки о моей личной жизни. Да, меня в деревне уважают, многие даже завидуют, но только мне какой от этого толк? Никто же не подозревает, как мне тяжело одной, как вою от тоски по ночам. А сколько слез я пролила, одна подушка знает. Ирка, бывало, приедет, жалуется на свою жизнь, а я ей даже немного завидую. У нее всегда кто-нибудь да есть. Она живет полной жизнью, постоянно знает, для кого губы красит да новые лифчики покупает. Бабий век короткий.

А этот, зеленоглазый, так смотрел на меня, ну просто раздевал. Я сразу поняла, что нравлюсь ему. Мне бы тогда проглотить свои слова про Надькину времянку, да поздно уже было: отворилась калитка и появилась она. Нарядная, свежая, как роза, – в город собралась. Увидела Сережу и улыбнулась, прямо расцвела. Нет, я Надьку, конечно, люблю. Мы с ней подруги. Когда ей плохо, я всегда стараюсь ей помочь, утешить. А она переживает за меня, тоже во всем помогает. Мы всегда хорошо ладим. Ладили. Ходим друг к дружке в гости, выпьем винца, а то и водочки, телевизор вместе посмотрим, поплачем, если сериал душевный, позавидуем удачной женской судьбе. Я вообще считаю, что найти хорошего мужа – это самое главное в женской жизни. Вот у меня Егор был золотой мужик. С ним я была любима и чувствовала себя защищенной. Мы были с ним как одно целое. Все делали вместе и спали в обнимку. Не могу вспомнить о нем, чтобы не заплакать. Время прошло, а воспоминания такие свежие, словно он погиб вчера. Как я жалею, что не родила ему сына или дочку. Но, видно, не судьба была…

Вот и получалось, что мы с Надькой обе несчастные одинокие бабы.

– Познакомьтесь, Сергей, это Надя. Моя соседка и подружка в одном флаконе.

– Здрасте! – Надя протянула ему руку, как протягивают дамы в фильмах, вроде как для поцелуя, мой гость пожал ей ладошку, сказал, что ему очень приятно. Назвал свое имя, хотя я его уже представила. Но это неважно.

Я сказала Наде о времянке, мол, не пустишь ли городского «не рыбака» – подышать свежим деревенским воздухом, отдохнуть, набраться сил для городской жизни.

– У вас что, бензин кончился? – хохотнула моя Надя.

Это она имела в виду, что у него силы кончились, что пора подзаправиться. Мы все тогда рассмеялись.

– Мне только прибраться там надо, во времянке-то, и живите сколько хотите.

Я сразу поняла, что она сказала это на эмоциях, не подумав о том, как отреагирует на постояльца ее Борис. А он уж точно отреагирует. Он же что собака на сене: и сам к Надьке не возвращается, и ее никому не собирается отдавать. Словно она его собственность.

Я хотела поймать ее взгляд, чтобы, сделав страшные глаза, напомнить ей о существовании Бориса, мол, ты чего, подруга, не боишься селить у себя мужчину? А она, как нарочно, зыркала глазами туда-сюда, избегая моего зловещего взгляда, может, хотела меня разозлить, вот, мол, Валечка, как все чудненько решилось. Хотя, конечно, ничего такого, думаю, в ее голове не было. Просто ей тоже понравился Сергей, и она на время отключила свои мозги вместе с памятью, которая в любой момент была готова услужливо напомнить ей о существовании собственника Бориса.

И тотчас, не дав Сереже доесть блин с вареньем, она утащила его в свою вотчину, на свою территорию, чтобы немедленно, вот прямо сейчас, показать ему будущее жилище.

Времянка у нее, понятное дело, была запущена. Нет, ремонт там не требовался, но вот помыть-почистить, постелить, приготовить все необходимое для проживания – на это нужен был как минимум один день. Да и клиент попался непростой. Это мы с Надей поняли сразу же, едва он переступил порог времянки. Он не то что брезгливо поморщился, увидев повсюду пыль и рогожу, которой была прикрыта старая, правда, еще крепкая и широкая кровать, но всем своим видом продемонстрировал желание как можно скорее покинуть садовый домик.

– Но я все почищу, приведу в порядок! Вы не узнаете мою времяночку! – щебетала Надюша, не зная, как и чем остановить готового сорваться с крючка постояльца. И ведь не деньги его ей были нужны, я-то это прекрасно понимала. Ей хотелось оживить свою одинокую жизнь, хотелось свежего воздуха, нового мужчину, разнообразия, наконец! Я отлично ее понимала, ведь и мне требовалось то же самое. Но мужчина-то был как бы мой, это ко мне первой он пришел, мне рассказал о своей проблеме, со мной поделился своими переживаниями и желаниями. И что мне было делать?

– Надя, ты тогда приводи все в божеский вид, и завтра Сергей к тебе переедет, а сегодня переночует у меня, вы согласны, Сережа? – И я улыбнулась моему гостю так, что у меня аж у самой голова закружилась. Думаю, он все прочел в моем взгляде, в моем голосе.

– Хорошо, девушки, как скажете! – ответил он с дружеской улыбкой.

– Ну, тогда до завтра, Надя! – сказала я своим обычным тоном, как если бы мы с ней были одни.

И, не дав ей опомниться, я шутливо подхватила свою добычу под локоть и увела к себе в дом. Показала ему комнату, где он может расположиться. Благо места в моем доме достаточно. Стараясь не выдавать своего волнения и действовать уверенно, я принесла ему целую стопку чистого выглаженного постельного белья и сразу же принялась стелить постель.

Комната была небольшая, но уютная, с темно-оранжевыми занавесками, благодаря которым в солнечный день все вокруг казалось веселым, теплым, янтарным. Двуспальная кровать, письменный стол, шкаф, ковер на полу, обои в скромный розовый цветочек. Типичная деревенская спокойная комнатка. Окна выходят в сад, и в распахнутое окно льется свежий, прямо-таки целебный воздух. Райское место.

Оставив его одного, я с надеждой ждала, когда он выйдет из комнаты и мы продолжим с ним беседу. Нет, конечно, я не собиралась раскручивать его на откровенный душевный разговор, понимала, насколько это ему может быть больно. Но мне так хотелось его поскорее увидеть. Думаю, важным для меня в тот момент было понять, нравлюсь ли я ему или нет. Ведь я тогда ничего о нем не знала. Совсем. И я поверила этой байке про семейную ссору. Но я и сейчас могу сказать с определенностью: знай я, что он сбежал от полиции или из тюрьмы, что его ищут, глазом бы не моргнув, предоставила ему убежище. Вот так он мне понравился. Даже, думаю, тогда я испытала бы к нему еще более сильное чувство. Ведь девочкам всегда нравились плохие мальчики.

Я прождала его целых два часа! В его комнате было тихо, я несколько раз подходила к двери и прислушивалась, пыталась понять, там ли он вообще. Потом не выдержала, открыла осторожно дверь, дрожа всем телом от страха и не представляя себе, что я скажу, если он увидит меня. Но, к счастью, никто меня тогда не увидел, потому что Сережа мой спал, как ангелочек. Под одеяльцем, подложив ладошки под щеку. Намаялся, решила я тогда, бедняжка.

Странное дело: если бы, к примеру, та же Надька рассказала мне, что впустила в свой дом чужого мужика да и постелила ему сразу постель, я бы возмутилась, высказалась бы по этому поводу, что называется, по полной программе. Ты, мол, что, Надька, дура, ты же его совсем не знаешь: кто такой, зачем приехал, что ему здесь, в Идолге, нужно?! А что, если он грабитель или убийца? Может, он из тюрьмы сбежал и прячется?! Но это если бы кто другой такое сделал. Себя же я жалела, никаких дурных слов в свой адрес, понятное дело, сказать не могла, а потому сразу приняла его, как человека, который нуждается в помощи. И распахнула ему свою душу.

Тогда я еще не знала о его кулинарных предпочтениях, а потому наварила картошки, приготовила селедочку с лучком, ну, вроде дежурное русское блюдо, которым хорошо закусывать водочку. Знаю, что мужики любят это. Ну и, понятное дело, кореечку тоненько нарезала, салатик с помидорчиками-огурчиками настрогала, банку опят маринованных из погреба достала. Чаек на всякий случай заварила с травками, кто знает, может, Сережа непьющий вообще.

Стол накрыла, ждала-ждала, потом не выдержала, прилегла на диване перед тихо работающим телевизором да и уснула. Еще когда только начала дремать, подумала, хоть бы Надьку черти не принесли. Вот этого больше всего боялась. Тогда нам пришлось бы втроем сидеть за столом. А мне хотелось вдвоем. Но Надька, к счастью, не пришла. Чистила-драила, как я себе представляла, свою времяночку, стелила постельку, коврики, половички, отмывала раковину, носила воду в умывальник, стелила скатерть, чтобы поставить на стол вазу с букетиком ромашек…

– Добрый день, хозяюшка! – услышала я над самым ухом и проснулась. Увидела зеленые глаза, и так стыдно мне стало, что Сережа застал меня спящей на диване. А что, если я еще и похрапывала!

– Ой, извините! Я все ждала-ждала вас, когда проснетесь… Да вы, видать, уморились…

– Может, перейдем на «ты»? – предложил он мне, усаживаясь рядом со мной на диване.

– Хорошо, давайте… давай… Я тут на стол собрала, перекусишь?

Слава богу, не приставал вот так сразу, чего я боялась. Тогда бы напряглась, стала думать всякое разное, нехорошее. Но он улыбнулся, кивнул головой, мол, давай перекусим.

Селедочку хвалил и картошку уписывал за обе щеки. А потом начал расспрашивать, есть ли в Идолге магазин, что в нем можно купить. Я начала рассказывать, он кивал головой, и я понимала, что он даже как будто удивлен, что в нашем захолустье в обыкновенном сельском магазине можно купить хоть черта лысого.

Ближе к ночи, когда наше застолье все еще продолжалось, да только мы перешли на более благородные напитки вроде коньяка, и, когда меня сморило и я видела перед собой просто красивого мужчину, который не сводил с меня влажных своих кошачьих глаз, я вдруг поняла, что счастлива. Вот еще ничего не было, он только целовал мою руку, а мне и этого хватало. Он говорил мне комплименты, из которых я поняла одно: он видит во мне здоровую свежую деревенскую молодую женщину, которая ему очень нравится. И тогда уже меня не смущали никакие Надьки или Ирки, я поняла, что влюбилась по уши и что мне теперь все трын-трава.

Обходительный, нежный и ласковый мужчина – что еще нужно одинокой, в соку, женщине? Да ничего.

Мы провели чудесную ночь, и уже под утро, когда мы оба курили, лежа в постели, и в окошко светил бледный месяц, он сам мне во всем признался. И про любовницу свою рассказал, которая почему-то на дачу не приехала, и про то, как на его глазах ее муж открывал сейф, а потом ушел, словно для того, чтобы Сережа забрал эти деньги, про его внезапную кончину…

Не могу сказать, что я одобрила его поведение, нет, это не так, конечно. Сама-то я так никогда в жизни не поступала, я всегда зарабатывала деньги своим трудом, но чисто по-человечески поняла его и простила. Понятное дело, что его быстро вычислили. По телефону его любовницы. Уж слишком много звонков с ее телефона на Сережин. Удивительно, подумалось мне тогда, что его не вычислил ее муж. Хотя если все обстояло так, как рассказывал Сережа, то, видать, этому Нечаеву не было никакого дела до жены, у него была своя жизнь и, возможно, тоже любовница. И не одна.

Так получалось, что и бежать-то ему не было смысла, потому что он понимал: рано или поздно его все равно вычислят с помощью вдовы, возьмут отпечатки пальцев, сравнят с теми, что обнаружат на даче, и предъявят обвинение в краже денег. Кто-нибудь все равно настучал бы вдове, что Нечаев приезжал на дачу за деньгами. Сережа где-то внутри себя был даже готов к тому, что к нему придут и станут задавать вопросы. Но отпечатки пальцев на даче могут означать, что он просто бывал там, встречался с Людмилой, и не обязательно, что это именно он похитил деньги. Да на дачу могли залезть воры, кто угодно! Вот если бы он сбежал из города, то его стали бы искать, так он рассуждал… Словом, он спрятал деньги и оставался дома до тех пор, пока за ним не пришли. И когда спросили, является ли он любовником Людмилы, поначалу отпирался, чего колоться-то сразу, но а потом уже, когда ему рассказали о смерти ее мужа, тогда и признался, вроде какой смысл теперь скрывать, когда мужа нет. Отрицал свое пребывание на даче в день смерти Нечаева. Говорил, что был дома, но свидетелей этому, конечно же, нет. Они обыскали его квартиру, ничего не нашли. Те небольшие деньги, что он хранил в коробке из-под конфет, принадлежали ему. Он очень, очень надеялся, что его не задержат, тем более что убийства он никакого не совершал и что невозможно доказать, что деньги взял он. Но его задержали, несколько часов он провел в следственном изоляторе, после чего повели на допрос.

Допрос проходил в кабинете следователя. Сережа рассказывал, что окна кабинета были с решетками, все как полагается, и что когда его только начали допрашивать, у него и в мыслях не было бежать, наоборот, он собирался рассказать о своих отношениях с Людмилой и отрицать свое участие в ограблении Нечаева. Но словно сама судьба второй раз подсказала ему (и очень подло поступила, между прочим!), что следует делать. Ведь все знают притчу о знаках, о том, что нас повсюду подстерегают знаки, и наше дело их заметить и поступить так, как нам подсказывает наша судьба. Так, к примеру, у меня был один знакомый, который однажды решил отправиться налегке путешествовать по Карелии. Так вот, он вышел из дома, был ветер, и к его ногам прибило мятый листок бумаги, на котором было написано: «Не ходи туда». И он вернулся домой. И никто не знает, что случилось бы, если бы он не обратил внимания на этот знак и отправился в путь. Но это я отвлеклась. Итак – знаки судьбы. Кто бы мог предположить, что, пока Сережу допрашивал один следователь, в соседнем кабинете другой следователь допрашивал человека, которого обвиняли в регулярном изнасиловании своей дочери (об этом Сережа узнает позже, из газет), и что он, понимая, что его ждет в тюрьме, прямо в кабинете следователя разбил графин с водой и осколком стекла вскрыл себе вены! Следователь был молодой, неопытный, растерялся, ворвался в тот кабинет, где допрашивали Сережу, и сказал, что его подследственный умирает. Сережин следователь бросился в соседний кабинет вместе с тем, молодым следователем, оставив дверь кабинета не запертой. «Я и сам не знаю, зачем я это сделал, но просто подошел к двери, открыл ее и спокойно вышел на улицу». Так сказал мне Сережа. Понимая, что давить на него не следует, что ему и так несладко, я не стала говорить ему, что у меня лично создалось такое впечатление, будто им кто-то руководит сверху (или снизу, из преисподней, честное слово!). Что сначала открытый сейф он принял как знак судьбы и похитил деньги. Потом открытая дверь – и он сбежал из кабинета следователя, даже не понимая, что тем самым подписал себе приговор! Что расписался в преступлении! В воровстве!

«Я подумал тогда, что деньги у меня есть и я просто сбегу куда-нибудь подальше, на море, куплю себе домик и буду спокойно жить. Я не хочу в тюрьму. А тогда я так вдруг отчетливо увидел себя в тюрьме, что меня чуть не стошнило!» Я поняла, что он хотел этим сказать. Что он не верит в правосудие, не поверил и тому, что его, единственного подозреваемого в этом деле, отпустят. Что решат, будто он чуть ли не на глазах Нечаева полез в этот сейф или вообще напал на Нечаева, своего соперника, и отнял деньги, чем сильно испугал его и довел до инфаркта. Больше того, приплетут, что все это было заранее тщательно спланировано не без участия жены Нечаева, которая знала, что ее муж в этот день приедет на дачу, чтобы забрать деньги. А ведь все произошло случайно! Случайно!!! И Сергей приехал на дачу просто на свидание.

Он понял, что совершил ошибку, взяв деньги, и что это и есть настоящее преступление, за которое он может получить срок. И вот для того, чтобы не сидеть в тюрьме, где он не выдержит и дня (человек изнеженный предельно, как я потом пойму), он и решился на следующий отчаянный шаг – бегство.

Мне неудобно было спрашивать у него, куда он спрятал деньги. Но он, рассказывая мне историю, то и дело говорил о том, что они у него есть и что он хотел их использовать, чтобы убежать куда-нибудь подальше, на море. Но пока что надо, чтобы это дело затихло, чтобы его перестали искать. А для этого ему нужно отсидеться в каком-нибудь укромном месте. Поэтому времянка Нади на самом деле явилась бы для него исключительным местом, где он мог провести некоторое время. Главное, чтобы его не увидели соседи. Во времянке у Нади никто никогда не жил, она использовала ее в хозяйственных целях. Любка, соседка, не любопытная, но если Сережа не будет попадаться ей на глаза, то и вообще никто в деревне о нем не узнает. Дверь времянки выходит в сад, там же находится и туалет, так что, выйдя из домика по нужде, он не рискует попасться на глаза Любке. Остается одно: объяснить эту ситуацию Надьке. Но как? Согласится ли она прятать у себя преступника? Надька, она баба хорошая, но не дура. Можно было бы придумать какую-нибудь сказку, чтобы не выдавать всей правды о Сереже, но в голову ничего не шло. Поэтому я решила рассказать ей правду. Я знала, что она меня не выдаст, как не выдаст и Сережу. Она не подлая. Но преподнести ей эту информацию я должна была под доверительно-романтическим соусом, как бы цинично это ни выглядело. Тогда цель была бы достигнута, и моя подружка все сделала бы правильно.

Наутро я отправилась в магазин за продуктами. Но перед этим заглянула к Наде. Села задумчиво так, достала сигаретку, закурила, а потом и сказала ей, что влюбилась. Что все было. Что мужчина сказочный, но прячется от закона. Что он не преступник, просто так сложились обстоятельства. Вкратце рассказала историю о похищении денег. Надька слушала меня, раскрыв рот. Я даже зажмурилась, ожидая, как на меня сейчас обрушится град упреков и призывов следовать разуму, а не гормонам. Как вдруг услышала:

– Все сделаем в лучшем виде. Можешь не беспокоиться. В кои-то веки к нам залетел такой красавчик. Спрячем, Валечка. Думаешь, я не просекла, как ты на него смотрела? Я тебе подруга или нет? У меня хотя бы Борис есть, а ты-то у нас совсем одна.

– Надя, ты правда не осуждаешь меня?

– Я тебе не враг, могла бы уже понять давно.

Я обняла подругу и заплакала.

Она сказала, что времянка готова, хоть сейчас вселяйся. Обрадованная, я побежала в магазин. Сережа мне денег дал, сказал, что любит курицу и чтоб непременно на сливочном, сладкое – печенье, шоколад, сказал, чтобы я купила хорошего мыла, шампунь, словом, проинструктировал меня, и я вернулась с полными сумками.

Этим же вечером я и поселила его у Нади. Еду готовила дома, приносила ему во времянку, сама проводила там много времени, расслабилась, почувствовала себя по-настоящему любимой женщиной.

Потом приехала Ирка, и мне пришлось на время прекратить свои визиты. Чтобы племянница поскорее уехала, я дала ей денег. Потом, правда, потекли будни, мне надо было много работать, возить свои консервы, брынзу в город, контролировать собственное хозяйство, встречаться со своим работником, Андреем, говорить с ним о наших делах, запасать люцерну на зиму, договариваться о покупке пшеницы, кукурузы… Но у меня тогда энергии прибавилось, и я просто летала.

Во времянку перекочевал мой ноутбук, чтобы любимый мог спокойно смотреть фильмы по Интернету, читать.

В городе я нашла одного человека, моего старого знакомого, через которого узнала кое-что по делу Сергея. Да, его на самом деле искали. И что на него заведено уголовное дело о краже денег покойного Германа Нечаева.

Нашла я и Людмилу Нечаеву, приехала по адресу, позвонила в дверь, чтобы просто увидеть ее. Из любопытства. Интересно же было посмотреть, какая она – бывшая любовница Сережи. И даже немного расстроилась, когда поняла, насколько она не похожа на меня, что Людмила – настоящая горожанка, чистая и ухоженная. А еще у нее такие же ярко-зеленые глаза, как у Сережи. Так странно… Я, помнится, спросила ее, не знает ли она, продается ли в их доме квартира. Словом, наврала, наплела ей кое-что, чтобы только не вызвать подозрения.

Сереже, понятное дело, об этом ничего не рассказала. Зачем?