Текст книги "Китайский цикл"

Китайский цикл
Увидеть Поднебесную и полюбить
Анна Парвати

© Анна Парвати, 2014

© Анна Парвати, фотографии, 2014

Редактор Анна Парвати

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Предисловие

Китая никогда не существовало на моей «внутренней» карте. Вообще говоря, до поры до времени она была достаточно бедна. То ли в силу бедности 90-х годов, на которые пришлось детство, когда одной из самых популярных фраз в семье была: «Мы в долгах как в шелках» (до сих пор не жалую шелк, выбирая более однозначные ткани), то ли в силу того, что с преподавателями географии не везло… Первая своей строгостью наводила на меня такой трепет, что перед занятием я торопливо стирала в туалете любые намеки на первую в жизни помаду бледно-бежевого цвета. Вторая делала упор на зарисовывание контурных карт, по крайней мере, больше я из ее уроков никаких активностей не запомнила. Наш роман с предметом отложился на несколько лет.

О том, как я открыла для себя изучение географии в активном варианте – через путешествия, – частично рассказано в этих записках. А пока повторюсь (уже похоже на оправдание?): о Китае я не мечтала, просто не думала. Но попав в эту страну – «волею судеб», как мне нравилось обозначать, – я столкнулась со своей главной темой. Ведь в разных формах я живу и пишу все время об одном – о любви. Для меня с нее все начинается, ею продолжается, в нее возвращается. Любовь – этап. Любовь – просветление. И конечно, любовь – путешествие.

Эта книга – о прихотливом повороте любви. О том, как я училась любить новую страну, язык, культуру, себя в этом нежданном отрезке времени и географической карты, людей вокруг. Стартовав в одном месте, прошла свой «китайский цикл» и вернулась в ту же географическую точку. Новое отчасти и дается для того, чтобы мы научились любить-принимать старое.

…Я пишу эти строки в самолете. Рядом сидит мой любимый мужчина, та самая «воля судьбы», по которой я оказалась в городе Шэньчжэнь на юго-востоке Китая. В наших жизнях много самолетов, и каждый раз, когда мы летим вместе, я наслаждаюсь двумя вещами: общением со своим спутником и взвешиванием ценности того, чем наполнены мои дни, на весах Жизни и Смерти. Это очень просто: вот, на протяжении нескольких часов мы обсуждали особенности течений буддизма, обнимались, перешептывались и смеялись так, как могут одни только влюбленные, а прямо сейчас самолет попал в зону турбулентности. Нам никогда не дано знать, какой вдох станет последним, какой взгляд, день, разговор, поездка. Сейчас я лишь предполагаю, какими событиями и строками может закончиться мой китайский цикл. Всегда забавно было писать дневники: как будто бумага знает, какие строки будут выведены на ней через неделю и через год, а мне пока знать не дано. Как будто основное уже написано прозрачными чернилами, а я лишь вывожу эти невидимые прописи день за днем…

Да, так бывает, что в пути трясет. От преодоления больших расстояний за короткое время, от трепета перед этим. Но если ты открыт к происходящему и тому, что еще будет происходить, если рядом есть человек или люди, с которыми можешь поделиться своими мыслями, страхами, которых можешь без слов взять за руку, – весь твой Путь станет Любовью. Как я это узнала? Однажды мне была отпущена на усвоение этого урока целая Поднебесная…

Между Европой и Азией

Московская зима – унылый художник-реалист, вымученно пишущий без фантазии и вдохновения.

«Рейс из Парижа?» – спрашивает меня усталая тетенька на КПП. «Прага», – отвечаю я, привыкая к русской речи. Меня не было здесь больше трех месяцев: Чехия, Италия, Индия, снова Чехия…

Последними забрав свой багаж с ленты, мы с Андреем выходим из здания Шереметьево. Оба в черном, он с небольшим чемоданом, я с сумкой в руках. Находим водителя, молча садимся в такси, включаем ноутбук и досматриваем кино про солнечную Африку. Первые сорок минут в Москве я не поднимаю на нее глаза, а сосредоточеннее обычного смотрю в экран. И только когда за окном мелькают Воробьевы горы, а фильм заканчивается, я решаюсь рассмотреть эту зиму.

– Почему так уныло? – спрашиваю я Андрея весело, хотя сохранять радостный настрой в условиях окружающей цветовой палитры становится все сложнее.

– Welcome back, baby, – улыбается он.

– Нет уж, это не back, – отзываюсь я. А про себя думаю: это бэкграунд… Это мой ледяной, бескомпромиссный, стальной бэкграунд.

Утром мы лежим в темноте на узкой мальчишеской кровати времен его юности. В пустой квартире его родителей стоит тишина – здесь давно не живут ни они, ни их дети. Дворник за окном орудует лопатой, и этот вечный зимний звук мучает память.

– Помнишь такое?.. Встаешь в школу. Ночь. Сугробы. Фонари. Сидишь на первом уроке – у меня это обязательно было что-нибудь зубодробительное, немецкий или алгебра, электрические лампы бьют в глаза. И вроде готов к уроку, но все равно как-то неуютно. То ли потому что училка уже с утра не в духе, то ли потому что свитер на тебе дурацкий. А дворники вот так скребут, скребут, скребут и от этого еще отвратительнее!

– Да, все точно, – кивает Андрей, не открывая глаз и бережно прижимая меня к себе.

Память скачет дальше.

Мне 16 лет. Я работаю в издательстве глянцевого журнала помощником пиар-менеджера и меня постоянно гоняют со всякими поручениями: найти золотые рамочки для каких-то сертификатов, отвезти флайеры к мероприятию, договориться с рестораном о проведении банкета… Я запиваю простуду Колдрексом и бегу по делам. Тяжким грузом висит неоконченная школа: раз в неделю еду на Старую Басманную, там свободное посещение – можно просто прийти и сдать зачет по предмету. Обучение стоит 500 рублей в месяц, и я плачу их со своей зарплаты. Временами мне кажется, что я очень взрослая девочка. И это почти так.

Лет мне побольше. Мы сидим с мужчиной в ресторане, мне тепло от его лучащихся глаз под цвет виски. Он на десять лет меня старше, и поначалу я доверчиво не замечаю, как его слова и руки медленно, но очень точно стирают границы между нами. А потом в слезах и горячем приливе стыда бегу домой, сбрасывая его звонки, пытаясь сбросить свою память, обнулить чувства… Снег и ледяной ветер чуть-чуть остужают ожоги внутри меня, иначе не справиться со всей страстью, болью, со всей многомерностью этой любви. Дома ждет муж.

Я еду к бабушке. Она прикована к постели уже несколько лет, и несколько лет мы с мамой еженедельно по очереди лавируем между рабочими делами, чтобы приехать на конечную станцию метро, добраться на автобусе, войти в темную квартиру и столкнуться с экзистенциальными страхами и вопросами, глядя, как долго, мучительно уходит старшая женщина нашего рода. Иногда у нее хорошее настроение и мы почти весело болтаем, иногда она с трудом дышит и держится за ускользающие нити: «Говори, говори, расскажи мне что-нибудь, сейчас это пройдет». Я сижу и рассказываю ей всякое неважное: что развелась, что у меня новые отношения, что я занимаюсь журналистикой и немножко гадаю на картах Таро. Она кивает, я беру ее за руку и набрасываю в уме список продуктов на неделю. По заснеженным улицам замкадного района дотаскиваю пакеты и по дороге еще в аптеку – это самое главное. Прихожу, растираю замороженные пальцы и с постыдным облегчением думаю, что скоро можно ехать. «Анечка, спасибо тебе огромное!» – говорит она так, что у меня стонет сердце. Я покидаю квартиру, с застывшим взглядом сажусь в автобус. Этот взгляд не меняется даже в момент лобового столкновения – просто отряхиваю битое стекло, попавшее на пальто, и под матерные выкрики обоих водителей выхожу, пересаживаюсь в другой автобус, еду дальше. Мне кажется, если я вдруг оттаю, то из меня потекут реки боли, слез, страха, напряжения и дикой усталости. Лучше не надо…

Моя последняя московская зима проходит исключительно в мыслях о Питере. Я уговариваю второго мужа ехать, расписываю ему нашу прекрасную будущую жизнь там, делаю подборки фотографий, фактов, интересных мест и возможностей. Внутри я понимаю: если он не поедет, я уеду одна. Это для меня Москва закончена, пройдена, как великое испытание. Она сделала меня бойцом, насквозь – через детские страхи, подростковые депрессии, юношеские проблемы, взрослые обязанности. Но помимо этой брони и силы мне нужно наработать в себе или вытащить из себя что-то другое, совсем иное по качеству. Мне надо уехать, мой дом не здесь, я просто умру, если останусь. Не снаружи, так внутри – умру.

И следующей зимой я уже наблюдаю, как на Неве встает лед…

…Я лежала и думала обо всем этом, не решаясь вывалить на Андрея ледяные осколки моей Москвы разных лет. Ведь, в конце концов, слово «вечность» было сложено, и столица стала лишь местом пересадки в путешествиях. С каждым разом мои отношения с ней все дистантнее и ровнее-равнодушнее. Она перестает проверять меня на истинность, потому что моя истина совсем другая, уже не про битвы. И эта четырехдневная зима мягка со мной: бесконечные разговоры в доме мамы и отчима, утренние объятия любимого, важные буковки на страницах чьих-то книг и из моей собственной головы, холод и ветер снаружи, не впущенные внутрь. Никакой боли, никакого напряжения. А то, что закончилось, отлетает легко, как снег с перчатки.

Пора ехать в весну. Я держу Андрея за руку, и из моей черной сумки выглядывает краешек яркой юбки. Через день мы будем в Шэньчжэне…

Первый день в Шэньчжэне

Первый день в новой стране – всегда «фарш» и абсолютная наивность, потом даже перечитывать смешно. Это я к тому, что сегодня первый день в Китае. И конечно, все не так, как я представляла себе из Праги, Москвы и, естественно, из Индии. Но я хотела быть рядом с Андреем – и вот я тут.

Сначала час слонялась по квартире, пытаясь собрать картинку, энергетически «разместиться» в жилье с тремя спальнями (в двух из них на кроватях голые матрасы, тем они свое название и исчерпывают). Очень интересный экспириенс. Предвкушаю генеральную уборку, вот где любовь проверяется на прочность! Но уже и сейчас весело: на юго-востоке Китая, оказывается, нет отопления вообще. Поэтому сколько на улице – столько и в доме. Из нашей спальни, в которой два переносных обогревателя, высовываться морально непросто.

В доме присутствуют одна чашка, одна тарелка, приборы на одну персону. Ощущение, что заглянула в гости к неприрученному зверю. Ну что, любимый мой зверь, как-то мы начнем жить вместе… С некоторой долей торжественности (или просто это я внутри ликовала?) мне был вручен ключ от нашей первой общей квартиры.

Вышла на улицу. Попадались милейшие люди и погода как в разгар российской весны, солнечно. Только все надписи вокруг на китайском. Изредка встречающиеся английские буковки хочется целовать! В супермаркете ходила с крайне озадаченным лицом минут 40. Продуктов набрала по такому принципу: если узнаю – покупаю. Впрочем, если не узнаю, тоже покупаю, иначе никогда и не узнаю, что это такое.

В общем. Надо нагуглить карту Шэньчжэня (пока мне как минимум нравится писать название этого города).

Далее – подружиться с китайским разговорником. Никто не понимает английского, хочешь не хочешь – надо подучить китайский. А звучит он – мама дорогая! Андрей простудился, так что я заодно сходила в аптеку. Объяснялась на пальцах…

Совершенно необходимо добраться до какого-нибудь торгового центра для покупки элементарной салатницы и всякой утвари.

Знаю, нет другого способа, кроме как просто идти вперед. Но вот сейчас вообще не понимаю, за что хвататься. Чувствую себя беспомощной дурой и одновременно – как героиня фильма «Гравитация», который смотрели сегодня во время перелета Москва-Гонконг. Ладно, я хотя бы не болтаюсь в открытом космосе на терпящем бедствие корабле, все не так уж пугающе, просто первый день на новой планете. Хорошо бы оглядеться, погулять, узнать, что тут вообще есть… Не понимаю пока, как это делать без языка, но ладно, дай бог, все как-то само по себе – дорога под ногами идущего – сложится. Хотя бы местный номер и местные деньги уже есть, а также квартира немного приведена в порядок – протерла полы, разложила вещи.

Скорее бы уже смеяться над этим всем! Уффф… Привет, Чайна!

Район Баоань

Три кита

– Где я вообще нахожусь?.. Как называется наша улица? Район?

Шел мой третий день в Китае, два дня Андрей лежал с температурой, и я видела город только из окна и в пределах нескольких ближайших улиц.

– Район Баоань. У улицы нет названия – таким маленьким они тут не даются. Я называю ее Складочной, потому что неподалеку склады.

«Очень, черт возьми, поэтично!» – подумала я, еле сдерживая закипающие слезы. Впору раздраженно и непонимающе пожать плечами: ведь живу же с любимым мужчиной в огромной квартире в приморском городе, на столе в моем (!) кабинете стоит новый ноутбук, мне нет необходимости зарабатывать деньги, их достаточно на осуществление любых желаний. И в эту минуту я несчастна. Звучит глупо, правда? Все просто. Приехав сюда, я столкнулась с тремя большими «китами»: город и язык, наш новый дом, моя самореализация. Все есть – но ничего нет.

Шэньчжэнь входит в пятерку городов мира по скорости прироста населения. Он основан всего 35 лет назад, но здесь уже есть небоскребы, красивое современное жилье (в 2008 году ЮНЕСКО выбрало Шэньчжэнь «Творческим городом дизайна»), даже международный аэропорт. Однако Китай живет по своим правилам, которые мне пока неизвестны, я еще не прониклась менталитетом, традициями, культурой. Мой глаз только привыкает к отсутствию кнопки "4" в лифте (считается несчастливым числом, вместе него этажи "3" и "3А»), я побаиваюсь больших магазинов, скоплений людей, гама, сверкающих высоток, огромных городских пространств. Выхожу на улицу, а тут – все это…

…и еще никто не говорит по-английски. С тех пор, как стала много путешествовать, мне это кажется каким-то мифом и нелепицей: не говорить на этом языке? Как такое возможно? Примерно как не уметь считать. Но вот, пожалуйста, шэньчжэньская реальность. Я слушаю звуки китайской речи и жду, когда она станет интуитивно понятной. Ведь так было и в Чехии и в Индии. Только теперь, после индийского путешествия, понимаю, что эмпатия – мощнейшая штука, как ключ к замку, она дает понимание собеседника без слов или сквозь непонятные слова.

Пару суток после нашего приезда сюда Андрей обнимал градусник, подушку и меня. Я бегала в аптеку – совершенно бесполезно, впрочем. Прикоснуться к купленным лекарствам без сопроводительной инструкции на английском решусь, наверное, только я сама, если заболею, а Андрею принес лекарства российского производства его коллега. Тем не менее слова «насморк» и «температура» на китайском прочно застряли в моей голове. Китайский разговорник скачан в айфон, слушаю мяукающие звуки и думаю: боже мой, да я же никогда не повторю это правильно… Или повторю? Посмотрим.

Итак, до этого момента мое познание города проходило в пространстве новой квартиры. Три спальни, две ванных, еще куча помещений – в первый день просто путалась в дверях, в выключателях и сейчас путаюсь. Когда зашла в квартиру впервые, чуть не спросила: «А тут ведь кто-то еще живет кроме нас, да?».

Вокруг много зелени, пальмы, жилые комплексы, похожие на отели, с чудесной, необычной архитектурой, даже бассейн во дворе. Пока еще зима, днем около 17 градусов, а ночью около 7. И в этом одна беда – центральное отопление отсутствует. По огромной квартире можно передвигаться с обогревателем в обнимку, либо не передвигаться вообще, собрав все источники тепла в одной комнате и обитая только там. Про бассейн упоминаю лишь для полноты картины – надо еще дожить до мая, если хочется увидеть его залитым водой. А когда я сюда приехала, по нему топали детки, обутые в зимние сапожки…

Вид из окна на пустой бассейн

На полке в кухне стояла одна чашка. Она и была – единственной в доме. Я ходила по квартире и записывала: купить электрический и заварочный чайники, вторую чашку, полотенце, салатницу, блендер… Кстати, где тут все это продается?

Всю свою жизнь меняю жилье в среднем раз в два года. Каждый раз эта история начинается заново, но в квартирах больше 60 метров я и не жила никогда… не говоря уж о том, что никогда не обживала дом вне России.

И вот это третий кит – моя самореализация на нынешнем этапе сосредоточилась на месте обитания, моем мужчине и этих наивных текстах. Если с первым и вторым пунктами масштабы усилий более или менее понятны… ах нет, я ведь еще не написала, как обошла три супермаркета в поисках «правильного зернового хлеба» для Андрея… Ну да ладно, опустим. Значит, тексты. Отдушина в море нестабильности. А у меня одновременно со всем прочим географическим раздраем новый ноутбук, подаренный любимым. И черт возьми, этот Мак – такой же загадочный Китай, как предыдущие мои ноутбуки – до боли понятная Россия! «Как тут, блин, все работает?!» – этот вопрос три дня звенит внутри меня вместе с бесценными нервами. Тыкаюсь в кнопки, привыкаю к тому, что даже точка и запятая на новых местах, дергаю Андрея, мусолю руководство пользователя… И наконец, сегодня – первый большой текст, набранный на новом друге, который все эти дни был чуждым и пугающим.

– Разве в Индии тебе было проще? – спрашивает Андрей.

– В разы! – выдыхаю я сквозь слезы.

В сдержанной мужской манере – еще более строгой из-за моих слез, выглядящих, наверное, как обвинение: «Куда ты меня привез?! Мне здесь плохо!», хотя внутри себя я ничего такого не подразумеваю, а просто чувствую ужасную растерянность из-за навалившегося количества непонятностей – он объяснил мне, как добраться до торгового центра и обратно, домой.

За моих китов надо браться. Они кажутся мне огромными, скользкими, тяжелыми – делаю тут немножко, там чуть-чуть, из-за этого кажется, что материя не поддается, ничего не меняется. Я по-прежнему в незнакомой стране, вокруг незнакомый язык, я сижу в холодном красивом доме, и ноутбук не слушается моих пальцев… Вместо того, чтобы быть поддержкой своему спутнику, я издергала его просьбами, вопросами, а вот теперь еще этими капельками, стекающими на его рубашку… Как будто недостаточно работы, ответственности, миллиона дел, которые ему приходится координировать. Зачем я ехала сюда, какой от меня тут толк?..

Я мучаю себя всеми этими вопросами, пока он сыплет названиями нашего района, ближайших больших улиц и еще какими-то китайскими словами, которые вылетают у меня мгновенно из второго уха.

– Обними меня, пожалуйста, и я пойду.

– Так чем в Индии было проще?

– Всем! Даже язык интуитивно ясный! – горячо отвечаю я, почти позабыв: в Индии меня ломало по несколько дней каждый раз на новом месте…

Андрей что-то еще говорит, даже вызывается сходить в торговый центр со мной, несмотря на свое простуженное состояние. Но во-первых, мне и так жалко его – вынужден терпеть мои перепады, во-вторых, я ненавижу собственную беспомощность, бесполезность и потому не могу продолжать держаться за его рукав, в-третьих, единственный способ исцеления этого состояния, который я знаю, немедленно отправиться в опыт одной. Пусть он получится незначительным, смешным, нелепым, каким угодно – он будет моим собственным и точно бОльшим, чем объяснения на бумажке.

Выхожу из дома в паршивом настроении, но закрывая дверь ловлю себя на мысли: под этим небом мне гораздо лучше, чем в Москве. Под одной крышей с этим человеком мне лучше, чем в любимой Индии одной. Каждый раз Вселенная дает новые уроки – под новым соусом, с новыми сложностями и подарками. Ничего страшного, просто иногда кроме работоспособности нужно еще и дать себе достаточно времени, принять свое полнейшее несовершенство, слабость в этом моменте.

Говорят, Китай – специфическое пространство. Не для всех. Его сложно полюбить. Но я пробую. Для меня любовь – это три действия: рассматривать, дышать, впуская внутрь и позволяя возникать разным ощущениям в ответ, а еще – что-то делать руками, создавать, украшать…

Сажусь на площади перед торговым центром: толпы гуляющих, громкая музыка, дым от жаровен с уличной едой, уходящие в небо высотки с сияющими иероглифами повсюду… Покупаю себе совершенно девчачье платье лимонного цвета, хлопаю глазами продавщицам и начинаю по интонациям понимать, что они говорят… возможно, мне просто кажется, но даже если так, это плацебо, иллюзия понимания, дает мне немного спокойствия… «Красивая, красивая!» – различаю я на китайском и забавном английском. Незнакомая молодая женщина смотрит на меня из зеркала – я узнаю ее черты, хотя она – не та же самая, что была неделю назад в Праге, две недели назад в Индии и четыре месяца назад в Петербурге… Мне еще нужно принять ее – будто она пришла, как необходимый опыт и принесла с собой все то, над чем я смеялась: покупки очередного платья и средства для мытья полов, придирчивый выбор посуды и продумывание ужина для любимого мужчины. Вот, теперь она – я – такая – здесь! Посмейся надо мной, следующая женщина в этом мире!..

С ворохом пакетов в руках – внутренне иронизируя над мещанским сюжетом «жена бизнесмена утомлена воскресным шоппингом», – наталкиваюсь на одного из сотрудников компании Андрея. Он русский, и я этому рада. Слушаю истории про его поездки в Китай, он делится своими тогдашними эмоциями и впечатлениями от нынешнего раза, показывает мне хороший чайный магазин, ждет, пока я пополню свой багаж еще и там, помогает с пакетами… Вдруг говорит, что посмотрел мое выступление с конференции по прошлым жизням полуторагодичной давности, и это изменило его взгляд на карты Таро и эзотерику в целом. Слушаю и думаю: какая далекая жизнь… Я ведь уже не таролог, не преподаватель Таро, не психолог. Что-то навсегда изменилось. Завершение надвигалось неумолимо, а в Индии стало очевидным. Может быть, когда-нибудь, взойдя по спирали, этот многолетний опыт, знания и навыки обретут новое звучание, но сейчас я совсем не ощущаю, что этот добрый отзыв относится ко мне… Женя ловит мне такси, усаживает в него вместе со всеми покупками, и я еду домой по вечернему Шэньчжэню, думая только о новых вызовах. Знакомство с городом и языком, обустройство дома, реализация на новом месте в качестве Женщины и автора текстов – три больших кита – стали как будто чуть-чуть более прирученными…

Вечерний центр города