Текст книги "Тени Старого Арбата"

Глава 12. Это неправда

Автомобиль шел в хвосте сто сорок пятого автобуса. Перед остановками Кречетов тормозил и «сканировал» выходящих пассажиров, отыскивая среди них Константина. Но тот вышел на конечной, в богом забытом месте на окраине Москвы. Константин пересек железнодорожное полотно и нырнул в пролом в бетонном заборе, который огораживал отживший свое завод.

– Что будем делать? – спросила Ирина Владимировна.

– Ни шагу из машины, – сказал Кречетов. – Я скоро вернусь. На всякий случай закройтесь на центральный замок.

Она попыталась возразить, но Кречетов не стал ее слушать, вышел из машины и направился к пролому в заборе. Проникнув на территорию, он увидел Константина: тот шел в метрах ста от него между обветшалыми заводскими корпусами, похожими на железные скелеты инопланетных чудовищ. Их трубы-ребра были рваными, как будто здесь произошло межгалактическое побоище.

Территория производила гнетущее впечатление. Было видно, что завод постигла жалкая участь: служить пристанищем для бомжей и зарастать густыми кустарниками.

Кречетов едва не пропустил ворота, куда неожиданно свернул Константин. Добежав до этого места, он тоже вошел в ангар, оглядел проржавевшее нутро железного сооружения и понял, что парень срезал путь и прошел насквозь. Выскочив из ангара на параллельный проезд, Кречетов огляделся и, не увидев Константина, чертыхнулся.

В машину он вернулся в дурном настроении.

– Упустили? – догадалась Ирина Владимировна.

Кречетов не ответил, и она повторила:

– Видели, куда он пошел?

– Куда вас отвезти? – вместо ответа спросил Кречетов.

– Разве вы не возвратитесь к Самаровым?

– Сейчас – нет. У меня дела.

– Зря вы так… – грустно проронила она. – Я же не виновата.

– А я вас ни в чем не виню.

– Надеюсь, вы понимаете, что с парнем что-то неладно?

– Я понимаю.

– С этим нужно разбираться.

– Я разберусь.

– Да что вы заладили: я, да я! – возмутилась Ирина Владимировна. – Скажите, какой Терминатор!

– Куда вас отвезти? – спокойно спросил Кречетов, не отреагировав на ее провокацию.

– Да вам хоть кол на голове теши, все равно не проймешь.

Он завел двигатель и тронул машину с места.

– Отвезу к метро, там сами разберетесь.

В дороге, чуть успокоившись, Ирина Владимировна попросила подбросить ее до Патриарших прудов. Кречетов согласился, хотя ему было не по пути.

Как только она вышла из машины, он позвонил в автосалон и попросил пригласить к телефону бухгалтера Татьяну Васильевну. Ему ответили, что она заболела и ушла домой раньше.

Это было некстати, и Кречетов очень расстроился. Ниточки, ведущие к сыну, одна за другой рвались, но он не собирался с этим мириться. Изрядно себя накрутив, Кречетов решил отправиться к дому Сергея и сидеть в подъезде хоть до утра. Даже если он не дождется сына, рано или поздно в девяносто вторую квартиру кто-нибудь войдет, и все прояснится.

Доехав до закрытого шлагбаума, Кречетов припарковался на прежнем месте. На пути к подъезду ему пришла хорошая мысль: обойти соседей и показать фотографию сына. Возможно, так появится какая-то информация. На этот случай он мог использовать служебное удостоверение и сделать вид, что проводит следственные мероприятия в рамках уголовного дела.

Прежде чем войти в подъезд, он переворошил портмоне, отыскивая фотографию сына. Снимок был маленький, три на четыре, такой легко потерять, но он все же нашелся. Как раз в этот момент из подъезда вышел мужчина, и Кречетов беспрепятственно проник внутрь.

Он вызвал лифт и уже нажал восьмую кнопку, когда услышал крик:

– Придержите!

Голос был женским, и это обстоятельство помешало ему уехать. Кречетов успел придержать дверь, в кабину заскочила женщина в шляпке с опущенными полями и встала к нему спиной.

– Вам какой? – спросил Кречетов.

– Восьмой, – ответила она.

Лифт стал подниматься, он достал карточку сына и тронул женщину за рукав:

– Могу вас побеспокоить?

– Что вам нужно?

Неожиданно для себя Кречетов узнал голос Татьяны Васильевны, в особенности ее вопрос, которым она встретила его в бухгалтерии автосалона. Он ответил так же, как в тот первый раз:

– Сына ищу. – А потом взял ее за плечи и развернул к себе. – Значит, так?

Развернувшись, Татьяна Васильевна опустила голову, и поля ее шляпки закрыли половину лица.

В тот момент двери лифта разъехались, она вырвалась и побежала. Кречетов перехватил ее у двери девяносто второй квартиры.

– Помогите… – пискнула Татьяна Васильевна и таким же невыразительным голосом повторила: – Помогите…

Помощь подоспела незамедлительно – в дверях девяносто первой квартиры возникла монументальная фигура супруги Семена Семеновича. Он сам прятался за ее могучей спиной.

– Закройте дверь! – рявкнул Кречетов.

Дверь тут же закрылась, и это можно было объяснить только одним: во время инцидента с полицией его удостоверение произвело неизгладимое впечатление.

– А вы открывайте! – этот приказ был отдан Татьяне Васильевне.

Она отперла дверь и сделала слабую попытку не пустить его внутрь. Попытка была пресечена движением сильной руки. Войдя в квартиру, Кречетов громыхнул:

– Где мой сын?! Что вы с ним сделали?! – Он знал, что эта женщина водила его за нос, и не собирался с ней церемониться, даже топнул ногой. – Ну?!

Бухгалтерша испуганно вздрогнула и предложила:

– Идемте в Сережину комнату.

– Ведите!

Они прошли по коридору до кухни и свернули направо. Татьяна Васильевна распахнула дверь и описала рукой дугу:

– Вот, пожалуйста.

– Где сам Сергей? – не менее грозно спросил Кречетов.

– Откуда мне знать. Я за ним не слежу. Возможно, скоро придет.

– Зачем вы мне врали?

– Я не понимаю… – пролепетала она, держась из последних сил.

– Вы сказали, что не знаете, где он. – Кречетов припомнил еще один эпизод: – Почему не открыли дверь, когда я приходил в первый раз? Вы были дома.

– Потому… – начала Татьяна Васильевна и на полуслове остановилась.

– Что?! – Кречетов наклонился и выставил ухо.

– Об этом меня попросил Сережа.

– Вы его любовница?

– Нет. Что вы! У нас ничего не было. Я старше его, и вообще.

– Значит, вы арендодатель…

Кречетов отодвинул ее и вошел в комнату сына. Остановившись в центре, он огляделся. Придирчивый взгляд следователя мгновенно «выцепил» ключевые детали: наполовину связанный шарф на спицах, дамскую сумочку и сидящую в кресле куклу.

– Сергей здесь не живет. Вы снова соврали, – отчетливо произнес Кречетов. – Знаете, где он сейчас?

– Нет, – призналась Татьяна Васильевна. – Вы не подумайте, я ни в чем не виновата. Мы познакомились на работе, и он мне очень понравился…

– Что было дальше?

– Сергей попросил разрешения назвать вам мой адрес. Ну, как будто он здесь живет. Еще попросил, если вдруг вы придете, грамотно вас отшить.

– Так и сказал? – в груди у Кречетова шевельнулась обида.

– Мне незачем врать. Я воспроизвела дословно.

– Зачем это ему?

– Сережа не хотел, чтобы вы знали, где он живет.

– А вы знаете?

– Нет. Я не спрашивала.

– То, что он уволился, это – правда?

– Я же сказала, он уволился больше недели назад.

– Когда мы виделись в салоне, вы сказали – неделю.

– С нашей встречи прошло какое-то время.

Подступив ближе, Кречетов взял ее за плечи и заставил на себя посмотреть:

– Сережа попал в беду?

Татьяна Васильевна категорично помотала головой:

– Я не знаю!

– Про друга тоже наврали?

– Нет. Это правда.

– Мой сын живет с ним?

Возникла недвусмысленная пауза. Сообразив, о чем идет речь, Татьяна Васильевна протестующе замахала руками:

– Нет, нет! Только не это. Сергей любит женщин. Это же очевидно!

– Дайте мне адрес друга и его телефон. Да… Еще назовите имя.

– Адрес и телефон смогу узнать только послезавтра, когда загляну в компьютер кадровички. Имя – пожалуйста: Рахматов Дамир.

Кречетов охнул:

– Час от часу не легче… – А потом спросил: – Как вы сообщите мне информацию?

– Послезавтра позвоню.

– Я вам не верю.

– Даю честное слово.

– Ну, смотрите! – Кречетов погрозил ей пальцем и вышел не попрощавшись.

Когда захлопнулась дверь, Татьяна Васильевна прислонилась спиной к стене и сползла по ней на пол. Там сжалась в комочек и зарыдала.

Глава 13. Скрытный человек

Входную дверь открыла Василина и сразу же отступила, давая дорогу Кречетову.

– Михаил Иванович вернулся? – с порога спросил он.

– Час назад как… – ответила Василина.

– Где он? – Кречетов скинул плащ и бросил ей на руки. – Повесьте куда-нибудь.

Расправив плащ, она подсказала:

– Видела его в библиотеке.

– На втором этаже? – уточнив и не дождавшись ответа, он уже поднимался по лестнице.

– Рядом с кабинетом… – сказала горничная и повесила плащ на вешалку. – Вот оглашенный…

В гостиной Кречетов увидел Лесю, которая пылесосила ковер. Она безразлично проводила его взглядом, когда он шел в библиотеку, рассчитывая встретить там Михаила.

Это была огромная комната, в таких в начале прошлого века давали балы или устраивали званые вечера. Стены библиотеки обиты старинным штофом коричнево-зеленой расцветки и отделаны деревянными резными панелями. На двухэтажных, уходящих к потолку, стеллажах стояли тысячи книг в старинных переплетах. Рядом – две стремянки из бука. Помимо прочего повсюду висели картины, в основном портреты из минувшей эпохи. У окна высилась двухметровая модель парусника. За ней Кречетов заметил Ольгу с книгой в руках.

– Много читаете? – спросил он.

– Приходится. Ведь я – учитель литературы.

– Хозяин не заходил?

– Михаил Иванович? Был, но ушел. Ему привезли книги, – она показала рукой на фанерный ящик. – Хотел расставить их по полкам, но вдруг ему позвонили.

Кречетов догадался:

– Уехал…

– Только что, вы еще могли встретиться с ним внизу.

– Теперь уже неважно. – Кречетов махнул рукой. – Увидимся вечером.

– У него потрясающее собрание книг! – восторженно продолжила Ольга. – Есть редкие издания.

– Сами обнаружили?

– Михаил Иванович подсказал. – Она помахала книгой: – Первое издание «Евгения Онегина», тысяча восемьсот тридцать третий год, все главы в одном томе.

Кречетов подошел ближе.

– Позвольте посмотреть.

– Пожалуйста, – она отдала книгу.

Раскрыв ее, Кречетов прочитал текст экслибриса:

– Из собрания профессора медицины И. П. Самарова.

– Здесь много таких. Есть даже ноты. Вы слышали рассказ Эммы Леонидовны?

– Да, конечно… – рассеянно обронил Кречетов. – Она говорила, что Михаил собирает книги и вещи доктора Самарова. Это было во время ужина.

– В тот день, когда в столовую приходила старуха.

– Это я тоже помню.

– Жаль ее… – проронила Ольга, но вдруг добавила: – Хорошо, что комнату сразу вымыли. Каково было бы ходить мимо двери покойницы!

– К чему вы это сказали?

– Юлечка, как только проснулась, сразу забежала ко мне. По счастью, в комнате старухи все уже было прибрано.

– Простите, что вы сказали? – переспросил Кречетов.

– Леся к тому времени все помыла и вынесла постель. – Она передернула плечами от отвращения. – Брррр!

– Нет, не то… Вы упомянули про хозяйку этого дома.

– Я сказала, что утром Юлия заглянула ко мне.

– После того как вымыли комнату Полины Аркадьевны? Я правильно понял?

– Да. И старуху к тому времени уже увезли в морг.

– Юлия Сергеевна знала о ее кончине?

– Об этом она узнала от меня и сделалась сама не своя. Даже заплакала.

– А Леся к тому времени уже прибралась в комнате? – повторился Кречетов, что-то обдумывая.

– Ну да…

– И вынесла постель?

– Я же сказала, – ответила Ольга и вдруг прислушалась: – Кажется, в гостиной кто-то шумит.

– Там Леся пылесосит ковер.

– Нет, – протянула она. – Я слышу громкие голоса.

– Что ж… Мне нужно идти. – Кречетов вернул Ольге книгу и вышел из комнаты.

В коридоре он и вправду услышал крик:

– Не смей со мной говорить в таком тоне! – голос Юлии оборвался на самой высокой ноте.

Кречетов поспешил в гостиную и, войдя туда, увидел разгоряченного Глеба и Юлию. Они стояли у рояля и с ненавистью глядели друг на друга. Ирина Владимировна и Кира сидели на диване, по их лицам было ясно, что ситуация вышла из-под контроля.

Не обращая внимания на Кречетова, Глеб сдержанно произнес:

– Женщина должна отвечать за свои поступки, иметь внутренний контроль. Если хочешь, называй его совестью.

– А я эту совесть не заказывала! – крикнула Юлия. – Она мне тысячу лет не сдалась!

– Здесь ты права… – хмыкнул Глеб. – Принудишь иную женщину к самоконтролю, и будет она его носить, как бульдог намордник.

– Ты – мерзкий шовинист! Кусаешься потому, что уязвлен. Брось хитрить, признайся в собственной несостоятельности!

– Ну-ну… – Глеб опустил глаза и криво усмехнулся. – Когда хитрит женщина, ее называют мудрой. Когда хитрит мужчина, его называют мерзавцем. – Он поднял глаза на Юлию и процедил: – Что ты подразумеваешь под моей несостоятельностью?

Юлия зло бросила Глебу в лицо:

– Все! И в первую очередь деньги!

Немного помолчав, он проронил:

– Я – ответственный человек и соизмеряю свои расходы с доходами.

– Ты – трус! И тебе не стоит жениться. Ты не обеспечишь свою жену!

– Юля! – вскрикнула Ирина Владимировна. – Остановись! Ты перешла черту.

Глеб вытянул руку, словно призывая ее молчать и дать им договорить.

– В мужской несостоятельности чаще всего виновата женщина, которая тратит больше, чем зарабатывает муж. Как тебе такой тезис?

– Тогда этот мужчина – болван. Не по себе дерево срубил. Не ту женщину выбрал, – холодно провозгласила Юлия. – Есть женщины, которые легко обойдут на поворотах любого мужчину.

– Беда в том, что такие гонки с поворотами всегда плохо кончаются. – Кречетов подошел ближе, чтобы проконтролировать ссору, но лишь подлил масла в огонь.

Глеб рванулся вперед, как будто собирался подраться:

– Такие гадины, как ты, выходят замуж только за деньги! Скажешь, неправда, что вышла замуж по расчету? Скажешь, неправда?!

– Тебе лучше остыть, – сказал Кречетов и оттеснил Глеба к дивану, но тот увернулся и стремительно вышел из гостиной.

– Подлец! – крикнула Юлия и разрыдалась.

Ирина Владимировна бросилась к бару, налила в бокал виски и принесла его дочери:

– Пей. В этом доме все сошли с ума. Решительно все.

Перемежая глотки судорожными всхлипами, Юлия опорожнила бокал, оставив на стекле следы ярко-розовой помады.

Молчавшая до сих пор Кира сказала:

– Ты не имела права так говорить с Глебом.

– Говорю то, что думаю, – огрызнулась Юлия и вернула бокал матери.

Та спросила:

– Налить еще?

– Нет, не надо.

– Глеб во многом прав, а ты не права, – продолжила Кира.

– Ты сама затеяла разговор, а я виновата?

– Мне казалось, что в прошлый раз мы не договорили.

– Идите вы оба к черту! – крикнула Юлия и выбежала прочь из комнаты.

– Иные темы лучше не трогать, – миролюбиво заметил Кречетов.

– Вам следовало прийти на пять минут раньше, – съязвила Кира.

– Я был в библиотеке. Рассматривал первое издание «Евгения Онегина».

– Вас интересует литература? – удивилась Ирина Владимировна.

– Меня многое интересует.

Кира взяла свою сумочку, встала с дивана и попрощалась:

– Всего хорошего. Я уезжаю домой.

Когда она ушла, Ирина Владимировна и Кречетов остались наедине.

– Я не узнаю свою дочь… – проронила Ирина Владимировна.

Кречетов оглядел ее мягкие, по-домашнему уложенные волосы, чистый лоб, прямую линию немного удивленных бровей. Сладкий и вместе с тем болезненный трепет пробежал по его телу. Ее цветастое платьице было таким женственным, а сама она такой простой и понятной, что у него появилось желание поцеловать завиток волос возле ее уха.

Но вместо этого он сказал:

– Дети взрослеют и меняются.

– Не в этом дело, – Ирина Владимировна обхватила себя руками и закачалась из стороны в сторону. – Юлия никогда не была жестокой. А сейчас в ее словах было столько ненависти!

– Вероятно, на это есть причина, – заметил Кречетов.

– В нее будто вселился другой человек. Не узнаю свою дочь. Что сделал с ней этот дом?

– Ах, вот вы о чем… – улыбнулся Кречетов. – Оставьте эти домыслы Эмме Леонидовне, они ее забавляют. Всерьез верите в то, что она говорит?

– Когда видишь такое, поверить можно во что угодно. – Ирина Владимировна подняла на него глаза: – А что думаете вы?

Кречетов сел рядом с ней и доверительно сообщил:

– Меня занимает другое.

– Что именно? – заинтересовалась она.

– Например, кто мог отравить старуху.

– У вас наверняка есть парочка подозреваемых. Поделитесь информацией?

– Не поделюсь.

– И все же…

– Вам-то это зачем?

– В конце концов, я и моя дочь живем в этом доме. Что, если кто-нибудь захочет и нас отравить?

– Не забивайте голову подобными мыслями, – ответил Кречетов. – Давно хотел вас спросить…

– Я – вся внимание.

– В то утро, когда умерла Полина Аркадьевна, вы рассмотрели ее комнату?

– Признаться, я не слишком старалась. Меня, как вы только что удачно выразились, занимало совсем другое – ее лекарства. Кажется, вы сами попросили…

– Да-да… Это я помню.

– Что именно вас интересует? Ведь вы имеете в виду что-то конкретное?

– Старинная икона Николая Чудотворца в дорогом окладе. – Кречетов показал пальцами размеры. – Видели ее?

– Где находилась? – поинтересовалась Ирина Владимировна.

– В комнате.

– А если точнее?

– Скорее всего, на столике с лекарствами.

Она решительно покачала головой:

– На столике ее точно не было. Я бы заметила. Считаете, старуху отравили из-за иконы? Не проще ли было просто стащить?

– Думаю, все так и было. Просто хочу определить, в какой момент это случилось. Вечером, когда горничная забирала поднос, икона была на месте.

– После того как в комнате прибрались и вынесли вещи, у вас вряд ли это получится. – Ирина Владимировна взглянула на часы и сообщила: – И, вот, кстати. Тот мальчишка, за которым мы сегодня гонялись, час назад вернулся в свою комнату.

– Вы его видели?

– Иначе откуда бы об этом узнала? Хотите с ним поговорить?

– Нет, не хочу, – Кречетов покачал головой.

Ирина Владимировна поднялась с дивана и, прежде чем удалиться, взглянула на него сверху вниз:

– Вы – скрытный человек.

– Не вижу в этом плохого, – ответил он. – Скрывать – не значит обманывать.

Глава 14. Ловец зверя

«На ловца и зверь бежит», – сказал себе Кречетов, когда, поднявшись на свой этаж, встретил там Лесю. Он выключил пылесос, взял горничную под руку и подвел к креслу:

– Садитесь.

Она села, он расположился в таком же кресле напротив.

– Давайте поговорим начистоту.

Такое начало вспугнуло горничную, она запротестовала:

– Эмма Леонидовна запрещает нам говорить с гостями!

– Не нужно лукавить, Леся. Мы с вами это уже обсуждали, и вы получили от нее разрешение.

– Ну, так это в прошлый раз… – промямлила она.

– А чем тот раз отличается от этого? – всерьез поинтересовался Кречетов.

– Ну, я не знаю…

Кречетов наклонился вперед и уперся локтями в колени. Его лицо приблизилось к Лесе, он посмотрел ей в глаза:

– Вы мне соврали.

– Когда? – всполошилась Леся.

– В прошлый разговор.

– Я рассказала правду.

– Тогда давайте уточним. – Он откинулся в кресле и задал вопрос: – Если помните, я спросил, кто приказал вам поспешить с уборкой комнаты Полины Аркадьевны?

– Ну… – протянула горничная.

– И вы ответили, что Юлия Сергеевна.

– Все так и было.

– Но ведь это неправда.

– Богом клянусь! – воскликнула Леся и для пущей убедительности перекрестилась. – Хозяйка приказала, и я сразу побежала наверх!

– Где это было?

– На кухне.

– Кто-нибудь может подтвердить?

– Конечно. Эмма Леонидовна и Василина.

– Не врите мне, Леся.

– Я и не вру. Спросите у них сами, если хотите.

Кречетов ненадолго задумался. В его голове не складывался важный фрагмент головоломки, от которого зависели дальнейшие выводы и сам ход расследования. По всему выходило, что кто-то из двоих свидетелей врал. Если горничная говорила правду, значит, Ольга соврала. Но зачем ей это нужно? Единственной возможностью все прояснить было расспросить Василину, а лучше – домоправительницу.

– Ну, хорошо, – сказал Кречетов. – Предположим, этот вопрос закрыт.

– У вас есть другой? – с опаской спросила Леся.

– И не один.

– Божечки мои…

– Они не такие страшные.

– Тогда говорите быстрее, мне еще санузлы прибирать.

– Перед тем как умерла Полина Аркадьевна, днем или предыдущей ночью в доме ничего не случалось?

– Здесь постоянно что-то случается, – сказала Леся.

– Я спрашиваю о чем-нибудь необычном.

– Василина разбила вазу… Мы ее «моментиком» склеили и поставили так, чтобы трещину не было видно.

– Что еще?

– Рано утром явился дворник и сказал, что машину Глеба поцарапали.

– Это уже интересно, – заметил Кречетов и поинтересовался: – Знаете кто?

– Да кто же вам скажет?

– Можете еще что-нибудь вспомнить?

– Было одно дельце… – замялась горничная. – Но я даже Эмме Леонидовне об этом не рассказала.

– Так, так… Мне скажите.

Леся потупилась и стала теребить фартук.

– Ну же… Ну! – поторопил ее Кречетов.

– На третьем этаже, в пустующей комнате ночью кто-то лежал в постели, – наконец сказала она.

– Спал? – уточнил он.

– Я проверила простыню, она была несмятой и чистой. Валялась поверх одеяла. Пододеяльник помятый, пришлось менять.

Кречетов недоуменно шевельнул бровями и заметил:

– На моей кровати поверх одеяла лежало покрывало.

– И в той комнате так же было, – охотно продолжила Леся. – Но я-то сразу заметила, что кровать застелена как попало. Сдернула покрывало, а там все измято.

– Вы полагаете, что кто-то специально пришел в эту комнату, чтобы поваляться в постели?

– Ну, так пододеяльник-то мятый и подушки пожульканные.

– Наволочки тоже сменили?

– А что делать? Пришлось.

– Обе?

– Помятыми были две.

У Кречетова появилось ощущение, что в той комнате что-то произошло, но он не понимал, как это связать с отравлением старухи.

– Где находится комната?

– Показать? – Леся с готовностью вскочила с кресла. – Она рядом с комнатой Полины Аркадьевны.

– Идемте!

Леся и Кречетов прошли по коридору и остановились у двери.

– Здесь?

Получив в подтверждение кивок, он вошел в комнату, которая была зеркально отраженной копией той, где жила старуха. Кровать стояла у смежной стены. Кречетов огляделся, откинул покрывало, осмотрел пододеяльник и подушки.

– Я все сменила, – напомнила Леся.

– Вижу… – он прошелся по комнате, сдвинул штору и, обернувшись, спросил: – Ничего приметного не нашли?

– Я не искала. И без того много работы. Перестелила постель и отправилась дальше.

– В каком часу вы сюда пришли?

– Днем.

– А если точнее?

– Не помню.

– Тот, кто здесь был, мог уйти ночью, утром или перед вашим появлением.

– Святая правда.

– Что было потом?

– Следующей ночью умерла Полина Аркадьевна.

– Послушайте, Леся… – Кречетов посмотрел ей в глаза. – Вы живете на этом этаже…

– В конце коридора, – уточнила горничная. – Моя – последняя дверь.

– Это неважно, – продолжил он. – Ночью перед смертью старухи вы ничего не слышали?

– Я спала.

– Ну, а под утро? К примеру, хлопнула дверь или раздались голоса.

– Какое там, – Леся махнула рукой. – За день так наломаешься, что головы от подушки не оторвать.

– На этаже той ночью проживали те же люди?

– Ну, нет… Был еще один гость.

– Рассказывайте!

– Приятель Михаила Ивановича.

– Что знаете о нем?

– Провел одну ночь. Багажа не было. Оставил чаевые – пять евро.

– В какой комнате он останавливался?

– Дайте-ка посчитаю… – Леся приложила ладонь ко лбу: – В следующей комнате живет Ольга. Потом две пустые. Ну, да, он проживал в той, что рядом с Халидом.

– Можете мне помочь? – спросил Кречетов.

– Давайте.

– Сейчас я пойду в соседнюю комнату…

– Туда, где жила старуха?

– Ну, да. А вы тут немного пошумите.

– Как это?

– Скажите что-нибудь громко. Попрыгайте на кровати.

Недоверчиво улыбнувшись, Леся покосилась на кровать:

– Она же застелена.

– Ничего с ней не случится. Попрыгайте, прошу. Как только я хлопну дверью, сразу начинайте.

Кречетов вышел в коридор и завернул в соседнюю комнату, туда, где умерла Полина Аркадьевна. Приблизившись к кровати у смежной стены, он услышал голос Леси:

– Я не знаю, о чем говорить. Вы уже там? Я прыгаю…

Из соседней комнаты донеслись отчетливые звуки пружинящего матраса.

– Да-а-а-а… – протянул Кречетов. – Звукоизоляция здесь ни к черту.

В комнату сунулась Лесина голова:

– Я еще нужна?

– Нет. Спасибо за помощь.

– Ну, так я пошла?

– Идите, только не закрывайте на ключ соседнюю комнату.

– Чего ж ее закрывать? – удивилась Леся. – Там сейчас никто не живет.

Горничная удалилась, и через минуту в гостиной загудел ее пылесос. Кречетов перешел в соседнюю комнату, тщательно осмотрел все углы, платяной шкаф и ящики письменного стола. Прежде чем уйти, опустился на колени и заглянул под кровать. Там в темноте увидел мелкий предмет, похожий на засохшего кузнечика, и тут же вытащил на свет. Кузнечик оказался женской сережкой в виде веточки с четырьмя листами и шестиугольным розовым камнем. Кречетов покрутил ее в пальцах, потом завернул в платок и спрятал в карман.

В дверях комнаты он столкнулся с Михаилом.

Тот объяснил:

– Леся сказала, что ты здесь. Искал меня?

– Нужно поговорить…

– С этих слов обычно начинаются все неприятности, – Михаил обнял приятеля и повел его к лестнице. – Идем в тир. До ужина пошмаляем.

– Давай в кабинет. Так будет лучше.

– Это я имел в виду, когда говорил про неприятности, – хохотнул хозяин дома. – Ну, так идем!

Кабинет Михаила располагался на втором этаже за библиотекой и был еще одним помещением со стенами, обитыми шелковой тканью. Войдя туда, Кречетов сделал вывод: дизайнер Михаила имел неудержимую склонность к обивке. Громоздкий письменный стол с резными звериными лапами расположился в глубине просторного эркера. Наискосок от него стоял винтажный диван с резной деревянной «короной». На стенах висели старинные чертежи зданий, искусно вычерченные черной тушью.

Они уселись в кресла возле незажженного камина. Михаил открыл в столике бар и разлил по бокалам коньяк.

– Чтобы чаще встречаться!

Кречетов выпил и сразу перешел к разговору:

– За ночь до смерти Полины Аркадьевны в доме ночевал твой приятель. Кто он такой?

– Ах, вот ты о чем… Насчет него особо не парься. Его зовут Рэмунас Ивари. Предприниматель из Вильнюса. Переночевал только одну ночь и рано утром уехал. Почему ты о нем спросил?

– Для общего понимания.

– Выкинь из головы. Рэмунас уехал за сутки до смерти Полины Аркадьевны. Он здесь ни при чем.

– Всякое бывает, – сказал Кречетов.

– Ну, ты и зануда, – с улыбкой проговорил Михаил и взялся за бутылку, чтобы снова разлить коньяк.

– Быть занудой – моя работа.

– Знаю, знаю… Еще по одной накатим?

– Пожалуй, я откажусь. – Кречетов взял со стола салфетку и вытер вспотевший лоб.

– Что такое? – спросил Михаил.

– Неважно себя чувствую. Думаю, подхватил простуду.

– Выглядишь и вправду неважно.

– Я разберусь. Этот литовец бывал в твоем доме раньше?

– Несколько раз.

Решив не утруждать себя излишней деликатностью, Кречетов спросил:

– Он дружит с кем-нибудь из твоей семьи?

– Со всеми. Кира, Эмма Леонидовна, Глеб и Юлия не раз сидели с Ивори за одним столом.

– При необходимости с ним можно связаться?

– Думаю, да. – Михаил, казалось, встревожился. – К чему такие вопросы?

– Ты просил провести расследование?

– Ну, просил.

– Вот и не мешай. О результатах я доложу, – устало сказал Кречетов. – Теперь перейдем к другому вопросу.

– Что же… Давай.

– Человек, на которого до тебя работал Халид… Кто он такой?

– Мой друг Юрий Снаткин. Теперь, правда, покойный.

– Как он умер?

Подумав, Михаил тяжело обронил:

– Темное дело…

– Жду от тебя подробностей.

– Кое-кто считает, что Юру отравили, но полиция не нашла никаких улик.

– Должно быть заключение судмедэксперта.

– Скорее всего, оно есть.

– Ты его видел?

– Нет. У Юры сумасшедшая жена. Она бы не подпустила.

– Так, может, она его и убила? – спросил Кречетов, но Михаил обрубил:

– Исключено.

– Почему?

– Лариса безумно любила Юру. Она убить не могла.

– Ты загоняешь меня в угол, – заметил Кречетов. – С одной стороны – сумасшедшая жена, с другой – подозрения в убийстве.

– Подозреваешь Халида? Предполагаешь, что он и есть отравитель?

– Это было бы слишком просто. Логическая цепочка: повар-еда-отравление – первое, что приходит на ум.

– Я тоже об этом думал, – признался Михаил. – После нашего с тобой разговора хотел его вышвырнуть.

– Правильно сделал, что не вышвырнул. Сначала нужно разобраться.

– А если он всех перетравит?

– Думаю, до этого не дойдет. Что касается жены твоего друга… Можешь с ней договориться о встрече?

– Сейчас?

– Почему бы нет.

– Попробую, – Михаил потянулся за телефоном и, прижав его к уху, спросил: – На какое время?

– Хочу поговорить с ней как можно быстрее.

По счастью, жена Юрия Снаткина ответила Михаилу, и он попросил ее о встрече, сказав, что будет с приятелем. Лариса отказалась встречаться, но Михаил сумел ее убедить, сказав, что для нее это не менее важно, чем для него. Поразмыслив, она согласилась и назначила встречу.

– Завтра в два часа дня в кафе «Чайный кот», – сказал Михаил, отложив телефон.

Кречетов справился:

– Где это?

– В центре. Я тебя туда отвезу.

– При чем здесь ты?

– Иначе она бы не согласилась.

– На этой встрече ты мне не нужен, – сказал Кречетов.

Михаил проронил:

– Как же теперь быть?

– Покажи фотографию или опиши ее внешность. Пойду к ней один.

– Ты не знаешь Ларису, – возразил ему Михаил, роясь в телефоне в поисках фотографии. – Она или вцепится тебе в глотку, или обматерит и уйдет. Готов поспорить, у тебя ничего не получится.

– Я попробую. – Кречетов посмотрел на фотографию в телефоне, которую показал ему Михаил. – Спасибо, запомнил. Какой у нее рост?

– Такой же, как у моей Юльки.

– Понял.

– Кстати, ты познакомился с моей женой?

– Эмма Леонидовна представила нас друг другу.

– Как она тебе?

– Милая девушка.

– Не люблю слово милая, оно слишком затерто, но она именно такая. – Михаил опустил глаза и сдержанно усмехнулся. – Тебе, как другу, скажу: люблю ее больше жизни. Случись с ней что, сам умру. Но, если накосорезит – убью.

– Это глупо, – сдержанно проронил Кречетов. – За каждым преступлением следует наказание.

– Ну-ну… Брось эти штучки. Мы-то с тобой знаем: не для всех и не всегда.

– А для остальных есть божий суд. – Кречетов взглянул на приятеля. – Рано или поздно каждый получает свое.

– С каких это пор ты уверовал? – спросил Михаил, потом опустил голову и проронил: – Впрочем, ты прав. Неправильно мы живем, не по-людски…

– С чего это вдруг?

– Сегодня разговаривал с сыновьями Полины Аркадьевны – до сих пор отойти не могу. Они поспорили, кому оплачивать транспортировку тела и похороны. Послушал их, плюнул и сам за все заплатил.

– Когда ее увезут в Питер?

– Уже увезли.

– В чулане остались вещи.

– Сыновьям не до этого. Они делят квартиру матери.

В сущности, этот факт вполне вписывался в картину окружающего мира, каким его знал Кречетов, но ему отчего-то сделалось грустно.

– В комнате Полины Аркадьевны была икона. Она пропала.

Михаил встревоженно взглянул на приятеля:

– Украли? Но кто?

– Не знаю.

– В ее вещах посмотрел?

– Иконы там нет.