Текст книги "Подросток в каждом из нас. Переходный возраст у детей и взрослых"

А в нашем мире в 12 лет стало невозможным жить отдельно от родителей, самому себя обеспечивать, полноценно участвовать в трудовой деятельности взрослых, содержать свою собственную семью. Поэтому и возник подростковый период – как переходный период между детством и взрослостью, и теперь это целая отдельная эпоха. Особенность современного подростка в том, что мир детства ему уже не интересен, а мир взрослых его еще не принимает. Такая социальная ситуация развития детей есть только в цивилизованном обществе. А если вспомнить примеры, с которых началась эта книга, то эпоха подростничества имеет тенденцию затягиваться. Нормально это или плохо, кто несет за это ответственность и что делать – будем разбираться вместе.

Хочу поделиться некоторыми своими наблюдениями, возникшими в ходе психологического консультирования семей.

Если у ребенка были проблемы в каком-то из мотивационных периодов (от 0 до 1 года, или от 3 до 7 лет, или от 12 до 15 лет) и не было создано контекста для доразвития мотивации, то мотивационные проблемы будут с возрастом у него нарастать. Взрослые люди с такой историей могут часто сталкиваться с проблемами «Не знаю чего хочу» и «Как понять, чего хочу именно я?»

Тот же принцип касается периодов развития средств: если от 1 года до 3 лет и от 7 до 12 лет были сложности с обучающей средой, то процесс понимания теоретической информации и наработки практических навыков впоследствии может быть затруднен. Такие взрослые жалуются на страх перед новыми задачами и плохую обучаемость, которые существуют порой вопреки интересу.

То есть между всеми мотивационными периодами (черные диагональные линии на схеме) и всеми периодами развития средств (серые диагональные линии на схеме) существует самая прямая связь.

Например, если от 0 до 1 года у ребенка с мамой не сложились гармоничные, теплые отношения, никто не смог заменить мать в этом вопросе, возник серьезный дефицит эмоционально-непосредственного общения ребенка и значимого взрослого, то у ребенка в любом последующем возрасте может присутствовать тенденция искать симбиотические отношения со всеми, кто попадает в ближайшее окружение. Любовные зависимости, отношения слияния, созависимые отношения, а также попадание в любые форматы зависимостей нередко растут именно из проблем раннего младенческого периода. Другая линия развития последующих проблем у ребенка – формирование аутичных черт характера (не путаем с аутизмом), которые позволяют ребенку внутренне компенсировать недостаток удовлетворения своих потребностей в контакте и эмоциях.

Или, например, от 1 года до 3 лет младенец постоянно «зависал» на груди или бутылочке, мало исследовал пространство, не играл в игрушки или много болел и даже лежал в больнице, тогда от 7 до 12 ему будет требоваться помощь взрослых при освоении учебного материала, могут возникать трудности в общении со сверстниками.

Или другой пример. В период от 3 до 7 лет ребенок не играл в полноценные сюжетно-ролевые игры, с интересом только собирал Лего по инструкции, и к 14 годам у него пропала учебная мотивация. Обращение к психологу началось с того, что подросток наотрез отказался ходить в школу, устроив родителям бойкот и голодовку из-за того, что мать решила ограничить его в компьютерных играх. В ходе исследования истории жизни этого ребенка стало видно, что мотивация старательно учиться с 1-го по 7-й класс держалась на симбиотических отношениях ребенка с мамой и первой учительницей. Это стремление ребенка к близким, теплым отношениям со взрослыми помогало ему даже в средней школе, но к 14 годам эта мотивация рухнула, что не удивительно – ведь это мотивы периода от 0 до 3 лет. Между 3 и 7 годами должны были родиться новые мотивы в сюжетно-ролевой игре со сверстниками, но ребенок в детском саду выбрал индивидуальный формат предметной игровой деятельности, дома и во дворе партнеров по игре у него не было, и ребенок пропустил период сюжетно-ролевой игры.

Дело в том, что мотивация в эпоху младенчества (от рождения до 3 лет) формируется в период до 1 года, и суть этой мотивации – симбиотическая привязанность к близким, желание быть хорошим, чтобы родные принимали и опекали.

В эпоху детства (от 3 до 12 лет) формируются новые мотивы в сюжетно-ролевой игре (происходит это в период от 3 до 7 лет). Эти более зрелые мотивы представляют собой желание не быть рядом со взрослым (как в младенчестве), а быть как взрослый хотя бы в игре: дети подсматривают сюжеты из взрослой жизни, играют со сверстниками во взрослых, раскрывают в игре правила социально-ролевых отношений, творчески реализуют свои задумки.

Если сюжетно-ролевая игра пропущена, то до подросткового возраста ребенок еще может опираться на мотивы привязанности (от 0 до 1 года), но подросток на них опираться уже не может – это противоречит самой сути подростничества. И происходит развал мотивов: не хочу быть послушным, не хочу быть хорошим, не греет радость родителей и учителей от того, что я действую по их правилам. А мотивы периода 3—7 лет (желание быть как взрослый) не сформированы.

Подросток 12—15 лет – это тот, кто занимается формированием новых сепарационных мотивов, и делает он это в общении со сверстниками. Но, чтобы выдержать тревогу сепарации и не просесть в учебной ответственности, подросток должен отталкиваться от всего предыдущего опыта взросления. Мотивы 3—7 лет являются более устойчивой опорой для учебной деятельности подростка, чем симбиотические мотивы 1—3 лет, так как младенческие мотивы не выдерживают конкуренции с задачами взросления.

Таким образом, кризисы – это путь развития личности, означающий, что у человека в результате описанных выше диалектических противоречий между желаниями и возможностями периодически возникает потребность в переходе на новый уровень, так как на предыдущем все уже освоено, нет пищи для развития, что внутренне чувствуется как дезориентировка в своей жизни. Во время кризиса нужно переходить дальше либо в изменении мотивационной сферы, либо в приобретении новых средств.

Подростковый кризис – не исключение. Если все происходит вовремя, то в 12—15 лет младший подросток переживает кризис развала старых мотивов (тех, что формировались между 3 и 7 годами жизни) и потребностьи в становлении новых мотивов, которые в этот период лучше всего развиваются в общении со сверстниками. А в 15—18 лет на основе новых желаний, потребностей, целей и ценностей старший подросток, используя свои способности, зарабатывает признание и уважение сверстников и взрослых и выбирает путь профессионального развития.

В детских лагерях можно наглядно проследить, как меняется мотивация детей в период между 11 и 13 годами (время начала подросткового кризиса у большинства детей). Если до 11 лет ребенок в лагере скучал по родителям, тянулся к вожатым как к замещающим родителей фигурам, с опаской поглядывал на незнакомых сверстников, то после 11 лет дети намного легче переносят разлуку с родителями, на вожатых обращают намного меньше внимания, основной фокус их интересов сосредоточен вокруг общения со сверстниками, все драмы разворачиваются именно в сфере дружбы и первых влюбленностей. На индивидуальных психологических консультациях дети такого возраста много говорят о взаимопонимании или недопонимании с друзьями, о травмах предательства, о своих потребностях быть частью какой-либо «тусовки», об отношениях в детских коллективах, где лежат интересы ребенка (одноклассники, дворовые компании, ребята в школах дополнительного образования).

Ребенок, который, например, не вошел в подростковый кризис к 13–14 годам, чувствует себя в таких коллективах чужим, не может найти себе друзей, нередко подвергается насмешкам сверстников как «мелкий», «маменькин», «плакса», «ябеда», «скучный», «душный» и т. д. Такие истории не надо путать с интроверсией, при которой подросток не любит многолюдные компании, но тем не менее нуждается в крепкой дружбе и создает важные для себя дружеские связи с одним-двумя сверстниками.

После достижения подростком 15 лет родители и педагоги отмечают, что общение с ним становится более конструктивным (мотивационный кризис завершился, начался период наработки новых средств), он меньше сопротивляется и упрямится, больше считается с тем, что говорят взрослые, потому что становится заинтересованным в конструктивных отношениях с миром взрослых людей и в их поддержке.

К 15 годам в результате обучения в школе, в школах дополнительного образования благодаря личной активности по реализации своих интересов ребенок действительно становится весьма умелым: много знает, умеет оперировать научными понятиями, строить логические связи, пытается сложить свою картину мира и выработать отношение к разнообразным явлениям жизни.

Давайте заглянем без спешки в каждый период эпохи подростничества и познакомимся внимательно с тем, что там происходит.

Период от 11 до 15 лет

Напомню, что такое ведущая деятельность: это форма взаимоотношений ребенка и общества, в которой возникают необходимые возрастные новообразования и предпосылки для гармоничного и своевременного развития личности.

Ведущей деятельностью в период от 11 до 15 лет должно стать интимно-личностное общение со сверстниками. Не пугайтесь слова «интимное» – здесь имеется в виду общение на интимные для личности темы. После того как у ребенка после кризиса 7 лет появилась своя внутренняя жизнь, она начинает нуждаться в питании и коммуникациях. Именно поэтому между 7 и 11 годами у детей появляются друзья-подружки не только для совместных игр, как это было в дошкольный период, но и для общения. Родители начинают понемногу отодвигаться на второй план во внутреннем рейтинге ребенка – не по причине потери уважения к ним (если такое случается, то это грустная ситуация), а по причине вырастания значимости того мира отношений, который ребенок строит самостоятельно.

К 11–12 годам внутренняя жизнь растущего человека наполнена многими культурными средствами, которые расширяют диапазон возможностей ребенка воспринимать и познавать мир. Дети в этом возрасте уже имеют некоторый набор знаний в области литературы и истории, они могут увлекаться музыкой и пропускать ее через свой чувственный опыт, кто-то рисует, кто-то поет, кто-то пишет авторские тексты, кто-то мастерит интересные и красивые вещи своими руками… Способности чувствовать и выражать свои чувства, которые ребенок приобрел в различных образовательных контекстах, уже наполнили его настолько, что запустили новый кризис – «много чего знаю и умею, но не знаю чего хочу». Этот кризис на новом витке развития повторяет в чем-то кризис 3 лет, но принципиальное отличие нового кризиса состоит в том, что ребенок идет переживать свои противоречивые чувства не к родителям, а к сверстникам.

У подростков появляются свои собственные темы для задушевных разговоров, которые родители нередко не считают серьезными и важными. Дети собираются вместе, чтобы послушать музыку, обсудить интересную игру, фильм или книгу, могут рассказывать друг другу о своих симпатиях и антипатиях в любви и дружбе, обсуждают поведение сверстников, учителей, родителей и даже героев произведений. И получается, что для ребенка круг сверстников становится интереснее круга взрослых, потому что в этом кругу он на равных, он тут не ребенок, он может позволить в группе «своих» чувствовать себя взрослым. И группа в ответ ценит его как взрослого – того, с кем не скучно, кого уважают, без кого не так интересно проводить время.

Была в советское время такая песня: «Команда, без которой мне не жить». Компания сверстников – это референтная группа, та самая команда или несколько близких друзей, с которыми подросток все обсуждает, делится своими радостями и горестями, которой доверяет «судьбу мою вершить» и «одной меня судить», как пелось в песне про спортивную команду.

В этом общении со сверстниками начинается очень важных процесс – запускается рождение личности: рождаются потребности «мечтать свои мечты», ставить свои цели, строить свою жизнь по своим правилам. Личность у младшего подростка еще не зрелая, прямо скажем, новорожденная, но она уже есть, и с ней важно считаться.

Поэтому главные новообразования периода младшего подростничества – появление потребности в самостоятельности и независимости, становление собственных ценностей, желание делать свой собственный выбор. Ребенок этого возраста еще не может приобрести реальную независимость, потому что как минимум зависит от родителей материально – ест, одевается, учится, отдыхает на средства родителей, живет на их территории. Возникает такая социальная ситуация детского развития, в которой реальной автономии у ребенка еще нет и в ближайшем будущем быть не может, а потребность в ней есть. Поэтому удовлетворить свою потребность в автономии ребенок может только с равными себе.

В пространстве семьи подростки начинают бороться за автономию через отстаивание границ своего личного пространства: «не трогай мои вещи», «пожалуйста, не заходи в мою комнату без стука», «почему ты читала мою переписку в чате?», «я сам буду выбирать, в чем мне ходить», «я поем, когда захочу», «мама, не надо контролировать, во сколько я ложусь – это мое дело». Родители, чаще матери, не всегда понимают, что активизировался процесс сепарации, и переживают, что ребенок не дает о себе заботиться и себя контролировать так, как это было раньше. У родителей, конечно, есть масса поводов для переживаний: «а вдруг ребенок будет плохо выглядеть перед учителями?», «я же хочу как лучше», «я за него волнуюсь», «я боюсь, что она провалит четверть», «он собьет себе весь режим». Но такие трудности в отношениях закономерно возникают, когда родители не сориентировались и вовремя не ослабили вожжи родительского контроля. И даже не это – вовремя не заметили, как ребенок стал нуждаться в новом, личностно-ориентированном отношении к себе. Было время, когда родители с подростками начинали разговаривать на «вы», предлагая тем самым ребенку встать на взрослую позицию. Сейчас мы по форме так не делаем, но по содержанию это интересный подход к тому, чтобы перестроиться и родителям, и ребенку. Попробуйте как-нибудь в качестве игры про себя называть своего сына или свою дочь на «вы» – это упражнение может помочь направить общение с ребенком в нужное русло.

Подростковый период – это рождение личности. Заканчивается своего рода «беременность» этим ребенком, когда все основные жизненные решения принимали за него родители, и рождается личность, с которой надо считаться, принимать, доверять, быть уважительными и тактичными.

Что помогает и что мешает развитию подростка от 11 до 15 лет

Одна из главных ошибок, которую делают родители подростков, – они продолжают с ними общаться, как с детьми, а нужно начинать общаться с ними, как со взрослыми.

Приведу один пример. Шли как-то несколько семей с детьми среднего школьного возраста на речку. Родители разговаривали, дети тоже что-то обсуждали между собой, то забегая вперед, то отставая. Вдруг одна мама крикнула: «Хватит бегать, лужи вокруг, сейчас все будут в грязи!» – а потом вдруг увидела, что ребенок, которому было адресовано послание, не ее ребенок, а ребенок друзей. Мама тут же спохватилась и сказала: «Миша, извини пожалуйста, не могли бы вы спокойнее идти, а то мы не хотим испачкаться». Мама сама заметила, как разительно отличались послания и их эмоциональная подача в зависимости от того, был адресатом собственный ребенок или чужой ребенок-подросток. Эта замечательная мама благодаря возникшей ситуации быстро распознала негативный паттерн общения с собственным ребенком и вовремя перестроилась на тактичную форму общения со своим сыном. Думаю, что это стало хорошей профилактикой деструктивных детско-родительских отношений в дальнейшем.

Поделюсь еще одним игровым сюжетно-ролевым упражнением, которое хорошо применять, когда отношения с подростком становятся напряженными. Представьте себе, что с вами живет не ваш ребенок. Например, соседи или дальние родственники попросили вас присмотреть за их ребенком некоторое время, и вот он теперь живет у вас. Этот игровой контекст сразу позволяет грамотно выстроить границы, оформляет нужную дистанцию в отношениях и помогает легко выбирать нужные слова для коммуникаций. Если вам не нравится, как ведет себя «соседский ребенок», вы же не будете на него орать: «Ты почему без шарфа?! Ну-ка быстро шарф надел!» «Соседу» вы скажете: «Кажется, на улице холодно. Может быть, лучше надеть шарф?» Уважительное отношение, тактичное обращение – это абсолютно необходимые составляющие здоровых отношений с взрослеющими детьми, которые родителям полезно в себе формировать, потому что рождается личность и она требует к себе уважения.

Если вспомнить формулировку ведущей деятельности (интимно-личностное общение со сверстниками), то можно увидеть, что подростку необходимы сверстники. И когда нет общения в группе сверстников, когда ребенок сидит дома, уткнувшись в свой компьютер или в книжку, это говорит о том, что либо у ребенка еще просто не начался подростковый период и он начнется чуть позже, либо с ребенком что-то не в порядке – возможно, начинается развитие по невротической траектории. Как это понять родителям, чтобы выбрать грамотную тактику – просто подождать или уже начинать помогать?

Приведу несколько примеров.

Одна история случилась по причине неудачного сочетания нескольких факторов: ребенок интроверт, один сын у родителей, и у него в классе был всего один друг, который уехал учиться в другой город. В результате мальчик остался без друзей и не стал сам создавать новые отношения по причине своей неуверенности в общении. Родители долго не беспокоились, потому что сын хорошо учился, не имел нареканий по поведению, спокойно общался с членами семьи, в свободное время читал, смотрел аниме и играл в компьютерные игры. Итогом стала затяжная тревожная депрессия, которая не позволила юноше учиться в вузе и потребовала медикаментозной коррекции невротических состояний. Год психотерапии, когда психолог фактически стал партнером по интимно-личностному общению, и изменение контекста общения вне кабинета психолога помогли парню выбраться из апатии, тревоги, страхов и неуверенности в себе.

Другая история случилась с девушкой на первом курсе очного обучения, когда она внезапно, за каких-то пару месяцев, впала в тотальную зависимость от соцсетей настолько, что теряла ориентировку в месте и времени. На 1-м курсе пришлось брать академический отпуск по состоянию здоровья. История развития предпосылок для этого состояния началась задолго до 1-го курса. Девочка и мама жили вдвоем, без отца. Мама много работала. Дочь была не очень способной, но очень усердной ученицей, поэтому буквально все свое время она тратила на уроки: сначала школа, потом тщательное выполнение домашних заданий до вечера и вечером – прогулка с мамой или совместный просмотр фильма. Никаких кружков дополнительного образования, никаких дворовых или школьных подруг и никакой досуговой деятельности, кроме упомянутых фильмов и прогулок с мамой. В рамках психотерапевтической работы пришлось двигаться по пути сепарации дочери от матери, пробуждать личность, создавать условия для формирования своих ценностей, целей и средств самостоятельного движения к целям. В итоге девушка стала заниматься бегом, познакомилась с компанией бегающих сверстников, и ее волевая саморегуляция и душевное равновесие восстановились.

Случаев, подобных этим, к сожалению, немало. Но приведу еще один, чтобы было понятно, что дело не только и не столько в интровертной организации психики детей, сколько в отсутствии сепарации с родителями и недостаточной коммуникации со сверстниками. Молодой человек успешно окончил школу и поступил в престижный вуз далеко от дома. В вузе он самостоятельно фанатично погрузился в самодисциплину (максимально возможная хорошая учеба по всем предметам, следование своему режиму дня, ежедневные физические нагрузки и выполнение религиозных правил), но не уделял достаточно внимания общению с сокурсниками (хотя отношения с ними были весьма положительными) и в итоге не справился со своими же жесткими самоограничениями и правилами. Парню грозила госпитализация, потому что у него случился криз с полной дезориентировкой в месте, времени и собственной личности. Он не смог даже самостоятельно доехать до дома, и родителям пришлось лететь спасать ребенка. Предыстория такова: мальчик хорошо учился в школе, был активен и успешен в школах дополнительного образования (танцы, музыка, иностранный язык, спорт). Подростком он был весьма общительным, но только в рамках предлагаемых взрослыми обстоятельств (школьная и внеклассная деятельность, организованные мероприятия в кружках). Самостоятельной инициативы в общении со сверстниками у него не было. Друзей тоже не было – были приятели и коллеги по обучению. Интимно-личностное общение к моменту поступления в вуз было только с членами семьи. История завершилась положительно в результате возвращения домой, психотерапии длиной в год, медленной сепарации с родителями и создания новой социальной среды в новом вузе рядом с домом.

Поэтому интимно-личностное общение со сверстниками – не блажь подростков, не конкурентная развитию деятельность, а самая что ни на есть необходимая развивающая социальная среда. Риски в такой среде тоже есть, но это не повод ее избегать.

Важно, чтобы в 11–15 лет у ребенка появилась какая-то адекватная, значимая для него референтная группа сверстников. Это могут быть однополые или разнополые компании, которые не валяют дурака, не занимаются девиантными формами поведения, а чем-то интересным увлекаются вместе, общаются и даже занимаются социально-полезной деятельностью. Подростки-одиночки – это не норма, и это повод не пускать ситуацию на самотек.

Знаю некоторых родителей, которые специально для своих детей создавали такие подростковые детские коллективы или с удовольствием отдавали детей в такие группы. Это были детско-родительские походы, лагеря, волонтерские группы, бизнес-школы, проектные школы, психологические тренинги, в которых дети сплачивались, находили себе друзей, находили объединяющую их деятельность, а еще вдохновлялись примерами интересных для них взрослых.

Точно такой же далекой от нормы ситуацией является слияние с толпой. Есть понятия «конформизм» и «нонконформизм». Конформизм – это когда человек следует мнению большинства, подчиняется установкам, правилам и нормам группы, живет по принципу «я как все». А нонконформизм – когда человек не зависит от чужого мнения, устойчив к групповому давлению и может следовать своим взглядам даже наперекор группе. Главный девиз нонконформиста – следование своей правде, как это сделал ребенок из сказки Андерсена, сказав: «А король-то голый!»

Конформист под давлением группы (авторитетов) меняет свои взгляды и подстраивается, а нонконформист в той же самой ситуации начинает сопротивляться и бунтовать.

Так вот, в подростковом возрасте обе эти ипостаси проявляются весьма ярко: подросток – нонконформист по отношению к своей родительской системе и конформист по отношению к референтной группе сверстников. Чуть реже бывает наоборот – ребенок конформен в отношениях с родителями и оригинальничает в группе сверстников. Об этом пример чуть ниже.

Бывает, что подростковый конформизм некритично зашкаливает. Наверняка вы видели на улице компании детей среднего и старшего школьного возраста, которые все одинаково выглядят. Иногда доходит до смешного. Подросток, например, заявляет: «Быть готом (панком, эмо, анимешником, кейпопером…) – значит отличаться, быть оригинальным. И при этом его невозможно отличить от еще десятерых эмо-друзей, идущих вместе по улице. Чаще всего в такой группе есть лидер, который задает тон в одежде, прическе, языке, девайсах, манерах и увлечениях. Остальные члены группы сливаются с предложенной лидером субкультурой. Такое слияние с толпой не опасно, если лидер не авторитарен, группа не автократична. Время пройдет, и процесс индивидуации даст свои плоды – подростки перестанут подражать друг другу, начнется время проявления индивидуальности, заявлений о себе. Но чрезмерное «прилипание» ребенка к группе может подавлять его собственную индивидуальность.

Если ребенок отличается чрезмерно конформным поведением, это повод для родителей пообщаться с чадом на тему поиска и проявления его индивидуальности. Подростки любят послушать истории жизни родительской юности, в которых родители делятся своим опытом, проблемами того периода, выстраивают причинно-следственные связи между переживаниями, поступками и последующими событиями. А еще больше подростки любят, когда говорят о них и их будущем. Только форма такого разговора должна быть не назидательной, а диалогичной, вопрошающей, размышляющей, доверительной и взаимоуважительной.

Потребность осознавать себя и быть самим собой гасит как чрезмерный конформизм, так и нездоровый нонконформизм, поэтому детям, которые склонны к этим крайностям, важно помогать в развитии самосознания и способов самовыражения.

Как это делать?

Самосознание нуждается в ответах на вопросы: «кто Я?» и «кто не Я?» Полезны различные исследования по профориентации, когда ребенок может задуматься над вопросами о себе. Значительный прогресс в самопознании может дать участие подростка в интерактивных форматах учебной, культурной и профессиональной деятельности, где он будет примерять на себя разные социальные роли и виды ответственности, получать честную обратную связь, соотносить свой опыт с опытом сверстников и взрослых, накапливать знания о себе через реальную практику социальной жизни.

Самовыражение нуждается в поиске способов, которые понравятся и личности, и социальному окружению подростка. Эти способы обязательно нужно найти, иначе вокруг ребенка возникает вакуум – родительская семья уже не питает так, как ему хочется, а новые источники энергообмена с миром еще не найдены.

Расскажу историю, в которой подросток 15 лет запутался в своих противоречивых подростковых потребностях в самовыражении и попал в невротическое состояние, которое чуть не привело к годовому пропуску обучения в школе и разрушению отношений с одноклассниками. Подражая родителям, молодой человек перестал в какой-то момент вписываться в коллектив одноклассников, демонстрируя поведение, слишком отличное от поведения сверстников. Например, он ходил в школу со своей «правильной едой», очень придирчиво следил за своей внешностью и запахами, начал критично относиться к тому, что едят, смотрят, читают его приятели, пытался выделиться через оригинальные ответы на уроках, осуждал компьютерные игры. Такое поведение одноклассники окрестили как «странное» и увеличили с мальчиком дистанцию в общении. Переживая отчаянную попытку привлечь к себе внимание сверстников, юноша сорвался на асоциальный поступок – во время подготовки одноклассников к математической олимпиаде, в отсутствие учителя, он устроил танцы голышом на столе. После этого срыва он не мог вернуться в школу, пока в дело не вмешались родители, психолог и психоневролог. В результате молодому человеку удалось без особых отрицательных последствий пережить это событие, вернуться в класс и выйти на здоровые отношения с одноклассниками.

Но не всякая группа сверстников для подростков хороша. Подросток может угодить в девиантную или антисоциальную группу, которая объединяет преимущественно детей с отклоняющимся от нормы поведением.

Чаще всего к объединению в группы с девиантными интересами склонны дети среднего школьного возраста. Все подростки нуждаются в интимно-личностном общении со сверстниками, но социальная дезадаптация большинства детей с девиантным поведением не позволяет им наполнить общение в группе чем-то конструктивным и полезным. В таких группах процветают хулиганство, употребление психоактивных веществ, конфликты, воровство, жестокость, сексуальные девиации и другие нездоровые формы общения и времяпрепровождения.

Если ребенок попадает в девиантную группу, родителям нужно приложить все возможные усилия, чтобы вытащить его из такой компании, иначе ребенка можно просто потерять. Знаю случаи, когда родители с ребенком меняли место жительства, чтобы оборвать нездоровые отношения подростка с девиантной группой. В некоторых случаях срабатывал опыт отправки подростка в патриотический или православный лагерь, где у него появлялись верные ориентиры, и он затем сам обрывал связи с плохой компанией. К сожалению, уровень интеллигентности семьи или уровень интеллекта ребенка не являются гарантией его психологической устойчивости к подобным искушениям. Формы девиации бывают разными, в том числе ориентированными на интеллигентную публику. Поэтому родителям важно держать руку на пульсе и знать, с кем дружит и чем занимается подросток в свободное от школьных занятий время.

Чтобы у ребенка появилась психологическая устойчивость к таким группам, важно начиная лет с пяти разговаривать с ребенком о ценностях и смыслах. Известный итальянский педагог Франко Нембрини писал: «Мой старший сын Стефано, которому тогда было четыре или пять, подошел к столу и стал молча смотреть на меня. Помню, когда я заглянул ему в глаза, меня поразило ощущение, что взгляд моего сына содержал в себе совершенно радикальный, неизбежный вопрос, ответа на который я не мог избежать. Глядя на меня, он словно просил: папа, докажи мне, что приходить в этот мир имело смысл».

Дети действительно ждут от родителей «доказательства» того, что им не скучно и не грустно жить. Дети внимательно смотрят, насколько родителям самим нравится та жизнь, которую они создают каждый день и к которой призывают своих детей. «Надо всегда убирать за собой вещи на место», – говорит мать, а сама, когда убирается, вздыхает тяжело и жалуется на усталость. «Учеба – это твоя работа, – говорит отец, – ты должен стараться выполнять ее хорошо», а сам ворчит за ужином, как все неправильно устроено у него на работе. Глядя на такие примеры, ребенок задается закономерными вопросами: зачем постоянно убираться, если от этого портится настроение? Зачем перегружаться ответственностью за обучение, а потом еще и за работу, если это не приносит никакой радости? «Почему я должен жить такой жизнью, от которой все время устаешь, грустишь, сердишься и нервничаешь?»

Воспитание начинается тогда, когда родители не забывают об этих вопросах детей и чувствуют ответственность за то, чтобы дать ответ. И этот ответ не должен превратиться в свод правил и теорий: ответить можно только своей жизнью. Воспитание, по словам Нембрини, это «свидетельство о том, что жизнь хороша».