Текст книги "Грустное танго Арлекина"

Глава 13

Больше всего Матвею Черепанову хотелось прямо сейчас, сию минуту, выяснить личность этого клоуна, задержать его, допросить вдумчиво и с пристрастием.

Да, с пристрастием! С еще каким пристрастием!

Потому что оставаться беспристрастным Черепанов больше не мог. Весь его профессиональный цинизм, и без того все сильнее трещавший по швам с каждой новой жертвой неизвестного психа, разлетелся в пыль, когда он увидел истерзанное тело Кати Брусникиной…

Тех девчат, которые попались в лапы упыря первыми, тоже было жалко. И смотреть на горе их близких – трудно. Но они хотя бы взрослые уже!

А здесь – девчонка совсем, в дурацких детсадовских туфельках. И косички эти… И заколка в виде цветочка, смешная, мультяшная… Одна, правда, второй не нашли.

В общем, дело Карусельщика – так назвали маньячину вездесущие журналисты (хотя на карусели тело жертвы было найдено всего лишь раз) – перестало быть только служебным, оно стало личным.

Увы, сохранить убийства в парке в тайне после обнаружения тела Лены Жаркевич не удалось – город залихорадило от кровавых подробностей, тщательно смакуемых журналистами.

Отец девушки через средства массовой информации объявил награду в миллион рублей тому, кто поможет в розыске маньяка. В полицию толпами пошли желающие отхватить миллион на халяву, опера замучились проверять самые бредовые версии, выдвигаемые «свидетелями», но снова и снова тянули пустышку.

Ведь где-то псих держал своих жертв, а потом вез трупы в парк, усаживал их, обустраивал «сцену». И никто ничего не видел?!

Но – никто и ничего. Владелец парка, встревоженный не меньше полиции – это ведь прямая угроза бизнесу, посещаемость парка заметно сократилась, нанял частную охранную фирму для обеспечения безопасности. И если раньше по ночам дежурил всего лишь один старичок сторож (да и тот вечно спал), то теперь территорию патрулировали двое крепких парней.

Две недели все было спокойно, народ вернулся в парк, по вечерам снова стало шумно и многолюдно, все аттракционы работали, к ним змеились очереди.

И вот – Катя…

И снова – ни одной зацепки, ни единого следочка! Хотя Карусельщик в этот раз орудовал в охраняемом парке, парни клялись и божились, что патрулировали всю ночь! Причем не вдвоем маршировали, а разделялись, чтобы охватить как можно большую территорию.

Так что у преступника не имелось привычного люфта времени, он должен был действовать в спешке и просто обязан был оставить следы.

Но Карусельщик обязанным кому бы то ни было себя явно не чувствовал. И ничего не оставил. Даже служебная собака след не взяла, покрутилась возле кабинки колеса обозрения, виновато заскулила и села. А значит, и об этом убийца позаботился, предусмотрительная тварь!

Так что рассказ парнишки о парковом клоуне был сейчас единственной ниточкой. Даже не ниточкой пока – паутинкой. Но хоть что-то!

Причем вполне реальное «что-то» – как раз за клоуном девочка могла пойти, в тот же парк, к примеру. Задурил глупышке чем-то голову, заманил через малолюдный боковой вход…

Черепанов посмотрел на часы – почти двенадцать ночи. Голова гудит и разламывается, соображать все труднее. Да и пороть горячку не стоит: что сейчас предъявишь этому клоуну? Какие доказательства?

По-хорошему, за ним слежку надо бы установить. И если мужик действительно ведет себя не очень адекватно по отношению к девочкам и девушкам, можно брать за жабры.

А сейчас – спать. Он вообще уже домой собирался после суток, когда позвонили и сообщили о Катюше Брусникиной…

И вторая бессонная ночь вряд ли прояснит мозги и вернет ясность ума.

Как говорится, утро вечера мудренее.

Но утро особой мудростью не отличалось. Может, потому, что оно выдалось напряженным, словно всю ночь трудолюбивые курьеры мироздания свозили к кабинету Черепанова мешки проблем и сваливали их, пыхтя и устало отдуваясь, у входа.

Матвей думал, что самая большая волна истерики захлестнула город после убийства Лены Жаркевич. Ага, как же! То был так, легкий бриз. Настоящее цунами обрушилось на голову следственной группы только сейчас.

Журналисты, возмущенные горожане, еще более возмущенное собственное начальство, получившее гигантскую очистительную клизму от вышестоящих товарищей и как вишенка на торте – недовольство Москвы.

В столице пока только осуждающе сдвинули брови, но и это нехитрое движение вызвало у мэра города тремор конечностей и зуд в копчике.

И кто был назначен стрелочником?

Правильно, следователь.

В общем, вместо работы по делу Матвею пришлось больше часа отбиваться от репортеров, выслушивать начальственные упреки и терпеть моральную порку. Объяснять что-либо было бесполезно, да и говорить пока особо не о чем. Озвучивать версию с клоуном Черепанов не спешил.

Наконец все более-менее утихло и можно было заняться делом.

За клоуном установили слежку. Первые дни результата не принесли: парк опять опустел, аттракционы простаивали, клоун вместе с ростовыми куклами, зайцем и медведем, торчали в будке механика колеса обозрения. И, судя по звону посуды, решали там кроссворды. А может, в шашки играли.

Но ближе к выходным горожане все же потянулись в парк: а куда еще пойдешь с детишками? Тем более что владелец парка усилил охрану, да еще и замутил городской выпускной вечер – договорился с директорами ближайших школ, взяв организацию праздника на себя. Концертная программа, развлечения, аттракционы – все это владелец парка обещал предоставить бесплатно. Родителям оставалось только позаботиться об угощении.

Затея всем очень понравилась, и ребятам в первую очередь. Ну еще бы – в парке точно можно будет отыскать скрытые от бдительного родительского ока местечки для уединения. А насчет психа можно не волноваться: их много, а псих один.

Предвкушение праздника довольно быстро смыло неприятный осадок, погода стояла чудесная, к тому же в парке стало еще интереснее – появились пони и велоколяски.

В общем, народ вернулся в парк. И клоун снова развлекал детвору, скручивая из длинных шариков забавные игрушки, пуская пузыри, жонглируя мячиками.

Но теперь, когда за ним следили постоянно, очень скоро стало ясно: Кирилл не обманул. Веселый дядька с красным круглым носом и смешным париком действительно распускал руки, когда развлекал девочек.

Нет, не специально, все происходило как бы случайно.

То шарик полетит не туда, его надо поймать, задев при этом грудь или попку.

То пузыри учит выдувать, неприятно облапав девочку.

То из шарика похабень скрутит, ойкнет и тут же переделает, внимательно следя за реакцией девочек.

Операм, следившим за клоуном, до зубовного скрежета хотелось оттащить поганца от детей и в укромном месте просто и незатейливо, без изысков, отпинать его по полной программе.

Но – нельзя.

Приходилось смотреть и тихо сатанеть от злости и бессилия.

А потом…

Потом удача все же решила кинуть с барского плеча душегрейку холопам-топтунам.

В один из дней, ближе к вечеру, опера заметили, что клоун все чаще и чаще поглядывает в сторону небольшой аллейки, где на лавочке сидела совсем молоденькая девушка, лет семнадцати-восемнадцати, и увлеченно читала книжку. Милая такая девчушка, в очках, явно тихоня и отличница.

В очередной раз собрав возле себя небольшую толпу детишек – и мальчиков, и девочек, клоун шаг за шагом, как бы случайно, оказался возле лавочки, на которой сидела девушка.

О чем-то спросил, детишки засмеялись, девушка тоже. Клоун предложил ей скрутить из шарика собачку, девушка попробовала – получилось. Клоун радостно заверещал, захлопал в ладоши, а затем вытащил из кармана своих широченный штанов… чупа-чупс! И торжественно вручил девушке. Та, смеясь, взяла.

При виде конфеты, фигурирующей во всех эпизодах Карусельщика, опера подобрались, словно гончие на охоте. Неужели повезло? Неужели…

Клоун с детьми отошел от девушки, та развернула конфетку и засунула ее в рот, вернувшись к чтению.

Где-то через полчаса парк начал пустеть, на город легким покрывалом опускались сумерки. А девушка все сидела в той же позе, склонившись над книжкой.

Вскоре к ней подошел неприметный коренастый мужик средних лет, в котором оперативники ни за что не узнали бы клоуна, не будь у них его фото без грима. Клоун присел рядом с девушкой, осторожно похлопал ее по плечу – и девушка начала заваливаться на бок…

– Так вот, как он их утаскивал, сука! – прошипел один из оперов. – Конфетки со снотворным давал!.. Ну что, парни, берем его?

– Погоди, надо ведь его логово найти.

Клоун тем временем, оглянувшись по сторонам, подобрал выпавшую из рук девушки книжку, затолкал ее в сумочку, повесил сумочку себе на плечо, подхватил девушку за талию и повел-понес в глубь парка.

Опера бесшумно двинулись следом.

Глава 14

Домой Яна опять возвращалась вымотанная до изумления. Словно весь день вкалывала на рисовых плантациях Китая, под палящим солнцем и по колено в воде, а не преподавала музыку в школе.

Да ведь даже и не преподавала – только с хором репетировала. Праздник Последнего звонка уже завтра, там обязательно будут представители оргкомитета конкурса школьных хоров, волновалась и сама Яна, но особенно – дети.

Уж очень им хотелось поехать в Болгарию!

Поэтому последние дни перед выступлением занимались особенно интенсивно. А ведь еще пришлось вводить новых девочек вместо исключенных Лялечки и Светочки.

Исключенных окончательно и бесповоротно, хотя в первый день после их исключения Яне пришлось ох как тяжко! Особенно если учесть почти бессонную ночь накануне…

К началу репетиции хора обе юные нахалки стояли у двери в актовый зал, с победным видом поглядывая на подходившую Яну.

Они явно считали, что аргументы в пользу их возвращения в хор у них есть, причем более чем весомые – одна килограммов восемьдесят, вторая – все сто.

Мамы. Безотказное бронебойное оружие, практически гаубицы.

Наверное, если бы мамаши маленьких нахалок повели себя иначе, взяли иной тон разговора, вежливо-смущенный, извинились за дочек сами и заставили просить прощения своих королевишен, все закончилось бы позитивно.

Но похожие на носорожиц тетки и стратегию поведения выбрали носорожью – задавить эту пигалицу криком и напором. Ишь ты, сопля зеленая, настоящей учительницей себя возомнила! Большого ума не надо, чтобы на пианине-то тренькать! Да кто ты такая, чтобы наших девочек выгонять из хора?!

И все в таком же духе, абсолютно не думая о том, какую модель поведения сейчас демонстрируют своим дочуркам.

Хотя нет, думая, очень даже думая. Даже натаскивая будущих хабалок, «наши дети должны быть лучше нас». Как-то так.

Яна минуты две молча слушала возмущенные вопли носорожиц, абсолютно на них не реагируя. Просто с холодным любопытством рассматривала багровые от возмущения физиономии теток, изредка переводя взгляд в окно. Потом зевнула. Затем посмотрела на часы. Взялась за ручку двери и собралась войти в зал.

Мамаши подтолкнули своих чадушек следом, но Яна выставила вперед руку, преграждая Лялечке и Светочке путь:

– А вы куда собрались? Вам сюда нельзя.

– Эй! – озадаченно булькнула мать Лялечки. – Как это – нельзя?! Вы же только что разрешили…

– Я?!!

– Да, вы! – поддакнула вторая носорожица. – Вы согласились взять их обратно!

– Вы что-то путаете. Я ни слова не произнесла.

– Но вы промолчали, когда мы спросили об этом! А молчание – знак согласия!

– Насчет знаков и знамений – не ко мне, – холодно проговорила Яна. – Я – педагог, я не ясновидящая. Это первое. Второе. Я не прислушивалась к вашим воплям, поскольку считаю недопустимым обращение к учителю в подобном тоне, да еще в присутствии детей. Поэтому понятия не имею, о чем вы там спрашивали. До свидания.

– Но как же девочки…

– Девочкам – хороших каникул.

И Яна захлопнула дверь прямо перед возмущенно засопевшими носами.

На всякий случай повернула ключ, запирая, и направилась к замершим от любопытства детям:

– Здравствуйте, мои хорошие! Ну как, готовы к репетиции!

– А классно вы их, Яна Станиславовна! – восторженно заорал Вовка. – А то они тут выпендривались…

– Все, разговоры закончены! У нас завтра – ответственный день, начнем репетировать!

Но реально начать получилось где-то минут через двадцать – разъяренные мамаши не желали сдаваться. Сначала они ломились в дверь, затем приволокли в зал директора школы, Евгения Борисовича, требуя наказать нахалку.

Евгений Борисович, к несчастью носорожиц, был очень умным и справедливым. Строгим – да, порой жестким, но всегда разбирался в любой ситуации до конца, выслушивал обе стороны, а главное – слушал и уважал детей, вне зависимости от возраста.

В общем, ни Лялечка, ни Светочка в хор так и не вернулись.

Но еще дня три приходили и ныли. И хныкали. И плакали. А потом – пакостничали исподтишка, увеличивая градус нервотрепки.

Так и стала Яна китайским кули на рисовой плантации.

Но не заметить очередное собрание соседей во дворе Яна не могла. И сердце опять в ужасе пискнуло, сжимаясь от нехорошего предчувствия.

Да сколько же можно-то! Всего неделя прошла после… после Катюшки.

Кто на этот раз?!

Яна всмотрелась в лица возбужденно переговаривающихся соседей и озадаченно нахмурилась – лица были другими. Не раздавленно-опустошенными горем, а азартно-удивленными, даже… радостными?

– Лидия Васильевна, добрый вечер! – окликнула Яна соседку, активно участвующую в несанкционированном дворовом митинге. – Что случилось?

– Ой, Яночка, представляете – его поймали!

– Кого?

– Да сволочь эту, что Катьку нашу и других девчат замучил! – пояснил Геннадий, мужик из дома напротив. – Я ж этого урода сто раз видел!

– Гена, не выражайся, женщины кругом! – встряла его супруга.

– А как тут по-другому скажешь! Нехороший человек? Да он не человек вообще! Урод и есть! Ох, знал бы – собственноручно пришиб бы гада! Он же и мою Кристинку мог… – Мужик катнул желваки и стиснул кулаки. – Она вечно к нему меня тянула!

– И мой Сережка возле него крутился!

– Да он пацанов не трогал, он, вишь ты, только за девчонками!

– А кто ж его знает, маньяк – он и есть маньяк! Надоели девчонки – взялся бы за мальчишек!

– Потому и Катька с ним пошла – сто раз ведь в парке видела!

– Да кто он, кто? – не выдержала гвалта Яна.

– Клоун, представляете, Яночка! – возбужденно затараторила Лидия Васильевна. – Клоун из парка! Который постоянно у всех перед глазами мелькал!

– Клоун?! – Яна мгновенно вспомнила рассказ Кирилла. – А доказательства? Это точно он?

– Он, он! Милиция…

– Полиция, теть Лида, полиция!

– Да какая разница! В общем, за ним уже следили и, когда этот негодяй очередную девочку к себе потащил, за ним пошли следом. И довели до гаражей, что с той стороны парка. Оказывается, он в одном из этих… как их, домиков…

– Да не домиков, – фыркнул Геннадий, – гаражных боксов! Короче, этот…

– Гена!

– Он там себе место для утех обустроил, урод! Диванчик, веревки, снотворное, скотч, чтобы девчонкам рты залеплять! На диванчике кровь обнаружили. И на полу…

– А главное – вещи все девушек нашли, в ящичке спрятанном! – снова вклинилась Лидия Васильевна. – И Катюшину заколочку тоже…

Глава 15

Праздник Последнего звонка удался. В этом году он получился каким-то необыкновенно трогательным, светлым, радостным и… легким.

Вернее, облегченным.

Словно рассеялся липкий туман, не дававший вздохнуть полной грудью, и мир засиял, задышал, засверкал миллионами капелек счастья.

Счастья со слезами на глазах – почему-то плачущих родителей выпускников в этом году было гораздо больше.

Зато и хлопали детскому хору тоже гораздо громче. Может, потому, что дети действительно спели очень хорошо – звонко, чисто, с настроением. И поездка в Болгарию весело подпрыгнула на пару шагов ближе к подопечным Яны. А подопечные так же весело прыгали теперь в школьном дворе под несущуюся из динамиков музыку, зараженные всеобщим восторгом.

И напоминали Яне ягнят на лугу. Ну, во всяком случае, она именно так их, ягнят, себе и представляла. Ей даже милые бантики на шейках детей померещились. И пастуший посох, тоже увитый ленточками – в собственных руках.

Но вот что-то неприятно царапнуло душу. Что именно, Яна не поняла, вроде бы ничего не изменилось вокруг. Лялечки и Светочки с их мамашами на празднике вообще не было, а другому негативу и взяться вроде неоткуда.

Потому что главный источник страха и боли надежно заперт в СИЗО.

Тогда что же, что не так?

Яна еще раз осмотрела школьный двор, внимательно всматриваясь в лица детей и взрослых. Вот ее детишки пляшут и прыгают вместе с остальной малышней. Вот старшеклассники с лентами «Выпускник» на груди фотографируются. Вот их родители о чем-то оживленно переговариваются между собой, наверное, предстоящий выпускной вечер в парке обсуждают.

Все улыбаются, радуются, у всех все…

Так, стоп. А это что за новости?!

Теперь понятно, что царапалось в подсознании. Заплаканные, красные глаза Вики и хмурое, даже злое какое-то лицо Кирилла.

Парочка стояла в стороне от всех, возле цветущих кустов сирени. Кирилл что-то горячо говорил девушке, явно в чем-то пытался убедить, а она лишь отрицательно качала головой и отворачивалась.

Вот Кирилл решительно схватил ее за руку и попытался куда-то увести, но Вика резко высвободилась, что-то запальчиво выкрикнула, лицо ее некрасиво перекосилось, из глаз брызнули слезы, и девушка бросилась вон со двора.

Но школьный двор был выложен тротуарной плиткой, а тротуарная плитка, высокие каблуки и бег сосуществуют неважнецки.

Поэтому пробежать Вике удалось от силы метра три, а потом каблук попал между плитками, девушка пошатнулась, вскрикнула и неловко упала.

В следующее мгновение возле нее был Кирилл, и, когда до парочки добежала Яна, он уже помог своей спутнице подняться.

Вика громко, в голос плакала, ее буквально трясло от рыданий. И вряд ли небольшая ссадина на колене могла вызвать такую бурную реакцию. Стоявшие неподалеку чьи-то родители начали оглядываться, дети тоже притихли, испуганно таращась на плачущую девушку.

И только сейчас Яна обратила внимание, что родителей Вики и Кирилла похоже, на празднике не было. Во всяком случае, никто не спешил к ним с перевернутыми от волнения лицами.

Кроме самой Яны.

Детишки, глядя на сотрясающуюся в рыданиях Вику, совсем раскисли, кое у кого уже сложились трагической скобочкой губы, готовясь выдать на-гора образцово-показательный рев, родители тоже начали хмуриться и перешептываться.

А значит, расспросы оставим на потом, сейчас следует увести отсюда Вику и Кирилла. Зачем портить праздник!

Яна подошла к обессиленно повисшей на парне девушке и подхватила ее под локоть:

– Идем.

– Нет! – Вика слабо трепыхнулась, пытаясь вырваться. – Пустите!

– Не ори, ты и так уже малышей перепугала. Вот, – Яна вытащила из сумочки упаковку бумажных платочков, – возьми, вытри сопли и слезы и иди за мной. И ты, Кирилл, тоже.

– Да по какому праву…

– По такому. Хватит хныкать и истерить!

Яна по себе знала: если сейчас полезть со словами сочувствия и жалости, слез будет еще больше. А вот жесткий окрик, провоцирующий ответное возмущение, действует гораздо эффективнее. Злость и нюни несовместимы.

Сработало и на этот раз – Вика вспыхнула, попыталась огрызнуться, но тут на помощь Яне пришел Кирилл. Он подхватил девушку с другой стороны и мягко направил в нужную сторону:

– Ви, все правильно. Пойдем к Яне, она поможет.

– Нет!

– Да.

– Она… она же учительница! Она все расскажет…

– Яна в первую очередь друг.

Наверное, Вика просто устала. Устала от слез, от того, что точило ее душу изнутри и стало причиной этих слез, от постоянного страха и нарастающего напряжения. От невозможности поделиться этим с кем бы то ни было.

Даже с Кириллом.

Потому что… ну чем он поможет?! Ей никто не поможет, никто…

Хотя поначалу Вика совершенно не напряглась, когда в социальных сетях к ней привязался очередной интернет-тролль.

Один из тех переполненных комплексами неудачников, ничего в жизни не добившихся, абсолютных нулей по сути своей. Остро, до звона в ушах завидующих тем, кто хоть чего-то достиг. У кого есть хорошая работа, друзья, уважение окружающих, любовь, причем взаимная.

Завидуют и ненавидят. И стремятся унизить, оскорбить, напакостить объекту ненависти, нагадить ему в душу. А если удастся хоть как-то испортить жизнь, вообще праздник и фейеверки!

В реальной жизни эти обмылки не рискуют высовываться из-под плинтуса, можно и по морде огрести за хамство и оскорбления.

А вот в виртуале… О, там интернет-тролли, прячась под вымышленными никами, оттягиваются по полной. Оскорбляют, глумятся, поливают грязью, причем чаще всего – ими же замешенной.

Их банят, перекрывают доступ, но пакостники регистрируются под новыми именами и снова гадят. И тащатся от собственной безнаказанности и «власти».

Осознание того, что они в любой момент могут испортить кому-то как минимум настроение, доставляет, похоже, троллям наивысшее наслаждение.

А уж если тролль обладает талантом хакера и способен испортить не только настроение, но и жизнь выбранной жертвы, власть этого таракана становится реальной, без кавычек.

И именно такой тролль привязался к Вике.

Поначалу она не особо обращала на него внимание, у девушки с троллями был свой метод борьбы – она их просто игнорировала.

Не отвечала на оскорбительные комментарии, удаляла похабные фото, кое-как смонтированные с помощью фотошопа, а некоторых, особо приставучих, едко и остроумно высмеивала.

Поэтому первые укусы тролля, скрывающегося под скромным именем Господин, привычно игнорировала.

Пока Господин не взялся за нее всерьез…