Текст книги "Кошмарных снов, любимая"

Глава 6

Подул легкий ветер.

Джесс распахнула глаза, надеясь проснуться.

Но снотворное не дало ей этого сделать – кошмар еще не кончился, и девушка поняла, что находится в лабиринте с высокими стенами из черно-белых плит, от которых несло прохладой. Над ее головой высился огромный стеклянный купол, над которым застыло фиолетовое небо, на нем кружилось солнце. Ноги Джесс, теперь обутые в симпатичные туфельки с бантиками и небольшими каблучками, стояли на скользком белом каменном полу, начищенном до такой степени, что она видела свое отражение в нем. Кто-то надел на нее короткое закрытое плиссированное платьице темно-кофейного густого цвета с длинными рукавами, украшенными манжетами. На ноги натянули белые гольфы, а на руках оказались такого же цвета перчатки. Джесс была похожа на ученицу из пансионата прошлого века. Если, конечно, они одевались так.

У аккуратного круглого ворота было вышито белыми нитками: «Сладкая».

– Где я? – прошептала Джесс, касаясь ладонью холодной стены.

Ответа не было. Лишь позади раздался неясный гул, заставляя ее идти вперед.

Джесс долго петляла по лабиринту, то забегая в тупики, то натыкаясь на потайные двери, то бредя меж колонн и под арками. Она выбилась из сил, волосы ее на висках стали влажными из-за пота, затаившийся страх участил сердцебиение.

Она и не поняла, как оказалась вдруг в самом сердце лабиринта, перед огромной стеклянной клеткой, в которой стоял человек, босой и обнаженный до пояса.

Присмотревшись, Джесс поняла вдруг, что это – Брент. Вновь повзрослевший. С татуировками и окрепший.

Она кинулась к нему с немым криком, прижимая ладони к ледяному стеклу.

Брент держал в руках нож и улыбался ей светло и тепло. Как и раньше. Он сказал ей что-то, но она не услышала, что.

Тогда Брент поднес нож к своей руке, и кончик лезвия с легкостью вспорол кожу ниже локтя, как кусок ветчины. Джесс в панике замотала головой.

– Нет! Нет! Не делай этого! Нет! – лихорадочно кричала она, стуча кулаками по стеклу.

Но Брент не слушал ее – или не слышал, так же как и она его? – и вырезал на руке буквы, одну за другой, не отрывая взгляда от девушки.

«Спаси меня», – вырезал он на собственной коже. Выронил окровавленный нож и сложил пальцы в знаке сердца.

На него нахлынула волна тьмы, скрывая с головой. Она вырвалась из стеклянной клетки и в очередной раз поглотила переставшую сопротивляться Джесс.

Тьма понесла ее вместе с собой, успокаивая и даруя забвение в боли.

Когда тьма внезапно отхлынула, превратившись в пыль, Джесс распахнула глаза, поняв, что находится в своей старой комнате в доме родителей и за окном разгорается день.

Кошмар закончился. Время действия снотворного завершилось.

– Спаси меня, – едва слышно прошептала девушка, вспоминая кровавое послание Брента, и в голову вдруг закралась мысль: а если он жив, но ему нужна ее помощь?

Нет, не может быть.

Десять лет прошло, как он пропал без вести, и если до сих пор не нашли его тело, есть ли надежда, что он еще жив?

Надежда ведь должна умереть последней, верно?

«После меня, – подумала вдруг Джесс. – После меня».

Она поднялась с постели и коснулась рукой волос, поняв, что они заколоты заколкой. Той, что подарила ей Вивьен.

Джесс сняла заколку и положила ее на подрагивающую ладонь. Серебряная лилия с шестью лепестками холодила кожу. Джесс никогда не любила лилии, больше предпочитая розы и орхидеи, но Вивьен сказала, что эта заколка – ручной работы, которую она нашла в лавке старьевщика.

Отказываться от подарка Джесс не стала, но надевала заколку всего лишь раз, и тогда они ужасно поссорились на свидании с Эриком – в первый и в последний раз в жизни. Эрик сказал, не зная, что это подарок, будто бы лилия – символ смерти. А Джесс доказывала, что это символ чистоты и добродетели. Эрик просил снять заколку, Джесс отказывалась, и в итоге они поругались.

Время все расставило на свои места. Эрик оказался прав. Крест из лилий скорбно белел на похоронах Вивьен.

Джесс прикрыла глаза, до боли сжимая заколку. Ноги ее дрожали после сна, который она помнила сейчас до мелочей. Горло пересохло. Вена на шее часто пульсировала, готовая вырваться из-под кожи.

– Я схожу с ума, – прошептала девушка.

Дверь в спальню открылась без стука, и ей почудилось, что на нее смотрят два пылающих алых глаза. От неожиданности и беспричинного дикого страха Джесс вздрогнула и уронила заколку, которая со звоном упала на пол.

Это оказался всего лишь Эрик. Он вошел в спальню, улыбаясь, но едва лишь он увидел девушку, как улыбка сошла с его лица.

– О боже мой! – прижала руки к груди Джесс. – Это ты!

– Это я, – подтвердил Эрик, хмурясь. – Что такое? Опять… сон? – голубые глаза внимательно оглядели фигуру невесты. – Что с тобой происходит?

Он подошел к Джесс и взял за плечи, глядя в ее потерянное лицо.

– Что случилось? Ты сама не своя в последнее время.

– Я… – Джесс отвела глаза и уставилась на заколку. Эрик перехватил ее взгляд. Кажется, ему все стало ясно.

– Из-за Вивьен? – спросил он, вздохнув. – Джесс, девочка моя, прошлое уже не вернуть. Тебе нужно смириться и жить дальше.

Он подобрал заколку и положил ее на туалетный столик, а девушка села на кровать, устало закрыв лицо руками.

– Иногда я думаю, что на месте Вивьен могла оказаться я, – услышал Эрик приглушенный голос невесты. И куда только делась та уверенная в себя стильная девушка из модного журнала? Перед ним сидела отчаявшаяся девчонка в ночной рубашке из желтого хлопка.

– Ну что ты, не говори глупости, – сказал он тихо.

– А иногда думаю, что на ее месте должна была оказаться я, – глухо закончила Джесс.

Эрик едва слышно выдохнул и опустился на кровать рядом с девушкой.

– Это говоришь не ты, – он обнял ее и прижал к своему плечу. – Это говорит твоя депрессия.

– А потом он убил еще кого-то, верно? – продолжала Джесс. – Неподалеку от больницы, в которую я попала после аварии. А если я стану следующей?

– Ты выдумываешь, Джесс. Это просто навязчивые страхи. Я знаю неплохого психотерапевта, – мягко сказал Эрик. – Может быть, мы съездим к нему?

Джесс пожала плечами.

– Ты не должна раскисать из-за Вивьен, милая, – продолжал он, успокаивающе ее поглаживая. – Она бы этого не хотела.

Он говорил слова утешения, гладил ее по волосам, пытался поцеловать – Джесс упорно уворачивалась, твердя, что не чистила зубы, и в конце концов обнял, прижимая к себе. Обнимая девушку, Эрик смотрел прямо в зеркало стоящего напротив туалетного столика, и лицо его было неподвижным, а глаза казались голубым стеклом.

Джесс успокоилась, привела себя в относительный порядок, и они вместе поехали в больницу на осмотр. Оставаться дома у Джесс уже почти не было сил, и она, придя в себя, решила, что наверняка развитию ее болезненного состояния способствует постельный режим. Обычно занятая и энергичная, сейчас она вынуждена была лежать в постели, отбиваясь от мучительных мыслей о прошлом.

Домой Джесс возвращалась почти радостной и впервые за много дней улыбалась. Доктор признал, что она в относительном порядке, и после выходных девушка собиралась выйти на работу, чтобы вновь влиться в прежнюю жизнь, забыв обо всем. Детали пугающе-реалистичного сновидения постепенно стирались из головы, и к вечеру это был лишь очередной кошмар в ее памяти.

В больнице ей прописали более сильные седативные средства и снотворное, узнав, что у Джесс проблемы со сном и нервами.

– У вас сотрясение головного мозга, мисс Мэлоун, – медленно говорил, сложив руки на животе, доктор Стюарт М. Хендерс – грузный мужчина в годах с седой роскошной шевелюрой. – Пусть легкое, и магнитно-резонансная томография не выявила патологий, но стоит помнить, что любая травма мозга может привести к весьма необычным последствиям. Головные боли, раздражительность, бессонница, сверхчувствительность, проблемы с памятью, концентрацией, агрессией – это далеко не все.

– А могут быть галлюцинации? – спросила живо Джесс.

– Могут быть галлюцинации, – согласно кивнул доктор Хендерс. – Клаустрофобия. Кратковременные потери памяти. Симптоматика широка.

– У меня этого нет, – тотчас открестилась девушка. – Мне лишь постоянно… страшно, – сказала она тихо. И отвела взгляд, словно призналась в том, что сумасшедшая.

– Беспричинный страх – одно из последствий сотрясения. Мисс, Мэлоун, у вас развивается невроз на почве физической и эмоциональной травмы, связанной, как я полагаю, со смертью вашей подруги. Я бы советовал вам не только медикаментозное лечение. Вам стоит пройти курс психотерапии.

Джесс слушала и кивала.

В стерильном квадратном кабинете доктора ей было не страшно. Здесь она не верила во всю эту чертовщину.

Она верила в силу современной медицины.

В науку.

В себя.

Она почти забыла о том факте, что чувствовать страх и видеть галлюцинации она начала еще до смерти Вивьен и аварии. Тогда, когда все было хорошо.

Доктор Хендерс выписал ей необходимые лекарства, посоветовал беречь себя и чаще отдыхать и выпроводил со вздохом облегчения, который Джесс все равно не услышала. Она отправилась вниз, к ждущему ее Эрику, по пути разговаривая с матерью.

Джесс надеялась, что все будет хорошо.

Что все забудется, и она начнет подготовку к свадьбе.

Что ее отношение к Эрику вновь станет прежним и она забудет о Бренте.

Что кошмары уйдут.

Когда она уходила, ей показалось, что ее поцеловали в щеку и коснулись запястья – мимолетом.

Во всем виновата травма головы. И только.

* * *

Едва лишь за темноволосой пациенткой, похожей на изнеможенную куколку, закрылась дверь, как доктор Хендерс вскочил со своего места. Маска благонадежности слетела с его чопорного лица, уступив место негодованию и страху.

Тому самому, о котором он только что рассказывал Джесс Мэлоун, уча ее с ним бороться.

Страх ослаблял, сдерживал, давил на шею, как туго завязанный галстук, и мужчина рванул галстук так, что затрещали нити.

Легче не стало.

Незаметная дверь, за которой находилась комната отдыха, отворилась.

В кабинет неспешно вошел высокий молодой мужчина со светлыми волосами, торчащими из-под кепки. Ее козырек закрывал ему пол-лица.

– Молодец, док. Грамотный специалист, – сказал он, улыбнувшись. На щеках появились ямочки, которые девушки находили обворожительными. – Вы выписали ей те лекарства, о которых я вам говорил?

– Да, – скрипнул зубами доктор Хендерс. – Вы оставите меня в покое?

– Мне жаль, если я нарушил ваш покой, док. Очень жаль.

Голос незнакомца в кепке казался бархатным, и обращался он к доктору делано почтительным тоном, однако было в нем нечто едкое. И опасное.

– Убирайтесь! – зло рявкнул доктор Хендерс, усаживаясь с размаха в кресло. – Я сделал то, что хотели вы! Оставьте меня в покое! И никогда не приближайтесь к моей дочери! Вон!

И тотчас отпрянул, вдавливая грузное тело в кресло – гость с легкостью, как кошка, запрыгнул на стол, сидя на четвереньках и склонив голову к плечу. Доктор не видел его глаз, скрытых козырьком кепки и прядями светлых волос, упавших на лоб, но чувствовал, как в нем прожигают дыру.

Его охватило чувство совершенно иррационального страха.

– Не стоит мне хамить, док, – ласково прошептал мужчина и схватил доктора Хендерса за подбородок. – Вы ведь цените свою скромную никчемную жизнь? Жизнь, направленную на служение во благо другим, а, док?

Тот закивал, словно загипнотизированный этим проникновенным бархатным голосом.

– Если цените, никто и никогда не узнает, что вы выписали маленькой мисс Мэлоун совсем не те лекарства, что должны были, по моей не менее маленькой, почти ничтожной, – губы его растянулись в коварной зловещей улыбке, – просьбе. Верно?

Доктор Хендерс вновь закивал, чувствуя, как цепенеет. Чертов придурок наверняка обладал особым методом гипноза, которому его мозг не в силах был противостоять.

Молодой мужчина выпрямился и легко спрыгнул на пол.

– Отлично! Никому не говорите о том, что совершили крохотное врачебное преступление, док, – спокойно сказал он и направился к двери, засунув руки в карманы джинсов и насвистывая что-то. Коснувшись дверной ручки, он обернулся: – Кстати, я пошутил. Я не знаю вашу дочь.

И с этими словами вышел, аккуратно прикрыв дверь, словно ничего и не было.

«Надо было сразу вызвать охрану», – подумал вдруг доктор Хендерс устало.

Почувствовав, как влияние ненормального гостя на его сознание слабеет, он выдохнул и вдруг замер, пойдя пятнами. Крик застрял в его горле.

Дверь вновь распахнулась, и в кабинет заглянуло пугало – настоящее садовое пугало, в которое, казалось, вселился кто-то. Глаза его горели, пальцы-коренья шевелились, поглаживая дверную ручку.

– А-а… А-а-а… – только и мог выговорить доктор, тыкая в него пальцем и белея от ужаса.

– А если узнает, – зашептало пугало ватным скрежещущим голосом, – я позабочусь о том, чтобы ваши кошмары стали реальностью, доктор Хендерс.

Белая стена за спиной пугала вдруг зашевелилась, пошла синими и зелеными пятнами, как в калейдоскопе, и превратилась в морскую воду, которую сдерживал лишь тонкий слой стекла – словно в океанариуме. Пугало ткнуло в стену крючковатым пальцем, который оказался невероятно острым и сильным. По стене пошли трещины, образуя паутину.

– Нет… – прошептал доктор Хендерс, отчетливо понимая, что сейчас будет, и хватаясь пальцами за край стола. – Нет!

Пугало показало ему большой палец, словно поддерживая, поклонилось слегка и вышло, громко хлопнув дверью.

Трещины вздулись. Стекло, не выдержав, лопнуло, не выдержав напора стихии.

Дикие холодные волны моментально поглотили комнату и человека, находившегося в ней, заглушив бессвязные крики.

Доктор Хендерс панически боялся воды. И Пугало отлично знало это.

Молодой мужчина, что вышел из его кабинета, кажется, тоже знал это. По крайней мере, казалось, только он услышал вопли дока, погребенного тоннами воды, однако это его не сильно смутило. Он шагал по больничному коридору, на ходу кивая врачебному персоналу, как старым знакомым. Те отвечали, видимо, принимая за своего коллегу.

Ему нравились медики. Нравилась медицина. И запах, который всегда источало любое лечебное учреждение, тоже нравился. Он казался почти родным.

Мужчина на ходу коснулся указательным пальцем своих губ, которые недавно коснулись его малышки.

Вкус ее кожи до сих пор оставался сладким.

Она вся была слишком сладкой и в наказание должна была постигнуть вкус горечи.

Мужчина улыбнулся. И в его улыбке была неприкрытая нежность. Не солнечная, светлая и добрая, а темная, изысканная, с привкусом викторианства.

Молоденькая медсестра, которая спешила навстречу с кипой медицинских карт, подумала, что эта улыбка предназначалась ей, и он не стал ее переубеждать. Дотронулся до ее тонкого запястья, останавливая, и подмигнул.

Девушка замерла на месте, завороженно глядя на молодого привлекательного мужчину. В нем не было ничего особенно примечательного – разве что кепка цепляла взгляд, но это почти магическое обаяние, которое он буквально источал, подействовало на нее с какой-то неведомой силой.

Она не сопротивлялась, когда он притянул ее к себе за талию, заставляя уронить карты на пол, и поцеловал – жадно, жарко, требовательно. И она старательно отвечала, не зная, что за наваждение охватило ее, но получая удовольствие от каждого его прикосновения.

Они оба не обращали внимания на удивленно-осуждающие взгляды посторонних.

Ее голова пошла кругом от внезапного поцелуя с незнакомцем. Девушка схватила его за плечи, боясь упасть и чувствуя, что готова сейчас уйти вместе с ним – в любую свободную палату.

А он вдруг оттолкнул ее в сторону – так, что она едва не упала. Сплюнул и, ни слова не говоря, пошел дальше.

Не те губы. Не тот вкус.

Не она.

Мужчина вышел к стоянке тогда, когда Джесс и ее светловолосый и голубоглазый сопровождающий, вызывающий рвотный рефлекс, садились в машину. Эрик открыл перед ней дверь, точно джентльмен, и, когда захлопнул, поднял голову, почувствовав, что в его затылке прожигают дыру.

Их взгляды встретились.

Голубые глаза смотрели с неприязнью.

Темно-серые – с любопытством.

Они еще встретятся – и знали об этом оба.

Машина резко выехала со стоянки.

И ничего не произошло. Только тучи хмурились и похолодало.

Глава 7

Вечером на улице пошел снег: ранний, легкий, невесомый, он мягко стелился по газонам, оседал паутиной на деревьях и облизывал крыши, делая их одинаково белыми.

Снегопад не прекращался несколько дней. Выпало месячное количество осадков, всюду случались заторы, кое-где начались проблемы с электричеством, и это вытеснило из новостей даже серийного убийцу, которого прознавшие обо всем газетчики успели окрестить Убийственным Холодом – он добрался еще до одной жертвы.

Джесс стало лучше – лекарства, выписанные доктором Хендерсом, помогли избавиться от проблем со сном, да и галлюцинаций она больше не видела.

Никаких чудовищ. Никаких пугал. Но страх схоронился где-то в груди и полностью не уходил.

Ее еще раз вызывали в полицейский участок, вновь задавали множество вопросов, и теперь свидетельский допрос вел не обычный детектив, а капитан: жилистый мужчина с прищуренными глазами и трехдневной щетиной. Он возглавлял отдел убийств, но сам выглядел как человек, способный на убийство.

Спустя несколько часов, когда Джесс уже была вымотана, ей показали фотографии нескольких мужчин – первых подозреваемых. Но ни одного из них она никогда не видела.

– Вы уверены, что не встречали этого человека? – с нажимом спросил капитан, сидя перед Джесс – их разделял только стол, на котором стояли пустые стаканчики из-под кофе.

Девушка еще раз вгляделась в нечеткий снимок мужчины, сделанный, судя по всему, уличной камерой. Кажется, высокий, с широкими плечами, но черт лица не разглядеть: одну половину закрывает козырек кепки, вторую – медицинская повязка.

– Не встречала. Никогда.

Джесс сомкнула пальцы в замок – до боли. Она чувствовала себя не свидетелем, а жертвой – в этот раз стены участка давили на нее с большей силой. Здесь явно что-то происходило. Что-то было не так.

Ей казалось, что полиция что-то скрывает. Что-то недоговаривает. Нервничает.

– Он следил за вами, – поведал вдруг капитан, внимательно следя за реакцией Джесс.

– Что? – не сразу поняла она. – За мной?

– В ту ночь он весь вечер сидел неподалеку от вашего столика. Когда вы вышли из клуба вместе с мисс Батчелдер, отправился следом за вами, стоял неподалеку. Когда за вами приехало такси, он сел в машину и поехал следом за вами, мисс Мэлоун.

Джесс была шокирована.

– Это не может быть случайностью? – спросила она, но по холодным проницательным глазам полицейского поняла, что нет.

– Мы основываемся на записях камер наблюдения, – ответил он.

– Я не знаю, что и подумать, – пробормотала Джесс потрясенно, автоматически потянувшись к стаканчику кофе. Обнаружив, что он пустой, девушка в порыве чувств смяла его.

– Подумайте хорошенько, мисс Мэлоун, – капитан не сводил с нее глаз, под которыми пролегли темные круги. – Возможно, это ваш бывший любовник, которого вы отвергли, и ничего общего с убийством мисс Батчелдер не имеет. Но мы не можем исключать вероятности, что этот человек связан с произошедшим. К тому же, – намекнул мужчина, – убийство Энис Фостер произошло неподалеку от больницы, в которой вы находились после аварии. Возможно, это ничего не значит, но возможно, это не просто совпадение. Мы должны проверить все версии, – жестко подвел он итог собственным словам, явно запугивая Джесс.

Она понимала его – полицейский департамент Нью-Палмера стоял на ушах из-за шумихи с Убийственным Холодом, на них давили и требовали найти убийцу власти и общественность. Но сейчас ей вдруг стало зло. Верить в то, что она как-то связана с убийством Вивьен, категорически не хотелось.

Нет, она не виновата, что ее больше нет в живых.

– Мой бывший любовник пропал без вести, – вдруг жестко сказала Джесс, уцепившись за это слово.

– Когда? И назовите его имя, – потребовал капитан.

Джесс взлохматила и без того растрепанные темные волосы. Раньше она себе не позволяла ходить с такой прической. Нужно снова взять себя в руки.

– Мисс Мэлоун?

Вместо ответа она криво улыбнулась.

– Мисс Мэлоун! – рявкнул капитан, теряя терпение. – Я жду ответа. Я ни в чем вас не обвиняю, я ни в чем не обвиняю вашего любовника – если это вас так задело, я просто хочу проработать все версии. Тысячи часов просмотренных видеозаписей, сотни опрошенных свидетелей – мы работаем над этим делом и днем и ночью. И мне нужно выяснить, черт побери, что за тип следил за вами в ту ночь, раз уж мы узнали об этом из камер видеонаблюдения!

– Извините, – ответила Джесс. – Но не стоит повышать на меня голос. Я тоже устала. У меня было сотрясение мозга. И эмоциональная травма. Черт побери, – добавила она с неуместной иронией.

Почему-то хотелось улыбаться – не иначе, как защитная реакция.

Джесс была на грани сумасшествия и едва удержалась, как казалось ей, от того, чтобы эту грань перешагнуть. А теперь ей, кажется, вновь грозят проблемы с нервами. Она будет оборачиваться и на каждом шагу искать взглядом того, кто за ней следит.

Капитан тяжело вздохнул, в упор глядя на нее и наверняка считая, что девчонка издевается.

– Брент Элмер. Он пропал десять лет назад. Еще школьником, – сказала равнодушным тоном Джесс. – С тех пор…

Договаривать ей не пришлось. Все и так было понятно.

С тех пор он числится в списках пропавших.

Лицо капитана поскучнело. Он попросил назвать школу, в которой они учились, и его дату рождения.

Они родились с Брентом в один и тот же год и в один и тот же день – лишь месяцы были разные. Она – в августе. Он – в октябре.

На его день рождения они оба лишились невинности, сбежав из города на ее автомобиле.

– Я думал, вы расстались недавно, – сказал несколько обескураженно капитан. – Имел в виду, что это может быть кто-то из последних ваших любовников, с которыми у вас испортились отношения и который решил следить за вами.

– У меня не было любовников, – спокойно уже сказала Джесс. – После Брента я долго была одна. А затем встречалась и встречаюсь до сих пор с Эриком Саммерсом. Мы обручены.

Она подняла руку. На безымянном пальце сверкнул небольшой аккуратный бриллиант помолвочного кольца, которое подарил Эрик. Оно давило на палец, и Джесс надела его лишь потому, что мать настояла. Сказала, что ее жениху будет неприятно, если дочь не наденет кольцо.

Эрик был слишком хорошим, чтобы делать ему больно.

Капитан недоверчиво глянул на девушку.

Хоть сейчас Джесс была без мейка, в обычных джинсах и клетчатой рубашке, по ней было видно, что она не из простушек – красива и ухоженна. Милое личико и соблазнительная спортивная фигурка, манеры, умение подать себя – не зря она работала в известном женском журнале, где каждая страница была пропитана навязчивой модой.

Представить, что такая красотка ни с кем не встречалась, было сложно.

Впрочем, ее дело. Возможно, она феминистка. Феминисток капитан не любил. А может, просто дура.

– Может быть, у вас были навязчивые поклонники? – продолжил он.

– Настолько навязчивых – не было, – сказала Джесс, вспомнив отчего-то Джеймса и на мгновение прикрыв глаза. Как хорошо, что с тех пор они не виделись.

– К чему эти вопросы, капитан? Если этот человек следил за мной, – постучала она по снимку ногтем, который давно требовал коррекции у мастера, – то мог ли он убить Вивьен? Насколько я помню из изученной литературы по криминалистике, у серийных убийц крайне редко бывают сообщники. Не так ли? Они одиночки.

– Одиночки, – согласился капитан легко, но глаза его сверкнули. И он достал новые фотографии, вновь сделанные на камеру наблюдения.

– Этот человек был замечен неподалеку от места убийства Энис Фостер. Вновь. Забавно, не так ли?

Энис Фостер – пятая жертва, следующая после Вивьен. Двадцать пять лет, белокожая, работала менеджером в крупной компании. Найдена в Сигейт-парке, там, где не было камер видеонаблюдения.

– Сначала этот мужчина следил за мной, а потом оказался неподалеку от места убийства, – проговорила Джесс, пытаясь понять, что происходит.

– Возможно, он вновь следил за вами, поэтому случайно оказался там, – кивнул капитан. – Возможно, ваш преследователь видел убийцу.

А возможно, он сам и есть убийца.

Нет, глупости. Он не мог быть в двух местах одновременно.

– Он не доехал до вашего дома. Бросил машину неподалеку, – продолжил капитан. – В месте, где не было камер. Результаты экспертизы ничего не дали. Личность установить не удалось. В машине была обнаружена лишь солома, – добавил он.

При слове «солома» Джесс вздрогнула, и это не укрылось от внимательного полицейского.

– Поверьте, – самодовольно сказал капитан, – мой отдел проделал огромную работу. Рано или поздно мы докопаемся до истины. И если вам есть что скрывать…

Джесс не дала ему договорить.

– Нет, – твердо сказала она. – Я не узнаю этого человека. Я никогда не видела его. И если бы я что-то знала – с великим удовольствием сообщила бы вам. Убийцы должны быть наказаны.

Они несколько секунд смотрели друг другу в глаза, словно дети, играющие в «гляделки», и Джесс стоило огромных усилий не отвести взгляд в сторону. Ей казалось, что капитан проверяет ее, испытывает, однако он продолжил допрос.

Спустя час или два – ощущение времени девушка потеряла – он улыбнулся сухо и наконец встал.

– Благодарю за содействие следствию. Вы можете быть свободны, мисс Мэлоун. Полиция вызовет вас, если потребуется. Будьте на связи и больше не попадайте в аварии, – с таким напутствием капитан отпустил ее.

Он проводил ее внимательным взглядом. Что-то во всей этой истории ему не нравилось. А больше всего ему не нравился неуловимый ублюдок, лишивший жизни шесть ни в чем не повинных девушек. И как только он умудрился позвонить на телефон, батарея которого села?! Команда техников до сих пор ломает себе головы. И звонок его так и не смогли отследить, словно его и не было, но Бисли клянется, что кто-то звонил на телефон жертвы. И свидетель подтвердила это сегодня.

Жаль, что во время свидетельского допроса Мэлоун камера сломалась в самый неподходящий момент.

Джесс Мэлоун совсем не внушала капитану доверия.

Слишком странная. Слишком в себе. Слишком отличается от того образа, когда читаешь ее биографию.

Надо будет проверить ее слова.

И не упускать из виду.

Чутье подсказывало капитану, что в итоге все ниточки сведутся к ней.

Если это чутье не отказало ему в деле с кланом Чекарелли, когда его жизнь висела на волоске, подведет ли оно его сейчас?

* * *

Из полицейского участка Джесс вышла задумчивая и пустая. Она сама себе напоминала флакон дорогих духов, который опустел, став ненужной безделушкой, облепленной стразами. Такой только на выброс, заменив новым.

Только страха как такового не было. То ли у ее психики была своеобразная защитная реакция, то ли она подсознательно куда больше боялась снов и видений наяву, нежели странного преследователя в маске.

Она боялась Пугала.

И своего прошлого.

«Ты ведь ждешь эти сны, – вдруг сказал ей внутренний голос. – Ждешь из-за Брента».

«Я жду Брента», – ответила она себе, видя, как машет ей Эрик, стоящий около своей машины.

Джесс еще не садилась за руль – банально боялась, что из-за сотрясения вновь может попасть в аварию. Кажется, ее внимание еще не полностью восстановилось, а яркий свет светофора и фар раздражал.

– Как все прошло? – спросил жених, беря ее за руку. Его взгляд скользнул по кольцу на ее безымянном пальце.

Мать оказалась права – ему важно, что его подарок с ней. Он слишком хорош для нее.

– Плохо, – сказала Джесс, благодарная, что Эрик ждал ее несколько часов, забыв о своих делах.

– Садись и рассказывай, – велел он, заботливо поправляя на ней шарф. – Путь нам предстоит долгий, – добавил парень скептически. Из-за снега движение было довольно затруднено.

– Нужно было ехать на метро, – сказала Джесс, застегивая ремень безопасности.

Эрик включил зажигание.

– Тебе там становится нехорошо, – покачал он головой.

В его машине было тепло, даже немного душновато.

Джесс подумала вдруг, что и с самим Эриком так – в его объятиях не холодно, но душно. Тесно. И хочется вырваться на свободу.

Они медленно передвигались в пробке, которая напоминала живую извивающуюся змею, ползущую по городу.

И девушка отстиранным голосом рассказала обо всем, что узнала в участке. Эрик слушал внимательно, сосредоточенно глядя на дорогу, не задавая вопросов и не восклицая. Просто принимал к сведению.

– Я защищу тебя, – сказал он, когда Джесс замолчала.

– От кого? – спросила она.

– Ото всех. Ты – моя, – он повернул лицо в ее сторону, и сердце девушки на мгновение сжалось.

Ей показалось, что его глаза сверкнули алым. Но это всего лишь игра света и бликов в полутьме сумерек, опустившихся на огромный город.

– Ты так уверен? – улыбнулась она слабо.

– А ты – не уверена?

Джесс лишь пожала плечами, а Эрик, изловчившись, все же поцеловал ее в губы – впервые за долгое время, и у нее не было причин, чтобы отказать ему в поцелуе. Он – ее жених. И он – в своем праве.

Пришлось терпеть.

Джесс показалось, что кто-то скребется по заднему стеклу, но, как говорил доктор Хендерс, во всем была виновата травма головного мозга. Не более.

До дома они добирались так долго, что Джесс заснула, сама этого не желая, под бормотание радио и телефонный разговор Эрика, которому позвонил коллега с работы.

– Прости, это из лаборатории, – шепнул ей жених извиняющимся тоном.

Сначала Джесс снилась какая-то глупость – абстрактная чепуха. Затем ей приснилось, что она вошла в темную пыльную комнату с крохотным окном, из которого пробивается пыльный свет, закрыла за собой дверь и взяла трубку слабо звонящего старого проводного телефона.

– Говорите, – сказала Джесс тихо, отчего-то боясь быть пойманной.

– Он мне не нравится, – ответил мужской шепот, тихий и едва различимый из-за помех в связи. – И твое поведение – тоже. Ты готова каяться?

Джесс отчего-то стало смешно, но ответить она не успела.

Ее вдруг подхватила невидимая сила, закружила, завертела во все стороны, вырвала из сновидения и выбросила на снежную поляну, окутанную туманом. Джесс зябко ежилась, выдыхая пар, а напротив ее высился двухметровый снеговик. Он вдруг распахнул глаза – их ярко-алый отсвет был ей уже знаком. Нос-морковка мелко задергался, словно снежное чудовище пыталось поймать ее запах.

Из среднего снежного кома стали расти руки – обычные, человеческие, с пятью пальцами. Мужские.

Руки потянулись к замершей от приступа страха и отвращения Джесс в попытке обнять ее.

Она пыталась отпрянуть, сделать несколько шагов назад, в безнадежной попытке скрыться от хозяина снежной поляны, но этого у нее не получилось.

Ноги вязли в снегу, который стал вдруг горячим. Он, обвивая щиколотки, лизал ее кожу невидимыми языками и шевелился, словно под ним находилось множество живых существ.