Текст книги "Двойное соблазнение"

Глава 4. Влада

Мне страшно. Как же мне страшно.

Двое мужчин и я одна. Мне было неуютно, даже когда я оставалась наедине с подвыпившим другом детства… тут же я ощущаю смертельный, холодный страх, который окутывает мое сердце.

За что со мной это? Я ведь никому и никогда не делала ничего плохого. Никогда не связывалась с плохими компаниями. Старалась быть благоразумной, осторожной, избегала опасных мужчин. Никогда не стремилась совершить ошибку и повестись на их дьявольскую харизму, силу или что-то в этом роде.  Потому что знала, что получу в ответ однажды.

– Ее поймали при передаче наркотиков с баблом, – слышу ответ. Меня начинает знобить, – утверждает, что подставили.

– Все они так болтают, – я вижу презрительную усмешку на лице мужчины по имени Карим, – что за туловище во дворе?

– Другой курьер. Он не раскололся. Отправим потом посылкой ментам, сами пусть раскалывают. С этой будет интереснее. Пока, те люди, на которых она указала, куда-то исчезли, – Заур хмыкает, заметив мой затравленный взгляд, – странно это. Не находишь, дилерша недоделанная?

– Оставь нас наедине. Присмотри лучше, чтобы твои не накосячили с курьером опять.

Нет. Нет. Нет. Я вжимаюсь в угол, потому что в голосе Карима не слышу ничего, что могло бы меня обнадежить. Наоборот…

– Да нормально все с ним будет. Завтра сдадут ментам. Я пока Алану лучше встречу, – произносит Заур, направляясь к выходу, – скоро зайти в гости должна. Можешь пока поболтать с этой.

Он уходит. Мы остаемся наедине и Карим приближается ко мне. Вблизи он кажется более пугающим. Мышцы перекатываются под одеждой при каждом его движении. Я на автомате смотрю на его руки. Костяшки сбиты. Покрыты мозолями. Ладони широкие, запястья тренированные, сильные. Он явно занимается чем-то.

Значит, у меня нет ни шанса сбежать. Ни единого! Я могла бы обмануть его, сделать ставку на свою скорость, но бороться против человека, занимающегося спортом – бесполезно.

Он садится передо мной на корточки, и я отшатываюсь, ударившись затылком об стену. Хватает меня за запястье и задирает рукав блузки.

– Что вы… что… – выдавливаю я, когда он прикасается пальцем к внутренней стороне руки и ведет по ней вверх. От его прикосновения словно разбегаются маленькие электрические разряды. Мурашки поднимаются до самого плеча.

– Вены у тебя чистые, – медленно произносит он, – хорошая девочка.

– Смеетесь? – мой голос вздрагивает. Он поднимает на меня давящий взгляд, от которого все внутренности переворачиваются. У него темные глаза. Как растопленный горький шоколад. А ободок радужки черный-черный.

Такие красивые глаза у такого жуткого человека. И я не понимаю, почему он разговаривает со мной обманчиво мягко.

– Что-нибудь принимаешь? – продолжает он, проигнорировав мой вопрос. Я мотаю в ответ головой.

– Ничего. Я никогда бы…

– Зачем в это ввязалась тогда?

– Случайно. Я не думала, что меня так подставят… друзья. Которых я знала с детства.

– Случайно, – он усмехается, прекращая гипнотизировать меня своим обволакивающим, низким голосом. Впервые через его обманчиво спокойный облик прорывается что-то жуткое, – попала ты случайно. С полным рюкзаком.

– Но я не виновата, – пытаюсь втолковать ему я, – я же не знала…

Его рука внезапно смыкается на моем горле. Резко и быстро. Как бросок змеи. Сильные пальцы словно выжимают из меня остатки воздуха и я с хрипом бьюсь в беспощадном захвате.

– Не знала, дрянь? – пронзает меня резкий ответ, – надо тщательнее выбирать друзей. У нас в обществе принято нести ответ за свое окружение. “Не знала” не прокатит. Пока не покажешь пальцем на тех, кто тебя типа подставил, пока вашего хозяина не поймаем – я заставлю тебя быть полезной. Отрабатывать будешь на благо общества.

– Что вы… что вы…

– Чем должок отдавать будешь? Собой?

– Нет. Пожалуйста, пощадите, я ни в чем не виновата! – хриплю я, – я готова на все, что угодно, только не забирайте мою жизнь!

– Толку с твоей смерти? Если только на органы пустить, – безжалостно хмыкает мужчина, – Но мы таким не промышляем. Я говорил про твое тело. Станешь нашей общей подстилкой. Каждый день. Может, спустя десять лет и набежит неплохая сумма. Только такими темпами ты быстро товарный вид потеряешь. Но стоит попробовать. Дальше что-нибудь еще придумаем.

– Нет. Не надо, – я едва сдерживаюсь, чтобы не заплакать.

Я умру, если они меня тронут. Мне было больно лишаться девственности, а парень порвал со мной, когда я постоянно просила его быть осторожнее в постели. Возможно, я была какой-то неправильной девушкой. Но мне было некомфортно, если секс не был медленным и очень нежным.

– Я отработаю все до копейки, – шепчу я отчаянно, –  Я многое умею. Могу работать в вашем доме. Мыть полы, готовить… Прошу…

– Звучит, как полная хрень.

Господи.

– Меня нельзя трогать, – я иду на крайние меры, лишь бы сохранить себя. На полную ложь, – пожалуйста, отпустите меня. Я… Потому что я беременна!

***

Я вижу усмешку, которая трогает губы Карима. Он хмыкает куда-то в сторону.

– Отличная отмазка. Реально беременна? Муж где?

– Я не замужем. Парень… бросил меня, узнав о моем положении.

По его глазам я понимаю, что он сейчас сказал бы многое о моих моральных качествах. В его мире, женщина, забеременевшая без мужа, вероятно, достойна лишь мерзких и отвратительных характеристик.

– Предположим, – произносит он, – если беременна – не трону. Слова больше не скажу. Будем искать тогда твоих… знакомых, блин.  Дети – это святое.

Мне хочется горько рассмеяться ему в лицо. Дети – святое. А невиновная женщина? С ней можно обращаться, как с грязью, если она не в положении? Угрожать насилием?

– Это так, – выдыхаю я, – могу ли я идти? Я никому не расскажу о том, что тут произошло. Мне еще растить ребенка. Вы это сами понимаете.

– Не можешь, – он выпрямляется, а я испуганно смотрю на него, – Заур съездит за тестом.  Покажет две полоски – тогда отправишься домой. Поймаем еще раз… будет жестче. Больно тебе не сделаю, но найду твоих родственников или друзей, которые за твои проступки ответят. Поднимайся.

Он берет меня под локоть, заставляя встать на ноги. Почти что вежливо. Не причиняя боли. Сажает потом на стул, подходит к какому-то ящику, достает моток прозрачного скотча.

Нет. Нет. Нет, нет, нет! Мне хочется закричать, потому что, черт, о чем я думала? Конечно же, тест не покажет вообще ничего! Я не беременна и никогда не была! Даже не знаю, где должна показаться вторая полоска, чтобы попытаться подделать ее – нарисовать или что-то в этом роде.

– Посидишь немного спокойно, – мужчина с треском разматывает ленту скотча, а я зажмуриваюсь, – если не соврала – бояться тебе нечего. Сделаешь тест и я отвезу тебя домой. Лично.

Он заматывает мои руки за спинкой, потом берется за ноги. Слегка приматывает меня к самому стулу и бросает остатки скотча на пол.

После чего, одарив меня насмешливым взглядом, уходит. Спустя секунду хлопает дверь, а я начинаю рыдать.

Как теперь мне быть? Я уже не могу соврать, что у меня месячные или я девственница, чтобы они меня не тронули. Даже не уверена, что это их остановит. Только настоящая беременность спасла бы меня.

А теперь мне конец. Мне конец.  Они меня уничтожат за обман и все будет еще хуже, чем могло бы быть. Может, изобразить обморок? Бессознательное тело они трогать явно не будут. Никакого удовольствия.

Я молюсь, чтобы внезапно оказаться беременной. Хотя, это кажется мне очень бредовой мыслью, потому что последний раз я была с мужчиной полтора года назад.

Глава 5. Заур

Хрен знает, что Карим с этой Владиславой Владиславовной сделает. Да и чхать мне на нее. Кулак, скотина, ноет. Карим же – гора. Недаром бойцы на ринге только при его виде по углам ссут. Нехорошо вышло с этим ударом. Брату по роже… Но будто шайтан вселился, когда он мне в челюсть въехал. Походу, мозги совсем потекли, раз с какого-то хрена решил, что я к дури прикоснусь.

– Зау-у-ур! – радостно визжит выскочившая из въехавшей машины такси Алана. Поправляет ремни сумки на плече и, цветя своей невинной улыбкой, спешит ко мне.

При параде: платье ярко-зеленое, платок с золотой вышивкой. Светло-розовый лак на ногтях замечаю, и стрелки на глазах нарисовала. Сейчас будет говорить, что проездом заскочила, но я-то знаю истинную причину. Она сейчас в моем доме дилершу встряхивает.

– Вот так сюрприз, – неестественно скалюсь, обнимая сестру. – Ты же только утром у меня была.

– Я такая растяпа, – хихикает Алана, рукой ныряя в свою сумку, и достает пакет чая. – Представь! А Карим уже приехал? – Она косится она уголок моих губ. Языком слизываю каплю выступившей крови. – Я не вовремя?

– Десна кровоточит, – вру, пока Алана не начала паниковать…

– Заур, мать твою! – рявкает выскочивший из дома Карим, отчего Алана вздрагивает. Заметив ее, друг смягчается. Даже выдавливает из себя какое-то подобие улыбки. – Здравствуй, Алана.

– Здравствуй, Карим. – Она смущенно опускает покрасневшее лицо.

Такая чистая, хрупкая, наивная. Еще вчера в куклы играла, а сегодня готовая невеста. Да вот только хрен я ее за кого отдам! Карим – единственный, кому я доверить это сокровище могу. Друг, брат. Проверенный. Обижать не будет. Алана же, как цветок. Растоптать легко.

– Заур, на минуту, – Карим кивает мне за угол.

Сходим с крыльца, оставив Алану прикладывать ледяные пальчики к горящим щекам, скрываемся за углом дома, где Карим окидывает меня пронзительным взглядом и шипит:

– За тестом на беременность сгоняй.

– Чего? – напрягаюсь я так, что в висках пульсирует. – Зачем?

– Вместо детектора лжи использовать буду. – Карим выглядывает из-за угла. Хмурится. – Алана знает о твоей гостье?

– Ты прибухнул, что ли? Видишь же, на крыльце держу ее.

– Р-р-р, некрасиво вышло, – рычит Карим. – В театр ее сводить позволишь?

– Веди, – пожимаю плечами. – Но учти…

– Да-да, руки не распускать, за языком следить, не совращать. Закончим с дилершей, свожу. Все, топай.

Придется Алану с собой брать. В дом ей нельзя. На улице оставлять жестоко.

– Карим, это тебе, – она протягивает ему чай, когда мы возвращаемся на крыльцо.

Краем глаза улавливаю, что этот говнюк все же касается ее руки, когда забирает презент. Падла такая!

– Спасибо, Алана.

– Если понравится, у меня есть еще.

– Уверен, что понравится.

– Ну все, нам пора! – Беру сестру за руку, отвожу к машине и усаживаю на сиденье под пристальным взглядом Карима… с пакетиком чая в руках. – В аптеку смотаемся, тут недалеко, – поясняю Алане, садясь за руль и выводя тачку со двора.

– Кто-то заболел? Карим? – беспокоится она.

– Да нет, витамины нужны. Аскорбинки там, гематогенки, витамишки всякие.

Алана недоверчиво морщится. Моим церберам – витамишки? Хоть бы что-то посерьезней придумал. БАДы какие-нибудь, цианистый калий.

Оставляю ее в машине, когда паркуюсь возле аптеки. Нечего ей свой маленький, но любопытный носик в наши дела совать. У нее одна забота – сохранить свою чистоту и честь семьи, чтобы достойной женой Карима стать.

– Тест на беременность! – Бросаю фармацевтше пару купюр.

Ее глаза вылезают из-под очков и ползут на лоб.

– Сколько? – растерянно переспрашивает.

Добавляю еще купюру:

– На все.

Пожав плечом, фармацевтша уходит за дверь и возвращается с несколькими коробочками тестов. Не думаю, что Кариму столько надо. Просовываю руку в окошко, беру коробку сверху, отставляю отдельно, а остальные отодвигаю.

– Сколько в одной?

– Десять.

– Хватит, – киваю. – Заверните во что-нибудь непрозрачное.

Поведя бровями, она возится с белым пакетиком и спрашивает:

– Что-нибудь еще?

– Гематогенок каких-нибудь на сдачу.

– На всю?

Да что она меня так напрягает-то?!

– Ну можно еще презервативов упаковку, – скалюсь, окончательно приводя ее в ступор.

На ее лице так и прописывается вопрос: «Не поздно?», – но молча насовывает в пакет гематоген, пробивает чек и отдает мне покупку.

Сдачу не жду. И так бесит все. Возвращаюсь в машину, бросаю пакет на заднее сиденье и разворачиваюсь домой.

– А можно мне одну? – осторожно интересуется Алана, поглядев назад через плечо.

Поправляю зеркало заднего вида и вижу, что разноцветные упаковки рассыпаны по сиденью.

– Возьми.

Отстегнувшись, Алана юркает промеж кресел, шуршит, выбирая вкус, и вдруг охает. Садится обратно, держа в руке коробку с тестами.

– Тебе кто разрешал лезть в пакет?! – рычу зло.

На ее глаза наворачиваются слезы. Губы дрожат, руки трясутся.

– Заур, что это? Ты же не женат… Ах! – спохватывается она. – Это для Карима? Скажи! У него есть другая? Какая-то потаскуха не из наших?!

Рассержено зыркаю на нее, и она, прикусив язык за ругательство, отворачивается к окну.

– Пристегнись!

Шмыгая носом, брезгливо закидывает коробку назад, натягивает на себя ремень и закрывает лицо руками.

Шайтан! Одним театром не отделаешься, Карим! Каждую ее слезинку отработаешь!

– Успокойся! Прислуга у меня часто тошнует. Вот проверить хочу.

– От кого тошнует? – не унимается Алана. – Знаю я вас, мужчин. На одной женитесь, а с другой спите!

– Много говоришь, девочка! – Въезжаю во двор, торможу у крыльца. – Сиди здесь. Отдам это и отвезу тебя домой. При родителях концерты закатывай.

Засовываю тесты обратно в пакет, в котором на дне болтается пара гематогенок, и тащу себя в дом. Карим на кухне: рубает яблоко, пялясь в окно. Вид отсюда завораживающий: прямо на собачий вольер с моими гончими.

– Держи свой детектор, – язвлю, швырнув ему пакет. Залезаю в холодильник. Бутылку с водой прикладываю ко лбу. Мозги сейчас закипят. – Алана видела.

– Твою-ма-ть, – по слогам цедит Карим. – Заур, ты хоть что-то без косяка сделать можешь? Насрать мне, как отмажешься, но она должна знать, что меня эта дрянь мелкая не касается!

Недоеденное яблоко летит в мусорное ведро. Его пальцы сжимаются в кулаки.

– Еще раз мне по фейсу въедешь? Валяй! Потом сам перед сестрой моей оправдываться будешь! – Откупориваю бутылку и делаю несколько глотков. – Нахрена тебе тесты, кстати?

– Дилерша вещает, что брюхатая. Сейчас проверю, насколько она у нас честная.

– Слушай, езжай-ка ты. Алану домой отвези. Заодно успокоишь ее. Да и родители будут рады видеть тебя. Ты же совсем не появляешься, а пора бы уже о свадьбе поговорить. А я с дилершей решу.

– Знаю я, как решишь. Трахать ее до утра будешь.

– Беременную? – усмехаюсь.

– Когда тебя это останавливало?

– Главное – ты в нее не лезь. Я застолбил. К тому же тебе пора завязывать с потаскушками. Хреновая привычка для завтрашнего жениха.

– Ты накосячил, ты и исправляй. Вези Алану домой, и чтобы завтра на ее лице и тени расстройства не было.

Нравится мне, как он за ее настроение радеет. Заботливым мужем будет.

Достает из пакета коробку, удивленно заглядывает на дно и вздергивает бровь:

– А это что за хрень?

Я усмехаюсь, вертя ключи в руке:

– Гостинцы. К чаю. – Разворачиваюсь и шагаю к двери. – Я у предков переночую, так что проследи, чтобы мои джигиты курьера не упустили. А сам, если намараешь, прибери за собой.

Глава 6. Влада

Карим возвращается через какое-то время. Я с ужасом смотрю на пакетик из аптеки в его руках. Он достает из-за пояса маленький нож и одним движением избавляет меня от скотча.

– Вперед, – кивает он куда-то в сторону, – в туалет.

– Дайте тесты, – клацаю я зубами. Меня начинает колотить, словно я выбежала на мороз.

– Ты сделаешь их при мне.

– Вы что?! – я вскидываю голову, – я не стану… при вас! В туалете!

И осекаюсь. По потемневшему взгляду понимаю, что еще как стану это делать. И пописаю на тесты при нем, и сделаю это еще раз, если что-то пойдет не так.

Я на подгибающихся ногах иду к туалету. Карима чувствую спиной – его звериную, давящую ауру, которая обжигает меня опасностью.

Захожу в белую, просторную комнату и медленно поворачиваюсь. Мужчина кладет на столик пакет и я замечаю сверху какие-то маленькие продолговатые прямоугольники.

– А …это еще что? – вздрагиваю я.

– Гематоген. Беременным полезно. Две полоски покажешь мне – получишь в подарок.

Шутит он. Дьявол его раздери. Мне хочется зарыдать от его ужасного юмора.

– Вскрывай тесты и приступай.

Ладно. Лучше послушаться, потому что я уверена – если не сделаю все сама, он меня вынудит. Лучше сделать что-то неправильно, испортить эти тесты, отсрочить свое наказание…но как? Возможно, написать на другую сторону, но я не уверена, что это работает именно так. Может, уронить их в унитаз?

Какая глупость. У него их много. Он заставит все переделать и сам будет меня держать. Я этого не переживу.

Чувствуя, как краска заливает мое лицо, я вскрываю коробочку, достаю одну из полосок и подхожу к унитазу. Господи. Просто сделай это. Тебе уже некуда деваться. Тесты ведь иногда ошибаются. Моей подруге показывали две полоски, но потом пошли критические дни. Она тогда сказала, что дешевые тесты часто врут. Показывают полоску-призрак.

Шанс, конечно, маловероятный. Но я сейчас готова на что угодно надеяться, лишь бы избежать страшной участи.

– Пожалуйста, отвернитесь, – молю я, – вы сами видите, что у меня ничего лишнего нет в руках. Я сделаю тест, но… я просто не смогу, если вы будете смотреть.

Карим усмехается в сторону. Похоже, я его сильно раздражаю.

– Резче давай, – бросает он, – будешь долго возиться – следующий тест сделаешь при мне.

Он разворачивается ко мне спиной. Я нервно сглатываю, бросив взгляд на то, как бугрятся мышцы под его футболкой, и, зажмурившись, приступаю к процессу. Более сильного унижения я в жизни не испытывала. Но на что не пойдешь ради призрачного шанса избежать наказания.

– Готово, – шепчу я, одеваясь обратно. Хочу забыть последние пару минут навсегда. Вот бы мне сейчас амнезию.

Карим разворачивается. Забирает тест у меня из рук без тени брезгливости и кидает его на раковину. Я нервно сглатываю. Там пока ярко заметна только одна полоска.

– Сколько недель? – спрашивает внезапно он, тоже глядя на тест.

– Немного. Несколько недель, – шепчу я.

– На днях узнала? – он усмехается, – какое совпадение. Я бы назвал его счастливым.

Секунды текут так медленно, что у меня не хватает нервов слушать подколы этого Карима. Сердце бьется все сильнее и сильнее, что даже уши закладывает от его мощных и отчаянных толчков. Я могу только молиться мысленно, чтобы тест оказался неисправным.

– Одна полоска, дилерша, – равнодушный голос разрезает тишину, – что-нибудь скажешь мне еще интересное?

Я выдыхаю. Опускаю взгляд на тест, хватаю его с раковины и смотрю на свет. Нет. Блин. Может, моя подруга, у которой часто ошибались тесты, была просто идиоткой? Хотя, нет. Вот же. Едва заметная полоса! Вторая!

– Смотрите, – отчаянно произношу я, – вот. Это вторая полоска. Она едва заметна, но и беременность у меня всего ничего…

Я замолкаю, наткнувшись на ироничный взгляд. Господи боже, сколько всего скрывается в нем. Я, кажется, сказала что-то совсем уж глупое.

– Это реагент, – обламывает меня Карим, – не в курсе, как выглядит действительно положительный тест?

Я хочу сказать что-то вроде “да нет же, просто давайте выйдем на нормальный свет”, но осекаю себя. Отчаяние, словно огромное цунами, накрывает меня темной волной. Могу врать сколько угодно… он не поверит. Я и вправду не знаю, как все должно выглядеть. Никогда не подозревала у себя беременность.

Я слышу смешок.

– Тебя ждут веселые десять лет. Может, конечно, меньше.

– Прошу, – я обреченно закрываю глаза, – помогите мне. Поверьте. Я правда не знала. Мне сказали, что в рюкзаке были документы для сделки. Не было причин не доверять друзьям детства. Вас тоже могут подставить в любой момент… никто от этого не застрахован. Мы не можем заглянуть в чужую голову! Пожалуйста, я прошу вас помочь…

– Предположим. Мне-то что с помощи тебе? Выгода какая? Отпустить и совесть очистить, или что?

– Хотите что-то конкретное? – шепчу я, – скажите. Я сейчас на все согласна.

Я открываю глаза, смело взглянув на него. На мужчину, от которого сейчас зависит моя жизнь. На губах которого появляется тень улыбки. Он подходит к столику, на котором лежит пакет из аптеки, и небрежно достает оттуда какую-то упаковку, и швыряет мне. Я растерянно ловлю ее.

– Что ты можешь дать мне, кроме своего тела? – равнодушно произносит он, –  которое я получу в любом случае. Если только удивишь меня чем-то. Тебе десять минут на подготовку.

Он разворачивается и покидает ванную. Я растерянно смотрю на свои руки, которые сжимают маленькую коробочку, и ахаю.

Но это презервативы!

Глава 7. Карим и Влада

Карим.

Просто так она не раскалывается. Мелькает даже мысль, что попался не крепкий орешек, а просто невиновная деваха, но быстро исчезает. Слишком часто я слышал вот эти отмазки – “друзья попросили передать”, “подставили”, “не знал, что там”.

Почти каждый раз такое. Уже на протяжении семи лет.

Мы с Зауром слишком долго боролись, чтобы на нашей территории не было всего этого дерьма. Наркотиков, торговли оружием. Проституции.  Я еще хорошо помню те времена, когда в больницу каждый день приволакивали очередного торчка, захлебывающегося своей рвотой. Кого-то не успевали спасти. Некоторых из ребят я знал. Они были спортсменами, просто однажды свернули на кривую дорожку и потеряли всё. Даже себя.

Бабы велись на легкие деньги. Тот же наркотик. И соблазнить какую-нибудь молодую идиотку легко – стоит только шлюхе маякнуть перед лицом дорогой шмоткой, на которую она заработала своим передком.

Нахрен. Всю эту заразу нужно давить в зародыше, пока она снова не расползлась. Последнее время обстановка меня не радовала.

Эту надо сдать ментам. Раз не собирается рассказывать. Они из нее выбьют показания, будут действовать жестче. Хотя, обычно нам с бабами было все проще – они сами начинали вестись, предлагали себя и готовы были хоть своих мать и отца заложить, лишь бы покончить с этой опасной жизнью и лечь под кого-то из нас.

Теперь интересно, сколько эта будет ломаться.

Я слышу, как открывается дверь и поднимаю глаза.

Влада

В доме не холодно, но меня колотит дрожь. Намек, который дал мне Карим, я прекрасно поняла. Мне стоит его удивить. Думаю, у меня это получится. Он очень удивится, увидев в своей постели эталоннейшее бревно, вместо горячей девочки.

Он сидит на кресле, расслабленно положив руки на подлокотники и наблюдает, словно ожидая, что же я буду делать. Я медленно подхожу к нему. Смотрю ему прямо в глаза, не отрываясь и опускаюсь на колени между его разведенных ног.

Ладно. Я всего лишь на практике ничего не умею. Но я примерно представляю, что может ему понравиться. Просто нужно взять все в свои руки, несмотря на то, что по позвоночнику стекают капли ледяного пота от страха. А воображение еще больше его подстегивает, подкидывая мысли, что некоторые мужчины творят с некоторыми девочками и насколько это будет больно и ужасно.

Я прикасаюсь ладонями к его бедрам и провожу по ним, стараясь скинуть оцепенение. Не помогает ничего: мышцы словно деревянные.

– Сколько через себя мужиков пропустила? – разрезает воздух внезапный вопрос и я вздрагиваю от его грубости.

Почему он его задал? Просто так или заметил мою неуверенность?

Что ответить? Сказать правду? Он поймет, что мне нечем его удивлять. Решит, что не стоит впрягаться ради неумехи и они с Зауром просто будут использовать меня, как захотят. Мне сложно представить, зачем он задает этот вопрос, и какой ответ будет правильным, и сложно представить последствия.

– Один, – все же, решаюсь ответить я правду, – полтора года назад. Но у меня… развита фантазия. Я постараюсь тебя удивить.

– Один? – с насмешкой повторяет Карим, – значит, в курсе, что делать. Чего трясешься, как девственница?

“Потому что у меня и секса нормального, как такового, не было” – мысленно отвечаю я, опуская взгляд. Толку ему от этой информации.

Ладно. Стоит приступить к тому, зачем я пришла. Я смотрю на отчетливо выпирающий бугор между ног мужчины. И замираю на мгновение, получив еще одну причину для промедления: мне казалось, что достоинство должно быть как-то поменьше размером.  Но спасибо спортивным штанам – через них я могу заранее отчетливо рассмотреть контуры того, с чем мне придется иметь дело. Его габариты меня уже пугают.

Я бросаю взгляд на пачку презервативов в своей руке. Господи. Я бы могла заранее посмотреть. По-моему, это самый большой размер, который только есть в аптеке.

Спасите.

Ладно. Всё. Соберись, Влада.

Я еще несколько раз поглаживаю ладонями мощные бедра мужчины, чувствуя под руками каменные мышцы, успокаивая больше себя, чем стараясь возбудить Карима. Все фигня. Скоро у меня в руках окажется кое-что покруче. А потом и во мне.

Оторвав один квадратик с презервативом, я выдыхаю, и хватаюсь за резинку спортивных штанов.  Медленно приспускаю их, чувствуя, как в груди начинает жечь от страха. О, господи. Здоровый, уже стоячий орган появляется перед моим лицом. Чертова дубина, которой можно только хлопать девочек по заднице в порно, с крупной головкой, покачивается перед моими ошалевшими глазами.

О, нет. Я сглатываю. Это не должно оказаться во мне, но, к сожалению, окажется.

Я поднимаю глаза, не выдержав, и встречаюсь с темным взглядом Карима. Он меня пугает.

– Надевай ртом, – приказывает он, – умеешь?

Что? Он про презерватив?

Нет, конечно. Это высший разряд по минету, до которого мне еще очень далеко.

– Умею, – выдавливаю я, разрываю трясущимися руками упаковку и беру латексный кружочек в рот, чувствуя на языке непривычный вкус смазки. Обхватываю руками горячий член, еще раз поразившись его размерам и склоняюсь над ним.  Ощутив запах мужского геля для душа с яркими, мятными нотками и разгоряченной кожи, прикасаюсь ртом к головке, пытаясь раскатать губами презерватив.

В голове словно происходит короткое замыкание от пошлой ситуации. От моих развратных действий. Можно смотреть порно и испытывать легкий стыд за то, что видишь, можно потом смущаться, когда пробуешь осторожно с парнем что-то новое, снова и снова, преодолевая какие-то рамки, и однажды это начнет приносить кайф и удовольствие, кроме смущения…

 Но тут обстоятельства ломают меня и мою мораль стремительно и беспощадно.

Незнакомый мужчина, страх, мои развратные действия. Запах. Вкус. Все новое. Я испытываю шок, почувствовав, как во мне зажигается огонек возбуждения. Это помогает мне продолжить. Я нанизываюсь ртом, но удается только раскатать презерватив чуть-чуть, а потом Карим поднимает меня рывком за подбородок, заставляя встать на ноги.

– Удивила, – слышу издевательскую усмешку, – в хреновом смысле.

– Я хочу попробовать, у меня все получится.... – протестую я, понимая, что облажалась. Слишком медлила.  Но мужчина беспощаден: он привычным движением раскатывает рукой презерватив на члене, поднимается и срывает просто с меня одежду. Одну деталь за другой.

Блузка летит в сторону. Лифчик падает мне под ноги.

– Карим… – шепчу в панике я, а он разворачивает меня и толкает на стол. Я чувствую, как холод обжигает обнаженную грудь и щеку.

Действует мой кошмар уверенно, выверенными движениями, словно не впервые ему нагибать таких девчонок, как я. Он задирает юбку, обнажая мои бедра и рвет трусы. Сводит мои запястья за спиной, зажав их в одной руке.

Спустя секунду он проводит между ягодиц членом, отчего мне хочется закричать, и я вся сжимаюсь. Но в следующий момент он опускается ниже. Я чувствую, как горячая головка скользит по влаге, надавливая и зажмуриваюсь. Боже. Я правда немного возбудилась. Но я никогда не отличалась холодностью.

– Мне будет больно! – всхлипываю я отчаянно. И унизительно. И не знаю, что из этого хуже.

– С хрена ли? – следует холодный вопрос.

– Мне всегда было больно… когда я пробовала… это делать с п-п-парнем, – я зажмуриваюсь, готовясь ощутить ужасающую боль. Но Карим не спешит. Неожиданно для меня. Он с нажимом водит мне между ног, размазывая влагу, задевая странные точки, с которыми, как мне казалось, надо обращаться нежнее. Надавливая, даже не проникая внутрь, словно примеряется. С каждой секундой мне кажется, что он скользит все легче и легче.

Боже. Я теку.

– И чем ты тогда хотела меня удивить? – кажется, голос мужчины становится ниже. И задает он все более беспощадные вопросы.

– Я хотела попыта…аа-а, – не договариваю я. Он толкает член в меня. Медленно. Уверенно натягивает меня.  Сжимает запястья сильнее, потянув назад. А я не могу дышать больше вообще от его беспринципного вторжения. От того как он входит в меня целиком и ударяется бедрами об ягодицы.

– Боже. – выдыхаю я.

– Кто там у тебя до этого был? Какой-то щенок? – он наматывает мои волосы на руку и дергает. Заставляет меня выпрямиться, прислониться к нему спиной, отчего все внутри меня сжимает огромный орган едва ли не до боли. Я и без этого не могу ни слова вымолвить, пораженная ощущениями, – придется вытрахать из тебя эти воспоминания. До конца жизни запомнишь мой член. И как ты текла на него. Скромница, мать твою.

Карим.

Узкая до боли. Внутри горячая, влажная и тесная, сокращается вокруг моего члена, подрагивает от страха и новизны. Не понимает, что из-за этого кончит очень быстро – я чувствую уже приближение ее оргазма.

Наклоняю ее над столом, перехватив поудобнее и начинаю медленно двигаться. Пусть привыкнет. Один – два подхода и будет со свистом запрыгивать сама, приноровившись.

Горячая кожа отдает запах. Пахнет девица вкусно. Не вульгарно, тонко заводит своим почти невинным запахом, отчего хочется обращаться с ней аккуратнее. Потрогать, погладить, стереть слезы, взять ее сладко раз, другой, третий. Не хочется терять к ней интерес. Хочется, чтобы продержалась подольше. Пусть даже играя из себя невинность. У нее хорошо выходит.

Если признается, что замешана в торговле наркотой, попросится ко мне в постель на постоянной основе – выдеру, как обычно и вышвырну. Тогда интерес точно пропадет. Очарование потухнет, станет ясно, что нет в ней ни черта хорошего и невинного. Хорошие девочки наркотиками не торгуют. Это признание все отменит.

Но пока пусть молчит. Мне нравится. В кайф ей подыгрывать. В кайф вбиваться между тесных бедер, глядя, как она принимает в себя целиком член. Хороших девочек мы с Зауром не трогаем: нечего даже соблазнять, пользуясь их глупостью. После такого не женятся, и жизнь рушить им жалко.

– Какого черта молчишь? – хрипло выдаю я, глядя, как она сжимает губы, жмурясь. Светлая кожа усеяна капельками пота. Стоит на секунду остановиться – замечаю ее дрожь. Не от боли, – можешь стонать, кричать. Это заводит. Или тебя не прет нежно?

– Нет, нет, нет, – выдыхает она, распахнув испуганные глаза, – мне как раз…а-а… – она не сдерживает тихий стон, когда я вхожу в нее резче. Вдавливаю бедра в ее мягкие полушария.  Чтобы до самого нутра достать.

– Или вообще не нравится? Остановиться? Отвечай, – усмехаюсь, повторяя маневр. Еще и еще раз. Чувствуя, как словно в узел скручиваются все органы от ее тесной хватки.