Текст книги "Вспомнить, чтобы… забыть"

Глава 14

ПРОГРАММА экспедиции, имитирующая полет на Марс и обратно, рассчитана на 17 месяцев. Из них первые восемь – время, которое требуется космической станции, чтобы добраться до орбиты Красной Планеты. Далее от корабля должен отделиться посадочный модуль, который направится к поверхности Марса. Месяц уйдет на то, чтобы члены экипажа «походили» по камням и кочкам, собирая образцы грунта. И потом еще восемь месяцев – дорога к Земле.

Привыкнув к жизни в ограниченном пространстве (Макс, любящий всем и всему давать клички и прозвища, из-за большого количества люков, которые требовалось открывать и закрывать, называл станцию «наша субмарина»), вписавшись в жесткий, почти военный ритм работы, испытатели незаметно преодолели первые восемь месяцев. Начинался следующий этап экспедиции – посадка и выход на «поверхность Марса». Для этого Александр после завтрака объявил фамилии тех членов экипажа (Калинин, Рыбарь и Утехин, Марат – главный), кто переедет в дополнительный модуль.

– Дополнительный? – удивленно вытянулось лицо «юнги». – У нас есть место, в котором я ни разу не побывал?!

Левчик загадочно хмыкнул и приказал «марсонавтам» собрать личные вещи и через полчаса явиться на развилку за жилым блоком.

Макс бросился в каюту, покидал в рюкзак чистые футболки и шорты, заглянул в шкаф – команда «собраться» звучит в их положении насмешкой – вещей и так кот наплакал, ну носки еще можно взять запасные и планшетник, чтобы занять себя играми. Предстоит страшная скука. Из ограниченного замкнутого пространства он переселяется в совсем маленькое помещение (словно из тесной подводной лодки – в крошечный батискаф). Единственное «развлечение» – прогулки «на поверхность Марса».

В месте стыковки блоков, на развилке, откуда правый люк вел в медицинский отсек, а левый – в спортзал, мужчины собрались ровно в указанное время. Трое с рюкзаками за спиной.

– Если бы мы летели на настоящем космическом корабле, – Левчик положил ладонь на пустой участок стены, – то за восемь месяцев удалились бы от Земли на 55, 6 миллионов километров. То есть сейчас оказались бы точно на орбите Марса.

– Смотрели бы на него в иллюминатор, – тоскливо прокомментировал Утехин. – Фантастика!

– Расстаемся на месяц, – не обращая внимания на реплики парня, продолжил командир. – Программа вашего пребывания в модуле, расписание выходов – все найдете в ящике стола. Схема стандартная: один на борту, двое надевают скафандры…

– Скафандры!!! – засиял Максим, нет, становится интересно.

– Скафандры, – повторил жестко Левчик, – и отправляются на «поверхность».

– А где «поверхность»? – снова встрял любопытный Макс.

– В комплекс наземной станции снаружи входит специальный модуль, – Марат, пришло время становиться первым в их маленькой группе, поправил на рюкзаке Максима лямки, – там воссоздана в общих чертах марсианская поверхность. Такой большой-большой крытый ангар.

– Большой? – расплылся в улыбке Макс. – Больше чем…, – Утехин пытался выбрать подходящее сравнение, – чем наша кладовая?

– Гораздо больше, – кивнул Калинин.

– Время! – прервал восторги коллег Левчик.

Командир зацепил пальцем на стене непрозрачный клапан, за которым пряталась большая, с ладонь величиной кнопка. Левчик ударил по ней рукой. В сторону отъехала панель, открывая доступ к посадочному модулю. Теперь уже Марат повернул ручку до упора, крышка люка заскрежетала и подалась вперед. Троица испытателей по очереди исчезла в открывшемся проеме.

Протиснувшись через люк и закрутив (по привычке) крышку за собой, Макс огляделся и разочарованно вздохнул. Помещение оказалось размером с кают-компанию, только теперь здесь стояли кровати (две друг над другом и он без вариантов догадался, которая предназначена ему, поэтому сразу положил рюкзак на верхнюю). В углу за перегородкой – туалет. Еще одно спальное место располагалось напротив, дальше находились стол и малюсенькая кухонька – печка-СВЧ, электрочайник, закрытые полки с запасом продуктов на месяц, шкафчик с кружками и ложками.

В закутке в торце располагалась, как ее сразу окрестил Макс – «гардеробная»: на специальных подставках стояли два скафандра. В нишах вокруг – баллоны с кислородом, водой, приборы для проверки герметичности. «Гардеробная» упиралась в очередной люк, но уже другой по форме и размерам, больше похожий на широкую бронированную дверь. Сейчас плотно закрытую. Никаких мониторов, связь только по радио и только с основным экипажем.

Психологический парадокс: не нужно проваливаться в «черную дыру» или лететь на корабле со сверхсветовой скоростью, и в обычной жизни время – величина, как бы не утверждали физики, непостоянная. Потому что каждый человек ощущает, как оно движется с разной скоростью. Иногда смотришь на циферблат и досадуешь: стрелки еле-еле шевелятся. А иной раз день несется так, что и оглянуться не успеваешь. В чем и убедился Максим. Время в посадочном модуле сжалось вместе с пространством. Поначалу Утехин грустно думал, что предстоит провести скучно-нудный месяц, а он промелькнул как быстрый сон.

Едва «марсонавты» осмотрели жилое помещение, приспособились к новым условиям, разобрались с кухней, распаковали и изучили продукты, проверили цельность скафандров и загрузили ранцы необходимым, как уже утром помогали надевать друг другу многослойные «костюмы».

Конечно, марсианские скафандры не такие тяжелые и жесткие, по сравнению с теми, которые используются при работе в открытом космосе в условиях невесомости. Сила тяжести на Марсе, хоть и в три раза меньше земной, но есть. Поэтому марс-скафандры весили лишь 30 килограммов, но все равно представляли собой громоздкую и сложную конструкцию. Комбинезон с несколькими слоями теплоизоляции и системой терморегулирования, шлем, ботинки, гибкие перчатки, чтобы марсонавт мог поднять с поверхности камень, очистить его, воспользоваться инструментами, при необходимости гайку закрутить. Еще требовалось закинуть за плечи ранец – с батареями, запасом воздуха, воды и электронным оборудованием, к ранцу крепится радиопередатчик, который транслирует на посадочный модуль данные с сенсоров, размещенных в скафандре.

Понятно, что самостоятельно надеть весь комплект не получится. Не помешает помощь одного, а то и двух человек. По крайней мере, Максима одевали одновременно Марат и Рыбарь.

Закончив экипировку, прихватив чемоданчик с оборудованием, «марсонавты» открывали стальную дверь и попадали в «шлюзовую» камеру. Выждав несколько минут (столько бы потребовалось в реальных условиях для откачки воздуха), потянув на себя следующую дверь, закрепляли на стене страховочный трос: на Красной планете подобная мера спасет людям жизнь, если неожиданно закрутится пыльный смерч. Днем поверхность Марса нагревается, иногда до плюсовых температур, но на высоте метра от поверхности атмосфера остается по-прежнему холодной. Перепад вызывает нестабильность, в воздух взлетает пыль.

Далее испытатели неспешно поднимались по ступенькам, представляя, что двигаются к вершине кратера, и попадали в ангар. По сути такой же, как и остальные блоки станции, металлический герметичный цилиндр. Только пол здесь засыпали песком и галькой, попадались камни и крупнее (имитация марсианской почвы), для достоверности стены покрыли черной тканью и украсили горящими звездочками (наивное напоминание о бескрайних пространствах Космоса), плюс основной свет добавляли встроенные в потолок лампы (иллюминация автоматически включалась при входе в ангар).

На «поверхности», потея и сопя от натуги (носить на себе громоздких 30 килограммов не просто), испытатели устанавливали антенну радиостанции, собирали с помощью лопаток и захватов образцы грунта в мешки, откалывали куски от камней, фиксировали свои действия на цифровую камеру. Затем, возвращаясь по ступенькам вниз, складывали добычу в специальные контейнеры, которые стояли у входа в посадочный модуль.

Выходили по двое – дежурный внутри (им по очереди становились то Марат, то Кирилл, Максу «руководящую должность» доверять не рискнули) поддерживал связь, следил по показаниям датчиков, находящихся в скафандрах, за самочувствием работающих снаружи. Сверяясь с составленной на Земле, буквально поминутно расписанной, циклограммой, сообщал об «изменении» условий в окружающей среде. Как известно, на Красной Планете часто дуют сильные ветры. Из-за малой силы тяжести потоки воздуха поднимают огромные облака пыли. Услышав предупреждение: «Приближается пыльная буря», находящиеся в ангаре «марсонавты» обязаны, проверив крепление, тут же свернуть работы и спешить в посадочный модуль. После сообщения «Минус 50!» (на Марсе температура меняется резко не только ночью, но и в течение дня) нужно посмотреть на градусник, прикрепленный к рукаву скафандра, и «добавить» тепла из батарей.

Конечно, в ангаре подобного мороза не устраивали (слишком дорого, на что Найдёнов никогда бы не согласился), но заставить людей лишний раз взглянуть на датчик наружной температуры и проверить работоспособность батарей, полезно.

Внутри модуля разговаривали мало. Не оставалось сил. В ангаре «марсонавты» находились по земным меркам недолго, всего два часа. Однако с учетом одевания, подъема и спуска по лестнице, раздевания на это уходила масса времени. Макс, которого хлебом не корми, дай поболтать, непривычно молча вылезал из скафандра, доползал до стола, еле шевеля ртом, проглатывал еду, забирался на верхнюю койку и проваливался в сон. Парень похудел за месяц килограммов на пять. Остальные тоже выглядели не лучше. Ныла спина, болели мышцы ног и рук, усталость заставляла дремать в любую свободную минуту, хоть сидя на стуле.

Поэтому так радостно было вернуться обратно, на «нашу субмарину». Хотелось поскорее забыть про тяжкий месяц.

С «внутренней» стороны воссоединение экипажа обрадовало только Левчика. Белозеров скривил недовольно лицо, когда счастливый Макс, в порыве нахлынувших чувств, крепко обнял нейробиолога. Артем в течение месяца оказался предоставлен практически сам себе. Левчик охотно проводил сеансы связи с «марсонавтами», помощь ему не требовалась, поэтому оставил на Белозерова «бассейновую» – только проверять иногда установку и оранжерею – не забывать поливать зеленые хвостики. Объем уборки-стирки с уменьшением количества «проживающих» и так резко сократился. Поэтому, воспользовавшись удачной ситуацией, нейробиолог не выключал ноутбук ни днем, ни ночью. Ученый завершил обработку имеющихся в базе компьютера материалов. «Таблица поиска пострадавшего участка мозга» в общих чертах сложилась, принцип ее действия Артем сформулировал. Осталось самое нудное и долгое: проверить точность метода, правильно настроить, оттестировать программу, минимизировать погрешности. Но он успеет: предстоял ведь еще «полет» обратно.

Экипаж вернулся к старому отработанному ритму. Снимали очередной урожай в оранжерее, выгребали лишние водоросли из биореактора, смотрели фильмы, возобновились (на чем настоял азартный Макс) чемпионаты по Го. И хотя в них принимали участие по-прежнему только два участника (ни Кирилл, ни Марат, ни командир так азы и не освоили), сражения проходили увлекательные. Утехин стал изредка, но выигрывать.

Максим и внешне сильно изменился. После возвращения из посадочного модуля парень не только быстро вернул потерянные килограммы, но набрал новые, раздался в плечах, даже в росте прибавил. Помогли регулярные занятия в спортзале, на тренажерах и с гантелями, упражнения на растяжку, хорошая мышечная нагрузка. Лицо парня приобрело черты мужественности (борода, за которой Макс тщательно ухаживал, подстригая и подравнивая, росла густой, усиливала образ), в глазах вместо вчерашней подростковой задиристости и наивности читались уверенность и опытность.

На часах над входом один за другим застывали несгораемые нули. Наконец, стремительно летящие цифры приготовились отсчитывать последние сутки. Так сложилось, что выпали они на воскресенье (выход намечен на 10 утра понедельника) – традиционное время общения членов экипажа с семьями. И хотя завтра экспедиция завершается, испытатели смогут обнять, у кого есть, жену и детей, порядок есть порядок (или скорее, привычка, выработанная за 17 месяцев изоляции) – сеанс связи решили не отменять.

В первой половине дня Макс сгруппировал и сбросил в Центр наблюдения и контроля последний блок данных, состоящий из итоговых отчетов каждого члена экипажа (кроме по-прежнему Белозерова). Ну, а вечером по очереди испытатели общались с родственниками. Последним, как повелось, в кают-компании расположился перед вэб-камерой Белозеров. Их секрет с Данилой так никто и не раскрыл: пенсионер-дежурный подремывал на мягком кожаном диванчике в соседней с Центром наблюдения комнате и не интересовался продолжительностью сеанса связи.

Друзья болтали до поздна. Данила торжественно объявил, что одолел диссертацию. Ждет с нетерпением научного руководителя, чтобы вручить на отзыв многостраничный труд и готовиться к защите.

Похвастался в ответ и Артем: он справился с «Таблицей». Метод настолько прост, что апробация не займет много времени. Спасибо Найдёнову, директор правильно сделал, «исключив» нейробиолога на полтора года из обычной жизни. Это позволило сосредоточиться и завершить исследование.

– «Таблица Белозерова», – повторил Данила, прислушиваясь к словосочетанию, – Поздравляю! Такую глыбу сдвинули с места. Но я вас знаю, почивать на лаврах – не в вашем стиле. Чем займетесь дальше?

– Дальше? – переспросил ученый. – Хороший вопрос. Нет, не придумал пока.

– По-моему, следующий шаг логичен, – рассуждал вслух аспирант. – Суть вашего открытия – обнаружить в «хранилище памяти» пораженные участки и вылечить их. Следовательно, немного переформулирую предложение, вы сможете находить в гиппокампе определенные участки и воздействовать на них.

– Что ты имеешь в виду? – заинтересовался нейробиолог.

– Удаление ненужных воспоминаний, – пояснил Данила. – Многие захотели бы избавиться от неприятных картинок прошлого.

– О-о-о! – протянул Белозеров и, откинув назад голову, засмеялся. – И ты фантастики насмотрелся-начитался? Хватит с меня Макса с Маратом, вот уж любители порассуждать и поспорить о несбыточных глупостях.

– Не всё то глупости, что написаны, – философски переиначил пословицу Данила. И неожиданно вспомнил: – Кстати, Стихойнобедствие на неделе нагрянуло. Выспрашивала, вернетесь ли вы сразу домой или останетесь на реабилитацию в ЦКМ?

– Причем не по телефону выясняет, – досадливо добавил Белозеров, – а именно что в дверь звонит.

– Конечно, – так же обиженно согласился Харебин, – проверяет, не пропало ли чего из квартиры, пока я там живу.

– Хотя квартира не ее и никогда принадлежать ей не будет, – сквозь зубы процедил ученый. И, помолчав, хмыкнул: – Значит, предлагаешь научиться избавлять людей от плохих воспоминаний?… А ведь и у меня найдется парочка, которые бы не грех стереть. Чтобы забыть Тамару, на лоботомию соглашусь. – Артем лукаво взглянул на аспиранта: – Ты бы мне по дружбе сделал?

– Запросто, – подхватил шутку Харебин. – Готов удалить из вашего мозга любой кусок, чтобы забыли навсегда свой страшный сон. На какое число операцию назначим?

Глава 15

АРТЕМ проснулся задолго до того, как зазвонил электронный будильник в ноутбуке. По доносящемуся со всех сторон вжику, скрипу и хлопанью (вжикали молнии на сумках и рюкзаках, скрипели и хлопали, открываясь-закрываясь, дверцы шкафов) Белозеров догадался, что он последний из испытателей нежится в постели. Остальные, не дожидаясь официального часа подъема, принялись собирать вещи. Судя по всему, Белозерову даже не придется сегодня вытаскивать из кровати Макса – слышно, как застучали за стеной металлические плечики вешалки, парень доставал парадный комбинезон.

Белозеров сел на кровати и потянулся. Чего все так рано поднялись? Куда торопиться? Раньше положенных 10.00 люк не откроется. Зачем суетиться, нервничать? Хмм… вещи они собирают. Ведь в любом случае выходим с пустыми руками. Оркестр (Найдёнов, наверняка, организует музыку), цветы, объятия, торжественные речи. Потом пресс-конференция, после нее – короткое общение с медиками (более детальное обследование начнется позже). И только затем разрешат вернуться на станцию за личными вещами (смешно, но теперь их не требуется дезинфицировать).

Зная о том, что на какое-то время ноутбук выпадет из поля зрения хозяина, ученый еще накануне удалил из компьютера важную информацию. Даже не переписал ее на съемный диск. Потому что автор знает собственное изобретение досконально и способен воспроизвести по памяти сколь угодно раз. А вот если посторонний человек захочет в суматохе украсть открытие, обнаружит лишь архив томограмм, материал, доступный любому.

Начало нового дня Белозеров собрался провести в привычном режиме (стрессы, резкие изменения плохо сказываются на работе организма). Начнем с умывания (то бишь с обтирания), затем отправимся на склад (полки, уходящие вдаль, теперь зияли пустотой, холодильники, кроме одного, давно выключили) и – завтракать.

Ученый думал, что на кухне придется пить чай в одиночестве, вряд ли коллеги, возбужденные предстоящим событием, захотят есть. Но, странное дело, постепенно подтянулись все. Нет ничего хуже ожидания. Испытатели надеялись, что за едой и разговорами время пролетит быстрее. Правда, в отличие от Артема, на склад не наведывались, с кашей возиться настроения не было, решили сухомяткой обойтись.

– Как до дома доберусь, – Левчик развернул последнюю пачку печенья; сладостей загрузили на станцию с запасом, но на торты, а праздников Максим придумал много, ушло практически всё, – первым делом – в душ. Чтобы много-много воды, горячей, бурным потоком.

– А я – в кафе, закажу мясо, жаренное на гриле, – облизнулся Макс и сунул за щеку печенье, – к нему картошку фри. Сразу миску!

– Истосковался по холестеринчику? – хмыкнул Марат и положил печенье на блюдце. – Лучше давай завтра со мной на рыбалку. Лодочка, удочка, тишина, птички поют. Красота!

– Комары и сырость, – поморщился Кирилл, разломил предложенное печенье на четыре части, чтобы продлить удовольствие. – Я сяду на машину, вырвусь за город на шоссе и врублю максимально разрешенную скорость. Нужно возвращаться к нормальному ритму жизни.

Мужики спорили, как лучше провести ближайший день дома, что сделать в первую очередь, что отложить на завтра. Только Артем не участвовал в обсуждении, он молча пережевывал кашу. Не будешь же делиться о том, что соскучился по… кошке. Потому что больше не по кому.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – наконец, вмешался в обсуждение Белозеров. – Нам повезло, настоящих космонавтов после длительного полета на Земле тут же запирают в медицинском блоке, домой отпускают лишь через неделю, а то и позже. А мы – окажемся там уже через несколько часов. Ну что ж, – Артем посмотрел на таймер на панели СВЧ-печки, – пора и мне одеваться.

Они стояли впятером в предбаннике, в одинаковых синих комбинезонах и белых кроссовках. Командир осмотрел экипаж, не мужики – красавцы. Единственно, физиономии неестественно бледные. Но загар – дело наживное. Сейчас лето, походят по солнцу, приобретут здоровый цвет лица.

Испытатели, подняв головы, смотрели на бегущие цифры часов: уже застыли в прямоугольниках восемь нулей. Оставались последние секунды.

– Пять, четыре, – не выдержав напряжения, Макс принялся вслух отсчитывать время до открытия люка.

– Три, два, – подхватили остальные «марсонавты». – Один. НОЛЬ!!!

Часы остановились. Щелкнули автоматические замки. Крышка люка открылась наружу. И…

И…

Они ожидали грома аплодисментов, приветственных криков, наконец, появление знакомых лиц. Но стояла невероятная, оглушающая тишина. Испытатели потоптались в нерешительности на месте, теряясь в догадках: может быть, встречающие рассчитывают, что «марсонавты» должны сами первыми показаться в ангаре?

Левчик решительно шагнул в проем. За ним последовали остальные. Замыкал цепочку Макс, который по привычке, выработанной за полтора года, выйдя наружу, сразу закрыл за собой крышку люка. Только потом обернулся к коллегам.

Никакого оркестра, никаких цветов, никакой красной дорожки. Вообще НИКОГО! Испытатели, застывшие на площадке перед входным люком, удивленно озирались вокруг. Ангар освещался из окон под самой крышей. Все здесь оставалось таким же, как и 17 месяцев назад.

– Может быть, это шутка такая? – осторожно предположил Артем. – Сюрприз в стиле Найдёнова? И сейчас Федор выскочит откуда-нибудь с приветственным криком?

– Не похоже, – Левчик отрицательно покачал головой и посмотрел наверх, на застекленную галерею.

И там ни единого зрителя. Неужели их никто не ждет?

– Странно, – Кирилл повернулся к двери, через которую они когда-то входили в ангар. Закрытой и неподвижной. – Командир, ты вчера проводил последний сеанс связи с Центром наблюдения? Ребята ни на что не намекали?

– Всё как обычно, – пожал плечами Левчик. – Попрощались до утра, до личной встречи.

– Вы уверены, что это тот самый ангар, – поежился Максим, – из которого нас провожали? Вдруг мы вышли через неправильный люк? Может, вернуться обратно и… попробовать еще раз? Так программисты поступают, перегружая компьютер, если столкнулись с чем-то неожиданным.

– Не мели ерунду, – резко осадил парня Левчик. – Ангар тот же самый. Вон галерея, – Александр махнул рукой наверх, – вон дверь в административную часть, – и Александр указал на стену.

– А если свершилось то, о чем предупреждали научные фантасты? – зашептал торопливо Марат. – Вдруг ночью на Землю высадились инопланетяне, уничтожили людей и мы теперь – единственные выжившие.

– За ночь? – ахнул Белозеров. – Шесть миллиардов? Глупости.

– А вдруг параллельные миры – это правда? – поддержал Марата «юнга». – Встречающие нас люди сейчас в одном из них, а мы, покинув станцию, попали в другой? Предлагаю же, может, вернемся назад?

Нейробиолог собирался посмеяться и над Максимом, но, увидев сосредоточенные лица друзей, понял, что в их непонятной ситуации любая версия покажется достойной внимания. Тем более что у Белозерова вообще ни одной в голове не родилось. Он упрямо надеялся, что есть какое-то простое объяснение случившемуся, например, Найдёнов забыл дату выхода экипажа и окончания эксперимента. Хотя, должен был признать Белозеров, это маловероятно. Скорее в инопланетян поверишь или в параллельные миры, чем в то, что Федор пропустит возможность засветиться на телеэкране.

– Так, – наконец, Левчик осознал, что он по-прежнему остается командиром и, значит, отвечает за экипаж, – для начала попробуем выбраться отсюда.

Александр решительно зашагал по бетонному полу в направлении стеклянной двери. За ним дисциплинированно потянулись остальные: Марат, Кирилл, Белозеров, Максим – замыкающий. Оказалось, что с этой стороны на двери нет никакой ручки, поэтому открыть ее невозможно. Они колотили в толстое, прочное стекло, кричали, пытались найти что-нибудь, чем можно выбить дверь. Но окружающее пространство сияло чистотой и пустотой.

– Спокойно, – скомандовал расстроенным коллегам Левчик. – Из ангара должен существовать дополнительный выход. Вспоминайте, мы же заходили сюда до начала экспедиции. Кто что видел? Я, к сожалению, никогда подобным не интересовался, досконально изучил систему эвакуации из станции, а не из ангара.

– Есть! – крикнул обрадованный Марат. – В той стороне, – и хирург показал в противоположный угол ангара, который практически полностью скрывался за гигантской металлической конструкцией. – Пожарный выход, через тамбур сразу на улицу. – Предвосхищая вопросы друзей, Марат объяснил: – Еще до того, как меня утвердили в состав экипажа, хотел оценить, в насколько маленьком объеме придется провести полтора года. Поэтому обошел станцию по внешнему периметру – ее в тот момент только-только собирали, тогда и приметил дверь.

Испытатели развернулись и пересекли пространство наискосок. Пришлось опять выстроиться цепочкой, проход вдоль стены оказался слишком узким. Но надо отдать должное рабочим ЦМК. Даже здесь, с «не торжественной» и не видимой никому из посторонних стороны бетонный пол сиял чистотой. Как и подсказал Марат, в углу горела надпись «Запасной выход». Левчик потянул за ручку (тут она была!), открыл дверь и шагнул в тамбур. За ним последовали Марат и Кирилл. Белозеров должен был проскользнуть следующим, но зацепил что-то носком кроссовка и чуть не упал. Артем опустил взгляд и остановился в удивлении: прямо у стены лежала обувная коробка. Все-таки умудрился кто-то намусорить!

– Я подниму, – вызвался Максим, шедший последним, и наклонился к коробке.

Белозеров одобряюще кивнул, потянул на себя створку (она автоматически закрылась за Кириллом) и шагнул в густой, словно молоко,… туман. Откуда здесь взялся туман? Дальше по логике вещей должна находиться вторая дверь тамбура, выход на улицу. А за ней, как он смутно помнил, задворки ЦКМ, бетонный забор, потом лес.

В нос ударил резкий запах: видимо, мелькнуло в голове Артема, запасным выходом давно не пользовались. Только странный «аромат»: не сырость, затхлость или гниль. Полынь! Да, да полынь, узнал Артем. Одуряющий, валящий с ног запах, даже голова закружилась.

Нейробиолог невольно качнулся. Нужно немедленно… выбираться… на улицу. Вслед за… остальными.

Но ученый не смог сдвинуться с места и начал сползать по стене – тело перестало слушаться, мозг балансировал на границе сознания.

Неожиданно за спиной вспыхнул яркий свет. В образовавшейся бледной дорожке на полу Артем успел разглядеть лежащих бездыханными друзей. Затем на мгновение ему удалось чуть наклонить голову, и он увидел в дверном проеме непонятное существо. Вытянутый череп, глаза в пол-лица, удлиненный, сморщенный нос, нелепые руки и ноги. Инопланетянин?!

Дверь закрылась, и мир окончательно растворился в тумане.