Текст книги "Социальная структура и социальный капитал населения Красноярского края"

1.2. Ресурсные составляющие социального капитала

Одним из важнейших показателей социального капитала выступает «широта ресурса социальных взаимодействий». Для её выявления был использован ряд социальных индикаторов. Так, к числу весьма важных индикаторов социального капитала индивида относится количество человек, за исключением родственников, которые вспомнят о его дне рождения. Условно выделено четыре степени «широты» социальных связей человека. Разумеется, это определяется многими факторами, в том числе полом, возрастом, социальным статусом, видом деятельности, местом жительства человека и др. По сути, данный индикатор характеризует «широту» социальных связей субъекта на основе, большей частью, эмоциональных взаимоотношений (хотя у лиц, занимающих высокое социальное положение, число людей, которые «обязаны» вспомнить об их дне рождения, зачастую бывает обусловлено отнюдь не только и не столько эмоциональной симпатией к юбиляру). Разумеется, и за счёт названных обстоятельств уровень развития социального капитала у лиц, занимающих высокие должности, соответственно, выше, чем у тех, кто ниже рангом. Как показано на рис. 1.1, почти половина опрошенных – 48 % – полагают, что об их Дне рождения вспомнят от 6 до 15 человек. 30 % респондентов думают, что об этом вспомнят от 0 до 5 человек.

Рис. 1.1. Распределение ответов на вопрос «Как Вы думаете, сколько людей (за исключением родственников) вспомнят о Вашем дне рождения?»

Немаловажными ресурсными показателями социального капитала выступают также социальная толерантность и локус контроля. Одновременно они свидетельствуют о приемлемом «радиусе» социальных взаимодействий респондента.

Таблица 1.1 Распределение ответов на вопрос «Ниже перечислены различные группы людей. Назовите группы, с представителями которых Вы не хотели бы жить по соседству» (в % от числа ответивших на вопрос)

Данные из табл. 1.1. говорят о том, что наиболее часто нетолерантное отношение на уровне массового сознания встречается к наркоманам (97 %) и алкоголикам (95 %), а также к гомосексуалистам (76 %), к иммигрантам и иностранным рабочим (66 %). Однако довольно высока и доля респондентов, которые не возражают жить по соседству с людьми, разговаривающими на иностранном языке (78 %), людьми другой религии (72 %), больными СПИДом (65 %) и людьми другой национальности (69 %). Последнее свидетельствует о высоком уровне этнической терпимости в регионе. Наиболее толерантно население региона настроено к парам, живущим в гражданском браке (93 %).

С помощью факторного анализа было выделено две латентных переменных, характеризующих толерантность в массовом бессознательном респондентов.

Ф-1 характеризует нетолерантность по отношению к: людям другой национальности; людям другой религии; людям, разговаривающим на другом языке; больным СПИДом; иммигрантам и иностранным рабочим; гомосексуалистам (29,06 % общей вариации признаков). Это люди, воспринимаемые жителями региона как чужие.

Ф-2 описывает проявления нетолерантности к наркоманам, алкоголикам, но толерантность по отношению к парам, живущим в гражданском браке (18,31 %). Как видим, на уровне массового бессознательного наркоманы и алкоголики не исключены из социальной среды респондентов, что говорит о привычности и подсознательной терпимости к данным девиациям. По сути, это толерантность, «замаскированная» под нетолерантность, о чём свидетельствует терпимое отношение в данном факторе к лицам, которые состоят в гражданском браке.

Показатели толерантности в массовом сознании населения региона в целом не препятствуют реализации и формированию его социального капитала.

Одним из важнейших индикаторов модернизационного потенциала массового сознания населения региона выступает локус контроля.

Рис. 1.2. Распределение ответов на вопрос «Как Вы считаете, насколько Вы можете влиять на ход своей жизни»?

Как следует из данных, представленных на рисунке 1.2, большая часть респондентов склонны считать, что сами влияют на ход своей жизни, что свидетельствует о преобладании у них на вербальном уровне массового сознания интернального локуса контроля, который выступает важным условием успешных модернизационных процессов.

Локус контроля также изучался с помощью вопроса, результаты ответов на который представлены в таблице

Таблица 1.2

Распределение ответов на вопрос «Как Вы считаете, в какой степени улучшение Вашей жизни сегодня зависит от … ?»

(в % от числа ответивших на вопрос)

На основании данных табл. 1.2 на уровне массового сознания более половины респондентов придерживаются мнения, что улучшение их жизни полностью зависит от них самих (59 %). Довольно высок уровень зависимости и от близких родственников («полностью зависит» + «пожалуй зависит). Однако надо учитывать, что это лишь суммы вербальных ответов респондентов. Факторный анализ методом «Варимакс» показал наличие двух факторов:

Ф-1 характеризует зависимость улучшения жизни респондента от начальника по работе; районной, городской властей; республиканской, городской властей, общероссийской власти. Описательная сила фактора – 42,03 %.

Ф-2 выражает латентную переменную, которая описывает мнение о зависимости улучшения жизни респондента следующими суждениями: от Вас самих; от близких родственников; от друзей, земляков (24,34 %).

Как видим, на уровне массового бессознательного населения региона доминирует экстернальный локус контроля в форме надежды на улучшение жизни от социальных институтов власти. Соответственно, формирование социального капитала во многом зависит от позиций институтов государственной власти различных уровней. Хотя на вербальном уровне респонденты высказывают уверенность в собственном воздействии на ход своей жизни, что во многом отражает стереотипные оценки и нормы.

Рис. 1.3. Распределение ответов на вопрос «Среди каких людей Вы встречаете наибольшее взаимопонимание?»

Согласно результатам исследования, практически девять десятых опрошенных жителей региона наибольшее взаимопонимание встречают в семье, 69 % – в компании друзей, на третьем месте по распространённости находится ответ «на работе» – 37 %. Тем самым можно сделать вывод о таких источниках формирования и сферах реализации социального капитала, как семейно-бытовая, сфера дружеского общения, сфера профессиональной деятельности. Иначе говоря, всё это элементы социальной микросреды человека. Исключение составляют соседи и круг единоверцев, что говорит о слабой роли религиозного фактора в формировании и реализации социального капитала, а также высоком уровне отчуждения людей в сфере совместного проживания.

Таблица. 1.3

Чувства близости или отдаленности жителей Красноярского края с жителями территориальных общностей/сообществ 2828
  В таблицу не включены доли респондентов, затруднившихся с ответом либо не ответивших на вопрос.


[Закрыть]

(% от числа опрошенных, 2011 г.)

Важнейшим аспектом социокультурной самоидентификации как элемента социального капитала является поселенческая самоидентификация жителей региона (табл. 1.3). Большинство опрошенных жителей Красноярского края идентифицируют себя с жителями поселения, в котором они живут (деревня, село, город) – 68 %. Треть респондентов (33 %) самоидентифицируются с жителями краевого центра. Почти столько же выражают наличие общерегиональной самоидентификации – 32 % жителей Красноярского края. Каждый пятый респондент идентифицирует себя с населением России (21 %), всей Земли – 13 %, с жителями бывших республик СССР – 13 %. Можно сделать выводы о том, что у опрошенных сибиряков преобладает «чувство малой Родины», а также проявляется «атомизация» российского социума в пределах данного региона.

Нельзя не отметить и сравнительно высокую долю респондентов, выразивших безразличное отношение к предложенным объектам самоидентификации, т.е. не имеющих чётко выраженной собственной поселенческой самоидентификации: от 11 до 23 % опрошенных.

Большинство опрошенных жителей Красноярского края (60 %) считают жителей Москвы – столицы России «далёкими, чужими»; 51 % респондентов из Красноярского края таким же образом оценили жителей России, 54 % – жителей бывших республик СССР и 48 % – жителей всей Земли. Как видим, более половины респондентов в Красноярском крае считают одинаково далёкими, чужими как жителей всей России, так и население бывших республик СССР. Для ещё большей доли опрошенных жителей Красноярского края характерна антиидентификация с жителями столицы России, что может выражать как недовольство «колониальной политикой Москвы» в отношении данного региона, так и не манифестированный до времени потенциал сибирского сепаратизма. В этой связи нельзя не вспомнить результаты социологических исследований, проведённых нами в 90-х годах в Красноярском крае, которые свидетельствовали о существовании скрытого потенциала сибирского регионально-территориального сепаратизма2929
  Немировский В.Г., Григорьев С.И., Пешков С.И. Сибирь на пути к сепаратизму? // Социологические исследования. – 1993. – № 2. – С. 20-26.


[Закрыть].

Описанные выше данные несколько отличаются от результатов всероссийского исследования, проведённого в 2010 г. по России в целом Центром изучения социокультурных изменений Института философии РАН под руководством Н.И. Лапина. Очевидно, что у населения Красноярского края на уровне массового сознания социокультурная самоидентификация с жителями всего своего региона (32 % -Красноярский край, 59 % – Россия в целом), всей России (соответственно, 21 и 38 %), бывших республик СССР (13 и 23%) и всей Земли (13 и 20 %) проявляется существенно слабее, нежели у жителей России в целом.

Однако при этом результаты факторного анализа ответов россиян в целом достаточно близки результатам подобного анализа ответов жителей Красноярского края, несмотря на присутствие в инструментарии по региону двух дополнительных показателей.

Рассмотрим вначале итоги анализа данных опроса по России в целом.

Так, Ф-1 описывает самоидентификацию с жителями всей России, бывших республик СССР и всей Земли. Описательная сила фактора – 43,9 %.

Ф-2 выражает самоидентификацию опрошенных россиян с жителями поселения, в котором они живут, а также всей их области/края (республики). Описательная сила – 33,6 %.

Факторный анализ ответов опрошенных жителей сибирского региона показал следующие результаты:

Ф-1 описывает самоидентификацию респондентов с жителями Москвы, жителями всей России, жителями бывших республик СССР и жителями всей Земли. Описательная сила фактора – 55,4 %.

Ф-2 выражает близость респондента с жителями поселения, в котором он проживает, жителями краевого (республиканского) центра, жителями всего края (республики). Описательная сила фактора – 17,1 %.

Как видим, на уровне массового бессознательного, в отличие от массового сознания, у жителей Красноярского края существует поселенческая социокультурная самоидентификация, в основном подобная той, которая выявлена у россиян в целом. Вместе с тем у респондентов из сибирского региона заметно сильнее выражена латентная переменная, описывающая более широкую территориально-географическую самоидентификацию, нежели самоидентификацию с социокультурной средой поселенческих образований своего региона. Причём по сравнению с данными исследования, проведённого нами в 2010 г. по проекту «Особенности социокультурного портрета Красноярского края»3030
  Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ «Особенности социокультурного портрета Красноярского края», проект № 10-03-00001а.


[Закрыть], эта латентная переменная заметно усилилась (описательная сила фактора 40,7 и 55,4 % соответственно) при существенном ослаблении последней (2010 г. – описательная сила 30,2 %, 2011 г. – 17,1 %)3131
  Немировский В.Г. Особенности социокультурной самоидентификации населения Восточной Сибири // Социологические исследования. – 2011. – № 8. – С. 88-94.


[Закрыть].

Можно предположить, что массовое бессознательное респондентов отражает те более ранние этапы формирования социокультурной самоидентификации, когда Советский союз был единым целым, занимающим важное место в мировой иерархии государств. Специфика поселенческой самоидентификации сибиряков-красноярцев по сравнению с россиянами на уровне массового сознания, на наш взгляд, свидетельствует о более поздней тенденции нарушения социально-психологического и социокультурного единства современного российского социума. За период 2010 – 2011 гг. у населения региона на уровне массового бессознательного произошло усиление самоидентификации с более широкими социально-территориальными общностями, что позволяет говорить, с одной стороны, о более благоприятных условиях для реализации их социального капитала вне пределов региона, с другой – определённом сокращении возможностей его реализации там, где они живут. Думается, что это происходит под влиянием широкого круга социально-политических и социально-экономических факторов, подробный анализ которых не входит в нашу задачу.

1.3. Количественные показатели межличностных взаимоотношений как показатель социального капитала

К числу показателей социального капитала относится и брачное положение человека. Как показало исследование, большинство респондентов состоят в официальном или гражданском браке. Практически общепризнано, что лица, состоящие в браке, имеют более высокий социальный капитал, нежели те, кто живут вне брака. Широта социальных взаимодействий как один из важнейших показателей социального капитала во многом зависит от брачного статуса человека, причём, на наш взгляд, это мало зависит от того, каков формальный статус брака: официально зарегистрированный в ЗАГСе, освящённый церковным ритуалом или так называемый гражданский брак (выражаясь языком милицейских протоколов сожительство). Среди опрошенных жителей Красноярского края (рис. 1.4) 59 % признали, что они состоят в браке, 7 % ответили, что разведены, 1 % живут раздельно со своим супругом, 7 % – вдовец (вдова) и чуть более четверти респондентов не женаты (не замужем). Отсюда можно сделать вывод, что наличие устойчивых семейно-брачных отношений у более половины опрошенных выступает важным показателем и характеристикой их социального капитала.

Рис. 1.4. Семейный статус респондентов

Нельзя не отметить, что наличие в семье детей потенциально увеличивает её социальный капитал, поэтому присутствие детей в семьях двух третей опрошенных жителей Красноярского края можно рассматривать как позитивные условия для развития социального капитала у населения региона. При этом, как показано на рис. 1.5, более половины респондентов имеют одного или двух детей. Лишь 9 % опрошенных жителей региона имеют 3 и более детей.

Рис. 1.5. Распределение ответов на вопрос « Есть ли у Вас дети?»

В нашем исследовании был использован индикатор, отражающий общее число человек, проживающих в одной семье. В традиционных культурах большие семьи выступают мощнейшим источником социального капитала для каждого из своих представителей. Разумеется, социокультурная ситуация в сфере демографического поведения, соответствующих норм и ценностей в современной постреформенной России иная, чем в Средней Азии или на Кавказе. Однако и у нас, в Сибири, совместно проживающие родственники представляют собой важный ресурс для формирования и развития социального капитала каждого из них (рис. 1.6.).

Рис. 1.6. Распределение ответов на вопрос «Сколько всего человек в Вашей семье, включая Вас и проживающих с Вами детей?»

Вместе с тем, характеризуя ресурсы социального капитала населения края через призму широты социальных взаимодействий людей в семейной сфере, нельзя не отметить тот факт, что совместное проживание с членами семьи выступает важным ресурсом социального капитала человека. Однако, судя по результатам наших исследований (рис. 1.6), состав семьи двух третей респондентов (67 %) – включая их самих – составляет не более трёх человек! Менее четверти опрошенных (23 %) живут вчетвером, 6 % – впятером. Столь широкое распространение подобных нуклеарных семей в регионе отнюдь не способствует созданию широких ресурсов для формирования социального капитала.

Своего рода «близость» социальных связей субъекта как одну из характеристик ресурсной основы его социального капитала выражают ответы на вопрос «Как Вы думаете, сколько Ваших знакомых готовы оказать Вам срочную помощь при необходимости?» (рис. 1.7). Большинство опрошенных – 43 % рассчитывают на дружескую помощь 1– 3 человек, немногим меньше – 36 % – надеются на поддержку со стороны 4 – 6 знакомых. Только 3 % полагают, что в трудную минуту к ним никто не придёт на помощь. Подобные данные можно оценить как сравнительно низкий потенциальный ресурс социальных связей большинства индивидов, тем более, учитывая тот факт, что в реальности подобные социальные ожидания зачастую являются сильно завышенными.

Рис 1.7. Распределение ответов на вопрос «Как Вы думаете, сколько Ваших знакомых готовы оказать Вам срочную помощь при необходимости?»

Таким образом, можно сделать вывод о достаточно высоких количественных показателях межличностных отношений у жителей Красноярского края в контексте развития и реализации их социального капитала.

1.4. Институциональное и личностное доверие как элемент социального капитала

Представляя собой одну из важнейших составляющих социального капитала, доверие выражает настоящий и прошлый социальный опыт индивида. Именно посредством эмоционального механизма доверия во многом осуществляется формирование социального капитала. Доверие воспроизводится социумом и протекающими в нём социально-экономическими, социально-политическими, социопсихологическими и социокультурными процессами. Важнейшую роль доверия в функционировании современного общества отражает значительное число исследований и публикаций, посвящённых этой теме. Укажем лишь известную фундаментальную работу Ф. Фукуямы3232
  Фукуяма Ф. Доверие. Социальные добродетели и путь к процветанию. – М., 2004.


[Закрыть].

Для нашей работы представляет особый интерес тот факт, что Ф. Фукуяма ввел интегративное понятие «социальный капитал», основанное на доверии: «Доверие – это возникающее у членов сообщества ожидание того, что другие его члены будут вести себя более или менее предсказуемо, честно и с вниманием к нуждам окружающих, в согласии с некоторыми общими нормами. Социальный капитал – это определенный потенциал общества или его части, возникающий как результат наличия доверия между его членами. Он может быть воплощен и в мельчайшем базовом социальном коллективе – семье, и во всех коллективах, существующих в промежутке между ними. Социальный капитал отличается от других форм человеческого капитала тем, что обычно он создается и передается посредством культурных механизмов таких как религия, традиция, обычай. Не принижая роли договора и эгоистического интереса как основ ассоциации, надо сказать, что наиболее действенные организации имеют под собой другую основу: коллектив, объединенный общими этическими ценностями. Членам таких коллективов не требуется подробная контрактно-правовая регламентация их отношений, потому что сушествующий между ними моральный консенсус является базисом их взаимного доверия»3333
  Там же. – С. 27.


[Закрыть].

Наряду с термином «доверие» нам представляется эвристичным применять не только его антитезу – «недоверие», но и использованный П. Штомпкой термин «безверие» для характеристики нейтральных ситуаций, когда индивид не высказывает ни доверия, ни недоверия некоему социальному субъекту3434
  Sztompka P. Trust: a sociological theory. Cambridge: Cambridge university press, 1999. – Р. 214.


[Закрыть]. Поэтому можно говорить о том, что безверие – промежуточная фаза процесса формирования/разрушения доверия, когда доверие или недоверие уже утрачено, но ещё не сформировалось нового отношения к данному социальному субъекту.

Поэтому мы можем представить «поле доверия» в массовом сознании/ бессознательном населения региона в качестве своеобразной матрицы социальных взаимодействий, основными характеристиками которого выступают доверие, недоверие и безверие.

Таблица 1.4

Доверие респондентов различным социальным институтам и общностям

(в % от количества опрошенных)

Как показано в табл. 1.4, у опрошенных жителей Красноярского края весьма низок уровень институционального доверия в целом, за исключением доверия Президенту России (полностью доверяю + пожалуй, доверяю в основном = 34 %), Правительству России (соответственно 26 %), армии (30 %), Церкви и духовенству (40 %).

При этом выделяется следующий рейтинг институционального недоверия респондентов:

– политическим партиям (не очень доверяю + совсем не доверяю = 65%),

– полиции (милиции) – 63 %,

– СМИ – 56 %,

– муниципальным и местным органам самоуправления – 56%,

– Законодательному Собранию – 52 %,

– Правительству региона – 51 %,

– Госдуме РФ – 50 %,

– Правительству России – 42 %,

– прокуратуре – 48 %,

– суду – 48 %,

– губернатору – 47 %,

– профсоюзам – 47 %,

– армии – 38 %,

– Президенту РФ – 36 %,

– церкви и духовенству – 25 %.

Как видим, респонденты демонстрируют высокую степень недоверия основным государственным институтам власти.

Анализируя межличностное доверие, следует отметить, что население региона высоко доверяет следующим личностным социальным субъектам:

– семье и родственникам (полностью доверяю + пожалуй, доверяю в основном = 93 %),

– самому себе – 90 %,

– людям, с которыми вы лично знакомы – 60 %,

– коллегам – 59 %,

– соседям – 41 %,

– работодателю (администрации) – 32 %,

– соотечественникам – 33 %.

Следует отметить, что достаточно высок уровень доверия такой надличностной инстанции, как Бог (53 %).

Напротив, довольно высока степень межличностного недоверия:

– людям, с которыми вы встречаетесь первый раз (не очень доверяю + совсем не доверяю = 60 %),

– людям другой религии – 35 %,

– людям другой национальности – 34 %,

– работодателю (администрации) – 34 %,

– соотечественникам – 20 %,

– соседям – 21 %,

– коллегам – 15 %,

– Бог – 13 %.

На основе данных табл. 1.4 можно составить следующий рейтинг институционального безверия у опрошенных жителей Красноярского края (трудно сказать точно + не знаю):

– Законодательное Собрание – 38 %,

– профсоюз – 36 %,

– правительство региона – 35 %,

– церковь и духовенство – 35 %,

– Госдума России – 34 %,

– прокуратура – 33 %,

– армия – 32 %,

– губернатор – 32 %,

– Правительство России – 32 %;

– суд – 30 %,

– муниципальные и местные органы самоуправления – 30 %,

– Президент России – 28 %

– политические партии – 29 %, – СМИ – 27 %, – полиция (милиция) – 25 %.

А теперь обратимся к рейтингу межличностного безверия:

– люди другой религии – 54 %,

– люди другой национальности – 53 %,

– соотечественники – 47 %,

– соседи – 38 %,

– работодатель – 34 %,

– Бог – 34%,

– люди, с которыми Вы встречаетесь в первый раз – 34 %

– люди, с которыми Вы лично знакомы – 31 %,

– коллеги – 26 %,

– я сам – 7 %,

– семья и родственники – 5 %.

Таким образом, выявлена высокая степень межличностного доверия респондентов лишь своему ближайшему социальному окружению, институциональное доверие в целом низко. Высоко также институциональное и частично (по отношению к «чужим») межличностное недоверие. Достаточно высока степень как институционального, так и межличностного безверия. Тем самым региональный социум как бы распадается на ряд своеобразных «кланов», состоящих в первую очередь из членов семьи и близких родственников, во вторую – из личных знакомых и некоторых коллег по работе. Подобные «кланы» (или кластеры), а также система и иерархия отношений между ними и составляют основу социальной структуры региона. Существование подобной социальной структуры говорит зачастую о дофеодальных, квазиродовых тенденциях в социальных отношениях. Именно принадлежность к подобному кластеру и выступает своеобразным социальным лифтом; более того, как отмечают многие исследователи, для России характерна специфика вертикальных социальных перемещений индивидов именно в составе подобного рода кланов. Отсюда вытекает целый ряд социальных девиаций, прежде всего непотизм, коррупция, а также малоэффективное функционирование социальной системы в целом.

Для формирования и реализации социального капитала подобная система социальных отношений создаёт немалые трудности. Во–первых, среда формирования социального капитала во многом ограничивается рамками кластера, в который включён индивид. Во– вторых, реализация уже накопленного индивидом социального капитала также может быть затруднена вне пределов данного кластера наличием к нему отношений недоверия или безверия со стороны представителей иных социальных кластеров.

В результате факторного анализа доверия респондентов – как межличностного, так и институционального было выделено пять латентных переменных, описывающих структуру поля объектов доверия в массовом бессознательном населения региона.

Ф-1 характеризует феномен институционального доверия таким социальным структурам, как суд, губернатор, профсоюз, прокуратура, полиция, правительство региона, политические партии, Законодательное собрание, СМИ, муниципальные и местные органы самоуправления, Президент России, Правительство России, Госдума РФ, армия. Описательная сила фактора – 32, 54 %.

Ф-2 описывает доверие жителей Красноярского края соотечественникам, работодателю (администрации), коллегам, соседям, семье и родственникам, людям, с которыми вы лично знакомы (10,15 %).

Ф-3 выражает доверие респондентов Богу, церкви и духовенству (6,31 %).

Ф-4 характеризует доверие опрошенных людям, с которыми они встречаются первый раз, людям другой религии, людям другой национальности (5,70 %).

Ф-5 объединяет доверие респондентов самому себе, а также своей семье и родственникам (4,38 %).

Таким образом, согласно результатам факторного анализа на уровне массового бессознательного у жителей Красноярского края доминирует латентная переменная, выражающее доверие различным социальным институтам власти, что свидетельствует о высоком потенциале данных институтов в процессе формирования и реализации их социального капитала.