Текст книги "Странные люди"

Иногда, в основном по настоянию родителей, к делу привлекались сотрудники правоохранительных органов, которые честно и добросовестно выполняли свой долг: подробно расспрашивали Сашу о произошедшем событии, задавали вопросы возможным свидетелям, скрупулезно фиксировали факты и удалялись, чтобы навсегда забыть о такой мелочи. Со временем Саша научилась переносить несчастья стоически, с отчаянием обреченной. Если раньше она пыталась вычислить злоумышленника, то сейчас окончательно уверилась, что причина бед – в ней самой, а свалившиеся на нее неприятности – лишь наказание за то, что она сделала. Саша тщетно пыталась припомнить свои грехи, которые могли бы навлечь на нее гнев судьбы, но, так ничего и не придумав, приняла на веру то, что должна расплачиваться за совершенное, но забытое зло. Девушка даже хотела обратиться к специалисту за квалифицированной помощью, но почему-то ей было стыдно. Таким образом, жизнь продолжалась, масштаб неприятностей возрастал, а Саша постепенно теряла веру в себя, чувствуя себя беспомощной и не защищенной ни Богом, ни всемирным законом справедливости.

* * *

Жизнь Карины четко делилась на два периода: до и после. До появления дяди Димы ее детство проходило неинтересно и довольно-таки однообразно: скучный долгий день с вечно усталыми и ворчащими бабушкой и дедушкой, короткий вечер с мамой, как всегда погруженной в свои проблемы и не успевающей поиграть с дочкой; походы в ближайший парк в выходные; лето на даче. Распорядок дня, недели или времени года, заведенный с самого рождения Карины, менялся редко и не всегда к лучшему. Маленькие дети не переживают от отсутствия разнообразия, режим для них – благо; страдала Карина от другого – нехватки общения и внимания. Да, как ни парадоксально, при всей неустанной бабушкиной заботе, регулярных прогулках и правильном питании Карина испытывала одиночество и тоску. Дефицит общения с мамой не восполнялся даже в выходные, так как мамино внимание было обращено не столько на ребенка, сколько на неотложные дела, накопившиеся за неделю. Что уж говорить о буднях, полностью занятых основной работой и подработкой! В мамином напряженном режиме, ее постоянной заботе о деньгах, в ее замотанности и загруженности места для Карины не оставалось. Она существовала как некий пункт плана, который было необходимо выполнить: одеть, покормить, выгулять, дать образование. На этом в графе «Карина» ставилась жирная галочка, и мама переходила к следующему пункту.

То, что в семье не хватает денег, Карина поняла рано. Сначала это выражалось в маминой неспособности купить ребенку желаемые игрушки; немного позже, сравнивая себя с одноклассницами, Карина остро почувствовала разницу в материальных возможностях. В то время как Каринины подружки хвастались новыми шмотками и обсуждали каникулы за рубежом, девочка донашивала платья, исправно поставляемые выросшими из них дочками маминых подруг, и проводила каждое лето в Кратове, никак не тянувшем даже на Болгарию. Она редко принимала приглашения на детские дни рождения, чтобы избежать необходимости покупки подарка, а когда отправлялась с подружками гулять после школы, делала вид, что совершенно не голодна, глядя, как девочки покупают в ближайшей палатке чипсы и пирожки. Ситуация, конечно, расстраивала, но не это было главным. Главное, что задевало и ранило – дома не было уюта и веселья, и мама редко улыбалась, потому что не успевала этого делать.

Вот в таком тесном семейном кругу постоянно напряженных людей Карина прожила первые восемь лет своей жизни, в которой, бесспорно, случались свои маленькие радости: редкие походы в кино или театр, школьная дружба, бесплатный кружок по рисованию… Многое из того, что есть у других детей, прошло мимо: незнакомый девочке отец, который, разойдясь с женой, распространил развод и на ребенка; недоступный по причине постоянных простуд детский сад; семейные поездки на море; красивая одежда – да мало ли что могло еще быть!

Возможно, Карина так и не узнала бы о том, какой интересной и захватывающей может быть жизнь, если бы маме не встретился дядя Дима. С того момента, как он пришел к ним в дом, начался период «после». Этот этап в жизни Карины прошел под девизом «дядя Дима может все, что угодно». И это было правдой. Дядя Дима умел делать все – стоять на голове, чинить электропроводку, смешно шутить, кататься на горных лыжах (и Карину с мамой научил). Ему удалось развеселить маму и стереть с ее лица вечно напряженное и озабоченное выражение. Они переехали в новую квартиру, сами делали ремонт, и это было так весело, так увлекательно! Карина вместе с мамой и дядей Димой клеила обои, размешивала краску для стен, носилась по дому с разными поручениями – подержать, подать, принести – и была совершенно счастлива. Абсолютное и безоговорочное счастье в лице этого большого человека с широкой добродушной улыбкой свалилось на нее внезапно и, как казалось, совершенно незаслуженно. А больше всего она была благодарна дяде Диме за то, что он вернул ей маму.

С тех пор как мама вспомнила, что она женщина, а не волчица, рыщущая в поисках пропитания, она совершенно переменилась. Она обратила внимание на Карину и стала с ней разговаривать, с удивлением обнаружив, что дочь, оказывается, успела вырасти. Она научилась непринужденно болтать и смеяться так, что хотелось смеяться вместе с ней. Она перестала экономить каждую копейку и стала выдавать Карине карманные деньги. Втроем они ходили в театры и на выставки и ездили отдыхать на лучшие курорты. От обилия ярких эмоций у Карины кружилась голова, и она не успевала переваривать новые впечатления. Но одно событие затмило все остальные и в корне изменило статус девочки – она стала старшей сестрой! Рождение брата Миши было просто чудом, но чудом настолько правильным и своевременным, что все сразу встало на свои места: мама оставила ненавистную Карине работу и теперь полностью принадлежала детям, бабушка и дедушка разом помолодели и захлопотали вокруг внука, гордый дядя Дима таскал в дом охапками развивающие игрушки и пакеты с «правильной» едой, а сама Карина не могла опомниться от нового, нахлынувшего на нее чувства – чувства безграничной любви и тревоги за крошечное, беззащитное и такое родное существо.

Карина удивлялась сама себе – как можно так сильно любить и при этом не умереть от счастья. Видимо, недостаток эмоций в раннем детстве компенсировался с лихвой при появлении на свет нового и бесконечно значимого для Карины человека. Брат был совсем не такой, как другие люди – он родился самым красивым, самым умным и самым талантливым ребенком на земле. Она научилась купать и пеленать его, кормить с ложечки и вытирать попу. Только Карина могла лучше всех развлечь малыша, уговорить его перестать плакать и улыбнуться. Миша стал для нее и ребенком, и одновременно последней куклой.

Она вела запись достижений брата: когда тому было две недели от роду, он научился самостоятельно держать голову, в месяц приподнимался на руках, лежа на животике, и пытался ползти; в семь месяцев у него прорезался первый зуб, и в это же время он встал на ножки, шатаясь и держась за прутья кроватки; около года начал ходить самостоятельно, и это было просто волшебством. Карина записывала его первые слова, была переводчиком между братом и окружающими, угадывала его желания и болела сама, если он заболевал. Она покупала ему игрушки на свои карманные деньги, учила его говорить, а потом читать. Мама радовалась и удивлялась, открыв в дочери такую способность любить, но еще больше изумлялась сама Карина. Ее словно вывели из оцепенения, из зимней спячки, резко пробудив к жизни и радости.

Несколько лет пронеслось в круговороте обожания, забот, радостных открытий и нетерпеливого ожидания нового дня – дальше еще прекраснее, еще интереснее, еще удивительнее!

А потом появился Он, и все закончилось.

* * *

Вениамин Алексеевич Редин проработал на должности штатного психолога в центре социальной помощи населению шесть лет два месяца и восемь дней, после чего его уволили с вышеназванного поста по собственному желанию, а на самом деле в связи с безобразным поведением и грубым нарушением профессиональной этики. Действительно, на него вдруг стало поступать большое количество жалоб от недовольных посетителей, рассмотрев которые, начальство приняло справедливое решение об отстранении Редина от обязанностей, несмотря на прежние его заслуги и рвение. Его подход к решению психологических проблем населения вызывал недоумение, более того – возмущение у сознательных граждан.

Справедливости ради надо заметить, что среди клиентов центра психологической помощи было немалое количество людей довольных и признательных, но жалобы пишутся чаще, чем благодарности, и люди всегда более настойчиво добиваются наказания для нерадивого работника, чем вознаграждения для добросовестного.

Впрочем, нерадивым Вениамин Алексеевич как раз не был. Скорее, он пострадал именно из-за слишком рьяного отношения к делу. Будь он менее участливым, более равнодушным, не столь заинтересованном в результате, ограничься он общепринятыми фразами – может быть, до сих пор просиживал бы кресло в своем маленьком кабинетике. Но нет, потребовался ему нестандартный подход, глубокое погружение… Да, методы Редина действительно были странными. Странными, как вся его жизнь.

Согласно одному из правил работы психологов в Европе и Америке все беседы с пациентами должны записываться на пленку. Записи эти строго конфиденциальны, и слушать их имеет право только сам специалист, в целях выработки правильного подхода к пациенту.

В московском учреждении такое правило тоже существовало. Только пленки предназначались для проверяющих, чтобы осуществлять контроль за населением, а заодно за психологом – вдруг он чушь какую-нибудь несет или вообще вместо работы ерундой занимается. Некоторые из бесед Редина с его пациентами были прослушаны и проанализированы руководством, после чего решение о его увольнении возникло незамедлительно. Предлагаем вниманию читателей некоторые отрывки, красноречиво свидетельствующие о нетрадиционных методах, применяемых им на практике.

Беседа № 1. (На приеме Елена Степановна, бабушка 14-летнего Егора)

В. А.: Присаживайтесь, пожалуйста. Может быть, чаю?

Е. С.: Нет, спасибо. Мне так неловко говорить… Что-то происходит… Не знаю, как начать…

В. А.: Пожалуйста, я вас слушаю. У вас, наверное, неприятности?

Е. С.: Да, а как вы догадались? Впрочем, что это я…. Понятно же…. К вам просто так не приходят. У меня такая беда, доктор, такая беда!

В. А.: Я не доктор, я психолог. А что случилось?

Е. С.: Мой внук Егор… Такой хороший мальчик… всегда был… А сейчас мы совершенно перестали друг друга понимать. Понимаете, родители все время работают, я сама занималась воспитанием Егорушки. Музыка, английский, фигурное катание… Он учился так хорошо. А сейчас у него сплошные тройки!

В. А.: Ай-ай-ай!

Е. С.: Да-да! Он стал равнодушен к учебе. На симфонические концерты со мной отказался ходить. Раньше мы с ним… каждые выходные… в консерваторию (Всхлипывает.) … Теперь он слушает какой-то ужас… панк-рок или как его там… вы бы слышали…

В. А.: Запрещать не пробовали?

Е. С.: Запрещала, конечно! Говорю: чтобы гадости этой не было слышно в моей квартире! А он… Наушники надевает и все равно слушает. И головой трясет, вот так! Просто жутко! А еще… это страшное зло, доктор, страшное! Компьютер этот… Он от него часами не отходит!

В. А.: Я не доктор. А компьютер выбросить!

Е. С.: Как так – выбросить? Он же денег стоит, это ему родители на день рождения подарили! Я думала… как это… пароль поставить…

В. А.: Какой пароль, Елена Степановна, голубушка? Что за полумеры? Черт с ними, с деньгами! На помойку! Гла вное – ребенка спасти!

Е. С.: Да? (Задумчиво.) А этот… Интернет? Он же вроде библиотеки – там много информации найти можно, мне говорили…

В. А.: Да о чем вы, помилуйте! Молодежь зачем в Интернет лазит? Чтоб, простите, картинки непристойные смотреть! Или еще за какой-нибудь гнусностью! Вот вы мне скажите, ваш внук девочками интересуется?

Е. С.: Да нет, доктор, в этом смысле нет… Он у меня правильно воспитан… То есть он общается с девочка ми… но по-дружески…

В. А.: Вот видите! Значит, точно картинки смотрит Где дружба, там и все остальное!

Е. С.: Да что вы такое говорите! Егор у меня хороший Вот только грубит иногда…

В. А.: Грубит бабушке? Негодяй! Молодежь нынче совсем распустилась! Место в метро старикам не уступают! Хамят! Курят! Кстати, Егор курит?

Е. С.: Н-не знаю… мне кажется, пару раз я чувствовала от него какой-то запах… Но, возможно, я ошиблась…

В. А.: Не ошиблись, не ошиблись! Точно курит, я вам говорю. Молодые – они все наглые и распущенные. Курят, напиваются, наркотики употребляют.

Е. С.: Нет, наркотики – это исключено!

В. А.: Почему же? Вы только посмотрите, куда катится современное поколение! Секс и насилие на каждом шагу, вседозволенность, отсутствие принципов! Глумление над святынями! У них нет авторитетов – ни религии, ни идеологии. Это абсолютно бездуховное поколение, способное только к тому, чтобы одурманивать себя различными способами и совокупляться!

Е. С. (после паузы): Да, это в общем-то правильно… то, что вы говорите… но зачем же так категорично? Вы ведь сами еще молодой человек… А потом, не вся молодежь такая безнадежная… есть неплохие ребята…

В. А.: Потому и говорю, что знаю – сам такой. А кто это, позвольте, неплохой? Может, ваш Егор?

Е. С.: А хоть бы мой Егор!

В. А. (презрительно): Его-ор? Троечник? Грубиян? Компьютерозависимый? С пагубными привычками?

Е. С. (возмущенно): Знаете что, вы про моего внука ничего не знаете!

В. А.: Так вы мне сами рассказали!

Е. С.: Я не говорила! Он очень положительный мальчик! Просто у него сейчас сложный период… переходный возраст…

В. А.: Возраст здесь не при чем, поверьте мне! Если человек порочен, это видно в любом возрасте и исправить невозможно.

Е. С.: Это Егор мой порочен?

В. А.: А кто же? А может, это вы панк-роком увлекаетесь?

Примечание:

Возмущенная бабушка, полная праведного гнева и желания защитить любимого внука, гордо удалилась. Жалобу на Редина она, конечно же, написала, а к Егору стала более снисходительна и даже простила ему некоторые слабости.

Беседа № 2. (На приеме Татьяна и Сергей, супруги с 12-летним стажем совместной жизни).

В. А.: Я вас слушаю.

Т.: Понимаете, у нас проблема. Это сложно объяснить… Что-то изменилось в наших отношениях.

С.: Вы так молоды, вряд ли поймете. Вы сами-то женаты?

В. А.: Был и получил от этого мало удовольствия. Вы правы, чужие проблемы всегда сложно понять. Скорее всего, у меня не получится. Но давайте я попробую угадать. Вдруг сработает?

Т.: Да… пожалуйста…

В. А.: Значит, так: вы женаты много лет, но в последнее время отдалились друг от друга… исчезло взаимопонимание. Вы уже не стремитесь проводить все свободное время вместе, вам кажется, что любовь ушла… Муж допоздна задерживается на работе, а потом до ночи смотрит телевизор, иногда засыпает перед ним. Он не пытается поговорить с вами, рассказать о том, как прошел день. Может быть, у него кто-то есть – думаете вы. Какой он холодный, отстраненный, а ведь раньше все было совсем по-другому! Вы его уже не интересуете…

С.: Ну… вы несколько преувеличиваете…

В. А.: А вы пашете целый день, чтобы содержать семью, а после работы вас встречают с обидами и претензиями. Все вечно не так, всем не угодил. Да лучше вообще домой не приходить! На самом деле понятно, почему мужики шляются по любовницам – они там отдыхают, их там никто не пилит. А вы, как дурак, все в дом, все в семью… У вас дети есть?

Т.: Да, сын, десять лет.

В. А.: Для жены, для сына… Никто не ценит. Все только требуют! Ну как, угадал?

Т.: Ну… в целом есть что-то похожее…

С.: Нет, все не так трагично.

Т.: Но страдает ребенок, понимаете? Он чувствует, что отношения между родителями испортились. Мы пробовали все изменить, начать сначала… но все не то… что-то важное исчезло.

В. А.: Понял. Вы хотите вернуть вашим чувствам былую остроту и вновь сблизиться.

С.: Примерно так.

В. А.: У меня есть хорошая идея. Самый верный способ сплотить вас – смерть вашего единственного ребенка. На худой конец, его тяжелая болезнь, опасная для жизни. Например, сахарный диабет. Но лучше онкология. Он будет постепенно угасать, а вы – безуспешно бороться за его жизнь. В такой ситуации у вас не останется сил на взаимные обиды и выяснение отношений. Вся энергия уйдет на переживание безутешного горя, это отвлечет вас от грустных мыслей об ушедшей любви. Что вы на меня так смотрите?

Примечание:

Конец этой беседы нам, честно говоря, неизвестен. Последствия в виде жалобы оказались на столе у начальника Вениамина Алексеевича. Семейные отношения Татьяны и Сергея по непонятной причине наладились. Возможно, их объединили возмущение и злоба на идиота-психолога.

Беседа № 3. (На приеме Мария, страдающая бесплодием).

М.: Несколько лет назад я ждала ребенка… мы с мужем были так счастливы… (Плачет.) Но я поскользнулась, упала… был гололед…

В. А.: И что?

М.: Больше я не могу иметь детей. Врачи сказали – это окончательно. А я так хотела… так мечтала… теперь все… Что мне делать?

В. А.: Что значит – что делать? Вам что, заняться нечем? Вы не работаете?

М.: Работаю… в поликлинике…

В. А.: А что, в поликлинике не хватает нагрузки? Занимайтесь своими прямыми обязанностями и не забивайте голову ерундой!

М.: В каком смысле ерундой? Я ведь не про это спрашиваю. Что делать, как дальше жить без детей?

В. А.: Милая моя, вы тридцать лет прожили без детей. Я не вижу причины, почему бы вам таким же образом не протянуть еще лет тридцать. А там необходимость иметь детей сама собой отпадет. Подумайте, кому они нужны, эти дети? Сопливые, шумные, вечно орут, требуют чего-то. Столько труда, а результат очень сомнительный. Где гарантия, что чадо вырастет приличным человеком? А вдруг будет алкоголиком или преступником? Вам оно надо? Кроме того, если бы вы сейчас родили ребенка, он все равно через пару десятков лет вас бы покинул. Уехал бы, скажем, в Америку и думать про вас забыл. А внуки уже американцы, по-русски ни бельмеса. Вы английский язык знаете?

М.: Я… ну, в общем, я в школе учила.

В. А.: Понятно, не знаете. Стало быть, с внуками общаться не сможете. Зачем они вам тогда нужны?

М.: Да что вы такое говорите? Какие внуки? Я же вам говорю – у меня бесплодие!

В. А.: И слава богу, скажу я вам! Жизнь спокойнее, проблем меньше. Кроме того, существует практическая выгода: посчитайте, сколько вы экономите на контрацептивах…

Примечание:

Данная беседа закончена не была, поскольку возмущенная посетительница поспешила покинуть кабинет черствого и профессионально непригодного психолога с твердым намерением жаловаться на него в вышестоящие инстанции. Впрочем, ее намерение не было осуществлено, поскольку Марию отвлекли более важные дела: через неделю после консультации у Редина женщина неожиданно и благополучно забеременела, опровергнув тем самым диагноз врачей. Все ее силы ушли на вынашивание и рождение ребенка, что помогло забыть неприятный разговор в центре социальной помощи.

Как видим, семейные проблемы своих пациентов Вениамин Алексеевич решал мгновенно. Насколько качественно – не нам судить. Что думал сам психолог о своей работе – тоже неизвестно. Скорее всего, свято верил в правильность выбираемой им стратегии. Он достигал необходимого, с его точки зрения, результата не прямо – убеждениями и уговорами, а окружным путем – через эмоциональное потрясение и полное переосмысление клиентом ситуации. И не было случая, когда Редин подошел к своим обязанностям формально. Конечно, и у него случались неудачи. Не всегда можно достучаться до людей – даже если ломиться к ним с воплями и топотом.

Приведем пример еще одного разговора, который, кстати сказать, не вызвал никаких нареканий у руководства, но Рединым расценивался как худший и самый позорный эпизод в его практике.

Беседа № 4. (На приеме мама с пятилетним сыном).

М.: Ему снятся кошмары. Он часто просыпается среди ночи и кричит. Когда я прошу рассказать, что его пугает – он молчит. Это почти каждую ночь происходит. А был такой спокойный ребенок.

В. А.: А днем как он себя ведет?

М.: Днем – как обычно. Играет, смеется. Никогда ни о чем плохом не вспоминает.

В. А.: Как давно начались кошмары?

М.: Несколько месяцев назад. Точнее, с января. Я точно знаю – сын тогда стал свидетелем несчастного случая… Все обошлось, но он не может забыть.

В. А.: Нет, что вы! Я думаю, он давно уже забыл. А почему вы так нервничаете? Вы тоже присутствовали при этом?

М.: Да… но все в прошлом. Все хорошо. Я не нервничаю.

В. А.: Кроватка сына стоит в вашей комнате?

М.: Да, я все время должна быть рядом. Он так неожиданно просыпается.

В. А.: А вас тоже мучают кошмары?

М.: Нет конечно! Я просто волнуюсь за него. Скажите, это можно вылечить? И отчего это так долго не проходит?

В. А.: В лечении мальчика необходимости нет. Он абсолютно здоров.

М.: То есть как? А как же его ночные страхи?

В. А.: Это не его страхи, это ваши страхи. Он забрал их себе, потому что считает своим долгом вам помочь. Наведите порядок в своей душе – и ребенок успокоится. Он страдает сейчас не потому, что видел что-то неприятное, а потому что его мама считает, что он пострадал. Я непонятно говорю? Скажите мне, что вас мучает?

М.: Я не понимаю. Речь не обо мне, а о сыне. У меня все хорошо.

В. А.: А кто еще был с вами, когда произошел этот… несчастный случай?

М.: Старшая дочь. Но она уже взрослая и не такая впечатлительная.

В. А.: Приведите ее ко мне. А вам я рекомендовал бы обратиться к специалисту более высокого класса. Я ведь бытовые мелочи разбираю, а вам нужна высококвалифицированная помощь. Но с дочкой я бы попробовал поговорить.

М.: О чем вы говорите? При чем тут дочь? Я к вам сына привела с проблемой, а вы на него даже не смотрите!

В. А.: Говорю вам, у мальчика все в порядке. Не переживайте за него. И вот еще… старайтесь не очень спешить. Делайте все медленно и обдуманно. Не бегите никуда.

М. (раздраженно): Я все-таки вас не понимаю.

В. А. (грустно): Я сам мало что понимаю.

Эту женщину Вениамин Алексеевич больше никогда не видел. Возможно, она, как и многие другие посетители, сочла Редина некомпетентным и обратилась к другому специалисту. А может быть, у мальчика прекратились кошмары, и мамаша успокоилась. Вениамину Алексеевичу очень хотелось думать, что так и случилось. Но что-то подсказывало ему, что его надежде сбыться не суждено.

* * *

С тех пор, как в жизни Саши стали происходить неприятности, отношение окружающих к ней изменилось. До этого она была обычным ребенком из среднестатистической семьи. Теперь, окруженная странными обстоятельствами, она стала не такой, как все, а «девочкой с прибабахом». Дружить с человеком, притягивающем к себе несчастья, сложно и неинтересно; любить такого человека можно только глубоко и искренне, без примеси эгоизма, а это мало кому удается.

Чем старше становилась Саша, чем более мудреные испытания выпадали на ее долю, тем меньше подруг и молодых людей оставалось вокруг нее – кому нужны знакомые с проблемами! Пусть даже она сама разбирается со своими делами, так ведь по долгу дружбы следует несчастным помогать, а это накладывает определенные обязательства. Ну ее, такую дружбу, сплошные проблемы и никакого удовольствия! Не будем спешить обвинять молодежь в потребительском отношении к близким – в таком подходе есть рациональное зерно, пусть и не совсем благородное. Действительно, куда приятнее иметь дело с богатыми и здоровыми.

Мама Татьяна Ивановна, как и следовало ожидать, оказалась практически единственной, кого несчастья дочери не отпугнули, а наоборот, еще больше к ней привязали; каждый раз, когда над головой Саши сгущались тучи, любящая родительница делала стойку и бросалась на помощь. Помощь часто была чисто номинальной и заключалась в основном в причитаниях и бестолковой суете, но все равно доказывала, что Татьяна Ивановна – самоотверженная и преданная мать. К слову сказать, мамино участие Сашу всегда смущало и напрягало: девочка чувствовала, что является причиной расстройства близких людей и переживала еще больше. Впрочем, мама быстро успокаивалась и приходила в себя после очередного фокуса судьбы. Оптимистка по натуре, она уверяла всех окружающих и саму себя, что это – случайность, нелепое стечение обстоятельств, которое гарантирует спокойную и безоблачную дальнейшую жизнь, поскольку запас неприятностей, отведенных на Сашину долю, уже исчерпан. Увы, мама всегда ошибалась! Источник бед ее дочери не только не иссякал, но бил фонтаном.

Еще сложнее сложились отношения с отцом. До того, как она стала неудачницей, Саша была очень привязана к папе. Она знала, что он гордится своей дочерью и изо всех сил старалась оправдать его надежды. Девочка с удовольствием радовала его хорошими отметками, стремилась добиться успехов в спорте только потому, что папе хотелось, чтобы она была спортсменкой. Она читала именно те книги, которые можно было обсудить с отцом, и дружила с теми ребятами, которых он одобрял. Словом, Саша была почтительной дочерью, и пока она делала успехи в своей еще маленькой жизни, отец любил ее.

Ей пришлось отказаться от маленьких девчачьих радостей, вроде альбомов, раскрашенных сердечками и общения в социальных сетях: папа считал это верхом глупости и пошлости. Раз, заглянув через Сашино плечо в экран компьютера, он скорчил презрительную гримасу и нарочито громко прочитал статус одной из подружек: «Меня трудно найти, но легко потерять». Антон Петрович немедленно поинтересовался: «Это про носки?» и, не удовлетворившись насмешкой, продолжил чтение собственной характеристики юной покорительницы мужских сердец: «Попробуй меня удержать!» Видимо, девочка давно и безуспешно грезила о лаврах роковой недоступной красавицы. Глупо, конечно, Саша понимала, но относилась снисходительно, пока папа одной фразой не поставил точку: «Ну да, неудержимая, как понос». А потом вынес приговор, не подлежащий обжалованию: «Заниматься такой ерундой могут только пустышки, тупые как пробки. Я буду очень разочарован, если моя дочь окажется среди них. Ты поняла?»

Конечно, Саша поняла. Разве можно было после такого комментария опуститься до того, чтобы шушукаться с девчонками о пустяках, обсуждать мальчиков или слушать сентиментальные песенки про несчастную любовь? Все это было стыдно, низко и недостойно для дочери Антона Петровича. Таким образом, девчоночьи глупости и романтическая восторженность прошли мимо Саши, равно как и детские мимолетные влюбленности, которые сознательно и целенаправленно душились на корню, чтобы не опозориться в глазах высшего судьи. В некотором смысле Саша эмоционально застряла в раннем детстве, когда не было ничего страшнее, чем потерять любовь родителей, для нее в первую очередь – папы.

Постепенно открывшееся новое обстоятельство – а именно колоссальная Сашина невезучесть – задело отца глубоко и всерьез. Поначалу он переживал и сочувствовал, пытался помочь и разобраться. Когда практический подход к делу ничего не дал, он начал злиться. Простейший способ, уже найденный Сашей и ее мамой – смириться и принять все как должное – давался ему нелегко. Почему у его дочери все время проблемы? С какой стати она вечно попадает в какие-то переделки? Что она, хуже других?

Конечно, отец боролся за дочь и всячески пытался ей помочь. И тогда, когда она, едва встав на горные лыжи, упала и растянула ногу – причем так сильно, что несколько дней не могла ходить. И тогда, когда у нового велосипеда лопнула цепь на ходу – Саша перелетела через голову и чудом осталась жива. И тогда, когда ее во дворе покусала неизвестная собака, и пришлось делать уколы от бешенства. Отец исправно и заботливо сопровождал дочь в поликлинику на прививки, только был задумчив и отстранен. И Саша понимала – он ее стесняется. Примерно так некоторые отцы относятся к своим детям-инвалидам – с жалостью, но с долей брезгливости и недоумения: как мог нормальный и здоровый человек дать неполноценное потомство? Это клеймо на всю жизнь, свидетельство собственной беспомощности и скрытых недостатков. Действительно, зачем Сашиному отцу, состоявшемуся и успешному, неудачный ребенок? Интуитивно девушка чувствовала, что папа пытается отгородиться от вечно проблемной дочери. Он боялся. Боялся проблем и забот и, возможно, испытывал чувство неловкости. А один раз сказал: «Что же ты, Сашка, какая-то у меня получилась… неудачница. Вечно во что-то вляпаешься».

Возможно, дочь могла бы возразить папе. Например, сказать, что у других родителей тоже полно проблем из-за детей. Что ее ровесники тоже попадают в неприятные ситуации, ломают руки и ноги, а иногда даже получают сотрясение мозга. Что вообще в жизни куча неожиданностей, и никогда нельзя знать заранее, что с тобой произойдет…

Но Саша отцу не возражала и страдала молча. Она чувствовала – он прав. С ней что-то не так. Нечто странное, необычное переменило ее судьбу, и теперь этот Дамоклов меч будет висеть над ней до самой смерти. Неудачница.

* * *

Решение поступать в медицинский созрело задолго до того, как Карина закончила школу. Вероятнее всего, здесь сыграли свою роль неустанные переживания по поводу самых разных Мишкиных болячек: дисбактериоз кишечника, диатез, переходящий в атопический дерматит, пупочная грыжа и мокнущая экзема. С точки зрения здоровья Миша был не подарок (что в наше время скорее норма, чем отклонение), и намучились с ним родители изрядно. Без Карининой помощи маме пришлось бы совсем трудно, но, к счастью, дочь всегда была рядом, на подхвате, готовая и в поликлинику проводить, и лекарство дать, и ночью у кроватки подежурить. Все-таки хорошая разница между детьми – десять лет: у старшего нет уже глупой ревности к младшему, нет обид на родителей, переключивших свое внимание на младенца, а есть одно общее и главное дело, которое делается совместно и согласованно. Именно тогда, живя в постоянной тревоге о Мишином здоровье, мама и Карина особенно сблизились, ведь главные заботы легли на их плечи, в то время как дядя Дима занимался материальной стороной вопроса.

Решал он эту проблему, надо сказать, весьма удачно. Стоматология – область, востребованная всегда и везде и нужная всем, а уж установка зубных протезов пользуется особенной популярностью. Руки у дяди Димы были золотые, и клиенты шли в его маленькую частную клинику неиссякаемым потоком. Свою работу дядя Дима любил и называл ювелирной, признавался, что самая большая радость для него – видеть благодарные и эстетически безупречные улыбки своих пациентов.