Текст книги "Любить, бояться, убивать"

– Ваша заслуга, – подлизалась я.

– Конечно, – не стала скромничать девица. – У Ярика благодаря мне теперь другая жизнь. Он включен в общество, работает, получает приличные деньги.

– Да вы что? Где?

– У нас в магазине. Тексты пишет на лентах. Буковки по линеечке, каждая завитушка прорисована. Шеф говорит: такой аккуратности сроду не видел. Поэтому платит ему хорошо. И в кино мы ходим, и в торговые центры по выходным. Все как у людей.

– Еще салат из тунца, – подсказал Ярик.

– Да. Вместе готовим.

– Вы… любите друг друга? – осмелилась я.

– Ярик – мое божество, – без тени сомнения отозвалась девушка с кладбища.

Подросток ответил спокойнее:

– Да, Стелла мне открыть другой мир.

Он виновато взглянул на подругу и добавил:

– Но Ольга еще есть в моем сердце. Я больше не любить ее. Но не могу допускать, чтобы ей было плохо.

Стелла презрительно дернула плечом.

Да вы ревнуете, мадам!

А если у нее справка, то есть ни руля и ни ветрил, – может, именно она и пытается стереть соперницу с лица земли?!

В моей бедной головушке все запуталось окончательно. Ну и подозреваемых я собрала!

Алкоголичка Галина Петровна Дорофеева. Ее узбек-сожитель. Продавщица из магазина при кладбище. А, и еще Говоруша. Бесплотный дух, который, однако, знал, что на Ольгу нападут алкоголики. И о моем приходе Ярика предупредил.

Паша от души посмеется.

* * *

Грузить Рому историей с нападением алкоголиков Ольга не стала. Ей категорически не хотелось быть в его глазах «девочкой-бедой». Красавец и так много неприглядного увидел – пока она хромала да потела, пытаясь сто метров пробежать. А у нее со времен балета осталось убеждение: мужчине позволено лицезреть нарядного, худенького эльфа, порхающего по сцене, но никак не диеты, слезы и искривленные пальцы на ногах.

Оля еще не чувствовала себя полностью здоровой. Вчерашний инцидент и сегодняшняя поездка в детективное агентство изрядно ее измотали. Хотелось забиться под одеяло и никого не видеть.

Когда позвонил Рома и сказал, что приедет вечером, девушка попыталась от свидания уклониться. Не в форме она. А мужскую страсть подогреть всегда полезно.

Однако ее инструктор по ЛФК проявил настойчивость:

– Нет, Оля, приеду обязательно. Мне надо тебе очень важную вещь сказать.

– Из какой оперы?

– Про нас с тобой, – заинтриговал Роман.

И балерина окончательно разволновалась. Предложит замуж? Жить вместе? Или, наоборот, скажет: между нами все кончено?

В любом случае выглядеть она обязана идеально. Придется взять себя в руки и лучиться беспечностью.

Личного гримера у балерины Ольги Польской никогда не имелось, но в этом свой плюс: «нарисовать лицо» она могла даже после бессонной ночи или многочасовых рыданий.

Надо соответствовать успешному сценаристу и красавцу Роману – пусть не по статусу, так хотя бы внешне. Впрочем, со временем Оля надеялась и в работе его догнать-перегнать. Получилось ведь когда-то – без образования и опыта поставить балет, от которого СМИ всего мира в восторге пищали. Она окончательно оправится от ударов судьбы – и еще что-нибудь придумает, даже круче. Главное, чтобы Рома прежде ее не бросил.

Гостя Ольга встретила с прямой спиной и беспечной улыбкой. Величественно, будто прима-балерина, приняла букет (и вида не подала, что в шоке: первый раз он с цветами пришел).

С удовольствием, прямо в коридоре, ответила на поцелуй.

Думала, сразу потащит в постель. Однако Рома (ей показалось: отчаянным тоном) произнес:

– Пойдем на кухню. Поговорим.

Оля взялась было доставать вино – он остановил:

– Давай после. А то слова язык жгут. Хочу признаться поскорее.

Сердце затрепетало. Что-то хорошее? Или, наоборот, пошлет?!

Рома рухнул на табуретку. Потупился. Пробормотал:

– Оль. Мне очень стыдно, но я все тебе врал.

Она помертвела.

Проиграла. В который раз.

Жестко усмехнулась:

– Зачем тогда цветы принес?

Молодой человек вскинул голову. Увидел отчаяние в ее глазах. Улыбнулся:

– Стоп-стоп. Ждешь – скажу, что женат?

– Ну, или гомик, – подыграла.

– Вот спасибо, припечатала, – отозвался он с нарочитой обидой.

Напряженность рассеялась. Ольга повеселела. А Роман решительно заявил:

– Я тебе про другое врал. Что фильмы по моим сценариям по ящику идут. И что я в продюсерской компании работаю.

Балерина выдохнула – оказалось не самое страшное. Но сразу вспомнила Гришу из Пскова:

– А кто ты на самом деле? Рецидивист, беглый каторжник?

– С ума сошла! Нет. Я – как маман говорит – лоботряс. Но во ВГИКе действительно отучился. Меня туда за уши втащили, два раза в академ уходил, с трудом окончил на «трояки». Работы по специальности не нашел. И тогда устроился маньяком.

– Кем?!

– Ты знаешь, что такое квест?

Оля нахмурилась:

– Это когда в комнате запирают и надо выход найти?

– В принципе да. Но как раз пять лет назад – когда я институт окончил – обычные «бродилки» людям стали надоедать. И стали появляться перфомансы. Это тоже квест, но с актерами. Надо не только решать логические задачки, чтобы, допустим, дверь открылась, но и одновременно спасаться. От зомби, инопланетян. Ну, или маньяков.

Польская не удержалась, хихикнула:

– Как это выглядело? Ты ходил с топором и хватал визжащих девчонок за попы?

– Ну способов напугать есть много. Я все-таки историю кино изучал. Психологию зрителя тоже знаю, – и вкрадчиво спросил: – Так ты не сердишься? Что я тебе наврал, где работаю?

Ольга по-королевски вскинула голову:

– Я зла, как фурия.

– Как мне загладить вину?

– Никак. Ты свободен, а я буду искать себе настоящего киношника. Я-то надеялась с твоей помощью главную роль получить!

– Прости, пожалуйста, – кротко произнес он. И не слишком уверенно добавил: – А если ты правда хочешь в кино, у меня знакомые в тусовке есть. Могу посодействовать.

– Придется. Надо же тебя как-то наказать за вранье.

Впрочем, Ольга, хотя и играла гнев, на самом деле не расстроилась. Даже легче стало, когда Рома сам себя с пьедестала сбросил. Она лукаво улыбнулась:

– И цветами ты свою вину не загладишь.

Он взглянул влюбленно:

– Даже не надеюсь. Я их принес, чтобы поблагодарить.

– За что?

– Ты ведь моей музой стала. Идею мне подарила.

– Чего? Сценария?

– Нет. Я придумал абсолютно сумасшедший квест. С твоей помощью.

– С моей помощью?

– Ну, меня твоя история вдохновила.

Оля опешила.

Вот, значит, как!

Она не скрывала от Романа перипетий своей жизни. Работа с инвалидами, бегство в Псков, страшная ночь на берегу реки Великой, отчаяние, больница…

А он, получается, на основе ее биографии какое-то шоу построил?!

Но молодой человек не заметил ее расстройства. Вдохновенно продолжил:

– В нашем квест-бизнесе в последний год конкуренция страшная. Больше ста локаций – даже для Москвы это много. Тем более ажиотаж падает. Что-то новое сейчас раскрутить – вообще нереально. Народ избалован до крайности. В одну жалкую комнатку никто не пойдет. Площадь нужна большая плюс антураж создать, аппаратура дорогая, arduino[5]5
  Программируемый микроконтроллер.


[Закрыть] и прочее. А главное – сценарий. Поиск кладов и вопли из темноты давно никому не заходят.

Она сердито спросила:

– Ты, что ли, решил написать сценарий – на основе моей жизни?

Роман не смутился:

– Да. И знаешь, конфетка вышла! Двум крутым спонсорам показал – оба мертвой хваткой вцепились. Я только стравливал их и цену поднимал. Еще условие поставил: чтоб запустили проект максимально быстро. Так и получилось. Уже декорации готовы, на той неделе начнут рекламу давать, а дней через десять премьера!

Она перебила:

– Ты пришел поблагодарить за идею? Или просто похвастаться?

– Круче! – не смутился Роман.

Вскочил, встал перед ней на одной колено, сложил руки в молитвенном жесте:

– Оля! Ты станешь нашим хайлайтером?

– Кем?!

– Ну, главной актрисой?

Увидел сомнение на ее лице и поспешно затараторил:

– Начальная зарплата – пока квест еще не раскручен – пятьдесят штук. А дальше – сто, двести в месяц будешь получать! Плюс я своими авторскими процентами готов делиться. Работа творческая, непыльная. И все время с тобой вместе будем!

Она молчала.

Рома сглотнул:

– Давай и жить будем вместе! У меня! А через годик – поженимся, ребеночка заведем!

Оля пока не могла понять: обижаться ей или радоваться.

Свинство, конечно, что твою жизнь в основу какого-то квеста положили. Но, с другой стороны, играть в кино саму себя – только культовых актрис приглашают.

Ее, правда, на голубой экран пока никто не зовет, но, может, квест – это только начало.

В любом случае надо узнать, что он там понаписал.

И она сурово молвила:

– Прощать я тебя не собираюсь. Но сценарий, так и быть, посмотрю.

Павел Синичкин

Римка после своих изысканий явилась взбудораженная. Глаза горят, в блокнотик поглядывает, изо всех сил строит из себя настоящего детектива.

Я сразу понял: где-то она напортачила.

Суть ухватил быстрее, чем секретарша успела довести до конца свой рассказ:

– Друга Галины Петровны как зовут?

Римка смутилась:

– Э… ну, я его у себя пометила как ВЧ.

– Что сие значит?

– Восточный человек.

– Это все, что ты о нем знаешь?

– Ну, еще, возможно, он в ЖКХ работает.

– Почему такой вывод?

– Грязь под ногтями. Ну, и вид такой… рабочий.

Я вскипел:

– Римма, и после этого ты называешь себя частным детективом? Что за формулировка: восточный человек?! Кто он хотя бы? Узбек, таджик, армянин, киргиз?!

– А как их различить? – простодушно улыбнулась она.

– Да хотя бы спросить: «Откуда вы к нам?»

– Не, мне б тогда Дорофеева глаза выцарапала, – поежилась Римма. И немедленно (как любая девушка, которая чувствует себя виноватой) бросилась в контрнаступление: – Сам бы ехал! Она пьяная, матерится и терпеть меня не может! Как в такой обстановке работать?!

Я вздохнул. Говорить секретарше, что мнить себя сыщиком куда легче, чем быть им, не стал. Сухо подытожил:

– Работу со свидетелями ты сегодня завалила.

Она возмущенно распахнула рот. Пришлось добивать:

– Истории про Говорушу или что-то подобное в следующий раз даже рассказывать не начинай.

Римма поникла.

Я сухо спросил:

– Давай только по фактам поговорим. Ты полагаешь, алкоголиков наняли?

– Да.

– Кто? И зачем?

Она подобралась:

– Ну… у меня две версии. Или Стелла. Или Галина Петровна.

– Мотивы?

– Стелла из ревности. Сама-то страшна как смерть. И Ярик, пусть живет у нее, Ольгу по-прежнему любит.

– Но доказательств у тебя нет, – зловещим тоном произнес я.

– Можно вдвоем попробовать ее расколоть!

Я поморщился.

– А Дорофееву ты почему заподозрила?

– Ну… этот узбек или кто он там очень странную фразу обронил. Галина Петровна орать начала, что это из-за меня Федор погиб. А он ей: «Слишком много у тебя виноватых». Подозрительно, правда? Может, мамаша Ольгу тоже решила наказать? За смерть старшего сына? Ну, или второй вариант: хотела отвадить балерину от Ярика.

– Затейливо, – хмыкнул я. – Но алкаши тогда должны были сказать: «Отстань от инвалида». Или что-то в этом роде. Ольга упоминала о таком?

– Ну, может, они просто не успели, – предположила Римма.

– Да, богатая версия, – хмыкнул я.

Она обиделась:

– Но Ярослав точно что-то скрывает. Езжай – и тряси его. Но могу поспорить на любой ужин по твоему выбору: ничего он тебе не скажет.

– Утку с черносливом. На гарнир – салат и картошка, – сделал я заказ. – И глазами не хлопай. К вечеру я это дело раскрою.

* * *

Когда Рома вручил ей сценарий, Ольга взяла его с трепетом. Девушка предвкушала: сейчас увидит что-то уровня «Молчания ягнят». «Сияния» Стивена Кинга. Или как минимум собственная жизнь изящной птицей пролетит перед ее глазами.

Но получилось одно разочарование.

Текст оказался совсем не похож на захватывающий роман. Сюжет (выписанный скупыми словами) то и дело перебивался техническими деталями. Какие-то выключатели, датчики, скримеры[6]6
  Скример, от английского screamer (крикун) – способ неожиданно напугать. В квесте это внезапные вопль, выстрел, наступление темноты, появление перед клиентом страшной фигуры и т. п.


[Закрыть]. А само действо включало в себя лишь обрывки (часто перевранные) ее биографии. Плюс огромное количество штампов. Раз балет – то обязательно репетиторша, которая забивает учеников до смерти. У безвинно погибшего ученика, разумеется, наличествует отец-мститель. И, конечно, самая болезненная для нее сцена – когда мучительно захлебывалась в ледяных водах реки Великой – выписана с максимальным смаком.

Сначала Ольга просто хотела швырнуть писульку Роману в лицо.

Но за последний тяжелый год жизнь научила: не рубить сплеча, прежде все взвесить.

Чего она добьется истерикой? Моральное удовлетворение – да, получит. Но Рома – уйдет. И работы у нее – не будет.

Приобретаешь: мужика и деньги.

Жертвуешь – только гордостью. Очевидно ведь, какая чаша перевешивает.

Гораздо лучше получать пятьдесят тысяч, проценты плюс иметь классного любовника со своей квартирой, чем устроить красивый скандал, а потом сидеть голодной, да еще в одиночестве (ну, или снова аутиста Ярослава приваживать).

– Ну что? – нетерпеливо спросил Роман.

– Дешевка. Уровень газеты «XXL». – Она с вызовом взглянула ему в глаза.

Но тон намеренно сделала ласковым, а взор – манящим. И губы облизнула соблазнительно, искушающе.

Рома приблизился к ней вплотную. Прохрипел:

– Как ты сказала?

– Сказка для дурачков. Автор, пока писал, все время держал в голове: «Побольше жареного. И попроще. Чтоб все дебилы поняли».

Он размахнулся и влепил ей пощечину.

Боль пронзила голову, отдалась в теле, наполнила низ живота сладким теплом.

Ольга улыбнулась:

– Стыдно? Поэтому бьешь? Но ты не переживай. Для серой массы – кто ходит на квесты – в самую точку. Зря ты мнил себя Дином Кунцем, жалкий приспособленец.

Он налетел на нее. Обернул к себе спиной. Больно вывернул руку. Жарко выдохнул:

– Ты специально меня бесишь?

– Нет. Я умирала – по-настоящему. А ты мою смерть описал – бездарно и глупо.

Роман дернул ее руку еще больнее. Прижал лицом к стене, придушил:

– Заткнись, сука! Ты будешь актрисой на моем квесте. Или я тебя просто убью.

Чуть ослабил хватку, швырнул ее лицом на кухонный стол, легко сорвал домашние брючки, пробормотал:

– Трусы чего не надела? Шлюха!

И вошел в нее грубо, зло.

Ольга громко закричала.

Почему ей больно и радостно одновременно? Почему вся ее жизнь – не нормальная, а будто сломанные американские горки?! Вот-вот, на крутом вираже, кабинка слетит с рельсов, и тебя размажет по асфальту.

Внутри стало горячо, жарко. Роман продолжал пережимать ей сонную артерию, воздуха не хватало – как тогда, под водой, – а она плакала и смеялась одновременно.

Мужчина звонко шлепнул ее по попе. Заорал:

– Говори: «да»!

– Пошел к черту! – с наслаждением отозвалась Ольга.

Он ускорил свои движения. Сдавил ее шею еще крепче. Вывернул руку так, что та хрустнула. Нежно шепнул:

– Соглашайся. Выхода у тебя нет.

Но Ольга сначала дождалась, когда ее накроет феерическим оргазмом, и только потом бросила:

– Возможно.

– Не шутишь? – выдохнул он.

– Я сказала: возможно. Только просить тебе меня придется долго. И часто.

Павел Синичкин

Ярослава со Стеллой я оставил напоследок. И госпожу Дорофееву решил пока что не трогать – неприятно и малоперспективно разговаривать с пьющими дамами. Самой легкой добычей представлялся ее восточный сожитель.

Иноземцы без регистрации нынче в Москве проживать не рискуют, и я пошел простым путем. Решил выяснить: кто нынче зарегистрирован в квартире гражданки Дорофеевой?

И сразу попал в «яблочко». Помимо Галины Петровны и ее сына Ярослава, на данной жилплощади числился некто Иван Андреевич Айдаров, тысяча девятьсот восемьдесят девятого года рождения, гражданин России, прибыл из города Казань.

Эх, Римка! Нашла узбека. Айдаров – типичная татарская фамилия.

И со сферой ЖКХ секретарша моя облажалась. Как можно определять род занятий лишь по грязным ногтям?

Айдаров – легче, чем Иванов. Да и вообще нынче для частного детектива рай. Фигуранты про себя сами все в социальных сетях рассказывают.

Иван Андреевич исключением не стал.

Место работы он в своем профиле не обозначил, но многочисленные фото – в рабочем комбинезоне, на фоне подъемника или за рулем все время разных и явно не новых машин – просто вопили: Иван Андреевич подвизается в автосервисе.

Я потратил еще десять минут на изучение его постов и быстро нашел подсказку: «Мужики, мою шарашку на Вешняковской снова грозятся снести. Вдруг в этот раз у Собянина получится? Так что если кому что надо, подчаливайте быстрей».

Крик души сопровождало фото: Айдаров с печальным лицом у ярко-синего гаража с кособокой надписью «АВТОСЕРВИС».

Еще раз восславим соцсети. Мимо синего гаража на соседней с нашим офисом Вешняковской улице я проезжал многократно.

Оставалось лишь найти в справочнике телефон, позвонить и записаться к Ивану Андреевичу. «Нет, только к нему. И обязательно на сегодня. У меня в подвеске стук очень нехороший».

На самом деле то был банально разболтавшийся глушитель, но я не возражал, чтобы гражданин Айдаров принял меня за лопуха.

Едва я взглянул в хитрые татарские глаза (как только Римма могла посчитать его узбеком?), понял: айкью у него приличный – хотя и пытается разыгрывать простачка.

– Давай прокатимся, я подвеску послушаю, – сразу позвал сервисмен.

Он подстелил под свой грязный комбинезон газету и устроился на пассажирском сиденье.

Пока ехали – молчал. Единственный раз велел:

– Газани. Теперь затормози резко.

А когда я исполнил приказ, снисходительно молвил:

– Ты че? Только что «права» получил?

– Нет. Двадцать два года за рулем.

– И не можешь глушак от ходовой отличить? – прищурился он.

– Ну, глушак-то все равно закрепить надо. А еще про Галину Петровну побеседовать. И про Ярослава.

– Опять! Да на кой они сдались-то вам всем? – ощетинился автослесарь.

Я достал удостоверение частного детектива. Против правил, дал Айдарову в руки. Успокоил:

– Не бойся. Я не мент. Плана по посадкам не имею.

Айдаров уточнил:

– Девчонка от тебя сегодня приходила?

– Да.

– А теперь еще ты приперся. Со всех сторон обложили. Говорил я Галке: полную фигню ты затеяла. Но баба разве послушает!

Тремя месяцами ранее

Ранним летним вечером слесарь Ваня Айдаров шел с работы и увидел в кустах спящую женщину. Прочие прохожие обходили похрапывающее тело стороной, брезгливо морщились. Но у него взгляд приметливый, потому сразу понял: дама – не бомж. Хотя, несомненно, пьяная, по кустам не каждый день валяется.

Ваня подошел, присел на корточки, рассмотрел. Баба возрастом под полтинник, и, пусть рожа опухла, видно: черты лица правильные. Одежонка китайская, но с претензией на элегантность – кофточка бархатная, брючки, типа, из искусственной кожи. Обручального кольца нет.

Вечер выдался душный, липкий. Домой (то бишь в общагу) не хотелось. Да и женщина, что спала на траве, резала глаз – дома, в Казани, даже мужики себе на улице валяться не позволяли, не то что бабы.

Ваня потряс пьянчугу за плечо:

– Эй, милая, просыпайся!

Женщина поморщилась, простонала:

– Феденька!..

Это еще кто? Мужик, сожитель? Но почему тогда подобное состояние допустил?

Тетка открыла мутные глаза. Села, постанывая. Пробормотала:

– Нет. Ты не Федька. Федька мертвый.

И вдруг цыкнула на Ивана:

– Чего лыбишься? Иди, куда шел!

С характером баба. Айдаров таких любил. Он миролюбиво молвил:

– Зачем гонишь? Я тебе помочь хочу.

– Как? Денег дашь? – рыкнула она.

– Не дам. Но домой отвезти могу.

Она почти трезво всмотрелась в его восточный разрез глаз. Презрительно молвила:

– На чем? На велике? Или у тебя самокат есть?

– Куда тебе сейчас на велик. Такси возьму.

– Слушай, – окончательно разозлилась женщина. – Что тебе надо? Я с узбеками не сплю. Даже спьяну.

Обычно он злился, когда за трудового мигранта принимали, но тетка – жалкая и сердитая – Ване понравилась. Ему было тридцать один, и малолетних свистушек он не жаловал. Девчонки – глупые и капризные. А ровесницы еще хуже – с первого свидания под венец тянуть начинают. То ли дело дамочки сорок сильно плюс – и приласкают, и позаботятся, и детей им не нужно.

И общежитский бедлам достал, а на съем хотя бы комнаты денег Айдаров жалел. Почему бы не разведать – вдруг у мадам еще и жилищные условия подходящие? Ведет себя борзо. Явно москвичка.

Новая знакомая продолжала вредничать, но Иван уже понял: ей льстит внимание молодого-трезвого. Терпеливо дождался, когда поток наездов иссякнет, и помог даме подняться. Пахло от нее не слишком противно. Когда опиралась на его руку – случайно коснулась грудью. Сиськи большие, мягкие. А главное: правда москвичка! Своя квартира – в двух кварталах.

Пока шли, Ваня выведал: пьет с горя. Любимый сын погиб. Совсем недавно, весной. «И осталась я одна-одинешенька, сижу в пустом доме – куда деться, не знаю», – причитала Галина Петровна.

Айдаров было совсем воспрянул, но быстро выяснилось: насчет полного одиночества дама слегка лукавит. К двухкомнатной жилплощади прилагался еще один сын – придурочный, но, по счастью, не буйный. Зовут Ярик. Вечно сидит в своей комнате, молодоженам (а Ваня с Галей настоящий медовый месяц устроили, с безудержным сексом) особо не докучает.

– И жили бы мы счастливо, но одна беда, – рассказывал Иван, – Галка, после смерти старшего, малость умом тронулась. Никак не могла принять, что сына нет больше. Постоянно искала, кто в его смерти виноват, – особенно когда выпьет. То Филя какой-то, то два сыщика долбаных – козел и проститутка.

Взглянул лукаво:

– Это, наверно, вы и помощница ваша.

Я промолчал.

Айдаров продолжил:

– И балерину Ольгу прикладывала. Вроде та – гадина – Федора сама спровоцировала, а потом он, чтоб не посадили, с собой покончил. Что там у них случилось-то?

Я не счел нужным скрывать:

– Федор вместе со своим другом – тем самым Филей – Ольгу убить пытались. Как нежелательного свидетеля. Ударили по голове, в реке топили. Не сомневались: она умерла. Не знали, что в холодной воде смерть наступает не сразу. И не догадывались, что Ольгу успели вытащить и реанимировать. Когда Федор узнал, что девушка жива и дает против него показания, – выпрыгнул из окна. Не хотел в тюрьму идти.

– Вот оно как… – Иван покачал головой. – Галка в подробности не вдавалась. Я-то думал: там ревность, любовь-морковь, может, трахнул, а она потом в полицию заявила…

Он встряхнул головой и решительно добавил:

– Но Галочка моя еще по одной причине на балерину злилась. В нее ж Ярик, инвалид несчастный, влюблен был. Знаете?

– Знаю.

– Вот и Галина знала, – вздохнул Иван. – Сам парень, ясное дело, ей не рассказывал, но она баба дотошная. Проследила за ним. Выяснила, к кому ходит. Разозлилась ужасно. Орала: «Эта стерва Федьку убила, а ты ей задницу лижешь». Ярик ее не слушал, я тоже думал: «Поорет, да успокоится». Но дальше – хуже. Парню ведь пенсия положена как инвалиду. И раньше, я так понял, мать за него деньги получала и сама ими распоряжалась. А тут он вдруг их потребовал. И сумму точную откуда-то узнал – прямо так и сказал: «Мама, отдать мне мои двадцать тысяч триста двадцать рублей». Галка распсиховалась. Но Ярослав (хотя с виду дурак дураком) повел себя по-умному. Знай себе, бубнит: «Отдать по-хорошему. Деньги мои. Я в опеку идти. Жаловаться». Моя бесится, орет: «Это тебя Ольга накрутила!»

– Ну, а я, – Иван не без гордости улыбнулся, – всегда вижу, когда спорить бесполезно. И влияние на Галину имею. Так что смог убедить: базарить без толку. Деньги по закону правда его – пусть и забирает. Галка в итоге согласилась. Смирилась. Но злобу затаила. Без копейки-то неудобно. С работы она ушла, доходов никаких.

– Вы, что ли, ее впроголодь держали?

– Продукты покупал. Квартплату вносил. На колготки там, помаду – все, короче, что нужно, – приосанился Айдаров. – Но ей еще на водку требовалось. Поэтому я строго: в магазины только вместе, а лично ей в руки – ни рубля. Радовался: вроде не пьет. Но однажды – уже в июле – вдруг замечаю: из серванта хрустальная ваза исчезла. А из спальни – часы каслинские. Сначала думал: продала, чтобы на выпивку хватило. Но пьяница деньги заимел – сразу закинулся. А она – ходит трезвая. Да и имущество, я прикинул, тыщи за две сдать можно, это как минимум. Что, думаю, затеяла? Пристал к ней: «Зачем продала, куда деньги дела?» Огрызается: «Вещи мои, куда хочу – туда и деваю».

Так и не выяснил.

А с Ярославом тоже что-то странное происходит. То ходил мрачный, лицо в пол, ногти грызет – а тут вдруг улыбаться начал. Я Галине говорю: «Что-то у твоего сына хорошее случилось». Она злится: «Плевать. Он мне теперь вообще не сын». Ну, тогда я за него взялся. Спрашиваю: «Ольга тебе, что ли, дала?» Он отвечает, очень серьезно: «Я очень просить, но Ольга не дать». – «Чего такой довольный тогда?» Он в ответ: «Я стать волшебником. И спасать царевну». И улыбается. Ну, думаю, о чем с тобой говорить, дурак. А однажды вечером он приходит такой довольный и говорит:

– Пожалуйста, давать мне чемодан.

Я совсем обалдел:

– Что тебе давать?

– Чемодан. Собирать вещи, уезжать от вас.

– Куда?

И он выдает:

– Я жить со Стелла. Она не очень красивая. Зато очень добрая. Я решил: буду любить ее теперь.

– А эта Стелла знает, что ты к ней жить идешь?

– Не знать. Но она меня не прогонит.

Я его остановить пытался, но Галина психанула:

– Пусть идет хоть к черту на рога!

– Он в беду попадет. Не пустит его к себе жить ни одна нормальная женщина!

– Да плевать.

Так и не остановили.

Собрал Ярослав чемодан и ушел. Я ждал – вернется. Нет. Дня через три только заглянул какие-то вещи свои прихватить, тогда я у него все и выспросил. Он сказал, что Стелле двадцать три, она живет одна и очень его любит. Я еще телефон этой дамы у него вызнал. На всякий случай. Но мы не созванивались и вообще никак не общались.

Айдаров улыбнулся:

– Нам вдвоем спокойнее.

– Что случилось вчера? – строго произнес я.

Автослесарь сразу поник:

– Да расскажу, от вас не отвяжешься. Вечером, в половину одиннадцатого, мы с Галкой сериал смотрели. И вдруг звонок дверной, как бешеный.

Зазноба моя перепугалась:

– Не открывай.

Но мне чего бояться? Отворил. На пороге Ярик. Лицо красное, злющее. Меня оттолкнул и сразу к Галке бросился. Вопит как бешеный:

– Мама! Зачем ты это сделать?!

Она в ответ:

– Ты что несешь?

Он ее за плечи схватил. Трясет. Шипит:

– Ты злая. Ты Оля хотеть убивать.

Она отбивается:

– Псих ненормальный! Кого убивать?! Я дома была! Никуда не выходила!

Но глаза, смотрю, забегали.

А он ее к стене отшвырнул. Крикнул:

– Трогать Ольга еще раз – я сам тебя уничтожить.

И вон из дома.

Она вслед кричит:

– Ты как с родной матерью! Я тебя кормила, обстирывала!

Но Ярик только дверью хлопнул. Убежал.

Галина в слезы. Я сразу к ней:

– Что ты натворила?

Она за свое: тебя, мол, не касается.

Но тут уж я на нее нажал – призналась. Что за вазу с часами три тыщи рублей выручила и двух алкашей с нашего двора наняла. Ольгин адрес им дала, велела пугнуть, как следует, и передать: это ей за Дорофеевых. Обоих.

Я за голову схватился. Ох, говорю, ты дура. Когда ты их наняла?

Она щетинится:

– Да пару недель назад. А они деньги взяли – и все тянули. Я им раз двадцать напоминала.

И ржет:

– Но раз Ярик бесится – значит, исполнили мой заказ. Я велела: отделать ее как следует. Хороша, небось, балерина – с бланшем под глазом!

– Галка, ты дурная? Во-первых, они тебя сдадут сразу же – как заказчика. Но главное: в чем смысл? Федора все равно не вернешь. А Ярослава Ольга уже сама бросила!

Она бурчит:

– Не бросила. Вернется еще. И женит его на себе – из-за денег!

– Ох-ох, – смеюсь. – Двадцать тысяч – прямо такие деньги огромные!

И пугаю ее:

– Зато сейчас Ольга в полицию заявит. Алкаши расколются. Им штраф. А тебя в тюрьму. Как заказчика.

Галка тогда в слезы. Воет в голос: «Правда, что ли, посадить могут?»

Я ее за руку, и пошли мы во двор. Нашли тех алкашей. Оба уже совсем тепленькие, но дружно клянутся: фингал не поставили, ничего не сломали и вообще вред причинить не успели, Ярик помешал.

– Подожди-подожди, – перебил я. – Ольга где живет?

– В Бибирево.

– А Ярослав – у Стеллы. В Перово. Почему он возле ее дома оказался?

– Не ведаю, вот тебе крест! – развел руками Айдаров. – Мы потом вместе с Галкой сами голову сломали. Дружки ее оба клянутся: никому не говорили, что именно в тот день Ольгу пугать будут. Да они и сами не знали. Просто собрались и поехали. Это ж не киллеры какие-то, кто заранее все рассчитывает.

– Но откуда все-таки Ярослав узнал? – повторил я вопрос.

Автослесарь неуверенно предположил:

– Ну, он раньше каждый день ездил – просто на Ольгу смотреть. Может, сейчас тоже продолжает? Вот и оказался рядом в нужный момент.

– Допустим. Но Галины-то в Бибирево не было. А он именно ее обвинял. Откуда узнал, что мать причастна?

– Сам понять не могу, – сник Айдаров. – Я алкоту лично тряс. Они клянутся: про то, что Галкин заказ выполняли, никому не говорили. И она сама – Ярику ни слова. Не совсем ведь дурында.

Звучало логично.

Ехать к Ярославу?

Но тот ведь про Говорушу (или как его там) заладит. И вообще, не суть важно. Тем более что денег за расследование нам никто не платил.

Едва я вернулся в агентство, Римка по селектору сообщила:

– Ольга звонит.

– Соединяй.

Рассказывать балерине о бестолковом покушении смысла, на мой взгляд, не имело. Еще поедет Галине Петровне глаза выцарапывать или в полицию отправится заявление подавать. Куда более разумным представлялось напеть в уши: ее, такую красивую, просто все хотят. И алкаши, и бедняга Ярослав.

Римка нахально ввалилась в кабинет и скептически улыбалась, когда я разливался: что Ярик дежурил в ее дворе в отчаянной надежде посмотреть на любимую хоть издалека. А пьянчуги – увидели в ней даму своих сердец.

Ольга выслушала мои шитые белыми нитками объяснения (больше похожие на комплименты) с большим удовольствием. А потом изрекла:

– Похоже, я вернулась в былую форму… Но я не по поводу алкашей звоню. Бог с ними. Забыли. У меня к вам другое дело.

– Кто-то опять напал? – не удержался я.

– Нет. Один чел на основе моей биографии сценарий написал.

Римка (она слышала разговор по громкой связи) неприлично хихикнула.

Польская на смешок не отреагировала. Продолжала:

– А теперь он меня работать к себе зовет. Вместе проект реализовывать. И жить вместе. С виду парень порядочный. ВГИК, говорит, закончил. Своя квартира в Сокольниках. Но я на всякий случай хочу узнать – тот ли он, за кого себя выдает? А то был у меня уже один принц – потом уголовником оказался.

– Ольга, вы молодец. Становитесь мудрее и осторожнее, – похвалил я. – Как вашего нового знакомого зовут?

– Роман Валерьевич Воскобоев.

– Что-то в его поведении настораживает?

– Ну… познакомились мы очень странно. Я – сразу как в Москву из Пскова вернулась – стала тренироваться как сумасшедшая. В парке, каждое утро. А Роман вроде как мимо пробегал. Увидел меня, остановился. Подсказал пару упражнений. Потом предложил моим личным инструктором стать. Но вот что смущает: парк в Бибирево. А живет Рома в Сокольниках. Зачем ему бегать в пятнадцати километрах от дома?

– А что ваш джентльмен сам говорит?