Текст книги "Загадки истории. Империя Габсбургов"

Отношения Карла V с семьей отличались такой же отстраненностью, как и с остальными людьми. В 1526 году Карл женился на португальской принцессе Изабелле. Из 13 лет брака почти половину император провел вне Испании, где оставалась его жена, исполнявшая обязанности регентши. Супружество было многодетным: у Карла и Изабеллы родились трое сыновей (взрослого возраста достиг лишь старший – будущий испанский король Филипп II) и две дочери. Рождение последнего ребенка стоило тридцатипятилетней Изабелле жизни. Об отношении императора к женщинам свидетельствует его наставление сыну Филиппу накануне вступления последнего в брак:

«Когда окажетесь вместе со своей супругой, – пишет заботливый отец, – будьте весьма осторожны и поначалу не допускайте чрезмерного напряжения сил, дабы не понести физический ущерб, ибо это может нанести вред росту тела и его силе, а часто вызывает такую слабость, что делает невозможным появление потомства и даже может погубить вас».

Впрочем, сам Карл V не всегда действовал в соответствии с собственными пуританскими советами сыну: в противном случае на свет не появился бы дон Хуан Австрийский (1547–1578) – будущий победитель турок в морской битве при Лепанто, плод связи императора с Барбарой Бломберг, дочерью богатого регенсбургского горожанина.

Смолоду преследовали Карла V и серьезные проблемы со здоровьем. Он часто простужался и, вероятно, страдал хроническим гайморитом – отсюда полуоткрытый рот на многих изображениях императора. Но главной бедой Карла стала подагра – болезнь, вызванная неправильным обменом веществ. Первые серьезные приступы этого недуга он перенес, когда ему не было и сорока лет. С течением времени болезнь возвращалась все чаще, и порой император неделями был ограничен в движении, не мог ездить верхом и даже в карете. (Видимо, именно поэтому любимым средством передвижения Карла был корабль.) При этом он не ограничивал себя в жирной и острой пище, любил выпить – словом, не соблюдал даже тех примитивных и не всегда верных рекомендаций, которые давали ему лекари. К середине 1550-х годов одиночество и болезни, похоже, сломили императора.

Бегство Карла V в Нидерланды, предварявшее его официальный уход из политики, пошло на пользу делу религиозного примирения в империи. Более покладистый и дипломатичный Фердинанд после нескольких лет раздоров, охвативших Германию, сумел договориться с протестантами о мире, который был заключен в Аугсбурге в 1555 году. По выражению немецкого историка Ф. Ангермайера, это была «победа политики над религией», поскольку практическая необходимость и неизбежность сосуществования обеих конфессий заставила даже самых непримиримых католиков и протестантов поступиться принципами. Главным положением Аугсбургского мира стало Cujus regio, ejus religio («Чья власть, того и вера») – что означало необходимость для подданных каждого из субъектов империи избрать ту конфессию, к которой принадлежал глава этого субъекта. Двадцать пятого октября 1555 года в три часа пополудни по приказу Карла V представители нидерландских сословий собрались в большом зале императорского дворца в Брюсселе. Здесь когда-то был провозглашен совершеннолетним юный габсбургский принц, ставший теперь пожилым, явно нездоровым мужчиной с вытянутым усталым лицом, характерной выступающей вперед «габсбургской» нижней губой и седеющей бородой. Негромким голосом Карл V произнес речь, в которой подвел итог своего многолетнего правления. Ноты смирения и бегства от мирской суеты, к чему так стремился усталый монарх, слышались в его словах, которые, по свидетельствам современников, произвели большое впечатление на присутствовавших в зале брюссельского дворца. Формально речь Карла V была отречением от власти в пользу сына только в бургундских владениях Габсбургов, то есть в Нидерландах.

Тремя днями раньше, однако, произошло другое знаменательное событие: император сложил с себя полномочия великого магистра ордена Золотого Руна, которые были привилегией главы Габсбургского дома, и передал их сыну Филиппу, что было весьма спорным шагом, учитывая запутанность вопроса о преемнике Карла. Позднее, в январе 1556 года, Филиппу II была отдана власть в испанских и итальянских владениях Габсбургов. Императорская корона формально оставалась у Карла, хотя все полномочия главы империи давно уже были в руках Фердинанда. Только в марте 1558 года, когда его старшему брату оставалось жить лишь несколько месяцев, Фердинанд I (1558–1564) с согласия курфюрстов был провозглашен новым римско-германским императором. Эпоха Карла V завершилась.

Отрекшийся император уехал в Испанию, где в монастыре Сан-Херонимо-де-Юсте для него был построен домик – нечто вроде комфортабельной кельи. Впрочем, уединение Карла не было монашеским: проводя значительную часть времени в молитвах, он, тем не менее, воздавал должное обильной еде и питью, от пристрастия к которым не избавился и в старости, вел активную переписку с Филиппом II, которого забрасывал политическими советами, а когда позволяло здоровье, работал в саду. Бывший император, испытывавший интерес к технике, собрал уникальную коллекцию часов, с которой связана следующая легенда.

Однажды Карл отремонтировал двое часов и хотел, чтобы они шли одинаково, минута в минуту, но это ему не удавалось. «Я не могу справиться даже с часами, – воскликнул экс-император, – как же я мог мечтать привести к согласию многие народы, живущие под разным небом и говорящие на разных языках?»

Здоровье Карла быстро ухудшалось. Чувствуя близкий конец, Карл V вопрошал молчаливые небеса: почему, несмотря на внешний блеск, вся его жизнь оказалась большой неудачей – и хотя ему, в соответствии с данным в ранней молодости обещанием, удалось «сохранить все, что сохранили предки», все остальные его честолюбивые планы пошли прахом. Была ли это расплата за грехи, гордыню, жестокость? Что готовит для него Господь за порогом смерти? Ответ на этот вопрос некогда самый могущественный человек Европы узнал 21 сентября 1558 года, когда его земной путь подошел к концу.

Решение Карла V передать брату бразды правления Австрией было вызвано тем, что владения Габсбургов слишком уж разрослись, и управлять ими из одного центра при тогдашних средствах связи и транспорта представлялось затруднительным. Позднее Карл, убедившись в чрезвычайной запутанности германских дел, стал подумывать и о том, чтобы сделать Фердинанда своим наследником и помощником во всей империи. При этом император вынужден был пожертвовать интересами своего сына Филиппа. В 1531 году младший брат императора был избран римским королем. В то же время наследником Карла в Испании, Неаполе, Нидерландах и на Сицилии оставался Филипп. Так габсбургский дом разделился на две ветви – австрийскую и испанскую, сохранив при этом внутреннее единство – ибо между Веной и Мадридом в каждом поколении возникали тесные (с генетической точки зрения – даже слишком) родственные связи, а политические интересы обеих ветвей практически нигде и никогда не пересекались. Разделение власти между братьями не подорвало доминирующие позиции Габсбургов на западе и в центре Европы.

Внешне Фердинанд I был еще большим Габсбургом, чем его брат. Сохранившиеся изображения свидетельствуют об этом: оттопыренная нижняя губа, орлиный нос, длинное лицо – типичные габсбургские черты. А вот по характеру младший брат не походил на старшего, отличаясь от него спокойствием, рассудительностью и осторожностью. Он был весьма образован, в числе его воспитателей был знаменитый философ-гуманист Эразм Роттердамский, прививший молодому принцу такие качества, как терпимость и сдержанность. Будучи набожным католиком, Фердинанд I, тем не менее, всегда ставил политические интересы выше религиозных. Фердинанд был менее жесток и непреклонен, чем Карл, о чем можно судить по замечанию одного венецианского дипломата: «Немцы любят короля и не боятся его; чехи его не любят, но боятся; венгры же и не любят, и не боятся».

Отношения между Фердинандом и Карлом V не были идиллическими. Еще в ранней юности Карл довольно бесцеремонно выгнал брата из Испании, боясь конкуренции с его стороны. Да и позднейшие шаги императора, в том числе передача Фердинанду полномочий имперского наместника и возведение его в ранг римско-германского короля, были продиктованы скорее политической необходимостью, чем братской любовью. В конце 40-х годов Фердинанду пришлось отстаивать свои права в династическом споре – после того, как колеблющийся император вознамерился всетаки сделать своим преемником Филиппа. Тем не менее к концу правления Карла V Фердинанду удалось стать весьма влиятельной фигурой в Германии. Главным достоинством короля было то, что он понимал природу политики как «искусства возможного» и, в отличие от императора, никогда не увлекался несбыточной мечтой о всемирной монархии. За это, впрочем, его ждала двойная расплата.

Фердинанд был вынужден поделиться властью с курфюрстами, позволившими ему в 1558 году стать обладателем императорской короны. После официального признания Фердинандом I коллективной ответственности его и имперских князей за состояние дел в империи надежды на создание в Германии централизованной монархии рухнули. Для габсбургского дома это означало, что среди правящих немецких династий он по-прежнему primus inter pares (первый среди равных), но не более. Таким образом, внимание Габсбургов переключалось с дел имперских на состояние их многочисленных наследственных владений.

Сам Фердинанд I вошел в историю бледной тенью своего великолепного, хоть и неудачливого брата. Карл и побеждал, и проигрывал торжественно, с достоинством, по большей части – на поле битвы. Неброский, тихий Фердинанд воевать не любил, сражениям предпочитал переговоры, а борьбе на уничтожение – разумный компромисс. Именно поэтому ему и удалось сделать то, чего безуспешно добивался Карл V – на долгое время обеспечить религиозный мир и сохранить единство империи.

В семье Фердинанда произошла романтическая любовная история.

…Господь Бог уготовил этой девушке необычную судьбу. Ей, купеческой дочке по рождению, суждено было сломать стереотипы, переступить через предрассудки, преодолеть, казалось бы, непреодолимые барьеры и вписать свое имя в историю императорской династии Габсбургов.

Филиппина Вельзер родилась в 1527 году в Аугсбурге. Точная дата ее рождения неизвестна, но ясно одно – расположение звезд в момент ее рождения было весьма благоприятным. Она происходила из одного из крупнейших и богатейших купеческих родов Германии. Вельзеры по своему богатству могли сравниться разве что с Фуггерами. Вельзеры получили в залог территорию Венесуэлы, ссудив императору Карлу V несколько тонн золота.

Дядя Филиппины, могущественный и влиятельный Варфоломей Вельзер, был очень разочарован, что у его брата родилась девочка. Куда предпочтительнее был бы племянник, чтобы передать ему в будущем дела торговой империи (его единственный собственный сын трагически погиб от рук индейцев на Амазонке во время торговой экспедиции). Уже в юные годы Филиппина выделялась из большинства девушек своего сословия любознательностью, острым умом, свободолюбивым нравом, целеустремленностью (эти качества она пронесла через всю жизнь). Она также славилась редкой красотой и грациозной осанкой. По словам одного итальянского скульптора, побывавшего в Аугсбурге, «кожа ее была такой чудесной мраморной белизны, что красное вино, которое она пила, просвечивалось сквозь кожу ее горла».

Филиппина очень интересовалась искусством приготовления блюд, с юности вела книгу, куда записывала опробованные рецепты (оригинал этой книги хранится сейчас в замке Амбрас, копия – в Венском музее искусств). Она также владела итальянским языком и обладала безупречными манерами. Дядя Варфоломей c большим сожалением отметил для себя, что она единственная в семье его брата обладает ценными деловыми качествами. Но было совершенно исключено, чтобы женщина возглавила торговую империю.

Обладая набором таких завидных качеств, девушка, которая к тому же принадлежала к династии богатых влиятельных купцов, не могла пожаловаться на недостаток претендентов на ее руку. Каждый холостой молодой человек в Аугсбурге счел бы за честь ввести в свой дом такую хозяйку. Родители не торопили дочку с замужеством, предоставив ей самой право выбора мужа (что для того времени было очень непривычно). Проходили годы, а в личной жизни Филиппины не было никаких изменений.

Отцвела пора зеленой юности. Филиппине исполнилось 29 лет – по тем временам «перезрелая старая дева». И уже было самое время всерьез подумать о своем будущем. Если она не хотела оказаться в монастыре, то надо было срочно соглашаться на предложение руки и сердца от первого попавшегося. Но внутренний голос подсказывал ей, что надо еще немного подождать…

Фердинанд I и его жена Анна Богемская и Венгерская были очень религиозными и консервативными людьми и воспитывали своих троих сыновей в строгих моральных принципах. Они уделяли много внимания тому, чтобы Максимилиан, Фердинанд и Карл приобрели качества, необходимые в будущем для их высокого статуса. Их учили быть бережливыми, скромными, сдержанными в разговоре, отвечать лишь тогда, когда их спросят. Они должны были стоять, сняв берет, перед столом отца до тех пор, пока тот не позволит им сесть.

Несмотря на свой высокий статус, братья не были избалованы. В то время как их сестрам преподавались в основном такие «женские» дисциплины, как ведение домашнего хозяйства, в образовании мальчиков особое внимание уделялось иностранным языкам. Фердинанд-отец сам вырос в Испании, его жена – в Венгрии. Кроме родных языков родителей мальчикам еще преподавался немецкий – язык их родины, позже – латынь, язык образованных людей. Они также могли объясниться на французском, итальянском и чешском. Вскоре отец посылает двух старших сыновей в Нидерланды – ко двору своего старшего брата, императора Карла. Думал ли Фердинанд-старший о том, какие искушения ожидают его сыновей, когда они вылетят из строгого родительского гнезда в мир, полный соблазнов? В Нидерландах братья впервые познали неведомые им ранее радости жизни – пиры, вечеринки, танцы, женщин.

Юноши с изумлением рассматривали разряженных фавориток придворных аристократов, которые сидели за столом рядом с законными женами своих любовников. Они густо краснели при виде смелого декольте, которым дамы пытались привлечь внимание неопытных юнцов. Вместо простых блюд, к которым они привыкли дома, здесь к столу подавались изысканные деликатесы и редкие вина. Последним Максимилиан и Фердинанд были не силах противиться – это помогало им преодолеть скованность при общении с женским полом. Вскоре оба юноши стали отцами внебрачных детей. Особенно безудержно предавался при дворе дяди-императора плотским утехам старший Максимилиан. Его младший брат Фердинанд официально признал отцовство только одного внебрачного ребенка – дочери Вероники.

Вскоре до ушей отца-короля дошли слухи об образе жизни сыновей. Он начал слать сыновьям настойчивые увещевания и призывать вести себя более скромно и достойно. Слова отца сильнее подействовали на Фердинанда, у которого с отцом были более доверительные и теплые отношения, чем у его брата.

Фердинанд с годами превратился в интересного привлекательного мужчину, по которому вздыхала не одна княжеская или графская дочка. Но никто не смог завоевать его сердца, а отец пока не торопил среднего сына с женитьбой, так как он не был наследником короны. Доподлинно неизвестно, где произошло первое знакомства Филиппины со своим будущим мужем – эрцгерцогом Фердинандом. Теоретически самая первая встреча молодых людей могла произойти во время очередного рейхстага, проходившего в Аугсбурге в 1547–1548 годах, куда молодой Фердинанд мог приехать в составе свиты своего дяди императора Карла V, наверняка император встречался с Вельзерами в связи с финансовыми вопросами. Но вероятнее всего, они впервые встретились в 1556 году в замке Брежнице в Богемии, который принадлежал родной тетке Филиппины – Катарине. Вдовая тетка не жила затворницей, а, наоборот, была радушной хозяйкой, часто принимала у себя гостей из высшего света и сама наносила визиты. А Фердинанд, выполняя административные поручения отца в Богемии, по дороге часто заезжал в замок.

Есть версия, что дядя Филиппины специально подстроил эту встречу, чтобы укрепить свои связи с императорской семьей.

Фердинанд просто потерял голову от любви и мысленно поблагодарил Бога, что до сих пор давал ему силы сопротивляться против навязываемых отцом кандидаток в жены. Наверняка влюбленные провели много бессонных ночей в тревожных мыслях о том, как им быть дальше со своими чувствами. Немыслимо было представить, чтобы габсбургский эрцгерцог, сын императора Священной Римской империи получил разрешение на брак с простолюдинкой, ведь несмотря на несметные богатства семья Филиппины была недворянского происхождения. Конечно, влюбленные прекрасно осознавали всю сложность ситуации. И все же Фердинанд не мог отказаться от девушки, а сделать ее просто своей любовницей ему не позволяли честь и совесть. Он прекрасно знал, чем лично он рисковал. Но его избранница подвергалась еще большему риску. Многим была известна печальная судьба Агнес Бернауэр, которая жила столетием раньше. В нее, тоже простолюдинку из Аугсбурга, влюбился Альбрехт, наследник баварского престола из династии Виттельсбахов и тайно обвенчался с ней. Отец-герцог почувствовал опасность для династии и, выбрав удобный момент, когда сына не было дома, приказал утопить Агнес в Дунае как ведьму, приворожившую сына. Есть только одна возможность – повенчаться. Тетка Катарина была посвящена в рискованный план влюбленных и вызвалась найти священника, согласного обвенчать пару по католическому обряду. Священника, который сжалился над влюбленными, звали Йоганн фон Кавалери. Венчание произошло морозной январской ночью 1557 года в часовне замка Брежнице в присутствии нескольких самых близких друзей, посвященных в тайну влюбленных.

Не было ликующего песнопения, венценосных гостей в золоченых одеждах, украшенного цветами свадебного кортежа. Но несмотря на это заключенный в эту ночь брак оказался одним из самых счастливых союзов в истории династии Габсбургов.

Венчание не решило все проблемы. Филиппина и Фердинанд по-прежнему не могли показываться на людях вместе, как подобает мужу и жене. Они наслаждались своим счастьем украдкой. Каждый вечер Фердинанд тайком прокрадывался в спальню жены, опасаясь посторонних глаз.

Но эту тайну невозможно было долго скрывать. Многим стало казаться подозрительным, что Филиппина подолгу живет у тетки, а Фердинанд последнее время что-то зачастил в Брежнице. Они часто прогуливались вместе в парке, при этом Филиппину ради приличия сопровождала тетка.

Ситуация стала еще более осложняться, когда выяснилось, что Филиппина ждет ребенка. В моде были платья с завышенной талией, которые скрывали округлившийся живот, и долгое время никто не замечал ее «интересного» положения. В ночь святого Вита в 1558 году появился на свет первый сын супругов – Андреас. Роды принимали тетка Катарина, ее старшая дочь, а также заранее найденная кормилица Анна Эбезам. Роды были тяжелые и продолжительные, женщины давали Филиппине травяные отвары и молились Деве Марии, чтобы она помогла роженице благополучно разрешиться от бремени… Их тревоги были обоснованны – у Филиппины с юности было слабое здоровье. По заранее придуманному хитроумному плану новорожденное дитя положили у ворот замка, а ничего не подозревающий привратник нашел «подкидыша» и принес его хозяйке замка. Филиппина «вызвалась» воспитывать «подкидыша» как родного сына. Этим самым она получила возможность растить своего ребенка сама, не бросив при этом тень на свой моральный облик.

Внук императора Священной Римской империи – подкидыш! Эту тайну невозможно было долго скрывать и вскоре до двора отца – императора Фердинанда I (который недавно принял корону от своего брата Карла) в Праге дошли слухи, что его средний сын сожительствует с девицей Вельзер и, возможно, тайно женат на ней.

Сейчас трудно установить, в какой именно момент отец узнал о браке сына. Но известно, что у императора из всех его сыновей самые лучшие отношения были именно с Фердинандом. Вполне возможно, что сын сам доверил отцу свою тайну. Теоретически во власти отца было добиться у Ватикана расторжения этого брака, но он этого не сделал. И хотя он не признал брак любимого сына официально, но он разрешил ему оставаться в тайном браке с Филиппиной и взял клятву молчания у всех, кто был посвящен в эту тайну. Дети от брака Фердинанда и Филиппины не имели права претендовать на престол, за исключением случая, если всем остальным ветвям династии Габсбургов будет грозить вымирание. Вскоре у Филиппины рождается второй сын – Карл, и его тоже «подбрасывают» к воротам замка, чтобы его собственная мать могла его «усыновить» и растить как своего.

В 1561 году император подписал тайный указ, оговаривающий финансовую ситуацию Филиппины и детей. Сыновьям из казны ежегодно выделялось 30 тысяч гульденов, их матери также причиталась сумма, позволяющая вести безбедный образ жизни.

В 1562 году у Филиппины рождаются близнецы Мария и Филипп, которые умирают вскоре после рождения. И тот факт, что император приказал тайно похоронить покойных внуков в императорском склепе в Праге, явно говорит о том, что он принял брак сына, по крайней, мере сердцем.

Вообще-то с учетом реалий XVI века Фердинанд и Филиппина добились максимально благоприятного решения своей проблемы. Но они надеялись также на личное примирение с отцом. Кто знает, возможно, что так бы оно и случилось, если бы император скоропостижно не скончался. Но нельзя утверждать это наверняка – слишком консервативны были законы того времени, где каждое сословие знало свое место, слишком непоколебимы были моральные устои монархии. Супругам «повезло», что Фердинанд не был старшим сыном и наследником престола, иначе неизвестно, чем обернулось бы их тайное венчание.

Филиппине не было суждено познакомиться лично ни со своим свекром, ни с братьями мужа. Круг ее общения составляли в основном богемские и немецкие дворяне. Хотя Филиппина никогда лично не встречалась со свекром, но история ее любви не переставала вдохновлять художников разных столетий.

Вступивший в 1564 году на трон после смерти отца старший брат Максимилиан поручил Фердинанду управление провинцией Тироль. Фердинанд с радостью воспринял известие о переезде в Инсбрук – город, где прошло его счастливое детство, но пришлось немного переждать – в Тироле и приграничных областях свирепствовала чума. Прибыв в Тироль, Фердинанд первым делом принялся искать подходящее жилье для жены и детей – брак все еще был тайной для широкой общественности, и семья не могла жить вместе с ним в официальной резиденции в Инсбруке. Он был несказанно рад подвернувшейся счастливой случайности, приобретя замок Амбрас близ Инсбрука, и сразу подарил его жене. Для Фердинанда было важно обеспечить будущее жены и сделать ее финансово независимой – на случай, если с ним что-то случится. Замок был отремонтирован и обставлен по вкусу Филиппины. Денег на это эрцгерцог не жалел, пригласил самых известных мастеров, покупал лучшие произведения искусств.

В парке замка можно было увидеть редкие цветы, экзотических животных и птиц, лабиринты из кустов. Специально проложенная система труб снабжала парковые фонтаны водой с гор.

В саду был разбиты грядки с травами, которые Филиппина выращивала для приготовления лечебных снадобий. В личных покоях супругов была оборудована отдельная кухня, чтобы хозяйка иногда могла баловать мужа собственноручно приготовленными лакомствами. Население Тироля сначала настороженно отнеслось к «любовнице» эрцгерцога, и многие местные дворяне воздерживались от знакомства с ней. И хотя Фердинанд продолжал придерживаться уговора с отцом и не появлялся с женой на людях, тем не менее вскоре всем в Тироле стало ясно, какое влияние на их правителя имеет красавица Филиппина. Слава о гостеприимстве и красоте хозяйки замка Амбрас разнеслась далеко за пределы Тироля. Герцог Альфонсо из Феррары поблагодарил пару за гостеприимство охотничьими собаками. Двор в Мюнхене также находил хозяйку приятной и достойной общения. А Папа Римский Григорий XIII – расширил личному священнику Филиппины полномочия при отпущении грехов и послал ей освященные лично им четки (розарий) и крест – и это еще до признания Ватиканом ее брака с эрцгерцогом. Родные сестры Фердинанда Магдалена, Маргарита и Хелена, монахини из соседнего монастыря в Халле, были частыми гостями у невестки в замке Амбрас.

Филиппина занималась благотворительностью, заботилась о бедных и не считала зазорным посещать хижины бедняков. Каждой своей служанке она дарила к свадьбе дорогое платье.

Просители часто обращались напрямую к Филиппине, зная, что если она замолвит слово, то эрцгерцог наверняка не сможет отказать жене. Письма к ней часто начинались словами: «Светлейшая и высокородная княгиня (или эрцгерцогиня) Филиппина Австрийская…» (хотя у нее был «лишь» титул маркграфини фон Бургау, выхлопотанный Фердинандом).

Фердинанд ни в чем не отказывал жене, он осыпал ее подарками и выделял средства на ее благотворительные замыслы. У него были на это все причины: она была внимательной женой, любящей матерью и умелой хозяйкой. Замок Амбрас был для эрцгерцога местом, где он охотно проводил все свободное время и черпал жизненную энергию. Для себя он оборудовал в замке мастерскую, где учился у столяра, кузнеца и стеклодува их мастерству и изготавливал различные предметы.

После рождения близнецов и без того слабое здоровье Филиппины ухудшилось. Боли и тошнота преследовали ее до конца жизни. Наверное, именно состояние собственного здоровья и вызвало ее интерес к лечебным травам и врачеванию.

В замке была оборудована аптека, где Филиппина могла проводить опыты по смешиванию трав и эссенций, приготовлению мазей, микстур и снадобий. Она изучала существовавшую тогда литературу по фармакологии, медицине и ботанике. Она снабжала снадобьями членов своей семьи, окрестных жителей, османских пленных, а также одного «московита» (пленника? купца?).

Надо помнить, что такого рода увлечение в те далекие времена отнюдь не было безобидным, это было часто связано с риском быть заподозренной в колдовстве. Почти каждое необычное увлечение или дарование, тем более в сочетании с необыкновенной красотой, могли иметь печальные последствия, слишком тонка была грань между знахарством и «пактом с дьяволом». Но к счастью для Филиппины ее положение было довольно высоким в сравнении с другими знахарками, чтобы кто-то посмел выдвинуть подозрение против нее. В 1576 году вопрос об официальном признании брака снова встал ребром. Старший сын Фердинанда Андреас готовился к посвящению в кардиналы, и для этого необходимо было подтверждение его рождения в законном браке. После показаний свидетелей, которые присутствовали при венчании в Брежнице, брак был официально признан Папой Римским. Наконец супруги могли показываться на людях и вместе наносить официальные визиты. Брак был признан законным, но не «равным», то есть супруга не носила титул эрцгерцогини, а дети не имели права престолонаследования. Через пару столетий такой брак назвали бы морганатическим.

Гости охотно посещали замок Амбрас. Не только потому, что там устраивались театрализованные и музыкальные представления, лотерейные розыгрыши, но также не в последнюю очередь потому, что в замке отменно готовили и любили вкусно поесть. Некоторые европейские дворяне посылали своих поваров на обучение в Амбрас. По сохранившимся домовым книгам и счетам можно судить, насколько разнообразно было питание. В обычные дни к столу подавали 24 блюда. Ежедневно кухня замка потребляла тысячу фунтов мяса, не считая дичи, 100 фунтов жира. Филиппина, как верующая католичка, строго следила за соблюдением постов. Во время постов рыба заказывалась тоннами, сыр из Голландии – центнерами. Устрицы, виноград и цитрусовые завозились из Италии. Когда к обеду ожидались особо почетные гости, Филиппина с теткой лично контролировали процесс приготовления блюд на кухне.

С годами Филиппина чувствовала себя все хуже и хуже. К постоянным болям внизу живота добавились боли в печени, частое головокружение, ноги стали опухать. Ее личный врач посоветовал ей посетить Карлсбад (Карловы Вары), который славился своим целительным влиянием на различные недуги. После посещения курорта вместе с супругом наступило кратковременное облегчение, и Филиппина могла снова исполнять свои обязанности хозяйки замка. Но вскоре болезнь обострилась. Она держалась мужественно, не показывала виду, что ей тяжело подолгу стоять, что что-то щемит в груди и ей не хватает воздуха, порой ей приходилось спать сидя. Как раз в этот момент большим ударом для Филиппины стала смерть тетки Катарины, которая много лет была ее опорой и советчицей.

Однажды ночью пятидесятитрехлетней Филиппине стало настолько плохо, что она срочно послала за своим священником. Успев исповедоваться и причаститься перед смертью, она попрощалась с мужем, детьми и братом. Она также попросила, чтобы никто из прислуги не потерял своего места в связи с ее смертью. И напоследок она обратилась вслух к Богу: «Господи, я согрешила против неба и пред тобою, я недостойна называться твоей дочерью». Потом она попросила подать ей крест, личный подарок Папы, прижала его к себе, счастливо улыбнулась и сказала печальному мужу, сидящему на краю ее постели: «Я вижу что-то, что меня радует…»

Весть, о том, что «матушка Филиппина» умирает, быстро разнеслась по окрестностям. Людской поток устремился к замку. Все хотели увидеть ее в последний раз. И для каждого умирающая Филиппина находила доброе слово или улыбку, хотя силы покидали ее.

Не только вдовец был безутешен. Скорбь людей в связи с ее смертью была настолько велика, что на несколько недель по всему Тиролю были отменены увеселительные мероприятия, танцы и игра на музыкальных инструментах, ограничены свадебные церемонии. А на ее похороны собралась не только вся знать Тироля и Баварии, но и крестьяне, ремесленники, поденщики. Многие пришли издалека.

Сыновья Филиппины получили титулы маркграфов фон Бургау. Андреас стал кардиналом, Карл военным. Женат из братьев был только Карл. И так как оба брата имели только внебрачных детей, то их земли после смерти отошли Габсбургам.

Фердинанд пережил Филиппину на 15 лет. Через два года после ее смерти он женился еще раз, на шестнадцатилетней принцессе королевских кровей. Возможно, по приказу брата императора, возможно, чтобы произвести на свет сына, который бы унаследовал его титул и земли. Но так как в этом браке родились только дочки, то после его смерти земля Тироль тоже отошла короне. Одна их его дочерей от второго брака, Анна, стала впоследствии женой императора Священной Римской империи Маттиаса.