Текст книги "Птифур. Шоколадное сердце кондитера"

Глава 14

Лида и Зефир знали, что турнир Великих Правителей начнется в тот момент, когда королева Ваниль объявит о первом испытании, для них это неожиданностью не стало. А вот иргийцы с цитронийцами заметно нервничали, услышав о том, что у них нет времени на подготовку. Наблюдая за тем, как они проходят через воссозданную дверь, похожую на ту, которой Воздушные пользовались для перемещения между мирами, на место первого испытания – сахарные поля где-то на границе королевства Марципан и княжества Цитрон, – Лида не могла не обратить внимания на то, как вальяжно и смело вели себя парфийцы.

– Ты заметил? – спросила она у Зефира, ожидая своей очереди для перехода. – Ясно же, что они были в курсе того, каким должно быть первое испытание.

– Ничего удивительного, – Зефир пожал плечами, – о том, как именно проходил первый турнир, знает лишь герцог Джелато, потомок Великого Парфе. Остальные Великие Правители никогда не упоминали об этом в своих мемуарах.

– Откуда тогда нам знать, что Джелато нас не обманывает?

– В каком смысле?

– В самом прямом. Откуда нам знать, что он ничего не выдумал и Великие Правители действительно на первом испытании должны были добыть розовую сахарную пудру?

– Тема турнира для всех нас священна. – Зефир покачал головой и добавил: – Если я и могу быть уверенным в чем-то, что касалось бы парфийцев, так это в том, что они не станут врать об испытаниях. Другое дело, что, в отличие от нас, участники из герцогства, должно быть, знают, где взять пудру розового цвета.

– Вот! У них явное преимущество перед нами! И это нечестно!

«До заката солнца найдите и принесите во дворец розовую сахарную пудру, – звучал в голове Лиды наказ королевы Ваниль. – Таково первое испытание турнира!»

На словах ничего сложного. Где взять сахарную пудру? На сахарных полях, разумеется, где же еще? Но где взять розовую сахарную пудру? На этот вопрос не знали ответа даже жители Птифура. Пока Зефир пытался сообразить, в чем подвох первого испытания, Лида заметила стоявшего в одиночестве Горького и, подойдя к нему, спросила:

– Почему ты никому не сказал о том, что все же собрался участвовать?

– Я должен кому-то докладывать о своих действиях? – произнес Горький, вновь чем-то недовольный. – Или я должен что-то конкретно тебе?

– Эй, я же не на драку с тобой нарываюсь, – произнесла Лида, изо всех сил стараясь не начать новую ссору. – Я предлагаю нам объединиться. Ты ведь, как и я, участвуешь в турнире, чтобы помочь королю с королевой.

– Ошибаешься. Я здесь только ради себя.

– В каком это смысле?..

Горький щелкнул языком.

– Вроде не дитя малое, всего на два года младше меня, а соображалка не работает, – он дотронулся указательным пальцем до своего виска. – Думай, кондитер в четвертом поколении. Ради чего все участвуют в этом турнире?

– Ради короны, – уверенно произнесла Лида.

Ее ответ, казалось, удовлетворил его натуру выскочки.

– Молодец. И что же нам дает корона?

– Власть.

«Это ведь и так понятно», – подумала Лида, не понимая, к чему ее подводил Горький. Конечно, корона – не прямой символ власти. Это лишь дорогое украшение, носить которое в Птифуре имели право только те, в чьих жилах текла августейшая кровь.

«И такое же право получает тот, кто выиграет турнир… Неужели?..»

– Ты хочешь стать королем, – произнесла не спрашивая, а утверждая Лида.

Поверить в подобное ей было трудно, но, немного поразмыслив, она улыбнулась, посчитав, что ошиблась. Лида оглядела Горького с ног до головы и, хмыкнув, произнесла:

– Это невозможно.

– Это еще почему? – как бы невзначай спросил он у нее, но Лида заметила, как блеснули искорки любопытства в его голубых глазах.

– Прости, конечно, но есть одна вещь, из-за которой королем тебе никогда не стать, – надменно сказала Лида, скрестив на груди руки. – Ты – человек.

Тонкие губы Максима искривились в подобии улыбки.

– Ты права. Но раз я могу участвовать, – начал он, – то могу и победить. А победитель восседает на троне. Простое и понятное правило, ты так не считаешь? Или до тебя долго доходят простые истины?

Лида растеряла свой веселый настрой. Она смотрела на Горького отстраненно и даже враждебно.

– Ты что, серьезно хочешь стать королем?..

«Он же фаворит королевы Ваниль», – вспомнила Лида о его статусе при дворе. Если он собирался завоевать корону для себя, то что это, как не самое настоящее подлое предательство?

– Зачем?

– А зачем кому-то нужна власть? – спросил Горький и сам же ответил на свой вопрос: – Чтобы ни в чем не нуждаться.

– Но если ты выиграешь… то должен будешь остаться здесь. Навсегда.

«А как же семья? Друзья?»

– А может, я именно этого и добиваюсь? – спросил Горький, вплотную подойдя к Лиде и заглянув в ее глаза. – Может, я хочу остаться здесь навсегда и забыть о нашем мире как о страшном сне?

– А как же твоя семья?.. – произнесла Лида, несколько раз моргнув от такой близости с… соперником. – Ты хочешь оставить ее?..

В этот момент кто-то потянул ее назад. Спиной упершись в чужую грудь, Лида подняла голову и увидела злое лицо Зефира. Он лишь мельком взглянул на нее, с силой сжимая ее плечо, а потом посмотрел на Горького, который уже успел сделать несколько шагов назад, увеличивая расстояние между ними.

– Следи за дистанцией, – сказал Зефир.

– Следи за своей подопечной, – в том же тоне ответил ему Максим.

Горький направился в противоположную от них сторону, видимо, собираясь пойти на сахарные поля. Некоторые участники турнира уже успели покинуть придворцовую площадь. Лида не нашла в толпе зевак ни Фисташку, ни Фундука.

«Ушли уже», – решила она, потирая пылающее от цепкой хватки Зефира плечо, когда он отпустил ее.

– Он хочет стать королем, – тихо произнесла Лида, будто боясь, что ее слова могут навредить кому-то. – Я думала о том, что он присоединится к нам, но… он отказался.

– Чего и следовало ожидать, – недовольно пробубнил Зефир. – Он не давал о себе знать столько дней. Думаешь, на то не было причин?

– Ну мало ли…

– Без «мало ли», – перебил ее Зефир. – К тому же он только что дал тебе понять, что ты для него соперница, и никто более. Держись от него подальше. То, что вы из одного мира, не значит, что окажись ты в опасности, он тебе поможет. А с таким мировоззрением, как у него… он может тебе и навредить.

– Не думаю, что до такого дойдет.

– Те, кто не вернулись с первого турнира, тоже не думали, что они не вернутся, – сурово закончил их разговор Зефир.

Он стал удаляться с площади, зная, что Лида последует за ним. Сейчас у них была одна задача – раздобыть то, о чем просила королева. Двух макадамийцев, как считал Зефир, им было вполне достаточно для того, чтобы одержать победу в этом и будущих испытаниях турнира. И всякие там Горькие им не требовались. Более того, присутствие темноволосого юноши рядом с Лидой нервировало Зефира. Возможно, дело было в его недавней встрече с другим кондитером, которая плохо обращалась с девчушкой из Цитрона. А возможно, и в том, что Горький был подопечным Трюфеля. У Зефира имелось много причин для того, чтобы недолюбливать некоторых личностей, а значит, были у него и причины на то, чтобы держать Лиду от этих личностей как можно дальше.

Спустя несколько часов ни к чему не приведших поисков Лида обессиленно плюхнулась на пятую точку и громко чихнула, стараясь избавиться от засевшей в ноздрях и рту сахарной пыли. В ее носу свербело так же, как при простуде, которая каждый год одолевала ее после зимних каникул. Одно радовало: горло не болело, голова не раскалывалась и сопли из носа не текли.

– Это невозможно! – зло выкрикнула она, отряхивая одежду.

– Раз дали такое задание, то возможно, – разгибая спину, произнес Зефир.

Сахарные поля напоминали Лиде картинку пустыни Сахара из учебников географии. Белые песчаные горы гладким полотном то спускались, то поднимались, напоминая снежные сугробы в середине зимы. Когда легкий ветерок гулял по поверхности этих гор, они становились волнами, рябью переливающимися под лучами персикового солнца.

Одно только было у них отличие от сугробов – пудра на солнце не отсвечивала бликами так, как крупицы кристалликов снега. Сладковатый запах, пропитавший все вокруг, уже не вызывал у Лиды восторга, а заставлял ее чихать так, словно она простыла.

– Ну нет в природе розовой сахарной пудры! Она белая! – воскликнула Лида, удалив кулаком по белоснежному песку. – Белая!

– Согласен, – сказал Зефир.

Он плюхнулся на землю рядом с Лидой и, сняв ботинки, стал высыпать из них перетертый сахар. Если бы Лида взяла с собой телефон, а в Птифуре был бы Интернет, то она бы не поленилась, нашла звуки морского прибоя и включила бы эту музыку на полную громкость. А что? Песок – есть. Палящее солнце оранжевого цвета – есть. Закрыл глаза – и представляешь, что сидишь на берегу моря, а не пытаешься не вылететь из соревнований на первом же повороте.

– Великие Правители как-то прошли это испытание в свое время, а значит, и мы пройдем, – произнес Зефир, не замечая унылого состояния своей подопечной.

«Пройдем… Как же…» – невесело буркнула про себя Лида.

– Должна быть какая-то хитрость, – задумчиво произнесла она.

– На этом турнире не может быть хитростей, – напомнил подопечной марципанец, снова натягивая обувь.

– Официально не может быть. Так, думай. Сахарная пудра делается из сахара путем его толчения. Так?

– Да. Раз сахар белый, то и пудра белая, – продолжил ее умозаключения Зефир.

– Именно. Следовательно, если мы хотим получить розовую пудру, то нам нужен розовый сахар.

Лида огляделась и вспомнила, что неподалеку отсюда росло несколько полусухих кустиков с какими-то красными ягодами. Может, не просто так они там были посажены?

– На этих полях нет розового сахара.

Зефир тяжело вздохнул, наблюдая за тем, как персиковое солнце начинает садиться. Остальных участников, разбредшихся по бескрайним сладким полям, видно не было. Ему начинало казаться, будто они с Лидой остались единственными, кто так и не нашел решения этой простой, на первый взгляд, задачи.

– А если смешать пудру с чем-то красным? – предположила Лида. – Она ведь должна будет впитать в себя более яркий цвет. Я как раз видела где-то там ягодные кусты.

– Идея хорошая. Но правильная ли?

Лида решила задуматься над вопросом – так, ради приличия, и сказать Зефиру, что других идей у них все равно нет. Но вместо нее до покровителя это донес кое-кто другой.

– Парфийцы решили, что правильная.

Макадамийцы несли по половинке кокосовой скорлупы, выданной наблюдателем на этой стороне, и каждая из них с горкой была наполнена ярко-розовой пудрой.

– Наконец-то мы вас нашли, – сказал Фундук, скривившись, помог Зефиру подняться и принялся отсыпать марципанцу часть своей добычи. – Если не поторопимся, то твоей королеве уже ничего не поможет.

– Хотите сказать, что все так просто? – удивилась Лида, вставая на ноги и отряхивая одежду. – Что первый этап пройден?

– Если это то, чего от нас ожидают, – Фисташка указала на импровизированную плошку, – то да. Парфийцы недолго думали над тем, как из белого сделать цветное.

– Ничего удивительного, – произнес Зефир, пробуя розовый порошок на вкус. – Это… малина?

– Экспроприировали у девчонки из Ирги, – объяснил Фундук.

– То есть стащили? – спросила Лида.

– Экспроприировали, – настаивал на своем Фундук.

– Украли, – не сдавалась Лида. – Как ни называй.

– Экс-про-при-и-ро-ва-ли, – по слогам произнес Фундук.

Эти необоснованные обвинения человеческой девушки его задели.

– Ты бы и сама так сделала, – обратился Зефир к подопечной, а потом вновь перевел свой взор на макадамийцев. – И она не заметила?

– Я профессионал в своем деле, – хмыкнул охранник принца и принцессы королевства Макадамия. – Фисташка ловко заговорила ее, да и девчонка эта какая-то… рассеянная вся. Хотя иргийка ведь, они там все такие.

Фундук покрутил пальцем у виска.

– Наше время на исходе, – напомнила всем Фисташка. – Если не успеем вернуться во дворец, то для нас турнир закончится.

– Верно, – согласился с ней Зефир. – Хотя бы один из нас должен дойти до финиша.

Глава 15

Их четверка вернулась в Баттенберг последней. Все остальные участники, как догадавшиеся из белой сахарной пудры сделать розовую, так и те, кто, сдавшись, вернулся с пустыми руками, стояли на мраморной лестнице в ожидании оглашения результатов.

– Повезло нам, что это испытание было не на скорость, – прошептала Лида Зефиру, и тот с ней согласился.

Поднимаясь по лестнице, Лида заметила, что лишь у двоих в руках ничего не было. Эти двое с нескрываемой досадой кусали губы и нервно топали ногами, подгоняя нестерпимо медленно тянущееся время. Чувство позора, которое они испытывали в этот момент, хорошо отражалось на их лицах – озлобленных и пунцовых. И Лида не без удовольствия отметила, что так им и надо, нечего зариться на чужие богатства.

Заметив Горького, стоявшего с самого края, Лида разглядела в его руках половинку кокосовой скорлупы, с горкой заполненную розоватой пудрой, чему она втайне от Зефира обрадовалась.

Несколько минут спустя, когда всем и так стало понятно, кто прошел первое испытание турнира, а кто выбыл, так и не выполнив задание, на дворцовом балконе появилась королева Ваниль. Стоило ей только предстать перед своими подданными, как все разговоры внизу тотчас же стихли.

На Баттенберг медленно стали опускаться сумерки.

– Солнце село! – констатируя этот факт, выкрикнула королева. – Первый шаг на пути к короне завершен! Участники, покажите же всем, что вы достойны продолжить борьбу за корону Великого Марципана!

Участники подняли над своими головами емкости, которые были наполнены розовой пудрой, и высыпали их содержимое на стол, стоявший перед ними. Ветер подхватил легкие крупицы, и, освещенные вечерними фонарями, они заблестели, уносясь ввысь над подданными и гостями королевства Марципан.

«Так… красиво», – подумалось Лиде.

Толпа зааплодировала победителям, а проигравшие молча спустились вниз.

– Это было легко, – сказал Зефир, чуть наклоняясь к Лиде. – Но следующее испытание будет сложнее.

– Ты о нем знаешь?

– Нет, но у меня такое предчувствие, что нам придется нелегко.

– Мы справимся. С нами Фисташка и Фундук, – произнесла девушка и снова скосила взгляд на Горького.

«Значит, думает лишь о себе? Как Фёкла? А что насчет Трюфеля? Его нигде не видно. Но раз он здесь, то и его покровитель должен быть неподалеку».

– Я ведь предупреждал тебя, – начал Зефир, щипнув подопечную за руку. – Даже смотреть в его сторону не думай.

– Я думала о Трюфеле, – возмутилась Лида. – В отличие от тебя, он не участвует.

– О, и правда ведь… – удивленно пробормотал Зефир.

Лиде показалось, что ее покровитель напрочь забыл о покровителе Горького. А ведь Максим, как и сама Лида, был человеком, и Зефир был просто обязан хоть раз за прошедший день задуматься о том, где все это время пропадал Трюфель.

– По итогу первого испытания двое участников выбыли из борьбы! – объявила Пастила, все это время стоявшая рядом с королевой. – Сейчас я объявлю оставшихся участников турнира! Запомните их имена. Госпожа Фисташка и господин Фундук из королевства Макадамия! Господин Сорбе и господин Пломбир из герцогства Парфе! Госпожа Малина и господин Барбарис из царства Ирга! Господин Зефир из королевства Марципан! Господин Бергамот и господин Клементин из княжества Цитрон! И… господин Горький и госпожа Воздушная из мира людей!

Толпа тут же зашептала:

– Люди прошли.

– Что же случится, если кто-то из этих двоих выиграет?

– Люди равны нам.

– Но подчиняться людям…

– Они – кондитеры.

– А тот вообще фаворит королевы Ваниль.

«Любой из вас мог оказаться здесь, если бы вы не были такими трусами», – подумала Лида, от злости скрипнув зубами. Она тут, понимаешь, их королеве помогает, а они там, внизу, еще чем-то недовольны.

Нет, в каком-то смысле Лида понимала, что критиковать всегда проще, чем сделать что-то самому. Но как же это злило! Ведь у каждого из них был шанс помочь Их Величествам. Нужно было просто сделать шаг вперед и все! Но нет. Толпа стояла на месте и лишь извергала свое недовольство, упрекая своих возлюбленных монархов в бессилии.

– Не обращай внимания. В пустых словах нет силы, – сказала Фисташка, стоявшая рядом с Лидой. – А то, что ты стоишь здесь с нами, уже о многом говорит. О тебе и Горьком будут рассказывать детям еще многие поколения.

– Буду этим гордиться.

Лида заметила, как миниатюрная девушка из царства Ирга, которую, скорее всего, и звали Малиной, изучающе смотрит на нее. А когда их взгляды встретились, то она вновь дружелюбно помахала ей рукой, и Лиде ничего не оставалось, как ответить на этот странный жест.

Искать Горького в толпе могло войти у нее в привычку, и Лида мысленно поклялась себе, что это во второй и последний раз. Она просто хотела поговорить с ним, – ничего более, – и она точно не собиралась выпытывать, как он смог догадаться о способе превращения белой сахарной пудры в розовую. И причина была до банальности проста – Лиде не хотелось давать Горькому повода потешаться над ней за ее незнание.

«Да куда он подевался?» – проклинала она парня, отсеивая взглядом макушки всех цветов радуги и их подоттенков. Вокруг было чересчур много марципанцев, в глазах у Лиды быстро начало пестрить, и она решила, что Горький, с огромной вероятностью, уже во дворце и отчитывается перед королевой о причинах, по которым он так долго не давал о себе знать.

Насколько Лида могла судить, поиски принца Безе шли полным ходом, но ощутимых результатов пока не приносили. А это означало очень неприятную для всех них новость: турнир Великих Правителей продолжался.

Лида подняла голову и взглянула на пустой балкон, где еще недавно королева Ваниль объявила об окончании первого испытания. «Нельзя допустить, чтобы она потеряла корону из-за моего длинного языка».

Вскоре до дворцовых стен донесся перезвон колоколов, народ стал расходиться по домам. На Баттенберг опустилась вечерняя дымка, и город начал утопать в оттенках синевы.

– Вот ты где. Неужели так сложно стоять на месте и никуда не уходить?

Зефир пытался выглядеть рассерженным, но усталость, копившаяся последние несколько дней, давала о себе знать, в голосе покровителя Воздушных слышалось лишь тихое раздражение.

– Я пыталась найти Горького и поговорить с ним, но он, скорее всего, уже во дворце.

– Горького? – Зефир нахмурился и потер переносицу. – Я же говорил тебе держаться от него как можно дальше. Говорил же?

– Говорил. Но сейчас не время для выяснения отношений. Мы с ним союзники, и нам надо…

– Будь тише, – Зефир цыкнул на Лиду, приложив указательный палец к губам.

Лида кивнула и виновато опустила взгляд к земле. Она уже научилась не обращать внимания на направленные на нее заинтересованные взгляды и забылась. Вокруг нее все еще было множество посторонних, в любой момент готовых рассказать всем о том, что на этом турнире сформировались союзные команды.

– Просто будь осторожнее, – уже без обвиняющих отзвуков в голосе добавил Зефир. – Тот факт, что мы вместе, ни для кого не кажется странным, я твой покровитель. Но если кто прознает обо всем остальном… – Зефир выдержал многозначительную паузу. – В общем, ты поняла.

Лида молчала. Во-первых, все понимала. Она мало что знала о жизни на этой стороне, но интуитивно чувствовала: птифурцы отличались от людей тем, что жили по чести. Даже обман, который они затеяли с благой целью, остальными мог быть воспринят совершенно иначе, не как спасение, а как гнусная ложь. А наказывали лжецов в этом мире, думалось Лиде, отнюдь не коллективным порицанием.

А во-вторых, Лида решила, что будет стараться молчать, пока ее о чем-то не спросят. И даже в таком случае сто раз подумает, прежде чем что-то сказать. Сейчас для большинства марципанцев она – олицетворение всех людей, живущих в ее мире. И то, как она поведет себя в той или иной ситуации, что скажет и как ответит на вопрос, будет спроецировано на всех остальных людей. А отвечать за весь людской род Лиде ой как не хотелось.

– Зефир! Лида!

Пастила старалась не бежать, ведь дворцовый этикет обязывал фрейлин – и в особенности первую фрейлину королевы Ваниль – в любой ситуации вести себя достойно. А где это видано, чтобы высокородные барышни бегали по мраморным ступеням сломя голову и выкрикивали имена тех, к кому обращались? Нигде. Оттого Зефир и Лида, услышав голос Пастилы, заметно занервничали. Если она вышла к ним навстречу, хотя вроде как уговор был не появляться вместе на глазах у подданных и гостей королевства, значит, что-то случилось.

Лида была готова поспорить на то, что принц Безе нашелся и уже указывал пальцем на своего похитителя. Но обеспокоенное выражение на лице Пастилы говорило об обратном – ничего хорошего не произошло, все стало только хуже.

– Брат мой, – воскликнула Пастила, обнимая Зефира, словно в ее тело вселилась маркиза де Тарт, – я так рада, что ты вернулся целым и невредимым!

– А как же иначе? – подыграл Зефир. – Все ради победы.

Лиде тоже досталась порция объятий.

– Что происходит? – спросил Зефир шепотом, предусмотрительно оглядевшись по сторонам. – За нами наблюдают?

– Нет. Сейчас нет, но… – Пастила нервно затеребила розовую прядь волос, аккуратной пружинкой обрамлявшую ее лицо. – Герцог Джелато просто вне себя от ярости. Все из-за победы Лиды и господина Максима.

– Значит, парфийцы людям не рады, – утвердительно произнес Зефир.

– Именно. Лучше Лиде сейчас держаться в стороне от дворцовых дел.

– Думаешь, он может меня в чем-то обвинить? – спросила Лида, вглядываясь в хрустальные окна дворца. Мог ли кто-то через них сейчас наблюдать за ними? – Или обвинить короля и королеву?

– Я не могу этого отрицать, – сказала Пастила, сжимая губы. – Парфийцам дай только повод, и они его не упустят.

– Если появится повод обвинить короля и человека в сговоре… – Зефир замолчал, не желая продолжать собственную мысль. – Ладно. Значит, с сегодняшнего дня Лида не приблизится к дворцу. Всю информацию передавай лично мне.

– Конечно, – произнесла Пастила и, взглянув за плечо брата, удивленно приоткрыла рот. – Как же так?.. Не понимаю…

Поодаль от них стояли парфийцы. Они о чем-то разговаривали с Горьким, а после один из них – тот самый, рядом с которым Лида стояла в вечер своего дебюта, – пожал Горькому руку, и, распрощавшись друг с другом, каждый из них пошел в свою сторону.

В груди у Лиды разгорался костер обиды и злости. «Значит, с нами объединяться он не захотел, а вот этому ручку пожимает!..»

– Помнишь, что я тебе говорил? – начал Зефир, недовольно глядя на сестру.

– Я… я постараюсь разузнать об этом у Трюфеля. Должно же быть объяснение тому, что господин Максим…

– Он сказал Лиде, что собирается стать королем, – перебил ее Зефир, еще больше удивляя и даже пугая сестру.

– Королем?..

– Он хочет выиграть турнир и забрать корону себе, – присоединилась к их разговору Лида. – Сказал, что сам по себе и ни перед кем не собирается отчитываться.

– Это какая-то ошибка… Может, ты неправильно поняла его?.. Или же… должно быть объяснение…

– Его нет, – глухо проговорил Зефир. – Не все люди такие, как Воздушные. В большинстве своем они эгоистичные и самовлюбленные. Жестокие. Горький и Кислая – яркие тому примеры.

– Кислая?.. Ты о госпоже Кислой?..

– О Фёкле, ее дочери.

– Мы недавно встретили ее и ее покровительницу Лайм в магазине, – постаралась объясниться Лида, а после, вспомнив кое о чем, посмотрела на Зефира. – Он мне так и не рассказал, а у меня из головы вылетело… У ее покровительницы несколько меток на запястье.

Лида взяла Зефира за левую руку и провела пальцем по знаку его контракта на запястье. Ромбовидная метка, как знала Лида, у всех покровителей была одинаковой и отличалась лишь цветом. У Зефира, к примеру, метка была под цвет его черничных волос, но с оттенком локонов, как говорил сам Зефир, это никак не было связано. Просто так получилось.

– Несколько меток? – На лице Пастилы отобразился настоящий ужас. – Бедная госпожа Лайм.

– Может, хоть ты мне объяснишь? Много меток – это плохо? – Лида выжидающе посмотрела на Пастилу.

– Знак разорванного контракта для нас – как рабское клеймо в твоем мире, – начала свое объяснение Пастила. – Мы подходим к выбору подопечных очень тщательно, чтобы никогда вас не покидать. А если кто-то из нас раз за разом заключает договоры с разными людьми, то это несмываемый позор!

– Рабское клеймо? – Лида посмотрела на запястье Зефира. – Поэтому никто из вашей знати не заключает контрактов с людьми?

– Это одна из причин, – сказала Пастила, кивнув. – Тела знатных особ должны быть чисты. Думаю, что раньше в твоем мире действовали те же законы.

– Возможно, – сказала Лида, сжимая руку Зефира.

Его рука была больше ее руки, а пальцы намного длиннее. Она еще крепче сжала его ладонь и уверенно произнесла, глядя ему в глаза:

– Клянусь, ни я, ни кто-либо другой из моей семьи никогда не разорвет с тобой контракта. Обещаю.

Зефир улыбнулся и легонько прикоснулся губами ко лбу Лиды:

– Спасибо.