Текст книги "Архитектурные модели. Очерки истории и мастерства"

«Дома души» и другие погребальные модели

Модели разного рода построек появляются во множестве в египетских погребениях, датируемых временем между началом I Переходного периода и концом династий Среднего царства. Затем они исчезают из поля зрения археологов. Причиной их распространения в эту эпоху считают процесс своего рода демократизации осирических верований, в результате которого царская привилегия вечной жизни за гробом становилась достоянием всякого человека – как знатного, так и рядового. Заупокойный культ приобретал всеобщий характер. Его проникновение в широкие слои египетского населения предполагало, что каждый, независимо от его положения в социальной иерархии, достоин посмертного почитания.

Характерно, что в эту эпоху развивалось строительство монументальных гробниц и других сооружений заупокойного культа. В Абидосе, священном городе Осириса, египтяне со всей страны стремились установить поминальные стелы, возводили индивидуальные поминальные капеллы («кенотафы»). Как показывает реконструкция, абидосские капеллы Среднего царства представляли собой постройки внушительного размера с прямоугольным объемом, перекрытым цилиндрическим сводом. Их возводили внутри огороженного двора, где иногда устраивали водоем, выращивали пальмы и сикоморы. Если гробницу вырубали в скале, то вход в нее оформляли в виде колонного портика, за которым располагался зал для церемоний поминовения. Обязательной принадлежностью более или менее богатых погребений был жертвенный стол – каменная плита с изображением приношений умершему, состоявших из снеди и других «полезных» в загробной жизни вещей.

Иначе выглядели погребения египетского простонародья. На расчищенных участках некрополей в Балате (оазис Дахла) и в Дендере возвышаются небольшие надгробия (типа мастабы), безыскусно сложенные из сырцового кирпича, перед которыми на земле выгорожена площадка для приношений умершему, заменявшая жертвенный стол. В то же время существовали и совсем скромные могилы, лишенные каких-либо наземных сооружений. Но именно в эти простые шахтные погребения, не отмеченные даже надгробиями, помещали терракотовые модели, получившие название «домов души».

Название это в свое время использовал известный английский археолог У. М. Флиндерс Петри, считавший, что терракотовые модели, обнаруженные экспедициями под его руководством в Дейр-Рифе и других некрополях, воспроизводят жилые постройки и должны были, по представлениям древних египтян, давать приют душе умершего. Впоследствии его концепция «домов души» была пересмотрена; некоторые высказанные им соображения были существенно скорректированы, некоторые – сохранили свое значение, как и само название выявленного и описанного им семейства артефактов.

Дело в том, что эти грубо исполненные модели отличаются большим разнообразием причудливо скомпонованных форм, что представляет значительную трудность для их интерпретации. Похоже, что они были самодельными и только на стадии обжига попадали в гончарную мастерскую. Лепившие их египтяне были предоставлены сами себе и вкладывали в изделие свое представление о потребностях умершего в достойной жизни за гробом.

После более детального исследования форм и типов моделей этого круга стало понятно, что только некоторые из них включают элементы жилых построек. Согласно утвердившейся точке зрения, основанной на материалах последних исследований, они представляют собой заменители настоящих погребальных комплексов и воспроизводят наиболее значимые наземные части, а возможно, и отдельные элементы подземных частей гробницы, в том числе – саркофаги. Их помещали сверху заполнения могильной шахты, на открытом воздухе, чем символически возмещали отсутствие настоящей поминальной капеллы и других подобающих месту сооружений. Кроме того, и даже – прежде всего, «дома души» возмещали отсутствие такого важного элемента заупокойного культа, как жертвенный стол.

Единственным постоянным элементом «домов души» является лоткообразная передняя часть, позади которой громоздятся фрагменты различных построек. Еще Флиндерс Петри истолковал эту выступающую вперед плоскую часть как миниатюрный терракотовый заменитель жертвенного стола. И действительно, на поверхности лотка всегда вылеплены в низком рельефе приношения того же рода, что на столешнице каменных жертвенников в поминальных капеллах зажиточных египтян. Среди них хлебы различной формы, части забитых быков (обычно задняя, голова с рогами, но иногда и вся туша со связанными конечностями), домашняя птица, рыба, пиво в конических сосудах. В центре лотка между рядами аккуратно разложенной снеди изображено гидравлическое устройство в виде канавки, сделанной нажатием пальца в сырой глине. Это имитация устройства на каменных столах для приношений, предназначенного для стока возлияний, которые совершали во время заупокойных церемоний.

Главное впечатление от остальной части модели – полное смешение форм и смыслов. Так, жертвенный стол получает бортики, превращающие его в огражденный невысокими стенами двор. Во дворе – деревья, столбы навеса, защищающего от лучей палящего солнца, сосуды для воды, другие хозяйственные принадлежности, и вся эта бытовая обстановка соседствует с приношениями, которые остаются наиболее значимым символическим элементом «домов души». Тут же на некоторых моделях расположен прямоугольный водоем или несколько водоемов. Их края иногда испещрены мелкими отверстиями, вероятно, для того, чтобы после обжига закрепить в них ветки с листьями в подражание тенистой зелени, высаженной по сторонам резервуара с живительной влагой.

В задней части двора сосредоточены фрагменты сооружений заупокойного культа – в каждой модели свои. Но в самых общих чертах их можно разделить на такие, которые напоминают формы абидосских «кенотафов», и на воспроизводящие портик скальных гробниц. Некоторые модели дополнены весьма выразительной деталью: троном, установленным внутри сводчатой постройки (это подобие «кенотафа»), а если на модели изображен портик, то в глубине его или перед ним. Этот трон предназначен для того, чтобы, восседая на нем, умерший вкушал принесенные ему яства (как в сценах трапезы, вырезанных на «стелах-ложных дверях» настоящих капелл). Так же, как и те части скальных гробниц, которые предназначались для посетителей умершего, их миниатюрные заменители включают элементы жилой архитектуры; подчас они почти полностью передают внешний вид современного дома. В таких моделях портик гробницы трансформируется в портик дома Среднего царства, насколько об этом позволяет судить реконструкция руин из раскопанного города в Кахуне. На расположение жилых помещений указывает деление фасада колоннами и стенными перегородками; двери и окна обозначены отверстиями или углубленными линиями, воссоздающими рисунок деревянных решеток.

Урна в виде круглой хижины. Некрополь Марино. X в. до н. э.

Характерной особенностью «домов души» является лестница, ведущая на кровлю вдоль одной из боковых стен двора. В основном она имеет незатейливый вид, но встречаются экземпляры с торжественным всходом пластично изогнутой формы. Плоская кровля может быть обнесена парапетом, а может быть надстроена еще одним этажом с отступающим вглубь колонным портиком. Воздух для вентиляции помещений поступает через специальное устройство на кровле. Кровельная вентиляция имеет форму полукупола, через который воздух поступает в нижние помещения, этот элемент представлен в большинстве моделей. В более сложных моделях капелла защищена или заменена портиком с колоннами, которые напоминают фасады капелл богатых гробниц в прибрежных скалах Среднего и Верхнего Египта. В Рифе, близ современного Асьюта, «дома души» образуют наиболее важную и наиболее оригинальную серию. Форма миниатюрных конструкций выглядит особенно изощренно: одна или несколько частей (отсеков) позади портика, боковые лестницы, отверстия для вентиляции (наподобие «малькаф» у арабов), последовательность террас одна над другой, уходящих вглубь уступами, детали наземного уровня постройки[41]41
  Польский египтолог А. Нивински прослеживает эволюцию форм «домов души» и высказывает мнение, что первые из них были созданы в Среднем Египте, в регионе столицы XII династии Иттауи в результате популяризации религиозных верований центральной властью. Однако то, что постепенно в них начинают преобладать элементы светской архитектуры, свидетельствует о деградации первоначальной идеи, и «дома души» оказываются хотя и широко распространенным, но кратковременным явлением. Нивински выделяет несколько групп этих артефактов: 1. Простые терракотовые лотки, имитирующие каменные столы для приношений. 2. Лоток с троном или небольшим архитектурным сооружением, расположенным в глубине своего рода двора, обнесенного оградой. Это – имитация скромных поминальных капелл, возможно относящихся к среднему классу египетского общества и сооруженных из глины или из сырцового кирпича; «двор» всегда играет роль стола для подношений. 3. Лоток, изображающий огражденный двор погребального комплекса, завершается архитектурным сооружением, доминирующим в модели. Здесь часто воспроизведен колонный портик культовой капеллы богатых скальных гробниц, таких, как в некрополях Бени-Гасана, Дейр-Рифы и др. 4. Подобные модели, но с элементами жилой архитектуры, среди которых – характерные для сельского домостроения в Египте того времени. 5. Модели, включающие элементы только жилой архитектуры (встречаются с пальмами во дворе). Тем не менее, канавка для стока возлияний и приношения всегда присутствуют, что связывает это место с культом мертвых. 6. Небольшая группа моделей представляет подземные части гробниц (Niwinski A. Les maquettes égiptiennes de la XIIe dynastie // Les dossiers d’archéologie, 1999. № 242. P. 56–57, 68).


[Закрыть].

В отличие от предоставленных всем ветрам «домов души», утопавших под наносом гравия (и, кстати сказать, потому уцелевших), другие египетские модели той эпохи хранились в склепе или в смежном с ним тайнике богато обставленных скальных гробниц. Это изделия резчиков по дереву, наполненные фигурками слуг, домашних животных, миниатюрными орудиями труда, утварью. Слуги заняты всевозможными работами: одни из них выпекают хлеб, другие – разделывают мясные туши, третьи – пилят и обрабатывают древесину, четвертые – ткут холсты и т. п., обеспечивая повседневные потребности умершего в загробной жизни.

В трудах по хозяйству может быть представлен и сам умерший, как в сцене учета скота на модели, входящей в богатейший инвентарь гробницы Мекетра, высокопоставленного чиновника при Ментухотепе III. В ней стадо в пару десятков голов, ведомое быками и погоняемое погонщиками, шествует перед Мекетром, который в окружении сыновей, писцов и других слуг расположился на помосте, перекрытом портиком с четырьмя резными раскрашенными колоннами. Сзади портика тянется ограда поместья, а из его плоской кровли выступают два водосточных желоба – деталь, заставляющая задуматься, поскольку в эпоху Среднего царства Египет страдал от крайне засушливого климата. Одним из объяснений ее присутствия здесь может быть то, что кровлю для охлаждения поливали водой, которая не полностью испарялась и должна была отводиться с помощью желобов.

Среди моделей этого круга передающие архитектурный облик крупной городской или загородной резиденции редки. Но такие, которые позволяют получить представление о строительстве разного рода хозяйственных помещений, существуют в большом количестве. Это ящичные конструкции, чьи прямоугольные стенки и внутренние перегородки служат архитектурным обрамлением разного рода деятельности, кипящей внутри. Резчики подробно воспроизводят внутреннее расположение и обстановку места труда слуг: хлебного амбара, хлева, скотобойни, пекарни, пивоварни, плотницкой, гончарной, литейной, ткацкой мастерских. Тем не менее бывает трудно определить, изображают ли эти ящичные конструкции, иногда снабженные входными дверцами, перегородками и в некоторых местах плоской кровлей, закрытые помещения или хозяйственные дворы усадьбы, т. е. были ли в действительности перекрыты хозяйственные постройки египетской усадьбы или они возводились без кровли. В одной модели из гробницы в Саккаре (древнейший некрополь египетской столицы Мемфиса) представлены ткачихи, работающие в отсеке, увенчанном сводчатой аркой, перекинутой с вершины одной боковой стены на вершину другой, а в другой модели – тонкие дуги арок опираются на стену и на центральные столбы, обозначающие, возможно, опоры беседки. В некоторых моделях пространство частично перекрыто плоской кровлей. Если это частичное перекрытие не соответствует действительности, то оно представляет собой прием, позволяющий резчику обозначить существование кровли и дать возможность умершему наблюдать за работой слуг.

Роду занятий слуг соответствует определенная дифференциация архитектурных форм. В наиболее простых случаях архитектурным обрамлением сценок служат четыре низких стены помещения, разрыв в которых обозначает вход. Деятельность, которая происходит внутри, может быть однородной или смешанной, разные мастерские иногда разделены внутренними перегородками, иногда – нет, но кулинарные и ремесленные мастерские всегда сделаны отдельно. Перегородки повыше делят помещение на различные отсеки или дворики, между которыми сделаны двери со створками. Некоторые модели представляют собой еще более сложные структуры. Например, ящичное пространство организовано в нескольких уровнях: подвал занимает внизу одну сторону закрытого двора, окруженного стенами с низкими дверками и перекрытого с другой стороны террасой, к которой сбоку ведет лестница, или – колонный портик отгораживает подвал от двора или от его части. Изображенная там деятельность в основном кулинарная (это пивоварня, скотобойня). В модели скотобойни натуралистично показаны куски мяса, развешенные для вяления на хорошо проветриваемой террасе.

Многочисленные житницы представлены в разных вариантах. Они, как правило, расположены в отдельном дворе, окруженном высокими стенами. К середине каждой стены пристроены прямоугольные зернохранилища, открытые или перекрытые сверху террасой с люками для засыпки зерна, к террасе ведет боковая лестница. Доставали зерно из зернохранилищ под открытым небом через небольшие дверцы со стороны двора и между зернохранилищами, из перекрытых террасой – через небольшие люкарны на фасаде, снабженные скользящими вертикально ставнями. Варианты многочисленны, но одна архитектурная деталь появляется в большинстве житниц: углы ограды завершаются треугольными зубцами. Эта характерная особенность, свойственная исключительно моделям житниц, остается пока необъясненной. Непонятно, является ли она чисто декоративной или это способ укрепления конструкции, недостаточно прочной из-за давления зерна, сложенного во дворе или в закрытых зернохранилищах. Второе предположение может быть подтверждено тем, что часто на базу углов стен красной краской нанесены полосы – по краю и перпендикулярно, что, возможно, соответствует деревянным скрепам и стяжкам. В общем, точность в передаче деталей различна и идет в паре с точностью фигурок и утвари. Фасады окрашены в разные цвета, но серый, охра и бежевый (сырцовый кирпич, обмазка) преобладают. В некоторых моделях отверстия просто нарисованы. В более тщательно отделанных, напротив, дверь сделана с открывающимися створками, как правило, внутрь здания, а люкарны закрываются ставнями.

За исключением портика в модели с Мекетром архитектура резиденции представлена лишь в двух случаях. В модели со сценой пастьбы скота из гробницы в Дейр-эль-Берша это некая башенная постройка, напоминаюшая упрощенно изображенный дом. Но самые красивые и наиболее известные модели входят в богатый инвентарь гробницы уже упоминавшегося Мекетра. Три из них особенно интересны: одна, со сценой учета скота, и две другие, идентичные, показывают сад, обнесенный высокими стенами; в саду – прямоугольный водоемом, окруженный сикоморами, за которым высится фасад дома с портиком, образованным двумя рядами колонн, украшенных изящной резьбой и раскраской, и стеной позади него. В стене две двери и одно окно нарисованы краской, они ведут из портика в покои хозяина. Как свидетельствуют данные раскопок в Кахуне и в других поселениях Среднего царства, эти проемы отображают трехчастный план дома той эпохи, состоявший из центрального помещения, фланкированного спальней и другими боковыми комнатами. Здесь снова из кровли портика выступают три водосточных желоба, но на этот раз можно предположить, что помимо отвода воды, охлаждающей кровлю, они выполняли символическую функцию, изображая водоем полным водой.

В этих моделях нет человеческих фигурок. Их назначение заключалось в том, чтобы обеспечить Мекетра приятным окружением сада с водоемом и прохладой тенистого портика. Подробное воспроизведение его резиденции казалось ненужным, т. к. он теперь обитал в своей гробнице, своем «вечном доме».

Египетские погребальные модели остаются уникальным явлением своей культуры. Но начиная с железного века (ок. X–VIII вв. до н. э.), на севере и в центральной части Апеннинского полуострова в погребениях колодезного типа появляются терракотовые урны в виде круглой, овальной или прямоугольной хижины. Предполагают, что местом появления этих пеплохранительниц был будущий Лаций; потом они вошли в употребление в Этрурии, где они более частое явление и имеют в основном прямоугольную форму. По вполне реалистично исполненным формам ранних пеплохранительниц подробно воссоздается структура примитивного италийского жилища. Это однокамерная постройка, предназначенная для любых функций жизнедеятельности. Главным элементом пластического оформления урн является кровля, где конструкция из скрещенных Х-образно стропил передана либо посредством выпуклости, своего рода гребешка, либо с помощью пластического декора, напоминающего рога. Свет поступает не только через большой проем входа: слева обычно также находится окно и обычно дымоход в отверстии над входом. Вход может быть обрамлен двумя парами колонн; стены и кровля украшены геометрическим орнаментом, процарапанным в толще глиняной массы или нанесенным краской.

Некоторые из этих урн дополнены фигурками и мобильными предметами в интерьере; несомненно, они представляют дом умершего: если это мужчина, воин, то это символизирует миниатюрное оружие. Но если это не погребальные урны, модели, которые происходят из погребений, являют собой приношения умершим, иногда они также включают различные аксессуары.

Пять таких миниатюрных приношений, найденных при раскопках некрополя на греческом острове Фера и датируемых приблизительно серединой VI в. до н. э., восходят, возможно, к египетскому обычаю помещать модели в гробницу, хотя усмотреть здесь прямую связь довольно трудно из-за слишком большой временной дистанции. Скорее они отражают представление о загробном существовании подобно жизни в земном мире, сложившееся под влиянием египетских верований после того, как выходцы с Феры основали колонию у границы Египта. Модели сделаны без кровли или со сводчатым покрытием и представляют собой заменители – в основном точные копии – домов, наполненных различными бытовыми предметами, в том числе, миниатюрными столами, подставками для сидения, посудой. Одна из моделей особенно примечательна. Лишенная кровли и с обстановкой в интерьере она содержит множество миниатюрных сосудов, предназначенных для съестных и прочих припасов. На ее стены нанесена надпись, которая называет имя владелицы или дарительницы, женщины по имени Архидика, которая заказала сделать эту модель, чтобы в погребении не было недостатка во всем необходимом.

Для инвентаря италийских погребений характерны домовидные урны, однако в гробницах, раскопанных в селении Гуардиа Пертикара на юге Италии, обнаружены приношения в виде небольших терракотовых моделей храмов (или домов), украшенных геометрическим орнаментом. На эти земли с конца VI в. до н. э. устремлялись греческие колонисты, поэтому найденные экземпляры вполне могут свидетельствовать об их влиянии на туземную общину. Позднее архитектурные модели не встречаются ни в греческих, ни в италийских погребениях. Но от всех основных периодов истории античного мира сохранились архитектурные модели, посвященные божествам.

Ex voto и священные предметы

Когда апостол Павел проповедовал в Эфесе, малоазийском городе прославленного храма Артемиды, некий серебряник по имени Деметрий начал против него кампанию. Как повествуют Деяния апостолов, названный Деметрий, «делавший серебряные храмы Артемиды и доставлявший художникам немалую прибыль, собрав их и других подобных ремесленников, сказал: друзья! вы знаете, что от этого ремесла зависит благосостояние наше; между тем вы видите и слышите, что не только в Ефесе, но почти по всей Ассии этот Павел своими убеждениями совратил немалое число людей, говоря, что делаемое руками человеческими не суть боги. А это нам угрожает тем, что не только ремесло наше придет в презрение, но и храм великой богини Артемиды ничего не будет значить». Выслушав речь, ремесленники «исполнились ярости и стали кричать, говоря: велика Артемида Ефесская! И весь город наполнился смятением»[42]42
  Библия. Деяния апостолов, 19, 24–30. Изд. Московской патриархии. М., 1988. С. 1190.


[Закрыть].

Если резюмировать сказанное в Деяниях, то волнения, вспыхнувшие в Эфесе в середине I в., были вызваны тем обстоятельством, что под угрозой оказалось доходное художественное производство, процветавшее благодаря многочисленным почитателям богини, стекавшимся в город. На продажу шли небольшие серебряные изделия в виде храма, которые, более чем вероятно, вмещали главную святыню – статуэтку или как-то иначе «делаемое руками человеческими» изображение Артемиды Эфесской (может быть, рельефное).

В отношении античной греко-римской культуры, специализация мастерской Деметрия – случай не единственный. В такой же мастерской художественной обработки металла в эпоху императора Августа была изготовлена партия товара, включавшая предметы для религиозных обрядов. Это шесть портативных храмиков, извлеченных из обломков римского торгового судна, затонувшего в дельте реки По у современного города Комаккио. Они тщательно отделаны, снабжены сверху кольцами, чтобы их было удобно переносить или подвешивать, и открывающимися дверцами, за которыми расположены статуэтки божеств (Меркурия, Венеры). Вообще, культовые предметы в виде архитектурной модели были распространены в античном мире. Из Малой Азии шла традиция портативных капелл Кибелы, наисков, и домашние алтари древних римлян, ларарии, нередко имели форму миниатюрных зданий.

Традиция приносить модели в дар божеству в знак благодарности или с просьбой о его покровительстве существовала с ранних периодов истории античного мира. В Древней Греции она была развита уже в периоды геометрический и архаики и связана в основном с культом женских божеств. Похоже, что, по представлениям древних греков, верховная богиня Олимпийского пантеона Гера была особенно расположена к такого рода подношениям – напомним, что на раскопках Герайона на Самосе найдено большинство моделей из числа датируемых этими периодами. Еще несколько происходят из святилищ Аргоса и Перахоры, где также почиталась Гера.

Поскольку эту могущественную супругу Зевса считали хранительницей домов и «хранительницей ключей», следовательно, воспринималось как должное подношение ей миниатюрных домов и в особенности главной части храма, наоса, где «обитала» статуя божества. Одним из ее атрибутов был ключ, но и к другим божествам относились эпитеты «хранителей ключей», и их атрибутом был ключ. Например, он был у Афины, титульной богини Афин и Лариссы, где также найдены модели домов, но где культ Геры был мало развит, почти неизвестен. Так что подношение совершалось не во имя богини, а ее власти, выраженной в эпитете. Известны также модели из святилища Артемиды Орфии близ Спарты и из других мест, где почитались женские божества.

Вотивные модели италийского происхождения датируются более поздним временем, но они надолго остаются в употреблении в центральной Италии, где их формы довольно разнообразны. Как греческие, так италийские и римские экземпляры могут быть сделаны из камня (предпочтение отдавалось тому, который легче в обработке) или из металла, но чаще всего они вылеплены из глины, материала, полученного поблизости местными мастерами. По наблюдению Т. Г. Шаттнера, посвятившего ранним греческим моделям специальное исследование, глиняные модели преобладали в зоне, заселенной дорийцами, а каменные, в основном, из известняка – ионийцами. На мысль об использовании других материалов может навести один пассаж у Павсания (X, 5, 9), где говорится о том, что древний дельфийский храм был построен пчелами, из пчелиного воска и перьев, и что бог Аполлон послал этот храм на край света, к гипербореям. Ведь не трудно предположить, что греческий писатель соотносил свое сообщение с реалиями вотивной пластики, тем более, что вотивные модели были транспортабельны, и некоторые из них даже имеют специальное приспособление, позволяющее их переносить.

Каменные модели обычно вырезаны из одного куска материала. Глиняные лепили по частям: отдельно цоколь, стены, кровлю, а потом собирали и фиксировали мелкие детали (акротерии и т. п.). Поверхность иногда лощили глиняным раствором. По технике исполнения такие модели ничем не отличаются от керамических изделий другого назначения, от керамических фонарей птолемеевского и римского периодов Александрии в том числе. Среди последних известны не только репродукции хаторических храмов с их специфическими колоннами и знаменитого маяка, но и модели домов в два этажа и другие постройки[43]43
  В основном это были гончары, которые могли изготовить, по случаю или по заказу, архитектурные модели и любые сосуды. В Британском музее храниться терракотовая курильница для благовоний в форме небольшого толоса с дорическими колоннами на ступенчатом подуиме, похожий экземпляр находится в Эрмитаже в Санкт-Петербурге. То же самое, на надгробной стеле из Кизика (II в. до н. э., хранится в Лувре) изображена сцена трапезы, где маленькая служанка держит в руках предмет, напоминающий толос в Самофракии с его верхней галереей; возможно, это и есть тот самый монумент или какая-либо аналогичная ротонда, воспроизведенная в миниатюре с функцией сосуда. Раньше считали, что стела из Кизика служила надгробием архитектора, а изображенная на ней служанка держит модель построенного им здания. Но поскольку теперь установлено, что первоначально надгробие не имело отношения к архитектору, постольку и миниатюрный толос приходится признать бытовым предметом.


[Закрыть]. Расписывали и вотивные, и погребальные модели, но красочный слой редко где сохранился. Краску наносили в тех же местах, в которых ее наносили в реальных зданиях, т. е. по преимуществу в местах сочленений и на верхних частях: цветом выделяли капители, карнизы, антаблемент и кровлю. Возможно, что на модели из Гарагузо черепицы были показаны цветом на отшлифованной поверхности кровли. На стенках греческих моделей геометрической и архаической эпохи различимы те же мотивы орнамента, что и на современных им вазах – геометрический и растительный.

Вотивные модели часто делали полыми и с большим отверстием там, где находится вход в здание. Вероятно, это было вызвано тем, что внутрь помещали фигурку божества или какие-либо другие символы культа. В некоторых экземплярах отверстие занимает всю плоскость фасада, если же фасад обрамлен портиком, то его средние колонны раздвинуты или вовсе отсутствуют. Таким образом, фронтальная сторона модели оказывается открытой, чтобы создать оптимальные условия для обзора священных изображений. Примеры тому сохранились: та же мраморная модель из Гарагузо, датируемая ок. 470 г. до н. э., включает статуэтку сидящей богини. Мобильный характер этого предмета является причиной того, что в большинстве случаев он утрачен, но можно представить себе статуэтку божества в греческих моделях, где большое отверстие должно служить свободной установке этой статуэтки и тому, чтобы она была всегда видна.

Место, где в святилище помещались модели домов, невозможно определить точно. Некоторые глиняные модели, как и каменные, имеют плоское основание в виде платформы, следовательно, они должны были где-то устанавливаться. У некоторых экземпляров задний фасад плохо проработан и на нем заметны царапины, что наводит на мысль, что их приставляли к стене и задняя часть оставалась скрытой. Вероятно, их ставили в интерьере здания, что особенно относится к глиняным моделям, на которых не осталось следов их употребления со временем. У некоторых моделей проделаны небольшие отверстия под коньком кровли, в которые, несомненно, вставлялась палка, предназначенная для того, чтобы их поднимать и переносить во время процессий. В особенности так могло происходить в случае тяжелых каменных моделей, как те, которые происходят с Самоса, чей вес приблизительно 10 кг. Подобная сцена изображена на фреске из Помпей, где юноши несут модель простильного храма коринфского ордера в процессии на празднестве в честь Венеры.

Несомненно, что по техническим причинам некоторые терракотовые модели снабжены кровлями с загнутыми краями, так как само собой разумеется, что такое покрытие не существовало в монументальной архитектуре античного мира. Во многих других случаях работа просто не отличается большой точностью, заметны диспропорции в частях, смещения форм. Большинство дверей слишком широки и высоки, порог поднят на слишком большую высоту, карнизы словно переваливаются через край, черепицы слишком велики и их число уменьшено, то же касается соединительных планок, держащих черепицу, конька кровли или бордюра. Таким образом, по всем деталям этих моделей видно, что мастер упрощает, его цель состоит не в том, чтобы точно воспроизвести существующее здание, но в том, чтобы выделить основные формы или некоторые наиболее характерные элементы, которые облегчат задачу интерпретации модели для зрителей.

Эти диспропорции, кажется, свойственны всем греческим миниатюрным зданиям в той же мере, что и саркофагу Плакальщиц, который представляет собой миниатюрный ионический храм-надгробие царя Сидона Стратона I (IV в. до н. э.). В этом настоящем произведении искусства, которое – в отличие от большей частью грубо сделанных моделей – не воспроизводит реальный монумент, женские фигуры («плакальщицы») слишком велики по отношению к обрамляющим их колоннам, поскольку колонны служат лишь тому, чтобы объединить эти фигуры в сцену. Равным образом можно заметить, что в моделях храмов большое отверстие и раздвинутые колонны на фасаде представляют собой прием, позволяющий открыть вид на статуэтку, установленную в глубине, – на самом деле важна именно она.

Конечно, достоверность информации относительно реальной архитектуры, которую содержат модели, ограничена, но выбор этой информации мастером не может быть произвольным; он старательно воспроизводит основные элементы, характеризующие здание: план, стены, кровля, проемы, такие, как дверь и окна. Их исполнение может быть грубым и схематичным, но не фальшивым. Мастер воспроизводит и копирует то, что у него перед глазами, что он видит и что знает. Так, ранние греческие модели отличаются аутентичностью, в них планы и основные архитектурные элементы реальных прототипов воспроизведены вполне достоверно.

Тот факт, что огромное количество греко-римских моделей дошли до нас, передавая одно или несколько реальных построек, и что речь о существовавшей архитектуре, позволяет дополнить информацию, которую раскопки не дают в полной мере. В отношении греческого мира эта информация относится помимо всего прочего к отдаленной эпохе.

Греческие модели с прямоугольным планом и дверью в одной из торцовых сторон представляют собой наиболее распространенный тип – «ойкос», по классификации Шаттнера[44]44
  Т. Г. Шаттнер выделяет несколько типов греческах моделей геометрического и архаического периодов и считает, что они в точности передают реальные прототипы: // – ойкос: прямоугольный план с дверью в одной из торцовых сторон; // – дом-башня: здание в несколько этажей, чей план близок к квадрату; // – дом с апсидой (апсидальный дом): дверь находится на оси здания, чьим завершением является апсида; // – овальный дом: скругленные продольные и боковые стены. См.: Schattner Th.G. Griechische Hausmodelle.


[Закрыть]. Вариантом «ойкоса» с фасадом в антах является изящная модель периода архаики из Аргоса. У нее короткие анты в сравнении с известными по образцам настоящих зданий, которые обычно выступают настолько, что образуют вестибюль. Интересно, что в этой модели нижняя часть дома отделена от кровли пластиной, которая выступает за стены и образует навес, поддерживаемый колоннами. Пластина декорирована большими параллельными вертикальными полосами, которые, возможно, отображают ряды балок или, более вероятно, если кровля сделана на стропилах, то концы поперечных лежней. Так как угол наклона кровли 59 градусов, она скорее всего покрыта не черепицей, а соломой или тростником. Покрытие из недолговечных материалов объясняет высокий подъем кровли, обеспечивающий быстрый сток дождевой воды. Мотивы росписи на поверхности кровли передают не вид конструкции, а выполняют чисто декоративную функцию, подсказанную росписями современных ваз. Роспись стен довольно сильно от них отличается и показывает то, что может быть деревянной каркасной стеной с заполнением. Углы дома расчерчены большими вертикальными линиями, обрамленными вверху и внизу другими подобными же линиями. То же самое, столбы навеса и их подпорки, соединяющие их со стеной, являются формой, типичной для деревянной конструкции. С боковой стороны дома различимы вертикальные полосы, нанесенные на стены с чисто декоративной целью, так как они продолжаются как бы сквозь окна. Окна – по два с каждой стороны – имеют форму треугольных люкарн, которые в реальной архитектуре делались с помощью двух черепиц или двух деревянных брусков, поставленных под углом друг к другу.