Текст книги "У каждой лжи две правды"

Он и к пощёчине был готов. И к возмущению. И что объясняться придётся долго – тоже. Даже к обмороку, наверное. Сёстры часто сознание теряли. И некоторые его знакомые пани. Поцелуй вообще серьёзный повод для обморока. А если за дверями стояли братья, дядья и отец с матерью, то это также хороший повод для смены статуса дамы на замужнюю. Помнится, старшенькую именно так замуж и сбагрили…

А удара между ног не ожидал. Третье и последнее везение за вечер – успел завалиться набок и избежать удара коленкой в нос.

– Да вы! Да вы!

О! Всё-таки возмущается, мир не сошёл с ума.

– Уборная там, – Янек указал на одну из дверей.

– Так больно? – без капли раскаяния поинтересовалась Стефа.

– Вас отравили, – Янек поднялся, с трудом разогнулся и попрыгал на одной ноге. Нашёл на полу упавшие очки и опять нацепил их на нос. – Я вам противоядие дал.

– А может, это вы меня отравили? – девушка прислушалась к своим ощущениям. В животе очень сильно забурчало.

– В любом случае, вас сейчас полоскать будет не по-детски. Вы уверены, что хотите, чтобы я это видел?

Стефания ойкнула, зажала рот ладонями и скрылась за заветной дверью.

Вернулась она через полчаса. Бледная, злая и вооружённая шваброй.

Глава 10. В которой снятся сны, а утро приносит новые сюрпризы

Обращаться со шваброй Стефания тоже умела. Но полы мыть она не собиралась.

Удар по пуфику, где только секунду назад сидел Янек. Шустрый. И просыпается быстро.

– А ну, признавайся! Ты мумия? – очередное попадание по кровати.

– Ты с ума сошла! – парень бросился к зеркалу, надеясь, что чувство прекрасного не позволит покуситься на святое святых каждой пани. – Да я это! Я!

Так она и поверила.

Замахнулась ещё раз. Сейчас точно попадёт. Не по наглецу, так по… Но швабра запуталась в шторе… Сама или это Янек ей помог, выпустив из ладоней тонкие нити магии… Ненадёжное оружие маг перехватил, перевернул, оказался за спиной и крепко прижал Стефу к себе. Тяжёлая портьера затрещала, карниз покосился.

Самое обидное, что он использовал её же швабру, чтобы девушка не могла двинуться. Оружие против грязи и пыли теперь давило чуть выше живота.

– И чем докажешь? – Стефания попыталась дёрнуться, но её держали крепко. Не ожидала в этом чудике такой силы.

– Мне незачем вас травить!

– Вы мне что-то впихнули. В рот! – на всякий случай уточнила пленница, тяжело дыша.

За спиной замолчали, а потом Янек вкрадчиво так спросил, чуть растягивая слова:

– Мне следовало подождать, пока яд вас убьёт? А может, это вы мумия? – он уже почти шептал девушке на ушко, почему-то ставшее ярко-красным. – И подстроили своё отравление, чтобы никто не догадался?

Спорное утверждение. Вряд ли её компаньонка, которая даже на такой шум не вышла из своей каморки, смогла бы ей помочь.

– Отпустите меня. Я верю, что вы не тот страшный жрец!

И вообще с сумасшедшими лучше соглашаться, а не спорить…

Янек послушался, а Стефа тут же отпрыгнула на пару шагов. Жаль, в его объятиях хоть тепло было.

Йержимановский осмотрел девушку, но подходить ближе не решился.

– Знаете, я лучше к вам завтра зайду.

А то эти растрёпанные волосы, пухлые губы, блестящие глаза, вздымающаяся грудь, почти распахнутый халат, тонкая ночная рубашка… не на те мысли наталкивают. И, пожелав спокойной ночи, сбежал через окно.

Дружно и громко залаяли собаки. Нововведение Марека, который не стал безоговорочно доверять магической охране, и по его приказу ночью в сад спускали двух дюже голодных волкодавов.

А в общем, ночь была спокойной.

Мареку снились новые законы и несколько довольно удачных поправок, которые можно использовать в делах, касающихся наследства.

Божена грезила рыцарем в сияющих доспехах, который спасал её от дракона и увозил в далёкие дали, чтобы жить долго и счастливо. И рыцарь, и дракон были слишком похожи на изображённых на обложке нового дамского романа, который пани Альжбета точно бы не одобрила.

Пшемислав же лёг поздно, несколько раз проверив свой огородик, но всё равно ночью гонялся по грядкам за огромной наглой бабочкой. В очках.

Профессор в своём сне нашёл мумию и в обнимку с ней получал признание Королевского общества истории. И медаль золотую. Сам король сказал торжественную речь о вкладе пана Хоментовского в науку, который останется в веках.

Пани Амалии же виделись саркофаги, драгоценные скарабеи, сотни не расшифрованных рукописных свитков, благовония и притирания по старинным рецептам, что до самой смерти сохранят красоту и молодость.

Янеку всю ночь не давали покоя магические формулы ускорения, поверхностного лечения и Стефа в почти приличном виде. Ни холодный душ (два раза), ни скучнейшие книги по погребальным ритуалам и редким ядам, ни медитация и тренировка, к чему дядюшка прибегать не рекомендовал категорически, не помогли. Пани Заремская то завлекательно улыбалась, то пряталась в полупрозрачных полотнах восточных шелков, то гневно сверкала глазами, то… Короче, выспаться не удалось.

Стефании же ничего не снилось. Не считать же за сон тонкий серп зарождающейся луны и россыпь звёзд на бархате неба. Прохладный ветер, развевающий занавески. И тёмную фигуру, прячущую призрачный свет и несущую тяжёлый запах смол, пыли и тлена…

Что снилось пану Бачинскому, никому не известно. Даже самому сыскному воеводе, ибо он имел полезнейшую привычку забывать сны сразу же по пробуждению.

– А он что здесь делает? – Божена тоже выглядела невыспавшейся, но спрашивала почему-то не у Марека, а у Стефы. – Вчера на ужине Пшемислав был, сегодня этот заявился…

Она расправила салфетку из плотного хлопка, расстелила её на коленях, потянулась за чайником и блинчиками с мёдом.

Гроб с телом пани Альжбеты поставили в той самой гостиной, где совсем недавно праздновали её юбилей. Стену занавесили чёрной траурной тканью, спрятали зеркала, в вазы поставили белые гвоздики, что щедро растут на кладбищах и, говорят, по дороге в загробный мир, зажгли свечи, пригласили храмовника и его жену, которые по очереди читали молитвы. Но в столовой ничего не тронули. Будто не решившись и здесь напоминать себе и другим, что человек смертен и смертен внезапно.

Марек оторвал взгляд от пани Заремской, спрятался за свежей газетой и что-то буркнул в ответ.

– И вам доброго утра! – Янек сиял как свежеотчеканенный злотый. – Как себя чувствуете? Стефания, радость моя, ты сегодня прелестно выглядишь!

Новость, что градоправитель вечером был в особняке, его не обрадовала. Ведь и он тогда мог яд подсыпать. Или приказать. Не так верны слуги в этом доме, как хотелось бы.

Или пани Амалия, которая с мужем заходила вчера в полдень на минутку, выразить соболезнования и заверить, что они помогут в любом случае и в любой ситуации.

«Роза пустыни»… Древнее заклинание, древний яд. Что у нас тут ещё есть древнее? Но зачем мумии травить его невесту?

Марек и Божена – племянники убитой Альжбеты, а профессор с жёнушкой могут и за близких родственников жреца сойти. Других всё равно нет. Они наиболее подходят для новой личины…

Пан Йержимановский ослепительно улыбнулся. Кажется, мумия не горит желанием быть найденной.

– Что пишут? Что в городе нового? – он не дождался приглашения и уселся на свободный стул, притянул к себе чашку и всю тарелку с бутербродами.

– Да ничего особенного, – Марек сделал вид, что наглость его ничуть не задевает. – Соболезнования на три страницы, расписывают, какая тётушка была замечательная и сколько она полезного сделала для города… Будет служба в храме, посвящённая её памяти. Идти придётся, – и мстительно добавил: – Вам тоже, ведь Стефания живёт у нас, а вы как-никак её жених.

– Конечно-конечно, – Янек беззаботно помешивал ложечкой чай.

– На последней странице объявление о музыкальном салоне, но нам туда не попасть, траур как-никак! Реклама ритуальных услуг… Кстати, указано, что мы именно у них гроб заказывали.

– У трёх контор одновременно?

– И… – пан Ожешковский слегка нахмурился и перечитал ещё раз, прежде чем сказать. – На торговой улице погром случился. Лавки побили, но жертв, вроде, нет…

– Ужас какой-то… Что сказала бы тётушка на такое варварство?

– Можешь у неё спросить, – с насмешкой посоветовал её родственник. – Похороны завтра. Сегодня нас ждёт очередной набег соседей. Прощаться будут…

– А у меня горничные расчёт просят, – пожаловалась новая хозяйка. – Я не знаю, что делать… – и нижняя губка задрожала, вот-вот слёзы ручьями польются.

Но тут распахнулась дверь. Стефа закатила глаза и едва сдержала недовольный стон. В этом доме слуги вообще не умеют ходить тихо? Или на них так присутствие покойника сказывается? На месте Божены она бы всех заменила.

Но она не на месте Божены. И у неё нет ни слуг, ни дома… А скоро не будет ни жизни, ни свободы. Янек пришёл, значит, не придётся терять время…

Вбежала бледная до синевы служанка, молоденькая совсем, миловидная. Хотя в этом доме Янек не видел ни одной некрасивой горничной.

Она пыталась что-то сказать, но голос срывался и, в конце концов, девушка в лучших традициях благородных пани рухнула в обморок.

– Воды! Да принесите же воды! – заквохкала Божена. Марек и Янек бросились подымать бесчувственную служанку.

Кто-то принёс воды и нюхательной соли – вездесущий и молчаливый дворецкий. Хозяева так привыкли к пану Новаку, что даже не замечали его, зная, что он появится, когда необходимо.

Через несколько минут девушка пришла в чувство, Стефания поднесла ей стакан и помогла выпить глоток воды – руки у служанки дрожали, и зубы неприятно ударяли о стекло.

– Там… Там… Пани Альжбета! – выдохнула она, опять собираясь упасть в спасительный обморок, но Янек вовремя сунул ей под нос флакончик с едко пахнущей солью.

– Где? Кто? Кошмар! – запричитала Боженка.

– Привидение? Вызовем некроманта! – заявил Марек.

– Нет же, – девушка вырвала стакан и залпом выпила всю воду. – Живая. Стоит там. Смотрит. Не мигает.

– Ну, раз не мигает, то это, несомненно, очень страшно! – фыркнул молодой хозяин.

– А ничего покрепче у вас нет? – проскулила служанка и жалобно посмотрела на мужчин, переводя взгляд с одного на другого.

– Ядзя! – тон пана Новака не обещал ничего хорошего.

– Есть! – уверенно заявил Янек, ухватил под локоток Ядвигу, поставил на ноги и подтолкнул к двери. – Валерьянка! Лучшее средство от нервов и призраков. Но сначала покажите, где вы нашу пани Альжбету видели. В гробу я её сам видел. Где ещё?

Служанка опять задрожала, собралась заплакать, но послушно повела пана Йержимановского с невестой, Марека, Божену и дворецкого на второй этаж, в то крыло, где располагались апартаменты хозяев и гостевые спальни. Мимо них она прошла без страха.

– Я убираюсь в ваших комнатах, пани Божена, как обычно после завтрака и перед ужином. Протереть пыль, убрать вещи, принести фрукты или сладости. Полы мою раз в день. Потом иду в комнаты пана Марека. Но сегодня мне не хватило масла для ламп. Наша пани любит ночами читать, оно страсть как быстро сгорает…

– Ядзя! – пан Новак повысил голос.

– Так вот, – не прекратила болтать легкомысленная Ядзя. – Я решила заглянуть в кладовку.

– Почему не обратилась ко мне? – перебил её дворецкий. – Или к старшей горничной?

– Так вы заняты были. А старшая с утра чаи гоняет, с коньяком. Пани Альжбету, пусть новая жизнь её будет лёгкой, поминают.

– Но разве масло хранится здесь? – встрял любопытный Янек.

– Нет, – отмахнулась служанка и опять мелко-мелко задрожала. – Но я решила посмотреть в той запертой кладовке, что около комнат покойной… Знаете, всегда хотелось заглянуть. Вот с самого первого дня, как туточки работаю. Да все говорили, что там хлам один. И что пани Альжбета там хранит всякие мелочи, которые и бесполезны уже, а выбросить жалко. Так я и подумала, а может там и масло найдётся…

– Так она была запертой? Кладовка эта?

– Да нет же! В запертую я бы не полезла! Я за ручку дёрг, а она и открылась. А там… Там…

Пан Йержимановский храбро повторил все её действия – дёрнул за ручку, а дверь распахнул так, чтобы всем видно было. Уж он-то знал, что призраки почему-то не любят публичности. Одну не сильно умную особу напугать – это запросто, а вот появиться перед компанией скептически настроенной шляхты они как-то не готовы.

Комната была невелика. На окнах непроницаемые для света шторы. Мебель покрыта серыми чехлами. Обои кое-где отстали от стен и вздулись пузырями. А в центре и в самом деле стояла пани Альжбета.

Глава 11. В которой выясняется, что и от обмороков может быть польза

Божена и горничная дружно рухнули в обморок. Хозяйка на руки дворецкого, потому что Марек родственник, на него падать неприлично, а до Янека далеко было, а Ядзя – прямо на пол. Сказывалась нехватка опыта.

Стефа побледнела и отшатнулась, но на ногах устояла.

– Так, – Марек сжал челюсти. – Эту, – он указал на сомлевшую служанку, – напоить так, чтобы она и имя своё забыла. А через пару дней нанять мага, память подчистить. Откупные, и пусть катиться свой дорогой.

– Это не совсем законно… – Янек разглядывал покойницу через очки. Покойница разглядывала Янека. Плохим зрением она не страдала. И не мигает. Голову держит гордо, в причёске ни один волосок не выбился. Руки, ухоженные, с аккуратными ногтями сложила на чёрном шёлковом платье. Кружева тоже чёрные. И ожерелье из чёрных брильянтов.

– Иметь дома голема ещё более незаконно! – Марек подошёл к «пани Альжбете» и дотронулся до шеи, где у обычных людей прощупывали пульс. – Разрядилась.

– Теперь понятно, – протянул Янек и тоже подошёл к находке. А ведь модель эксклюзивная, один в один делали. Без всякой лести и приукрашивания. Вот морщинка, вот на плече россыпь веснушек, вот едва заметная неприятная складочка второго подбородка.

– Дорогая модель…

И штраф за неё будет соответствующий. Этого голема от настоящего человека не отличить. Конечно, никакой свободы воли у него нет, как хозяину нужно, так и ведёт себя, но «пани Альжбету» никто не заподозрил в «подлоге». Значит, центральный блок этой игрушки стоит как небольшая сокровищница. Не для портного же его создавали?

– Ну, теперь хоть понятно, как пани удалось быть в двух местах одновременно! И мёртвой, и живой… – Янек поймал недоумевающий взгляд Марека и пояснил. – Не некромантом единым информация добывается!

Ни Марек, ни Стефа решили не уточнять, когда, где, и главное, почему пан Йержимановский осмотрел мёртвое тело. И откуда он знает, через сколько времени наступает трупное окоченение, по которому предварительно определяют время смерти. Он вообще знает слишком много лишнего для помощника профессора. И чудик – это не оправдание.

– А мне вот больше другое интересно, – Янек обошёл вокруг голема. Поднял руку, та безвольно упала.

– А почему она такая… такая… – Божена открыла глаза, села, а потом и встала. Ну, право, неинтересно падать в обморок, если никто вокруг тебя не бегает, нюхательную соль не подносит и веером не обмахивает. – Может, потому что тётушка уже того… мертва?

– Не думаю, – голос Стефы слегка дрожал. – Наверное, ей нужно зарядиться, слишком долго работала.

– Да ладно?

– У этой модели довольно много функций. А сложные алгоритмы поведения очень энергозатратные, – девушка смущённо передёрнула плечами, словно стесняясь своего знания. – Больше четырёх-пяти часов не работает. Если прописаны упрощения, типа странных однообразных привычек, то это даёт дополнительные десять-пятнадцать минут, но не больше.

– А у тётушки никаких странностей не было…

– Пани Стефания, големы – дорогие игрушки, – Марек зашёл за спину голему, наклонил ему голову на грудь, приподнял волосы и, подцепив едва заметный бугорок, открыл квадратную дверцу. Любопытный Янек тоже сунул туда свой нос, но в переплетении проводов и связок амулетов ничего не понял. – Откуда вы знаете о них так много? В газетах читали?

– У отца был один, – Стефе бы согласиться, но гордость её была задета. Она же не нищенка какая-нибудь. – Не такой новый, но принцип работы похож. Имитация личности, но полностью подконтрольный тому, на кого настроен артефакт управления.

– Ладно, а зачем там ещё одно тело тётушки? – Божена упёрла руки в боки и притопнула ножкой.

– Кузина, – Марек выдохнул и захлопнул дверцу на шее. Да, нужно зарядить. А там и доступ к записям голема получить. Интересно, как часто пани Альжбета пользовалась услугами своего двойника? – Это не тело. Это наша новая головная боль, штраф, а то и конфискация имущества.

– А что в них такого плохого?

– Храм не одобряет, – буркнул Янек.

– Храм много чего не одобряет, – в тон ему ответил молодой хозяин. – И порой по самым идиотским причинам! Пани Стефания, вы сможете найти здесь тот амулет, на который записывается, что голем видел, делал и прочее… Ведь есть такой?

– Есть. Это называется записывающий блок. Обычно он в груди или в брюшной полости. Без него нельзя корректировать поведение, – вот только дотрагиваться до дамы в чёрном платье не было никакого желания. А тут не то, что дотронуться, копаться во внутренностях придётся.

В комнату, смахнув пыль, шевельнув юбки тяжёлых платьев и подняв волосы у мужчин, ворвалась магическая волна, и усиленный во много раз голос пана некроманта возвестил:

– Парниша! Я знаю, что ты здесь! Я пришёл отдать тебе долг!

И ветер стих.

– Вот только его не хватало! – Марек был недоволен. Увидит голема, сразу же доложит. Договаривайся потом и с воеводой, и с Храмом. – Божена, пани Стефания, вы отвлеките его, а мы паном Янеком пока спрячем этот вот… компромат!

Пан некромант ждал в гостиной. Он, конечно, побывал в зале, где храмовник читал заупокойные, но пока было слишком рано для желающих попрощаться. Вот эту часть своей работы Кшистов не любил. Острое, неприкрытое горе его пугало. С трупами, особенно давно умершими, всегда было проще, чем с живыми.

Поэтому Кшистов сидел в гостиной, цедил кофе двойной крепости и буравил взглядом пана градоправителя. Тот даже не соизволил высказать почтение покойнице, сразу заявился в гостиную и чуть не забрал кофе у некроманта на службе, между прочим.

Мужчины молчали.

Напомнить, что ли, о бедственном положении лечебницы и морга и попросить прибавки к жалованию? Раз уж выдалась такая возможность с самим паном Левандовским сидеть?

Неизвестно до чего могло дойти это молчание, если бы не появилась Божена в сопровождении своей гостьи.

Обмен любезностями и сожалениями несколько затянулся.

– Пани Божена, может вам нужна помощь? – деликатно поинтересовался Пшемислав, глядя куда-то в сторону.

Вышеупомянутая пани оглянулась на дверь, в десятый раз промокнула глаза кружевным платочком, чужеродным пятном выделявшимся на её траурном наряде и пролепетала:

– Вы так добры…

Будь воля Кшистова, он сделал был цветом скорби белый. На нём всегда видно любое пятнышко, любая ложь. А чёрный… чёрный всё скроет.

– Но я вынуждена попросить вас о помощи моей подруге, – она что-то мямлила о пожаре, о доме пани Заремской и её сложной ситуации.

– Я поражён вашим великодушием, пани Божена, – покачал головой градоправитель и внимательно посмотреть на Стефанию. – Но вы понимаете, что если пан Бачинский…

– Пан Пшемислав, – Божена сложила ручки лодочкой и умоляюще посмотрела в синие-синие глаза. – Вы же понимаете, что его предположение абсурдно. Никто из нас не верит…

Тут Кшистов деликатно кашлянул. Если знаешь слишком много, то из категории «специалист» можно легко перейти в категорию «практический материал». Оно некроманту надо?

– Пани Стефания, – Левандовский подошёл к русоволосой девушке, взял её за руки и доверительно заглянул в глаза. Что-то там увидел, от чего впору топиться в их глубокой синеве. Нахмурился, когда пани дёрнулась. – Вы, как и моя дорогая пани Божена, можете во всём на меня рассчитывать. Вы бледны? Вы хорошо себя чувствуете?

– Всё хорошо. Если понадобится, обязательно обращусь к вам.

Но сначала лучше на кладбище. Или на каторгу?

– Сразу же. И никаких проблем у вас не будет… – многообещающе заверил градоправитель.

– Ой, а раз тут пан некромант, – невовремя вспомнила о Кшистове Боженка, – то может он нам расскажет, что с тётушкой-то произошло? А то я до сих пор в себя прийти не могу!

Три пары глаз уставились на беднягу.

– Я как бы ещё отчёт не написал… – попытался уйти от допроса тот. – Да и клятва…

– Ваше начальство – это я, – заявил Пшемислав. – Имею право спросить вас о результатах вашей работы.

– Только Марека подождём, – захлопала ресницами Божена. – А то повторять придётся.

Подождали.

– Итак, вчера я обследовал тело вашей покойной тётушки, – бодро начал Кшистов, когда в комнату вошли Марек и Янек.

Подвал в доме был огромным, разделённый на несколько помещений, продукты занимали от силы половину. Местечко для одного незаконного голема нашлось без проблем.

– Вы хорошо знали свою тётушку? – пропыхтел Янек, таща «тело» за ноги по узкому проходу между копчёных окороков и связок домашней колбасы. Очки висели на кончике носа, чудом не падая под ноги.

– До сегодняшнего дня думал, что вполне себе знал, – Марек пыхтел рядом, ухватившись за руки и верхнюю половину пани Альжбеты. И пожаловался: – Тяжёлая однако… Она воспитывала нас с Боженой. Ну… по правде говоря, у кузины было домашнее воспитание, а я по частным школам путешествовал. А потом университет и работа в столице. Мне иногда казалось, что она просто не знала, как обращаться с мальчиками. Я же все каникулы здесь проводил, а она меня словно избегала, говорила о каких-то общих вещах, о которых принято говорить… Она меня любила, конечно, как могла и умела. Лучшее образование. Лучшие учителя. Лучший университет. И содержание, которое позволяет ни о чём не беспокоиться…

– А ваши родители? – Янек бросил ноги своей ноши пока пан Новак достал ключи, немного повозился в замочной скважине и открыл очередную дверь.

– Про Божену не знаю, наши семьи не сильно дружили. Тётушка говорила, что мать её умерла во время беременности, а отец заложил себя Храму, чтобы оплатить целителей для сохранения жизнедеятельности тела до родов. Это было до королевского запрета, но…

Но прецеденты случались. А Храм… Те, кто мог проанализировать приходские книги, видели, что детей с каждым годом рождалось всё меньше и меньше. Сто лет назад трое детей в семье было нормой, но триста лет назад меньше пяти-семи ребятишек считалось проклятием богов, их немилостью. А сейчас и двое наследников были чудом.

Отец пани Божены, если он всё ещё жив в лабораториях Храмового государства-анклава, не первый, но и не последний.

– А ваши родители?

– А ваши? – взвился Марек. – Корчите тут из себя тут сыскного воеводу! Смотрите, как бы любопытный нос не укоротили!

– Укоротят, обязательно укоротят, – парни затащили голема в пустую кладовую и положили на лавку. – Не без этого, что ж поделать. Живы мои родители, живы. Только вот общаться со мной не горят. Сидят себе в поместье под Смольградом и разводят кроликов!

А то, что земли куплены за второго ребёнка, так мелочи это… Всё-таки в хорошую семью отдали, в княжескую… У кого не получалось родить детей, часто выкупали младенцев у крестьян, ремесленников или мелкой шляхты. Тоже не всегда законно.

– А вы?

– А я? Я, видите ли, род позорю, не по державной службе продвигаюсь, а… – он махнул рукой, вытащил платок и вытер лоб и руки.

– Но они у тебя хоть живы! Мои со мной даже через некроманта разговаривать отказались!

– Сочувствую… – отказались скорее всего потому, что не кровные. – А кто другие наследники?

– Седьмая вода на киселе! Они даже ещё не ответили на сообщение о гибели тётушки! Да и получат крохи.

– А вы?

– Моё содержание останется неизменным. С её смертью я ничего не выиграл. Как говорится, – глаза Марека лукаво блеснули – мотив отсутствует…

– А Божена?

– Ну, Божена другое дело! Она у нас теперь главная наследница! И очень, очень богатая невеста. Не то, что твоя Стефа.

Янек фыркнул.

– А я вот что подумал… – мужчины вышли из кладовки, дворецкий аккуратно запер за ними дверь и пошёл впереди, показывая дорогу. – Ведь для своевременной замены себя на голема нашей пани покойнице нужен был сообщник… Верный и преданный помощник. Големы – они ведь капризные, за ними уход нужен, своевременно зарядить, починить, заменить блоки… И ведь никто не догадывался о двойнике… Как вы считаете, пан Новак?

Плечи дворецкого напряглись.

– Возможно, вы правы, пан Йержимановский.

– И кто бы это мог быть, пан Новак?

– У пани Альжбеты не было близких друзей.

– А среди слуг? Например, могли вы…

– Не мог, – Новак развернулся и твёрдо посмотрел в глаза Янека. – И если кто из моих подчинённых и помогал пани Альжбете с «двойником», то мне сие неизвестно.

– Новак, – в голосе Марека прозвучала твёрдость. – Ты знал о…

– Пан Марек, возможно, у пани Альжбеты были секреты… Скорее всего, были. У каждой женщины есть свой любимый скелет в шкафу, с которого она смахивает пыль. Но даже если бы я был посвящён во все её дела, то ради уважения к ней хранил бы молчание до конца своих дней. А теперь, если у вас нет вопросов, то я бы предпочёл заняться своими непосредственными обязанностями. Завтра похороны и поминки, у слуг слишком много дел, чтобы тратить время на пустяки.

Дворецкий передал хозяину ключи, поклонился и скрылся в боковом переходе для слуг.

– Может, приказать ему? – правда, Янек не был уверен в успехе такого подхода.

– Я попробую. Подожди пару минут, – Марек пошёл следом.

Янек постоял, поковырял золочёное тиснение на обоях, извернулся почесать спину. Ждать он не любил.

– Пс-с! – донеслось из-за приоткрытой двери. – Молодой пан! Идите сюда.

Идти не хотелось. Мало ли…

– Это я, Ядзя! – молоденькая горничная, обладающая полезной способностью не только виртуозно падать в обморок, но и быстро из этого самого обморока выходить. Янек осмотрелся и нырнул за ней в комнату с плотно задёрнутыми шторами. – Новак ничегошеньки не скажет, вот те крест! А если и скажет, то соврёт! Или ещё хуже – не всю правду!

– И что же ты знаешь?

А главное, сколько это будет стоить? И как отреагирует его любимый дядюшка, если племянник будет тратить высланные деньги на подкуп слуг не того особняка…

– Да что я? Я тут работаю недолго-то, и полгода не прошло! Пани хозяйка так невовремя умерла. Ну что ей стоило ещё немного пожить? Хотя бы пару месяцев! Она заботилась о нас, давала хорошие рекомендации в лучшие дома на Лилейной улице, помогала с билетами и сборами…

– Это в столицу что ли?

– А куда ещё? Здесь же никаких перспектив! Даже работы толковой нет! То ли дело в столице… – мечтательно проговорила девушка и закатила глаза.

– И многие… уехали туда работать? – Янек поправил круглые очки, а то выражение лица стало каким-то хищным и неприятным.

– Ну, не все! Только самые послушные, ответственные, красивые… и умные, конечно. Вот Марта глупой была. Это только в книжках горничная соблазнит хозяина и сразу пани станет. Кто в такое верит-то? Не будь она такой дурой, уже была бы на Лилейной улице… А так кто ж её в приличный дом примет…

– Так, я понял, – невежливо перебил парень. Её разглагольствования грозили затянуться. – Марта – дура, ты умничка. А что про пани Альжбету?

– Ну так я о чём и говорю, а вы не слушаете! Перед вечерней службой приходите на центральную площадь. Вас там найдут.