Текст книги "Дети онлайн: опасности в Сети"

Анна Олеговна Левченко
Дети онлайн: опасности в Сети

© Левченко А., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

* * *

История не одной сломанной жизни

Все события реальны, совпадения не случайны

Предисловие

В настоящее время проблема борьбы с сексуальными преступлениями против детей в мире стоит особенно остро. Кривая статистики из года в год неуклонно ползет вверх. Ежедневно в СМИ появляется информация о чудовищных преступлениях, совершаемых педофилами в России. За последние двадцать лет, начиная с девяностых годов, наша страна стала Меккой секс-туризма для растлителей со всего мира. Сюда регулярно приезжают целые организованные группы любителей «детской клубнички», которые «отмечаются» сотнями преступлений в отношении малолетних детей – чаще всего остающихся безнаказанными. Также наблюдается всплеск внутрисемейного сексуального насилия. Педофилы нападают на детей средь бела дня.

Поток информации о сексуальном насилии над детьми стал практически беспрерывным. О том, что за каждой строчкой в ленте информационного агентства об очередном преступлении стоит искалеченная судьба ни в чем не повинного ребенка, уже мало кто задумывается.

На фоне всего этого разворачиваются целые кампании по борьбе с извращенцами. С ними пытаются бороться депутаты, изобретая все новые и новые меры противодействия насилию над детьми и ужесточая законы, пытаются бороться МВД и Следственный комитет, создаются общественные движения по выявлению педофилов. Глядя на всю эту суматоху, кажется, будто вот-вот, уже совсем скоро все маньяки и извращенцы рассядутся по тюрьмам и наши дети спокойно смогут гулять по улицам, не опасаясь за свою жизнь. Но, несмотря на все предпринимаемые государством меры, картина существенно не меняется.

Детей продолжают убивать и насиловать под панические завывания общественности, периодически грозящей жестокими карами, линчеванием и смертной казнью.

Вывод из всего происходящего страшный: мы чудовищно, преступно проигрываем борьбу за спокойное и безопасное будущее наших детей.

Справедливости ради стоит отметить, что проблема распространения педофилии актуальна во всех странах. Возникает справедливый вопрос: с чем связана вспышка сексуального насилия над детьми, наблюдаемая в мире в последние два десятилетия? Ответить не сложно.

Американские ученые на основании анонимных опросов установили, что 10% всего мужского населения Европы, России и Америки когда-либо мечтали о сексуальной связи с ребенком, но по морально-нравственным причинам не осуществляли своих фантазий, более того, сами их пугались.

Но за последние годы в Интернете в свободном доступе появились миллионы фото– и видеоматериалов, содержащих детскую порнографию. При этом педофилы практически перестали стыдиться своих действий и не считают их каким-либо отклонением от нормы. На просторах Глобальной сети находятся тысячи рассказов и книг с подробным описанием действий сексуального характера с малолетними, и многие авторы даже не боятся подписываться своими именами. Появилось целое движение бойлаверов – педофилов, которые поддерживают друг друга, общаются между собой, обмениваются личным опытом, собирают денежные средства в пользу преступников, попавших под уголовное преследование по обвинению в сексуальном насилии и развращении малолетних, и педофильского движения в целом. Соответственно, исчезает последнее ограничение – страх быть непонятым, страх общественного порицания.

Быть педофилом стало модно. А что происходит в обществе с законом, который нарушается повсеместно? Закон перестает быть законом. И вот уже сообщества извращенцев выступают за легализацию педофилии и детской порнографии, пишут манифесты, требуют признать педофилию сексуальной ориентацией. Все в открытую, без купюр. Конечно, сейчас никто и мысли не допускает, что педофилия может быть легализована в ближайшем будущем. Но когда-то и гомосексуализм был под запретом, а сегодня представители нетрадиционных сексуальных ориентаций спокойно проводят свои гей-парады, заявляют о своих правах на усыновление детей, заключают однополые браки. Не так давно это невозможно было представить и в страшном сне. Ныне это реальность. Педофилы пошли по пути гомосексуалистов. Пропаганда педофилии заразила Интернет. Появился в открытом доступе учебник для педофилов. И это все происходит сейчас, на наших глазах.

Во всем мире не прекращаются дискуссии об эффективных мерах противодействия педофилии. Но по-настоящему действенного способа пока нет. Первая причина – в том, что на мировом уровне до сих пор отсутствует единое понимание правового регулирования в сети Интернет. Вторая проблема заключается в непонимании самой сути происходящего. Так, например, в Польше производится химическая кастрация педофилов. В 2011 году закон о добровольной химической кастрации приняли и в России. Но устранение физической возможности совершить преступление никоим образом не решает психологическую проблему педофила: влечение к детям у него не устраняется, так что он с большой вероятностью будет замещать предыдущий способ совершения преступления более жестоким. И уж совсем неприемлема такая мера в качестве замены тюремного срока. Это только один пример из десятков абсолютно бесполезных шагов в деле борьбы с педофилами.

Ужесточение наказания, безусловно, шаг позитивный. Но наивно полагать, что более суровый закон решит проблему. Он может быть эффективным только в совокупности с другими мерами по защите детей. Необходимо повышать уровень расследования такого рода дел, разрабатывать доступные методические рекомендации для следователей и оперативных сотрудников. Естественно, в России существуют вполне информативные научные работы и разработки по методике расследования сексуальных преступлений против детей, но ведь оперативным сотрудникам попросту некогда читать диссертации.

И вот мы сталкиваемся с новой трудностью.

Выясняется, что большинство людей в нашей стране – в том числе сотрудники полиции, следователи, представители законодательной власти – имеют лишь самые общие представления о проблеме, на решение которой, казалось бы, брошены все силы государства.

Не говоря уже о родителях, которым нужны простые и понятные инструкции, позволяющие оградить ребенка от возможных посягательств педофила.

В попытке разобраться в ситуации и найти эффективные пути решения я несколько лет назад начала досконально изучать проблему педофилии в разных аспектах – социальном, психологическом, криминологическом, криминалистическом. За эти годы мне удалось совершить множество личных открытий, ряд из которых меня по-настоящему шокировал, разоблачить крупную банду педофилов, добиться тюремных сроков для нескольких десятков растлителей детей и вывести собственную методику выявления педофилов. Естественно, пришлось столкнуться и с противодействием правоохранительной системы, и с несовершенствами законодательной базы, и с множеством иных проблем, о которых я расскажу в этой книге. Кроме того, мною был разработан ряд предложений по мерам противодействия педофилии – для реализации некоторых из них пришлось дойти до президента. Читатель узнает о моем личном опыте борьбы с педофилией и причинах, по которым до сих пор не удается обеспечить на государственном уровне защиту детей от сексуальных посягательств.

Глава 1
Сид и Нэнси. Сон наяву

Мне часто снится один и тот же сон. Мальчишка лет девяти с огромными, обрамленными длинными ресницами карими глазами весело вышагивает по весеннему объятому солнцем двору среди пятиэтажек. Подъезжает автомобиль. Паренек открывает заднюю дверь машины, бросает на сиденье свой школьный рюкзак и усаживается на колени к взрослому мужчине лет двадцати пяти, который ждет его в такси. Машина уезжает. Потом перед моими глазами возникает деревянная дверь, ведущая в спальню в одной из старых хрущевок, расположенной в самом центре города Воронежа. Дверь заперта. Прямо перед дверью стоит тот самый рюкзачок с Микки-Маусом. Ранец небрежно приоткрыт, из него торчит школьный дневник ученика третьего класса. Рядом – мужские ботинки сорок второго размера. Мальчик приехал брать уроки гитары к своему молодому преподавателю. Но за дверью тишина. Пугающая тишина. Я с силой толкаю дверь и вижу, как учитель, придавив мальчишку своим тяжелым телом к кровати, целует его в губы. И просыпаюсь.

Эта история случилась семь лет назад и навсегда изменила мою жизнь. Мне было лет семнадцать-восемнадцать. Я училась на юридическом факультете, активно занималась общественной деятельностью, увлекалась различными модными музыкальными течениями. Именно интерес к музыке и стал причиной моего знакомства с хозяином тех самых ботинок, оставленных в прихожей квартиры моих друзей. Но все это случится потом. А за четыре года до этого, погожим сентябрьским воскресным утром, в восемь часов, я вместе с подругой гордо вышагивала по центральному проспекту с гитарой, заботливо упакованной в чехол, в главный городской дворец творчества детей и молодежи. Знакомые подруги, сильно увлеченные рок-музыкой ребята, рассказали нам, что в этом дворце открылся очень необычный кружок гитары: им руководит молодой обаятельный парень, который просит называть себя не иначе как Великий Гуру.

В силу возраста нас, конечно, тянуло ко всему необычному. Было очень интересно, что же это за Гуру, о котором говорит вся наша компания. К тому же хотелось научиться играть на гитаре, а одна мысль о музыкальной школе навевала скуку – еще ярки были воспоминания о часах, проведенных за разучиванием нуднейших фортепианных этюдов. А в этом кружке явно происходило что-то очень интересное.

Как только перед нами распахнулась дверь кабинета, где проходили занятия, мы сразу поняли, что разучивать гаммы тут не привыкли. Посреди кабинета стоял длинный стол, вдоль которого вальяжно расселись парни и девчонки с гитарами, пестро и неформально одетые, лохматые и веселые. Все они смотрели на чудаковатого парня в вельветовых брюках и растянутом свитере, с криво повязанным пионерским галстуком на шее. Он сидел в позе лотоса прямо посреди стола, воздев руки вверх, и что-то увлеченно вещал. Кажется, он рассказывал о каком-то рок-мюзикле. Некоторые из ребят даже записывали его слова в тетрадки.

Увидев нас, парень, не слезая со стола, представился Максимом и предложил присаживаться. Знакомые ребята сказали, что он и есть тот самый Гуру – немного странный, но добродушный и веселый парень, который очень любит детей и музыку, а сам мечтает стать известным рок-музыкантом. Поначалу мы почувствовали себя странно, но потом эта игра в гуру и сэнсэев стала нас даже забавлять. Старшие ребята показывали нам приемы игры на гитаре, помогали разучивать аккорды, играть первые примитивные песенки. Когда мы разучивали очередную композицию, Максим принимал у нас «зачеты». После занятий вся наша тесная компания шла домой по шумному проспекту, бурно обсуждая какие-то веселые события. Так мы стали полноправными членами дружного коллектива.

Я посещала музыкальный кружок три года. За это время мы все очень сдружились и не представляли себе жизни друг без друга и без гитары. Каждые выходные все члены нашего рок-кружка собирались у кого-нибудь в гостях и устраивали квартирники. Максим, он же Гуру, все время ходил с нами. Он был старше нас всех на четыре-пять лет, но ему очень нравилась наша компания. Над ним подшучивали, иногда даже по-доброму издевались, но все равно по-своему любили – хоть он и был известным лоботрясом, плохо успевающим студентом факультета прикладной математики Воронежского университета, которого чуть ли не каждый месяц грозились отчислить из универа и забрать в морфлот. Мы все вместе ходили на концерты, придумывали номера, ставили театральные постановки. Коллектив жил полной жизнью творческой семьи.

Но прошло время, и жизнь начала разводить нас по разным углам. Кому-то нужно было поступать в университет, у кого-то изменились жизненные приоритеты, а меня сильно затянула общественная деятельность. Я стала как заведенная носиться по всевозможным общественно полезным мероприятиям, субботникам, по историческим местам и все реже посещала кружок гитары. С ребятами мы продолжали общаться, многие из них, так же как и я, стали членами общественной организации, и времени между учебой в университетах и молодежными мероприятиями у нас не оставалось совсем. В один прекрасный день Максим обзвонил нас, собрал вместе и сказал, что очень расстроен нашим несерьезным отношением к музыке, не видит в нас перспективы и в связи с этим торжественно выгоняет нас из своего кружка. Всех. Конечно, мы обиделись на Максима и некоторое время с ним не общались. Я не слышала о нем ничего около полугода.

В декабре 2008 года до меня дошли слухи, что Максим набрал в свой кружок новых ребят. По нашим меркам – совсем еще детишек, в основном мальчиков в возрасте от девяти до четырнадцати лет. Но было и несколько девчонок примерно такого же возраста. Максим пообещал сделать из всех новобранцев рок-звезд и буквально сутками пропадал на работе, занимаясь со своими подопечными днем и ночью. К некоторым детям он даже ходил заниматься домой дополнительно. Родители мальчишек не могли нарадоваться на такого преподавателя – ведь он не брал с них ни копейки, объясняя свое педагогическое рвение тем, что хочет создать первую в стране детскую рок-группу. С родителями всех деток у Максима были прекрасные отношения. Никто из них не боялся отпускать свое чадо с Великим Гуру и на прогулки, и в поездки, и на дни рождения, и даже на вечерние рок-концерты. Часто Максим оставался дома у своих учеников наедине с ними. Родители радовались, что ребенок под присмотром. Позже выяснилось, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

Однажды, поздним февральским вечером 2008 года, мне позвонила одна из новых учениц Максима и сказала, что ей нужно срочно со мной поговорить. Я, в тот момент плотно занятая подготовкой какого-то очередного мероприятия, находилась в штабе нашей организации – совсем недалеко от дворца творчества детей и молодежи. Набросив куртку, я выскочила во двор. У дверей меня уже ждали девочки из кружка Максима. Выглядели они очень растерянными. С минуту помявшись, они начали наперебой рассказывать, что произошло в тот день на занятиях. Когда я осознала, о чем идет речь, меня затрясло.

Выяснилось, что в воскресенье утром, перед началом занятий, один из юных музыкантов, решивший забежать в туалет, увидел, как рядом с кабинками его любимый учитель обнимает и целует в губы мальчика, который посещал тот же гитарный кружок. Парнишка пришел в ужас, обозвал Максима грубыми словами и рассказал все своим подругам, тем самым девчонкам, которые прибежали ко мне. Все прекрасно понимали, что произошло. Девочки закатили истерику, а вот из мальчиков почти никто не удивился.

За учителем давно уже замечали некоторые странности: то лишний раз обнимет ребенка из кружка, то в щеку поцелует, то на коленки посадит. Все это воспринимали как заботу.

Максим почуял неладное – понял, что за его спиной ходят нелицеприятные разговоры. Тогда он собрал в кабинете всех своих новых подопечных, посадил на коленки одного из учеников – одиннадцатилетнего мальчика, и сказал: «Да, я педофил! Кому не нравится – дверь вон там!» – после чего на глазах оторопевших учеников поцеловал ребенка, сидевшего на его коленях, в губы. Две девочки, шокированные услышанным, убежали. Прочие остались.

Я долго не могла поверить в эту историю. Несколько минут я стояла в оцепенении, не зная, что ответить девчонкам. Они прибежали ко мне за советом – а мне казалось, что я вижу кошмарный сон. Очень хотелось, чтобы все оказалось неправдой. В голове никак не складывался пазл: с одной стороны – добрый, отзывчивый, рассеянный студент-музыкант, которого обожают дети, а с другой – педофил. Это страшное слово я тогда слышала только в сводках криминальных новостей. Конечно, я знала, что существуют на свете ублюдки, которые насилуют и совращают детей. Но это было где-то в параллельной реальности, за пуленепробиваемой стеной телеэкрана, отделяющей мой мир от череды кровавых событий, происходящих ежедневно. Тем более я считала Максима своим другом, была уверена, что очень хорошо его знаю и что он на такое просто не способен. Невозможно было с ходу поверить, что человек, с которым ты общался четыре года и был уверен, что он и мухи не обидит, мог сотворить подобное.

На следующий день я решила поговорить с другими учениками Максима и написала им в ICQ. Все подтвердили факт состоявшегося накануне признания. Один из мальчишек, одиннадцатилетний Тимур[1]1
  Имя изменено. – Здесь и далее примеч. авт.


[Закрыть], грубо заявил мне в ответ, что личная жизнь Великого Гуру меня не касается, а он, Тимур, очень любит Максима и считает все происходящее абсолютно нормальным. Я начала расспрашивать мальчика, о чем конкретно он говорит. Выяснилось, что уже несколько месяцев он «тесно общается» со своим учителем музыки и просто уверен, что между ними вспыхнула настоящая искренняя любовь. Учитель не раз приходил к нему домой проводить дополнительные занятия по гитаре, когда родителей не было дома. Они часто играли в разные «смешные игры», которые заключались в совместном просмотре порнографии, фотографировании друг друга голышом, поцелуях и…

Об остальном я даже не хочу рассказывать. Тимур сказал, что Максим – его самый лучший друг и единственный человек на свете, который по-настоящему его понимает. Родители Тимура особенно не интересовались занятиями ребенка, так как были сильно увлечены построением собственного бизнеса и воспитанием младшего сына, который тоже посещал кружок Максима. Позже Максим рассказал, что младший брат Тимура, девятилетний Аркадий[2]2
  Имя изменено.


[Закрыть], был его любимым учеником, хотя играть на гитаре так и не научился.

В тот же день мне удалось пообщаться по ICQ еще с одним учеником музыканта-педофила, тем самым кареглазым мальчишкой, о котором я рассказала в самом начале этой главы. Его звали Стас[3]3
  Имя изменено.


[Закрыть]. Он рассказал мне, что сильно напуган и боится пропускать занятия. Уже несколько месяцев Максим заставлял его заниматься с ним «плохими вещами» на дополнительных уроках. Мальчику было страшно и неприятно, он очень хотел, чтобы все прекратилось, но учитель пообещал, в случае, если Стасик уйдет из кружка, прийти к нему в школу и рассказать всему классу, что он гей. А потом заявиться ночью к нему домой и покончить жизнь самоубийством на пороге его квартиры, чтобы Стас, десятилетний ребенок, всю жизнь потом винил себя в смерти влюбленного в него учителя, которого он предал.

Читая рассказ мальчика, я уже плохо различала его крики о помощи сквозь застилающие глаза слезы. После этого в том, что весь этот кошмар действительно происходит, не оставалось сомнений.

Посоветовавшись, мы с друзьями решили найти родителей этих детей и все им рассказать. Будучи и сами, по сути, детьми, мы тем не менее понимали, что оставлять ситуацию там, куда она зашла, – преступление. Мальчиков было очень жалко.

Удалось найти только маму Тимура. Мы встретились с ней в шумной кафешке, и я начала рассказывать все, что знаю. Женщина сильно испугалась и попросила продолжить разговор в ее машине. Сначала не верила. Потом, когда мы показали ей историю переписки с ее сыном, она замолчала и невидящим взглядом уставилась в телефон. Я первая решилась нарушить тишину и спросила, когда она собирается идти писать заявление в правоохранительные органы. После секундной паузы мама Тимура ответила: «Не будет никакого заявления. Если отец узнает, он меня убьет. И вообще, у нас бизнес. Город маленький. Все узнают. А я не хочу переезжать. Заявления не будет. Я просто заберу сына из кружка».

* * *

В тот день я пережила шок, сравнимый с тем, что испытала, узнав о преступлениях Максима. Мысли, которые роились у меня в голове, никак не складывались в логичную картину. «Разве может нормальная мать ставить интересы бизнеса и собственное благополучие выше безопасности своего ребенка? Почему ей плевать на сына? Почему она испугалась, что муж узнает? Разве может нормальный отец так отреагировать на ставшую ему известной информацию подобного рода? Неужели никому нет дела до того, что в самом главном детском учреждении города работает педофил? Что делать?»

Мы пытались найти других родителей, пытались уговорить самих пострадавших мальчиков пойти вместе с нами в следственный комитет и все рассказать, но попытки не увенчались успехом. Родителей мы не нашли, а мальчики наотрез отказывались что-либо говорить следователям. Первый – потому что был уверен, что это любовь, второй – потому что был до смерти напуган.

Спустя несколько дней к нам пришел Максим. Он стоял на пороге квартиры весь грязный, с глубоким порезом на руке. Сказал, что пытался покончить с собой. Броситься под машину. Но сделать это он решил почему-то в центре города, на оживленной улице, где из-за крутого поворота все водители были вынуждены сбрасывать скорость. Мой друг Ярослав, студент технического вуза и один из бывших учеников Максима, метнулся к холодильнику, достал оттуда бутылку вермута и плеснул добрую часть прямо в рану Великого Гуру. Тот истошно завопил от боли. Мы сняли с него грязную верхнюю одежду и пригласили пройти на кухню. Наш план… План родился на ходу. Мы решили напоить Макса и поговорить с ним, а в это время просмотреть информацию с его ноутбука, который он всегда носил с собой. План сработал.

Максим рассказал, что уже на протяжении восьми лет он педофил. Еще со школы вышло так, что он общался в основном с детьми на несколько классов младше – одноклассники его били. Решать проблему в своем коллективе Макс не захотел, поэтому быстро стал изгоем. А младшеклассники носились за ним по школе гурьбой, да и в свободное от школы время он гулял с ними. Еще бы – он был самым старшим, дружелюбным, и к тому же умел играть на гитаре. Это был залог успеха. Летом Максим тоже не имел возможности общаться со сверстниками. Мама очень боялась, что сын попадет в плохую компанию, поэтому постоянно пристраивала его вожатым в детские оздоровительные лагеря.

Тем временем Максим рос, вместе с ним росли его страхи и комплексы. Девушек он панически боялся. И вот однажды в лагере он впервые совратил ребенка. Какого-то мальчика из отряда, где был вожатым.

Так психологическая привязанность к детям стала патологической, а платоническая любовь незаметно перешла запретную сексуальную грань.

При этом нравились Максиму только мальчики. Девочек он не воспринимал.

Это продолжалось много лет. Каждое лето Максим заводил сексуальные связи с подростками в летних лагерях. Потом, когда он разогнал весь прежний состав своего кружка и набрал маленьких детей, совращение начало происходить и там. При этом оказалось, что несколько новичков были знакомы с учителем гитары еще с летнего лагеря. Когда все открылось, Максим был абсолютно спокоен. Он не видел смысла ничего скрывать от учеников, так как был убежден: то, что он делает, – абсолютно нормально, а все те, кто считает иначе, – просто агрессивные ханжи и детоненавистники.

Максим стремительно пьянел, а мы все сидели на кухне, забрасывая его вопросами. Неужели он думает, что его поведение и вправду нормально? Кто-то кричал, кто-то в шоке пытался осознать, что все это Макс говорит абсолютно искренне. В какой-то момент наш бывший учитель понял, что мы не разделяем его взглядов, и в пьяном угаре начал рассказывать, что таких, как он, – много, что у него масса друзей-мужчин, не скрывающих своих педофильских наклонностей, и что есть целое движение, члены которого называют себя бойлаверами – то есть «любителями маленьких мальчиков»… В общении они используют особую символику и сленг…

Сперва я подумала, что Максим просто сошел с ума, и предложила ему обратиться к психологу, может, даже к психиатру, попробовать как-то справиться со своими проблемами и избавиться от навязчивого влечения к детям. Ведь он не просто занимался с мальчишками сексом – он относился к ним так, словно между ними на самом деле был полноценный роман, со всеми чувствами и эмоциями, присущими влюбленным людям. Но Макс категорически отказался, заодно назвав нас всех ненормальными.

В ту же ночь нам удалось получить доступ к его ноутбуку. В истории поиска действительно обнаружились весьма странные сайты, а на жестком диске – гигабайты фотографий обнаженных и полуголых мальчишек. Были среди них и знакомые нам ученики Максима.

Я долго думала и решила сама пойти написать на него заявление.

С одной стороны, такой поступок выглядел как предательство старого друга, и многие знакомые делали упор именно на это, пытаясь меня отговорить. Но с другой – я не могла спокойно спать, зная, что прямо сейчас где-то рядом со мной, в этом городе, трясется от страха, не в силах уснуть, маленький мальчик с огромными карими глазами, что он каждую ночь ждет, что на пороге его дома Максим будет резать себе вены.

Я сказала всем, кто был в курсе событий, что пойду в прокуратуру и напишу заявление. Взрослые ребята согласились выступить свидетелями. Стас согласился рассказать все следователю при условии, что не будет никакой огласки. А Тимур заявил, что если кто-то узнает об их «любовной связи» с Максимом, то он покончит с собой. Максим специально дал ему какое-то лекарство – в Интернете он прочитал, что, если выпить сразу всю упаковку, неминуемо наступит смерть. Еще одна ночь ушла на то, чтобы отобрать таблетки у ребенка, а он твердил что-то про Сида и Нэнси[4]4
  «Сид и Нэнси» – песня известной рок-группы «Люмен» по фильму «Сид и Нэнси» (англ. Sid and Nancy, 1986, режиссер Алекс Кокс), повествующему о жизни Сида Вишеса (настоящее имя – Саймон Ричи), бас-гитариста Sex Pistols, оставшегося в истории одним из наиболее ярких символов панк-культуры, и его подруги Нэнси Спанджен. 12 октября 1978 года Нэнси скончалась при неизвестных обстоятельствах. Согласно одной из версий, она сама попросила Сида убить ее ножом в порыве страсти. Вишес, находившийся в состоянии тяжелого алкогольного и наркотического опьянения, не помнил произошедшего и в дальнейшем категорически отрицал свою вину.


[Закрыть] и вечную любовь. У Максима я забрала вторую такую же пачку – и отправилась в районный следственный комитет. В руках я сжимала толстую папку с распечатанными логами переписки с детьми, списком свидетелей, готовых дать показания, и огромной таблицей, которую мы нарисовали на ватмане, чтобы следователям было понятно, кто кем кому приходится и с кем общается Максим.

Заявление у меня приняли, и в коридорах госучреждения начался настоящий переполох. Еще бы – в самом лучшем детском центре города работает педофил! Меня заверили, что обязательно во всем разберутся и накажут виновных, и я со спокойной совестью отправилась домой. Спустя три дня Максима задержали. В это время со мной связался директор одной репетиционной базы, на которой Максим с учениками готовился к концерту. Он сообщил, что заметил на студийном компьютере переписку Максима с ребенком весьма порнографического содержания. А спустя несколько дней обнаружил видеозапись с внутренней камеры наблюдения, на которой было видно, что Макс зажимает мальчика в углу и пытается что-то с ним насильно сделать. Директор студии сказал, что хочет отнести диск в следственный комитет. Я передала эту информацию следователю, который занимался проверкой фактов по моему заявлению, но тот за десять дней так и не удосужился произвести выемку по всем правилам. Забавно, что студия звукозаписи находилась ровно через дорогу от следственного комитета, в доме напротив. Непреодолимое расстояние.

Максима отпустили спустя трое суток под подписку о невыезде. Следователь сказал мне, что в СИЗО педофилов убивают, а ему лишний труп испортит всю статистику. И Максим вышел. И пошел угрожать детям и свидетелям. Пострадавшие мальчишки разом изменили показания.

В тот раз привлечь к уголовной ответственности учителя-педофила нам так и не удалось. Я была опустошена.

Уже много позже, в 2013 году, в воронежскую полицию поступило заявление от родителей пропавшего одиннадцатилетнего мальчика. Ночью начались поиски. Были подняты на уши все правоохранительные органы города. Ребенка нашли… на съемной квартире Максима. Мальчик стал жертвой педофила. Сразу же, по горячим следам, выявили еще нескольких пострадавших, а у Максима на компьютере обнаружили фотографии обнаженных детей.

Сейчас Максим Маркин находится в колонии. 13 мая 2015 года Воронежский областной суд приговорил его к тринадцати годам лишения свободы и запретил заниматься преподавательской деятельностью в течение пятнадцати лет[5]5
  По данным информационного агентства «РИА Воронеж» от 15 мая 2015 года. Источник: http://riavrn.ru/news/voronezhskiy-pedofil-muzykant-maksim-markin-otpravitsya-v-tyurmu-na-13-let-/.


[Закрыть]. И мне не дает покоя вопрос: скольких детей удалось бы спасти, если бы Маркина посадили еще тогда, в 2008 году, и что сейчас чувствует тот следователь, который его отпустил?