Текст книги "Селфи на фоне санкций"

#личныйводитель

Солнце, окончательно проснувшееся, поливало вовсю. Вася уверенной рукой вел мою машину по направлению к Купчино. Я вдруг осознала, что его присутствие действует на меня как мощная валерьянка. Возможно, Василию следует обратиться в Министерство здравоохранения для получения лицензии на мгновенное излечение нервной системы только что уволенных двадцатисемилетних одиноких журналисток.

Я невольно задумалась о том, что при всей Васиной открытости совсем ничего не знаю о его личной жизни. Я была наслышана о его мамочке Ларисе Алексеевне, посвятившей сыночку всю свою жизнь и получившей в результате восхищенного поклонника в его лице. Что еще? Вся контора внимательно следила за эпопеей со строительством его квартиры на Комендантском проспекте (эпопеей, достойной пера Гомера, если бы Гомер увлёкался темой сложных отделочных работ, разумеется). Васины рассказы о ежегодной замене личного автомобиля походили на увлекательные приключения в духе мультфильмов «Тачки» и «Тачки-2».

В общем, поговорить Вася любил. Не стеснялся высказывать свое мнение – и иногда вызывать тем самым издевки окружающих. Какие насмешки начались после его заявления о том, что по сельским дорогам ездить нужно только по встречной полосе, потому что на ней ям меньше! Мы смеялись над ним ровно до тех пор, пока один аспирант из Университета путей сообщения не защитил на эту тему диссертацию – со сложными расчетами, смысл которых сводился к тому, что на «встречке» выбоины имеют другую форму, а значит, подвеска меньше пострадает. Теперь все сотрудники ТТВ, включая меня, оказавшись за городом, воровато оглядывались в поисках гаишников и, не обнаружив таковых, выруливали на встречную. Так что Вася был совсем не таким простым, каким казался с первого взгляда.

А вот была ли у Васи спутница жизни? Ни разу не слышала даже намёка. С другой стороны, дожить до… сколько ему? тридцать, кажется? отмечали же всей конторой в этом году, в июле, я отчетливо помню, он еще шашлыки такие вкусные, на кефире, делал… – так вот, дожить до тридцати лет и не обзавестись постоянной девушкой, как минимум, довольно сложно. Особенно с такими яркими, обманчиво простодушными голубыми глазами и самоуверенными манерами Императора Всея Вселенной.

Которые иногда порядком раздражали, вот как сейчас. Прервав мои размышления, Василий спросил, можно ли курить в машине. Я категорически ответила «нет». Он не обратил на мой отказ никакого внимания, достал сигареты и затянулся.

– Ну, что там у тебя по списку? Командуй, я сегодня твой личный водитель. Сначала в «Максимальный дом»? Или за сим-картой?

– Сначала ты выбросишь сигарету, – ядовито заметила я, – потом разделаемся с сим-кой и отправимся за коробками.

Увидев на Московском проспекте салон сотовой связи, Вася резко остановился с «аварийкой» напротив входа – прямо посреди скоростной дороги. Машины, идущие сзади, завизжали тормозами и гневно загудели. Василий не обратил на них ровно никакого внимания.

– Эффектно, – признала я, вылезая из автомобиля и стараясь не смотреть в сторону взбешенных водителей. В салоне сотовой связи удалось взять номер, большей частью состоящий из любимых мною пятерок. Комплекс отличницы проявлялся у меня даже в таких вот мелочах.

«Максимальный дом» встретил нас негромкой бодрой музыкой, приветливыми продавцами в красных жилетках, изобилием разнообразных товаров для дома и акцией «Счастливая среда», которая дарила всем покупателям дополнительную скидку в десять процентов и пришлась как никогда кстати – выходное пособие мне обещали перечислить лишь через несколько дней, а деньги нужны были уже сегодня, для грузчиков. Народу в связи с акцией было полно – в кризис каждая копейка на счету, и не только у пенсионеров. Впрочем, кризис же ощутимо понизил сумму так называемого «среднего чека» – в тележках у покупателей лежало по два-три недорогих товара.

Было очень непривычно бродить по «Максимальному дому» не одной – все мои предыдущие бойфренды ремонтом не интересовались, и затащить их в такой магазин было задачей невыполнимой. Но Вася чувствовал себя здесь как рыба в воде. Даже как рыба, которая долго ждала, пока ее выпустят в родной пруд. Он буквально излучал удовольствие. Неудивительно, если вспомнить его захватывающие истории о ремонте своими руками в квартире и на даче. В принципе, записывая его истории, можно было составить энциклопедию остроумных находок и оригинальных дизайнерских решений при проведении экономных отделочных работ в городских и сельских условиях.

«Максимальные дома» во всех районах города очень похожи, поэтому Василий решительным шагом направился в отдел упаковочных материалов, где мы сразу нашли картонные коробки, пленку с пузырьками, скотч и огромные черные полиэтиленовые пакеты. Вообще-то они используются для мусора, но для переезда тоже подходят. Мусор, вот во что превратилась моя жизнь, мелькнула в голове ассоциация. Я сразу отогнала непрошеные депрессивные мысли. Всё будет хорошо, меня еще попросят вернуться, вот увидите, я же самозабвенно трудилась с девятнадцати лет, я же свела на «нет» личную жизнь ради этой работы, канал ТТВ заменил мне семью, эти восемь лет нельзя просто выбросить на помойку, как вот такой вот мешок!

Неожиданно по лицу вновь потекли слёзы. При всех. Покупатели и продавцы с любопытством косились в мою сторону. Было очень неловко, но я никак не могла с собой справиться. Зато немедленно среагировала моя «скорая психологическая помощь».

– Алекса, знаешь, что тебя сейчас спасёт? Чашечка горячего кофе! Хорошего, крепкого… – Вася сделал драматическую паузу, – …экспрессо!!!

Я аж подпрыгнула. От раздражения слезы высохли моментально.

– Вася, родное сердце, – обессиленно простонала я. – Да сколько же можно! Эс-прес-со, и никак иначе! В конце концов, это просто неприлично!

Довольный собой Вася объявил:

– А зато посмотри, ты уже не плачешь! Ну, разве я не гениален? По-моему, ответ напрашивается сам собой! Так что пошли в местное кафе «Витамин», возьмем, э-э-э… – он опасливо посмотрел на меня и в знак капитуляции поднял вверх обе руки, – … ну, скажем, кофейку и сразу станет веселей. На этот раз служебные обязанности нам не помешают!

– Не помешают, – мрачно сказала я. – Нет у меня больше никаких обязанностей.

В «Витамине» готовили очень неплохой капучино, отличный эспрессо и просто восхитительный чизкейк. Плотная и в то же время рассыпчатая песочная основа, нежная и совсем не приторная сливочная масса сверху. Я вспомнила, что не успела сегодня позавтракать, и решила завершить приятную трапезу изрядной порцией мороженого. Держать вес для кадра мне больше не нужно, так что можно доверху набить себя калориями. Хоть какой-то плюс от увольнения.

Настроение резко пошло вверх. Напротив меня, держа хрупкую беленькую чашечку в большой, надежной ладони, сидел, как говорили в советские времена, «весьма интересный» мужчина. Теперь мне уже не было никакого дела до того, как он одет. Навряд ли я когда-нибудь еще увижу знакомых снобов-чиновников, которые могли бы осудить внешний вид моего спутника.

Меня всё больше терзал вопрос – есть у него кто-нибудь или нет? И что, если никого нет… Рассеянно слушая его подробный рассказ о том, чем именно простая автоматическая коробка передач отличается от современного вариатора, и кивая невпопад, я вспомнила, как в кино главные героини одним жестом распускают скромный хвостик, встряхивают головой, роскошный водопад из локонов падает на плечи, после чего главный герой падает под стол от восхищения. Я стянула резинку со своего хвоста, распуская волосы, и тряхнула головой.

– …и благодаря этим особенностям вариатора, машина идёт по дороге, словно нож по растаявшему маслу… Эй-эй-эй, Алекса, осторожнее! – отшатнулся Василий. – Смотри, весь стол в волосах! В чашку даже попало, – он брезгливо вытащил длинный темный волос из своего кофе.

Мда-а, сцена из романтического фильма не удалась.

– И вообще, я длинные волосы терпеть не могу, честно! По-моему, чем короче – тем лучше, – бесцеремонно заявил он.

А я вот терпеть не могу невоспитанность. Я сердито завязала волосы обратно в хвост и резко встала. Осознание катастрофического факта моего увольнения пришло как холодный душ.

– Поехали, Василий, нас ждет машина с простейшей «ручкой» и масса дел.

#переезд

Погрузив скромные покупки в багажник, мы домчались до Будапештской буквально за десять минут. С местами для машин, как всегда, было туго. Я предложила припарковаться на обочине проезжей части, но Вася от меня отмахнулся и довольно нагло влез передними колесами на поребрик, основательно примяв аккуратный газон. Это было некрасиво, неинтеллигентно и, возможно, даже незаконно, но, надо признаться, произвело на меня сильное впечатление. Хорошим девочкам всегда нравятся плохие парни.

– Мечтаю о табличке, которую нарушителям лепят эти деятели из «Стопхама», – поделился со мной Вася, открывая багажник. – «Мне плевать на всех, паркуюсь где хочу». Я бы с большим удовольствием наклеил ее на боковое стекло, например. Где бы достать такую, не знаешь?

– Не знаю, но продолжай в том же духе, и «Стопхамы» тебе ее обязательно подарят, – успокоила его я, доставая из багажника коробки и мешки.

В квартире было жарко, как в аду. Окна ее выходили на солнечную сторону, деревья до четвертого этажа не дотягивались, а римские шторы я с утра опустить забыла – не до того мне было. Несмотря на невыносимую духоту, Вася, зайдя в прихожую, поежился словно от холода, сделал театральное «бр-р-р» и заявил:

– Никогда не видел столько холодных оттенков сразу. И вообще, ты что, болеешь за «Зенит»?

Я не стала удостаивать ответом дурацкий вопрос, сняла туфли, бросилась в комнату и принялась активно рыться в ящике со старыми проводами, ненужными дисками и прочей компьютерной дребеденью. Наконец отыскала давно забытый фиолетовый нетбук и сиреневую «раскладушку» с потёртыми белыми узорами. Ни планшетов, ни серьёзных ноутбуков, ни современных телефонов у меня не было – громадный конторский смартфон с успехом заменял их все. Так что теперь приходилось довольствоваться антиквариатом.

Василий был занят осмотром квартиры и внимания на меня не обращал. Я уселась со своими старинными гаджетами на угловой диван в комнате. Скорее, скорее в интернет! Боже, я уже и забыла, каким забавным был раньше Explorer – версия две тысячи девятого года подкупал своей простотой и наивностью.

В топе новостей Яндекса лидировало сообщение о бьюти-басах, автобусах красоты, которые сегодня утром выехали на улицы Петербурга по поручению губернатора Раисы Романовой. Тьфу! Бабульки, искренне полагая, что это обычные маршрутки, забирались внутрь, оказывались в лапах косметологов и с перепугу скупали на всю пенсию изделия фирмы «Наша Маша».

Следом шла довольно забавная новость об известной петербургской модели Изольде, которая выставила себя на всеобщее посмешище во Франции, грохнувшись с подиума во время модного показа и обвинив в своей неудаче неких «парижских правительственных агентов», которые не могли стерпеть «красоту и грацию русской девушки, заткнувшей за пояс француженок» и якобы намазали подошвы туфель Изольды лягушачьим салом. Никаких доказательств в поддержку своей версии произошедшего опозорившаяся модель не представила, предположив, что лягушачье сало наверняка «впиталось в подиум». Главы крупнейших иностранных домов моды уже заявили о том, что ни при каких обстоятельствах не станут работать с этой «истеричной русской» и лучше ей поискать работу в родном городе, подальше от «парижских правительственных агентов с их лягушками».

Так, всё это очень интересно, но меня теперь никак не касается. Зайду-ка я лучше в «Обменограм», который стал для меня за эти пару месяцев болезненной необходимостью. Я завела аккаунт, как заводят домашнего хорька: от одиночества и желания быть в тренде. «Обменограм» всегда был готов поиграть со мной в редкие минуты безделья, развлечь в частые минуты печали, но в конце концов он просто цапнул меня как следует. Лучше бы хорька завела, ей-богу.

Черт побери, может, Вася был прав, и не стоит вываливать абсолютно все свои мысли во всемирную сеть? Один американский телеведущий как-то сказал, что он никогда не станет пользоваться соцсетями, потому что не делает в своей повседневной жизни абсолютно ничего интересного…

На моей страничке грустно висела роковая запись про французский крем и уже начали сыпаться комменты от коллег с соболезнованиями в связи с моим увольнением. «Сочувствую», «держись», «все будет хорошо», «всегда будем тебя помнить»; печальные смайлики, возмущенные смайлики, плачущие смайлики, рыдающие в три ручья смайлики…

Меня неожиданно охватила ярость. Пока я не увидела всю эту приторную банальщину, пусть даже написанную с самыми добрыми намерениями, мое увольнение казалось некой абстракцией, я никак не могла в него поверить. Но сейчас виртуальный «Обменограм» опустил меня в неприятную реальность. Я будто попала на собственные поминки.

Ах так? – подумала я. И со злостью защелкала «мышкой». Удалить аккаунт! Да, я уверена, спасибо, что спросили! По какой причине? Нет, мой аккаунт не взломали. Нет, я не создала второй аккаунт. Нет, дело не в том, что я не могу найти фолловеровдрузей. Other reason: ваше приложение сломало мне жизнь.

Удалить навсегда! Со всеми фотографиями и фолловерами! И никто больше не влезет мне в душу! Никто больше не узнает, каким кремом я пользуюсь, сколько именно масла с укропом оказалось в моей котлете по-киевски и почему я не сплю в половине третьего ночи!

Увлекшись интернетом, я совершенно позабыла про Василия, с детским любопытством бродящего по моей квартире, и потому подскочила на диване, когда он на кухне хлопнул дверцей холодильника. Я отложила нетбук в сторону и пошла проверить обстановку. Вася с хозяйским видом открывал окно, раздвинув безжизненно свисавшие занавески. Свежий осенний ветер распотрошил прозрачную органзу, она заблестела всеми оттенками голубого.

– Нет, ну правда, – сказал Василий, пытаясь удобно устроиться на кухонном уголке, что, как я знала, было абсолютно невозможно, – почему у тебя вся квартира синяя? При всей моей любви к этому цвету, – он поправил воротничок рубашки, сливавшейся с интерьером, – это уж слишком. Чувствую себя утопленником на дне морском.

Я по-птичьи, как на жердочку, присела на серебристый барный стул возле стального холодильника.

– Понимаешь, мне и хотелось создать такую легкую курортную атмосферу…

– Легкую? Курортную? – насмешливо повторил Вася.

– Знаешь, как на море…

– Послушай, Алекса. Положа руку на сердце, о каком море может идти речь в Купчино? Даже до Финского залива отсюда – как до луны.

– Не буду спорить. Вместо криков чаек тут у меня – рёв двигателей транзитных фур, и выхлопные газы – вместо освежающего бриза. Но дело не только в этом. Видишь ли, мне очень нравятся цвета нашего канала, хотела выразить свою любовь к родному ТТВ… – пролепетала я, понимая, как глупо это звучит.

– Ну и чем ты после этого лучше нашей великой Раисы Павловны? Одного поля ягоды! Ты спишь на диване, который будто прямиком из нашей студии сюда доставили; она в честь вождя революции сына назвала. Владлен! Это же какой изощренный подхалимаж!

– Да… Только у нее всё это было не зря – видишь, стала же губернатором. А у меня вот как закончилось…

Вокруг все расплылось от подступивших слез.

– Перестань, что ты так убиваешься? – Вася встал, подошел ко мне, неловко потоптался рядом, потом отвернулся к окну. – Давай-ка лучше начнем собирать вещи, мы же за этим сюда приехали, а не чтобы рыдать в три ручья. Время идет, а до дачи отсюда путь неблизкий.

Я высморкалась в салфетку и сказала:

– Ты прав, сейчас выключу компьютер, вставлю сим-ку в старую «раскладушку» и примемся за дело.

Выходя из кухни, я вдруг услышала немного смущенный Васин голос:

– Алекса, можно тебя спросить кое о чем?

В горле мгновенно пересохло.

– Кхм, конечно, Вася, с удовольствием отвечу.

Мужественный силуэт, эффектно освещенный солнцем, нарисовался в кухонной арке.

– Я понимаю, что вопрос немного неуместный, тебе сейчас совершенно не до этого…

Краем глаза я видела свой профиль в зеркальной двери шкафа-купе в прихожей – боже, в этом черном костюме я похожа на монашку, нужно переодеться во что-то более неформальное и, возможно, даже соблазнительное… Я быстро вытерла глаза.

– Что ты, я уже совершенно успокоилась, можешь спрашивать, о чем пожелаешь!

– Ну ладно, – Василий подошел поближе и я с удивлением увидела в его руке сковородку. – Тогда скажи, зачем ты хранишь в холодильнике яичницу недельной давности? – он с интересом потыкал пальцем в неаппетитную заскорузлую субстанцию, которая за эти дни, кажется, мумифицировалась. – Это какой-то научный эксперимент? Ты выращиваешь яд из подручных продуктов? Еще я заметил у тебя на полке булку, целиком состоящую из плесени. Это тоже в рамках твоего химического исследования?

Я залилась краской. Да уж, главный приз в номинации «Лучшая хозяйка Купчино» мне явно не светит.

– Да это я еще на прошлой неделе собиралась позавтракать, приготовила яишенку, а меня срочно вызвали на работу, ну я подумала, съем ее вечером, убрала в холодильник, а потом устала и вообще про еду забыла… – залепетала я. – Слушай, будь другом, хватит держать ЭТО у меня перед носом, выкини ты ее вместе со сковородкой, и булку туда же!

Вася хмыкнул и пошел обратно на кухню, я же занялась телефоном. Написала смс Марианне со своей новой сим-ки – а вдруг я ей срочно понадоблюсь? Больше никаких номеров я не смогла бы вспомнить даже ради спасения собственной жизни – всё осталось в белом смартфоне.

Разве что телефоны родителей знала наизусть. Так, папе не стану звонить – просто не смогу ему сказать про свое увольнение, это его убьет, он ведь такие надежды возлагал на меня… Помню, как мы мечтали, что вот стану ведущей на ТТВ, меня заметят в Москве, пригласят на «Финансовые новости», перееду в столицу, выйду там замуж за какого-нибудь знаменитого телеведущего, например, и тогда он сможет всем говорить: «А знаете, ведь Алекса Сурикова – это моя дочь, а небезызвестный Иван Ургант – мой зять! Да-да, тот самый Ваня Ургант, из программы „Вечерний Ургант“! Конечно, мне не сложно, я с удовольствием дам вам автограф!».

Нет, не могу его разочаровать, позвоню лучше маме, она гораздо спокойнее относится к моей карьере.

– Мамочка, привет, это я, у меня новый номер!

– Сашенька, доченька, ну наконец ты объявилась! А я проснулась, стала читать твой «Обменограм», а там все эти непонятные соболезнования, а потом вдруг аккаунт совсем исчез, когда я пыталась его обновить, а телефон твой выключен… У тебя вообще все в порядке? Что происходит, почему новый номер?

Я слышала, как у мамы запищал закипевший чайник, и представила, как она заваривает себе ароматный матэ, привезенный из глухой парагвайской деревушки. Я глубоко вздохнула и постаралась не расплакаться в – какой уже по счету? – раз.

– Мам, меня уволили. Из-за поста в «Обменограм». Поэтому я вообще удалила аккаунт, у меня теперь на «Обменограм» аллергия.

– Как уволили? Что ты там такое написала? Я ничего особенного не заметила!

– Ну помнишь крем, французский, ты мне на восьмое марта дарила? Я его похвалила в своем посте.

– И что такого? – мама казалась обескураженной. Да я и сама была в таком же состоянии.

– А то, что нельзя сейчас хвалить иностранную косметику, особенно публично. Наша губернаторша запретила. Теперь можно только отечественную косметику хвалить.

– Ты же не на государственном канале работаешь, имеешь право высказать свое мнение! – в маминой стеклянной чашке яростно звенела ложка. Мама позволяла себе положить несколько крупинок тростникового сахара только в утренний чай, потом ничего сладкого, такая фигура требует жертв. – И потом, тебя ведь уже назначили ведущей, папа мне вчера еще в аэропорту сказал, как только я из самолета вышла!

– Я тоже так думала. А вот наш главный редактор неожиданно оказался другого мнения. Ладно, мам, ты можешь сама это папе передать? А то мне пора собирать вещи, я на дачу их сегодня перевожу.

– Хорошо, детка, скажу как-нибудь поаккуратнее. Тебе помощь нужна?

– Нет, мне друг помогает.

– Друг? Какой?

Я понизила голос.

– Да с работы, Вася зовут, потом расскажу.

– Ладно, тогда ждем тебя вечером после дачи, не расстраивайся, такого опытного репортёра повсюду возьмут. Кстати, я тебе с Бали привезла великолепное парео. Знаешь, в этой Индонезии невероятно красиво…

Я немного послушала про далёкий остров, потом попрощалась с мамой и оглянулась по сторонам. С чего начать? На кухне шумела вода и гремела посуда. Пока я возилась со своими электронными устройствами, Василий взял все в свои руки. В том числе и грязную посуду. Он засучил рукава, перемыл все чашки, которых скопилось в раковине великое множество, и теперь тщательно вытирал их полотенцем.

– Где у тебя остальные полотенца хранятся? – деловито спросил он.

Я подвела его к стенному шкафу в коридоре.

Василий взял стопку полотенец, отнес их на кухню и стал заворачивать в них посуду. Аккуратные свертки складывал в картонные коробки.

– Что стоишь? Приступай! Пока ты там болтала, я уже вызвал грузовую машину на восемь вечера. Телевизор с кухни забираешь?

Я кивнула и пошла в ванную переодеваться в старую фиолетовую футболку и джинсы (о соблазнительных нарядах, похоже, думать еще рановато). Работа закипела.

Пока Вася упаковывал содержимое кухонных шкафов, время от времени изумленно спрашивая: «Так у тебя совсем нет никаких запасов еды? Даже макарон? Как же ты живешь?», – я занялась гардеробом. В черные похоронные мешки полетели дешевые костюмы, мрачные блузки, юбки-карандаши и прямые брюки, самое скучное изобретение фэшн-индустрии. Черный, серый, коричневый.

У родителей в квартире был некоторый запас моих личных вещей, поэтому я побросала в мешок все свои туфли и сапоги на шпильках. Оставила только пару кроссовок расцветки британского флага, они вполне сочетались с моей футболкой и джинсами и к тому же отлично подходили для переезда.

А физический труд здорово помогает отвлечься от метафизических размышлений на тему «кому я теперь нужна» и «зачем я училась столько лет», отметила я про себя.

Со стенными шкафами в коридоре я разобралась достаточно оперативно. На очереди самое муторное – ванная. Я подхватила картонную коробку и пленку с пузырьками и отправилась заворачивать шкатулки и духи. Ко мне заглянул Василий:

– На кухне я закончил, что из комнаты забираешь?

Я задумалась.

– Так, ну обязательно картину, я покупателей сразу предупредила, что ее не оставлю… Еще подушки, одеяло из дивана… Диски, книги… Пожалуй, всё.

– Понял.

Спустя минуту Вася крикнул из комнаты:

– Вот это я понимаю! Картина твоя – единственная приятная вещь во всей квартире. Да еще и не просто репродукция, а копия маслом! И знаешь что – этот сосновый лес удивительно похож на наш, в Грузино.

С книгами провозились достаточно долго. Связывали в бесконечные стопки. Полное собрание сочинений Кристофера Бакли. Гончаров, Зощенко. Еще я как-то незаметно собрала целую коллекцию так называемой «легкой» литературы. Вудхауз, Макс Фрай, Питер Мейл. Остап Бендер, уже выученный наизусть. Рекс Стаут с его неподражаемым Ниро Вульфом и идеальным мужчиной Арчи Гудвином. Все романы Изабель Вульф. Пятнадцать романтических комедий Софи Кинселлы, в том числе зачитанная до прозрачности страниц «Богиня на кухне». Когда же это я успела переключиться с Джеймса Джойса на Джил Мансел?

– А это что еще такое? Инопланетяне забыли у тебя свою рацию?

Василий недоуменно крутил в руке некий стеклянный предмет футуристической формы.

– Э-э-э, не поверишь, но это ваза, я в журнале такую увидела и решила ее заказать, мне показалось, подходит к интерьеру, видишь, она тоже синяя.

– Ну и пусть остается в этом интерьере, – решил он за меня. Я не стала спорить. Честно говоря, я буквально возненавидела эту вазу, как только поставила ее на полку, но поскольку купила ее в кредит, не могла заставить себя выбросить. Зато покупатели глупейшей вазой ужасно восхищались. Молодая прогрессивная пара, хипстеры, что с них возьмешь. Занавески голубые тоже им бонусом оставлю.

На полу в комнате темной горой громоздились мешки и картонные коробки с моими вещами. До приезда грузовой машины оставался еще час. Я вдруг поняла, что жутко проголодалась.

– Есть хочешь? – спросила я Василия.

– Очень, – честно признался он. – Но на кухне у тебя и в лучшие времена, как я подозреваю, с едой было не густо, сейчас уж тем более. Давай схожу в магазин, колбасы какой-нибудь куплю. Да убери ты свои деньги, они тебе еще пригодятся.

Вася сбегал в соседний магазинчик и вернулся со свежим лавашом, длинными тонкими охотничьими колбасками, бутылкой молока для себя и минеральной водой для меня. Мы устроились за стеклянным столом (какое счастье, что мне больше не придется балансировать на этом скользком кухонном уголке!).

Мы отрывали мягкий ароматный лаваш, закусывали его острыми колбасками, было невероятно вкусно и почему-то спокойно на душе. Вещи собраны, трудное дело сделано. Увольнение отошло куда-то на второй план.

После нашего пастушьего ужина Вася удовлетворенно откинулся на мягкую спинку уголка, тут же начал с него сползать, сказал себе под нос что-то вроде «ёкарный бабай», сел повыше и наконец с наслаждением закурил. Будучи сытой и довольной, я не стала делать ему замечания, тем более что к этой квартире я больше не имела никакого отношения.

Напоследок окинула взглядом блестящую глянцевую кухню с холодными стальными поверхностями. Зашла в освещенную вечерним солнцем голубовато-белую комнату. Без моей любимой картины стены выглядели чужими и бездушными.

Была ли я счастлива здесь? Не помню. Помню, как еле доползала до дивана после ночного дежурства; как дышала краской для волос в ванной; как пила по утрам на кухне простую горячую воду, поскольку все продукты закончились, а времени купить новые не было. Уткнувшись лицом в диванные подушки, плакала, расставшись с очередным никчёмным бойфрендом…

В домофон позвонили. Приехала «Газель». Началась суета, вещи перетаскивали вниз («с телевизором осторожнее!»), грузили, записывали адрес дачи, Василий подробно и по-военному четко объяснял, как туда доехать. Мне повезло, что он прекрасно знал, где находится наш участок – сама бы я путалась в расстояниях, сторонах света, дорожных указателях и населенных пунктах. Заканчивали уже в сумерках. Я вспомнила про коматозный фикус и взяла его к себе в машину.

Когда последняя стопка книг покинула комнату, я сказала сине-бело-голубой квартире «прощай» и с легким сердцем закрыла дверь.