Электронная библиотека » Анна Клименко » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Морф"


  • Текст добавлен: 21 декабря 2013, 03:21


Автор книги: Анна Клименко


Жанр: Книги про волшебников, Фэнтези


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Анна Клименко
Морф

Пролог

…– Мы пришли. Потерпи, осталось совсем немного. Жрецы не смогут мне отказать, и все будет как раньше.

Эльф задержался ненадолго перед аркой главных ворот города. Она была такой белой, что само существование столь совершенной сверкающей чистоты казалось невозможным. Барельефы, повествующие о жизни Милосердной Миенель-Далли среди эльфов, покрывали арку наполовину, верхняя часть оставалась зеркально-гладкой, так что проходящий сквозь врата мог поднять голову и увидеть собственное тусклое отражение.

Эльф поднял голову и посмотрел на себя, грязное пятно средь ровной и светлой дороги. Затем, быстро пробормотав молитву богине Великого леса, поправил широкий ремень, перехлестнувший грудь наискосок. Вздохнул глубоко и двинулся вперед, сквозь врата. Свободные концы ремня были привязаны к грубо отесанным еловым веткам, а те, в свою очередь, служили основой волокуш, на которых лежал мертвец.

Даже после жизни он был прекрасен как фарфоровая кукла, шедевр талантливого мастера: высокий чистый лоб, брови цвета старого золота, словно в удивлении приподнятые, тонкий нос, подбородок самых благородных очертаний. Шея умершего и свернутый плащ под головой были покрыты черными липкими сгустками, от добротной туники – а заодно и от тонкой кольчуги – остались клочья, пропитанные грязью и застывшей зеленой слизью. Под связанными на груди руками покоился узкий меч.

– Потерпи, будь любезен, – бормотал эльф, налегая на ремень, – недолго уже осталось. Ты вернешься, обязательно вернешься. Мой друг, мой брат… Мой союзник.

Сам он выглядел ничуть не лучше своей поклажи с той лишь разницей, что еще был способен дышать. Кое-как прилаженная на ребра повязка заскорузла от крови, левая рука болталась плетью вдоль туловища, запястье распухло, посинело. Перед глазами эльфа плыло и двоилось, и он уже с трудом переставлял ноги… но знал, что должен, просто обязан дойти до Крипты, потому что там жрецы, и там – сама жизнь, данная Миенель-Далли.

Дорога, вымощенная магнезитовыми плитами, величаво огибала дома, такие же белые, как и главные ворота, небольшие водоемы, зажатые в кружевных воротниках из мрамора, и пышные цветники. Навстречу выходили эльфы, но едва завидев печальный груз сородича, безмолвно скрывались из виду: они ничем не могли помочь, а раз не можешь помочь – к чему бередить свежую рану потери?

Эльф, задыхаясь, продолжал тащить тело. Вскоре дома исчезли, дорога стала прямой как выпущенная из лука стрела и, наконец, в тени гигантской секвойи замаячила цель путешествия – огромное белое яйцо, у которого сбоку проломили скорлупу.

Он остановился, когда перед ним из воздуха соткался жрец Крипты. Тонкая и высокая фигура в белом, точеный подбородок надменно поднят, а лица не видно из-под капюшона. Конечно же, здесь дело не обошлось без магии, потому что белый цвет никогда не дает – просто не может давать – столь густой тени.

– Верховный жрец Крипты приказал передать тебе, охотник, что твоя жертва была бесполезной. Крипта не вернет к жизни твоего друга.

– Что?.. – сил нашлось только на едва слышный сиплый шепот, – я не… верю. Позволь мне пройти.

– Нет смысла идти дальше, – мягко сказал жрец. Так терпеливая мать разговаривает с больным, а оттого капризным ребенком.

– Крипта всемогуща, – эльф поправил ремень, – я верю в ее силу, а теперь позволь мне пойти, жрец, или я…

– Ты не посмеешь поднять на меня руку, охотник. И я повторю тебе еще раз: нет смысла идти дальше. Таковы слова верховного жреца.

Пресветлая богиня, как же он устал! Ноги налились тяжестью, как будто сапоги были отлиты из свинца, легкие жгло, наспех обработанную рану тянуло и саднило. Эльф скрипнул зубами и дернул из ножен меч. Движение получилось раздражающе медленным и неуклюжим, и если верховный призовет свою охрану, то от него, измотанного долгой дорогой, не останется и мокрого места. Но за спиной, на волокушах, по-прежнему покоился союзник, а впереди сияющим пятном маячила Крипта, которая могла вернуть мертвое тело к жизни.

– Вероятно, боль затмила твой разум, – озадаченно пробормотал жрец, пятясь, – я доложу верховному о твоем непослушании, охотник.

– С дороги… Ну, живо!

Жрец сделал едва уловимое движение руками и рассыпался на дороге пригоршней сверкающих искр. Не оставалось сомнений в том, что он отправился к верховному доносить на непокорного и невменяемого эльфа.

– Ну, Хаэлли, ты просто превзошел самого себя, – выдохнул эльф и сплюнул горькую слюну.

Ему, то есть им, оставалось совсем чуть-чуть. Белоснежное яйцо святыни источало жемчужное сияние, звало и манило. Он не хотел думать о том, что только верховный жрец может провести ритуал воскрешения. Четыре дня назад он поставил себе цель – дотащить погибшего Фиальвана до Крипты.

Шаг, еще шаг. Перед взором разливается самый настоящий пожар, слепяще-белое пламя могло бы выжечь глаза, но лишь томно ласкает кожу. Хаэлли чувствует жаркие касания там, где кровавой коркой взялась повязка на боку, кожу тянет и приятно покалывает, рана закрывается, но сил от этого больше не становится – наоборот, они утекают так стремительно, что колени предательски подгибаются, и он падает, так и не дойдя до Крипты.

… – Хаэлли, – мягкая, никогда не знавшая оружия ладонь легла на затылок, – ты не должен подходить к Крипте вот так, только потому, что тебе этого хочется. Никто не должен.

Он глубоко вдохнул, приподнялся на руках и обернулся. Над ним возвышалась фигура верховного жреца. Это был седой старец, закутанный в белый шелк. А еще он, в отличие от жрецов рангом ниже, никогда не прятал лица. В этом просто не было необходимости: черты эльфа застыли бледной неподвижной маской, едва тронутой морщинами. Ни эмоций, ни чувств не отражалось на этом загадочном лице, и точно также глаза казались парой прозрачных хризолитов. Бездонные в прозрачной глубине и… пустые.

– Помогите ему, – выдохнул Хаэлли, – позвольте Крипте вернуть его к жизни, он ушел слишком рано. Его время еще не настало.

– Но это невозможно, – старик пожал плечами, – ты зря проделал весь этот путь, охотник.

– Почему… невозможно? – Хаэлли похолодел от внезапного предчувствия. Где-то он ошибся. Что-то сделал неправильно.

Верховный жрец протянул ему руку, он ухватился за тонкие пальцы, похожие на полированные деревяшки, кое-как поднялся. Кружилась голова, но боль ушла: тело исполнилось странной легкости и отказывалось повиноваться разуму. Более всего на свете Хаэлли мечтал лечь, закрыть глаза и заснуть. Если бы только не тело друга…

– Я объясню тебе, дитя, – мягко прошелестел верховный, – Крипта может вернуть жизнь в тело, которое еще не претерпело необратимых изменений. Воин, дух которого скоро вернется под своды Крипты, уже не сможет ожить. Я чувствую, что череп его проломлен, а мозг отсутствует.

– Морро, – неожиданно для самого себя жалобно сказал Хаэлли, – это был морро. Фиальван отошел в сторону, и морро убил его, а я… я не успел.

– И именно поэтому ты сделал то, что сделал, – подытожил старец, – это поступок, достойный похвалы, но совершенно бесполезный. Мы ничем не можем помочь твоему союзнику, потому что его тело повреждено. Крипта могла бы вернуть его к жизни, останься на месте мозг.

– Я найду тварь и убью, – прошептал Хаэлли, – сколько бы времени это не заняло.

– Ты слишком устал, чтобы рассуждать здраво.

Охотник поднял взгляд на верховного жреца. Бледный лик древнего эльфа оставался недвижим, так что Хаэлли действительно засомневался – а не маску ли носит верховный хранитель Крипты?

– Клянусь именем Миенель-Далли, я пойду за морро и уничтожу его.

– Ты видел его?

– Нет, – Хаэлли вдруг почувствовал, как под ногами разверзлась бездна. Только тот, кто однажды встретился с проклятой тварью, встретится с ней второй раз. Он же – вот беда! – не видел морро. Все, что ему осталось – это слабый астральный след и бездыханное тело Фиальвана. Но он успел дать клятву, что найдет морро и уничтожит, чего бы это не стоило. Следовательно, Хаэлли предстояло бродить по лесам до тех пор, пока не встретится кто-нибудь еще, чья судьба уже ощутила тлетворное дыхание воплощенного зла.

– Ты ранен, – задумчиво проговорил верховный жрец.

– Крипта исцелит мои раны, если ты меня к ней пустишь.

Ничего не изменилось в лице старика. Глаза по-прежнему казались парой холодных и давно уже неживых драгоценных камней.

– Это не имеет смысла, охотник.

– Почему?

– Ты сам знаешь, почему, – голос жреца был прохладен как первый иней на ветвях.

– Я… – Хаэлли упрямо мотнул головой, – я верю… что Фиальван позволит мне выполнить задуманное.

– Твой союзник, безусловно, позволил бы. Но не ритуал.

– Позволь мне подойти к Крипте, – прошептал Хаэлли.

Он уже понял, к чему клонит верховный, но все еще не хотел – не смел – сдаваться. Стоит сделать хотя бы крошечный шаг назад и – все. Ничего больше не останется – ни Великого леса, ни Крипты, ни Дома Охоты… Только безбрежный и вечный покой.

Старик в белом едва заметно качнул головой, что-то дрогнуло в его лице.

– Я вижу, ты все решил, да? Иди, Крипта ждет тебя, раны твои закроются… Надолго ли?

Обогнув верховного, Хаэлли подошел к телу Фиальвана и опустился рядом с ним на колени. Положил ладонь на холодный чистый лоб мертвого эльфа и долго смотрел ему в лицо, пока каждая черточка не отпечаталась ясно в памяти.

– Прощай, брат. Видит Миенель-Далли, я надеялся до последнего.

Потом он медленно поднялся и, переступив через ненужный теперь ремень, двинулся к белому куполу Крипты. Вокруг разливалось сияние, и Хаэлли почувствовал, как растворяются в нем боль и усталость. Ему стало легко, он протянул руки к безупречно-гладким стенам. Крипта ждала его, чуть приподняв кисейный полог вечного покоя.

Глава 1. Прощай, интернат!

Случаются дни, когда жизнь переворачивается с ног на голову.

Они имеют обыкновение притворяться днями ничем не примечательными, порой солнечными, а порой дождливыми. Они изо всех сил пытаются выглядеть как сотни предшественников: все тот же кофе из желудей в столовой, тот же картонный вкус котлеты, которую приходится есть только с помощью ножа, потому что по твердости своей она сравнима с подошвой. Те же мрачные стены, мирный вид на кладбище из окна комнаты, тихое потрескивание светильников, тугая подушечка с иглами… Но предчувствие не обманешь. И вот уже взгляд заполошно мечется по коридору, сердце заходится в груди, воздух становится вязким и горьким как еловая смола. А пару часов спустя ты очень четко осознаешь, что жизнь дала трещину и разлетелась сотнями осколков как чашка, упавшая на каменный пол. Осколки впиваются в тело и ранят душу, а рядом… как обычно, нет никого, кто бы утешил и дал надежду.

***

Меня зовут Ирбис Валле. Я возвращалась с факультатива по фехтованию.

Дурацкое имя для девочки, но у магов холода все не как у людей. Мне рассказывали, что как только моей драгоценной матушке показали младенца, она отчего-то разревелась в три ручья и соизволила назвать меня именно так. Ирбис. Есть такой хищный зверь, говорят, красивый, но мне не нравится мое совершенно не женское имя, и когда приходится представляться новому преподавателю, я называюсь Ирби. Получается более женственно и кокетливо, что ли. Ирби Валле из клана магов холода. Ха!

Вообще-то матушка как в воду смотрела, называя меня Ирбис. В двадцать лет моя фигура мало чем отличается от фигуры мальчишки-подростка, а регулярные посещения факультативов для боевых магов великолепно развивают мускулатуру. И стрижка у меня короткая, терпеть не могу длинные волосы, хотя это, пожалуй, единственное, чем Хайо меня не обделил. Густые, тяжелые, иссиня-черные. У отпрысков клана Холода всегда так, волосы либо платиновые, либо черные, кожа бледная и чересчур чувствительная к солнцу, цвет глаз варьируется от василькового до светло-серого. У меня – просто голубые.

Но мое худосочное тело – это еще не беда, когда за тобой весь клан из благословенной долины Вагау.

Настоящая беда в том, что я – этакий уродец, венчающий генеалогическое древо нашей правильной семьи. Где-то в небесных сферах случился конфуз, и у магов холода родилась девочка, чей дар поверг в шок всю родню. Я – самый что ни на есть вышивальщик, существо почти бесполезное и никчемное. Моя магия – запечатлеть заклинание в вышитом узоре, но даже не это самое обидное. Вышивальщик не может использовать изготовленные им же талисманы и обереги. Другие маги – за милую душу, люди – тоже, если постараться. Нося на шее вышитый мною талисман, маг огня может наколдовать ледяную стену, маг воды – огненный вихрь. А для меня все заканчивается на воплощении магии в вышивке. Я даже не могу создать гигантскую сосульку и двинуть ей обидчика по физиономии…

И поэтому я начала ходить на занятия к боевым магам, чья магия – в виртуозном искусстве боя, рукопашного ли, на мечах ли. Умение сражаться всегда дает чуть больше уверенности в собственных силах, чем просто умение вышивать. На фоне боевых магов я выгляжу жалко, но получаемые синяки и царапины позволяют питать надежду на то, что я хотя бы смогу постоять за себя, если это понадобится.

…Я возвращалась с очередной тренировки. Недавно перевалило за полдень, духота стояла страшная. Небо затянуло серым маревом – этакий намек на дождик, который, прежде чем порадовать учеников, будет собираться еще неделю. Блузка противно липла к спине, свежая ссадина на предплечье напоминала о себе едкой, противной болью. Я мечтала о холодном душе и – совсем чуть-чуть – о мороженом с фруктами. Но последнее на территорию интерната не привозили, а рацион столовой исключал все, что попадало под определение «вкусное».

Говорят, что в семье не без урода. А быть тем самым уродом – плохо. На тебя смотрят полупрезрительно-полусочувственно, тебя отправляют в школу-интернат за три дня пути от дома и периодически забывают оплатить обучение. Тебе не присылают денег на карманные расходы, тебя, по сути, вычеркивают из жизни клана. А как еще могут поступить маги холода, когда у них рождается вышивальщик?

Я брела с тренировочного полигона в жилое крыло интерната, пинала мелкие камешки, попадающиеся на дороге, и мечтала о холодном душе – исключительно, чтобы не думать ни о чем другом. Приземистое здание интерната казалось большой уродливой черепахой, печально опустившей к земле бородавчатую голову. Пот стекал по спине и впитывался в холстяные штаны где-то чуть ниже талии. Мерзкий денек, и дождя, судя по всему, не предвидится…

Когда я входила в холл жилого корпуса, внезапно закружилась голова. Не иначе как от голода, но этим утром повариха превзошла саму себя, наварив котел овсянки на воде и забыв ее даже посолить. Я на несколько минут прислонилась к стене – невероятно приятное ощущение, разгоряченное тело к холодным камням – затем медленно потащилась дальше.

Моя комната располагалась в самом конце коридора, напротив душевой и, соответственно, отхожего места. Наверное, для любого интерната является негласным правилом гадких утят и хронических неудачников селить именно в такие места. Я была гадким утенком. Как моей соседкой оказалась Рина, непонятно. Она, в отличие от меня, уродилась вышивальщицей в клане вышивальщиков.

Уже на пороге комнаты я опять почувствовала легкое головокружение. Может быть, недоедание здесь не при чем? Может, я попросту на солнце перегрелась? А, гори оно все синим пламенем! И я принялась яростно ковыряться в замочной скважине, потом пнула дверь, где еще при жизни наших с Риной предшественниц какие-то шутники нацарапали впечатляющий набор бранных словечек на орочьем. В лицо дохнуло ароматом цветущей сирени, и это означало, что моя соседка дома. В отличие от меня, ей частенько присылали денег на карманные расходы, и Рина предпочитала все спускать на помады и духи, а если уж душилась, то так, что «легкий и женственный» аромат мог свалить с ног быка.

Рина сидела у окна и шила курсовой проект. Не маг – картинка! Платье цвета чайной розы с нескромным вырезом, плавная линия плеч, игривый медно-рыжий локон на нежной шейке. В маленьком ушке – аккуратная золотая сережка. Румянец на щеке, строго сомкнутые губы, аккуратный, чуть вздернутый носик.

Когда видишь Рину, сразу становится понятно, что в интернат ее отдали только для того, чтобы после обучения иметь диплом об окончании соответствующего заведения. Такие как Рина не держат магических лавок и не калечат глаза, работая ночи напролет. Они быстренько выходят замуж, рожают пару-тройку детишек и употребляют свой магический дар исключительно для того, чтобы повесить карапузу на шею талисман от царапин и синяков.

Я грохнула о пол тяжелыми ножнами. Рина оторвалась от вышивки, оглядела меня, близоруко щурясь. Все-таки неспроста почти все вышивальщики пользуются услугами целителей: от постоянного и ежедневного шитья быстро портится зрение.

– Тебе письмо, на кровати, – сказала она, а затем вернулась к своему занятию.

Письмо? Я поежилась. В последний раз мои дорогие родственнички вспомнили о моем существовании в день смерти прадедушки. Позвали на ритуал прощания, прекрасно зная о том, что я не поеду. Прадедушку успели спустить в семейный ледяной грот еще до того, как письмо приехало в интернат.

Я не стала кидаться к дешевому, из серой бумаги, конверту, сперва сунула свой любопытный нос к вышивке Рины. У нее, несомненно, был талант: для наставников Риночка готовила нечто экстраординарное. Я попыталась проследить вышитые мелким рубиновым бисером линии, запуталась в первом же узелке.

– И что это будет?

Она усмехнулась, провела ладонью по орнаменту – любовно, как будто гладила собственного ребенка.

– В этот раз я рассчитываю на удвоенную стипендию.

У меня стипендия была самая обычная, а на большее я не смела претендовать. Тут выбираешь: либо дни и ночи напролет сидишь, скрючившись над вышивкой, либо по пол-дня проводишь на выматывающих тренировках, совершенствуя тело, но сильно теряя в деньгах.

– Призыв феникса, – наконец пояснила Рина, – ты что, не видишь? Вот это – голова, а это – крылья. Хвост еще не вышила, глаза болят.

– Ты бы к целителю сходила, – буркнула я. Все-таки счастливая она, эта Ринка, уже хотя бы потому, что ей не придется зарабатывать на жизнь таким дрянным занятием, как вышивка.

– А, успею еще, – она беспечно взмахнула холеной ручкой, – ты это, письмо не забудь. Мне тоже интересно, кто это сподобился о тебе вспомнить.

– Да уж, – выдохнула я.

Добрая, милая Ринка прекрасно понимала, в каком я дурацком положении из-за неуместного магического дара. Она меня жалела, и это была чистая, искренняя жалость, которую не противно принять.

Я рассеянно дернула завязки на вороте блузы, ловя себя на совершенном нежелании заглядывать в конверт. Ядовитую змею туда, конечно, подложить не могли, но радужных вестей тоже ждать не приходилось.

– Давай-давай, – подбодрила Рина, – вдруг у тебя помер какой-нибудь прадед и оставил тебе целое состояние?

– Да у них зимой снега не допросишься, – фыркнула я.

Да-да. У магов холода. Зимой.

Внезапно развеселившись, я храбро надорвала конверт, заглянула внутрь. Там лежала четвертушка листа тонкой желтоватой бумаги. Вот ведь сволочи – и почему они так и стараются на мне сэкономить? Я извлекла послание на свет божий, пробежалась взглядом по скупым строчкам и…

Наверное, я сильно побледнела, поскольку Рина отложила шитье и метнулась ко мне. Взяла мягко под локоть, усадила.

– Ну, Ирби, что там такое? Говори, не тяни!

Я молча протянула ей листок. Охр, это был конец. Конец всему: моему будущему, моей умеренно благополучной жизни, всем моим перспективам. Сколько я отучилась? Три года. До окончания еще два…

«Сим письмом извещаем Ирбис Валле о том, что круг старейших принял решение об исключении вас из клана магов холода со снятием всех обязательств, в частности, по оплате обучения в …ском интернате общей магии».

– Чушь какая-то, – судорожно выдохнула Ринка, – этого просто не может быть. Ошибка какая-то, Ирби! Ну, в самом деле, они не могли так с тобой поступить! Не мог-ли! Поезжай туда, Ирби, отпросись на недельку. Руку даю на отсечение, это дурацкая ошибка…

Глядя на бушующую Ринку, я думала о том, что – вот он, единственный маг, которому в самом деле меня жалко, которому не наплевать на мою дальнейшую судьбу. Но все равно, сытый голодному не товарищ, у самой Ринки с перспективами полный порядок, и ей не понять охватившего меня черного, смертельного отчаяния. Хоть в петлю лезь, хоть вены режь.

Конечно, я поеду к своим драгоценным родственничкам, конечно, я буду возражать, давить на жалость. Каких-то два года осталось, охр! И вот так, все скомкать и выбросить?!! В конце концов, я же не шелудивый котенок, чтобы вышвырнуть на помойку…

Но что-то подсказывало мне: никакой ошибки в письме нет, и от поездки моей ничего не изменится.

Все будет именно так, как решил круг старейших, провались они к Охру. В конце концов, там у него оч-чень жарко, а что может быть для мага холода хуже, чем пекло?

***

Отпроситься у наставницы оказалось делом несложным. Добрая тетка не стала вдаваться в подробности, или выдаивать из меня ответы на извечные «ой, а что случилось? А почему такая спешка?». Смерив меня сочувствующим взглядом, наставница поставила подпись на нужном бланке, сухо пожелала счастливого пути и вернулась к прерванному вязанию. Подписанную бумагу я отнесла в преподавательскую и отдала секретарю, похожему на аиста в очках.

– Значит, на семь дней? – уточнил он, тыкаясь длинным носом в бланк с таким видом, будто я только что подделала подпись.

– Да, – буркнула я не очень-то приветливо, – семейный дела, знаете ли.

Но, шагая по коридору в свою комнату, я уже была уверена в том, что вернуться в интернат мне не суждено. Уговаривать магов холода – все равно, что биться головой о лед: и кожу свезешь, и толку не будет. Вот такие они… Ох, то есть мы. Упертые как ослы, и ничего с этим не поделаешь: наследственность. Поэтому к сборам я приступила основательно. Ринка ушла на лекцию – и хорошо, незачем ей знать, что я уезжаю отнюдь не на недельку. Она, конечно, меня жалеет и все такое, но вряд ли поймет, а там еще и донесет кому надо для моего же блага, и сидеть мне взаперти на хлебе и воде. Один раз со мной такое приключилось, мы тогда с Хельгом, боевым магом, выбрались в близлежащий Оссен за элем, но там он ухитрился повздорить с местными и… Начинающий боевой маг способен на многое, если его разозлить. Местные ретировались в великом смятении, но не упустили случая сообщить о происшедшем директрисе. До сих пор в ушах ее визг стоит. Как она верещала! Только что в истерике не билась, вопя о том, что все наши проделки позорят интернат общей магии и что, будь ее воля, она бы уже отправила по домам три четверти олухов, но что же тогда останется делать их несчастным родителям? Не иначе как наложить на себя руки. И эта истеричная леди заперла и Хельга, и меня в карцер. На десять дней. Потом я еще две недели ползала к лекарю, чтобы вылечить застуженные легкие. Ну, и за выпивкой мы тоже больше не ходили. А по поведению в том памятном триместре влепили мне двойку, что на самом деле было обидно. В конце концов, моя вина заключалась в том, что я без разрешения покинула территорию интерната, а жители славного Оссена пострадали исключительно от руки Хельга. Впрочем, теперь все это было не важно, хотя осадочек на душе неприятный остался, и с Хельгом мы разругались вдрызг.

Я собиралась в долгий путь, а потому укладывала все, что могло мне пригодиться для создания талисманов. Во-первых, нитки всевозможных оттенков, во-вторых – мешочки с бисером. Канву, войлок и кожу. Магия вышивальщиков – очень хитрая штука. Мы воплощаем нашу силу в узорах, закладываем в них доступные для других заклинания, которые сами никогда не сможем использовать. И, к тому же, непомерно дорогая эта магия. Купишь, к примеру, не самый лучший бисер, получатся недостаточно четкие линии, в результате заклинание, которым будет напитан амулет, или вовсе не сработает, или сработает не так как надо. Вместо шара огня плюнет жалкими искрами под ноги и потухнет. Или вот нитки. Во время работы талисмана они испытывают изрядное натяжение. Купишь нитки подешевле – разлетится твоя работа после первого же использования, расползется как старый носок. А с кожей вообще сплошные неприятности: она ведь защищает владельца талисмана от воздействия магии, зашитой в нем же. И чтобы какой-нибудь маг не получил ожогов, обморожения или не захлебнулся к охру в созданном им же водяном вихре, приходится покупать самую лучшую и, естественно, самую дорогую кожу. Идеально подходящей для шитья талисманов кожей всегда была кожа орочья. Но – увы! – с некоторых пор его величество король Веранту заключил с зелеными мирный договор, после чего свежевать орков перестали, а цены на их кожу взлетели до небес. Теперь редко-редко привозят в стены интерната какой-нибудь зеленый огрызочек, на котором толком ничего и не разместишь. Ходят упорные слухи о том, что снимают теперь кожу с орков, приговоренных в Орикарте к смертной казни, и это плохо. Как говорится, уж лучше шкура с хорошей коровы, чем с дурного орка.

Поверх магических принадлежностей я положила смену нательного белья, кусок ароматного мыла, подаренный Риной на день рождения, зубную щетку, коробочку мятного зубного порошка и… все. На этом мои пожитки неожиданно закончились. Все остальное предстояло нести непосредственно на себе: башмаки на толстой подошве, штаны из мышастого цвета холстины, блузку, кожаную тунику и куртку. Впрочем, куртку можно было и утрамбовать в мешок: лето все-таки.

Путешествовать я предпочитала в образе паренька. Немного смазливого, но все-таки. Это куда удобнее, чем демонстрировать всему миру беспомощность, обряженную в кружева и оборки. К рюшам и бантикам на дороге всегда повышенное внимание, и это еще можно перенести, когда путешествуешь в сопровождении умудренного жизнью боевого мага. Но девица, едущая куда-то в одиночку? Нет уж, благодарю покорно! А если вспомнить, какой сброд шастает по дорогам, то идея странствовать в образе юноши начинает казаться единственно правильной.

…И вот, оглядев свою комнату – скорее всего, в последний раз – я решительно пристегнула к поясу ножны. В горле появился неприятный комок, он напоминал о том, что, как ни старайся, невозможно напрочь вымести из души горечь разбитых надежд. Можно сколько угодно говорить себе – мол, плевать на все, как-нибудь проживу, но… Интернат все эти годы был мне домом, где я встретила понимания больше, чем за все время пребывания в землях родного клана. Гадких утят не любят. А мне, к сожалению, вовсе не светило превратиться в прекрасного лебедя.

С такими мыслями я покинула интернат общей магии. Тяжело хлопнули створки ворот, отрезая меня от ставшего привычным маленького мирка, а на меня смотрел мир большой, блестя каплями росы и голосами птиц воспевая очередной восход солнца. Я несколько минут постояла неподвижно, соображая, что делать и куда идти: то ли просто отправиться куда глаза глядят, то ли предпринять попытку выбить из старейшин оплату последних двух лет обучения в интернате. Я выбрала последнее. Вдоволь побродить по свету я успею в любом случае, а остаться магом-недоучкой все-таки куда хуже, чем магом дипломированным. Магистрат любого, даже самого захудалого городишки обязательно потребует диплом. Диплом нужен для того, чтобы получить лицензию, лицензия, в свою очередь, позволяет открыть магическую лавку. В общем, сложно все это, сложно. И, положа руку на сердце, я понятия не имела, как мне поступить и чего ждать в будущем.

До Оссена – часок быстрым шагом, по широкой, мощеной булыжником дороге. Сперва я топала в гордом одиночестве, но по мере приближения к городу мне начали попадаться то крестьянские повозки, то одиноко бредущие подозрительные личности. На меня поглядывали, но без особого интереса: как я уже сказала, путешествовать пареньком куда удобнее, чем девицей. К тому же, меч у пояса прозрачно намекал на то, что в случае чего паренек может и сдачи дать.

Низкие башни Оссена видно издалека. Они приземисты, невзрачны и кое-где искорежены давней войной. Никто их чинить не собирается, потому что – слава Хайо – новой войны пока не предвидится, да и Оссен из приграничного города превратился в захудалый городишко глубинки Веранту. В далекие лихие годы королевство-победитель отхватило у Орикарта приличный кусок земли, на границе вырастут новые крепости – а стены Оссена продолжали медленно рушиться. Так медленно, как только и могут разрушаться старые и на совесть отстроенные укрепления.

Однако, в Оссене было кое-что занятное помимо вечно сонных жителей, грязных улиц и базарной площади, где на прилавках кроме подгнившей морковки и картошки с налипшими комьями земли ничего не найдешь. Если вам доведется когда-либо здесь побывать, непременно спросите, как пройти на вокзал. Да, вот такое странное словечко, перекочевавшее к нам из гномьего. Выходцы из горных недр проложили здесь железную дорогу, по которой резво гарцевал паровоз. Именно на нем я и собиралась трястись три дня к долине Вагау, заселенной кланом магов холода. На почтовой карете пришлось бы добираться куда дольше.

Чем глубже я вдавалась в Оссен, тем сильнее крепла уверенность: что-то изменилось. Раньше город напоминал добродушного старого спаниеля, дремлющего у ног хозяина. Узкие улочки, черепичные крыши, редкие деревца, хилые розы. Незыблемый покой старинного лабиринта, ощущение застывшего в камне времени. Горожане ползают туда-сюда как сонные мухи, и только на рыночной площади царит оживление. А теперь… Откуда-то здесь объявились королевские гвардейцы, по улицам рыскали худосочные некроманты, мимо меня, переругиваясь, бодрой рысью пробежала парочка королевских гончих.

Хм. Это было нечто новенькое для дремлющей старины.

Орикарт нынче далеко. Эльфы – те просто не опустятся до того, чтобы наведаться в Оссен, они затаились в западных лесах, к себе никого не пускают, но и сами не показываются. Гномам тоже пакостить не с руки, проложенная железная дорога стала для них и новой золотой жилой, и алмазным дождем. Некроманты, гм… Неужели неспокойно на кладбище? Случалось, что какой-нибудь совершенно чокнутый некромант подымал мертвяков. Кто-то исключительно чтобы насолить соседям, кто-то в качестве кровной мести магистру города, ну а кто просто так, чтобы поглядеть что будет. Но сейчас за подобные выкрутасы – смертная казнь без суда и следствия, а любой, даже очень сильный некромант все-таки нуждается в сне и отдыхе, и тогда ничего не стоит пожечь охраняющих его мертвяков, а самого мастера скрутить и вздернуть на ближайшей осине…


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 6 7 | Следующая
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации