Текст книги "Метро 2033: Обмануть судьбу"

Айрон шел по тропе вдоль воды. Слева вздымались обрывистые склоны, справа темнела гладь пруда. Покачивался на воде плавучий домик. Айрону даже казалось, что на корме он различает какую-то фигуру, но его больше волновало то, что творится слева, – там у подножия холма было выложенное камнем углубление, небольшой грот, когда-то, видимо, огороженный решеткой. Теперь вырванная решетка валялась рядом, и когда сталкер чуть не споткнулся об нее, из ниши раздалось предупреждающее грозное ворчание. Айрон ускорил шаги. Из лесу вновь раздался вой. Не стоило бы ночью ходить по болотам, когда силы зла властвуют безраздельно. Сталкер даже посмотрел под ноги – нет ли там следов огромной собаки? Однако на утоптанной дороге ничего различить было нельзя. «А почему, собственно, она такая утоптанная? – подумал Медный. – Ведь ею уже лет двадцать никто не пользовался». Но мысль эта почему-то не задержалась в голове – не до того было.

Он поднялся на пригорок – теперь слева совсем близко темнел лес, а справа он заметил какое-то каменное сооружение. Подойдя ближе, увидел, что это круглая площадка, огражденная каменными перилами, на столбах лежали каменные львы, он насчитал троих. «Львиная пристань, – сообразил он. – Теперь, по крайней мере, ясно, где мы находимся. Институт должен быть на холме левее, но отсюда туда можно пройти только через лес». При этой мысли ему стало не по себе. Но он постарался отогнать страх. Шагнул к темной массе деревьев, посветил фонариком – и обомлел. Из листвы ближайшего дерева на него глядела ведьма.

Она была молода и, наверное, даже красива – до тех пор, пока ее лицо не испортил уродливый рубец, идущий наискосок через весь лоб. Нижняя часть лица была чем-то замотана, темные волосы падали на плечи. Глаза были полуприкрыты, лицо словно мертвое – но Айрон готов был поклясться, что она следит за ним из-под полуопущенных век. И все же на секунду он засомневался в том, что она – живая, что она вообще реальна. И тут из листвы появилась кисть руки – ведьма совсем обыденным жестом заслонила глаза от света. Вот тут Айрон и издал тот вопль, который услышали его товарищи. И, обернувшись, кинулся бежать. Ему даже в голову не пришло пустить в ход оружие. Казалось, что ведьма несется за ним и вот-вот вскочит ему на плечи. Споткнувшись обо что-то и больно ударившись ногой, Медный рухнул. Тут же, приподнявшись, огляделся – он находился на круглой каменной площадке Львиной пристани. «Круг, – мелькнуло у него в голове, – обережный круг, круг защиты. Надо запечатать выход». И не верящий ни в Бога, ни в черта отчаянный сталкер с Красной Линии принялся крестить вход, а потом с трудом припомнил простенькую молитву – то ли Спасителю, то ли великой матери всего сущего. Как говорил один знакомый его священник, «там, где веры нет, произрастают суеверия». И Айрон в глубине души вполне допускал, что существуют некие духи… в общем, что есть многое, что трудно объяснить с рациональной точки зрения.

Тут он услышал выстрел с той стороны, куда ушли Крот и Литвин. Сталкер почувствовал облегчение – напарники здесь, рядом. И набрался храбрости вновь оглянуться на то самое дерево – ведьмы там уже не было. «Может, померещилось?» – с надеждой подумал Айрон. Хотел выстрелить в ответ, но передумал: «Мы так всех здешних духов переполошим».

Надо было возвращаться к своим, но Медный не решался выйти из огороженного пространства – словно бы, сделай он шаг за пределы круга, все демоны парка тут же накинутся на него. Глянув вниз, где пруд переходил в канал, соединявший его, видимо, со следующим водоемом, сталкер увидел медленно подплывавший к пристани плавучий домик. Айрон удивился причудам течения, пригнавшего посудину сюда, словно бы его специально приглашали покататься.

Он бы ни за что не решился вверить себя такому ненадежному транспортному средству, к тому же неизвестно, что у них тут водится в этом пруду. Все же он с любопытством глядел на суденышко, гадая, что это было прежде – плавучее кафе или что-то другое. Вдруг он заметил, что на палубе лежат увядшие цветы. Откуда они взялись здесь? Айрон перевел взгляд на каюту-надстройку. Сквозь открытое окно попытался увидеть, что там, внутри. Луна шутила с ним шутки, ему вдруг показалось, что там, среди цветов, неподвижно лежит девушка. Он сперва решил, что померещилось, но там впрямь было что-то, похожее на платье. Сталкер, держась одной рукой за ограждение, нагнулся, чтоб разглядеть получше, и вдруг камень скатился у него из-под ноги в пруд. Вода внизу так и забурлила, плавучий домик заплясал на волнах и стал удаляться. Медный лишь мельком увидел чей-то мокрый черный бок в воде – словно какое-то существо подталкивало суденышко, забавляясь.

Еще некоторое время он не решался покинуть ставшую ему убежищем каменную площадку, потом все же выбрался и быстро пошел обратно к товарищам, то и дело оглядываясь назад. Вроде бы за ним никто не гнался, но успокоился Медный только тогда, когда увидел две знакомые фигуры, идущие ему навстречу.

– Что там такое? – спросил Литвин.

– Не знаю, – честно ответил Айрон. – Там кто-то был на дереве, я не успел разглядеть.

Ну, не говорить же, в самом деле, было про ведьму.

– Кто-то или что-то? – уточнил Литвин.

– Не знаю, – повторил Айрон. – Где остальные? Пора возвращаться.

Сталкеры озадаченно молчали.

– Мы что, уходим? – спросил, наконец, Крот. – Мы же только пришли.

– С меня пока хватит, – отозвался Айрон. – Дождемся всех и уходим.

Что-то неуловимо подкрадывалось из тумана, помрачало рассудок, нашептывало странные вещи. Кажется, духи, живущие здесь, исподволь пытались подобраться к незваным гостям. Лучше было немедленно уйти – но как он объяснит это остальным?

Из тумана выступили три фигуры – Следопыт, Федор и Искра. Крот вздохнул с облегчением.

– Мы не в ту сторону пошли, – произнес подошедший Следопыт. – Ты был прав, надо пруд обойти слева.

– Я знаю, вы меня не станете слушать, но лучше нам в метро сейчас вернуться, – раздался из-под маски голос Федора.

Искра молчала. Девчонка вообще держалась молодцом, не отставала от Следопыта, но с того момента, как вскрикнула от страха на берегу пруда, не издала ни звука.

Вот тут их и накрыло. Медный первым почувствовал это, когда все остальные еще ничего не поняли. Он глухо сказал, глядя на воду и статуи: «Пошли быстрее назад, надо спешить, чую – наступает какая-то лажа». И, не дождавшись ответа, развернулся и зашагал, не оглядываясь, обратно в ту сторону, откуда пришли. Все некоторое время озадаченно глядели ему вслед. Потом Литвин вдруг опустился на ближайший пенек.

– Ты чего? – спросил Крот.

– Что толку спешить – зима близко, – непонятно пробормотал тот. – Вы идите, если хотите, а я тут посижу. Подожду Деда Мороза.

У Крота мелькнула мысль, что надо бы его встряхнуть, заставить идти, но тут же накатилось странное оцепенение. В самом деле, не все ли равно? Куда спешить, зачем? Тут так интересно. Надо остаться здесь – и скоро они все узнают, так нашептывал ему внутренний голос.

Следопыт, тем временем, действительно собрался идти вверх по тропе – туда, где посреди дороги лежали жерди и лапник. Девушка плелась за ним. Крот чувствовал, что туда нельзя. Почему – он пока не знал, но внутренний голос настойчиво предупреждал его об опасности. Сделав над собой усилие, Крот догнал Искру, взял за руку и потащил за собой обратно. Следопыт оглянулся.

– Сам иди, куда хочешь, а она со мной пойдет, – сказал ему Крот.

Следопыт поднял руку, словно собираясь его ударить, но вместо этого начал тереть лоб под маской, словно у него болела голова.

– Пошли, – убеждал его Крот. И тот вдруг послушался и странной, неверной походкой поплелся следом за ним. Крот снова миновал пенек, где решил отдохнуть Литвин, но теперь пенек был пуст, Литвина не было. «Дождался Деда Мороза, – равнодушно подумал Крот. – Ночью по лесу идет Дед Мороз и собирает грешные души. И ведет к себе в избушку. Избушка, избушка, поворотись ко мне передом. Здравствуй, дедушка Мороз, борода из ваты. Ты подарки нам принес?» Ему стало казаться, что на землю падают крупные белые хлопья. Сзади раздался треск. Дедушка обходит свои владения.

Крот потом не мог вспомнить, хоть убей, как же ему все-таки удалось оказаться на берегу пруда – того, первого, который они проходили. Вдруг раздался негромкий перестук копыт, и он замер, облившись холодным потом. Он почему-то был уверен, что сейчас из зарослей появится скелет лошади, таща за собой остов коляски с давно мертвыми пассажирами. Он бы убежал, но внутренний голос подсказывал, что бесполезно и некуда, – от того, что сейчас приближается, не убежишь. Стук раздавался все ближе, ближе, и сердце Крота колотилось уже где-то в горле. «Одичалая лошадь», – подумал он, но почему-то знал, что это не просто лошадь. От воды поднимался белый туман. Что-то ему все это напоминало. «Сейчас из тумана покажется всадник… без головы», – подумал он, вспомнив старое кино, и содрогнулся.

Совсем рядом из чащи на открытое место выехал всадник на лошадке. Крот стоял, затаив дыхание. Лошадь была настоящая, только очень маленькая, и всадник маленький – сидит, глядя куда-то в другую сторону. Голова у него была – и на том спасибо. Вдруг он повернул голову – и Крот чуть не заорал от ужаса. Он увидел лицо – белое, с черными провалами глазниц и оскаленными зубами, ухмыляющееся, но неподвижное – словно оживший череп, словно маска самой смерти. Жуткий всадник, казалось, глядел прямо на него. Крот остолбенел – может, это его и спасло. Вдруг сзади раздался выстрел, конек взвился на дыбы и умчался вместе с седоком обратно в лес.

Крот, уже на грани обморока, увидел в воде какой-то странный предмет – яркий, из прежней жизни, казавшийся неуместным здесь и сейчас. Детский мячик в воде? Опять послышался этот странный звук – словно тихий детский смешок.

– Наша Таня громко плачет, – задумчиво сказал Крот, уже потерявший способность удивляться, и некоторое время соображал, что же довело бедную Таню до слез и почему ему это припомнились именно сейчас. Ах, да, в речке мячик. Тише, Танечка, не плачь, а то придут злые индюки. А за ними – дедушка Мороз, он подарит тебе подарок. А потом догонит и еще подарит… что-нибудь. Мертвую лошадь, чтоб кататься в парке по ночам. И тут его сморил сон.

Из воды торчал гигантский плавник, облепленный ряской, но его на такие штуки уже нельзя было купить. Колька объяснил ему, что это нарочно, это такое украшение резиновое, и вон та штука посреди пруда, которая похожа на красную огромную змею, надувная, а шевелится все время оттого, что течение и ветер. Хорошо, что Колькины родители взяли его с собой в этот парк, – тут красиво, даже слишком. Горки с камнями и маленькими деревьями, все словно бы само собой так образовалось, а на самом деле все продумано. У них возле дома тоже вечно наводят красоту – вырезают лебедей из автомобильных шин, накрывают пеньки тазиками, раскрашенными в красно-белый горох, чтобы получились веселые грибочки, сажают гигантские игрушки – медведей, слонов. Или гигантских пластмассовых божьих коровок – на высокий пень. Но вот посмотришь на настоящую красоту и понимаешь, какие это жалкие потуги. Да, все тут хорошо, только спать очень хочется. Он подремлет чуть-чуть здесь, на берегу, а потом дальше пойдет…

Медный торопливо шел по берегу пруда, злясь на себя, но чувствуя, что иначе нельзя, – еще немного, и сон его одолеет. И он останется здесь во власти ведьмы. Конечно, все, небось, думают, что он струсил, но не все ли ему равно. Это – гордыня. А нужно учиться смирению. Когда демоны сожрут твою душу и тело, что останется? А место здесь подходящее для таких ритуалов, да и кость человеческая наверняка найдется, чтоб сделать дудку для приманки демонов. Сзади послышался треск. «Только не оборачиваться, – подумал он, – даже если сама великая мать идет следом за мной, бряцая саблями и черепами». И вдруг замедлил шаг – прямо перед ним что-то выдвинулось из кустов. Что-то огромное, клокочущее. Он схватился почему-то не за автомат – за дерево. Ноги подгибались. Бывалый сталкер с Красной Линии опустился на колени, чувствуя, что конец его близок. И вдруг бедро пронзило болью.

Он резко поднялся, в глазах прояснилось. Из кустов глядела на него огромная, уродливая до невозможности птица с лысой шеей и наростами под клювом, в которой он после некоторых раздумий опознал индюка, только неимоверно подросшего. Айрон даже застонал от облегчения. Мелькнула мысль подстрелить это создание на обед, но он тут же передумал. Как он дотащит тушу до станции? Где-то сзади остались его товарищи, они могли бы помочь, но он догадывался – им тоже сейчас приходится несладко. К тому же выстрел мог привлечь внимание остальных обитателей леса, в том числе не таких безобидных.

– Кыш! – сказал Айрон индюку. Тот обиженно воззрился на него, сердито залопотал что-то на своем языке, как донельзя возмущенный старик. Сталкер замахнулся прикладом, и птица попятилась обратно в кусты. А Айрон прибавил шагу. Он понимал, что спасся чудом, – если бы так своевременно не заболела нога, он был бы сейчас во власти морока и – кто знает – забрел бы в пруд или в болото. Он машинально провел рукой по бедру, сквозь костюм ощутил что-то колючее, чего там быть не должно было. И тут вспомнил.

Гвоздь. Его спас тот самый гвоздь, который юродивая Машенька дала ему на счастье.

Искра услышала треск в кустах. Одновременно в голове словно пузырьки начали лопаться, наступило веселое безразличие. В самом деле, к чему все это? Не надо напрягаться. Она ведь хотела наверх – ну вот, они наверху. Может, вернуться обратно они не сумеют, но так ли это важно? Прежняя жизнь была полна страданий, унижений – разве стоит держаться за такую? Кусты трещали где-то совсем недалеко. Потянуло вдруг нездешним холодом, хотя ночь была летняя. А может, это просто ноги промокли? «Мороз-воевода дозором обходит владенья свои…[3]3
  Н.А. Некрасов. Из поэмы «Мороз, Красный нос».


[Закрыть] – припомнились ей стихи, что в детстве рассказывала мать. – Идет направо – песнь заводит, налево – сказку говорит…»[4]4
  А.С. Пушкин. «У Лукоморья дуб зеленый…».


[Закрыть]. Ах, нет, это, кажется, уже другое. «Тепло ли тебе, девица? Холодно, дедушка, возьми меня к себе домой, согрей своей теплой шубой».

Искра вдруг с удивлением обнаружила, что сидит на земле, – та тоже была холодной, это и отрезвило. «Все стихи перепутала – мама бы ругала сейчас. Зачем она заставляла меня все это учить? Я всегда плохо училась – и когда мама со мной была, и потом. И все надо мной смеялись, но я умела терпеть – сжать зубы и делать вид, будто это меня не касается. Надо и сейчас сжать зубы и встать – иначе пропаду. У меня еще остались дела, мне нельзя пока умирать». И она принялась повторять имена своих личных врагов, которые поклялась не забывать никогда.

Ярость окончательно отрезвила девушку. Она оглянулась – неподалеку, опершись спиной о дерево, сидел сталкер, тот самый, который так странно смотрит на нее все время, который не хотел, чтоб она шла наверх. А остальным, кажется, было все равно. Похоже, ему тоже не по себе – голова клонится, вот-вот свалится на землю. Может, в пруду сидит какой-нибудь мутант и насылает морок, чтоб их сожрать без помех? Искра, которой еще несколько минут назад казалось, что с жизнью расстаться не так уж и жаль, вдруг озлилась. Фиг ему! Не получит он обед, по крайней мере, сегодня. Слишком жирно ему будет! Девушка усилием воли прогнала оставшиеся пузырьки – сразу стало холодно и неуютно, но это было лучше, чем забытье. И она принялась изо всех сил трясти за плечо полубесчувственного сталкера.

– Проснись! – звенел в ушах чей-то голос. Крот хотел отмахнуться, не смог. И все же пришлось открыть глаза – его кто-то тряс, тормошил, пару раз чувствительно треснул по голове и по спине. Сначала он не понял, то ли проснулся, то ли сон продолжается, – перед ним по-прежнему темнела гладь воды, а из нее торчал гигантский плавник. К стволу растущего неподалеку дерева привалилась большая мягкая игрушка. Вдруг плавник дернулся и неровными зигзагами начал приближаться к берегу – как раз напротив того места, где они находились. Огромная игрушка под деревом неподалеку пошевелилась и сверкнула глазами, принюхиваясь. Черная шавка подбежала совсем близко, села и завыла. Крот застонал от разочарования, окончательно поняв, что сон кончился. Кто-то тряс его изо всех сил – «Проснись, пора уходить». «Искра», – понял он. И, сделав огромное усилие, поднялся-таки на ноги. Оглядевшись, увидел вылезавшего из кустов Следопыта – тот что-то тащил, перекинув через плечо. Крот хотел спросить, где остальные, но язык во рту был как чужой, сухой и распухший. А когда он разглядел, что висит на плече у Следопыта, так и вовсе лишился дара речи.

– Ну, что смотришь? – буркнул Следопыт. – Козу вот подстрелил на ужин.

С этими словами он швырнул на землю свою ношу. Это не было похоже на козу – скорее, на огромную и очень рассерженную ящерицу, которая вовсе не выглядела раненой. Та подняла голову и зашипела, открыв красную пасть, полную острых на вид зубов. Крот шарахнулся в сторону, вскинув автомат. Следопыт озадаченно посмотрел на свою добычу и тут же сам резво отпрыгнул в сторону. Но не успел Крот выстрелить, как ящерица шустро юркнула в ближайшие кусты – видно, с обычаями людей она была знакома не понаслышке.

Федор тем временем приближался к пруду. Вот он ступил в воду, но не остановился, а сделал шаг, другой. Крот подбежал к юноше, схватил за плечо, но тот отмахнулся.

– Погоди, вон Лодочник. Мне надо кое-что у него спросить.

Крот перевел взгляд на воду, но увидел лишь гигантский плавник, описывавший круги неподалеку.

– Пошли отсюда, а то сожрут, – дернул он Федора изо всех сил за руку. Федор споткнулся и чуть не свалился в пруд, но Крот, матерясь, выволок его, измазанного грязью, в облепленных тиной ботинках, на берег, и тут силы у него закончились, он рухнул. Искра, склонившись над ним, принялась тормошить:

– Ну, пожалуйста, ну пошли.

Он и не думал, что она такие слова знает. С трудом поднялся и тряхнул за плечи апатично сидящего Федора. Возле его ноги что-то извивалось на земле, толстое, как черный шланг, слепо шарило вокруг, попыталось обвиться вокруг ботинка. «Змея? Вряд ли…». Головы у непонятного создания вроде бы вовсе не было, оно пульсировало, то утолщаясь, то вытягиваясь. Крот, наконец очнувшись, ударил тварь ножом – хлынула черная кровь. «Неужели пиявка?» – содрогнувшись, подумал он. Следопыт махнул рукой, и они торопливо пошли по тропинке в сторону ворот. В сторону выхода.

Когда шли мимо ведьминого дуба, Кроту померещилось, что в ветвях висит удавленник. Пройдя несколько шагов, Крот невольно обернулся – и показалось ему, что удавленник вдруг ожил, подтянулся на ветке и исчез в листве. В лесу завыло, заухало. Вот тут Крот окончательно убедился, что с головой у него не все в порядке. Когда миновали ворота, черная шавка отстала от них и куда-то делась.

Айрон был уже на станции. Литвин так и не вернулся.

Ночью Кроту снились стеклянные грибы, гигантские градусники, черные собаки. Потом вышел старик с белой бородой в красном длинном пальто с белой опушкой – Дед Мороз – и раскрыл мешок. Там уже лежал Литвин. Крот заорал и проснулся. Рядом метался во сне Федор.

– Нет, не надо, – бормотал он.

Крот потряс его за плечо. Федор приподнялся и сел, глядя на него бессмысленными глазами.

– Ты во сне орешь, – буркнул Крот.

– А-а, так это сон был, – лицо Федора постепенно приобретало нормальное выражение, только в глазах еще плескался пережитый ужас.

– Кошмар, что ли, привиделся?

– А-а, да нет, так, – бормотал Федор.

Ему снилась Неля. Опять, уже в который раз. В эту ночь пропавшая подруга выглядела красавицей – на щеках нежный румянец, ясные глаза, только смотрит она почему-то в одну точку. Он окликнул ее, девушка повернула голову, подняла руку – движения были какие-то механические, словно у заводной куклы.

– Где ты была? Я тебя столько времени искал. Думал, ты умерла.

– Я и умерла сначала, но меня нашли добрые люди и подлечили. Как же они себя называли? Врачи? Медики? Нет, по-другому как-то, не помню. Зато я теперь как новенькая. Смотри, какая я теперь быстрая.

В одно движение она оказалась рядом и, будто в шутку, обхватила его за горло. Он увидел металлическую заклепку у нее под волосами. Тогда-то он и заорал, а она говорила:

– Ты не бойся, никто не умирает совсем. Меня вылечили – и тебя вылечат. Они всех вылечат.

Следопыт кем-то командовал во сне. Наверное, ему тоже снилось прошлое. «Интересно, как там Искра? – подумал Крот. – Она ведь опять пошла к жене коменданта. Не расколется, что в парк ходили? Вряд ли».

Сон не шел, и Крот снова задумался, насколько схожими оказались судьбы его и Искры, – оба рано остались без родителей. Однако ему, можно сказать, повезло – Катастрофа, лишив родных, взамен свела его с такими людьми, у которых было, чему поучиться. Вряд ли он пересекся бы с ними в прежней жизни. А он не терял времени, учился, схватывая все на лету, и, когда стали проверять, кто на что способен, оказался в числе первых учеников. Многих из тех, с кем он учился, уже давно нет в живых.

Сначала врагом сталкеров была в основном радиация, а потом… потом под ее влиянием на поверхности появились невиданные прежде создания. Когда Крот после долгого перерыва поднялся на поверхность, у него закружилась голова. Город лежал перед ним в руинах, дома стояли заброшенными и, казалось, даже рады были, что его шаги нарушают тишину, которая воцарилась в них. Сначала Кроту казалось – вот это жизнь. Иди и бери наверху все, что нужно, все, о чем мечтал и не мог получить в детстве, – все, что сможешь унести, твое. Но теперь хотелось уже совсем другого. Зачем крутой велик, если в метро негде на нем кататься? Да и удочка тоже ни к чему. Две машины в тайном схроне наверху тоже не особо грели душу – по заваленным дорогам далеко не уедешь. В одежде Крот был неприхотлив, ему казалось, что теперь он вполне прилично одет, в относительно новые и добротные вещи. Хотя иногда при взгляде на чей-нибудь костюм, идеально подогнанный, Крот с завистью понимал – он так выглядеть не сможет, ему не дано. Не хватало терпения подбирать нужные атрибуты, выбирать, разыскивать. Понемногу он стал осознавать, что сильно изменился, и желания у него стали другими – теперь он многое отдал бы за возможность посидеть вечером с самодельной удочкой на пруду, да прокатиться на раздолбанном велике по пыльной дороге в закатное солнце – чтоб пахло травой и сыростью от реки. «В общем, чего ни дай человеку, никогда он не будет доволен, как в сказке о золотой рыбке», – сделал Крот неожиданный вывод и снова провалился в сон.