Текст книги "(не)запланированная любовь"

Глава 9

Он бы силком не заставил меня сесть в его машину, если бы я знала изначально, какое место обозначено нашей конечной остановкой.

– Не жмись так. Я не насильник и не убийца, ― с циничной ухмылкой «утешает» Артем. ― Я везу тебя ознакомиться с брачным контрактом.

В горле словно застревает осколок стекла. Ни вдохнуть, ни выдохнуть.

– Я еще не дала свое согласие, ― с трудом выжимаю из себя.

– Ах, точно. Причина. Тебе нужна причина, чтобы, наконец, ответить мне «да».

Он тянется к навигационному сенсорному дисплею и убавляет громкость транслируемой по радио музыке в исполнении носителя местного языка.

– В последний раз предупреждаю. Ты пожалеешь о том, что услышишь о Максиме.

– Что бы ты ни сказал, находиться в неведении хуже.

– Он убил человека.

Я не уверена, что образовавшаяся тишина возникает вследствие паузы, которую выдерживает Артем ради того, чтобы дать мне возможность как следует обдумать полученную информацию. Навалившийся шок блокирует не только его голос и ровное дыхание. В гулкой, зыбкой пустоте растворяются прочие источники звуков. Меня затягивает в гигантскую воронку, и я не имею малейшего понятия, как помочь себе не провалиться невозвратимо в бездонную тьму.

Я закрываю глаза и пробую привести пошатнувшееся подобие внутреннего баланса в исходное положение с помощью проведения серии размеренных вдохов и выдохов. Но грудь вздымается с неконтролируемой частотой и порывистостью, раскачивая на волнах-цунами дикого, плавящего внутренности ужаса. Освирепевшая тревога выталкивает из недр естества непроизвольно надрывные, хриплые стоны.

– Тебе плохо? ― тихое, тонкое эхо октавистого баса касается моего слуха.

Плохо?

Я раздавлена.

Я будто наступила на мину, и от меня остались лишь ошметки.

Кого убил Максим? Как это… случилось? Как…

Мириады вопросов заполоняют сознание, мне хватает сил лишь на то, чтобы разлепить глаза, повернуть голову к Артему и попытаться призвать его с помощью просительно-растерянного взгляда к оглашению подробностей.

– Как я говорил ранее, Макс ввязался в карточный долг, ― без толики энтузиазма роняет Артем и проводит ладонью по своему скуластому лицу. ― Он затесался в подпольное заведение, которое «держал» сын влиятельного криминального авторитета. У него же и занял денег. Исходя из сумбурного потока фраз моего брата, они были приятелями, и Макс попытался договориться об отсрочке. Но его приятель, ― брезгливой интонацией Артем подчеркивает вышеупомянутого человека, ― отказал и пригрозил расправой над его близкими, в том числе над тобой, если Макс не вернет долг в кротчайшие сроки.

Артем вдруг прекращает рассказ, тянется к бардачку и вынимает пачку сигарет.

– Макс ввязался с ним в драку и неудачно толкнул. Тот ударился об угол виском, ― брюнет прикуривает и выдыхает в приоткрытое окно с водительской стороны белесую струю. У меня «табу» на табачные продукты и отвращение к характерному тяжелому горькому аромату, однако сейчас это нисколько не коробит. ― Ну и после всего позвонил мне и попросил о помощи.

Обхватывая ртом сигаретный фильтр, Артем хранит на мне выжидательный взгляд. Я хочу сказать ему, что лучше бы следил за дорогой, однако мои губы онемели и неподвластны сигналам, поступающим из мозга.

– Он взял с меня клятву, что я не расскажу о произошедшем родителям. И тебе, ― с сожалением добавляет старший брат Максима, делая затяжку. Смакует дурно пахнущую отраву, направляя ее в легкие, и затем медленно выпускает через ноздри. ― По крайней мере, не всю историю. Если бы папа и Лиза узнали о том, что натворил Макс, они не пережили бы этого.

Я прислоняюсь затылком к подголовнику и закрываю лицо руками. Плечи начинает сотрясать крупная дрожь.

– На Макса объявили охоту. Человек, чьего сына он лишил жизни, теперь спит и видит, как бы отомстить. Он опасен и давным-давно продал душу дьяволу. Его ни что не остановит от расправы над убийцей ребенка. Поэтому я настоял, чтобы Максим сбежал, ― проседающим голосом признается Артем. ― Люди Беркутова уже рыскают в его поисках. Если не доберутся до него, под удар попадут люди, которые дороги для Макса. Его семья. Ты, конечно же.

Я чувствую, что автомобиль прекращает движение и встает на месте. Артем глушит мотор. Мы приехали.

– Я настаиваю на браке не для того, чтобы защитить репутацию моей семьи в глазах общественности, ― вздыхает Артем. ― Да плевать мне на это. Я должен защитить тебя, Ксюша. Я… пообещал Максиму. Нет ничего важнее твоей безопасности.

Я убираю от лица ладони и пронзительно смотрю на него.

– Максим в курсе всего? ― сама не до конца верю, что произношу эти беспредельно жуткие слова вслух.

Артем проводит пятерней по густой смолянистой копне, пальцами другой руки перебирая по обивке руля.

– Это была его идея.

– Господи… ― я наклоняюсь вперед, упираясь локтями в колени, и хватаюсь за распущенные волосы. Стискиваю пряди в кулаках и тяну от себя, чтобы физической болью заглушить сердечную. Она взрывается громче бомб, сотрясая все мое тело.

– Если ты станешь моей женой, клянусь, плохие люди не сумеют подобраться к тебе и твоим близким. Я обеспечу вам абсолютную неприкосновенность. Наш брак будет действителен до тех пор, пока я не найду способ, как урегулировать конфликт с Беркутовым. Ты серьезно упростишь мне задачу, если перестанешь идти на попятную. Теперь тебе все известно, и я очень прошу не распространяться с кем-либо об этом. Ни одна живая душа не должна узнать, что натворил мой брат.

Как мне выбраться из этого кошмара? Как проснуться?

– Ксюша, ― вкрадчиво зовет Артем. Не добившись от меня быстрого отклика, он решает дотронуться. Едва-едва касается моего плеча, но я вздрагиваю и тут же сбрасываю с себя мужскую ладонь. ― Поговори со мной. Ответь… хоть что-нибудь.

Чертовщина какая-то. Это на самом деле происходит со мной?

Что я сделала? В чем провинилась перед вселенной за такой пинок под…?!

Я отклоняю голову назад и впечатываюсь в притихшего владельца машины испепеляющим взглядом. На кончике языка щекочется проклятие, которое мне нестерпимо жаждется обрушить на него и Максима… За то, что оба утаивали от меня нечто важное, и за то, что распорядились с моей судьбой без моего участия.

Но от того, чтобы излить буйствующее негодование останавливает мысль о маме, оставшейся в особняке, о том, что она не выкарабкалась бы без помощи Артема. Именно он спас ее. Не я. Я ни на что не годна. В случае реальной угрозы я вновь окажусь бесполезной.

Проблема в том, что я нуждаюсь в Артеме.

– Я… ― заикаюсь, с трепетом глядя ему в глаза. ― Я выйду за тебя.

Глава 10

― Прошу, Ксения, обратите внимание на такой вариант. Как вам? Ментоловый и сиреневый превосходно гармонируют друг с другом. Нежные цвета будут подчеркивать вашу утонченную внешность…

Я рассеянно киваю подосланной Артемом шатенке, занимающейся организацией свадеб, выдавливаю измученную улыбку, но отказываюсь вникать в суть. Дарья из кожи вон лезет, чтобы угодить мне, и будь я счастливой ― а самое важное настоящей ― невестой, то охотно вступила бы в сотрудничество и запомнилась ей, как самая дотошная клиентка.

Вскользь ловлю слухом старательное повествование молодой женщины, из рук не выпускающей планшет с графическими вариациями интерьерного декора, и изумляюсь собственной терпимости. Жизнь катится в тартарары, и я не до конца уверена, со мной ли еще мой рассудок.

Участие в этом фарсе неоспоримо. Артем обрядил набирающий обороты цирк весомой причиной и отвел мне главную роль в готовящемся представлении. Из меня сделают выставочную обезьянку, которая должна излучать безудержный позитив на потеху публике, изображая Любовь с большой буквы с фактическим незнакомцем.

Брат Максима по-прежнему для меня чужой. Так будет продолжаться даже после того, как мы обменяемся клятвами и наречемся супругами. Он, между прочим, не особо из-за этого огорчен. С отстраненностью, присутствующей в наших взаимоотношениях, ему живется вполне спокойно. В прочем, и я не жалуюсь, утешая себя тем, что все могло сложиться куда хуже.

С таким раскладом, что Артем не трогает меня, не лезет без повода в мою личную жизнь, не указывает, как поступать, куда ходить и с кем общаться, не навязывает запреты, ― я готова мириться. В договоре был прописан пункт о предоставлении полной свободы партнерам, исключая моменты, касающиеся публичных появлений и заявлений, которые необходимо обговаривать совместно. Я надеюсь, ему не захочется нарушить данное условие, потому что мне стопроцентно ничего подобного не нужно.

Держаться на расстоянии и не мешать друг другу ― залог нашей успешной сделки.

У меня нет ни толики желания вовлекаться в процесс создания концепта фальшивого торжества. Конечно организаторша, переключившаяся с темы о цветочных композициях на уточнение о том, какой бы узор я хотела видеть на столовых салфетках, об этом не в курсе ― о том, что свадьба, которой она загорелась (вернее гонораром за свою чутко проделанную работу) фальшивая. Но наверняка Дарья подозревает, что что-то не чисто, однако ей хватает профессионального такта, чтобы промолчать.

Только слепой не заметил бы во мне отсутствия энтузиазма к предстоящему бракосочетанию.

По злой иронии Дарья предлагает провести свадьбу в усадьбе знаменитого художника. Там, где Максим меня бросил на произвол судьбы. У самого алтаря, в шаге от обмена согласиями…

Я эту затею пресекаю сразу же.

– Свадьба будет здесь, ― говорю организаторше не терпящим возражений тоном.

Она слегка пугается, заслышав сталь в моем голосе. Что, теперь я не кажусь ей столь утонченной, сладкой и воздушной, как миленький пудель, или облако из сахарной ваты?

– Как пожелаете, ― мягко соглашается женщина, услужливо улыбаясь мне.

Под словом «здесь» я подразумевала дом Артема, расположенный на побережье реки Сены в получасе езды от французской деревушки Живерни, где осталась моя семья ― мама и Катя. В последние дни я у него частый гость, помогаю с созданием видимости, будто мы настоящая пара. Для правдоподобности пришлось перевести сюда некоторые свои вещи. К нам уже заезжали журналисты, брали интервью, во время которых я делала ошибки и заметно нервничала. Но это не страшно, поскольку журналисты подкупные и с радостью перезаписывали материал, позволяя мне с энной по счету попытки вещать правильную сказку.

Артем подарил мне обручальное кольцо. Оно невероятно раздражает кожу, хоть от красоты ювелирного изделия сложно по доброй воле оторвать восхищенный взор. Фотограф даже сделал несколько отдельных снимков украшения крупным планом.

Я то и дело дотрагиваюсь до колечка пальцами, мечтая снять.

Нельзя…

– Не возражаете, если мы на сегодня закончим? ― я поднимаюсь с плетеного кресла, прикасаясь ладонью ко лбу, чтобы отгородиться от попадания палящих солнечных лучей в глаза. Июньский зной завладел территорией просторного патио, вытеснив дообеденную прохладу.

– Конечно, ― вежливо соглашается организаторша, начиная собирать свои наброски со стола.

Мне напекло голову, и в целом безжалостная жара утомила, так что вряд ли наша натянутая встреча может рассчитывать на сносное продолжение. Я ощущаю, как горячий, безветренный воздух наполняется едкой концентрацией недоговоренности с ее стороны. Дарья действует с давящей на нервы неторопливостью, словно рассчитывает на то, что я передумаю, и мы вернемся к занятию ерундой.

Мероприятие состоится в середине следующей недели, и я могу войти в затруднительное положение этой женщины. Сроки фантастически короткие, а на руках она имеет мизерную базу информации, с которой ей предстоит работать. Из меня почти невозможно что-либо вытянуть, я не предлагаю идеи, ни с чем не соглашаюсь и не порицаю. Проявляю тотальное безразличие. Просто я существую в кошмаре наяву, и при всем уважении к чужому труду я не способна пересилить отторжение и гнев. Я просыпаюсь с этими чувствами, и они же не дают мне уснуть. Без двух таблеток снотворного на ночь больше не получается обходиться.

Меня злит, что я не могу связаться с Максом и поговорить с ним, высказать ему все, что на душе накипело. Мне важно, чтобы он меня услышал! Важно послушать его. Нам необходимо все разрешить между собой. Однако его старший брат против, и как бы слезно ни просила, его категоричное «Нет» продолжает резать слух. «Это небезопасно. Не сейчас» ― твердит Артем.

Мы видимся исключительно во время поездок на автомобиле от особняка, где остались наши близкие, к его дому и в обратном направлении. Я боюсь спрашивать себя о том, что будет дальше. Нам придется жить под одной крышей? Смогу ли я вернуться в Москву и завершить учебу? Если этот вариант исключен, то как долго я буду вынуждена прятаться от людей, желающих навредить?

Я провожаю Дарью за ворота, ее ждет такси. Напоследок она аккуратно намекает: пора бы заняться гостями ― составить список и определиться с дизайном пригласительных открыток. Я в шаге от того, чтобы не разразиться истеричным смехом женщине в лицо. Так и подрывает ответить чем-нибудь дурацким и саркастичным в духе: «Вопрос о фальшивых гостях лучше обсудить с моим фальшивым женихом».

Черная шутка таки отпечатывается на моем лице в виде улыбки, однако о причине ее возникновения Дарья даже не подозревает. Она интерпретирует мое изменившееся выражение по-своему. Оглядывается на звук приближающихся в нашу сторону шагов и делает поразительно неверный вывод:

– Похоже, вы очень влюблены. Расцветаете прямо на глазах! ― с чего-то вдруг наклоняется ко мне и щебечет по-дружески, будто раскрывает великую тайну.

Она уверена, что моя улыбка посвящена Артему, подогнавшему авто к двухэтажному дому.

– До завтра, Дарья, ― прощаюсь я с ней деликатным тоном, и все же получается, что обрываю наш диалог на неприятельской ноте.

Не надеется же, что я разоткровенничаюсь? Даже если бы хотела, это будет считаться нарушением пункта в брачном контракте.

Поджав губы, Дарья кивает, разворачивается и, обменявшись любезностями с моим подставным партнером, запрыгивает к такси.

– Как все прошло? ― интересуется у меня Артем.

Я смотрю на него с долей враждебности.

– Что ты хочешь услышать? ― с язвительным настроением задаю встречный вопрос. ― Правду, или ложь?

Он хмурится, недоумевая, к чему я клоню.

– Что-то не так? ― мужчина широко разводит руки.

– ВСЕ не так! ― ну разве не очевидно?! ― Почему я должна принимать участие в организации свадьбы, от мысли о которой меня тошнит? Это же была ваша с Максом затея, так вперед, парни! ― я скрещиваю руки на груди и впиваюсь в удивленные глаза Артема убийственным взглядом. ― Попроси у него помощи с выбором текста для поздравительных открыток, определитесь дружно с перечнем блюд. Ну и не забудь о главном. Задай ему вопрос, какое свадебное платье он бы хотел видеть на мне в этот знаменательный день. Ну, ты ведь отправишь ему видео потом, да? Может, то, в котором я должна была сказать ему «да»? ― силюсь ядовито улыбнуться сквозь боль, от которой мое сердце вот-вот лопнет по швам. ― Символично, ты так не считаешь?

Артем с шумным выдохом опускает плечи, запрокидывает голову и трет ладонью заднюю часть шеи.

– Молчишь? Нечего ответить? ― во мне что-то щелкает, словно кто-то дергает за рубильник, и я слетаю с катушек. Продолжаю выводить мужчину на эмоции, используя гадкий обвинительный тон.

– Мы еще не женаты, а ты уже выносишь мне мозг, ― бурчит он, морща лицо. То ли от солнца, то ли от моих нападок.

– Это не ответ.

– Я уже все сказал, Ксюша.

Артем возвращает голову в исходное положение и, мазнув по мне буравящим взглядом, предпочитает прервать конфликт на полуслове, а не усугублять взрывоопасную атмосферу. Он возобновляет движение к дому, я остаюсь стоять на месте, заведенная и не представляющая, как успокоиться.

Вместо того чтобы отправиться в противоположном направлении, решаю шаркать по гравию за крепкой фигурой брюнета. Чего пытаюсь добиться? Не знаю… ничего не знаю. Действую импульсивно, необдуманно, так, как не поступила бы раньше. До Артема отчетливо доносятся мои поспешные шаги, тем не менее, он не оборачивается.

Мы движемся в такой манере до тех пор, пока не минуем парадный вход, оказавшись внутри дома. Как только я захлопываю за собой дверь, Артем внезапно разворачивается ко мне лицом, опаляя дикостью, вспыхнувшей черными сверхновыми в рассерженных глазах.

– Я делаю все, чтобы ты, ― тычет в меня указательным пальцем, ― чувствовала себя как можно комфортнее, насколько это в принципе возможно в сложившейся ситуации. И что получаю взамен? Упреки! Ненависть, недоверие. Я как-то обидел тебя, хм? ― уперев руки в бока, расхаживает передо мной из стороны в сторону. ― Не хочешь заниматься свадьбой? Я распоряжусь, чтобы тебя не трогали, даже в сторону твою дышать не смели. Что-нибудь еще? Говори. Разберусь. Только прекрати смотреть на меня, как на виновника всех своих бед.

Чувствую, как взглядом он сжигает меня дотла. И вся моя бравада мигом куда-то испаряется. Я не выдерживаю напора его правоты и трусливо перевожу взор к мыскам своих балеток.

Нет. Артем меня не обижал.

Но злости во мне столько, что я уже и не могу точно сказать, на кого и на что она распространяется, кто ее заслуживает. Я бултыхаюсь на последнем издыхании в смрадном болоте негатива и все жду, когда же отрицательные эмоции поглотят меня, утянут на самое дно, уничтожив остатки света, доброты, сердечности.

– Я понимаю, что мы разгребаем последствия преступления, которое совершил Максим, ― проговариваю бескрасочно. ― Ты понятия не имеешь, как сильно я злюсь на него, ― осторожно и медленно поднимаю взор на Артема, прислушавшегося к моему признанию с вдумчиво-жестким выражением лица. ― Но ты не позволяешь мне сказать ему об этом напрямую, лишаешь права излить на него заслуженный гнев. Эта немая злость душит меня, Артем, ― срываюсь на шепот и невольно тянусь рукой к своему горлу. ― Я хочу сказать ему, какую страшную боль он причинил мне, ― обвиваю пальцами шею и стискиваю, оставляя на коже следы от ногтей. ― Я должна ему рассказать, что вряд ли сумею простить. Пожалуйста, ― отрываю ступни от пола, сокращая расстояние между собой и неподвижным Артемом.

– Ксюша… ― на выдохе произносит он.

Я останавливаюсь в шаге от Артема, неотрывно глядя на него снизу вверх.

– Мне станет лучше, когда я поговорю с Максимом. Пожалуйста, ― повторяю шепотом.

Из груди брюнета вырывается сдавленный, хриплый стон, словно что-то в данный момент причиняет ему страшную боль. Он, пошатываясь, сдвигается мне навстречу, уничтожая сантиметры. Взметает большую ладонь к моему лицу и трепетно, как будто боится повредить, сломать, накрывает щеку. Я ему это позволяю, потому что рассчитываю, что он даст добро на мою мольбу. Большой палец прижимает к ямке под моей нижней губой, смачивает свои уста быстрым движением кончика языка. Томный, тягучий взгляд прикован к моему рту. Артем сдерживается, чтобы не нагнуться и не дотронуться до чувствительной плоти.

– Хорошо. Пусть это будет моим свадебным подарком.

Глава 11

Я снова и снова повторяю себе, что готова услышать голос Максима, увидеть его. В конце концов, я ведь так долго этого добивалась, просила и ждала… придумала речь, отрепетировала прочтение заготовленного монолога без запинок. Так, как надо. Отсеяв лишние эмоции.

Но когда Артем вручает мне в руки телефон с одноразовой сим-картой и оставляет одну в домашней библиотеке, погруженной в вечерний полумрак, на меня нападает бесконтрольный, опустошающий мандраж. Пальцами, покрывшимися тонкой пленкой холодного пота, я стискиваю гаджет крепче и сверлю дыру в ярком экране.

Макс предупрежден Артемом о моем звонке. Взволнован ли он? Хочет ли этого разговора так же, как я?

Я нажимаю на кнопку вызова и бессознательно задерживаю дыхание. Больше нет смысла тянуть. Пора покончить со всем. С нами. Проговорив эту мысль про себя, я вздрагиваю, понимая, что совсем не готова расстаться, хоть мы и не вместе больше.

Адское волнение хлестко бьет по вискам, в ушах отдается громоподобная пульсация. Глаза застилает мутная пелена, сквозь которую я вижу, наконец, своего бывшего жениха. Он отвечает на видеозвонок после одного длинного гудка, значит, держал телефон под рукой. Значит, ждал, и я лишилась призрачной надежды на отсрочку судьбоносного разговора, которого жаждала и страшилась одновременно.

– Ксюнька, ― шепчет радостно. ― Девочка моя. Любимая моя. Как же я, бл*ть, скучал.

Я шевелю ртом, не имея ни малейшего представления, как преподнести себя. Четкий план действий вмиг разрушился с легкостью карточного домика. Слова с листка, выдолбленные на подкорке сознания, обратились в ничто, утратили значимость, им на замену рвались из клетки другие изречения и противоположные ожидаемым эмоции. В душу вновь ворвалась весна, прогнав лютые морозы, и все обманчиво ожило, затрепетало от голоса Максима.

Назвал меня любимой. Его девочкой.

Ох, сердце, мое несчастное сердце, как запретить тебе скучать по нему?

Он неотразим даже с залегшими под глазами синяками и трехдневной щетиной. Я всегда видела Максима гладковыбритым и безупречно опрятным, но небрежность в его нынешнем виде нисколько не отталкивающая. На Максе темная футболка, за его большими, сгорбленными плечами небольшое квадратное окно, сквозь которое пробивается дневной свет.

– Как дела, мое солнышко? Ты в порядке? Не болеешь? Хорошо кушаешь? Щечки похудели, ― Максим берет телефон в руки и приближает к своему лицу. В тусклом освещении едва проглядывается слабое мерцание влаги в родных голубых глазах, смотрящих на меня через смартфон с такой привязанностью и обожанием, что мне становится стыдно за злость и колкость к нему. ― Ты прекрасна, Ксюшка. Какая же ты красивая. Я бы все на свете отдал, чтобы увидеть тебя, дотронуться до тебя.

– Сейчас я могла быть рядом. Ты мог бы обнимать меня, целовать.

– Нет, милая. Я натворил кое-что непростительное. Я… ― Максим со свистом втягивает воздух, неподъемный груз вины вынуждает его устремить взгляд вниз. ― Ты и так знаешь, во что я ввязался. Мой брат… все рассказал?

Мне требуется несколько секунд, чтобы издать шепотом короткое:

– Да.

Макс смотрит на меня из-под насупленных бровей, выражая непреклонность своих суждений.

– Я поступил правильно.

– Нет, ты ошибся, Максим! Мы же должны вместе справляться с бедами, разве нет? Ты и я, милый. Ты и я, ― не выдержав, я роняю слезу. ― Ты отказался от нашего «вместе в горе и в радости».

Максим кивает, сжимая челюсти.

– Ты должна меня ненавидеть. Я заслуживаю самых злостных проклятий, ведь бросил тебя в день нашей свадьбы. Мне жаль, котеночек. Не нужно из-за меня плакать.

– А я плачу! ― вскрикиваю отчаянно, рывком поднимаюсь с мягкого кресла и передвигаюсь на ватных ногах в сторону. Обхожу громадный письменный стол из эбенового дерева, плетусь к размещенным вдоль стен стеллажам с книгами. Не смотрю перед собой, игнорируя возможные препятствия, и плевать, если упаду, расшибу колени. ― Потому что мне не все равно. Я злюсь на тебя! Я люблю тебя! Я ужасно скучаю! ― закрываю лицо ладонью и даю себе немного времени, чтобы выпустить рыдания наружу. Куда же подевалась моя храбрость, которую я по крупицам собирала изо дня в день, чтобы одним резким движением обрубить нить, связывающую нас? ― Я не хочу быть фальшивой женой для незнакомца. Мне больно, очень больно от мысли, что ты допускаешь это и не делаешь ничего для того, чтобы вернуться ко мне.

– Неправда, Ксюня. Не говори так, ― взахлеб оправдывается Золотовский-младший. ― Я вернусь к тебе. Слышишь? ― Максим подносит телефон ближе к своему встревоженному лицу. ―  Я клянусь тебе, малышка. Все закончится, и надеюсь, что это произойдет очень скоро…

– Год, два, три? ― ядовито смеясь, прикидываю я. ― Сколько мне ждать? Сколько нужно изображать отношения с другим мужчиной?

– Я… не знаю. Но в одном я уверен безоговорочно: Артем тебя не обидит, ― медленно цедя, заверяет Максим. ― Он единственный, кому я доверю твою защиту.

– Не боишься, что эта ложь выйдет из-под контроля?

Макс нервно сглатывает, приподнимает уголок напряженного рта в беглой, крошечной ухмылке, предчувствуя от меня подвох.

– О чем ты, радость моя?

– О том, что я и Артем в один чудесный день проснемся с мыслью, что полюбили друг друга. О том, что однажды нас перестанет устраивать фиктивность, и мы захотим большего.

Его лицо становится застывшей маской ― трагическим воплощением оцепенелого отчаяния.

– Ты шутишь, Ксюша? ― Макс проводит ладонью по лицу, с яростным отрицанием мотая головой в ответ на мою провокацию. ― Прошу, скажи, что ты говоришь не всерьез.

Я издаю громкий, судорожный вдох. Прислоняюсь к стене и медленно сползаю по ней вниз.

– А похоже, что я в том настроении, чтобы веселиться, разбрасываясь шутками? Максим, ты предпочел ложь тому, чтобы открыто обо всем со мной поговорить. Не спросив меня, посчитал, будто вправе решать МОЮ судьбу. Это неправильно. Я была твоей девушкой, твоей возлюбленной ― не вещью.

– Ты и есть моя возлюбленная, ― взвинчено поправляет Макс.

Я прикусываю губу. Сама не заметила, как так вышло, что я выразилась в прошедшем времени.

– Мне пришлось действовать быстро. Думаешь, я бы подписался на ваш с ним гребаный фальшивый брак, если бы знал, как поступить иначе? ― рычит он, стискивая зубы с такой силой, что через динамик слышен их скрежет. ― Я тут с ума схожу от незнания, что происходит с тобой. Артем редко звонит. Я понимаю, ведь так надо. Но еще реже он говорит о тебе.

Его изображение смазывается, потому что Макс трясет телефоном. Он начинает измерять пространство быстрыми шагами, постоянно перекладывая мобильник из руки в руку.

– Но я знаю, что брат поможет тебе. Поэтому сижу тут, как последний трус. Черт, я и есть терпила. Негодяй. Ублюдок. Убийца. Ну же, Ксюша! Обзови меня хоть как-нибудь. Умоляю. Наори, пошли куда подальше, но не отказывайся…

Он первый отказался от нас и то, что осталось, воскресить не удастся. Пора прекратить убегать от правды, режущей по сердцу ножом.

– Максим, ― я произношу его имя надломлено. Я совершенно и безвозвратно разбита. ― Максим, ― повторяю, взывая к тому, чтобы он посмотрел мне в глаза. Максим останавливается и встречает мой подавленный, усталый взгляд. ― Ты был моей твердыней, но стал штормовой волной. Я люблю тебя… и не знаю, смогу ли простить.

– Ты хочешь расстаться? ― выдавливает с неутешной, беззлобной печалью.

Я замираю на выдохе.

– Раньше я отчетливо представляла наше будущее. Счастливое, длиною в жизнь. В окружении детей и внуков. А теперь, закрывая глаза, вижу черноту. И мое сердце молчит.

– Я все исправлю, детка…

– Больше нечего исправлять, Максим.

– Нет!..

– Береги себя.

Я отключаю вызов. Не дыша, прижимаю замолкший телефон к груди и жду.

Жду, когда нахлынет лавинная боль.