Текст книги "Воспоминание о настоящем"

– Ты говорил, что его работа – моя безопасность, – произношу с упрёком.

– Это правда, – нахмурив брови и сурово взглянув на Семёна Викторовича, Макс добавляет, – впредь будь, пожалуйста, аккуратнее.

Секьюрити, в свою очередь, кивает головой. Становится будто немного легче. Давно за меня никто не заступался, оказывается, это приятное ощущение.

– Инцидент исчерпан. Можем продолжать. Поднимайтесь, я найду вас позже, – указывая в сторону торгового центра, безапелляционно произносит Макс.

Пытаюсь отстегнуть ремень безопасности. Не получается, заело. Заметив, что у меня возникли трудности, Макс помогает справиться. Оглядываюсь по сторонам. Людей вокруг немного. Выхожу из автомобиля, потягиваюсь. Семён Викторович пропуская меня немного вперёд, указывает направление движения. Макс провожает нас взглядом. Подходим к торговому центру, стараюсь не смотреть по сторонам. Голова и так идёт кругом. Войдя в здание, испытываю явное облегчение. В видении был этот торговый центр. Значит, скоро мне удастся привлечь внимание большого количества людей и увидеть сотрудника полиции или службы охраны. Скоро всё закончится… От громких звуков и бесконечного потока людей, теряюсь, но, почувствовав на плече тяжёлую руку секьюрити, быстро прихожу в себя.

– Четвёртый, – спокойно произносит Семён Викторович, кивая в сторону эскалатора.

Безоговорочно повинуюсь. Встаю на движущуюся ступень лестницы. Поднимаемся вверх. Смотрю по сторонам, вокруг люди, бутики и магазины, совершенно обычный торговый центр. Не в первый раз приходится удивляться точности своих видений… Поворачиваю голову направо. Мальчик с золотыми кудрями почти до плеч и мороженым в руках. Ест с аппетитом, широко открывая рот, словно желая проглотить сладкую массу целиком. Улыбаюсь. Прелестный малыш, несмотря на то что я довольно настороженно отношусь к детям, предпочитая держаться от них подальше. Как, впрочем, и от людей в принципе… Переходим на следующую лестницу. Этаж второй. Клоун с охапкой воздушных шаров… С детства не люблю клоунов, от них не веет радостью и счастьем, а смех и улыбки лишены искренности, поскольку они лишь составная часть профессии. Следующий этаж. Семён Викторович стоит на ступень ниже меня, внимательно наблюдая за происходящим. Кажется, в поле его зрения попадают все и всё без исключения. Решаю провести тест на внимательность.

– Сколько шаров в руках у клоуна? – развернувшись к Семёну Викторовичу, громко задаю вопрос я.

– Пятнадцать, – не мешкая, отвечает секьюрити. Кажется, вопрос его совсем не удивляет.

Зато меня удивляет молниеносность ответа. С недоверием смотрю на Семёна Викторовича. Может, лжёт? Сказал первое пришедшее на ум число. Я ведь не могу это проверить…

Тем временем эскалатор поднимает нас на очередной этаж торгового центра. Четвёртый. Озираюсь по сторонам, сердцебиение учащается. Секьюрити аккуратно берёт меня за руку и заставляет двигаться к большому магазину с огромной жёлтой надписью «8 сезонов» на вывеске. Название бутика обескураживает. В году обычно всего четыре сезона… Полное отсутствие логики. Однако недоумевать мне приходится недолго. Несмотря на причудливое название, людей в магазине неимоверно много. Видимо, «восьмисезонная» распродажа. Происходящее далее напоминает сюжет в перемотке. Семён Викторович торопит меня, не давая опомниться, ведёт в самую гущу толпы. Моментально начинаю ощущать нехватку кислорода. По непонятной для меня причине продолжаем продвигаться всё дальше и дальше. Кондиционеры не справляются с нагрузкой, становится крайне душно. Из-за производимого покупателями шума невозможно услышать и собственные мысли. Меня со всех сторон толкают, несколько раз наступают на правую ногу… Больно… В какой-то момент перестаю ощущать на себе цепкую руку Семёна Викторовича. Разбираться в тонкостях и деталях происходящего некогда. Понимая, что, возможно, это мой единственный шанс на побег, быстро и целеустремлённо направляюсь обратно к выходу. Самоотверженно пробираюсь сквозь толпу. Озираюсь по сторонам, но секьюрити не вижу. Попадаю под лучи противокражной системы. Где-то, кажется, совсем рядом с ухом раздаётся мерзкий оглушающий писк. На секунду замираю, закрыв уши руками. Но времени на раздумья нет, продолжаю быстро двигаться к эскалатору. Теперь необходимо найти сотрудника в форме. Хватаюсь рукой за поручень эскалатора, ещё шаг и… Кто-то сильно дёргает меня за плечо, резко возвращая на четвёртый этаж. Абсурдно было надеяться, что Семён Викторович так легко отпустит…

– Больно! – истошно кричу, потирая плечо.

Поворачиваю голову. Вопреки ожиданиям за руку меня держит отнюдь не Семён Викторович.

– Кто вы?

Вцепившись в руку мёртвой хваткой, какой-то мужик тянет меня обратно к злосчастному магазину.

– Пусти! – демонстрируя оскал, сердито требую я

– Попалась, я тебя заприметила ещё возле входа. Воровка, – почему-то обращаясь ко мне, кричит омерзительным голосом толстая неприятная женщина.

Смысл происходящего мне не ясен. Назад в магазин нельзя. Упираюсь в пол обеими ногами.

– Помогите, меня похитили! В магазине один из похитителей, его имя… – пытаясь вытащить руку, кричу я. Но голос сливается с шумом толпы. – Вызовите полицию…

– А пожарных не позвать? – раздаётся за спиной незнакомый мужской голос.

– Если не замолчите, звать придётся врачей, – злобно щурясь, стремительно реагирую я на проявленную бесцеремонность.

– Да она буйная, наркоманка точно, – кричит кто-то из толпы.

Не в силах сопротивляться скопищу сумасбродов, вновь оказываюсь в магазине. Пытаюсь найти глазами Семёна Викторовича. Безуспешно. Чувствую себя молчаливой средневековой женщиной, обвинённой в колдовстве и шествующей в окружении инквизиторов на костер. Сопротивление бесполезно. Ощущаю чью-то руку в кармане куртки. Это уже слишком!

– Что вы делаете? – отталкивая от себя руки постороннего человека, возмущённо кричу я.

Понимаю, что прихожу в ярость. Пытаюсь оттолкнуть мужика, всё ещё цепко удерживающего меня за плечо. Тщетно. Моя попытка лишь усиливает напряжённость, увеличивая число жёстких нападок со стороны окружающих.

– Посмотрите, футболку украла, – наигранно всплеснув руками, заявляет неприятная женщина, затем злобно добавляет, – я же говорила…

Приходить в себя и соображать, что здесь происходит, начинаю после того как вижу в руках человека, пытающегося ранее залезть в карман моей куртки, помятую футболку.

– Это не моё… я не брала… – широко раскрыв глаза, я искренне изумляюсь происходящему.

– Ещё и наглая такая, – кричит кто-то из толпы.

Дикость… Становится страшно, неадекватность этих людей меня пугает… Пытаюсь освободить руку, закрыть уши, глаза, заслониться от обвинений. Отчаянные попытки объясниться беспощадно пресекаются. Начинаю понимать, что в такой ситуации бессмысленно пытаться что-то доказать. Будто обезумевшие, люди кричат, дергают меня за рукава и обвиняют в воровстве. Они руководствуются не здравым смыслом, им не нужны аргументы. Ожесточенные и безжалостные, они хотят хлеба и зрелищ. Нужно менять тактику поведения.

– Мне это надоело! – громко, чётко, решительно заявляю я. Чувствую, как мои глаза наполняются ненавистью и презрением к этому сброду. – Вызывайте полицию!

– Будет тебе полиция, – произносит зачинщица скандала.

Терпеть не могу панибратство. Но сейчас не получится строить из себя тургеневскую барышню.

– Отпустил немедленно, ещё раз прикоснёшься… – одёргивая руку, обращаюсь к удерживающему меня мужику. Видимо, мой голос звучит убедительно, поскольку он ослабляет хватку.

Ситуация идентична видению. Ощущения идентичны.

– А потом нам, добросовестным налогоплательщикам… – поднимая вверх указательный палец и важно качая головой, кричит худая высокая женщина с пятном на рубашке, – содержать за свой счёт этих уголовников в тюрьмах…

Стоит порекомендовать ей для начала сменить рубашку, но мысль не успевает приобрести речевое воплощение. Отвлёкшись от меня и происшествия с футболкой, толпа начинает обсуждать действующее правительство и грядущие изменения в налоговом кодексе. Не пытаюсь ничего объяснить, очевидно, что никто не хочет меня слушать и слышать. Веду себя отстранённо, смотрю вдаль, жду прихода человека в форме и фуражке. В пылу спора люди продолжают кричать друг на друга. Теряю интерес к происходящему. Голоса становятся обезличенными, словно сливаясь воедино, они перестают принадлежать женщинам или мужчинам. Серая масса… Меня всё ещё удерживают за рукав. Досадное обстоятельство, иначе просочившись сквозь толпу, я бы просто ушла… Полагаю, теперь моего отсутствия никто бы даже не заметил.

– Расступитесь! Отойдите! – требует мужской голос с металлическими нотками. – Я сотрудник службы охраны торгового центра.

Наконец-то. Теперь можно вздохнуть спокойно. Люди вокруг меня заметно оживляются.

– Где же ты раньше был, сотрудник охраны? Здесь средь бела дня у тебя под носом воруют, – раздаётся назидательный голос из толпы.

Опускаю голову. Молчу. Сейчас не имеет смысла что-либо объяснять, доказывать или оправдываться, больше времени потрачу на ненужные склоки. Окажусь в полиции, тогда и нарушу молчание. Расскажу о похищении, особняке, в который меня привезли, постараюсь описать ситуацию и внешность преступников максимально достоверно. Мне поверят. Кроме того, думаю, что Макс с запятнанной перед полицией репутацией. Главное, уехать из торгового центра, подальше от похитителей и обезумевшей толпы, готовой разорвать на части.

– Сейчас во всём разберёмся… – ловко защёлкивая на моём запястье браслет от наручников, произносит сотрудник службы охраны. – Я доставлю её в полицию.

Крепко держа меня за руку, он начинает уверенно пробираться сквозь толпу. Испытываю чувство морального удовлетворения.

– Всем спасибо за бдительность и самоотверженность. Не каждый способен проявить эти качества в стрессовой ситуации и обезвредить преступника. Всех вас пригласят в полицию для дачи свидетельских показаний… Ждите… – и бесцеремонно вырывая футболку из рук очевидца событий, сотрудник охраны добавляет, – вещественное доказательство верните.

Продолжая удерживать меня за руку, он решительно направляется к эскалатору. Конец конфликту положен подозрительно быстро. Оглядываюсь. Люди суматошно расходятся по своим делам, словно этого эпизода никогда не было в их жизни. Больше никто ничего не обсуждает, все вновь спешат по своим делам.

Спускаемся вниз по эскалатору. Мелькают люди, незнакомые лица… Кто-то едет вверх, кто-то торопится вниз. Жизнь в торговом центре кипит. Сотрудник охраны стоит ко мне спиной на ступень ниже. Третий этаж… Успокаиваюсь, смотрю по сторонам и продолжаю надеяться на лучшее. Только холодный металл наручника на запястье правой руки немного нервирует. Второй этаж… Сегодня вечером, максимум завтра я буду дома. Этаж первый… Совершенно некстати вспоминаю фразу о вызове очевидцев в качестве свидетелей. Он не спрашивал фамилии очевидцев, каким образом их смогут вызвать в полицию? Закрадываются сомнения. Выходим на улицу. Парковка, автомобиль Макса. Ни шагу дальше… Замедляю ход, с непониманием смотрю на сотрудника охраны.

– Спокойно, – резко дёргая меня за руку, говорит он.

– Помогите! – кричу я.

Несколько человек возле выхода из торгового центра обращают на крик внимание, начинают озираться по сторонам. Сотрудник службы охраны, точнее, мужчина, к руке которого я прикована наручниками, улыбается, доброжелательно машет прохожим рукой.

– Всё в порядке, везу в участок, – указывая на браслет, тяжело вздыхает он. – Спасибо за проявленную бдительность.

Люди с пониманием кивают и отворачиваются. Нормальная реакция, совершенно адекватная. Растерянно смотрю по сторонам. Думай, думай… Приближаемся к автомобилю Макса всё ближе. Попробую так… Ещё несколько шагов… Закрываю глаза, теряю равновесие, падаю… Чьи-то сильные твёрдые руки подхватывают моё тело на лету.

– Не выйдет, Ирэн. Этот номер не пройдёт, – произносит сотрудник службы охраны. – В особняк.

Чувствую, как запястье освобождают от наручников. Открываю глаза, притворяться не имеет смысла. Рядом стоит Семён Викторович, это он не дал мне рухнуть наземь и сейчас не даёт, крепко держа за плечи. Но благодарности не дождётся, не тот случай.

Мы в нескольких метрах от автомобиля. Сотрудник службы охраны, открыв дверцу, поворачивается ко мне лицом, снимает фуражку. Улыбается, кидает ее на переднее сидение. Его лицо мне незнакомо… кажется. Мужчина хватается за собственную шею и резким движением снимает силиконовую маску. У меня начинаются галлюцинации? Нет… Это действительно Макс… Испытываю отвращение.

– Душно, – приглаживая волосы и пристально смотря на меня, говорит он. Но голос мне незнаком.

– Ты… – сжав руки в кулаки и делая шаг вперёд, злобно начинаю я.

– Извини, – формально произносит он, вытаскивая изо рта металлический шарик размером около сантиметра в диаметре.

Меня сейчас вырвет. Брезгливо машу головой.

– Думаю, – замечает Макс уже своим голосом, – так лучше…

– Не лучше, – поборов неприятные ощущения, утверждаю я, – но привычнее.

Злюсь. Представляю, как сейчас сверкают мои глаза. Семён Викторович помогает мне подойти ближе к автомобилю.

– Не хочешь меня отблагодарить? Между прочим, жизнью рисковал, – Макс улыбается, он явно доволен собой.

– Отблагодарить? Безусловно! – незамедлительно отвечаю я.

Собрав в кулак всю силу, волю и силу воли, замахиваюсь на Макса. Осмеливаюсь на это, несмотря на присутствие секьюрити. Макс ловко уклоняется от удара, чем вызывает во мне ещё больший всплеск ярости.

– Что смотришь на меня? – развернувшись лицом к сердитому Семёну Викторовичу, позволяю себе грубость.

Секьюрити молчит, не реагируя на внешние раздражители. Макс улыбаясь, открывает дверь автомобиля, откидывает переднее сидение и делает жест рукой, приглашая меня сесть. Окидываю взглядом парковку. В нескольких метрах от нас молодая мама с ребёнком убирает в багажник своего автомобиля большие пакеты с покупками. Малыш плачет, что заставляет женщину торопиться. Макс терпеливо ждёт. Женщина с ребёнком уезжает, её место на парковке занимает новый седан чёрного цвета. Кажется, автомобиль только что сошёл с конвейера, он блестит, переливается на солнце и источает запах денег. Тёмные окна седана скрывают лица его пассажиров. Закусив губу, смотрю с нетерпением. Несколько минут постояв на парковке, автомобиль уезжает. Из уличного кафе напротив торгового центра доносится приятная музыка, спешка и суета как в любом многолюдном месте.

Макс спокоен, он, как и я, знает, что любая моя попытка обратиться за помощью обречена. Люди увлечены собой и своими заботами, никто меня даже не услышит, а если и услышит, то не станет вникать в суть происходящего. Понимая, что дальнейшее сопротивление бесполезно, признаю собственное поражение и нехотя сажусь на заднее сидение. Убеждена, что Макс всё же не понёс заслуженного наказания. Но игнорируя мои убеждения, мужчины садятся в автомобиль. Через несколько секунд, надавив на педаль газа, Макс отъезжает от торгового центра.

– На память, – говорит он, кидая на заднее сиденье футболку, изъятую в магазине в качестве вещественного доказательства.

– Всё сделал специально, – начиная анализировать произошедшее, констатирую факт.

– О чём ты? – будто не расслышав, уточняет Макс.

– Дав мне куртку, ты спровоцировал видение. Даже если бы я безропотно подчинилась твоей воле и не пыталась убегать, при выходе из бутика футболка неизменно оказалась бы в моём кармане.

Макс периодически смотрит на меня в зеркало заднего вида.

– Форма с фуражкой и силиконовая маска оказались на тебе не просто так. Пока мы с Семёном Викторовичем поднимались на четвёртый этаж, ты спокойно переоделся, затем, с лёгкостью найдя нас, вмешался в спланированную тобой же ситуацию, – продолжаю я.

– Ты достаточно быстро меня раскусила, – с насмешкой произносит он.

– Как ты смеешь?

Семён Викторович моментально поворачивается ко мне лицом, ударить Макса при таких обстоятельствах не удастся. Убираю руку за спину, молчу. Я вынуждена молчать…

– Ирэн, вспомни, я же честно сказал, что мы едем проверять на практике твои способности. Какие тогда могут быть претензии? Между прочим, весь этот спектакль устроен для тебя одной. Так что не переживай за свою честь, всем очевидцам «преступления» заплатили за скандал, объяснив, что они участвуют в съёмке эпизода к новому сериалу. Я сомневался в том, что если в магазине будут присутствовать обычные покупатели, то писк противокражной системы вообще будет кем-либо замечен, а из-за украденной футболки разразится скандал.

От ощущения собственной правоты Макс ликует. Мне к сказанному им добавить нечего. Получается, всё без обмана. Семён Викторович отворачивается к окну.

– Кстати, ты с достоинством вышла из ситуации, – вполне искренне замечает он, затем осторожно уточняет, – у тебя было видение до этих событий?

– Не хочу с тобой говорить, – честно признаюсь я.

– Значит, будешь разговаривать с Семёном, – кивая головой в сторону секьюрити, зловеще добавляет Макс.

– А он умеет разговаривать? – округляю глаза.

Для большей убедительности в серьёзности своих намерений Семён Викторович вновь поворачивается ко мне лицом. Смотрю оценивающим взглядом.

– С ним тоже не хочу, – набравшись мужества, категорично заявляю.

В глазах Семёна Викторовича читаю недоумение.

– Кстати, – продолжает Макс. – Я ведь предупреждал тебя, что сбежать от нас невозможно. Всё ёщё в этом сомневаешься?

Смотрю на Семёна Викторовича, щурюсь.

– Уже нет, – отвечаю без раздумий.

– Дело не в Сёме. Шрам на правой руке… Мы всегда знаем, где ты находишься с точностью до сантиметра.

Перевожу взгляд с затылка Семёна Викторовича на почти затянувшиеся ранки на запястье.

– Это незаконно, – только и способна произнести в данный момент я.

– Согласен.

Секьюрити разворачивается ко мне. Стиснув зубы, сжимаю правую руку в кулак. От безысходности хочется плакать, но я держусь.

– Ирэн, у тебя было видение до событий? – немного помолчав, повторно задаёт мне вопрос Макс.

– Да.

– Когда?

– В тот момент… – я в замешательстве, не знаю, стоит ли говорить правду. Макс ждёт. – Когда ты передал куртку.

– Правильно, значит, я всё рассчитал верно, – задумчиво произносит Макс. – Мне нужно понимать, как спровоцировать видение. Расскажи, что ты конкретно видела?

– В точности то, что произошло, – отвожу взгляд в сторону, стараясь уйти от ответа.

– С какого момента?

– Торговый центр, люди, ребёнок с мороженым, клоун с шарами, – безразлично перечисляю.

– Меня ты видела? – с нетерпением спрашивает он.

– Я видела человека в форме и фуражке, лица было не разобрать.

– Ты понимала, что это я?

– Нет, я думала, что это сотрудник полиции, подоспевший мне на выручку.

– Поэтому ты ничего не предприняла?

Макс задал интересный вопрос, я никогда не задумывалась, что после видения могу что-либо изменить в реальной ситуации.

– Ирэн, почему ты молчишь?

Я в замешательстве. По реакции Макс понимает, что однозначного ответа на этот вопрос у меня нет.

– Веришь, что я могу менять реальность?

– Вопрос не в том, во что верю я… Вопрос в том, веришь ли в это ты.

Улыбаюсь одним уголком рта. Кажется, начинается нервный тик, прикрываю глаз рукой.

– Ты когда-нибудь задумывалась над этим? – в его голосе читается откровенное недоумение.

Должна признаться, что сформировавшаяся ещё в глубоком детстве вера в неотвратимость судьбы и по сей день культивируется, прочно укореняясь в голове. Я довольно рано поняла некоторые простые истины. Например, если родители уже купили в подарок на Новый год куклу, то Дед Мороз не сможет положить под ёлку велосипед… Как бы сильно я его об этом ни просила… Пожалуй, звучит не очень убедительно, но такой вывод когда-то помог мне смириться с происходящим, не обидеться на родителей и даже немного обрадоваться кукле.

– Видения стали появляться, когда кардинальные перемены в моей жизни произошли, и менять что-либо было уже поздно… – словно в оправдание объясняю я. – После начала видений, моя жизнь не требовала каких-либо перемен, корректив…

– Допустим, ты была уверена, что человек в форме придёт к тебе на помощь… Но если бы видение отражало ярко выраженные негативные последствия… – нервно касаясь пальцами губ, рассуждает он. Макс сконцентрирован на дороге, говорит тихо и невнятно, отчего создаётся впечатление, что он ведёт разговор с собой вслух. – То есть, если бы после видения ты чётко осознала, что если ничего не изменишь, то окажешься вновь в этом автомобиле рядом с… Сёмой. Ты бы что-либо предприняла?

Оказывается, иногда Макса бывает крайне сложно понять…

– Например? – приподнимаю я левую бровь.

– Например, видение истолковано иначе. Ты предполагаешь, что человек в форме попытается тебя задержать на четвертом этаже торгового центра. При таких обстоятельствах станешь звать на помощь, находясь на первом или втором этаже, либо будешь дожидаться четвёртого этажа и наступления описанных событий?

– Нет.

– Что нет?

– Я не стану ничего предпринимать.

– Почему? – изумляется Макс.

Неужели в свои тридцать с хвостиком этот мужчина всерьёз полагает, что от нас может что-либо зависеть? Или налицо тривиальная мания величия? Макс возомнил себя тем, кем не является… Властитель судеб… Даже смешно.

– Я тебя не понимаю. То утверждаешь, что я не могу от вас убежать из-за шрама на моей руке и бдительности Семёна Викторовича, мимо которого и муха не пролетит, то искренне удивляешься тому, что я не начала звать на помощь, оказавшись на первом этаже центра. Определись уже, Макс. Что изменилось бы, если бы я начала истошно кричать на первом этаже? Ты отпустил бы меня домой? Хотя, нет, сначала, ты отвёз бы меня в полицию, чтобы я рассказала о похищении и описала твою внешность? – кажется, мне удаётся поставить Макса на место. Можно ещё немного пофилософствовать, чтобы закрепить произведённый эффект. – То, что я вижу в видении, должно через некоторое время произойти в моей жизни. В точности, до мелочей… Не во власти человека менять свою судьбу. Ведь, изменив один поступок, мы порождаем иные последствия, изменяем день, неделю, год и всю цепь событий.

Макс резко выворачивает руль вправо, автомобиль съезжает на обочину. Семён Викторович внимательно смотрит на водителя, в его глазах читается непонимание и растерянность. Молча наблюдаю за происходящим.

– Даже в целях самосохранения ты бы не попыталась ничего изменить? – повернувшись ко мне, спрашивает Макс.

– Бессмысленный разговор, – в спокойном тоне отвечаю я. – К чему фантазировать о том, что уже сделано, и спрашивать о решении, которое мною уже принято?

– Пытаюсь выяснить, чем ты мотивирована и почему так бездарно используешь столь ценную особенность?

– Эта, как ты выразился, особенность, дана мне за умение ценить настоящее и не играть в бога, решающего чужие судьбы. Рекомендую научиться жить днём сегодняшним, – надменно произношу я.

– Не задумываясь, что завтрашнего дня может не наступить? – почти переходя на крик, продолжает он наступление.

Такое поведение начинает меня пугать.

– Значит, так правильно и так должно быть, – с грустью отмечаю я.

– И ты с лёгкостью примешь это как должное? Не лги хотя бы себе.

– Мне жизнь уже преподнесла достаточно испытаний. Был сложный период, когда я не понимала, почему осталась жива, и не ценила этого. Поверь, я знаю, что значит лишиться иллюзии возможности влиять на свою судьбу.

– Слова, просто слова. Предположим, что видения начались раньше, это позволило увидеть аварию заранее. Ты бы остановила своих родителей от поездки или позволила им погибнуть?

Макс молчит. Семён Викторович продолжает вести себя отрешённо, будто всё происходящее к нему не имеет никакого отношения. Я тоже пытаюсь вести себя подобным образом.

– Ирэн, прости меня за эмоциональность, я не должен был этого говорить, – видимо, собравшись с мыслями, произносит Макс.

Ты прав, Макс. Ты не должен был этого говорить… Возможно, он искренне не хотел задавать этот вопрос, однако всё же его задал. И то, что я ничего не ответила, совершенно не означает, что я ничего не подумала.

Куда мы направляемся, для меня уже не имеет принципиального значения, поскольку, растянувшись на заднем сидении, словно кошка, я засыпаю. Не знаю, сколько времени находимся в пути, просыпаюсь лишь за несколько минут до въезда на парковку особняка. Охранник молча кивает Максу и Семёну Викторовичу.

– Охране я тебя представлять не буду, не имеет смысла. Они относятся к обособленному подразделению, подчиняются Семёну Викторовичу, не проживают в основном доме и не владеют информацией относительно того, что здесь происходит, – поясняет мне Макс.

– Не проживают в основном доме? – уточняю я.

– Да, завтра тебя всем представят, устроят экскурсию по особняку, покажут дом для охраны, конюшню и нечто, напоминающее сад. Сегодня уже поздно, думаю, тебе нужен отдых.

У меня действительно нет сил на ужин или знакомство с обитателями дома.

– Только в качестве информации к размышлению… – припарковав автомобиль у самого входа и развернувшись ко мне лицом, произносит Макс. – Не задумывалась над тем, что видения приходят в твою жизнь не для того, чтобы просто заранее показать будущее, а предупреждают о том, что именно нуждается в изменении или корректировке для того, чтобы будущее наступило?

– Спокойной ночи, Макс, – не раздумывая, безапелляционным тоном заявляю я.

– До завтра, – едва заметно кивает он.

Попрощавшись и с Семёном Викторовичем, Макс уезжает. Проводив меня в более комфортные апартаменты, нежели белая комната, в которой довелось очнуться сегодня утром, секьюрити удаляется. Не хочу ни о чём думать… Дойдя до кровати, падаю головой на подушку и моментально засыпаю.