Текст книги "Воспоминание о настоящем"
Автор книги: Анна Козырева
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Ваш пристальный, дотошный взгляд меня возмущает, – стараюсь, чтобы голос звучал жестко. – Даже не пытаетесь скрыть своего интереса. Словно много обо мне слышали, давно составили своё особое мнение, а теперь, анализируете, откровенно сравниваете с реальностью.
– Я слышал о вас достаточно, это правда. Но я представлял вас себе немного иначе.
– И какой же вы меня себе представляли?
– Более дерзкой.
Я сейчас убью этого человека. Он меня провоцирует?
– И что же вам дало основание думать обо мне так, а не иначе?
– Снова хотите меня ударить? – интересуется он, смотря мне в глаза.
– Не считаю нужным соответствовать чьим бы то ни было ожиданиям…
От его уверенного и спокойного тона у меня внутри всё клокочет, но я не позволяю страху взять верх над самообладанием. Однако, видимо, негодование и злость всё же не умещаются в хрупком теле и вырываются наружу, поскольку Макс явно испытывает дискомфорт, даже чуть пятится в сторону. Я, напротив, ощутив мощный прилив сил, решительно шагаю в дверной проём. Переступив небольшой порог, оказываюсь на шикарном балконе полукруглой формы.
Ясное безоблачное небо и яркое солнце над головой, всё вокруг залито солнечным светом, теплом и особенным запахом. Огромный балкон поражает своим великолепием, в качестве декора – красивые перила с фигурными столбами. Несмотря на внешнюю помпезность и монументальность, балюстрады гармонично вписываются в общий вид балкона, не отвлекая внимания от пейзажа и не нарушая гармонии. Отсюда открывается роскошный вид на море. Поток свежего морского воздуха приятно обдаёт лицо. Интересно, шум моря действительно не был слышен в белой комнате или я попросту не обратила на него внимания?
Осторожно подхожу к краю балкона, наслаждаясь свежим воздухом и невообразимым видом, открывающимся отсюда. Солнечные блики легко играют на поверхности воды, отчего бегущие друг за другом невысокие волны, кажутся ещё более незаметными.
Море невозмутимо степенно, словно ничто и никто не в силах потревожить его царственный покой. Неспешно волны бьются о стены дома, издавая характерный шум. Создаётся иллюзия, будто земля, на которой стоит особняк, всего лишь маленький островок в бесконечном водном пространстве, а небо и море здесь соединяются в одно сплошное полотно. Справа от особняка над поверхностью воды возвышаются несколько валунов, естественно дополняя и мастерски подчеркивая живописность пейзажа. Глыбы столь органично вписываются в ландшафт, придавая законченность и абсолютную гармоничность этой, без преувеличения, идеальной картинке. Наслаждаясь безмятежностью моря и восхищаясь красотой природы я, кажется, на мгновенье забываю обо всём, даже о необходимости побега.
– Красиво, – говорю, не поворачивая головы и совершенно забыв о присутствии постороннего человека.
– Место здесь хорошее, безлюдное… – замечает Макс, явно желая поддержать разговор.
Вздрогнув от неожиданности, оборачиваюсь. Он стоит в нескольких метрах от меня и, одной рукой опираясь на перила, смотрит на воду. Макс производит впечатление беспечного, не обременённого обязательствами и заботами человека. Всегда завидовала людям, умеющим если не жить беззаботной жизнью, то, по крайней мере, казаться легкомысленными. Ценное качество, особенно в условиях современных жизненных реалий.
– Беспокоитесь, что стану звать на помощь? – с насмешкой глядя на него, интересуюсь я.
– Бесполезно, – авторитетно заявляет мужчина.
Слова слетают с его губ легко и просто. Бесконечно убеждён в собственной правоте и неотразимости. Крайне неприятный тип.
Чуть наклонившись над перилами, смотрю вниз. От высоты начинает кружиться голова.
– Если решу прыгнуть с балкона? – я стараюсь придать голосу больше жёсткости и выразительности.
– Есть минимум две причины, способные вас остановить.
– Удивите меня, – подзадориваю, пытаясь понять, как много знает обо мне этот человек.
– Боязнь высоты… – уверенно произносит он.
Зачёт… О фобии знает. Может, обманывает? Акрофобия считается врождённым инстинктом человека, поэтому вполне логично предположить, что и я испытываю страх высоты.
– Вздор! Я высоты не боюсь, – пытаясь убедить в этом если не его, то хотя бы себя, громко заявляю я.
Макс равнодушно смотрит вдаль, усмехается и качает головой. Он уличил меня в обмане.
– Есть и вторая причина? – стремясь сохранять хладнокровие, интересуюсь я.
– Любопытство, – почувствовав себя победителем, дополняет он, – не станете прыгать, пока не выслушаете моего предложения.
Думает, что знает обо мне всё? Ошибается.
– Значит, всё-таки после того, как выслушаю предложение, прыгнуть могу?
– Убеждён, после нашего разговора вам не захочется этого делать, – тон его голоса становится немного мягче.
– Звучит многообещающе, – говорю я, отвернувшись от воды.
Из-за головокружения, возникшего от высоты и яркого света, желание стоять на краю балкона и любоваться морем пропадает окончательно. Теперь можно спокойно оглядеться и попробовать привыкнуть к окружающей обстановке.
Особняк представляет собой просторный дом, расположенный на берегу и с трёх сторон омываемый морем. Дом состоит из трёхэтажного основного корпуса и большой пристройки к нему и являет довольно унылое зрелище. Он кажется заброшенным и давно не предназначенным для проживания. Впечатление усиливает отсутствие домов и строений по соседству. Словно мудрый старец, добровольно отрекшийся от мирской жизни, ограничил дом все связи с внешним миром. Не привыкший к гостям, по какой-то неведомой, пожалуй, ему самому причине, теперь вынужден претерпевать неудобства в связи с присутствием чужаков. Морщу нос. От дома веет одиночеством и неухоженностью, отчего на душе становится ещё тоскливее.
– Сколько лет особняку? – спрашиваю, совсем заскучав.
– Насколько мне известно, особняк построен в середине XX века, довольно долгое время здесь никто не проживал. Буквально несколько лет назад его вместе с прилегающей территорией почти за бесценок приобрёл мой работодатель. Произвёл капитальную реконструкцию, присоединил крыло к основному корпусу. Использование современных умных технологий было решено свести к минимуму, поэтому сохранены двери из натурального дерева, фурнитура, третий этаж, – на его лице появляется скептическая усмешка. – Только мощный охранный комплекс…
– Чтобы удобнее было держать здесь похищенных людей? – не спрашиваю, а скорее утверждаю я, недоумённо смотря на Макса.
Моё примечание он во внимание не принимает.
– Понимаю ваше удивление и растерянность, Ирэн. Первое время от холодности дома мне тоже становилось не по себе.
– Всерьёз полагаете, что в данный момент меня заботит чья-то холодность? – усмехаюсь я.
– Думаю, вы чувствовали бы себя гораздо комфортнее в уютных апартаментах, оснащенных современными технологиями.
Стоп. Моё пребывание здесь не ограничится одним днём? Что нужно этим людям?
– Буду обедать здесь? – решаю пока деликатно сменить тему.
– Да, сейчас принесут ваш обед.
Макс указывает рукой на одно из плетёных кресел возле небольшого столика. Незатейливая мебель, размещенная справа от двери, кажется неотъемлемым продолжением особняка, лаконично вписывается в общий пейзаж. Присаживаюсь. Несмотря на довольно непритязательный вид мебели, располагаюсь очень уютно. Свежий морской воздух активно наполняет лёгкие кислородом, отчего чувство голода резко усиливается. Макс остаётся стоять возле перил. Он молчит. Изо всех сил стараюсь отвлечься и думать о хорошем. Результатом похвастаться не могу…
Через некоторое время слышу звук приближающихся шагов. Внутреннее напряжение нарастает, неизвестно, кто ещё меня может ожидать в этом доме. Или что… Поворачиваю голову в сторону выхода. Шаги становятся всё отчётливее и громче, как и стук моего сердца. Секунду спустя на балконе появляется молодая девушка. Чувствуя облегчение, делаю глубокий выдох. Кажется, моя нервозность становится всё более заметной, по крайней мере, Макс явно обращает внимание на мою реакцию.
В руках у девушки поднос с едой, преимущественно фруктами и выпечкой, а также двумя чашечками чего-то горячего. Судя по аромату, в чашках кофе. Больше напоминает лёгкий завтрак, нежели полноценный обед.
Девушка осторожно обходит стол. Я сосредоточенно наблюдаю за её робкими и плавными движениями. Она выглядит опрятно в своем белом переднике поверх тёмно-фиолетового платья с короткими рукавами и убранными в аккуратный пучок светло-русыми волосами. Миниатюрная, лицо с чётко очерченными скулами, высоким лбом и лёгким румянцем на щеках. Ведёт себя кротко, пытается угодить и казаться милой. Её появление меня озадачивает: значит, я здесь не единственная «гостья». Интересно, девушка находится в доме добровольно?
– Ирэн, познакомьтесь, это Инна, – указывая на девушку, произносит Макс. – Она поможет вам в любом бытовом вопросе.
Инна сдержанно улыбается, окидывая меня изучающим взглядом. Киваю головой, с надеждой вглядываясь в лицо девушки. Безусловно, внешность не вызывает во мне интереса, пытаюсь разглядеть в глазах страх, растерянность, желание выбраться из лап похитителей. Но ни намёка на жестокое обращение, неадекватное поведение, готовность к побегу либо оказанию посильной помощи в этом вопросе мне, не нахожу. Девушка ничуть не производит гнетущего впечатления, не выглядит, словно узница замка, нуждающаяся в защите или союзнике в борьбе со злом. Она ведёт себя совершенно естественно, вытирая стол, затем неторопливо расставляя принесённые яства. Смотрю на её тонкие запястья – шрамы отсутствуют. Выложив всё с подноса и поправив передник, Инна неспешно удаляется. Провожаю её взглядом, погружаюсь в собственные мысли.
– Инна не рабыня, уже несколько лет она выполняет свою работу на добровольных началах и получает за это ежемесячное жалование, – неожиданно прерывает Макс молчание, внимательно смотря на меня.
– Её привезли сюда так же, как меня… в качестве гостьи? – усмехаюсь я.
– Нет, раньше она работала в доме нашего работодателя, теперь её место здесь, – неохотно отвечает Макс.
Вывод напрашивается неутешительный. Беру в руки чашку кофе. Интересно, это можно пить или меня хотят отравить?
– У нас было достаточно времени и возможностей, чтобы убить вас, Ирэн, – кивая на чашку, он добавляет, – не бойтесь.
Закрываю глаза, ничего не хочу видеть. На мгновенье успокаиваюсь, забывая обо всём. Шумит море, свежий ветер приятно обдувает тело. Вдыхаю насыщенный аромат напитка и согреваю руки о горячую чашку. Тишина, единение с собой и своими мыслями. Не знаю, сколько длится нега. Открываю глаза. Макс с удивлением рассматривает меня, оставаясь стоять у перил. Одиночество – не более чем фантазия.
Глава II: Предложение, от которого невозможно отказаться.
Макс чем-то озадачен, к еде не притрагивается, игнорируя даже эспрессо. Хотя, может, он просто не является любителем кофе. Я свою жизнь без бодрящего напитка и представить уже не могу. Вопреки сильному чувству голода, принесённую еду оставляю без внимания. По всей видимости, чувство страха подавляет голод. Заметив мою отрешённость и равнодушие к пище, Макс распоряжается убрать со стола. На балконе вновь появляется Инна. Проявляя педантичность, она начинает скрупулёзно складывать на поднос фрукты, выпечку, пустую чашку, потом несколько раз вытирает стол.
– Ты довольна размером заработной платы? – задаёт Макс вопрос, обращаясь к девушке.
– Да, меня всё устраивает, – едва улыбаясь, настороженно отвечает она. Вопрос явно кажется ей абсурдным.
– Находишься здесь по собственной воле?
– Да, – удивлённо изогнув бровь, недоумённо смотрит на меня Инна.
– Хорошо, – немного помолчав, Макс утвердительно кивает головой и коротко дополняет, – принеси.
Инна изображает на лице не поддающуюся трактовке эмоцию, забирает поднос и удаляется.
– Для меня стараетесь? – не в силах удержаться от сарказма, заявляю я.
– Мне захотелось, чтобы Инна сама ответила на возникшие у вас вопросы, чтобы не было сомнений в моей честности, – смутившись, видимо, ощутив некую театральность диалога, отвечает он.
– Целый спектакль разыграли…
Чувствую, как на моём лице появляется ядовитая ухмылка.
– Изо всех сил стараюсь быть гостеприимным, – будто оправдывается он.
– Можете себя не утруждать…
По лицу Макса начинаю понимать, что слегка перегибаю палку.
– Я редко себя чем-то утруждаю, – достаточно жёстко произносит он. – Нас ожидает довольно длительное сотрудничество, в ваших же интересах установить со мной доверительные отношения.
Его слова вызывают у меня искреннее удивление. Смотрю на Макса широко открытыми глазами.
– Лично я вам не враг, Ирэн, – заметив мой взгляд и смягчив тон, произносит он.
– Доверительные отношения строятся на доверии, – иронично замечаю я. – Едва ли можно доверять человеку, рабочие отношения с которым начинаются с похищения.
– Абстрагируйтесь от мысли о похищении, – пожимает плечами он.
Думаю, Максу необходима помощь врача. Срочно.
– Иногда у меня создаётся ощущение, что вы не понимаете, о чём говорите, – решаю я деликатно намекнуть о наличии проблемы.
– Вы заблуждаетесь, я владею ситуацией и понимаю, о чём идёт речь. Именно поэтому я столь лоялен к вам.
– Вы проявляете неслыханное великодушие, – с насмешкой делаю я церемонный наклон головы. Будь на мне платье с кринолином, непременно сделала бы книксен.
– На определённый период вам необходимо будет устремить свои чувства, мысли и интересы на достижение конкретной цели, – будто не заметив мой театральный жест, серьезно произносит Макс.
Пререкания могли бы длиться бесконечно долго, но на балконе вновь появляется Инна. Передав Максу интерактивную панель, улыбается ему и, едва кивнув головой в мою сторону, вновь удаляется. Что-то в её поведении меня настораживает. Хотя, пожалуй, странным человек склонен считать всё, чего не может понять.
– Ирэн, вернемся к нашему разговору, – прерывает Макс слегка затянувшееся молчание и кладёт панель на стол.
– Что это?
Не знаю, зачем задаю этот вопрос, и так понятно, что передо мной панель. Предполагаю, она содержит определённую информацию, однако не думаю, что мне действительно интересно, какую именно…
– Можете ознакомиться с содержимым, – придвинув ко мне, отвечает он.
Осторожно беру в руки гаджет. Сердце бьётся учащённо, справляться с волнением становится всё сложнее. Охватывает тревожное предчувствие, а я склонна доверять своим предчувствиям.
– Смелее. Не думаю, что найдёте там нечто новое для себя, – произносит Макс и отходит к краю балкона.
Это почему-то придаёт мне уверенности, и я провожу рукой по панели. Экран постепенно становится ярче, на нём появляется несколько папок. Первой почему-то открываю третью папку снизу. На экране возникает около сотни документов, в том числе мои фотографии в профиль и анфас, некоторые эпизоды биографии, характеристики. Следующий файл содержит ежедневные отчёты о посещаемых в течение дня местах и заведениях. Судя по дате первого отчёта, за мной начали пристально наблюдать около двух месяцев назад. Своеобразное ощущение. Бегло просматриваю остальные файлы, некоторые из них содержат сведения и фотографии с моего личного домашнего компьютера. Возмутительно, противозаконно! Нужно успокоиться, оценить ситуацию. Что я могу сейчас сделать? Полагаю, ровным счётом ничего. Дышать глубже, считать до десяти. Считаю, точнее, пытаюсь считать. Немного остыть удаётся только после двадцати.
– Особенно поражает этот портрет, – увеличивая очередную картинку в стиле абстракционизма, замечаю я. – Отмечу потрясающее сходство…
Макс оборачивается, внимательно смотрит на меня. Разворачиваю панель в его сторону, укоризненно качаю головой. Выдержка Макса достойна уважения. Он смотрит на меня так, словно даёт понять, что это всего лишь цветочки, ягодки ждут впереди.
– Ориентировочный портрет с учётом биометрических характеристик психо-эмоционального состояния в период наблюдения. Его трудно расшифровать без специальных знаний и навыков. Вполне безобидная информация, не стоит драматизировать, – вновь повернувшись ко мне спиной, снисходительно уточняет Макс. – Ирэн, как вы понимаете, мы основательно подготовились к встрече с вами. Мой работодатель – серьёзный человек, предпочитающий, чтобы оплачиваемую им работу выполняли безукоризненно. Несколько месяцев наблюдения за вами принесли свои плоды. Разрешаю вам бесцеремонно прервать мой доклад в случае несогласия с какими-либо фактами.
Сосредоточенно смотрю на него. Этот человек вызывает во мне страх и ярость. Сложное сочетание эмоций. Отвожу глаза в сторону. Он продолжает стоять, облокотившись о перила и устремив взгляд в пространство.
– Ирэн Виленская, 14 апреля 1995 года рождения, – твёрдым уверенным тоном продолжает он. – Не буду углубляться в генеалогические корни рода Виленских, с вашего позволения. Если интересно, можете ознакомиться с данной информацией позже.
– Не поленились даже этим вопросом озадачиться, – язвительно замечаю я, закрывая папку со схематическим представлением родственных связей в виде древа и информацией о близких и не самых близких родственниках.
– Разрешите мне продолжить?
– Извольте. Очевидно, я не в силах заставить вас молчать.
– Спасибо, – спокойно произносит он и сочувственно добавляет: – Вам не было и пятнадцати, когда в результате дорожно-транспортного происшествия…
Макс замолкает… С моими скудными воспоминаниями о том дне он явно ознакомлен… Ставлю локти на стол, склоняю голову, ладонями касаюсь висков. Воспоминания словно ударяют в голову… Дорога, автомобиль, в котором находится вся моя семья, папа за рулём. Смотрю на сестру, она держит в руках любимую куклу. Мне никогда не нравилась эта кукла… На мгновенье отвлекаюсь, отворачиваюсь к окну, вижу вспышку яркого света, ощущаю удар.
Собственно, это всё, что я помню. Поднимаю голову, закусив губу, провожу пальцами по верхней боковой части панели. Макс продолжает молчать, предоставляя мне время. Он не решается упомянуть о том, что было дальше. А дальше я с серьёзной черепно-мозговой травмой оказалась в больнице, где двое суток не приходила в сознание, находясь в состоянии комы. Только всё это мелочи по сравнению с тем, что мне пришлось пережить очнувшись…
Верчу в руках панель. Благодаря спасительному свойству памяти из того периода, помню, к счастью, довольно мало. Но и обрывков воспоминаний достаточно, чтобы в глазах закипели слёзы.
Придя в себя в больничной палате после комы, я была растеряна и напугана. Хотелось увидеть родных, убедиться в том, что они не пострадали, пожаловаться на свое состояние. Но никто не приходил… Никто не пришёл ни в тот день, ни через три дня, ни через неделю. Врачи продолжали лгать, убеждая, что родных просто не пускают ко мне в целях повышения эффективности лечения. Но я помню их сочувственные взгляды… Сомнения терзали. Тогда я впервые в полной мере ощутила социальное и духовное одиночество. Меня держали в неведении относительно судьбы близких людей, опасаясь, что ослабленный молодой организм может не выдержать нового стресса. В больнице провела почти месяц, врачи тогда буквально сражались за мою жизнь. Наконец я узнала, что по вине водителя, не справившегося с управлением грузовиком и выехавшего на встречную полосу, мои родители и маленькая сестра погибли. Мне больше не хотелось жить. Вместо благодарности за спасение я спросила, почему мне не позволили умереть…
За время, прошедшее с момента аварии, я, кажется, научилась абстрагироваться и глушить воспоминания о том роковом дне. Но сейчас слёзы всё же предательски подступают к горлу. Стараясь стойко держаться, чтобы не выглядеть излишне эмоциональной перед посторонним человеком, переключаю внимание на стоящее рядом плетёное кресло. Макс, не оборачиваясь, стоит у края балкона, что позволяет мне немного успокоиться.
– Извините, что мне приходится затрагивать эту тему, и примите мои искренние соболезнования, – тихо произносит он, повернувшись ко мне через некоторое время.
– Продолжайте, иначе этот разговор не закончится никогда, – заявляю я, изо всех сил демонстрируя хладнокровие.
– Излишне упоминать, насколько глубока была душевная травма и горечь от потери любимых людей, – словно заученными фразами начинает изъясняться он.
– Но вы не в силах удержаться и всё же упоминаете об этом, – раздражённо замечаю я. – Благодарю за увлекательную экскурсию по волнам моей памяти, но нельзя ли как-то ускориться?
– Мы полагаем, что первые видения стали приходить к вам именно в тот период. Безусловно, подростку сложно было самостоятельно справиться с такой эмоциональной нагрузкой. Согласно характеристикам из детского дома, вы отличались от остальных детей не только замкнутостью и рассеянностью. – Макс осторожен в высказываниях и тщательно обдумывает, подбирает каждое слово. – Общение любого рода сознательно исключали, сторонились и сверстников, и педагогов, свободное время проводили за чтением книг. Первоначально попытки удочерить вас предпринимались несколькими семейными парами, но эмоционального контакта установить не удалось никому. С дальними родственниками у вас диалога тоже не получилось, забрать вас к себе они не смогли.
К счастью… Мне они никогда не нравились… Интересно, а о том, что я школу бросила, вспомнит? Больше всего меня тогда раздражали бесконечные походы по специалистам, не способным определить, что происходит в моей голове. Я и сама в то время не могла понять, что со мной происходит… Иногда память нещадно возвращает в период отрицания действительности, погружения в иллюзорный мир, где всегда светло, тепло и дома ждут родители… К слову, не самый лёгкий период моей жизни.
Хаотично кликаю на папки, просматриваю файлы. Голова идёт кругом. Заостряю внимание на одной из характеристик. Категоричность суждений, упрямство, бескомпромиссность, импульсивность – отнюдь не исчерпывающий перечень моих достоинств. Не могу справиться с невольной усмешкой.
– Вас что-то рассмешило? – внимательно рассматривая меня, интересуется Макс.
– Безжалостность суждений, – с наигранной горечью замечаю я.
Оттолкнувшись обеими руками от стола, медленно отодвигаю кресло. Скрежет ножек кресла о пол, бесспорно, действует Максу на нервы, он морщит лоб. С улыбкой смотрю ему в глаза, уверенно беру панель в руки, подхожу к перилам. Макс смотрит на меня безотрывно, следя за каждым движением, и, кажется, понимает, что мне наскучил этот разговор. Держу панель в руке, разворачиваю её экраном вниз и с нескрываемым удовольствием разжимаю пальцы. Макс спокойно провожает взглядом летящий вниз гаджет. Слышен слабый всплеск – устройство исчезает под водой. Макс безразлично разводит руками.
– Надеюсь, у вас ещё есть? – хладнокровно интересуюсь я.
– Не сомневайтесь, – усмехнувшись, парирует он. – Вы с чем-то не согласны?
– Согласна с каждым словом, просто иногда забываю, какой упрямой, бескомпромиссной и импульсивной на самом деле являюсь, – говорю я. Затем вполне искренне добавляю: – Хорошо, что вы мне об этом напомнили.
– Обращайтесь, – любезно замечает он и вновь отворачивается от меня.
Возвращаюсь за стол. Жаль, фрукты унесли…
– Это всё, что вы хотели со мной обсудить, Макс? Открою секрет, зря себя утруждали, собирая столь ценную информацию. – Немного помолчав, дополняю: – Я могла бы сама вам об этом рассказать, если бы спросили.
Макс резко поворачивается ко мне, внимательно смотрит в глаза. Мышцы его лица напряжены, губы крепко сжаты. Он переполнен энергией, разъярён. Наш диалог неприятен обоим собеседникам… Замечательно… Долой маски, хватит играть роль доброго и благородного человека, стремящегося спасти меня и весь мир заодно.
– Сомневаюсь, – не унимается он. – Полагаю, напротив, вы пытаетесь убежать от всех, включая себя, и любые попытки вспомнить или хотя бы задуматься о прошлом активно блокируются мозгом.
– Даже если это правда, не стоит так нервничать, – чуть слышно произношу я. – Вы меня похитили, чтобы поговорить о моем прошлом, основах психоанализа и реакциях мозга?
– Не совсем так, – немного успокоившись, продолжает он. – Но отчасти вы правы. Как я уже говорил раньше, мы планируем использовать ваш дар в своих целях. Но, чтобы научиться управлять этими способностями в будущем, нам необходимо разобраться в прошлом.
«Невозможно работать над будущим, не смирившись с прошлым и не познав настоящего» – будто хорошо заученный отрывок возникает в памяти фраза. Не помню, откуда я её знаю…
– О чём вы говорите? – всё ещё пытаясь отрицать наличие особенных способностей, изображаю я искреннее удивление.
Но Максу, видимо, надоело шутить, пререкаться и ходить вокруг да около.
– Я говорю об умении предсказывать будущее… Не могу достоверно утверждать, каким именно образом вам удаётся видеть предстоящие события: во снах или наяву, когда просто закрываете глаза. Полагаю, видения неподконтрольны вам и являются независимо от воли или желания. Неизменно одно – сопутствующие каждому видению сильные головные боли. Поэтому бесценный дар для вас стал бременем. Нам известно, что несколько раз вы обращались к специалистам с целью освободиться от тяжкого груза воспоминаний, избавиться от бессонницы и головных болей, однако сделать этого, к счастью, не удалось.
– К счастью?
– Конечно, иначе вы бы не оказались здесь.
– То есть, мне стоит воспринимать всё произошедшее как главную удачу в своей жизни?
– Безусловно…
Он точно не в себе.
– Продолжайте, мне становится интересно, – решив схитрить, говорю я.
– Осознав, что потерпели поражение в борьбе с собственным подсознанием, вы попробовали жить обычной жизнью, не обращая внимания на сны наяву и игнорируя уникальные возможности, – смело продолжает он. – В итоге выполнение работы без заключения долговременных договоров с работодателями, парень, который приходит, когда считает нужным, тысячи друзей в социальных сетях стали неотъемлемыми проявлениями вашей совершенно обычной жизни.
– Он приходит, когда я хочу его видеть, – отвечаю, не выдержав паузы.
– И вас такое положение вещей устраивает?
Молчу, не потому что нечего ответить, а потому что никогда себя об этом не спрашивала. С ним не спрашивала. В моей жизни однажды был человек, который приходил, когда хотел, и я всегда его ждала. Но тогда я была слишком честной, слишком дурой… И он ушёл, и не вернулся, и больше не появлялся в моей жизни… Он был мне дорог, видимо, просто я не была ему достаточно дорога.
– Вы столь же остро, как раньше, ощущаете одиночество и непохожесть на других людей. Мучаетесь головными болями и ночными кошмарами, заглушить которые не способны ни антидепрессанты, ни болеутоляющие, ни снотворные. Может быть, пора принять себя такой, какой вы на самом деле являетесь?
Такое ощущение, что сейчас он даст мне волшебную таблетку, после приема которой пути назад больше не будет. День однозначно не заладился. Но Макса не унять, он продолжает убеждать меня в необходимости стать собой.
– Изменив отношение к дару и воспользовавшись уникальными способностями, вы окажете нам помощь в одном деликатном деле. Мы, в свою очередь, кардинально изменим вашу жизнь, щедро отблагодарив за проделанную работу.
Тут мы и подошли к самому главному… Деликатное дело…
– Что за дело?
– Об этом позже…
Так совсем не интересно.
– Если вам известно, что видения мне неподконтрольны, то как я смогу ими воспользоваться в чьих-либо интересах?
– Я здесь, чтобы научить вас контролировать и трактовать свои видения, – тоном гуру произносит он. Звуки фанфар и барабанная дробь пришлись бы сейчас кстати. Явился спаситель. – Я окажу помощь и поддержку в любых возникающих вопросах. Единственное, что требуется от вас – это искренность.
– Искренность? – едва сдерживаю смех я.
– Надеюсь, Ирэн, вы на неё ещё способны.
– Вы слишком самонадеянный человек, Макс. Однако представим на секунду, что я всё же согласилась на сотрудничество. Как я смогу определить, что из увиденного будет представлять интерес для вас?
– Мною внимательно изучены сведения, предоставленные вами специалистам несколько лет назад во время лечения в одной из специализированных клиник.
– Сомневаюсь, что у вас есть легальный доступ к информации подобного рода…
– Не скрою, над этим пришлось серьёзно поработать.
Макс улыбается, но эта улыбка кажется мне неестественной.
– Основываясь на указанных сведениях, делаю вывод о том, что видения приходят к вам не хаотично, – продолжает он, пока я пытаюсь понять, как интерпретировать эту улыбку. – Видения чётко систематизированы и хронологически последовательны. Я прав?
Задавая вопрос, Макс осторожно потирает ухо, что выдаёт его неуверенность.
– Насколько мне известно, это так, – едва заметно киваю головой я.
– Соответственно, в том случае, если грядущие события и участвующие в них люди имеют к вам какое-то отношение, то видения обязательно это отражают?
Его вопрос ставит меня в тупик.
– Я не помню, чтобы в моих видениях когда-либо отражались какие-то конкретные люди?
– Что это значит?
– Это значит, что я не вижу лиц людей. Максимум, что я могу увидеть, это силуэты, либо услышать голоса. Если человек мне знаком, то, возможно, я его узнаю.
Стоп! Почему я начала с ним это обсуждать? Я ведь отрицала наличие способностей…
– Но в ваших видениях часто появляются реальные люди, которых вы знаете?
Молчу. Ещё не понимаю, как вести себя дальше.
– Я знаю не так много людей, чтобы им часто появляться в моих видениях, – приняв решение не молчать, но и не выдавать секретов, осторожно произношу я.
– А малознакомые люди, например, продавец из пекарни, может появиться в видении? – продолжает он.
– Зачем?
– Допустим, вечером вы увидели, как утром покупаете у него булочки…
– Допустим…
Разговор явно действует Максу на нервы. Но я решаю не останавливаться на достигнутом. Мне нравится произведённый эмоциональный эффект. Интересно, когда он поймёт, что мне доставляет удовольствие его злить?
– И?
– Что и?
– Ирэн, вы издеваетесь? – его голос приобретает агрессивную окраску.
– Нет. Я не понимаю, что вы хотите от меня услышать.
С недоумением смотрю на Макса, изо всех сил пытаясь сдержать усмешку.
– Пытаюсь понять, как люди попадают в ваши видения.
– Я этого не знаю, – отвечаю совершенно искренне.
Тишина, только шум моря и ветер. Очевидно, разговором Макс недоволен, его лицо приобретает серьёзно-сердитое выражение. Может, я веду себя неправильно? Меня всё-таки похитили…
– Ирэн, вы видели похищение? – немного успокоившись, спрашивает он.
– Логично предположить… – бойко начинаю я, но затем, смягчив тон, дополняю: – Если бы я видела похищение, то смогла бы его предотвратить.
– Аварию вы хотя бы видели? – с надеждой спрашивает он.
От этого взгляда становится не по себе.
– Я знала об ударе, дыме и едком запахе гари, о потере сознания…
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?