Текст книги "Нумерат"

– Вы легко их отыщете. Члены каждой команды примерно одного возраста и встречают друг друга в день избрания. Значит, вы уже видели их сегодня. Вам просто надо вспомнить.

– Вы шутите? Я видел сегодня кучу народа! Как я пойму, кто есть кто? Мне что, заворачивать им рукава, чтобы разглядеть метки?

Пифагор развёл руками.

– Это уже ваше дело, а не моё. Я только связной. Скажу лишь, что если вы не найдёте всех легионеров до конца сегодняшнего дня, то… м-м-м… вас ждёт обнуление. Ничего не поделать, такие строгие у координаторов правила, уж простите. Иначе никакой мотивации у легионеров не будет. А обнуление – мотивация отличнейшая.

– Обнуление? Это ещё что такое?

– Обнуление числа легионера означает его смерть, – отчеканил Пифагор явно выученное наизусть правило, но потом, словно очнувшись, продолжил: – На вашей руке вместо цифры один появится ноль. Вы должны помнить, что обнуление – процесс безболезненный, бояться его не нужно. Но смерть в данном случае неизбежна.

– Вот чёрт… – выдохнул Денис, судорожно сглотнув. – А могу я отказаться? Ну… от всего этого вашего уравнительства и обнулительства?

Пифагор мягко улыбнулся, но ответ его был жёстким и неотвратимым, как топор, летящий в голову:

– Нет, юноша, отказаться вы не можете. Вы уже выбраны, теперь равновесие – ваша работа на всю оставшуюся жизнь. Либо выполняйте задания, либо обнуление последует мгновенно, и глазом моргнуть не успеете. Ведь обнулением занимаюсь я. – Он потёр чёрный перстень на указательном пальце. – Какая ваша любимая цифра, кстати? – вдруг поинтересовался он, сменив тон с угрожающего на беззаботный и доброжелательный.

Денис даже растерялся. Он, если честно, до сих пор пребывал в странном состоянии после того, как услышал слово «смерть». Ну не могут люди вот так просто подходить к тебе в парке и говорить в лоб это слово, ведь двадцать первый век на дворе! Смерть бывает где-то там – в телевизоре, интернете или компьютерной игре.

– Что, простите? – очнулся он.

– Ваша любимая цифра, – терпеливо напомнил Пифагор. – Какая ваша любимая цифра?

– Я не знаю… У меня нет любимых цифр. Ну, может, три… Не знаю я, говорю же. – Денис всё ещё находился в ступоре: слова «смерть» и «обнуление» болтались в голове, отскакивая от стенок черепа, и угнетали мозг.

– А вот мой любимый цифровой знак – ноль, – изрёк старик, продолжая гладить перстень на руке (теперь-то Денис понял, что на его украшении – не просто отверстие, а знак нуля). – Как можно не любить ноль? На мой взгляд, это самый загадочный и определяющий знак. Только вдумайтесь! Ноль. Отсутствие величины. Нейтральный элемент. Nullus, Líng, Zero… Замкнутый круг. Неопределённый предел. Ноль разделяет положительные и отрицательные числа на оси. Ноль – отсутствие чего бы то ни было, пустота, ничто. Ничто, так сильно влияющее на нашу жизнь. Нет цифры совершенней!

Денис с каменным лицом слушал старика, а того распирало всё больше. Любовь к нулю не на шутку его вдохновляла и даже преображала внешне. Жилы на черепашьей шее Пифагора вздулись от жаркой речи, сероватая кожа на лице покрылась мелкой россыпью пота, пальцы рук подрагивали, водянистые глаза плотоядно заблестели. Денису показалось, что даже поля чёрной гангстерской шляпы изогнулись в зловещем оскале.

В разговор вступила Вика, долгое время хранившая молчание.

– Послушайте, уважаемый… э-э-э… Пифагор, – с расстановкой, намеренно не спеша, начала она. – Если всё, что вы нам тут наговорили, правда, то почему вы в свои тайны посвящаете и меня? Не боитесь, что я пойду и растрезвоню про делишки вашей секты прохожим, родителям, журналистам, полиции и санитарам психбольницы? Меня-то вы своим обнулением не запугаете.

– Если бы вы не являлись легионером, то я бы переговорил с Денисом один на один, – спокойно ответил старик.

– Легионером?! – хором воскликнули Денис и Вика.

Трясущими пальцами Вика оттянула рукав свитера и мгновенно побледнела. Потом сунула запястье под нос Денису и зашептала:

– Тимошин… забери меня отсюда, я не хочу тут находиться. Убери его, убери его…

Что конкретно убрать, она не сказала, да Денис и не спрашивал. Он пялился на тонюсенькое запястье подруги и соображал, что делать дальше. За себя он особо не волновался, но вот Вика… Её бы не хотелось впутывать в странные дела сумасшедших любителей чисел. А на её бледной, испещрённой голубоватыми венками коже выделялись цифра «2» и знак «+». Чёткие, точно выведенные чернильным пером.

– Неужели я не сказал вам, милая леди, что вы – номер два? – удивился Пифагор.

– Я не милая леди! И не номер два! – заорала Вика так, что проходящая метрах в пятидесяти от них женщина испуганно оглянулась.

Пифагор пожал плечами. Взгляд его красноречиво говорил что-то вроде: «Смирись, это твоя участь». Морщинистая физиономия старика помолодела и разгладилась. Он выглядел умиротворённым, даже счастливым. Денис бы не удивился, если б Пифагор сейчас замурлыкал по-кошачьи.

– Какая погода… – молвил он, блаженно прикрывая глаза и вдыхая носом прогретый весенним солнцем воздух. – Люблю весну. Весной всегда происходят чудные вещи. Апрель, апрель… – Старик посмотрел на ручные часы, циферблат которых был совершенно пуст: ни стрелок, ни цифр. – Кстати, уже час дня. Посоветовал бы вам поспешить, ведь четвёртое апреля перевалило за середину, а вам ещё остальных легионеров искать… Иначе обнуление…

– Да пошли вы знаете куда со своим обнулением! – выпалила Вика со злостью и отчаянием.

– Куда? – заинтересовался старик, явно не догадываясь, в каком направлении его только что послали.

– Никуда, – процедила сквозь зубы Вика. – Объясните толком, зачем вы меня впутали? Великий математик Денис Тимошин пусть решает ваши задачки, но я-то вам на кой чёрт сдалась? Неужели при всей вашей проницательности, вы не заметили, что к цифрам я равнодушна?

– Ну и что? – пожал плечами Пифагор. – Во-первых, мы не так строги к отбору остальных членов команды, как к выбору первого легионера. Во-вторых, вы подходите нам по другим параметрам. В вас мы узрели иную силу: умение анализировать и обобщать, подвергать очевидное сомнению и опираться только на факты. Вы прозорливы, дальновидны, умны. Вы одиноки, поэтому много времени проводите за чтением, а литература учит разбираться в людях и в мире. Вдобавок вы не оглядываетесь на мнение большинства, имея при себе мысли по поводу любого события. Правила для вас – ничто.

Вика умолкла. Такое количество комплиментов в свой адрес она, наверное, не слышала никогда.

Денис тоже молчал, пытаясь привести мысли в порядок. А мысли роились в голове: либо он чего-то не понял, либо в данный момент спит и скоро проснётся, либо кто-то зло подшутил над ним, либо… всё это правда. Интуиция подсказывала, что последний вариант – наиболее верный, хоть и невероятный.

– Как только мы найдём оставшихся двух легионеров, что нам делать дальше? – спросил Денис, нахмурившись.

– Решать уравнение. Ах да, оно же всё ещё у меня. – Старик опустил руку в карман и вынул тетрадный листок. – Вот, возьмите. Только уравнение вы сможете увидеть, когда четвёртый легион будет в сборе.

Денис секунд десять раздумывал – взять или не взять листок, но потом с глубоким вздохом протянул руку. Повертел линованную бумагу, развернул. Лист был пуст.

– Ничего не перепутали?

– Нет, – коротко и твёрдо ответил Пифагор. – Сохраните его.

Денис свернул листок и сунул в задний карман джинсов. Пифагор поджал мятые губы, явно не доверяя надёжности выбранного места хранения.

– Учтите, как только легион соберётся вместе и вы прочтёте уравнение, бой за равновесие начнётся, – произнёс он. – В любом случае, даже если у вас ничего не выйдет и вы обнулитесь, я рад нашей сегодняшней встрече.

– Сколько времени даётся на решение одного уравнения?

– Время – понятие сложное, но скажу так: чем быстрее вы вернёте равновесие в норму, тем лучше. Ведь если вы не успеете, то сами можете погибнуть. Бывает, что команды решают одно уравнение за один день, а бывает, тратят целый год.

– А если мы откажемся его решать?

– Тогда происходит обнуление всех членов легиона.

– Опять обнуление?! – вспыхнул негодованием Денис. – Да что ж такое! Неужели ничего другого придумать не можете?

– Обнуление – наименее разрушительный вариант начать борьбу сначала.

– И как часто вы… э-э-э… обнуляете людей?

– Довольно часто, – с неприятным спокойствием ответил Пифагор, разглядывая идеальный маникюр. – Думаете, почему мы каждый год привлекаем всё новые легионы? Потому что старые по тем или иным причинам обнуляются и исчезают. А борьба за равновесие – вечна.

– Значит, легионы – всего лишь расходный материал? – с непонятно откуда взявшейся досадой спросил Денис.

– Нет-нет! – воскликнул Пифагор. – Не смейте так говорить! Легионеры – наши воины. Мы стараемся помогать им, насколько это возможно. Увы, другие пытаются им всячески помешать. Те, что жаждут нарушения равновесия, жаждут перекоса мира. Они уничтожили десятки наших легионеров.

– Ой, ну конечно! – схватилась за голову Вика. – Как без антагонистов-то? Зло не дремлет и всё такое…

Мрачные тени покрыли морщинистое лицо Пифагора. Он зловеще прищурился, водянистые глаза его подёрнуло тьмой, словно в них закапали чернил.

– Зло не дремлет. Никогда не дремлет. И у этого зла есть название – отступники равновесия, но чаще всего мы называем их дефекторами. Жестокие существа, безжалостные и коварные. Даже у меня от их взгляда нервно подрагивают колени, а уж у легионеров – и подавно. Уничтожить хотя бы одного дефектора – большая удача. Они боятся лишь собственной тени, которая имеет свойство поглощать всё, что существует вокруг. Вы сразу поймёте, что рядом с вами дефектор. Глаза его скрывает всепоглощающий огонь, красно-рыжий, как солнце на закате. Вот и всё, что вам надо знать. Дефекторы – ваши враги. Координаторы – ваши друзья. Таково установленное положение вещей.

– А вы кто? Враг или друг? – спросила Вика, заглядывая Пифагору в глаза.

– А я – ноль. Нейтралитет, – ответил старик.

Вика с несвойственным ей смирением опустила голову.

– Ноль… – тихим эхом повторила она, уставившись в одну точку перед собой.

– С сегодняшнего дня ваша жизнь изменится. С сегодняшнего дня вы легионеры равновесия! – торжественно произнёс Пифагор.

Глаза его осветились, как прозрачные озёра в лучах солнца.

– А как же наши родители, друзья, школа? Как же прошлая жизнь? – строго спросил Денис: он торжественностью момента не проникся.

– О, я вам не сказал? – спохватился Пифагор. – Извините. Моя забывчивость когда-нибудь меня погубит… Насчет прошлой жизни вы можете не беспокоиться, она продолжится без изменений. Есть незыблемое правило: вместо избранных легионеров их жизнь проживают отпрыски координаторов. Чтобы не нарушать равновесия.

– Что?! – остолбенела Вика.

– Что за бред! – повысил голос Денис.

– Вместо вас жизнь, что длилась до дня избрания в легионеры, продолжат отпрыски координаторов, – повторил старик дружелюбно и спокойно, будто рассказывал о погоде на завтра. – Те ребята на вас совершенно не похожи, ни внешне, ни внутренне, но, уверяю, никто не заметит подмены. Родители, учителя, друзья – никто из них не поймёт, что вместо вас появился кто-то другой. Ваши фотографии удалены из всех баз данных. Вас с сегодняшнего дня не существует. Здорово, правда?

Денис почувствовал, что в желудке что-то шевельнулось и подступило к горлу. Он посмотрел на Вику. Та явно была готова взорваться, в её глазах бушевали молнии. Если бы не миниатюрное телосложение, подруга давно бы скрутила старика, не оглядываясь на его возраст, и сдала властям.

Почувствовав неладное, Пифагор поспешил дополнить свои слова:

– Хочу вас сразу предупредить, легионеры: смиритесь с положением вещей. Вам нельзя приходить в бывшие места своего жительства, устраивать там истерику (признаюсь, были у нас и такие случаи), разговаривать с родителями. Особенно строго вам запрещено приближаться к тем, кто вас заменил. За выполнением этих условий следят сами координаторы.

– А что случится, если мы вернёмся домой? – с вызовом вздёрнув подбородок, спросил Денис.

Он, если честно, уже предполагал однозначный ответ: «Обнуление», но условие оставить собственную жизнь кому-то другому вызывало в нём настоящий ураган паршивых эмоций и желание сопротивляться.

– Да я прямо сейчас домой отправлюсь! – Вика покраснела от ярости и дёрнулась в сторону выхода из парка, но Денис остановил её, схватив за руку.

– Погоди, давай всё выясним, – сказал он твёрдо. – Домой ты всегда успеешь.

После всего того, что Денис узнал, в нём поселилось болезненное чувство ответственности, которое по отношению к другим он обычно не испытывал. Но если всё, что сказал старик, – правда, то Вика рискует жизнью, а он не мог этого допустить. Каким бы эгоистом его не считала подруга, на самом деле Денис всегда о ней беспокоился и опекал, как маленькую.

Пифагор как будто прочитал его мысли. Он удовлетворённо улыбнулся, словно объелся пирожных во время диеты, и, размяв жилистую шею, сказал:

– Координаторы редко ошибаются в выборе первого легионера. Если бы когда-нибудь я решился нарушить нейтралитет, то сделал бы ставку на четвёртый легион, так как в нём – вы, Денис. Вы – истинный нумерат

– Перестаньте меня нахваливать! – вспылил Денис. – Говорите, что случится, если мы вернёмся домой!

– Я не знаю, что именно случится. Уверен, родители вас не узнают и, скорее всего, вызовут полицию или сдадут вас в детский дом. Такое уже случалось в нашей практике. И не раз.

– А как же наши вещи? И где мы будем жить? Куда нам идти? – сыпала житейскими вопросами Вика.

Пифагор заулыбался ещё шире.

– О, на этот счёт не беспокойтесь. Мы всё предусмотрели. – Он сунул руку за пазуху, порылся во внутреннем кармане плаща и вынул ключ – маленький, как от почтового ящика, с пластмассовой биркой. Потом подал его Денису. – Возьмите. Как только ваш легион будет в сборе, вы сможете воспользоваться этим ключом. Он открывает одну из ячеек камеры хранения на местном железнодорожном вокзале.

Денис внимательно рассмотрел вещицу. Ключ как ключ, ничего особенного. На бирке номер «12».

– И что в этой ячейке? – покосился он на старика, который в это время с отрешённым видом покручивал чёрный перстень на пальце.

– В ней вы найдёте всё, что понадобится для новой жизни. Там будет инструкция. Я же говорю, мы всё предусмотрели. – Он опять взглянул на часы без циферблата. – Вам следует поторопиться, ведь уже половина второго. День избрания – важный день, но он имеет свойство заканчиваться, как и все другие дни. Моё наставничество на сегодня завершено. До свидания. Я приду снова, – он задумался, – чтобы принести следующее уравнение… или обнулить кого-то из вас. Счастливой борьбы за равновесие, легионеры!

По парку пронёсся металлический лязг и скрежет – громкий и неожиданный. Денис вздрогнул, краем глаза заметив, что огромное колесо обозрения пришло в движение, завертелось медленно и неотвратимо. Пустые кабинки аттракциона дёрнулись и закачались.

– Колесо… – прошептала рядом Вика загробным голосом.

– Это ваших рук дело, да? – Денис обернулся на старика, но тот как испарился.

Денис повертел головой, уже догадываясь, что Пифагора он вряд ли увидит.

– Я знала, знала: сегодня что-то случится, но, – Вика сжала дрожащими пальцами лямку рюкзака, – но не до такой же степени…

6. Странная девушка в больничном халате

Воскресенье, 4-е апреля, 15:45

Денис растянул губы в почтительной улыбке. Настолько почтительной, насколько, по его мнению, вообще возможно. На душе скребли кошки, целая кошачья банда, но лицо Дениса выражало полнейшую учтивость и дружелюбие.

Он улыбался среднего возраста женщине, что сидела за стойкой с вывеской «Регистратура» в больнице скорой медицинской помощи. Сухопарая дамочка, напоминающая воблу, глядела на собеседника совершенно по-другому – устало и хмуро, характерно сужая подозрительные глаза-буравчики.

– Зачем вам эта девушка? – последовал от неё строгий вопрос.

Денис добавил к улыбке мужского обаяния и навалился на стойку локтём.

– Хотел навестить. Я эту девушку спас сегодня утром. И приезжал сюда вместе со скорой.

– Ваша фамилия? – без каких-либо эмоций спросила женщина, щелкая мышкой стоящего перед ней компьютера.

– Тимошин – моя фамилия. Тимошин Денис Павлович. Я свои данные уже оставлял вам сегодня. Проверьте.

Денис покосился на Вику, которая пристроилась на диванчике у выхода, и еле заметно кивнул, давая понять, что всё пока идёт по плану.

– Тимошин Денис Павлович? – переспросила женщина, активно прокручивая колёсико мышки.

– Да, всё верно, – ответил Денис, заглядывая через стойку регистратуры в монитор компьютера. – Так я могу увидеть ту девушку?

Женщина нахмурилась и, заметив, что Денис пялится в монитор, рявкнула:

– Нет, вы не можете её увидеть! Никакого Тимошина Дениса Павловича я здесь не вижу. Точнее, вижу, но на вас его фотография совершенно не похожа. Тот парень совсем другой!

– Но как же так? Я ведь был здесь сегодня утром и уже с вами разговаривал. Не помните? Вы ещё похвалили меня за храбрость…

Регистраторша сверлила растерянного Дениса острым, как стальные иглы, взглядом.

– Вы не можете увидеть ту девушку. Никто не может её сейчас беспокоить, кто бы вы ни были. У нас с ней и без того проблемы.

– Проблемы? – насторожился Денис.

– Она буйная, – неохотно пояснила женщина. – Пришлось колоть снотворное. В придачу, в её крови обнаружили какой-то странный препарат. Он вызвал у неё галлюцинации.

Денис убрал руки со стойки и вытаращился на регистраторшу.

– Галлюцинации?.. А личность её вы установили?

Дамочка-вобла неожиданно умолкла и устремила взгляд куда-то мимо Дениса, за его плечо. Потом улыбнулась и совершенно другим голосом – отзывчивым и мягким – проворковала:

– Добрый день, Виктор Ильич.

– Здравствуйте, Риточка, – донеслось из-за спины Дениса.

– Вы за теми медкартами? Сейчас, сейчас… – Женщина вскочила со стула и принялась перебирать медицинские карты, которые бесконечными стопками стояли на стеллаже у стены.

Денис посторонился, но подошедший мужчина в белом халате и узких квадратных очках неожиданно обратился к нему, с интересом при этом разглядывая.

– Вы наводите о ком-то справки, молодой человек? – Сквозь пушистые усы пшеничного цвета пробился тяжёлый докторский бас.

Денис прокашлялся.

– Я… я ищу девушку, которую сегодня утром привезли на скорой. Она упала с моста.

– Её фамилия?

– Не знаю.

– Кто она вам?

– Я вытащил её из реки. Она мне… никто, получается.

– Ах, это вы тот герой? – Голос врача смягчился, в нём появились нотки восхищения.

– Можно мне с ней увидеться?

– Вероятно, позже. Завтра или послезавтра.

– Нужно сегодня, – с напором сказал Денис.

– У вас горит что-то? – усмехнулся врач. – Девушка пришла в себя и физически совершенно здорова. Не беспокойтесь. Вы увидите её, как только она будет готова встречать гостей.

– А галлюцинации у неё прекратились?

Врач метнул строгий взгляд в сторону женщины, что продолжала рыться в стопках медкарт, и ответил:

– Вам знакомо понятие «врачебная тайна»? Я не могу рассказывать о своих пациентах каждому встречному.

– Но это важно… Я… Мне… – Денис умолк, пытаясь отыскать в голове правдоподобное объяснение, зачем ему понадобилась именно эта девушка.

– Ничем не могу помочь, приходите завтра, – развёл руками врач, забрал медкарты из рук улыбающейся регистраторши и направился в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

«Приходите завтра» – от этой фразы попахивало неизбежностью. После неё чувствуешь себя ничтожным микробом, совершенно лишним членом общества.

Денис покосился в сторону Вики, затем повернулся к регистраторше и одарил её ещё более приветливой улыбкой, чем раньше.

– Можешь тут не лыбиться, – сухо отчеканила женщина-вобла. – Приходи завтра, тебе же сказали. – Обрубив всякие попытки к разговору, она уставилась в монитор.

Улыбка слетела в миг. Денис тяжело вздохнул и поплёлся в сторону выхода, ругая себя за неумение договариваться с людьми.

– Виктор Ильич, Виктор Ильич! – услышал он громкий и тревожный призыв. – Там ваша пациентка разгуливает в халате на улице! У пятого корпуса.

Это кричал охранник. Виктор Ильич обернулся со ступеней лестницы, удивлённо вскинув брови.

– У пятого корпуса? – Пшеничные усы доктора вздыбились.

– Да, да. Девчонку привезли сегодня. С моста кинулась… Ну, та… буйная.

Денис помчался к выходу.

– Вика! К пятому корпусу, быстро! – крикнул он подруге.

Та вскочила с диванчика и бросилась за ним.

* * *

Девушка действительно была в белом больничном халате и тапочках на босу ногу. Неслась она так, будто за ней гонится стая волков. Длинные чёрные волосы шлейфом развивались от стремительного бега.

Денис приметил её уже за воротами больницы.

– Стой! Стой! – крикнул он ей.

Девушка оглянулась, глаза её блеснули ненавистью вперемешку с диким отчаянием. Она в нерешительности приостановилась у края дороги и, подумав с секунду, кинулась прямо на проезжую часть. Автомобили со свистом тормозили, водители сигналили и кричали вслед беглянке ругательства.

– Вот же чёрт… Куда тебя несёт? – выдохнул Денис и, прихрамывая, помчался за ней по тому же маршруту – через проезжую часть.

– Куда прёшь?! – неслось ему в спину. – Жить надоело?

Девчонка уже перебежала дорогу и под удивлёнными взглядами прохожих шлёпала тапками по тротуару в сторону ближайшей подворотни.

– Да стой же ты! Стой! – орал Денис.

Девчонка споткнулась, один тапочек слетел с её ноги, но она удержала равновесие и продолжила свой стремительный побег, не сбавляя скорости. Денис настиг её уже на следующей улице.

Он крепко ухватил девчонку за руку и остановился, переводя дыхание.

– Я ж тебе говорю… стой… сумасшедшая…

– Отпусти! – истерично завопила она, толкая его в грудь другой рукой.

Её длинные волосы спутались, растрёпанные пряди закрыли лицо. В таком виде сбежавшая из больницы пациентка больше походила на взбесившуюся ведьму, которую поймали за варкой запрещённого зелья.

Денис почувствовал ощутимый удар коленом в бедро. Потом ещё и ещё раз. Беглянка явно решила отработать на нём приёмы самообороны.

– Эй, прекращай! – прикрикнул на неё Денис. – Отпущу я тебя, не пинайся!

Девчонка угомонилась, сознавая наконец, что кроме Дениса за ней никто не гонится. Она стояла в одном тапочке, поджимая босую ногу от холода.

– Ты бы хоть оделась, прежде чем на улицу выходить, – пробормотал Денис, косясь на её клетчатую пижаму, что виднелась из-под распахнутого больничного халата. – Не лето же…

– Чего тебе? – спросила девчонка и попыталась выдернуть руку, но Денис держал её стальной хваткой: вдруг пойманная снова пустится наутёк.

– Погоди… – замялся он, отводя взгляд. – Я хотел кое-что посмотреть… Я… ну… только не подумай, я не маньяк какой.

Он быстро задрал рукав халата на правой руке девчонки, тут же получив от неё повторный удар по бедру коленом. Она, конечно же, целилась в пах, но ничего у неё не вышло: Денис увернулся.

– Наша. – Он ощутил прилив облегчения, увидев отметины на запястье буйной барышни: цифру «3» и знак «+», после чего отпустил её руку.

– Что – ваша? – нахмурилась беглянка, отступая на шаг и опять поджимая босую ногу. – Ты кто такой?

– Твой командир, – брякнул, не подумав, Денис.

Он, признаться, был смущён и оттого растерян. Девчонка-то оказалась приятной наружности, очень приятной… Когда он её из воды вытаскивал, особо лица не разглядывал, а тут перед глазами высокая жгучая брюнетка с длинными, до пояса, волосами. Таких обычно называют восточными красавицами: чёрные изогнутые брови, миндалевидные глаза с воинственным и горделивым блеском, смугловатая кожа, пухлые губы… Чёрт возьми, вот же угораздило его с ней связаться. Денис пребывал в некотором ступоре. Не зря говорят, красота – это сила.

– Да пошёл ты, придурок! – бросила девчонка, оттолкнула Дениса и направилась в сторону одинокого тапочка, что остался на тротуаре в грязной луже.

– Как зовут? – осведомился Денис, сохраняя максимально вежливый тон.

– Тебе какая разница? Сказала же: отвали! – не оборачиваясь, огрызнулась девчонка и продолжила ковылять в сторону лужи.

– Мне тебе кое-что рассказать надо, – сообщил Денис, поравнявшись с ней. – Время поджимает.

Девчонка остановилась. В глазах её мелькнуло нескрываемое презрение.

– Если торопишься, может, пойдёшь уже? Раз у тебя время поджимает.

Денис соображал, как рассказать спятившей красотке про легионы, цифры и равновесие. Какое тут равновесие, когда она пинается и готова пристрелить одним взглядом.

Девчонка тем временем дошла до лужи и принялась босой ногой цеплять плавающий тапок.

– Тимошин, мы пропали! – донеслось нервное издалека.

Денис обернулся. К ним летела Вика. Помпон на её шапке забавно подрагивал, но на лице застыла нешуточная тревога.

– Надо уходить, Тимошин! Они вызвали полицию!

Услышав эту фразу, девчонка попятилась.

– Вы кто, вообще, такие? Вы что, скрываетесь?

Денис быстро снял с себя куртку, оставшись в футболке, и подал оторопевшей беглянке.

– Надень. Пойдёшь с нами, – велел он ей уже совсем другим тоном – строгим и не терпящим возражений. – Обещаю, ничего плохого с тобой не случится. Если захочешь уйти, уйдёшь, но дай сначала всё объяснить.

Он показал ей своё запястье с отметиной, потом ткнул пальцем в её правую руку.

– У тебя цифра три, у меня цифра один, а у неё, – он указал подбородком в сторону приближающейся Вики, – цифра два.

Девчонка осмотрела собственную руку и как-то странно уставилась на Дениса.

– Хорошо, – без лишних вопросов ответила она, торопливо стянула больничный халат и скомкала, потом накинула предложенную куртку поверх пижамы и сунула комок из халата под мышку. – Что дальше?

Запыхавшаяся Вика была уже рядом и, не скрывая удивления, оглядывала девчонку.

– Он тебе всё рассказал?

– Не совсем.

Вика перевела растерянный взгляд на Дениса.

– Ты ей ничего не говорил, а она уже в твоей куртке щеголяет?

– Я умею вести переговоры, – отшутился тот, потирая пострадавшее бедро.

– Я бы поспорила, – возразила Вика, а потом, оглянувшись по сторонам, добавила: – Предлагаю поймать такси. Надо уехать отсюда подальше и побыстрее. Деньги есть у кого?

– Есть немного, но только на такси и хватит, – ответил Денис.

– Тогда чего стоим? Ловим!

* * *

Они пристроились на скамейке во дворе за пару кварталов от дома Дениса.

Девчонка в пижаме бежать никуда не стремилась, но и разговоров не вела. Она вообще была немногословной. Пока ехали в такси, молчала, смотрела на запястье, ковыряла его ногтём и пыталась стереть знаки рукавом Денисовой куртки.

– Не выйдет, – качал головой Денис. – Только кожу поцарапаешь, а метка останется. Проверено на себе.

Как только вышли из автомобиля, он принялся рассказывать, откуда взялись метки. Говорил мягко и деликатно, без эмоций, чтобы не напугать девчонку, но та слушала внимательно, серьёзно и не перебивала. То хмурилась, то опять смотрела на запястье.

Когда Денис закончил свой сбивчивый рассказ, девчонка прошептала:

– А я думала, что сошла с ума…

И заговорила. Не слишком откровенничала, сообщила лишь самое важное (по крайней мере, в её понимании). Ёжась и кутаясь в Денисову куртку, она рассказала, что её зовут Асель. Фамилии не назвала. Сообщила, что лет до семи жила в Казахстане, потом родители её переехали в Москву, а из Москвы – в этот маленький городишко. История Асель была печальной. Отец умер год назад от инсульта, после чего и мать скосила болезнь. Младшая сестра осталась практически на попечении Асель.

– Так зачем же ты на мост полезла? – недоумевал Денис. – Сестру-то не жалко было оставлять?

– Откуда ты знаешь про мост? – опешила Асель.

– Этот дурень тебя спасал, – вставила Вика. – Вот откуда он знает про мост.

Асель помолчала, потом опустила глаза и тихо сказала:

– Значит, это ты кричал мне там, на мосту. И ты прыгнул вслед за мной. Так врачи сказали… И зачем прыгнул?

Денис даже растерялся.

– Зачем? Чтобы ты не погибла. Но лучше сама скажи, зачем прыгнула.

– Не знаю. Я не хотела, вообще-то… Мне было велено, чтобы, стоя на мосту, в течение сорока секунд я покончила с собой.

– В смысле – велено? – остолбенел Денис.

– Кто же тебе такое велел-то? – Глаза Вики удивлённо округлились за очками.

– Не знаю я. Шёпот в голове приказал. И, кажется, в этом виноват укол. – Асель расстегнула молнию на куртке, вытащила левую руку и закатала рукав пижамы до самого локтя. – Вот этот укол. Видите?

И правда, на руке девушки, практически у самого локтевого сгиба, виднелась маленькая чёрная точка, оставленная иглой.

– Мне в больнице сказали, что ты… – Денис замялся.

– Что?

– Что ты принимала препарат, который вызывает галлюцинации, – выдавил он кое-как. – Специально, что ли?

– Ты ударился?! – Асель вскочила со скамейки, как ужаленная. – Какая чушь! Я же не самоубийца!

– На твоём месте я бы так не утверждала, – хмыкнула Вика.

– Я и сама не заметила, как мне этот укол сделали!

– Ты ж не бегемот. Как можно не заметить, что тебе иглой в кожу тыкают? – Вика не преминула недоверчиво усмехнуться.

Асель нависла над ней и опять продемонстрировала след от укола.

– Посмотрите же, ну!

– Не наводи суету, психопатка, – пробурчала та, даже не взглянув на руку Асель.

– Можно я посмотрю? – сам не понимая, с какой целью, попросил Денис.

Он провёл пальцем по коже девушки в том месте, где остался след от иглы, и пробормотал в задумчивости:

– И кто бы мог это сделать?

Асель отдёрнула руку.

– Можете мне не верить, потому что всё это странно и на правду мало чем похоже… Но вот что я вам скажу… – Асель ненадолго задумалась, снова закутавшись в куртку Дениса, походила туда-сюда мимо скамейки и вдруг затараторила, как из пулемёта: – Сегодня в шесть утра я проснулась от боли в левой руке, открыла глаза и увидела, что возле моей кровати стоит пожилая женщина. У неё был шприц… А ещё она улыбалась, будто скалилась, глаза такие… красные, что ли. Или рыжие. Не поняла спросонья. Я спросила, что ей нужно и кто она такая, а она ничего не ответила и бесшумно вышла из комнаты. Я кинулась вслед за ней, но её нигде не оказалось. Сестра тоже ничего не видела. Только вот минут через пять я вдруг подумала, что мне обязательно надо попасть на мост и прыгнуть с него. Что это важно, что я должна это сделать… Знаю, звучит, как бред… – Асель перестала метаться и опустилась на скамейку.

– Не меньший бред, какой мы тебе порассказали насчет цифр, равновесия, координаторов и дефекторов. – Дениса вдруг осенило. Он поймал Викин взгляд. – Помнишь, Вик, какого цвета у дефекторов глаза? Пифагор говорил, что они рыжего цвета… Неужели к Асель приходил дефектор?

– Так сразу? – качнула головой Вика, потом поджала губы: сейчас вылепит что-нибудь неприятное. И точно: – Тимошин, не обижайся, но вряд ли ты в данных условиях способен демонстрировать силу своего великого математического ума.