Текст книги "Лабиринт отражений"

Глава 10

Триумф.

Именно так, и не иначе.

Триумф Доры Ифанидис, добившейся своей, некоторым дурам казавшейся нереальной, цели. Сегодня она станет Дорой Кралидис, и эта фамилия идеально подходит ей, прирожденной королеве. Правда, дословный перевод этой фамилии означает «сын короля», но это уже неважно. Она – королева!

И выглядит соответствующе.

Дора победно улыбнулась, рассматривая свое отражение в зеркале. Отражение ответило такой же улыбкой, имело на это право – стилисты и модельеры постарались на славу. Платье было роскошным, сидело идеально, подчеркивая хрупкость невесты. Ржавые волосы убраны в гладкую прическу, сверкает бриллиантами диадема, фата похожа на крылья, макияж великолепен, впервые в жизни Дора выглядит если не красоткой, то вполне симпатичной девушкой. Визажист полтора часа колдовал над ее лицом, но результат того стоил, на свадебных фото будут вовсе не красавец и чудовище, а вполне гармоничная пара.

Похоже, зря она все время красилась сама, стоило признать, что делать этого не умеет. Ну и ладно, Димитриса устраивает ее внешность без макияжа, и она напрягаться не станет.

В дверь постучали, раздался голос отца:

– Дора, к тебе можно?

– Заходи!

Дора развернулась к двери, ожидая реакции отца – она еще не видел законченного образа дочери.

Реакция была правильной – радостное удивление, затем – восхищение. А в уголках глаз блеснули… слезы?! Жёсткий, циничный, известный своей бессердечностью Николас «Кайман» Ифанидис растроган?

Отец протянул руки:

– Иди ко мне, доченька! Какая же ты у меня красавица!

Дора подбежала к отцу, прижалась к его груди, замерев, как в детстве, в теплых и надежных объятиях. Прошептала:

– Спасибо, папа!

– За что?

– За помощь. Без тебя это свадьбы не было бы.

– Ну, ты и сама постаралась на славу, – улыбнулся Николас. Посмотрел на часы, нахмурился. – Ого, церемония уже через час, а мне еще надо с Алексом пересечься, деньги передать. Судно с товаром сегодня ночью придет, он встречать будет.

– А разве Агеластос на свадьбу не приглашен? Он же твоя правая рука.

– Моя правая рука при мне, – усмехнулся Николас, повертев для наглядности рукой. – А что касается Алекса – я приглашал его, но он отказался. Да ты ж его знаешь, он не любитель светских тусовок.

– Ну и ладно, – фыркнула Дора. – Так даже лучше, не будет гостей пугать своей уродливой физиономией. Ты же успеешь вернуться? Меня к алтарю отец вести должен, не забыл?

– Не волнуйся, успею. Там твои подружки уже собрались, Афина спрашивала – им сюда подняться или в гостиной тебя ждать?

– В гостиной. Скажи им, что скоро спущусь. Проверю, как они выглядят, не испортят ли мне церемонию.

– Да вроде не должны, вполне миленькие, одинаковые, – усмехнулся Николас, открывая дверь. Совсем уже собрался выйти, помедлил, затем снова повернулся к дочери: – Дора, ты только не пей ничего, даже шампанского. Обидно было бы все испортить.

– Во-первых, папуля, уже в любом случае ничего не испортить, – Дора наклонилась ближе к зеркалу, рассматривая что-то на лице. – На эту свадьбу съехался почти весь деловой Кипр, и Кралидисы вряд ли рискнут репутацией. – Взяла пуховку, провела пару раз по лицу, спокойно продолжила: – А во-вторых, я тоже не собираюсь рисковать своей репутацией. Моя свадьба должна запомниться роскошью, а не пьяными выходками невесты.

* * *

Афина с отвращением осмотрела расположившихся в гостиной Ифанидисов приятельниц. С не меньшим отвращением перевела взгляд на себя – картина была та же, удручающая. Эта мерзавка Дора постаралась максимально унизить «подружек» невесты, выбрав для них отвратительные платья.

Одинаково отвратительные.

А ведь Афине поначалу показалось, что им с девчонками повезло. Ну а как иначе – стать подружками невесты на самом громком событии светской хроники, свадьбе года! Каким образом страшилке Доре удалось заполучить красавчика Димитриса, было в принципе неважно, вопрос цены, как говорится. Понятно, что ни о какой любви и речи не шло, влюбиться в Дору? Да бросьте, это несерьезно.

К тому же о выгоде слияния бизнесов Кралидисов и Ифанидиса трубили все газеты, толпы аналитиков с важными физиономиями рассуждали об этом на экранах ТВ, так что Димитрису просто не повезло.

А Доре повезло. И когда она пригласила Афину стать главной подружкой невесты, та ничего плохого не заподозрила, искренне обрадовалась, думала, что Дора забыла, как над ней смеялись в школе.

Наивная идиотка.

Впрочем, как и остальные девчонки. С радостным предвкушением они вошли вслед за Дорой в один из самых дорогих магазинов Лимасола, где им предстояло выбрать наряды подружек невесты. Да, одинаковые, но это такая милая традиция, чтобы окружившие невесту девушки были похожи на свадебный букет – не кричаще-пестрый, а изысканно-однотонный. И туфельки соответствующие. И бальные сумочки для нужных мелочей. И то, что Дора привела их в лучший магазин города, доказывало, что и она думает так же.

Девушки с радостным щебетом направились к вешалкам с платьями, намереваясь совместно выбрать устраивающий всех наряд. Но оказалось, что Дора уже все выбрала, им предстояло только померять и подогнать по фигуре ужасные платья дурацкого персикового оттенка. И придраться ведь не к чему, платья оказались известного дизайнерского бренда, из дорогой ткани, и на вешалках смотрелись нормально. Но стоило их надеть…

А потом к ним туфли такого же цвета, широкие, удобные, на квадратном устойчивом каблуке.

И бальные сумочки, больше похожие на мешки для мусора, на затяжках такие.

В общем, бабушатник на прогулке, эротические фантазии пенсионера.

Афина, примерив там, в магазине, всю эту «красотищу», намеревалась вообще отказаться от приглашения, надо было только придумать уважительную причину. Но потом в зеркале встретилась с издевательски-насмешливым взглядом Доры, причем та даже не собиралась стирать с лица мерзкую ухмылку.

И Афина поняла – эта дрянь ничего не забыла, она намерена отыграться, отомстить за все издевательства, выставив на посмешище тех, кто глумился над Дорой Ифанидис в школе. И кто знает, что еще придумала эта крыса.

Кем она вообще себя возомнила? Да, ее папаша богат, так и у них с девчонками родители не грузчиками в порту трудятся, школа ведь элитная, лучшая в городе. Так что посмотрим, кто посмеется последним.

Афина видела разочарованные лица девчат, но они, как и сама Афина, скандалить там, в магазине не стали. Потом пошли созвоны, все возмущались, намеревались отказаться от такой «чести». Но когда Афина посвятила их в свой план, подружки были в восторге.

И сейчас предвкушали развлечение, в бальных сумочках нетерпеливо ждали своего часа полностью заряженные смартфоны – для съемки. Да, выглядели все уродски, но кто на это обратит внимание, когда начнется основное веселье!

Правда, полностью контролировать свои эмоции получалось не у всех, и появление Доры произвело-таки ожидаемый ею фурор. Уродина неожиданно для всех превратилась в принцессу, причем вполне симпатичную принцессу!

Шокированные лица собравшихся девушек сделали походку Доры еще более царственной, лицо – надменным и торжествующим. Она спускалась по широкой лестнице в гостиную медленно, не спеша, наслаждаясь произведенным эффектом.

Пока произведенный эффект не разлетелся вдребезги от пронзительного радостного визга и хлопков в ладоши.

Визжала, подпрыгивала и хлопала Афина:

– Ааааа, Дорочка, с ума сойти! Не верю своим глазам! Ты роскошная! Королева! Настоящая королева! Девочки, шампанского королеве!

– Да-да! Давайте выпьем за Дору! Дора! Дора! Дора! – начали скандировать девушки.

Дора благожелательно усмехнулась:

– Вы пейте, я пока не буду.

– Ну что ты, Дорочка, так нельзя, плохая примета, – Афина уже спешила к пирамиде из бокалов с шампанским. – Мы всего по одному бокалу выпьем, за твое счастье!

– Ну если по одному…

– Конечно, чисто символически!

Дора тоже направилась вслед за Афиной, но ее с восторженным щебетом окружили девушки, закрыв собой обзор.

И Дора не заметила, как Афина вытащила из своей бальной сумочки маленькую фляжку и в один из бокалов полился чистый медицинский спирт.

Превращая элитное шампанское в убойный, мгновенно опьяняющий коктейль.

Глава 11

Сколько дней они были в пути? Пять? Восемь? Сто?

Время исчезло, растворилось в бесконечности, контейнер не позволял определить даже утро сейчас или день. Окон ведь не было, а тусклый свет горел постоянно. Только появление охранников, приносивших еду и воду для пленниц, позволяло хоть как-то ориентироваться во времени.

Поначалу Алина пыталась вести отсчет дней, а потом ей стало безразлично. К тому же охранники наносили визиты не только ради еды и воды. Иногда они выбирали кого-то из девушек для «уборки». «Счастливице» предстояло вынести вонючее ведро, заменяющее девушкам туалет, помыть его и принести обратно. Теоретически пленница должна была вернуться довольно скоро, но…

Возвращалась она очень нескоро. Уставшая, едва стоявшая на ногах. Но зато пьяненькая и сытая. Причем, по рассказам уже прошедших через «уборку» пленниц, кормили охранники своих игрушек намного лучше, со своего стола.

Поэтому никто особо не сопротивлялся, а некоторые – та же Анжела, к примеру – сами просились забрать их на «уборку».

Алину, к счастью, не забрали ни разу, и вовсе не потому, что девушка старалась забиться в самый темный угол, чтобы не попасться на глаза похабно ухмыляющимся самцам. В тесном контейнере спрятаться сложно, и Алину уже на третий раз заметил один из охранников. Радостно гыгыкнув, вытащил ее за руку из убежища, что-то приговаривая на греческом – так, во всяком случае, пленницы определили язык охранников, по звучанию имен тюремщиков.

Алина брыкалась, пыталась вырваться, но все было бесполезно.

– Чего выпендриваешься, – усмехнулась Анжела, – от тебя не убудет. Радуйся, хоть пожрешь нормально.

– А тебе лишь бы жрать, – угрюмо процедила Катя.

– И не только, – Анжела сладко потянулась, нарочито тряхнув внушительным бюстом перед вторым охранником.

Но бюст, похоже, прыгал напрасно, второй охранник перехватил руку того, что волок Алину, рявкнул на него, заставил отпустить пленницу. Коллега попытался что-то доказать, но аргументы должного впечатления не произвели, пинок под зад завершил дискуссию. Ведро заставили выносить просиявшую Анжелу. Бюст все же сработал.

И с тех пор Алине можно было не прятаться.

Впрочем, как и некоторым другим пленницам, в том числе и Люсе. Худышка теперь все время старалась держаться рядом со своей спасительницей. Девушки подружились, отчасти потому, что история Люси оказалась немного похожей. Она окончила кулинарный колледж, два года проработала поваром в столовой, а потом решила поискать место получше – зарплата в столовой не устроила. Люся жила вдвоем с мамой, обе зарабатывали копейки, на нормальную одежду и обувь не хватало, а тут еще и мать заболела, понадобились дорогие лекарства. Люся очень обрадовалась, увидев объявление о наборе поваров и официанток на круизные лайнеры.

А в итоге оказалась здесь, в вонючем душном контейнере.

Никаких близких отношений с мужчинами у Люси тоже не было, так что причина, по которой некоторых пленниц не забирали на «уборку», прояснилась.

Алине стал казаться, что этот контейнер – навсегда, и другой жизни уже не будет. И когда качка вдруг прекратилась, а спустя какое-то время дверь контейнера распахнулась, выпуская пленниц – Алина не поверила. Она не двинулась с места, наоборот – вжалась в угол, обеими руками вцепившись в край матраса. Люся тоже осталась сидеть, испуганно переводя взгляд с подруги на насмешливо гогочущих охранников.

И снова Алину хватают за руку, и снова она отбивается, кричит, требуя оставить ее в покое, ну или утопить в конце концов – чтобы все закончилось раз и навсегда!

Закончилось. И довольно скоро – от повелительного окрика.

Охранники послушно отпустили Алину и отошли к стенке контейнера, давая дорогу высокому плечистому мужчине средних лет. Наверное, раньше он считался даже красивым – на это указывала правая половина лица. А вот левая была изуродована жутким шрамом, пересекающим лицо от линии волос до подбородка. В довершение ко всему у мужчины не было левой руки, ее заменил бионический протез.

– Ой, – испуганно пискнула Люся, прячась за спиной Алины. – Страшный какой, прямо Франкенштейн!

Сказала вслух, ведь русского языка здесь никто не знает, верно?

До этого момента было верно.

А вот незнакомец усмехнулся и произнес:

– Страшным был не Виктор Франкенштейн, а сотворенный им монстр.

По-русски он говорил свободно, правда, с заметным акцентом.

– Какие грамотные бандиты пошли, – Алина с вызовом посмотрела на мужчину. – И Мери Шелли читали, и иностранными языками владеют. Позвольте поинтересоваться, в какой церковно-приходской школе учиться изволили, сударь? В Оксфорде или в Гарварде?

– В Хогвартсе, – усмешка мужчина потеплела, превратившись в нормальную улыбку, во взгляде появился искренний интерес.

Он подошел ближе, нагнулся и протянул Алине руку:

– Вставайте, сударыня, вы прибыли к месту назначения. Карета подана.

– Мое место назначения – дома, с мамой!

Голос Алины предательски дрогнул, внезапно до обморока захотелось именно к маме, прижаться к ней, почувствовать тепло маминых рук, услышать ласковый голос. Совершенно бессовестным образом защипало в носу, а из глаз скользнули первые слезинки. Алина зло вытерла их ладонью и отвернулась, проигнорировав руку мужчины.

Один их охранников подбежал и пнул девушку ногой, гаркнув что-то повелительное. Видимо, предложил даме встать, подобострастно посматривая на мужчину – смотри, какой я молодец, отметь это.

Отметил, правда, совсем не так, как ожидалось. Увесистой такой зуботычиной, от которой охранник с грохотом врезался в стенку контейнера. Второму был отдан короткий приказ на греческом, и бандит поспешил выполнять. Подошел к Алине и аккуратно, но с очевидной силой поднял девушку с матраса и под локоть повел к двери. Сопротивляться больше не хотелось, душу затянуло мутной пеленой апатии.

Люся поторопилась следом, постаравшись обойти на максимально возможном удалении напугавшего ее мужчину. Заметно было, что настроение незнакомца резко ухудшилось, он пинком поднял проштрафившегося бандита и буквально вытолкал его из контейнера.

* * *

Ну что это за жизнь такая? Ведь реально классный парень попался, и симпатичный, и при машине, и работает в банке. Да, пока обычным менеджером по кредитам, но говорит, что руководство его заметило, считает перспективным кадром. Понятно, что вокруг Кирилла толпа девиц кружит, как щуки вокруг жирного карася. Того и гляди слопают, оглянуться не успеешь! А ей самой слопать хочется, опередить конкуренток, выделиться среди них. Но чем?

Да вся проблема, что нечем! Внешность заурядная. Да, пластические хирурги сделали ее красивой, но – стандартно красивой, без изюминки. Женская манкость и обаяние – среднестатистические. Интеллектуалкой не назовешь, учиться никогда не любила, остроумную беседу поддержать не в состоянии. Богатенькие родители? Ну, тут сложно, мамаша – училка, папаша мог бы котироваться, но ему есть на кого свои бабки тратить, новая жена всего на три года старше падчерицы, к тому же новый бебик скоро родится, тогда вообще ловить нечего будет.

А вот своя квартира – вариант, тут не просто выделиться – засверкать можно! Но увы, приходится жить с матерью в бабкиной квартире, а однушку, оставшуюся после размена бывшей родительской, мамаша сдает. Оно понятно, конечно, учительской зарплаты на нормальную жизнь не хватает, но обидно же!

Снежана раздраженно пнула ни в чем не повинный стул, стул обиженно скрипнул и грохнулся в обморок. Словно сочувствуя ему, заголосил смартфон. Кто там еще? О, легок на помине! Снежана старательно улыбнулась – так голос звучит приветливее:

– Привет, папульчик! А я только что о тебе думала.

– Ты дома? – озадачиваться приветствием отец не стал.

– Ага.

– А мать?

– Нет, еще в школе.

– Тогда я поднимусь, я у подъезда.

– Да, конечно, заходи!

Интересно, что папаше понадобилось? Он сто лет к ним не заезжал, обычно в городе пересекались. А впрочем, какая разница, если приехал – значит, надо. А если ему что-то надо, можно и взамен что-то попросить.

Впрочем, просить не пришлось, отец сам предложил, причем такое, что Снежана сначала не поверила своим ушам.

– Машину?! Ты купишь мне машину?!!

– Да. Но только если ты сумеешь угомонить мать. Это же надо додуматься – согласилась участвовать в дурацком ток-шоу, да еще и на федеральном канале! У меня выборы на носу, конкуренты только и ждут скандальчика, причем погрязнее!

– Ну вообще-то ничего такого уж грязного вроде нет. Мать сказала, что ток-шоу о мигрантах, и она хочет с экрана обратиться за помощью к диаспорам, чтобы помогли найти Алинку. Они ж с этим Расулом явно где-то у своих прячутся.

– Дура твоя мать! – Игорь отшвырнул чайную ложку, которой только что размешивал сахар в чашке. – Сначала выяснила бы до конца, что конкретно будет на ток-шоу, какие вопросы намерены поднимать.

– И какие именно?

– Криминал, понимаешь? Криминальные проблемы, связанные с мигрантами! Избиения, оскорбления, торговля наркотиками, похищения! И ситуацию с Алинкой будут мусолить как раз в теме похищений!

– Но редактор программы сказала маме…

– Лапши она на уши ей навешала! Абсолютно уверен, что это кто-то из моих конкурентов посоветовал редактору программы с твоей мамашей-курицей связаться, и координаты все услужливо предоставил. В общем, так, – Игорь поднялся из-за стола и направился к выходу, – постарайся успокоить мать, убедить ее в том, что с Алинкой ничего страшного не происходит, что у нее все в порядке. Ведь и подружка ее, Мила, подтвердила, что Алина давно уже тайно встречалась с этим гастером. Так что пусть мамаша твоя живет себе дальше и спокойно ждет, когда молодые к ней с повинной приедут. А может, уже и с внуком. Справишься – получишь ключи от собственной машины.

Глава 12

Да что ж так погано-то!

И причин особых вроде нет, навязанная родителями невеста отрицательных эмоций не вызывала, даже наоборот – ее скромность и застенчивость оживили в душе Димитриса подзабытое желание оберегать и защищать. Такая забавная девчушка, влюбленная в него по уши.

Ведь этого вполне достаточно для семейного счастья – когда хотя бы один из супругов любит? Его, вернее – ее любви вполне хватит на двоих, Дора счастлива до слез, это заметно, и она постарается сделать счастливым мужа, будет верной и послушной женой. К тому же умница, а дети вроде наследуют интеллект по матери. Ну а внешность… Да нормальная у Доры внешность, она просто нефотогенична, в жизни лучше.

Все это Димитрис много раз слышал от родителей, убеждал себя, соглашался и с родителями, и с собой, разумом понимал – все правильно, все идет как надо, короли по любви не женятся, его родители – исключение. Разум стал его союзником, его другом, его поддержкой. И все было бы прекрасно, если бы не слабачка душа. Она вроде бы приняла аргументы разума, сделал вид, что согласна. Затаилась.

Ровно до сегодняшнего дня, дня свадьбы.

Причем с утра все шло нормально, Димитриса закружила карусель сборов: прическа, костюм, где мои новые туфли, дурацкую бабочку не надену, да не хочу я есть и все такое прочее.

И вот пора выезжать, родители и друзья уже рассаживались по машинам, Димитрис на пути к выходу мельком глянул в зеркало – убедиться, что все в порядке. Из зеркала на него смотрел безупречный красавчик: стильно подстрижен, гладко выбрит, костюм сидит прекрасно – придраться не к чему.

Если не смотреть ему в глаза. Где тонет в болоте тоски совсем не безупречная душа, и кричит, захлебываясь…

Что же ты творишь со своей жизнью?! Как ты мог забыть свои юношеские мечты, свой сон, всегда один и тот же сон: берег моря, волны лениво накатывают, пытаясь смыть следы тех, кто метров на сто опередил Димитриса. Стройную молодую женщину и девчушку лет пяти, они смеются, закрываясь от брызг, поднимаемых весело скачущим псом. Димитрис спешит к ним, зовет, они оглядываются, но рассмотреть лица он не успевает – просыпается. И долго еще улыбается, наслаждаясь ощущением бесконечного счастья.

Всегда один и тот же сон, ни единого раза не досмотренный до конца. Единственный узнаваемый персонаж – пес. Черный лабрадор.

В юности сон приходил довольно часто, но чем старше становился Димитрис, чем глубже погружался в светскую жизнь, тем реже снились женщина и девочка. А за годы его загула вообще перестали появляться.

Налипший за годы веселухи цинизм смог убедить Димитриса – это был всего лишь дурацкий сон, рожденный пубертатом. Что? Подростковые гормоны совсем другие сны должны провоцировать? С тетками, но без малышек и собачек? Не аргумент. Был сон и нету.

Но где-то глубоко-глубоко, на самом донышке души – спрятавшись от цинизма – свернулась в комочек крохотная надежда.

Надежда узнать при встрече ту самую женщину из сна.

Надежда старалась не привлекать к себе внимания, но каждый раз вспыхивала теплой искоркой при знакомстве Димитриса с кем-то из девушек. Вспыхивала и сразу гасла, торопливо возвращаясь в ставшее привычным донышко души.

А вот при знакомстве с Дорой надежда не то, что вспыхнуть – даже выбраться из своего убежища не захотела. Видимо потому, что знакомство было вынужденным.

Тогда Димитрис даже обрадовался – наконец-то он окончательно повзрослел и избавился от юношеских фантазий. Хватит мечтать, пора всерьез заняться карьерой и обустройством семейного гнезда.

И все было нормально до этой минуты, до встречи с самим собой и своей душой…

Захотелось напиться и забыться, и проснуться уже женатым. Миновав дурацкую церемонию, суету светских репортеров, первые поцелуи при всех, первую брачную ночь наедине…

– Димми, ты там уснул, что ли? – в дверях стояла рассерженная Атанасия. – Мы уже опаздываем, это неприлично!

– Ничего, успеем.

Димитрис встряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, подхватил мать под руку и увлек ее за собой.

* * *

– Ты же мне обещала!

– Успокойся, папуля! – Дора чмокнула разъяренного отца и, чуть покачнувшись, старательно стерла след от губной помады с его щеки. – Я в порядке.

– Да какое в порядке, ты ж на ногах стоять не можешь! Кто тебя напоил? Эти курицы?!

Под жестким взглядом Николаса Ифанидиса и криминальные авторитеты порой старались стать меньше ростом, а перепуганным девушкам в одинаковых платьях вообще срочно в туалет захотелось. Афина попыталась оправдаться, но обнаружила, что ее связная речь отправилась медитировать, оставив вместо себя невнятное блеяние и хныканье.

Дора рассмеялась, приобняла главную подружку невесты:

– Да не трясись ты! – повернулась к отцу. – А ты не рычи! Мы всего лишь по бокалу шампанского выпили, не больше! Что я, дура, что ли?

– А шатает тебя от чего?

– Это туфли! – Дора выставила из-под подола ногу в туфельке на высоченном каблуке. – Надо было на них потренироваться ходить, прежде чем надевать.

– Надень другие, – проворчал Николас, успокаиваясь.

– Нет, хочу в этих, я их специально к свадьбе купила! Не волнуйся, я же за тебя держаться буду, когда к алтарю пойду. – Дора обняла отца. – Папуля, я такая счастливая!

Николас улыбнулся, но затем снова нахмурился, принюхиваясь:

– Бокал шампанского, говоришь? А пахнет от тебя водкой. Не думаю, что Димитрису это понравится.

Афина надеялась, что никто не заметил, как она вздрогнула. Дора, во всяком случае, точно не заметила, продолжая пузыриться прекрасным настроением:

– Не придумывай, не было никакой водки. А чтобы не травмировать нежную душу моего жениха, я сделаю вот так.

Дора ловко отцепила фату, поколдовала над ней, затем кивнула Афине:

– Помоги мне.

Вместе они вернули фату на место, но теперь лицо Доры оказалось закрыто вуалью. Она подошла к отцу, и, встав на цыпочки, проговорила прямо в лицо:

– Ну как, теперь не пахнет?

Николас улыбнулся, церемонно предложил дочери взять его под руку и повел к выходу. Подружки, облегченно выдохнув, посеменили следом.

* * *

Да уж, расстарались родители! Даже перестарались – судя по собравшейся на свадебную церемонию толпе. Толпа светских репортеров была ненамного меньше, тут и там вспыхивали мини-скандальчики – за место для подглядывания получше.

Димитрис невольно поежился, вспоминая, с каким трудом им удалось пробиться сквозь стаю папарацци – они галдели, словно неделю не видавшие рыбы чайки, слепили вспышками камер, совали в лицо микрофоны. Спасибо охране, вовремя подоспели и расчистили проход.

И теперь он стоял в увитой цветами арке, дожидаясь появления невесты. Гости уже расселись, ряды тоже украшенных цветами стульев уходили за горизонт – так, во всяком случае, казалось уже немного раздраженному жениху.

Ну а как не психовать, устроили цирк какой-то! Зачем было весь Кипр и окрестности на свадьбу звать? Его лично вполне устроила бы скромная церемония в храме, а не спектакль на лужайке размером с футбольное поле. Кстати, в храме было бы и прохладно, а здесь от палящего солнца не особо спасали шатры.

Взмокла спина, по вискам тоже заструился пот. Атанасия заметила это, вскочила со своего места и поспешила к сыну, на ходу вытаскивая из сумочки белоснежный носовой платок. Потянулась промокнуть ему лицо, но Димитрис перехватил руку матери, выхватил платок:

– Не надо, я сам!

– Димми, ты сделал мне больно! – прошипела мать, потирая руку и продолжая при этом ласково улыбаться.

– Извини, – буркнул Димитрис, возвращая мокрый от его пота платок. – Но имей в виду, если невеста не появится в ближайшее время, я ухожу! Что за дела, она опаздывает уже на полчаса! Как-то не похоже на милую скромницу, мечтающую выйти за меня.

– Наверное, что-то по дороге произошло, не надо злиться. Ой, а вот и она! И девушки-подружки, какие забавные, одинаковые! Ну, сынок, с богом!

Атанасия легонько пожала руку сына и поспешила на свое место.

А Димитрис замер, рассматривая медленно приближающуюся девушку. Дора выглядела чудесно – стройная, в роскошном платье, особенно хрупкая рядом с кряжистым отцом. Сквозь вуаль ее лицо кажется даже красивым. В общем, настоящая принцесса на фоне довольно нелепо одетых подружек невесты.

Димитрису не раз попадались видео с чужих свадеб, где жених при виде невесты бывает растроган до слез. А ему с трудом удавалось удержаться от насмешливой ухмылки – слишком очевидным было желание невесты унизить своих подруг.

А ты вовсе не такая скромница и милашка, Дора Ифанидис!

Как-то неуютно стало, словно потянуло холодным сквозняком. И почему-то копившееся раздражение, вроде бы ушедшее при появлении невесты, вдруг вернулось.

Так, Димитрис, хватит истерить. Будь мужиком, в конце концов, засунь свои эмоции куда подальше и, как там говорил император Марк Аврелий?

«Делай что должен и свершится чему суждено».

Вот и делай.

Димитрис старательно улыбнулся подошедшим отцу с дочерью. Николас жестко посмотрел в глаза будущему зятю и негромко произнес:

– Отдаю тебе дочь, береги ее.

– Постараюсь.

Дора отцепилась от локтя отца и шагнула к жениху. Пошатнулась, и упала бы – не поддержи ее Димитрис. Глупо хихикнула:

– Дурацкие туфли, за все цепляются. А ты такой ми-и-илый, такой си-и-ильный, мой любимый Димми! Дай поцелую!

Откинула фату, потянулась губами к лицу жениха. Сквозь аромат дорогих духов тараном пробился алкогольный выхлоп, и Димитрис невольно отвернулся и сморщился:

– Да ты пьяна!

– Неправда! – расслаблено-умиротворенное выражение лица Доры, испуганно пискнув, куда-то исчезло, мгновенно сменившись злобным. – Ты что сейчас сделал?! Ты… ты от меня отвернулся? Я уродина, да? Не понравилась красавчику Димми?

– Что ты несешь? – Димитрис ошарашено смотрел на превратившееся в крысиную мордочку только что вполне симпатичное – благодаря макияжу – лицо своей невесты.

А невеста оттолкнула от себя Димитриса, топнула ногой:

– Проси прощения!

– Дора, успокойся, – Николас попытался обнять дочь, но она вывернулась из-под руки, сжала кулачки и перешла на визг:

– Я кому сказала – проси прощения! На коленях! Иначе никакого «да» ты от меня нее услышишь!

– Да не очень-то и хотелось! – усмехнулся Димитрис и, ощущая невероятное облегчение, развернулся и ушел.