Текст книги "Двойное соблазнение"

Глава 7. Влада

Своим вопросом Заур дает мне ответ: подрался он не из-за меня и не с Каримом. Мое любопытство завело меня в тупик. Не то, чтобы мне было жаль этих мерзавцев. Они ведь нелюди. Но я-то человек. Естественно даже после пережитого я не могу кайфовать от чьей-то боли.

– Отвечай!

– Не рявкай! – парирую и вылетаю из ванной. Пусть сам свои ранки зализывает.

Заур несется следом. Хватает меня за локоть, разворачивает и трясет в своих ручищах.

– Он тебя трахал?!

Интересно, сам догнал, или подсказал кто?

– Да! – отвечаю смело. В прошлый раз за свою жизнь боялась. Соврала. Сегодня даже лучше, что эти два недоумка разосрутся. Скорее про меня забудут. – Намного раньше, чем ты думаешь. Отымел по-взрослому! – буквально выплевываю эту фразу ему в лицо.

Желваки стальными шариками прокатываются по мужским челюстям. В глазах загорается все сносящий на своем пути огонь. Целая стихия на лице-маске. Если от Карима веет силой, властностью, несокрушимостью, то Заур источает какую-то страстность, горячность, похотливый азарт. Он лишь говорит, что делиться не любит, а у самого крышу сносит, когда возбужден. Я же видела обручальное кольцо у акушерки. Однако ее муж не мешает Зауру потрахивать ее.

Продолжая сверлить меня взглядом, он одной рукой скользит вниз по моей талии и запускает ее промеж ног. Его пальцы как кипяток, чувствую даже через ткань шортиков. И подрагивают от адреналина.

– В твою единственную ночь в моем доме, да? – шипит, надавливая там, где тут же пульсацией отдается мучительность предательских ощущений.

С моих губ срывается хриплый стон. Чувствую, как лоб покрывается липкой испариной. По позвоночнику под майкой тоже стекают капельки.

– И как? Понравился? – его голос змеей заползает в мое ухо.

– Минет? – выдавливаю из себя.

– Так ты еще и ртом поработала? – Резко разворачивает меня к себе спиной и твердым членом упирается промеж ягодиц. – Увлажняешься, Владислава Владиславовна. Мужика хочешь. – Его губы касаются моей шеи, покрывая ее мурашками.

Я зажмуриваюсь и стискиваю зубы. Никогда бы не подумала, что мое тело способно так отзываться на самца. Я словно бешеная собака, текущая бродячая сука.

Одной рукой он хватает меня за шею, другой залезает под майку и сдавливает грудь, звучно выдохнув мне в ухо. Обжигает. Гипнотизирует. Подавляет.

– Ничего… – шепчет с придыханием. – Уже отмылась. А из памяти я сотру. Не по любви же ты ему дала. И уверен, не добровольно.

– Ты меня совсем не знаешь. – Пытаюсь выпутаться из его объятий, но он лишь крепче прижимает меня к себе, сильнее сдавливает грудь, почти весь кислород перекрывает, запрокинув мою голову на свое плечо.

– Так может, пришло время узнать? Скажи, ты любишь жестко или уныло?

– Я люблю девчонок! – выпаливаю, но лишь провоцирую Заура на дикий хохот.

Не верит. Сначала я соврала про беременность, потом про девственность, теперь в лесби себя записала. Чем в следующий раз отмажусь? Почему прямо не сказать этим придуркам, что они не в моем вкусе?

– У девчонок нет этого! – Заур отпускает мою грудь, перехватывает запястье и заводит за спину. Моя ладонь ложится на пугающе здоровый член, которому явно мало места в брюках. Кажется, я даже слышу треск ширинки. – Впечатляет?

– Побольше видала, – отвечаю, совсем не обрадовав Заура.

Он одним движением сметает все с барной стойки, усаживает меня на нее и, разведя мои ноги, оказывается передо мной лицом к лицу.

– Я тебя предупреждал насчет Карима. Опоздал. Поэтому наказывать не буду. Тогда ты не знала, чей он будущий муж.

– Хреновый будущий муж, – фыркаю, рассчитывая траекторию удара коленом и шанс добраться до кухонного ножа, чтобы выставить отсюда этого выскочку.

– За это он отдельно по роже получит. А ты, если будешь послушной девочкой, получишь награду.

– Сказала же, не особо выдающаяся у тебя награждалка. – Подгибаю колено, чтобы в челюсть ему двинуть, но он ловко задерживает мою ногу и скалится. Улыбка эта не совсем здоровая. В его больной голове зарождается пугающая затея.

– Ты меня тоже совсем не знаешь. Владислава Владиславовна.

Сдергивает с меня шорты, рвет трусы, укладывает меня вдоль стойки и подтягивает разведенные бедра к краю. Тщетно брыкаясь, царапаю его руки и визжу, что напишу на него заяву за изнасилование. Обращусь к журналистам. Пойду в прокуратуру…

– О-о-ох… – из меня вырывается этот протяжный стон, а спину выгибает почти неестественно. Закатываю глаза от парализующих ощущений, разрядами пронзивших каждую мою мышцу.

Горячий влажный язык скользит по моим складкам, подарив мне короткий, но острейший оргазм за несколько секунд. Мое тело дрожит. Глаза щиплет. Я глотаю слезы, неспособная разобраться, отчего они текут. Мне больно? Обидно? Или приятно?

Заур не останавливается. Языком ласкает самые чувствительные точки, взрывая во мне мелкие бомбочки. Искры, что разлетаются в стороны, ранят, режут, душат. Но черт возьми, я сдавленно рычу сквозь зубы и выгибаюсь от удовольствия. Запускаю пальцы в его мягкие волосы, когда он губами присасывается в пульсирующей вершине и вытворяет такое, что голова кружится. Вспышки, мелькающие у меня перед глазами, кажутся реальнее всего, что произошло со мной с того момента, как я согласилась помочь Маринке.

Плевать, что я ненавижу этого Заура. Плевать, что имею право остановить его. Плевать, если нас кто-то застукает. Главное – мне приятно. А я хочу получать от жизни лучшее.

Собираю его волосы в кулак и поднимаю лицо. Облизывается, улыбаясь уголком губ.

– Сладкая, зараза… – мурчит довольным котом.

– Иди-ка сюда! – тащу его к себе, сажусь и рваными движениями расстегиваю ширинку его брюк. Сама нанизываю себя на огромный ствол. Выдыхаю с полукриком, в кровь расцарапывая мускулистую мужскую грудь.

Он долбит меня диким зверем, хрипя и прикусывая мочку моего уха. Если своим бешенством разнесет здесь все кругом, я, наверное, буду только счастлива, лишь бы он не останавливался.

Подхватив меня под ягодицы, толкает к стене, где продолжает трахаться лютым хищником. Мой позвоночник и лопатки жжет от трения, но от этих ощущений я сильнее возбуждаюсь. Неужели я люблю жестко? Или полюбила?

Его губы присасываются к моим, а язык вторгается в рот в самый ответственный момент. Мелко задрожав, Заур извергается прямо в меня. Целует, кусает губы. Терзает мое тело и душу. Но я смакую вкус своей первой победы. Это не он меня трахнул, а я его…

– Дрянь, – шепчет, тяжело дыша. Прижимается влажным лбом к моей голове, не спеша выходить из меня. – Я без резинки в тебя кончил.

– Не бойся. Спринцуюсь. Мне от тебя потомство тоже не в радость.

Спрыгиваю с него и прямиком иду в ванную. Закрывая за собой дверь, слышу, как звонит его мобильник. Ноги почти не слушаются. Руки дрожат. В животе парящая легкость. Но сперма, стекающая по внутренней части бедра, заставляет меня сейчас же промыть свое нутро. Пока занимаюсь процедурами, вместо того чтобы в постели наслаждаться сладкой истомой, нашпиговавшей мое тело, Заур стучит в дверь.

– Мне уехать надо.

– Скатертью дорожка, – отвечаю, не собираясь лужицей перед ним растекаться.

– Но я вернусь.

– Я испеку пирог!

Из-за двери доносится смешок. Я перекрываю воду и невольно улыбаюсь. Может, если бы мы познакомились при других обстоятельствах, все было бы иначе?

– Лилии, – добавляю, уверенная, что Заур еще не ушел.

– Что – лилии?

– Я люблю лилии. Они шикарно пахнут. И шоколад с цельным фундуком.

– Не врешь?

– Боишься, что цветами по морде съезжу, а шоколад в задницу засуну? Расслабься, я не кровожадна.

Заур молчит. Я слушаю, как капает вода из крана, и жду. Наконец он, судя по звуку, скользит ладонью по дверному полотну, и отвечает:

– Будут тебе лилии.

Глава 8. Карим

– Карим, возьми мне шоколадку, – просит Зара, догнав меня в коридоре. Я поворачиваюсь, заценив ее видок.

– Возьму, если переоденешься. Выглядишь, как проститутка. Джинсы всю задницу обтягивают.

В темных глазах сестры вспыхивает яростный огонь.

– Карим!!! Мне уже достаточно лет, чтобы ты мне не приказывал, как одеваться. Или мне еще голову покрыть прикажешь? Напоминаешь мне родителей. Я одеваюсь нормально. Не открыто, но привлекательно. Я девушка и хочу выглядеть красиво.

– Поэтому у тебя и крадут нижнее белье, – произношу хмуро я. Настроения спорить с этой мелкой козой нет. Голова забита другим.

Я открываю входную дверь, намереваясь выйти. Внезапно вижу Заура. Реакция меня подводит впервые в жизни – я не жду от названного брата подвоха, поэтому ему удается сгрести мою футболку и внезапно со всей силы врезать мне в челюсть.

– Заур!!! – слышу визг Зары, – Карим, прекратите!!!

Шок от удара проходит быстро, и я отшвыриваю Заура на стену, а потом мы начинаем меситься. Только суставы на кулаках хрустят. И адреналин накрывает до мутной пелены перед глазами. Запах крови только больше подстегивает, убеждая покончить с противником, убить его, размазать.

– Мудила, – Заур лежит на полу, я прижимаю его сверху, а он направляет на меня дуло пушки. По лицу брата стекает кровь, – я тебе Алану обещал не потому что ты трахаешь все, что плохо лежит. В моем доме. Мать твою.

Ясно. Добрался до дилерши. Дожал ее, видимо, она и нажаловалась. Заур умеет подкатить и сладко в уши нассать, отчего бабы плывут. Могу зуб дать – натянул он эту подстилку, которая передо мной ломала комедию, строя из себя обиженную и оскорбленную невинность, которую принудили ноги раздвинуть ради спасения.

Ни слову ее не поверил тогда. Если девчонка действительно чиста мыслями – ей себя убить проще, чем отдаться кому-то.

Я поднимаю кулак и снова впечатываю в Заура под визги Зары.

– Мудак, – рычит он, хватаясь за лицо, – я ж тебя пристрелю.

– Давай, – усмехаюсь, – рискни. Повелся на какую-то бабу, из-за которой решил меня завалить? И что она тебе напела?

– Дебил? Я из-за Аланы, – Заур сплевывает кровь на пол, отчего мне хочется еще раз ударить его головой, – я сказал тебе – не трогать дилершу. У тебя невеста есть. Хрен я за тебя Алану теперь отдам. Пока она тебе идиотский чай там покупает и ждет, когда наши семьи договорятся, ты трахаешь шлюх.

– Наши семьи договорились давно. Я реально должен был  верность хранить все это время? Я тебе не баба.

– Прекратите! – кричит Зара, – я позвоню отцу, если вы не перестанете драться!

Я нехотя отпускаю Заура. Тот, одарив меня долгим и неприязненным взглядом, убирает так и не снятый с предохранителя пистолет за пояс и садится. Кровь заливает его футболку. Подняв руку и пощупав под носом, я понимаю, что и мне он врезал капитально.

– Какой ужас, вы с ума сошли, – лепечет Зара, подбегая к нам, – у вас кровь идет! Я принесу перекись и бинты.

– Неси. – мрачно произносит Заур, – нас ждет охренеть какой долгий разговор.

***

Сестра возвращается из ванны с аптечкой в руках и уже было рвется к Зауру, когда я перехватываю ее за тонкое запястье. Совсем страх потеряла. Взглядом показываю, чтобы положила аптечку на стол и выметалась, но Зара кривит лицо в ответ.

– Может, чай? – предлагает она невинно.

– Сделай чай и потом иди к себе в комнату.

– Я приготовила сегодня лазанью. И тушеные овощи. Приятнее вести беседы за вкусной едой, и…

– Иди к себе в комнату, – повторяю жестко я, а Зара в ответ тяжко вздыхает, понимая, что посидеть рядышком со своим тайным, мать его, возлюбленным, ей не удастся.

Нахрен такого мужа ей. Бешеный пес.

Сестра выметается из комнаты, взмахнув водопадом темных волос. Заур распаковывает аптечку, берет кусок бинта, мочит его в перекиси и прикладывает к своей окровавленной башке.

– Ублюдок, – сквозь зубы роняет он в тишину.

– От ублюдка слышу. Чего тебе надо-то?

– Я за тебя Алану не отдам, кобель хренов. Пока не докажешь, что достоин ее. Я не требовал от тебя идеального образа жизни, но хотя бы сейчас ты мог не вести себя настолько мерзко? Вам вот-вот пора будет жениться. Семьи уже договорились. А ты… – Заур тихо выплевывает какое-то ругательство, – она забеременеет , а ты развлекаться пойдешь? Так что ли? Я тебя точно прирежу. Потом пристрелю и утоплю.

– Это всё? – усмехаюсь, – Я тебя услышал. Проваливай из моего дома.

Заур медленно поворачивает в мою сторону голову.

– Ты охренел, Карим? Это ты выложил только что хрен на мою семью? Хочешь рассориться? Давай. Сделаешь так, что свадьбы не будет – и вековой дружбе наших семей конец.

– Ты ворвался в мой дом с оружием, – холодно отвечаю я, – это достаточно для оскорбления. Не подумал об этом?

– Ты первый нанес мне оскорбление! – взвивается Заур, а я с усмешкой его перебиваю:

– А ты уверен, что дилерша тебе не наврала? Поверил ей? Надо было для начала у меня спросить, а потом уже оружием размахивать, долбоящер. Нахрен мне такой сводный брат нужен, который любой вшивой собаке поверить готов.

Заур осекается. Растерянно отводит взгляд, рассматривает занавески, а спустя минуту молчания произносит уже менее уверенным и наглым голосом:

– М… Так ты реально ее не трогал?

– Неа, – спокойно вру.

Дилерша – коза брехливая. В другой ситуации я бы не стал подставлять женщину. Но конкретно она пусть теперь сама перед Зауром оправдывается. Интересно, насколько круто она врать и изворачиваться может. Насколько далеко зайдет, если ее поставить в крайне безвыходное положение?

Передо мной выкобенивалась, а к нему в постель с разбегу почти прыгнула. Уверен, что те синяки – это нихрена не после того притона, а от душки Заура, мать его. Который приперся к ней с букетом.

– Твою мать, – выдыхает Заур и виновато опускает взгляд вниз, – брат, извини. Реально крышу снесло. Из-за Аланы в первую очередь. Не из-за дилерши. Хрен бы с ней, если бы не сестра, но…

– Не звезди. Высосала все мозги тебе через член? Так хорошо тебя обработала, что ты зачатки разума потерял?

– Какая уже разница? – Заур поднимается с дивана, взъерошивая волосы, – блин. Передай Заре извинения за то, что она видела. И ты извини. Я… ладно, хрен с ним. С дилершей разберусь. Поговорю по-своему.

Он, едва кивнув мне, молча уходит. Я провожаю его взглядом.

Я тоже поговорю с тобой, дилерша. По-своему.

Глава 9. Влада

– Собирайся! – с порога командует Заур, вернувшись без цветов и конфет, но в заляпанной кровью майке.

Сначала рубашку у меня в ванной бросил, теперь решил весь гардероб сюда перетаскать. Или нет? Судя по настроению, раздеваться и умываться он не намеревается, как и задерживаться в этой квартире.

– Куда? – Скрещиваю руки на груди.

Больно хватает меня за локоть, дергает на себя и шипит в лицо:

– Ко мне поедем!

– Зачем?!

– Там трахаться будем! – Отталкивает меня с четким приказом: – Пшла! У тебя три минуты надеть трусы!

Дьявол! Похоже, он все-таки схлестнулся из-за меня с Каримом. И как мне теперь узнать, что тот говнюк ему наговорил? Явно же себя выгородил, чтобы не лишиться своей главной кандидатуры на роль жениха сестры Заура, за которую он глотку перегрызет. Вот бы мне такого брата…

Отшатываюсь, с ужасом глядя на сжатые мужские кулаки. Нет, сейчас огрызаться и врать не выйдет. Он так рассержен, что как муху меня по стене размажет, а потом будет разбираться, кто из нас с Каримом ему больше врет. Только мне уже будет ни холодно, ни жарко.

– Заур, – как можно мягче выговариваю я, хотя хочется по роже съездить, дополнительный синяк влепить, – ты же не такой…

– Ты в пустую потратила тридцать секунд, – продолжает он рычать.

Да чтоб тебя! Кидаюсь к пакетам со шмотками, отыскиваю джинсовые шорты и футболку и юркаю в ванную. Трахаться мне уже не страшно. По крайней мере, с Зауром секс можно обернуть для себя в приятный бонус всей этой задницы, куда меня безжалостно засосало. Но что-то мне подсказывает, одним только бонусом мое пребывание в его доме не ограничится.

– Время вышло! – Дверь распахивается в тот момент, когда я прячу сиськи под футболкой.

На лифчик времени не дал, поэтому напрягшиеся от страха соски предательски проступают через тонкую ткань.

Темно-карие глаза в обрамлении густых ресниц загораются нездоровым блеском. Черт, этот тип реально больной. Озабоченный! Карим через секс свою власть утверждает, планку самооценки держит. Для Заура же секс – культ. И хрен знает, кто из этих двоих страшнее.

Заур чуть склоняет голову на бок. Мажет по мне плотоядным взглядом, сверкает недобрым оскалом.

Ну все, Влада, влипла!

Пикнуть не успеваю, как он хищным броском устремляется на меня. Подскакиваю на месте, но бежать некуда.

Схватив меня за шею, Заур припечатывает меня к стене, кончиком носа скользит по моей щеке и звучно втягивает воздух ноздрями.

– Опять течешь, сука, – дыханием опаляет мою кожу. – Я по запаху чую твое желание. Нас можешь обманывать, но себе не ври, что натура у тебя шлюховатая.

Резко разворачивает меня к себе спиной и твердой выпуклостью в паху упирается в мою поясницу.

На мое лицо падают растрепавшиеся волосы. Сдуваю прядь и волчицей смотрю на наше отражение в зеркале. Слежу за тем, как пальцы Заура сжимаются на моей шее, словно силятся передавить. За тем, как вторая ладонь ползет под футболку.

Все его движения уверенные, отточенные, привычные. Но он дрожит. И вряд ли от волнения. Скорее от возбуждения. От предвкушения предстоящего пира, главным блюдом которого безусловно буду я.

Убирает руку с моей шеи, берет за волосы и наматывает их на кулак. Медленно. Туго. С ненормальным наслаждением. Запрокидывает мою голову на свое плечо и с силой сжимает мою грудь.

Пискнув, прикусываю губу и морщусь. Не думала, что моя боль будет приносить ему удовольствие. Неужели это тот же парень, что подарил мне букет роз и вылизывал меня посреди кухни? Наверное, на этом его ухаживания закончены. Пришел час расплаты.

– Ты мне выбора не оставила, Владислава Владиславовна, – шепчет он мне на ухо и прикусывает мочку. – Сама толкнула на это.

– На что?

– Пометить тебя, чтобы больше ни один хер в тебя не сунулся! – Толкает меня вперед и разрывает футболку в клочья.

Мою кожу жжет натягивающимися швами. Скрип рвущейся ткани режет слух. Я обеими руками цепляюсь за край мраморной столешницы и стискиваю зубы.

Заур сдергивает с меня шорты, широко разводит мои ноги и грубо давит ладонью на поясницу. Я прогибаюсь, грудью упав на холодный камень, но продолжаю смотреть в зеркало. Этот ублюдок обводит меня взглядом, облизывается и звякает молнией на ширинке.

Я наблюдаю за тем, как он вынимает из штанов готовый к бою член и, плюнув на ладонь, увлажняет его по всей длине.

– Ничего не скажешь? – издевательски спрашивает, надрачивая за моей спиной.

Приподнимаю голову, сверлю его взглядом и цежу:

– Делай, что хочешь, и проваливай к чертям собачьим!

Резким рывком он выбивает из меня хриплый стон. Зажмуриваюсь, лбом упершись в столешницу. Он прав, я шлюха. Но кто сделал меня ею? Не они ли с Каримом? Превратили мою жизнь в такое дерьмо, что единственным приятным в ней остается проклятый оргазм, когда в ушах звенит от кайфа и похрен, что вокруг творится…

Влажный звук слияния наших тел опять гипнотизирует меня, помогает забыть, в каком болоте я увязла. Я начинаю покрываться мурашками от ощущения мужских ладоней на своей спине. Стону от того, как он мнет и шлепает мои бедра. Как рычит мне в ухо, снова задрав мою голову на свое плечо.

В кулаке сжимая мои волосы, поворачивает лицо к себе и вгрызается в мои губы зверским поцелуем. До боли, до звезд перед глазами, до крови кусает их, не переставая ускоряться в своих неистовых толчках.

Тело предает. Отвечает на его ласки, если это безумие можно так назвать. Запрокидываю руку за его шею, не отлипая от его губ. Стону, царапаю его, повторяю его имя, умоляю быть быстрее и глубже.

Заур не дешевит. Имеет меня так, что ноги отстегиваются. Сердце рвется из груди. Перед глазами все плывет в тумане. А в самый ответственный момент, снова извергаясь в меня и содрогаясь от интенсивных спазмов, он сжимает мои челюсти рукой и, отстранив лицо от себя, хрипит:

– Ты родишь мне сына!

Глава 10. Заур

За дурака меня держат.

Если Влада – прощу. Со временем. От страха, от ненависти ложью меня кормит.

Если Карим, то грош цена такому другу. Убью сучьего потраха!

Девчонка хлопает ресницами, напрягаясь в моих объятиях.

– Поняла? – цежу, вынимая из нее разряженный ствол.

Сглотнув, опускает лицо. Еще утром сказала, что потомство от меня ей не в радость. Вряд ли за полдня что-то изменилось. Ей и сейчас мерзко от мысли, что я требую ребенка. Но как иначе всем показать, что это моя добыча?! Может, Карим не лжет, и я зря на брата ярлык предателя вешаю. За это мое извинение он получил. Но если смеется надо мной… Такое по крови, по роду не прощается. Всем поколением проклят будет. Не выйти его Заре удачно замуж из-за брата-предателя. Выдадут ее за урода не нашей веры, и будет девка всю жизнь сопли на кулак мотать. Дерзкий характер не поможет там, где ее за одну только фамилию унижать будут! Самому же Кариму не позволю на Алану позор мужа-блядуна вешать. Ее не для того по традициям растили, чтобы потом наши женщины по углам о ней шушукались, а мужики клеились, манипулируя ее несчастной судьбой. Проще сразу ее убить, чем на муки обрекать.

– Одевайся! – велю Владе, застегивая ремень брюк.

Вся дрожит. То ли в панике, то ли под кайфом – не разобрать. Натягивает шорты, поправляет майку, пальцами расчесывает волосы, умывается и вздыхает.

– Я готова!

– Не-е-ет, – смакую долгий гласный звук, – к этому ты точно не готова.

Беру ее за руку и вывожу из квартиры. Моя женщина, кем бы она ни была – добычей, рабыней, наложницей, невестой, женой, не смеет принимать дары чужого мужчины. Это Владе придется зарубить себе на носу. Иначе обоих закопаю. Сейчас ее единственный шанс на счастливое безоблачное будущее – покориться мне. Позже спасибо скажет.

На парковке открываю заднюю дверь машины и киваю на сиденье. Съежившись, усаживается и отодвигается подальше. Глупая! Я не могу к тебе подсесть, я же за рулем!

Захлопываю дверь и, закурив, тоже сажусь.

– Фу-у-у, Заур, – морщится Алана, отмахиваясь от дыма.

Опустив стекло, выдыхаю сизое облачко на улицу.

– Потерпишь, – фыркаю, заводя машину.

Алана, обернувшись, окидывает Владу взглядом. Осуждающим, гордым. При старших глазки в пол тупит, при мне уже совсем ничего не стесняется.

– Сядь ровно! – велю ей. Смотрю в зеркало на отражение девчонки.

Она отворачивается к окну. Подбородок дрожит, в глазах слезы блестят. Почему рыдает? За свой обман себя грызет? Или Карим – тварь продажная, многолетнюю дружбу в грязь втоптал?

Докурив сигарету, выбрасываю окурок в окно и выезжаю с парковки. Всю дорогу еду молча, лишь косясь на девчонок. Алана нервно теребит ручки своей сумки, Влада по-тихому утирает слезы.

Что же мне делать с вами, а? Никто меня не учил с женщинами обращаться. Одно правило знаю наверняка: взял ответственность – голову положи, но женщину свою защити. Я защищаю. Как умею. Как могу.

Высаживаю Алану возле дома и тоже выхожу из машины.

– Не говори об этом родителям, – киваю на прижавшуюся лбом к стеклу Владу.

– Кто она? Та девушка, что работает с тобой и Каримом? – с заметной ревностью спрашивает сестра. – Красивая.

– Не красивее тебя. – Пальцем трогаю кончик ее носа, и она грустно улыбается.

– Может, зайдешь?

– Не надо матери меня таким видеть. Пожалеем ее сердце.

– Зря ты с теми парнями связался.

– Не зря. Теперь мне спокойнее. Надеюсь, эти курсы того стоят. – Обнимаю сестру за плечи и целую в лоб. – Все, иди. Увидимся завтра утром.

Жду, пока Алана во двор зайдет, на крыльцо поднимется и мне рукой махнет. Потом возвращаюсь за руль. Опять закуриваю и запрокидываю голову назад.

– Можно мне тоже? Одну? – слышу за спиной.

– Губы в кровь разбить? – рычу. – Я сказал тебе сына от меня родить! Здорового!

– Заур, я ничего не понимаю, – растерянно всхлипывает Влада. – Я думала, мы во всем разобрались. Подпустила тебя к себе…

– Очередной ложью?

– Какой ложью?! – срывается на истерику.

Выбросив недокуренную сигарету, резко оборачиваюсь и впиваюсь в нее злым взглядом. Вздрагивает, сжавшись чуть ли не в комок. Глаза округляет, губы поджимает.

– Был я у Карима.

Сглотнув, кивает:

– Я поняла.

– Не интересно, что он сказал? Что ты опять обманула меня! Ну-ка раскинь мозгами, кому я больше склонен верить? Брату, с которым пацанами одни башмаки на двоих носили, или сучке, которая уже не первый раз нас вокруг пальца обводит?

В ее глазах отражается нечто подобное тому, что я уже видел, когда ее притащили в мой дом. Когда подружка воткнула ей нож в спину. Вот оно – ее истинное лицо. Эмоции, которые она не может спрятать, исказить. Вот она – она настоящая. Девка, закаляющаяся ударами судьбы. Готовая бороться из последних сил.

– Он врет, – шепчет она, упрямо глядя мне в глаза. – Хотя… Какой смысл мне оправдываться? Со мной ты не носил одни башмаки на двоих. – Опять отворачивается к

окну. – Рано или поздно ты узнаешь правду. Главное, чтобы к тому времени все наши жизни не были покалечены: твоей сестры, твоя, моя… нашего сына.

Снова всхлипывает и прячет лицо в ладонях.

Да твою ж мать! Зарычав, кулаками ударяю по рулю и втягиваю воздух сквозь стиснутые зубы. Кому, блядь, верить?! Почему я просто не могу эту шалаву на помойку выбросить?!

Да потому что ты, безмозглый болван, втрескался в нее по самые уши и с каждым днем увязаешь все глубже!

– Зау-у-ур, – взвывает она.

Снова смотрю на нее через зеркало. Вытерев слезы, мычит:

– Почему ты не оставишь меня в покое? И себя заодно? Зачем возишься со мной? Не все ли тебе равно, кто у меня был, есть и будет?

– Нет. Не все равно, – выдыхаю с ненавистью к самому себе, дебилу.

– Ну почему?! – ревет она.

– Да люблю я тебя, черт подери!