Текст книги "Психологическая диагностика кандидатов в замещающие родители"

Несмотря на то, что оба эти фактора учитываются при создании замещающей семьи, данные исследований свидетельствуют об отсутствии однозначной зависимости между уровнем дохода, образованием и эффективным родительством. В обзоре Розенталя названы четыре исследования, в которых показано, что отсутствие образования и низкий доход кандидатов в замещающие родители увеличивает вероятность неудачного усыновления, в других четырех источниках было показано, что высокий доход неоднозначно связан с риском прекращения усыновления (Rosenthal, 1993). По другим данным, значительное число семей, оформляющих патронат, имеют относительно низкие доходы, так что получение материальной помощи, как представляется авторам, является важным источником поддержки для многих семей, воспитывающих приемных детей (Howard, Smith, 2001).

Сравнение данных, полученных в разные годы и связанных с фактором благосостояния, свидетельствует, в числе прочего, о том, что в последние годы наблюдается тенденция создания замещающих семей людьми с относительно низкими доходами. В более ранних исследованиях приемные семьи описывались как материально более благополучные, чем остальные (см., например: Barth, Brooks, 2000). Это может быть отчасти связано с возрастающим числом замещающих семей, члены которых являются биологическими родственниками осиротевшего ребенка и часто действительно имеют меньше финансовых ресурсов (Magruder, 1994).

Данные о связи уровня образования с риском возврата ребенка весьма противоречивы (Boyne et al., 1984; Barth et al., 1988; Brooks et al., 2002). В одних исследованиях было показано, что усыновление (опека) более образованными родителями, особенно матерями с образованием, является фактором риска. В других, что образование незначимо для прогнозирования отказа от опеки (усыновления) ребенка (Partridge et al., 1986). В исследовании, в котором была обнаружена зависимость риска отказа от приемного ребенка от уровня образования родителей, высказывается предположение, что этот риск может быть отчасти связан с завышенными ожиданиями более образованных родителей от своих детей. Кроме того, образованные родители лучше понимают, что в обществе, в котором они живут, отсутствуют достаточные ресурсы, нацеленные на воспитание и развитие приемных детей, имеющих специфические проблемы (Barth, Berry, 1991).

Оба рассматриваемых фактора – уровень дохода, и уровень образования – сегодня в нашей стране достаточно серьезно обсуждаются применительно к созданию замещающих семей. С одной стороны, государство в целях стимулирования процесса усыновления увеличивает денежные пособия (что само по себе неплохо). С другой, специалисты отмечают опасность сдвига мотивации стать приемным родителем в сторону материальной заинтересованности, что практически единодушно оценивается как фактор риска.

В настоящее время в нашей стране на самом высоком уровне принято решение об упрощенном порядке родственного усыновления и опекунства. Если еще совсем недавно даже родные бабушки, дедушки, тети, дяди и другие близкие родственники для того, чтобы взять в семью осиротевшего ребенка, должны были пройти те же процедуры, что и обычные усыновители, то сейчас дети без лишних проволочек передаются им. В этом контексте целесообразно обратиться к западному опыту анализа родственного усыновления как специфического предиктора успешности создания замещающей семьи.

В ряде исследований обращается внимание на тот факт, что родственная опека является более проблемной с точки зрения государственных органов, обеспечивающих защиту прав ребенка-сироты. Во-первых, потому, что родственники-опекуны, как правило, не оцениваются так тщательно социальными службами, как другие, неродственники, а также большинство из них не проходят специального обучения. Родственники-опекуны, как правило, также не получают помощи или супервизии в сложных случаях, потому что они просто предпочитают не обращаться за помощью. Они имеют меньше шансов взаимодействовать с социальным работником, и хотя многие получают финансовую поддержку, она часто меньше, чем у приемных родителей (Cuddeback, 2004; Geen, 2004; Lorkovich et al., 2004; McHugh et al., 2004; Testa, 2002).

Данные 62 исследований свидетельствуют о том, что приемные дети в семьях родственников имеют лучшие показатели поведения, психического функционирования и здоровья, их размещение в таких семьях более стабильно, чем у детей в неродственных приемных семьях. По поводу детей, находящихся в неродственных приемных семьях, родители чаще обращаются к услугам служб охраны психического здоровья (Winokur et al., 2009). Эти данные представляют особый интерес в связи с вполне понятной ориентацией органов опеки и попечительства на родственную безвозмездную опеку. Если родственники не представляют выраженной опасности для ребенка, то, по мнению некоторых авторов, именно родственная опека может быть расценена как наиболее успешная и стабильная форма воспитания ребенка, лишившегося родительского попечения (Garnier, Portner, 2000). Вместе с тем родственная опека не является безусловной защитой для ребенка-сироты в случае недостаточной финансовой поддержки, плохого здоровья опекунов и отсутствия дополнительных услуг социальной поддержки семьи, что может подорвать ее стабильность (Terling-Watt, 2001).

Предиктором, оцениваемым специалистами как негативный для приема ребенка-сироты в семью, являются нарушения психического здоровья потенциальных родителей. При очевидности этого положения вопрос о том, какие именно нарушения являются несомненным противопоказанием для создания замещающей семьи, остается сложным и плохо изученным.

Данные о характере и распространенности психических нарушений среди приемных родителей специально не собираются, а оценка психического здоровья приемных родителей обычно происходит лишь после того, как они попадают в поле зрения социальных служб в связи с теми или иными запросами суда, полиции, школы (Nicholson et al., 2001). В США относительно приемных родителей, находящихся в зоне внимания Служб защиты детей (Child protective services, CPS), в 2009 г. были получены следующие данные: 35 % приемных родителей злоупотребляют психоактивными веществами или имеют те или иные психические нарушения (Staudt, Cherry, 2009). В лонгитюдном исследовании замещающих родителей, которые были подвергнуты оценке Служб защиты детей (CPS), у 40 % была диагностирована выраженная депрессия, а 9 % употребляли психоактивные вещества на каком-то временном отрезке в течение последних трех лет (Burns et al., 2010). Данные о распространенности психических заболеваний среди приемных родителей в России в известной нам литературе не представлены.

Склонность к насилию – однозначно негативный предиктор. Выявить такую склонность достаточно сложно. Одним из путей решения этой проблемы является выяснение того, встречался ли в истории жизни кандидата в замещающие родители опыт насилия и какой именно. Предиктором неблагополучного усыновления ребенка поэтому служит наличие в истории членов семьи любого из видов насилия. Данные убедительно свидетельствуют о том, что насилие любого рода, которое переживал в своей жизни кандидат, приводит к эмоциональным нарушениям, а пережитый травматический опыт – к серьезным последствиям, связанным с насилием (Насилие в семье, 2011). Сегодня проблематика трансгенерации травмы, в том числе связанной с семейным насилием, – широко обсуждаемая проблема (см.: Сапоровская, 2008; и др.), однако применительно к замещающим семьям в нашей стране, к сожалению, мало изученная.

Макрой считает, что факты насилия в семье кандидатов в замещающие родители напрямую связаны с насилием в адрес усыновленного или патронатного ребенка. В ее исследовании, в котором участвовали 40 семей, прекративших воспитание ребенка-сироты, в 15 были зафиксированы факты насилия над ребенком (McRoy, 1999).

Исследования, проведенные в США, показали, что сексуальное насилие в отношении детей, проживающих в приемных семьях, совершается в четыре раза чаще, чем в отношении детей в родных семьях. По данным аналогичных исследований, примерно такая же ситуация складывается в Австралии, Нидерландах, Болгарии, Бурунди, Канаде, Англии, Польше, Сербии и Швеции (Гудман, Скотт, 2008; Пять лет спустя…, 2011). Длительность жестокого обращения в адрес ребенка в его детстве также представляется более сильным предиктором появления насильника, чем, если опыт сексуального злоупотребления был единичным (Christopher et al., 2007). Отмечается, что чем больше фиксируется разных типов злоупотреблений в сексуальном индивидуальном опыте, тем больше вероятность того, что ребенок будет проявлять сексуально агрессивное поведение, став взрослым (Hamilton et al., 2002). Кроме того, многие насильники проявляют неуверенность в себе, низкую самооценку и злоупотребляют психоактивными веществами (Marshall, 1996).

Статистика, отражающая факты насилия над детьми в приемных семьях в Англии и США, говорит сама за себя:

• В Англии дети из приемных семей, по оценкам детских врачей, в 7–8 раз чаще подвергаются насилию, а дети, находящиеся на государственном обеспечении, в шесть раз чаще, чем дети в среднем по стране.

• Исследование, проведенное в Балтиморе в 1992 г., показало, что случаи доказанного сексуального насилия над детьми в приемных семьях происходят в четыре раза чаще, чем в среднем по населению. Еще одно балтиморское исследование выявило, что случаи насилия имели место в 28 % обследованных приемных семей.

• Исследование в штате Индиана выявило в два раза более высокий уровень официально зарегистрированных случаев сексуального и в три раза – физического насилия над детьми в приемных семьях.

• Исследование в отношении приемных детей в штатах Орегон и Вашингтон показало, что около трети из них переживали насилие со стороны одного из приемных родителей или других взрослых, живущих с ними.

• Исследование, проведенное в штате Джорджия, показало, что среди детей, предназначенных для повторного усыновления, 34 % пострадали от насилия, пренебрежения их потребностями и иных тяжелых условий, пока находились в предыдущих приемных семьях, причем 15 % пострадали от этого в течение первого года пребывания в замещающей семье (В интересах ребенка? 2011).

По данным ежегодного доклада «Child Maltreatment», который готовит US Department of Health & Human Services Administration в США, в 2011 г. зафиксировано 3,7 млн. эпизодов насилия в отношении детей. Жертвами стали 676 569 детей. Выявлено 508 849 агрессоров, подвергавших детей насилию. Автор статьи, из которой взяты эти сведения, Л. Рыбина справедливо обращает внимание на то, что огромная цифра – 78,5 % пострадавших американских детей – пострадали не обязательно от физического или сексуального насилия, сюда включены и те, кто признан пострадавшим от пренебрежения к их жизненно необходимым нуждам. В России статистика в отношения насилия против детей, по сути, отсутствует, а случаи пренебрежения не только не попадают в статистику, но даже не рассматриваются как заслуживающие внимания (Рыбина, 2013).

Заметим, кстати, что если в зарубежных источниках пренебрежение нуждами детей, под которым понимается невыполнение родительских обязанностей, в результате чего не удовлетворяются как витальные, так и психологические, социальные потребности ребенка – в любви, заботе, одобрении, поддержке, помощи в решении проблем здоровья, обучении и развитии – повсеместно рассматривается как один из видов насилия, то в отечественной литературе такой взгляд утвердился лишь в последние годы.

Возвращаясь к отечественной статистике по детям-сиротам со ссылкой на вышеуказанную статью, приведем данные официальной статистики: в только в 2011 г. были отменены решения о передаче ребенка на воспитание в семью по 6069 детям (Форма федерального статистического…, 2012).

Завершая рассмотрение анализируемых в литературе предикторов успешности функционирования замещающей семьи, отметим следующее: некоторые из них можно однозначно отнести к позитивным предикторам (например, опыт помощи другим людям), некоторые – к негативным (психопатологии, склонность к алкогольной, наркотической зависимости), некоторые – к амбивалентным, по поводу которых существуют разные точки зрения (например, брачный статус, уровень образования, зрелость личности). Оценка ряда предикторов в качестве негативных или позитивных требует специального анализа, учитывающего социокультурный контекст.

Вышеуказанные предикторы так или иначе используются в различных программах отбора кандидатов в замещающие родители, которые уже в течение многих лет проводятся в различных странах. К настоящему времени определились два основных подхода к отбору замещающих родителей, которые можно условно обозначить как компетентностный подход и подход, основывающийся на анализе зон рисков.

1.3. Психодиагностические подходы к оценке кандидатов в замещающие родители

В мире происходил достаточно длительный и трудный процесс поиска модели подготовки и отбора замещающих семей, которая позволяла бы обеспечить семейное воспитание как можно большему числу детей (в идеале – всем), причем жизнь в семье шла бы на пользу ребенку, способствовала бы его развитию. Формально этот процесс можно охарактеризовать как постепенное движение от оценки кандидатов по формальным требованиям и представленным документам – к оценке способности воспитывать приемного ребенка (компетентностный подход). Компетентностный подход, доминирующий сегодня в практике отбора, оценки и обучения, позволяет на научной основе разработать настоящую Программу отбора, оценки и обучения кандидатов в замещающие родители. Компетентностный подход определяет профессиональную деятельность замещающего родителя в целом, а также вектор социализации, основные требования к его ценностям, профессиональной этике и морали (Махнач, Алдашева, 2012).

Под компетенцией понимается общая способность, основанная на знаниях, опыте, ценностях, склонностях, которые приобретаются благодаря обучению (Шишов, Кальней, 2000). Методы оценки родительских компетентностей, как правило, базируются на руководящих принципах проведения оценки (Pezzot-Pearce, Pearce, 2004). Эти принципы предназначены для проведения подробной индивидуальной оценки кандидатов и обычно предполагают использование информации, полученной из интервью, наблюдения и психологической диагностики, предназначенной для оценки различных аспектов личности и функционирования кандидата в замещающие родители и/или ребенка. Во многих руководствах, как правило, оговаривается, что тесты, используемые в диагностике, не всегда были ориентированы на оценку компетентности таких родителей (Risley-Curtiss et al., 2004; Budd et al., 2001; Azar et al., 1998). Джонсон считает, что необходимо развивать систему, предназначенную для совершенствования процедур оценки родственников-опекунов и/или приемных родителей, в которой ключевым компонентом является актуализированная в конкретных параметрах оценка, используемая для классификации приемных родителей и опекунов, вероятностно предсказывающая недостаточное качество заботы о ребенке-сироте (Johnson, 2005).

Компетентностный подход направлен на оценку сильных сторон кандидата в замещающие родители, понимаемых в данном контексте как индивидуальные характеристики, личностные особенности, совокупность тех знаний умений и навыков кандидата, его опыт, взгляды и поведение, которые могут оказывать позитивное влияние на воспитание ребенка-сироты. По мнению ряда авторов, психологическая диагностика в рамках компетентностного подхода должна быть, прежде всего, ориентирована на оценку социальных компетентностей (см., например: Хинш, Виттманн, 2005).

Компетентностный подход используется как при создании замещающих семей для отбора подходящих для этой цели кандидатов в приемные родители, так и в процессе дальнейшего психологического сопровождения семьи. Цель оценки компетенций состоит в выявлении тех психологических качеств, которые помогут приемным родителям стать успешными (Reder et al., 2003; Budd et al., 2011).

Примером использования компетентностного подхода для отбора замещающих родителей может служить разработанный в Фонде Кейси (Casey Foundation, США) стандартный опросник оценки родительских компетенций кандидатов в патронатные родители (The Casey Foster Applicant Inventory, CFAI-версия), который представлен в двух вариантах. Во-первых, опросник может заполняться совместно кандидатом и социальным работником. Эта версия опросника представляет собой тест из 74 пунктов, созданный на основе факторного анализа, который используется для идентификации сильных сторон личности кандидата. Тест содержит вопросы, направленные на оценку личностных особенностей кандидата (например, «Люди полагают, что я хорошо лажу с другими»), а также вопросы, нацеленные на выявление потребности будущих приемных родителей в социальной и профессиональной помощи (например, «Я не смогу быть хорошим приемным родителем, если социальный работник будет слишком занят, чтобы помочь мне»). Во-вторых, существует вариант для социального работника (82 вопроса), который используется для предоставления информации о видении работником перспективных возможностей кандидата, его способности обеспечить воспитание приемного ребенка. Как правило, обе версии заполняются независимо друг от друга, а результаты сравниваются и обсуждаются на определенном этапе процесса оценки кандидата и его семьи (ближе к его окончанию). Описанный опросник продемонстрировал высокую валидность и в настоящее время повсеместно используется в США для отбора кандидатов в замещающие родители (Buehler et al., 2006).

Чаще, однако, для оценки социальных компетенций претендентов применяют не специально разработанные для этих целей тесты и методики, а методический арсенал, который предназначался для других целей. В качестве примера можно привести стандартные тесты интеллекта, которые достаточно широко используются в оценке потенциальных замещающих родителей, а также нейропсихологические тесты, которые применяют для того, чтобы измерить особенности когнитивной и эмоциональной сферы (Arizona Foster Care …, 2008).

Традиционные психологические тесты, разработанные для измерения интеллекта и личности, в большинстве своем не предназначены для оценки потенциала людей, которые выразили согласие заботиться о приемных детях. Более того, известно, что многие многократно проверенные и рекомендованные личностные тесты никак не отражают поведение, связанное с предстоящей деятельностью (Handler, 2001), не направлены конкретно на изучение характеристик личности, востребованных в приемной семье (Testing and Assessment…, 2000). По мнению некоторых исследователей, не следует чрезмерно полагаться на результаты диагностики кандидатов в замещающие родители, полученные только по таким тестам, но и игнорировать эти данные также крайне опасно (Azar et al., 1998; Milner, 1989; Otto, Edens, 2003; Quinnell, Bow, 2001; Reder et al., 2003).

Казинс отмечает, что в литературе можно найти немного валидных методик для оценки адекватности кандидатов в замещающие родители и что у специалистов, работающих в этой области, часто нет времени для анализа всей литературы по этому вопросу, а соответствующих знаний не хватает, в то время когда срочно нужны адекватные задаче измерительные инструменты. Это приводит, в частности, к увеличению числа используемых тестов и опросников, которые, несмотря на это, не всегда способны охватить все важные для оценки факторы. В результате специалист вынужден полагаться на свой опыт, наблюдения, методические предпочтения (Cousins, 2004).

Несмотря на вышесказанное, формальная оценка родительских компетентностей с использованием тестов психологической диагностики, как показывают исследования, может оказать существенное влияние на результаты помещения детей в семью.

Описания методов оценки родительских компетенций в последнее время принимают форму практических руководств для специалистов, занимающихся отбором приемных и патронатных родителей (см., например: Pezzot-Pearce, Pearce, 2004). В таких руководствах, как правило, оговаривается, что используемые тесты не всегда были созданы для оценки кандидатов в замещающие родители и не имеют подтверждения критериальной валидности (Risley-Curtiss et al., 2004; Budd et al., 2011; Azar et al., 1998).

Применение компетентностного подхода для отбора замещающих родителей позволило выявить сферы компетенций, наиболее значимые в прогнозе успешности замещающей семьи. Например, в Австралии, Новой Зеландии и Великобритании в качестве таких приоритетных сфер выделены: мотивация, социальная поддержка, отношения в семье, стиль воспитания, история детства кандидата, управление стрессом, культурная осведомленность, умение работать в команде (Assessment of foster…, 2005). В настоящее время в мире существует несколько программ, составленных в соответствии с компетентностным подходом. Основная задача этих программ состоит в получении возможности подобрать семью, способную обеспечить потребности развития ребенка. Такие программы разрабатываются в Англии (опыт организации «Фостеровская сеть» – Fostering network), в США (программа MAPP, программа PRIDE) и других странах.