Текст книги "В сентябре вода холодная"

Глава 7
Экспертное заключение

В воскресенье ровно в половине восьмого Анна Стерхова распахнула глаза и произнесла в темноту:

– Сегодня воскресенье, и я – в Урутине.

Расчет был на то, что собственный голос примирит ее с безрадостной правдой бытия. Мать в чем-то права: жизнь в командировках походила на затяжную гастроль, когда названия городов определялись только по надписям на вокзалах.

Внезапно ей вспомнился вчерашний заплыв в реке, и она повторила то, что слышала на мосту:

– В сентябре вода в Уруте холодная…

Стерхова включила светильник, но не потому, что было темно, а потому, что сделалось жутко. Тот страшный человек ушел в сторону Хаустова. Но когда, вернувшись в автомобиль, Анна спросила его про незнакомца, он сказал, что никого не заметил.

Нужно отдать должное, Хаустов без лишних вопросов укутал Стерхову в плед и быстро домчал до дома. Возможно, поэтому ей удалось не заболеть.

Трель дверного звонка скорее напугала, чем отвлекла ее от тревожных мыслей. Как была, в пижаме, Анна подступила к двери и заглянула в глазок.

Открыв ее, она удивилась:

– Вы?!

– Я понял. Рано. Простите, – сказал Домрацкий и, развернувшись, попытался уйти.

– Постойте! – окликнула его Стерхова. – Вы за чемоданом? Входите.

– Мог бы заехать позже, но побоялся, что не застану, – заметил он, переступая порог квартиры.

– У вас в отделе нет запасных ключей?

– Есть. Но я бы не посмел явиться сюда в ваше отсутствие.

Посторонившись, Анна указала на дверь спальни:

– Можете забрать чемодан.

Он возразил:

– Будет лучше, если вы принесете его сюда.

– Пожалуй, вы правы. – Она скрылась в спальне и через минуту вернулась.

Домрацкий забрал у нее чемодан, шагнул в сторону двери, но вдруг обернулся:

– Спасибо!

– Пожалуйста. – Стерхова протянула руку.

Ответив рукопожатием, он предложил:

– А знаете что? Давайте вместе позавтракаем. Нет, кроме шуток!

– По-моему, неплохая мысль, но мне некогда, я собираюсь на работу.

– Тогда давайте поужинаем вечером, а потом поедем в театр. В Энске дают «Братьев Карамазовых» в постановке тиктокера.

– Вот уж избавьте!

– Неужели не интересно?

– Думаю, ваш тиктокер – пациент психо-неврологического диспансера. Иначе бы он не взялся за Достоевского. Или же проходимец, который делает деньги на дураках.

Домрацкий расхохотался:

– Ну а если этот проходимец искренен в своих начинаниях?

– Это еще хуже. Лучше быть дураком, чем искренним конъюнктурщиком.

– Вот вы какая! С размаху, не церемонясь!

– А почему бы не размахнуться? – Стерхова тоже рассмеялась, и стало ясно, что она кокетничает.

– Значит, никуда со мной не пойдете… – резюмировал Домрацкий. – Тогда, в качестве отступного, позвольте отвезти вас в отдел.

Нисколько не церемонясь, Анна указала рукой на дверь:

– Ждите меня в машине. Я скоро спущусь.

С Домрацким Стерхова простилась в коридоре следственного отдела и, когда вошла в кабинет, испытала тихую радость, природу которой сразу же поняла – там не было Шкарбун.

Она, не раздеваясь, направилась к сейфу, достала папки и сгрузила их на стол с намерением как следует поработать. Однако вскоре ее отвлек звонок Ангелины:

– Анна, дорогая! Как вы себя чувствуете?!

Стерхова поняла, почему был задан вопрос, и ответила сдержанно:

– Со мной все в порядке.

– Но как вы попали в воду?

– Случайно. – Она еще не решила, стоит ли обсуждать это с Горской.

– Евгений Хаустов рассказал ужасные вещи…

– Про то, как я выгляжу мокрой? – рассмеялась Стерхова.

– Зря смеетесь, вода в Уруте холодная. Вы могли утонуть или простудиться. И все-таки я не понимаю…

– Не стоит вам беспокоиться.

– Но вы рассказали Жене про какого-то человека…

– Он просто шел мимо.

– Я поняла. Вы не хотите рассказывать. Ну что же, по крайней мере, теперь я знаю, что у вас все в порядке. До встречи!

Закончив разговор, Стерхова вернулась к работе. Первым в блокноте значился пункт: найти телефон свидетеля, звонившего Рябцеву.

Следующий час она занималась тем, что высматривала на полях и оборотных сторонах документов номера телефонов, записанных от руки. К исходу часа в списке значилось шесть телефонов, к двум из них прилагались имена.

Набрав первый номер, Стерхова услышала механический голос, который сообщил, что номер абонента изменился в связи с реконструкцией телефонной станции. Она прозвонила все номера и отовсюду получила тот же ответ. В конце концов обратилась в справочное. Диспетчер дала совет направить официальный запрос в урутинскую АТС. Другого способа установить новые номера абонентов не существовало.

Приняв к сведению совет и отложив его воплощение до понедельника, Анна перешла ко второму пункту – звонку Марине Савельевой.

Набрав номер и дождавшись ответа, она сразу заговорила:

– Марина? Здравствуйте! Это Стерхова.

– Что-нибудь стряслось? – Из-за постороннего шума ее голос был едва различим.

– У меня к вам несколько вопросов.

– Здесь плохо слышно…

– Вы, вероятно, заняты? Где вы находитесь?

Савельева проигнорировала оба ее вопроса.

– Можете говорить, я слушаю.

Анна восприняла это как должное и, не допуская заминки, уведомила:

– Пожалуйста, соберитесь и отвечайте на вопросы как можно четче.

– Излишне предупреждать.

– Простите…

– Не тратьте силы на извинения.

– Какого типа ремни безопасности были установлены в вашем автомобиле? – спросила Стерхова.

Чуть помолчав, Марина проронила:

– Не поняла вопроса…

– Бывают инерционные, когда излишек длины автоматически подбирается и в случае столкновения они прижимают тело к сиденью. А бывают такие, которые нужно регулировать вручную. В прошлый наш разговор вы упомянули, что машина была старая…

– Не до такой степени. Ремни были инерционные.

– Вы уверены?

– Можете проверить, если хотите.

В наступившем молчании из трубки фоном неслось живое многоголосье и тихое пение. Марина, вероятно, прикрыла трубку рукой, и шум сделался тише.

– Что вы сказали? Пожалуйста, повторите, – попросила Анна.

– Машина сейчас в гараже у родителей.

– Зачем?

– Машину достали из реки, и она долго стояла на штрафплощадке. Отцу приказали ее забрать. Он спрятал ее в металлический гараж за пределами участка. Туда сто лет никто не заглядывал.

– Едем туда срочно! – воскликнула Стерхова.

– Сегодня не получится.

– В таком случае когда?

– Сначала нужно договориться с отцом.

– Договаривайтесь, но только, пожалуйста, побыстрее.

– Еще есть вопросы? – поинтересовалась Марина и опять прикрыла трубку рукой.

– У вашего брата не было травмы головы или грудной клетки?

– До катастрофы?

– Да.

– Нет. Он был здоров и ни на что не жаловался.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Помните, как перед отъездом в салоне автомобиля расположились дочь и жена?

– Юля с полками на коленях сидела на переднем сиденье…

– Прошу повторить! – Поддавшись внезапному импульсу, Стерхова встала и прошлась по комнате. – Пожалуйста, повторите!

– Отец вырезал из витринного стекла полки для серванта. Юля давно его об этом просила.

– Она держала в руках стекло? Но почему не положила в багажник?

– В багажнике стояли ящики с помидорами. Юля побоялась, что стекло разобьется.

– В протоколе осмотра о стеклянных полках ни слова. – Анна возвратилась к столу, чтобы пересмотреть документы.

– Ну да, их, кажется, не нашли.

– При падении стекло должно было разбиться. Где же осколки? Впрочем, этот вопрос не к вам… Юлия была пристегнута ремнем безопасности?

– Этого я не помню.

– Девочка ехала на заднем сиденье?

– Из дома ее вынесли спящую, в одеяле. Так и положили сзади.

– Одеяла в машине не было.

– Там между сиденьями сумки с соленьями стояли…

– Это отражено.

– Ну вот, пожалуй, и все, больше добавить нечего. – Марина замолчала, и стало слышно, как недалеко от нее кто-то прошепелявил:

– Нельзя ли потише?

Голос был на редкость противным, и Анна поторопилась:

– Мне нужно изучить архивы семьи.

– Родительские?

– Семейный архив вашего брата: письма, документы, фотографии.

– Все это хранится в доме родителей.

– Так, может быть, все-таки съездим?

– Не раньше, чем переговорю с отцом. Он очень болен.

– Ну хорошо. На связи… – Стерхова положила трубку, подняла глаза и удивленно застыла.

На пороге кабинета стоял маленький человечек в длинном, почти до колен, свитере. Помедлив секунду, он прямиком направился к Анне. Решительный и легкий шаг никак не вязался с его пожилым возрастом.

– Здравствуйте! Я – Тимур Бабаджанов!

– Очень приятно, Стерхова. – Представившись, Анна тут же осведомилась: – Я не расслышала вашего отчества.

– У меня его нет. – Тимур Бабаджанов обернулся и посмотрел на пустующий стол Шкарбун. – А где Ирина Ивановна?

– Сегодня воскресенье… – напомнила Анна.

– Неужели… – Тимур Бабаджанов надел очки и посмотрел на календарь. – А почему меня не предупредили? – Взмахнув рукой, он протянул Анне папку: – Передайте.

– Что это?

– Результаты экспертизы.

– Дело Савельевых? – оживилась Анна.

– Недавнее ограбление магазина.

– Вы – криминалист?

– Что?.. – Бабаджанов рассеянно огляделся и сделал несколько шагов по направлению к двери, но потом вернулся: – Передайте Шкарбун – с костями разберемся не скоро. Это касается дела Савельевых. Скелеты не складываются. Череп девочки не найден, и это жаль. Есть несколько фрагментов, которые могли бы ей принадлежать. Нужны многочисленные экспертизы. Но это дело затратное. – Он говорил отрывисто, короткими очередями слов. – А почему вы интересуетесь делом Савельевых?

Стерхова усмехнулась:

– Я, в некотором роде, его расследую.

– А-а-а-а! Вот оно что! Вы – новый сотрудник!

Их разговор стал смахивать на сценку из комедии положений. Анна решила все прояснить:

– Я – из Москвы. Прикомандирована к урутинскому следственному отделу для оказания помощи в расследовании архивных дел.

– Почему меня не предупредили?.. – спросил Бабаджанов и, не ожидая ответа, заметил: – Помощь нам, конечно, нужна. От помощи мы не отказываемся.

Стерхова смотрела на Бабаджанова, как врач, который собирается его прооперировать или, по крайней мере, утешить.

– Можете уделить мне несколько минут? – Но даже вымолвив эту фразу, она еще сомневалась, стоит ли к нему обращаться.

– Так-так… Слушаю… – Тимур Бабаджанов присел на краешек стула.

Анна вынула из дела склеенную фототаблицу и ткнула пальцем в снимок, где на грязи запечатлелись отпечатки протекторов.

– Что скажете?

Он быстро ответил:

– Машина съехала с моста.

– Это я знаю. Что-нибудь вам кажется странным?

Бабаджанов склонился к фотографии и стал рассматривать, водя по ней носом. Потом так же тщательно рассмотрел снимок с автомобилем.

Его заключение было таковым:

– Ясно, как белый день! Ничего странного здесь не вижу!

Стерхова разочарованно выдохнула – чего еще было ждать от этого малахольного, – но вслух обронила:

– Большое спасибо.

– А я еще ничего не сказал.

– Ну так говорите.

Бабаджанов стал водить пальцем по фотографии:

– Видите, один стертый след? Если бы машина юзила, были бы стерты оба следа. Но у данного транспортного средства повреждено переднее левое колесо. Оно оставило отпечаток, похожий на след от юза – заблокированного, нерабочего колеса. Двигатель в девятке стоит поперек, машина переднеприводная. От двигателя на колеса идут приводные валы, на концах которых стоят шарниры угловых скоростей. Думаю, перед тем, как съехать с моста, автомобиль саданулся левой фарой и радиаторной решеткой. В результате погнулся левый нижний рычаг, колесо встало боком, и его заклинило. Отсюда вывод – эта машина не могла идти своим ходом.

– Такие повреждения могли появиться от удара об воду?

– С какой высоты упала машина? – спросил Бабаджанов, взял со стола калькулятор и приготовился рассчитать силу удара.

– Три с половиной метра, – сказала Анна.

– Смеетесь? – Отбросив калькулятор, Бабаджанов поморщился. – Упав с такой высоты, кузов автомобиля остался бы цел, не говоря про рычаг.

– Ну а если машина сначала врезалась в ограждение?

– А потом развернулась и задом скатилась в реку… – издевательски подхватил криминалист и по слогам объяснил: – Го-лу-буш-ка! Эта машина съехала в реку задом. Или, учитывая характер повреждений и отсутствие хода, ее туда затолкали вручную!

– Задом?.. – растерянно повторила Анна. – Машина проломила ограждение! Взгляните на фотографии!

Тимур Бабаджанов снова склонился над снимками и, разогнувшись, изрек эпохальную фразу, которая многое изменила:

– Она ничего не ломала и съехала весьма аккуратно. Обычно повреждения, указывающие на путь перемещения автомобиля после пролома ограждения, имеют форму длинных тонких царапин, прочерченных поврежденными частями древесины. Вы их видите? – он кивком указал на снимок. – Можете показать?

– Нет.

– Если бы ограждение было проломлено, оно бы не только помяло, но и поцарапало кузов. Характер повреждений машины скорее указывает на лобовой несильный удар.

Анна уточнила:

– Насколько несильный?

– Эх, если бы рассмотреть зазоры на кузове! Я бы рассчитал вам силу удара и примерную скорость автомобиля до столкновения. Но на фотографии зазоры не разглядеть!

– Пожалуйста, объясните.

– При лобовом ударе все зазоры в автомобиле меняются. При слабом ударе по крыше идет волна, а при сильном – характерный залом. И даже при лобовом столкновении, когда повреждена всего одна сторона, как в нашем случае, зазоры в дверях меняются и слева, и справа.

Оторвавшись от фотографий, Анна Стерхова подняла глаза на Бабаджанова:

– Шкарбун показывала вам эти снимки?

– Нет. Никогда.

– Сможете дать экспертное заключение?

– По фотографии не смогу. Это несерьезно.

– Зачем же по фотографии… – Выдержав интригующую паузу, Анна договорила: – Я покажу вам этот автомобиль.

Глава 8
Разруб

В понедельник утром Анна Стерхова стояла у окна в темном кабинете и держала в руках пальто. Ее глаза находились на уровне форточки. Во мгле, перед рассветом, фонтан казался еще уродливее, а веранда выглядела заброшенной хижиной. Все доброе и хорошее давно отсюда ушло, исчезло вместе с детскими голосами. Возможно, поэтому здесь так не хватало простора. На этот раз вселенная установила слишком узкие рамки. Она смотрела в окно и хотела лишь одного: как птица выпорхнуть в форточку и, рассекая крыльями воздух, перелететь в другие пространства.

Стерхова знала, что никуда не уедет, пока не закончит расследование. Она мысленно определила алгоритм своих действий: нацепить на вешалку пальто, сесть за стол и начать работу. Но когда Анна приблизилась к вешалке, из коридора послышались шаги, которые затихли у двери, и прозвучал голос Шкарбун:

– Подожди, Лара, найду ключи… Алло, я не слышу… Что, говоришь? Ей-богу, не вру! Утром в воскресенье они вдвоем прикатили к отделу на машине Домрацкого. Наша кадровичка видела их из окна. С Домрацкого как с гуся вода – он разведен, а вот у Стерховой – мужик, я слышала их разговор. Вызнать бы телефон да рассказать ему в подробностях, чем она здесь занимается!

Ключ вставился в скважину, но провернуться не смог – замок был не заперт. Дверь отворилась, и в комнате вспыхнул свет.

– Вы здесь?.. – На несколько секунд Шкарбун застыла в проеме, потом вошла в кабинет и громко хлопнула дверью.

Предположить, что Стерхова не слышала ее слов, было глупо, поэтому Ирина Ивановна предпочла сделать вид, что ничего не произошло.

По истечении пятнадцати минут Анна спросила:

– Что с Воронцовым? Нашли?

Шкарбун встала с места, прошла к ее столу и протянула листок:

– Здесь его адрес.

Стерхова забрала листок и сказала:

– На вашем столе лежит синяя папка, ее принес Бабаджанов. Почему вы не показали ему материалы из дела Савельева?

– Криминалисты работают с костями. Бабаджанов – криминалист. Неужели не ясно?

– Я говорю о материалах двадцатилетней давности.

– Это лишнее.

– Вы так считаете?

– Уверена, – с нажимом проговорила Шкарбун, – пока вы не появились, дело вела я. Соответственно, поступала так, как считала нужным.

– А я показала Бабаджанову фотографии с места происшествия, – сказала Анна.

– И что?

– Узнала много интересного.

– Поздравляю.

– Теперь о вещественных доказательствах по делу Савельева. Вы их осмотрели?

– Зачем? Это бы ничего не дало. Их и до меня много раз осматривали. Взгляните на перечень улик: пистолет, две стреляные гильзы и дамская сумочка со всяким барахлом.

– Где это хранится? – От возмущения Анна потемнела лицом, но ее глаза выражали всего лишь холодное любопытство.

– Кажется, вещественные доказательства по делу передали в область.

– Они мне нужны.

– Для этого нужно оформить разрешение с подписью Домрацкого или Демина.

– Вот вы этим и займетесь.

Шкарбун раздраженно перекинула документы из стопки в стопку и заявила:

– Документы оформлю, но за уликами не поеду.

– А мне это не нужно. Завтра я сама еду в Энск переговорить с Воронцовым, заодно загляну в хранилище.

Ирина Ивановна направилась к выходу и уже взялась за дверную ручку, но Стерхова остановила ее:

– Вернитесь! Вам нужно сделать запрос на местную АТС по поводу смены номеров. Запросите действующие номера шести абонентов. Список старых лежит у вас на столе.

Шкарбун вышла из кабинета и, по обыкновению, хлопнула дверью громче, чем следовало. Но это ничуть не тронуло Стерхову: ей приходилось подчинять и не таких строптивых сотрудников. Система подчинения и нейтрализации была давно отработана.

Но только Стерхова приступила к работе, ей позвонил Савельев. Помедлив с ответом, она мысленно уточнила моменты, которых не следовало касаться в разговоре с шефом.

– Здравствуйте, Юрий Алексеевич.

– Что-то не звонишь. Ну как там?

– Пока ничего существенного, – сдержанно проронила Анна.

– Да ты смеешься надо мной! – закипел полковник. – Пять дней в Урутине, и никаких результатов?!

– Давайте договоримся… – Начав говорить, она сделала паузу. – До тех пор, пока я здесь, вы никогда не будете на меня кричать или давить.

– Прости…

– Могу вас уверить: я делаю все, что в моих силах.

– Хоть что-нибудь расскажи, – попросил Савельев.

– Я говорила со следователем.

– Так…

– Поговорила с вашей сестрой.

– Она мне звонила.

– Мне очень нужна встреча с родителями.

– Я же просил их не трогать!

– В деле обнаружилось множество нестыковок и противоречий. К тому же надо осмотреть автомобиль.

– Не понял…

– Осмотреть автомобиль, в котором погиб ваш брат, – повторила Стерхова. – В этом случае, как вы понимаете, встреча с родителями неизбежна.

– И что? Батя все еще держит этот драндулет в гараже?

– Так сказала ваша сестра.

– Послушай, Анна… – Савельев понизил голос, – отец очень болен. Прошу тебя, будь с ним поаккуратнее.

– Это я обещаю.

К концу разговора полковник вернулся к официальному тону:

– Нужна моя помощь?

– Да! – уверенно ответила Стерхова, как будто ожидала этого вопроса.

– Ну излагай.

– Требуются экспертизы ДНК. В урутинском следственном отделе на это нет денег.

– Сколько? – сдержанно произнес Савельев.

– Точно не скажу, но, думаю, много.

– Можешь объяснить для чего?

– Необходим сравнительный анализ профилей ДНК, чтобы подтвердить или исключить наличие останков вашей племянницы.

– Ах вот оно что… – Он тяжело вздохнул. – Тогда подготовь материал, а я тут обо всем позабочусь. Как только позвоню, мухой – в Москву. И учти, сразу вези все, что нужно. Другого шанса не будет.

– Спасибо!

Стерхова еще не закончила разговор, когда распахнулась дверь и в кабинет вбежал Иван Николаевич Рябцев.

Анна прикрыла трубку рукой:

– Что случилось?

– Нам надо срочно поговорить!

– Ну что там у тебя? – Из трубки послышался недовольный голос Савельева.

– Юрий Алексеевич, я позже вам перезвоню. – Стерхова положила трубку, встала из-за стола и повторила: – Что случилось?

– Сначала сядьте… – выдохнул Рябцев и обессиленно рухнул на стул. Потом приложил руку к груди и спросил: – Есть валидол?

– Подождите, где-то была аптечка. – Стерхова бросилась к шкафу, но Иван Николаевич ее остановил:

– Не надо! Сядьте! Есть разговор.

Анна послушно села:

– Что за спешка? Могли бы и позвонить.

– Простите, забыл сохранить номер.

– Ну, говорите.

– Найдите в телефоне пятую фотографию!

– Пожалуйста, уточните…

– Из тех, что вы мне прислали.

Стерхова покопалась в переписке и открыла нужную фотографию:

– Проломленное ограждение… Что здесь не так?

– Увеличьте по максимуму, центрируйте справа.

– Увеличила…

– Теперь смотрите на перила и на стойки. Видите?

– Нет. Ничего я не вижу.

Вскочив с места, Рябцев потянулся через стол и выхватил у нее телефон. Взглянув на экран, он воскликнул:

– Да вы же не там смотрели! – Переместив изображение, он вернул телефон Анне: – Вот!

Стерхова вгляделась в экран и, чуть помолчав, спросила:

– Думаете, что это специально?

– Да неужели не видно?! Ограждение и стойки в нескольких местах подрублены топором!

– И только потом их сломали… – тяжело роняя слова, закончила Анна.

– Это убийство, – заключил Иван Николаевич.

– Предположим, самого Савельева столкнули в машине в реку. Но кто убил остальных?

– Главное, не он. С этого момента я абсолютно уверен, что Савельев невиновен ни в съезде с моста, ни в убийстве своей семьи. – В приступе раскаяния Рябцев схватился за голову: – Боже мой! Где двадцать лет назад были мои глаза?!

– Вам нужно успокоиться. Пожалуй, поищу для вас валидол. – Стерхова поднялась и снова направилась к шкафу. Вернулась она с таблетками. – Вот, примите. Остальные можете оставить себе. Пригодятся.

Рябцев вытащил одну и сунул ее под язык.

– Вы правы. Похоже, нас с вами ждет много нового.

– Нас с вами? – Стерхова удивилась. – Вы здесь при чем?

– На мне, пожалуй, в большей степени, чем на вас, лежит ответственность за раскрытие этого дела. Я в некотором роде виновен…

– Бросьте! – прервала его Анна. – Вы здесь ни при чем. Обычное стечение обстоятельств. У следователя, как правило, завал сложных дел, а тут – какая-то авария…

– С тремя смертями, – вставил Иван Николаевич. – Я чрезмерно уверовал в очевидность.

– Вы правы, уверовать в очевидность – самая опасная иллюзия в нашем деле.

– Будь я постарше, меня бы это насторожило, и я бы все осмотрел! – Рябцев махнул рукой. – Да что тут говорить. После драки кулаками не машут.

– Драка только начинается, – сказала Стерхова и, чуть помедлив, добавила: – Вчера я показала фотографии одному человеку.

– Кому? – оживился Рябцев.

– Некому Бабаджанову. Есть такой криминалист, хотя и странноватый немного.

Иван Николаевич вдруг повеселел:

– А еще рассеянный. Путает и забывает все, включая времена года и дни недели. Все за исключением того, что касается работы. С этим у Бабаджанова все в порядке, можете мне поверить.

– Верю, – сказала Анна. – Так вот, он сказал: перед падением в реку машина Савельева была не на ходу.

– Так-так… Это уже интересно.

– И еще: она съехала в реку задом.

– Точнее, ее столкнули, – заметил Иван Николаевич. – Теперь-то мы это видим.

Стерхова опустила голову.

– Знаете, какая мысль не дает мне покоя?

– Поделитесь. Будет интересно.

– За что, за какие грехи можно убить врача, трехлетнюю девочку и молодую женщину?

Рябцев замотал головой:

– Мне нечего вам ответить. История и вправду чудовищная.

– Да, и вот еще что! – вспомнила Анна. – Сестра погибшего сказала, что Юлия Савельева везла в руках стеклянные полки. В протоколе осмотра об этом ни слова.

– Стекло? – Припоминая, Рябцев скривил рот. – Нет, не помню. Задняя дверь была открыта. Возможно, при подъеме из реки полки выпали в воду.

– Водолазы осматривали дно реки?

– Не раз. Но мы искали тела, а стекла в воде не разглядеть.

– Да, я это знаю, – вздохнула Анна. – Вы, случайно, в Энск завтра не едете?

– А нужно?

– Надо бы повидать одного человека и заглянуть в хранилище вещественных доказательств.

– Во сколько за вами заехать?

– В семь. Я живу в служебной квартире. Знаете, где?

– Конечно! Тогда до встречи. – Рябцев направился к выходу и в дверях столкнулся со Шкарбун: – Здравия желаю, Ирина Ивановна!

Та не без кокетства скомандовала:

– Вольно, Иван Николаевич! – Потом перевела взгляд на Стерхову и сдержанно доложила: – Разрешение на изъятие вещественных доказательств оформлено, вечером заберите у секретарши.

– Напомните, пожалуйста, имя.

– Чье?

– Секретарши.

Шкарбун уселась за стол и вполголоса проронила:

– Ее зовут Кристина.